Огранённые (гет)

Иджи видела, как Эрвент продолжает что-то говорить. Его губы шевелились, но до неё не долетало ни единого звука. В любом случае, всё, что он сейчас ни скажет, не имеет значения, да и то, что он произнёс несколькими минутами ранее, казалось Иджи абсурдом. Она разглядывала Эрвента с интересом, как любопытную диковинку, как телевизор с выключенным звуком, и поражалась собственной бесчувственности. Иджи не могла понять, почему в ту минуту, когда она узнаёт о гибели всей своей семьи, её сильнее занимали губы Эрвента, которые растягивались, смыкались или округлялись.

Эрвент встал с кровати, похлопал Иджи по плечу и направился к выходу. Уже у самой двери он обернулся и сказал что-то ещё, но Иджи по-прежнему ничего не поняла. Будто в замедленной съёмке она смотрела, как Эрвент переступает порог и закрывает за собой дверь.

Как всё странно. Как будто не по-настоящему. Иджи знала, что осознание и боль придут позже — она уже теряла близких. Их с Рэином бабушка и дедушка ушли из жизни несколько лет назад. Это была страшная и мучительная смерть в автомобильной аварии под обломками искорёженного железа. Такое нельзя было предвидеть, к такому нельзя было подготовиться. Боль пришла потом: после опознания, после похорон, а до тех пор Иджи не чувствовала ничего, кроме пустоты. В этот раз и пустоты не было. Не было ничего, кроме ощущения искусственности.

Кто опознал тела родителей и Рэина? Разве этим не должны заниматься близкие родственники? А раз так, то никто, кроме Иджи не мог этого сделать. И вообще, почему она находится в этом месте, которое совсем не похоже на больницу? Разве после нападения террористов не нужно удостовериться, что её здоровью ничего не угрожает?

Иджи подошла к двери и поняла, что Эрвент снова запер её на ключ. Она постучала, но ответа не последовало. Она постучала вновь, дольше, громче и увереннее — ничего. Она забарабанила по двери обоими кулаками, отбив их до красноты и боли, но с той стороны не раздалось ни звука. Видимо, там никого и не было. Иджи колотила по двери кулаками и ногами, била с разбегу плечом, кричала, дёргала за ручку, в надежде, что она отвалится, и от бессилия царапала краску ногтями. Такой шум не мог оставаться незамеченным, и всё же никто не пришёл. Не оттого ли, что в этой странной зелёной комнате она заперта не ради собственной безопасности?

Обессиленная, она упала на кафель у порога и долго смотрела на тусклую лампочку под потолком. И всё-таки нельзя делать поспешных выводов. Сначала нужно поговорить с Эрвентом или с кем угодно. В любом случае, рано или поздно кто-нибудь придёт. Иначе какой смысл держать её тут? К сожалению, для убийства есть более эффективные способы, чем заморить человека голодом.

И действительно, спустя некоторое время опять раздался звук шагов. Иджи вскочила на ноги и вскоре оказалась лицом к лицу с новым посетителем, на секунду вновь впустившим в комнату яркое солнце. Это был незнакомый мужчина с едой на подносе.

— Кто был на опознании моих родственников? — без предисловий спросила Иджи.

— К сожалению, я не знаю, — ответил мужчина.

Он прошёл в комнату и поставил поднос на стол.

— Когда будут похороны? Я могу на них присутствовать? Я могу увидеть тела?

— Не знаю, — повторил человек. — Я всего лишь обслуживающий персонал.

Он вышел из комнаты, но закрыть дверь не успел — Иджи подставила ногу.

— Позовите кого-нибудь, кто знает! — воскликнула она в отчаянии.

— Хорошо, я позову, — спокойно ответил мужчина, — если вы сделаете шаг назад.

— Ладно.

Дверь закрылась. Иджи обратила внимание на то, что этот ключ не звенел, как связка Эрвента, а значит, существовал как минимум один дубликат.

