Гарри Поттер и Толерантный Мир (джен)

До рассвета было еще далеко. Тем не менее, Северус Снейп был уже на ногах.

Нет, дело было вовсе не в Гарри Поттере. Точнее, лишь косвенно зельевар касался мыслями Избранного, которого Альбус Дамблдор под Силенцио увел куда-то еще вечером, озабоченно хмурясь.

В целом, проблемы зельевар в брыкавшемся мальчишке не наблюдал. Жив — и спасибо, забыли и вычеркнули.

А вот заброшенный туалет на третьем этаже профессора, успевшего стрясти обрывки информации с Рональда Уизли, очень даже интересовал.

Как и условно-убиенный василиск.

— Профессор! Слава богу!

От звонкого голоса волшебника натурально передернуло. Да что ты будешь делать…

Тем временем мелкий пацан, совершенно ошалевший, вцепился в колени не менее ошалевшего от такого утреннего поворота дел зельевара, мирно шествовавшего по своим делам.

— Поттер-рр-р! Вы совсем из ума выжили?!

Спешно отцепив от себя парнишку, мужчина зафиксировал того на расстоянии вытянутых рук, крепко держа студента за плечи. Во избежание повторения объятий.

Гриффиндорец же вовсе не обращал внимания на жесткую хватку вынужденно склонившегося к нему мага, счастливо всхлипывал и уже чуть ли не рыдал.

— Это вы. Это правда вы, и как же я рад вас видеть.

Северус Снейп впервые не знал, что ответить человеку, носящему фамилию Поттер. С другой стороны, опыта подобных признаний от Поттеров у зельевара тоже не было.

И теперь все шаблоны его устоявшегося мира трескались под умиленным взором мальчишки. Который ни в какой вселенной не должен был так смотреть на своего желчного профессора.

Неуютно. И — подозрительно.

— Что. С вами. Такое?

В конце концов, если эту мелочь опоили чем-то... Шутник сильно за это заплатит.

— Я так рад. А скажите, а директор Дамблдор, он — не курит?

Снейп очень хотел ответить взволнованному ребёнку, что порою ему, скромному зельевару, кажется, что ещё как курит, но — сдержался, лишь гневно сверкнув глазами.

— За мной. Живо. В Больничном Крыле вами займётся мадам Помфри. Ей и задавайте свои идиотские вопросы.

Вдруг испуганно заупиравшись, невыносимый очкарик, вопреки своему нежеланию куда-либо идти, продолжил с искренним рвением цепляться за его руку и нести ахинею:

— А мадам Помфри — точно Мадам? Она не весит сто килограмм? А профессор Хагрид не носит черную кожу? А профессор Хуч — не по девочкам? Я точно снова дома?

Зельевар, затормозив, вновь поглядел в проникновенные зелёные глаза и в тот же миг прекрасно понял, что невыносимый оболтус имеет ввиду именно то, что говорит. И говорит искренне. Даже не издевается.

Изо всех сил сжав губы в тонкую полоску, Декан Слизерина промолчал, опасно сощурившись. Студенту, как ни крути, о подозрениях самого Северуса насчет Роланды знать было не положено.

— Поттер... Мы сейчас идём в Лазарет. Молча. А потом я приведу по вашу душу Директора. Вы явно этого хотите.

— Только если он не черный.

— Нет.

Отвечать больному, а именно таковым решил Снейп Поттера окрестить, стоило осторожно. И по возможности — односложно. Хватит с их Школы и одного душевноубогого Локхарта в этом году.

— И пять баллов с Гриффиндора, за трату моего времени.

Облегченный вздох в ответ на снятие баллов был для Снейпа в новинку. Как и — последующий бесячий комментарий:

— И никакой моей матери в разные места. Ох. Спасибо. Большое.

Буквально задохнувшись возмущением, зельевар все таки отвоевал у пацана кисть руки обратно в свое единоличное пользование и зло зашипел на ребенка:

— Что вы... При чем тут ваша мать, маленький бесстыжий кретин?!

Избранный в ответ лишь поправил очки и серьезно вздохнул:

— Вы не поверите. И это не я сказал. Если интересно.

— Ни капли. Ещё минус двадцать баллов за бредовую болтовню!

— Да, сэр. А… — следующий вопрос неугомонного наказания на голову профессора прозвучал на едином волнительном выдохе — А вы дружили с моей мамой?

— Это вас совершенно не касается! Живо за мной!

