Новая эпоха (гет)

29 апреля 1558 год. Османская империя. Маниса.

Пыльная дорога, едкие запахи приправ, оглушительные голоса продавцов — всё, что находилось на городском базаре, сопровождало Алексея. Торопливым шагом, опустив на голову тяжёлый капюшон, мужчина шел и постоянно оглядывался назад. Он боялся, что кто-то из местных может напасть на него, одетого в европейские одеяния, и принять за богатого человека. Однако осталось совсем немного: сделать несколько десятков шагов, два-три поворота и вот посол уже окажется у дубовых дверей ювелирной лавки, что так востребована среди Османской аристократии. Даже приезжие иностранцы сразу же узнают про лавочку и её талантливого владельца.

И вот Алексей оказался перед входными дверями, сделанными из дерева венге. Он поднял взгляд — узорчатые пластинки из яркого кованого металла хорошо сочетались с тёмной древесиной. Облегчённо вздохнув, мужчина приложил руку к двери, провёл пару раз по позолоченной ручке и зашёл внутрь. Помещение его приятно удивило: высокие тёмно-зелёные стены, что так были приятны человеческому глазу, заканчивались стеклянным куполом; расписные вставки, нарисованные позолоченной краской, дополняли комнате образ богатства, роскоши; высокие и не очень витрины были наполнены дорогими ювелирными изделиями. Они были расставлены в таком порядке, чтобы было удобнее ходить между рядами и рассматривать каждое украшение.

— Алексей Николаевич, — окликнул мужчину женский голос. Слегка забывшись, посол помотал несколько раз головой и устремил взгляд на впереди стоящего человека — Карасу Хатун. Женщина улыбнулась и, взяв Алексея за локоть, повела его в сторону стойки ювелира, возле которой стоял полный мужчина средних лет, с проплешиной на голове и седыми усами, ожидавший своих клиентов.

— Керем Ага, — великодушно обратилась к ювелиру Ункяр Калфа. Ладонью она указала на посла. — Этот мужчина наслышан о твоём мастерстве. Он хочет забрать у тебя серьги из бирюзы. Оплатить готов всё сам.

— Караса Хатун, — с ехидностью спросил мужчина, поправляя свой пояс, — а ты что, уже у госпожи не прислуживаешь? Мужчину всё-таки нашла, как я посмотрю…

Ункяр Калфа и посол отвернулись друг от друга, их щёки залились краской. Нахмурившись, Караса Хатун резко отвернулась от мужчин и скрестила руки на груди. Смех Керема Аги раздался на все помещение.

— Простите, — вмешался Алексей с покрасневшими от смущения щеками. — Мы не состоим в отношениях.

— Ха-ха-ха, я же пошутил, — мужчина повернулся к шкафу с множеством маленьких ящиков, открыл один из них и достал оттуда бархатную коробочку алого цвета. Он молча открыл крышку, и взгляд Алексея устремился на две каплевидные серьги, огранённые двумя рядами бриллиантов. Мужчина с восхищением посмотрел сначала на ювелира, потом на Карасу Хатун. Увидев реакцию молодого человека, Керем Ага усмехнулся и потёр большой палец об указательный и средний, как бы прося за работу награду.

— Да-да, конечно, — в растерянности сказал Алексей, доставая небольшой мешочек с турецкими деньгами. Он аккуратно взял коробочку из рук мастера и, закрыв её, спрятал во внутреннем кармане сюртука. Посол вновь посмотрел на ювелира и проговорил: — У вас действительно золотые руки. Спасибо большое.

Керем Ага доброжелательно кивнул, улыбаясь во все тридцать зубов, поправил всё время спадающий пояс и, протаскивая по пыльной полке связку ключей, проводил Главную Калфу и посла на улицу. Как только двери лавочки закрылись, в замке послышались щелчки.

— Спасибо, — тихо поблагодарил Алексей, глядя на Карасу Хатун. — Спасибо и тебе, и госпоже. Только у меня назрел вопрос…

— Какой? — с любопытством спросила Ункяр Калфа, округляя карие глаза.

— Вы думаете, что у нас получится избавиться от Анны? — с ноткой неуверенности произнёс Алексей, нервно сглотнув. — С одной стороны, такой способ очень действенный. Но с другой… Не уверен, что получится сделать всё так, как будто это совпадение.