Она стала ждать и просидела на табуретке не одну минуту. Это было известно точно, потому что Иджи считала. Доходя до шестидесяти, она загибала палец и начинала заново. Когда все пальцы на руках оказались загнуты она поняла, что, видимо, разговор с девушкой, недавно подвергшейся террористической атаке, в этом месте не считается важным. Надо было сказать тому человеку, будто она вспомнила кое-какие подробности. Может быть, в таком случае разговор бы всё-таки состоялся?

Только теперь она внимательно посмотрела на поднос и очень удивилась. Там было больше еды, чем она ожидала увидеть: в одной тарелке оказался гороховый суп с копчёностями, в другой — куриный окорочок и картофель, запечённый по-деревенски. В пиале был салат из томатов, лука и моцареллы. Рядом с кружкой чая лежали три кубика сахара и пышная румяная булочка. В животе начинало урчать, но Иджи решила пока не есть. Вдруг голодная забастовка окажется более действенным средством начать разговор?

Иджи могла бы смыть еду в унитаз, но всё же решила этого не делать. Полные тарелки нагляднее демонстрируют её намерения. Она отвернулась и продолжила размышлять.

Нужно было понять, сколько прошло времени. Она точно помнила, что вышла с Рэином из дома во втором часу. От этого воспоминания сердце болезненно сжалось, но Иджи колоссальным усилием воли пресекла все мысли о возможной смерти брата и родителей. Автобус на Большие озёра выехал из Тровэга в тридцать пять минут второго, ещё полчаса в пути и минут пять-десять ушло на то, чтобы обогнуть озеро и дойти до рощи. Значит нападение должно было произойти примерно в начале третьего. Террористы вырубили Иджи и Рэина, но, предположим, не успели никуда увезти, и перехват начался прямо на озере. Допустим на это ушёл час, после чего Иджи нужно было доставить туда, где она сейчас находится. Скорее всего, это где-то в столице, потому что трудно представить Эрвента с его лабораторией в каком-нибудь другом городе. Тровэг находится как раз посередине между Орантой и Большими Озёрами, значит доехать можно за час. И ещё столько же по городу. Предположим, Иджи пришла в сознание сразу, как только её поместили в эту комнату, но потом она ещё много времени провела здесь до прихода Эрвента. Конечно, в помещении без окон трудно делать такие выводы, поэтому она допустила, что прошёл всего один час.

То есть по самым скромным подсчётам, Иджи должна была встретиться с Эрвентом в начале седьмого, а коридор в дверном проёме был залит солнцем, примерно как в полдень. Человек с подносом пришёл, как казалось Иджи, часа через два, но на всякий случай она прибавила лишь час. Получилось начало восьмого, но коридор был освещён не по-вечернему. Она заглянула в замочную скважину — всё тот же яркий свет, никаких признаков приближающегося вечера.

Такую несостыковку Иджи могла объяснить только единственным образом: на самом деле времени прошло больше, притом не на час или два, а по меньшей мере на половину суток. И снова возникает вопрос, почему человек, который находится без сознания не меньше двенадцати часов оказывается не в больнице, а… здесь? Да и еда как будто не предназначена для человека, чьё здоровье недавно подвергалось опасности. Иджи снова бросила взгляд на поднос, но тут же заставила себя отвернуться.

Такого числа несостыковок вполне достаточно, чтобы породить зерно сомнений, но всё это время Иджи не покидала одна страшная мысль: что если она лишь принимает желаемое за действительное? В конце концов, Эрвент — достаточно заметный человек, чтобы так рисковать своей репутацией. Вдруг все странности имеют объяснение, и она на самом деле единственная выжившая? Именно в этот момент она почувствовала, как отчаянно не хватает ей материнских объятий. Иджи обняла себя за плечи, сгорбившись, низко склонила голову, уткнулась носом в перекрестье рук и заплакала, не проронив ни всхлипа, ни стона. Слёзы беззвучным потоком катились по щекам и подбородку, падали на одежду и покрывало. Очень быстро футболка промокла, но Иджи этого не заметила. Иджи вообще больше ничего не могла замечать.