Зря, очень зря уже спозаранок доведенный до кондиции и выбитый из привычной колеи Снейп дал Поттеру понять, что да, они с Лилиан — общались. Потому что, судя по тараторящему залпу вопросов страх потерявшего львенка, до приступа мигрени профессору остались считаные минуты. И тогда — хоть в Черное Озеро головой окунайся. Пока само не пройдет, Северусу останется только смириться.

— …Расскажете?

— Нет.

Поняв, что за ним имеют наглость не идти, зельевар развернулся. Мальчик-Которому-Явно-Взгрустнулось, смотрел в пол и стоял на месте.

— Поттер, что для вашего понимания недоступно во фразе «идем в Лазарет»?!

— Мне о ней никто не может ничего рассказать. Все про отца твердят. Похож да похож. Даже вы. У меня как будто совсем не было мамы.

От такой проникновенной речи искреннего горя Мастер Зелий почувствовал себя еще более неуютно, чем оно уже ощущалось. Ему бы ехидно порадоваться, что сынок этого фантастического Оленя знает о Лили в разы меньше, чем сам Снейп, но…

— Как невероятно трогательно. Вот вам, в таком случае, очевидная информация, мистер Поттер: ваша мать была в сотни, тысячи раз лучше, чем отец. И по сей день тайна, покрытая мраком, что она в нем такого нашла. Возможно, решающую роль сыграла ваша коллективная отвратительная гриффиндорская привычка всем помогать и спасать убогих. А теперь — шевелитесь!

— Круто. Кайфовая информация.

Меланхолично-смиренный детский голос грозил довести зельевара до катарсиса неприятия своей сварливой личности в рекордные сроки. Гарри Поттер по всем законам жанра должен был сейчас вспыхнуть и начать спорить, нарываясь на вечные отработки своим неизбывным наследственным хамством.

Но нет. Не сложилось. Несносный гриффиндорец буквально вынуждал Снейпа своим плачевным состоянием повести себя по-взрослому. Как ему, собственно, и положено.

Фраза прозвучала в разы суше, чем могла бы быть. Но доброты и участия от слизеринского Декана, слава Мерлину, никто и не ждал.

— Если будете в состоянии смолчать до точки назначения — получите фотографии. Маггловские.

— Правда?!

Уже указуя обвиняющим перстом на Золотого Мальчика и намереваясь с удовольствием выдать свое веское «нет», Мастер Зелий, узрев ребенка, в ужасе зажимавшего рот обеими ладошками и подозрительно блестевшего большими глазенками, вдруг… сам смолчал.

— Дышите, ради Мерлина. Левитировать вас, мистер Поттер, удовольствие сомнительное.

Весь оставшийся путь странная пара проделала в звенящем молчании.

Ну, никто за дракклов язык, в конце концов, Снейпа не тянул. А слово — придется сдержать.

Разве что вопрос в том, когда именно…

* * *

В Больничном Крыле, спустя несколько часов споров о том, корректно ли применять Лигиллименцию относительно детской психики, царила форменная какофония.

Утомлённый Гарри Поттер громогласно храпел средь бела дня, накачанный убойной дозой зелий.

Альбус Дамблдор сидел в ситцевом кресле вырвиглазной расцветки и от души хохотал, всплескивая руками.

Северус Снейп, составлявший Директору компанию в сеансе Лигиллименции и очень о том теперь жалевший, тихо бледнел и качал головой, подпирая собою стену. В отличие от Верховного Чародея Визенгамота, Декан Слизерина категорически не мог взять в толк, каким образом бедовый мальчишка умудрился ТАК вляпаться на ровном месте, всего-то провалившись в Зеркало.

И что за извращенная привычка находить себе на голову приключения?..

И лишь медиковедьма, удивить которую было задачей нелегкой и трудоемкой, деловито сновала туда-сюда, всовывая в руки коллегам флаконы с Умиротворяющей Настойкой.

Собственно, основной причиной не совсем адекватного состояния двух профессоров было то, что Снейп спор начальнику все же проиграл. И косноязычного гриффиндорца, который лез ко всем обниматься, в итоге подвергли перекрестному сеансу Лигиллименции.

И то, что сюрреалистические картинки в голове Мальчика-Который-И-Так-С-Головой-Не-Дружит-Куда-Ему-Еще-То не были сном или бредом словившего интоксикацию ядом василиска организма, оба менталиста тоже углядели.

Единственное, чего Северус не понимал, это что же тут смешного?..

— Северус, друг мой, если откинуть все лишнее и несомненно забавное, в сухом остатке у нас очень интересная история вырисовывается. Ты со мной согласен?

Декан Слизерина был не согласен абсолютно ни с чем и очень хотел начать жить это утро заново, чтобы ни за что на свете не совершать ошибки и не выходить из своих комнат.

