Вальбурга: сквозь тьму и пламя (джен)

Холм, освещённый розоватыми лучами утреннего солнца, казался обычным. Даже ступени словно скрылись под травяным покровом.

‒ Лейстрендж, ты, кажется, неплох в Диагностирующих чарах? — спросил Альфард, осматривая невидимую плёнку защиты.

Корвус кивнул и, перебросившись с Блэком парой реплик, начал выплетать сложную сеть заклинаний, подправляемую кое-где Альфардом.

‒ Что ж, результаты примерно такие, ‒ спустя несколько минут сделал вывод Блэк. ‒ Пройти можно, но только троим.

‒ Чары древние, не обновлялись чуть ли не со времён Плантагенетов. Возможно, родовые, ‒ задумчиво сказал Лейстрендж. — Мы смогли сделать калитку, но не ворота, образно говоря.

‒ Альфард, думаю, ты должен остаться вместе с Лейстренджем, ‒ решительно сказала Вальбурга. — Если мы не сможем выйти, вы отсюда поможете нам.

‒ Не лучший вариант, но и не худший. Гонт, ты отправишься внутрь или останешься?

— Я пойду внутрь вместе с Блэк и Флинт, — уверенно ответил тот.

Хезер согласно кивнула и встала рядом с Вальбургой.

‒ Думаю, я искуснее в боевых чарах, чем Флинт, ‒ возразил Мальсибер.

‒ Есть возможность ещё раз открыть калитку, по выражению Лейстренджа. Если они застрянут внутри, вы с Долоховым отправитесь следом.

Мальсибер отступил, хоть и был недоволен решением Блэка.

Пройдя сквозь невидимую, но плотную завесу, трое магов стали подниматься по почти неразличимым ступеням. Странное ощущение сгущалось в воздухе: словно к чужакам присматривались, внимательно и настороженно.

Внезапно с чуть слышным гулом на половине пути возникли ворота. Они были полуоткрыты. За ними виднелся кусок сильно заросшего двора, выложенного когда-то массивными плитами, и часть небольшого замка с двумя башенками.

Проверив проход чарами, Гонт первым прошёл через ворота.

Внутри царило запустение. Потрескавшиеся камни, покрытые мхом стены, распахнутая, словно в спешке, входная дверь.

Гоменум Ревелио и его вариация Анималум Ревелио ожидаемо показали отсутствие признаков жизни.

Трое осторожно обошли груду непонятных обломков посреди двора и вошли в дом.

Большой зал, когда-то служивший и гостиной, и каминной, и столовой, был пылен и пуст. Остатки мебели, колесо люстры, давно упавшее с потолка, почерневшие стены с обрывками гобеленов производили гнетущее впечатление.

‒ Род Дамори, ‒ увидев герб, задумчиво сказала Вальбурга.

‒ Считается утерянным века с четырнадцатого, ‒ добавила Хезер, внимательно осматриваясь по сторонам. — Закончился на деве Элеанор, исчезнувшей при странных обстоятельствах.

‒ Возможно, это последнее владение Дамори, ‒ предположил Гонт. — В той стороне алтарный зал. Может, посмотрим жилые помещения?

‒ Думаешь, алтарь ещё жив? — удивилась Хезер.

‒ Не хочется проверять на себе, живо ли сердце чужого рода.

Неожиданно словно из воздуха возникла ржавая решётка, с силой упавшая вниз. Гонт вовремя среагировал — Аресто Моментум замедлило падение. Он напряжённо удерживал решётку в воздухе: странно почерневшие острия оскаленными зубьями были направлены туда, где только что стояли девушки.

‒ Быстрее, пробегайте! — крикнул Том, глядя вверх и усиливая чары.

Тишина была ему ответом.

Оглядевшись, Гонт отпустил решётку. Хезер и Вальбурги не было рядом.

Стараясь не поддаваться тревоге, Том внимательно оглядел пол и стены в поисках возможных рычагов. Тут ему показалось, что в зале потемнело. Обернушись, он заметил, что дверь исчезла, будто слилась с каменной стеной.

Ловушка захлопнулась.

* * *

Вальбурга услышала крик Тома, но не успела обернуться: пол исчез под ногами. В последний миг она попыталась схватить Хезер за руку, но её рядом уже не было.

Вызвав Крылья Тьмы, девушка зависла в воздухе, пытаясь понять, куда она попала.

Узкий колодец, на дне которого видны заострённые колья, на них откуда-то сбоку падает тускловатый свет.

Внимательно осмотревшись, Вальбурга медленно снижалась, не касаясь стен. В одной из них располагалось узкое арочное отверстие. В него и устремилась девушка, стараясь не задевать края.

Широкий зал с высоким потолком напоминал алтарный и поражал унылой пустотой. Не виден был и источник света.