Все мысли, которые только что перебивали друг друга, вдруг замолкли, и перед глазами словно опустилась пелена. Иджи сидела на кровати в странной, неудобной позе спиной к краю, так близко, что могла упасть от любого движения, но она была неподвижна, как изваяние, как скорбная статуя на могиле. Взгляд застыл, дыхание было почти незаметно, и лишь две дорожки слёз мерцали в слабом свете лампочки.

В таком виде и нашёл её Эрвент, когда вернулся во второй раз.

— Иджена, ты совсем ничего не съела.

Эти слова вывели её из оцепенения.

— Конечно, — ответила она, вскакивая с кровати и едва не теряя равновесие из-за крутого поворота. — Я и не собираюсь есть, пока не получу ответы!

— Поверь мне, ты ещё не готова к этому.

Иджи гневно посмотрела на Эрвента, но, к своему изумлению, увидела в его глазах искреннее беспокойство. Её руки, непроизвольно сжатые в кулаки, обмякли.

— Тебе нужно поесть и набраться сил. Именно это приблизит тебя к тому разговору, которого ты так добиваешься.

Эрвент положил руку на плечо Иджи, но та отшатнулась.

— То есть вы всё прекрасно знали, и только сейчас пришли поговорить?

— Мне доложили совсем недавно. Я находился в другой части корпуса и не подозревал о том, что тебе нужна помощь. Мои люди привыкли не беспокоить меня, когда я занят, но в этот раз они ошиблись. Ты важнее.

Он снова накрыл плечо Иджи своей ладонью, и в этот раз она не отпрянула.

— Всё давно остыло. Пойдём в столовую, сейчас как раз обед, — тихо и почти по-отечески сказал Эрвент.

Мягко подтолкнув Иджи в спину, он вышел вместе с ней из комнаты. Наконец она оказалась в коридоре с окнами, из которых лился яркий свет. Все они были зарешечены, и вид из них открывался вовсе не на Оранту, а на лес, раскинувшийся за высоким забором с сильно выделяющимися металлическими столбами. Люди в рабочей одежде что-то на них устанавливали. Эрвент и Иджи спустились в столовую на этаж ниже. Там помещалось всего пять столов. В противоположном конце зала находились двойные двери, наверное, на кухню или в другой зал. Окна здесь тоже закрывали решётки. В столовой не было никого, кроме болезненного вида девочки лет пятнадцати с очень бледным лицом в обрамлении тонких прямых волос, спадавших по спине и плечам до пояса. Перед ней стоял поднос с такой же едой, как приносили Иджи. Она медленно перевела взгляд на вошедших и едва заметно кивнула Эрвенту.

— Иджена, познакомься, это Норсиэ́ль, — произнёс Эрвент. — Норсиэль, это Иджена. Вы будете…

Но он не успел закончить фразу, потому что в этот момент в кармане его брюк зашипела рация, и голос оттуда произнёс:

— Произошло самопроизвольное включение портала.

Это нисколько не встревожило Эрвента. Он со спокойным видом повернулся к Иджи и Норсиэль и сказал:

— Приятного аппетита. Я скоро вернусь, это не надолго.

Он вышел, а вскоре из-за двойных дверей показалась девушка с подносом. Она молча поставила его на один из пустых столов и удалилась. Иджи вновь даже не взглянула на еду — возникло дело поважнее.

— Ты давно здесь? — спросила она у Норсиэль, подсев напротив.

— Минут пять, — безразличным тоном ответила та. — Обед только начался.

— Нет, я имею в виду это место целиком. Ты давно тут? — Иджи говорила очень быстро, опасаясь возвращения Эрвента.

— Несколько дней. Может быть неделю. Я не считала.