— О чем вы?

— О, ну, ты видимо, прослушал. Это ничего, со всеми случается. Как там было... Гребаный крестраж. Знаком с термином?

— Занятное, но — непрактичное обеспечение себя сомнительной страховкой. Если верить слухам, платить придется рассудком. Лично меня не устраивает подобная перспектива. Так что с ничем не подтвержденной матчастью я знаком только в общих чертах.

— Прекрасно!

— И что же тут такого прекрасного, позвольте узнать?!

Снейп уже собрался было разразиться гневной речью на тему кое-чьей несерьёзности, уже отдававшей форменным маразмом, но — не успел. Благообразный Старик, наставительно воздев палец вверх, пояснил:

— Прекрасно то, что мы могли этого и не узнать, пока не стало бы слишком поздно.

— Альбус...

— Северус, я в том дневнике, что Гарри проткнул клыком василиска, не заметил ничего предосудительного, кроме остаточного флёра очень тёмной магии. И на том бы оно и закончилось. До поры. Понимаешь?

— Бред.

— А мы проверим. Ты и я.

— Мерлин...

— Мерлин тут не при чем, хотя поворот событий был бы занятный. А… — хитро блеснув очками, Директор выдержал интригующую паузу — ты, случаем, не знаешь, где достать марихуану?

— Альбус!

— Северус, я еще помню свое имя. — Наткнувшись на жгучий взор молодого коллеги, Дамблдор расстроенно вздохнул, качая головой и молчаливо в чем-то укоряя зельевара. Видимо, в отсутствии чувства юмора. — Полно, полно, это всего лишь шутка. Пойдём. Пусть мальчик отдыхает. Это насколько же бедняжку шокировало путешествие, что первым, что Гарри сделал, вернувшись, это бросился в твои объятия?

— Если вы ещё раз напомните, клянусь... — Слизеринский Декан осекся на полуслове, наконец, поймав ускользавшую уже некоторое время от его шокированного разума мысль за хвост — Альбус. Мы имеем подлинник воспоминания о мире, напоминающем феерический бред сумасшедшего. Где и побывал Поттер наяву, а не в галлюцинации. В таком случае, если взять за аксиому то, что его путешествие реально, где же сейчас тогда его двойник из того мира?

Понимающе вздохнув и изящным жестом поправив то и дело съезжавший с головы звездчатый колпак, старый волшебник успокаивающе улыбнулся, видимо, все еще надеясь, что эта никогда на Снейпе не срабатывавшая метода именно в этот раз заставит того перестать тревожиться.

— Я бы очень хотел напустить туману и сказать, что это все — Магия. Которая необъяснима и непостижима. И именно она в этот раз дала нашему миру подсказку и шанс на выживание. Признаюсь, искушение оставить тебя именно с этим ответом очень велико.

Но ты, разумеется, как только перестанешь искать гибель привычного мира в каждой утекающей минуте, и сам все поймешь. В конце концов, ты видел ровно то же, что и я…

Сквозь Зеркало, даже такое во всех смыслах замечательное, не перетянуть материю. Только, разве что, душу. А в воспоминаниях Гарри, хоть он и ни разу не обратил внимания на самого себя — какой, все таки, рассеянный порою ребёнок, ты согласен? — но, тем не менее, он ничем не отличался внешне от тех, кто его окружал.

И я бы ему в таком случае посоветовал бы по пробуждении осторожно выяснить у друзей, чем он всю ночь занимался после того, как ушел из Лазарета, куда я его вчера и доставил. А точнее, что успел натворить гость.

Многозначительный взгляд Дамблдора Снейпу очень не понравился. Такое с ним часто случалось.

— Я же не должен тоже начать это выяснять? Нет. Не смотрите так. Даже не думайте. Я не нянька вашему Избранному.

— Ну... Как тебе сказать... Помнится, ты…

— Довольно. Я все выясню. Только ради Мерлина, избавьте меня сию же минуту от той проникновенной речи, на которую уже настроились. И еще одно: после этого все каникулы я не желаю получать от вас ни единого — слышите — ни единого известия. Даже если Хогвартс окажется в руинах по вине Финнигана, умудряющегося взрывать даже воду, я и думать об этом не желаю.

В ответ старший маг лишь мечтательно возвел глаза к потолку:

— Я всегда знал, что ты по сути своей добрый и отзывчивый человек. И по-своему, очень, признаться, своеобразно, но все же — искренне беспокоишься об этом милом мальчике.

— Да доколе... — Северус вдруг ощутил, что по необъяснимым самому себе причинам очень сильно устал. Альбус вновь озвучивал ожидания, которые дьявольски сложно в последствии оправдывать.