Внезапно словно издалека послышался нежный, хрустально-чистый голосок:

Храм пуст и не шлёт благодатный привет,

Молитв и псалмов умилительных нет…

Гляжу на пустынное смерти жилище:

Пичужка молчит; ни травы, ни цветов.Лишь год, как зеленое было кладбище, —

Теперь наросла сотня бурых холмов. Вальбурга осторожно облетала помещение и прислушивалась к словам жутковатой песни:

Пуста колыбель и постель не измята:

Младенец у груди родимой потух;

Ребенок, играя, пал на руки брата,

Лежит на лугу старый мёртвый пастух.

О, страшно весенней отрадной порою

Желать щебетанья в лесах и лугах, —

А дрозд с коноплянкой под мёртвой листвою,

Ни песни, ни звука в зеленых ветвях…*

Невидимая певица умолкла, замер последний дрожащий отзвук её голоса.

Вальбурга внимательно осмотрела нарочито пустынный зал и выпустила напитанные силой чары Проявления.

Иллюзия спала грязной тряпкой. Зал и вправду оказался алтарным. Вот только по центру полыхала раскалёнными углями активированная пентаграмма. Родовой камень ещё светился, подпитывая её, но слабо.

‒ Чьей смерти ты боишься, дева? ‒ протяжный голос то приближался, то звучал издалека. — Чья гибель вгонит тебя в бесконечную тоску? Отца? Возлюбленного? Брата?

Вальбурга молчала, держась подальше от пентаграммы, стараясь не соприкасаться с невидимыми линиями устремлявшейся ввысь магии.

‒ Чьё мёртвое лицо станет вечным кошмаром? ‒ голосок дрожал, как пламя свечи на ледяном ветру. — Чьё небытие ты не сможешь принять?

Внезапно по центру пентаграммы разлился яркий свет. Когда он схлынул подобно волне, внутри оказалось изломанные тела. Бледный, недвижимый Гонт, искажённое мукой застывшее лицо Флинт, распахнутые в безмолвном крике рты друзей, оставшихся снаружи… навеки угасший огонь в глазах брата.

‒ Здесь царство небытия. Только оно правдиво… ‒ голос утих.

Вальбурга встряхнула головой, с усилием сбрасывая наваждение, заставляя себя не смотреть на мёртвое лицо Альфарда. Собравшись, по незаметно усилившемуся ментальному давлению вычислила источник голоса и направила туда волну магии.

У дальнего края пентаграммы медленно проявлялась фигура. Сначала она казалась худощавой белокурой девушкой лет восемнадцати, потом этот облик сполз с неё, но неровно, словно существо до последнего держалось за иллюзию.

‒ Твоё имя? — жёстко спросила Вальбурга.

‒ Глупая или меня за дурака принимаешь? — хрипло, словно отвыкнув от своего голоса, ответил демон. Он был приземистый, мощный, высокомерный. ‒ Преклонись передо мной, смертная!

‒ Судя по твоим рогам и красной коже, ты низший дух Бездны. Это смертные чуть не отправили тебя в небытие?

‒ Издеваешься! — злобно завопил он, грозно выпрямляясь и распахивая огненные крылья. — Низший, а повыше тебя буду, человеческая самка! Что, боишься спуститься ко мне? Твоих сил надолго не хватит!

Вальбурга внимательно посмотрела на глумливую ухмылку и демонстративно нацелила волшебную палочку прямо на рогатого.

‒ Говорят, что в Бездне два состояния: лава или лёд. Огненный демон, придётся ли тебе холод по вкусу?

‒ Погоди! — съёжился демон и сложил крылья. — Да что ж вы, смертные, торопливые какие? Демонолог проклятый вызвал, а задание дать не успел: отправился в более интересное путешествие. Впрочем, моя история скучна, а вот твоя... Может, не о давно прошедшем стоит думать, а о пропавших друзьях. Кое-кто из них последние минуты доживает...

Настроение демона снова изменилось, он сбросил с себя подобострастие и мгновенно перетёк к другому краю пентаграммы.

‒ Не веришь? Что ж твоё дело, ‒ ехидно сказал демон. — У меня много времени. А у твоих друзей… его нет!

Вальбурга обернулась на родовой камень. Демон ощутимо занервничал.

‒ Много времени, говоришь? Правда?

Алтарный камень медленно гас. Демон выпрямился и словно вырос, его тень в отсветах пентаграммы заколыхалась, густая, тяжёлая, огромная.

‒ Все обитатели Бездны говорят правду! Все обитатели Бездны лгут! Это наше кредо! — закричал он громовым голосом и захохотал.