— Как ты здесь оказалась?

— Это что, допрос? — Норсиэль выразительно подняла тонкую чёрную бровь.

— Послушай, Норсиэль…

— Норс. Я предпочитаю просто Норс.

Иджи начинала терять терпение.

— Хорошо, Норс. Вся моя семья погибла, — тут она наклонилась и значительно понизила голос. — По крайней мере, мне так сказали, но у меня есть основания полагать, что это не так. От твоего рассказа зависит многое. Можешь, пожалуйста, подробно описать, как ты здесь оказалась?

— Ну, я пришла домой. Было поздно, наверное, ближе к трём утра, — начала Норс, без особого интереса тыкая вилкой в куриную ногу. — Увидела приоткрытую дверь. Я подумала, что к нам кто-то влез, или мать опять напилась настолько, что не смогла запереть квартиру. Я вошла внутрь, а потом… как бы упала в обморок. Очнулась уже здесь. Эрвент сказал, что на меня напали террористы, по-моему из Анкланда. Они убили мать и ждали меня. Но на каждую рыбу найдётся рыба больше, и вот я здесь.

— Ты была на опознании?

— Я? На опознании? — Норс рассмеялась. — Пусть её собутыльники опознают. Они явно знали её лучше.

— Ты рассказывала о случившемся полиции?

— Я вообще с полицией не разговаривала. Эрвент сказал, что дело выходит за рамки их полномочий.

— А ты не заметила каких-нибудь странностей или несостыковок?

— Да вся моя жизнь одна сплошная несостыковка! Судя по твоему виду, ты росла как маленькая избалованная принцесса, и отказываешься верить в случившееся, потому что не можешь это принять. Мой тебе совет: разуй глаза.

— Свой совет себе посоветуй! — воскликнула Иджи, не выдержав, но тут же снова перешла на шёпот, из-за опасений, что их подслушивают. — На тебя напали террористы, но тебя не допрашивает полиция, вокруг тебя не суетятся доктора. По-твоему это не подозрительно?

Ответить Норс не успела, потому что вернулся Эрвент.

— Что ж, погляжу, вы уже пытаетесь найти общий язык. Но сначала еда. — Он поставил поднос прямо перед Иджи, и с улыбкой произнёс, — в самом деле, она не отравлена.

После этих слов Эрвент взял из её тарелки один кусочек картофеля и положил себе в рот.

— Видишь? Ничего не случилось.

В ответ Иджи лишь кивнула и молча приступила к обеду. Он не убедил её — она сама приняла это решение, потому что для того, что она собралась сделать, понадобятся силы. После еды Эрвент, кажется, хотел что-то предложить Иджи, но она перебила его, и попросилась в свою комнату, сославшись на слабость и усталость. Она и в самом деле чувствовала себя непривычно: в голове как будто клубился лёгкий туман, глаза начинали слипаться. То ли причиной тому было чувство сытости, то ли в еду действительно что-то подмешали, хотя вряд ли это был яд.

Вновь входя в свою комнату, Иджи увидела на двери табличку с номером 216. Она также отметила, что в её отсутствие здесь никого не было: постель осталась смятой, остывший обед так и стоял на столе. Что ж, это хорошо. Еда, пусть и сомнительная, ещё пригодится. Дверь опять закрыли за ключ. По словам Эрвента, это была временная мера безопасности. Ага, как же.

Она выдвинула табуретку на центр комнаты, села, закрыла глаза и постаралась сосредоточиться. Это было как никогда сложно. С одной стороны, мешало отсутствие права на ошибку в её рискованном деле, с другой, сомнения в своей правоте так и не покинули Иджи после разговора с Норс. Она не привыкла полагаться на интуицию, но сейчас ей не оставалось делать ничего другого.