— Не переживайте, — обратилась к графу Караса Хатун, убрав руки за спину. — Изначально мы, конечно, хотели выбрать более жестокий способ избавления от Анны, а именно: обработать украшение ядом. Однако Акджан Султан захотела подарить украшение своей сводной сестре, зная о её тщеславии. Как только графиня Фонская получит украшение, она сразу же его наденет и будет хвастаться перед всеми тем, что, мол, сама госпожа соизволила подарить ей украшение. Будьте уверены, уличные воры, а может, кто и похуже, сразу же объявятся. Но у госпожи есть ещё планы на графиню… Даже она мне не говорит о них.

— Что же, — облегчённо сказал Алексей, смотря на Хатун. — Вы меня успокоили. Теперь простите, мне нужно идти. Я хотел обговорить некоторые моменты с Кадием Эфенди. А то, знаете ли, наши власти только взятки берут, да дельного совета не дают.

— Конечно, — с добротой ответила Караса Хатун, кивнув головой. Как только молодые люди распрощались, Ункяр Калфа направилась в сторону рынка, чтобы посмотреть на цены.

* * *

В тесной пыльной комнатушке было скучно: Анна не знала, чем себя занять. Всё сидела на кровати, рассматривала свои светлокудрые локоны, пальцы, покрытые белой пудрой, платье французского трикотажа, которое наверняка уже устарело на Родине. Порой она задавалась различными вопросами: Зачем она согласилась на эту афёру, если не сможет убедить свою сестру вернуться в Российскую империю? Да, семья Альфонских приближена к царской семье и знает о многих моментах политики, но… А может, она уже всё забыла? Тем более, за эти девятнадцать лет многое изменилось. Нет! Если Граф Воронцов приказал вернуть предательницу на Родину да ещё за крупное вознаграждение, значит нужно даже ценой собственной жизни заставить Акджан поехать в Российское государство. А может, украсть её? Нет, тогда будут проблемы.

Анна встала с постели. Порванный в некоторых местах корсет, сползшие чулки, растрёпанные волосы — юной графине никогда нельзя было так выглядеть. Вздохнув, девушка посмотрела на пол и увидела скромное, незаметное никем тёмное платье из грубой ткани, которое обычно носили нищие женщины Стамбула. Анна подошла к нему, взяла в руки — местами оно было уже порвано.

— Ну уж нет, — громким голосом заявила Анна, сжимая платье в руках. Она резко повернулась к двери и, сбрасывая с себя удушающий корсет, стала надевать платье нищей. — Я не собираюсь покорно слушаться мужа! Пускай разводится — ему же хуже! А я пойду на улицу, пройдусь.

Застегнув последние пуговицы, графиня схватила плащ и выбежала прочь из комнаты, плотно закрыв дверь. Девушка очутилась в коридоре — даже здесь стоял невыносимый запах благовоний. Закрыв нос рукой, Анна побежала по лестнице. Первый этаж её встретил большим количеством опьяневших мужчин, девушек, одетых в откровенные одежды, неприятными запахами от алкогольных напитков и закусок, что перемешивались с ароматом цветов.

— О, Аннуш, — ехидно сказала приятельница, просившая подменить её пару дней назад. Девушка, виляя бёдрами, подошла к «подруге», поставила поднос на рядом стоящий стол и сняла вуаль с лица. С издёвкой на лице приятельница облокотилась о полку. — Слышала, твой муж такой скандал устроил, что один вечер никто из наших девушек не обслуживал приходящих мужчин.

— Мне, право, неловко об этом говорить, — отвела глаза в сторону Анна, нервно накручивая прядку белёсых волос.

— О, а сегодня кто-то из наших девушек видел его возле ювелирной лавочки. — Приятельница поправила руками причёску, обнажая живот. Подмигнув графине, девушка деловито сказала: — Наверняка мириться к тебе сегодня придёт. Ну, жди своего благоверного.

— Хорошо, — сухо произнесла Анна, поправляя капюшон. — Ты прости, мне надо идти.

Приятельница одобрительно кивнула, подождала, пока Анна уйдёт из её поля зрения, и вновь вернулась к своей работе.

