Хозяйка "Малфой-мэнора" (гет)

Анастасия просыпалась тяжело. Тело ощущалось чужим. Боль в позвоночнике, бывшая постоянной до больницы, кажется, прошла, и это было непривычно. Она с ней свыклась за год, пока решалась на операцию. Теперь спина не болела. Анастасия, не открывая глаза, прислушивалась к ощущениям.

Вокруг было тихо. Не болтали соседки по палате, не спешили, хлопая дверью, врачи, и по коридору не проходила, топая как слон и гремя вёдрами, уборщица. Все привычные Анастасии звуки отсутствовали. Она осторожно приоткрыла глаза и через мгновение в шоке рассматривала комнату, которая явно не была больничной палатой.

Огромная кровать под балдахином, в которой она лежала. Столики по обе стороны от кровати, зеркало в богатой раме на стене и туалетный столик перед ним. Рядом с кроватью стояла низенькая оттоманка, а возле окна кресло и ещё один столик, на котором лежали несколько журналов и книга. Шторы на окнах были распахнуты, демонстрируя во всей красе витражи с растительным орнаментом. Шкафа не было, зато имелось три двери.

«Интересно, где я? Что это за место?»

Настя попробовала встать, но движения давались ей с трудом. В тот момент, когда она наконец-то ощутила под ногами мягкость ковра, который устилал все пространство вокруг кровати, одна из дверей открылась и в неё вошёл мужчина, при взгляде на которого сразу вспоминались романы о рыцарях и менестрелях, поющих серенады под окнами чьих-то возлюбленных, о холёных придворных, танцующих павану на мраморных полах королевского замка…

Мужчина был молод и хорош собой. Платиновые волосы ниже плеч казались гладким шёлком, струящимся и притягивающим взгляд. Губы были брезгливо сжаты в тонкую линию, и весь вид его говорил об изнеженности. Но Настя, посмотрев в холодные стальные глаза вошедшего, поняла, что его вид — это маска, под которой скрывается хитрый и жёсткий человек.

— Нарцисса, как ты себя чувствуешь? — спросил вошедший.

Губы его изобразили улыбку, но глаза оставались холодны.

«Нарцисса? Он назвал меня Нарцисса? Где я и кто он?»

Решив не сознаваться, что она не понимает, о ком идёт речь и какое отношение имеет какая-то Нарцисса к ней, Анастасии, она ответила:

— Я хорошо себя чувствую, только слабость какая-то во всём теле. Спасибо, что волнуешься обо мне.

Блондин как-то странно взглянул на неё и задал ещё один вопрос:

— Ты помнишь, что было вчера?

«Нет, я не помню, что было с Нарциссой вчера! Зато я помню, что было со мной, но ведь ему этого не скажешь», — постепенно Настя начала паниковать.

— Я… я не помню, — рискнула сказать она, — что-то случилось?

— Письмо, написанное мне, его ты тоже не помнишь? — в стальных глазах разгоралась ярость.

Настя решила как-то успокоить начинающего злиться незнакомца и решила, что надо соглашаться с ним и разговаривать мягко и спокойно.

«На задворках сознания мелькнула мысль, что она знает лишь одну женщину по имени Нарцисса и это… бред! Это явный бред! Это всё племянница виновата, сестра с мужем не хотели её слушать и она донимала меня всеми этими фантазиями по известному фильму».

Она постаралась выбросить все эти мысли из головы.

«Мало ли Нарцисс в мире, тем более сейчас, когда книга о неубиваемом мальчике известна вот уже почти двадцать лет».

— Милый, я тебе сказала правду, я не помню ни про какое письмо, — говоря это, она даже не заметила, как по привычке нервно прикусила губу и стала накручивать белокурый локон на палец.

«… белокурый?!»

Ужасное осознание неправильности не успело ещё оформиться в голове, а блондин уже держал её за плечи и тряс так, что Насте казалась, её голова сейчас оторвётся.

— Кто ты?! Ты не Нарцисса! Говори, кто ты?! — в глазах блондина Настя видела не только ярость. Там, где-то глубоко, прятался страх.

Настя осознала, что когда страх вырвется наружу, то он убьёт её, борясь со своим страхом и устраняя его причину радикальным способом. И Настя решила рискнуть сознаться и заодно подтвердить свою нереальную догадку.

— Ты Люциус, да? — спросила она и тут же пожалела об этом.

В глазах блондина она увидела страх, вырвавшийся на свободу и слившийся с яростью.

* * *

Люциус выхватил палочку и наставил её на ту, что ещё вчера была его женой. Желание убить неизвестную сущность, занявшую тело Нарциссы, боролось с нежеланием попадать в Азкабан.

— Нет, не убивайте меня, — закричала та, что была Нарциссой, — я не сделаю вам ничего плохого, я обычная, я даже колдовать не могу! Я не знаю, как я очутилась здесь, — и она, зарыдав, опустилась без сил на ковёр.

Люциус, постепенно приходя в себя, произнёс заклинание, выявляющее тёмную сущность. Убедившись, что перед ним человек, он опустил палочку и посмотрел на рыдающую у его ног неизвестную. Страх отступал и его место занимал расчёт.

«Если она говорит правду, то это даже удачно, что она не Нарцисса. Цисси я, когда-нибудь не выдержав, возможно убил бы. А это другая женщина, она ничего не знает, не умеет и полностью от меня зависит. Можно сказать, у меня новая жена и об этом никто не знает. Удобно».

— Поднимайтесь, мисс как вас там, я вас не трону, — проговорил Люциус, движением палочки пододвигая к себе кресло и садясь в него.

— Меня зовут Анастасия, — всё ещё всхлипывая, отозвалась девушка и с трудом поднявшись с пола, тут же прилегла на оттоманку.

— Ну что ж, Стэйси, поговорим?