Сначала Иджи казалось, что рядом вообще нет грызунов, но когда её уже начали охватывать отчаяние и паника, она вдруг почувствовала в отдалении какое-то живое существо. Через несколько минут Иджи смогла сконцентрироваться и, наконец, проникла в его мысли, но всё равно ощущала, что неустойчивая связь разорвётся, если зверёк решит проявить свою волю. Тогда она постепенно и ненавязчиво, старательно маскируя своё желание под мысли грызуна, заставила его подобраться ближе. Хотя Иджи пока не могла ничего видеть, у неё создалось ощущение, что животное передвигается прыжками или скачками. Только когда дистанция между ними сократилась, она смогла увидеть то, что видел зверёк.

Это оказалась белка, которая сидела на ветке ближайшего к опушке дерева и созерцала крайне странную картину. Посреди леса возвышалось трехэтажное здание, окружённое забором, к которому вела широкая грунтовая дорога. Здание было немаленьким и не имело совершенно никаких архитектурных излишеств. Оно выглядело новым или, как минимум, недавно оштукатуренным. Вокруг него располагалось что-то, напоминающее спортивную полосу препятствий. Но самым необъяснимым в открывшемся пейзаже казалось не здание в лесной глуши, а то, что оно и вся прилегающая к нему территория как бы обрывались. Не так, словно они были недостроенными или, наоборот, попали под снос, а так, будто их часть всё ещё оставалась на месте, просто оказалась скрыта от глаз некой иллюзией. Стены и забор неестественным образом переходили в лес, а воздух на месте стыка подрагивал и плавился, как от жары.

Иджи заставила белку перебраться через видимую часть забора. По эту сторону всё выглядело обыкновенно: здание и лес держались друг от друга на расстоянии и не обнаруживали склонности к нарушению личных границ. Весь забор тоже хорошо просматривался изнутри. Оказалось, что именно на том его участке, который был невидим извне, рабочие успели установить причудливо выглядящие квадратные пластины из металла. Они располагались прямо на вершине выделяющихся столбов, размером напоминали книгу и были испещрены мелким узором. В центре каждой такой пластины находился немалых размеров фиолетовый камень.

Наверняка это были какие-то магические артефакты. Иджи не была уверена, для чего они служат, кроме сокрытия здания от посторонних глаз. Должно быть, они создавали некую разновидность барьера, судя по тому, как рабочие приставляли лестницы прямо к воздуху над пластинами. Артефакты были размещены уже почти на половине длины всего забора, и Иджи не сомневалась, что когда установка завершится, барьер станет полностью непроницаемым. Возможно, где-то останется незаметный вход, но пройти через него будет уже не так просто, поэтому время ускользало — действовать надо было быстро. Обнадёживало только то, что с того момента, как Иджи заметила рабочих из окна коридора, они не сильно продвинулись вперёд.

Спрыгнув на землю, белка помчалась к зданию. Чем ближе зверёк подбирался к Иджи, тем крепче между ними становилась связь, но туман в голове, возникший после обеда с каждой минутой всё больше мешал её удерживать. Только мысль об истекающем времени заставляла Иджи из последних сил цепляться за сознание животного.

Белка поскакала вдоль здания в поисках места, через которое можно было бы проникнуть внутрь. Пришлось обогнуть почти весь периметр, прежде чем она нашла приоткрытую форточку на первом этаже. Зверьку не составило труда, подпрыгнув, зацепиться за оконную решётку, пролезть между прутьями, вскарабкаться до форточки по деревянной оконной раме, как по стволу, и, наконец, оказаться в помещении, по всей видимости, служившем продуктовым складом.

Отсюда вела только одна дверь. Даже если она и не была заперта, выйти из помещения этим путём для белки было достаточно затруднительно, поэтому Иджи сразу обратила внимание зверька на вентиляцию под потолком. До неё было очень легко добраться по стеллажу с ящиками провизии, так что белка оказалась там в считанные секунды. Оставалось найти способ пробраться за пластиковую решётку, и Иджи не пришло на ум ничего более действенного, кроме как перегрызть прутья.