Выйдя на улицу, Анна устремилась в сторону рынка посмотреть на какие-нибудь продукты и что-нибудь своровать, ведь у нее не было ни гроша. Несмотря на то что Маниса славится своей популярностью среди наследников османского престола, некоторые улицы санджака были крайне бедны. Неудивительно, что многим девушкам из бедных семей приходится зарабатывать своей красотой.

Задумавшись о своём, Анна и не заметила, как пришла на рынок. Все продавцы старались позвать к себе покупателя, уговорить купить тот или иной товар. Девушка прошла чуток дальше и увидела пожилого мужчину, торговавшего красными яблоками. Подойдя к его лавке, графиня всё смотрела на фрукты, которые наверняка очень сладкие.

— Вы будете покупать? — с надеждой в голосе спросил мужчина, беря в руки яблоко.

— Н-Нет, благодарю, — Анна нервно отмахнулась. Она боялась, что сейчас голод проснётся и будет мучить желудок. Резко к продавцу подошла девушка, начала рассматривать фрукты и спрашивать их цену. Они оказались дешёвыми — всего один акче. Но даже этой мелочи не оказалось у графини.

«До чего я дожила?» — спросила себя Анна, собравшись с силами. Пока эта девушка отвлекает продавца, у графини есть прекрасный шанс своровать сочное прекрасное яблоко, которое так и заманивало девушку. Глубоко вздохнув, Анна схватила рядом лежавшее яблоко и побежала что есть сил. Сзади слышались оклики, сплошная ругань и просьба старого человека о помощи догнать воришку. Сердце графини сильно билось. Она еле пробивалась сквозь большую толпу людей, кое-как находила узкие проходы, проскакивала и иногда опрокидывала чужой товар. Анна моментами оборачивалась: двое крепких мужчин с палками в руках гнались за нею, отталкивая людей.

По достаточно просторной площади ехала карета с Ханде Султан. Девушка решила заглянуть в вакф, а на обратном пути проехать по рынку, чтобы посмотреть на товары.

Анна бежала, оборачивалась и сама не знала, как очутилась перед Карасой Хатун. Она на секунду остановилась. Ункяр Калфа стояла на самом краю дороги, где как раз-таки проезжала карета. Обернувшись в последний раз, графиня ужаснулась: мужчины были от неё на расстоянии двух метров. Они протискивались через толпу. Девушка помедлила, но, взяв в руки подол плаща, побежала вперёд и толкнула Карасу Хатун, но не рассчитала силу, и Главная Калфа упала на дорогу. Вскрик девушки, визг лошадей и испуганный народ, который тут же отпрянул назад.

— Серхат Ага! — вскрикнула Ханде Султан, выскакивая из кареты. Зрачки расширились от ужаса и, схватившись за лицо, султанша смотрела на изуродованное тело Главной Калфы. — О, Аллах! Караса Хатун!

Ужаснувшись от данной картины, Анна сделала несколько шагов назад и тут же сбежала с места преступления. На дороге осталось лежать окровавленное тело Карасы Хатун, смотревшей на убийцу.

* * *

Под конец апреля дворцовый сад благоухал сиреневыми и алыми цветами высокого багрянника. Весенний ветер нежно срывал листья деревьев и нёс, кружился с ними до самого порога каменного дворца Манисы, а иногда и вовсе мог дойти до дверей гарема. Девушки-служанки, выходя из общей комнаты, схватывали брошенные на полу пурпурные лепестки и прятали себе под подушку, в самые укромные места, лишь бы никто не смог их достать. Однако вредные калфы всё равно находили цветы багрянника и выбрасывали их прочь, на улицу.

Вдоль деревьев, по выложенной камнем дороге, неторопливым шагом шли две султанши — Акджан и Эйдже. Мать с дочерью беседовали о разном, смеялись и шутили. Вдруг мимо юной госпожи пролетал алый лепесток багрянника. Она не сдержалась и поймала его, хлопнув ладошками. Эйдже протянула руки матери и раскрыла ладони — на бледной и нежной коже лежал красный, чуть ли не багровый лепесток. Благодаря солнечным лучам можно увидеть как по всему листочку простираются тёмные линии, похожие на артерии человека.