— Ваш «милый мальчик» неистребимый, как плесень в подземельях. И в заботе не нуждается. Вот в розгах завхоза — да. Но не в заботе. А уж особенно — такой своеобразной.

— О, я уверен, что ты заблуждаешься.

Альбус Дамблдор, резво трансфигурировав свое кресло обратно в ночное судно, лишь отмахнулся от Мастера Зелий, как от несущественного насекомого.

И вот тут-то интуиция вышеупомянутого и взвыла сиреной.

— Да что вы говори-и-ите… И как же эти заблуждения ухудшат мою жизнь в этот раз?

Искреннее, казалось бы, удивление в ясных синих глазах мага не обмануло Снейпа ни на секунду. Потому что на дне этого пронзительного холода таилось пугающее, незамутненное веселье.

Именно так выглядел Альбус Дамблдор, когда торжествовал. И когда уже точно знал, как убить несколько локотрусов одной Авадой.

— Не вижу ничего худого, Северус.

— Что. Вы. Задумали? Директор.

— Думаю, ты должен и сам понимать. Гарри сейчас нельзя оставлять без присмотра. По крайней мере, в ближайший месяц я не стал бы доверять его заботам Петунии Дурсль. — Величайший Светлый задумчиво вертел в пальцах Старшую палочку, показательно не глядя в сторону Северуса — Поэтому…

— Нет. Ни. За. Что.

— Северус, ты же понимаешь, что это самое разумное решение? Ты осведомлен ровно настолько же, насколько и я, и в состоянии проследить, чтобы дальше этого помещения информация не просочилась… В Гарри — Темная магия. И как раз ты у нас — Темный маг. Вы можете остаться в Замке, к слову. Но я бы предпочел…

Одним быстрым рывком оказавшись рядом с безмятежным работодателем, волшебник, о котором только что шла речь, очень тихо прошипел прямо в лицо Альбусу Дамблдору то, что, в общем-то, говорить тому, кто заведомо сильнее тебя, говорить не стоит:

— Вы не более светлы, чем я.

Но бури не случилось. Дамблдор, легко соглашаясь, лишь кивнул. И беззаботно уточнил:

— Верно. Только это — секрет. И я бы и рад, но теперь на все лето у меня, да и у тебя, думаю, отчасти тоже, наметились важные дела. Мы же не хотим повторения прошлого года?

Это был запрещенный прием, удар ниже пояса и лучший из аргументов. Ничего Северус так не опасался, как возвращения Темного Лорда. И ничего на свете так не желал, как самолично того упокоить навсегда и уже — безвозвратно.

И лучше всех прочих мужчина прекрасно знал, что сделает все, чтобы это самое желанное событие случилось. И поскорее.

— Я хочу носок, Альбус. — С мстительно-мелочным удовлетворением заметив чуть нахмурившиеся седые брови, Снейп продолжил, рассчитывая на то, что его запишут в негодные для пригляда за детьми неустойчивые психически личности — Чем я, скажите мне, хуже тех домовиков, которые получают вязаные шапочки от назойливой поттеровской подружки?

— Меня, признаться, интригует твое чувство юмора. Но и по сей день есть вопросы к чувству прекрасного.

— Альбус, я даже готов сторговаться на белье. Или старом ботинке.

— Ну полно, полно, Северус. Не драматизируй. Все не так печально, как тебе кажется. Всего полтора месяца и — мальчик поедет к родственникам. В конце концов, Кровная Защита никуда не делась.

— Уже полтора?!

— Плюс-минус. Мы же ни в чем не можем быть уверены, так ведь?

Обреченно стрельнув глазами в сторону лохматой темноволосой тыковки, самозабвенно издававшей серенаду сопящих звуков, во внезапном порыве воодушевления зельевар горячо переспросил:

— А мистера Поттера вы, Директор, спрашивать о том, что он сам думает по поводу вашей великолепной идеи, собираетесь?

— Разумеется.

Уточнить, зная Альбуса Вульфрика, было не лишним:

— И его мнение в этот раз будет вами учитываться?

— Конечно. Северус, ему ведь уже не один годик.

— Прекрасно!

Покидал Лазарет Декан Змей с легким сердцем.

Кстати, зря.

«Вся надежда на тебя, Поттер. Не подведи».

Разумеется, зельевар в этом раскладе не учел одного. Своего недавнего обещания Гарри. И того, что тот в своей хаотичной голове вполне себе стройно и спокойно увяжет это с предложением Дамблдора побыть под наблюдением во имя здоровья и бодрости, тоже не предвидел.