Времени на это ушло много. Иджи даже пришлось покинуть сознание белки, чтобы чуть-чуть отдохнуть. К счастью, пока белка была предоставлена сама себе, она не успела опомниться и выбраться наружу. Наконец, решётка была уничтожена ровно настолько, сколько нужно для того, чтобы белка пролезла. Теперь она могла передвигаться по вентиляционной шахте, а значит, Иджи на шаг приблизилась к своему вызволению.

По лабиринту вентиляции белке пришлось пройти не один раз, потому что Иджи путалась в одинаковых поворотах и развилках. К тому же запас сил иссякал, и ей всё чаще приходилось делать небольшие перерывы. В это время Иджи заглядывала в замочную скважину, и с тревогой отмечала, что на смену яркому дневному свету приходит мягкий вечерний. Когда Иджи, отдохнув буквально несколько минут, снова оказывалась в голове у белки, восстанавливать ориентацию в пространстве было очень сложно, потому что она обнаруживала зверька совсем не в том месте, где его оставляла.

Белка заглядывала в каждую комнату, куда выходила вентиляционная решётка. По внешнему виду большинства помещений нельзя было сказать, для чего они предназначены; многие выглядели недостроенными. Это только мешало Иджи, потому что она сама не до конца понимала, что именно ищет. Она знала, что ключи от её комнаты есть у Эрвента и, возможно, у человека, который принёс еду, но выкрасть их прямо из кармана — задача непосильная.

В конце концов, Иджи осознала, что вентиляция на первом этаже полностью осмотрена, притом не один раз, а выше по пустой и отвесной шахте не забраться даже белке. Нужно было выбираться, и самым лучшим местом для этого Иджи сочла пустынный коридор. Вновь последовала сложная командная работа, и ещё одна решётка не выдержала натиска. Белка спрыгнула на кафельный пол и поскакала вперёд.

Достаточно скоро она добралась до места, которое напоминало пост вахтёра — застеклённая будка, в которой сидел человек. Позади него на стене виднелся небольшой металлический подвесной шкаф. Наверняка именно там и хранились ключи. Белка проскользнула внутрь через неплотно прикрытую дверь, и спряталась за мусорным ведром под столом вахтёра. Теперь оставалось только ждать подходящего момента.

Это далось особенно тяжело, потому что силы Иджи уже были на исходе, а отдохнуть возможности не представлялось. Если она отпустит контроль здесь, то белка сразу себя выдаст, а учитывая, что Эрвент знает о её способностях, может знать и вахтёр.

Иджи не могла сказать, сколько времени она провела в борьбе с белкой и с самой собой. Она была настолько сосредоточена, что когда рядом раздался женский голос, чуть не потеряла связь от неожиданности.

— Сдаю ключ от комнаты 147-Б, — сказала незнакомка и тут же раздалось удаляющееся цоканье каблуков.

Вахтёр взял ключ и встал со своего места. Как только другим ключом он открыл металлический шкаф, белка опрокинула мусорное ведро и тут же юркнула в другой конец комнатушки. Вахтёр обернулся и замер, глядя на учинённый беспорядок. Белка тем временем в два прыжка оказалась на шкафу.

— Опять что-то испытывают? — пробормотал он, почёсывая затылок, и начал подбирать разбросанные бумажки, огрызки яблок и банановую кожуру.

Пока человек смотрел в другую сторону, белка свесилась с крышки шкафа и прыгнула внутрь. Иджи едва сумела найти ключ с биркой 216 из-за нахлынувшей волны паники. Белка схватила его зубами и чуть было не выпрыгнула из шкафа, как вдруг Иджи заметила кое-что очень полезное — отдельно висящую связку из двух ключей с надписью «крыша» на бирке. Белка взяла её тоже, а затем выскочила из комнатки и во всю прыть помчалась в сторону лестницы.