— Моя мать всегда говорила, — начала было Акджан, чуть наклоняясь к дочери. Спокойный голос матери никак не мог сочетаться с её грустным выражением лица. Она взяла алый лепесток и преподнесла его ближе к глазам, тем самым тщательно рассматривая его. — Что когда цветёт алый багрянник, нужно держать ухо востро: иначе может случиться что-то страшное.

— Что, например? — невинным голоском спросила у матери Эйдже, обнимая её со спины.

— Обычно в эти дни кто-то из моих родственников убивался насмерть, — коротко произнесла Акджан, бросая взгляд на дочь. — Кому-то хотелось прокататься на лошади и, как назло, брал самую ретивую. В основном в эти дни умирали мои совсем молодые дядья.

— То есть, есть шанс, что сегодня случится что-то страшное? — испуганный голос дочери, вернул Акджан из воспоминаний в реальность. Она наклонилась к тринадцатилетней девочке и, поглаживая по голове, стала успокаивать.

— Будем надеяться, что всё сегодня будет в порядке, — женщина протянула ладонь юной госпоже и та взяла её. — Пойдём во дворец, наверняка отец заждался нас.

— Госпожа! Госпожа! — встревоженный голос Метина Аги отвлёк Султанш от остатка прогулки. Акджан Султан внимательно смотрела на евнуха. Мужчина остановился, упёрся руками о колена и, немного отдышавшись, продолжил: — Караса Хатун… Сейчас… Находится в лазарете. Возможно, она не доживёт до завтра!

Схватившись за грудь, словно не хватало воздуха, Акджан быстрым шагом направилась в сторону дворца. Испуганная Эйдже побежала было за матерью, но султанша резко остановилась и запретила дочери идти с ней. Она подозвала служанку к себе и та отвела юную госпожу в покои. Сама же Акджан последовала за Метином Агой в лазарет.

— Мама! — Акджан сразу же с воплями встретили в коридоре. Ханде распахнула руки в сторону. На её лице появились слёзы. И то верно — любимая служанка, растившая госпожу с раннего детства, сейчас умирает, лёжа на койке. — Неужели, Караса вот так умрёт?!

— Ханде, — Акджан заключила дочь в объятия. — Я только что узнала о случившемся. Нам остаётся только молиться, чтобы с Карасой ничего не случилось.

— Мама, — Ханде вцепилась в локти госпожи. Нахмурившись, султанша со злобой произнесла: — Когда Караса упала, я на мгновение увидела побледневшую девушку, не похожую на местных девушек. У неё были светлые волосы и серые глаза. Мама, мы обязаны её найти! Я просто уверена, что это она сделала с нашей Карасой!

Акджан ничего на это не ответила. В ней бушевало множество чувств — от смятения до ярости. Услышав описание преступницы, султанша всё больше размышляла — если это действительно была Анна, значит, ей не избежать гнева госпожи. Почему-то Акджан казалось, что если не избавиться от своей сводной сестры, то следующей жертвой может стать кто-то другой. И она не простит себе, если следующим окажется член её же семьи.

— Ханде, — строго произнесла Акджан, потихоньку трясся дочь за плечи. — Сейчас же поезжай в свой дворец, приглядывай за Айлин. А я останусь здесь и буду ждать новостей.

— Хорошо, — сказала Ханде, судорожно кивая головой. Схватив подолы платья в свои руки, она отвернулась и торопливо пошла к карете. Акджан провожала её взглядом. Нужно срочно предупредить Алексея Николаевича о случившемся. Только он может узнать о местонахождении его супруги.

«Держись, Караса, милая, держись!» — думала про себя Акджан, поднося к подбородку руки, сложив их в замок. И надо же подумать, средь бела дня! Каждая секунда длилась целую вечность, и нельзя было определить, когда же выйдет лекарь и скажет окончательные результаты. Султанша всё ждала, судорожно ходя из стороны в сторону.

Из-за ветра оборвался алый лепесток багрянника. Он всё кружился на одном месте, но одно дуновение ветра — и он уже залетел в зарешеченное окно, упав недалеко от лазарета. Его никто не замечал, пока солнечный луч сам не указал на багровое пятнышко, лежащее на каменном и холодном полу.

Примечания:

Здесь хочу прорекламировать свой телеграмм-канал: https://t.me/Village_Writers