В коридоре этажом выше она нашла закреплённый на стене под вентиляцией огнетушитель, и воспользовалась этим местом, чтобы подпрыгнуть и ухватиться за решётку. Перегрызть её было сложнее всего. Во-первых, белке приходилось держаться на весу, во-вторых, Иджи с каждой секундой становилось всё тяжелее оставаться в сознании животного. Наконец, белка пробралась в вентиляцию. После нескольких поворотов, Иджи не выдержала, и разорвала связь.

Она обнаружила себя лежащей на кафеле. Во рту ощущался привкус металла, по ладони текла кровь. Кажется, Иджи прокусила её. Но расслабляться времени не было. Она бросила взгляд на вентиляцию прямо над кроватью. Слишком высоко — не дотянуться. Стараясь не создавать лишних звуков, Иджи отодвинула кровать, придвинула стол, поставила на него табурет, и наконец, достала до решётки. Используя как рычаг нож, всё это время лежавший вместе с другими столовыми приборами, она выломала большую часть прутьев и снова мысленно нашла белку, которая за это время успела оказаться совсем в другом месте и где-то оставить ключи. Время, потраченное на их поиск, а также несколько неправильно выбранных поворотов заставили Иджи изрядно понервничать, но в конце концов нужный путь был найден, и достаточно скоро белка, прыгнула ей в руки.

Пора сматываться отсюда. Иджи надела куртку, потом, бросив взгляд на поднос и немного подумав, принялась поедать салат так быстро, что едва успевала жевать. На удивление, сил немного прибавилось, но и туман в голове, уже начавший исчезать, вновь стал ощутимее. В освободившуюся пиалу Иджи переложила курицу с картофелем, накрыла это тарелкой и перемотала получившуюся конструкцию полоской ткани, которую оторвала от простыни, помогая себе ножом. Это, а ещё булочку и три кубика сахара она положила в наволочку. Иджи нерешительно посмотрела на тарелку холодного супа, но подумав о предстоящем изнурительном путешествии, съела всё. Когда из еды остался только чай, который Иджи не удостоила своим вниманием, она помыла столовые приборы в смежной комнате, и положила к еде всё, кроме ножа. Оторвав с помощью него вторую полоску ткани, она привязала наволочку к спине на манер рюкзака, а потом разорвала на полосы оставшийся кусок простыни и пододеяльник. Иджи связала их в одну длинную верёвку, которую смотала в объёмный клубок. Перед выходом Иджи сняла кроссовки и за шнурки привязала их к шлёвке джинсов, нож с ключами от крыши убрала в карман, а клубок взяла в руки.

Оказавшись в пустынном коридоре, Иджи заперла за собой дверь, чтобы хоть немного запутать Эрвента. Пути назад уже не было. Она помчалась вперёд. Ноги через носки чувствовали холод кафеля, но кроссовки создали бы много шума. Белка сидела на плече, вцепившись в куртку маленькими коготками. За окном наступали сумерки. Прошло слишком много времени, больше, чем Иджи рассчитывала. Сейчас она сильнее всего опасалась, что рабочие закончили установку пластин, и барьер её не выпустит. Боялась она и того, что может наткнуться на кого-нибудь по дороге, а ещё ей не давали покоя мысли о Норс. Иджи чувствовала себя бесчеловечной, оттого что не попыталась взять её с собой, хотя даже не знала, где та находится, и почти лишилась сил, чтобы продолжать поиски по вентиляции.

Добравшись до лестницы, Иджи побежала наверх. Выбраться из здания через парадный вход было слишком глупой идеей, чтобы рассматривать её всерьёз. Может быть, вахтёр и не заметил белку, но человека заметит непременно. Оставалось надеяться на возможный выход через крышу.

На последнем этаже следы недавней стройки были ещё заметнее. В коридоре тут и там лежали остатки строительных материалов: банки с краской, доски, канистры грунта, обрезанные куски плитки. С некоторых дверей до сих пор ещё не сняли плёнку, ручек у них тоже не было. Пробежавшись по всем коридорам в первый раз, Иджи не заметила того, что искала, но при повторном обходе наконец увидела люк в потолке.

Она подставила несколько ящиков, валявшихся неподалёку, забралась на них и открыла люк одним ключом из связки. Первой Иджи подсадила белку, затем подпрыгнула сама и подтянулась. Она оказалась на неком подобии чердака с таким низким потолком, что чуть ли не упиралась в него головой. Уходить отсюда надо было как можно скорее, потому что из-за прыжка стопка ящиков с грохотом рассыпалась. Иджи снова заперла за собой люк, понимая, что это, может быть, и собьет Эрвента с толку, но явно его не задержит. Наверняка у него свои ключи от всех замков. Ощупью она нашла дверь, ведущую прямо на крышу, открыла её вторым ключом и осторожно вышла.

К своему облегчению, сверху Иджи заметила, что рабочие ещё не закончили с пластинами, но, видимо, дело было настолько важным, что они не покидали своих мест даже после очевидного окончания рабочего дня. Передвигаясь почти ползком, чтобы её не заметили, она крепко привязала один конец своего клубка из тряпок к металлической трубе, а другой сбросила вниз с той стороны, где не было рабочих, и, вновь посадив белку на плечо, начала спуск. Ткань опасно трещала, и когда до земли оставалось метра полтора, не выдержала и порвалась. Падение получилось неприятным, но обошлось без травм. Белка сразу же ускакала прочь. Иджи, тоже не медля ни секунды, побежала к той части забора, которую приметила ещё сверху. Там пока отсутствовали пластины, а рабочие были заняты в другом месте.

Иджи забралась по столбу забора на самый верх, предварительно спрятав носки в карман и закатав джинсы до колен, чтобы кожа прилипала к металлу. Высота составляла метра три, если не больше. Перелезая на другую сторону, Иджи поцарапала щиколотку об острые пики, но даже не обратила на это внимание. Все её мысли были заняты только тем, чтобы побыстрее скрыться. Наконец, оказавшись снаружи, она быстро, но аккуратно спустилась вниз по столбу, спряталась за деревьями, надела носки с кроссовками и побежала прямо в глубь леса.

Из-за сумерек и густой тени, отбрасываемой кронами деревьев, продвигаться вперёд было страшно, но оставаться на месте — ещё страшнее. К счастью, лес оказался не дремучим, и идти сквозь него было не очень сложно, но когда темнота совсем сгустилась, Иджи стала то и дело спотыкаться о торчащие корни. К тому же окружающие звуки навевали мысли о хищниках, поэтому она забралась на первое попавшееся дерево, которое оказалось достаточно ветвистым для этого, и заночевала там.

Иджи понимала, что лучше всего сейчас поспать и набраться сил, но не смогла сомкнуть глаз. Её то и дело пугали шорохи, крики ночных птиц, чьё-то завывание, и она была готова поклясться, что слышала шаги какого-то крупного зверя прямо под деревом, на котором сидела. За ночь всё тело замерзло и онемело. Иджи почти перестала чувствовать руки, несколько часов подряд крепко обхватывавшие ствол.

Наконец, на небе забрезжил рассвет. Перед предстоящей дорогой она подкрепилась куриным окорочком, а булочку и картофель оставила на потом. К сожалению, нож, на который Иджи так сильно рассчитывала, пропал. Должно быть, выпал из кармана, пока она перелезала через забор.

Поев, Иджи спустилась с дерева и продолжила путь. Она плутала целый день, прикончила все запасы провизии, случайно оставила где-то по дороге наволочку с вилкой и ложкой, но когда почти потеряла надежду, вдруг увидела, как лес расступился перед ней, и золотые лучи вечернего солнца осветили её измождённую фигуру. Перед Иджи простирался дикий луг, вдалеке рассечённый надвое автомобильной дорогой.