Не обращая на него внимания, Вальбурга направила в алтарь поток магии. Смех демона оборвался, он с рычанием бросился к линиям пентаграммы. Вновь и вновь он бился о невидимую преграду, беснуясь, раня себя в непритворном бешенстве.

Вальбурга застыла на мгновение, потрясённая чудовищным напором, и, не полагаясь на прочность магических границ, крикнула:

‒ Инферно глациус!

Белый поток магии чудовищным холодом обрушился вниз, на заметавшегося демона. Стужа, безмолвная и беспощадная, вгрызлась в его тело, перетёрла плоть зубьями ледяных скал, заморозила отчаянные крики, а потом выросла гигантскими торосами, закрывая весь зал, оставляя нетронутым лишь родовой камень.

Вальбурга перестала подавать силу в заклинание, последним усилием плотнее закуталась в защитный Кокон и устало опустилась на пол практически вплотную к алтарю. Холод медленно отступил, порывом метели пронёсся по залу, но причудливые нагромождения льдин и не думали таять, кое-где пиками упираясь в потолок.

‒ Спасибо, странница, ‒ прошелестел чей-то голос, и из-за алтаря появилась светящаяся фигурка.

‒ Приветствую тебя, последняя из рода Дамори! Дева Элеанор, верно?

‒ Не знала, что моё имя ещё кому-то известно, ‒ грустно ответил призрак белокурой девы. Её старинные одежды густо покрывала серебристая кровь. — И не думала, что кому-нибудь по силам избавить меня от моего долга.

‒ Дамори — род демонологов?

‒ Верно. Мой отец совершил большой грех, а поплатился за него весь наш род. Я осталась одна, призраком, привязанным к алтарю. Гнусный демон принял мой облик и заманивал путников, пытаясь вырваться из пентаграммы. Остатки магии рода удерживали его. Ты не демонолог, поэтому разрушила одну его форму и отправила в бездну. Берегись: демоны — мстительные создания. Он вернётся за тобой!

‒ Я запомню. Моей магии надолго не хватит, я не из вашего рода. Что будет с тобой, когда родовой камень погибнет?

‒ Стану неупокоенным духом, ‒ печально прошептал призрак и взмолился:

— Пожалуйста, помоги мне выполнить долг перед родом. Я не смогу передать тебе многих знаний, но кое-что из тайн моей семьи будет тебе доступно.

‒ Что нужно сделать?

‒ Поклянись, что передашь наследие Дамори достойному!

Вальбурга пристально посмотрела на последнюю из давно угасшего рода.

‒ Почему ты уверена, что мне это по силам?

‒ Я давно мертва, поэтому способна увидеть недоступное живым. Ты сможешь найти того или ту, кто примет наше наследие. Клянусь тебе, отмеченная Гранью, передать зерно истины и три родовых секрета по уничтожению демонов низшего, низкого и среднего рангов за то, что ты найдёшь способного или способную войти в род Дамори и возродить его! — капли призрачной крови пришли в движение, падая на алтарь.

‒ Клянусь деве Элеанор найти способного или способную войти в род Дамори и возродить его, за что получу зерно истины и три родовых секрета по уничтожению демонов низшего, низкого и среднего рангов, ‒ Вальбурга невербальным Секо рассекла ладонь и пролила кровь на камень чужого рода.

Элеанор счастливо улыбнулась, дождалась, пока девушка залечит рану, и сказала:

‒ Подойди сюда, направь поток магии на этот выступ и произнеси: «Occultum aperi**».

Выступ оказался сложносоставной иллюзией, открывшей небольшой сундучок. Внутри лежали две книги и старинный венец из серебра с крупными ониксами на четырёх зубцах.

‒ Возложи венец на достойного и передай ему, что остатки основного камня рода ждут его в Ланкашире в замке рядом с переправой через реку Лун. Книга в зелёной обложке для наследника, в чёрной — для тебя. Над колодцем на высоте двух локтей найдёшь рычаг. Он откроет выход отсюда. Твои спутники уже освободились, не беспокойся за них.

Призрачное сияние Элеанор усилилось, и тут словно поток воздуха порывом налетел на Вальбургу и прошёл насквозь. Странное необычное знание будто само собой появилось в её голове. «Зерно истины? Что за странная магия? Утерянная?» — подумала девушка, но призрак прервал её размышления:

‒ Небытие приближается… Я чувствую, что преданные обрели наконец свободу… Уходи, благословенная дева. Скоро магия истощится и моё существование окончится…

Вальбурга послушалась, видя, как слабеет свет алтаря. Бросив прощальный взгляд на призрак Элеанор, она вызвала Крылья Тьмы и, уже пролетая через проём, не то услышала, не то уловила посланную ей мысль:

‒ Неведома связь времён… Беда кружит над твоим родом — та же, что погубила мою семью…

*Песня Мэри из пьесы Джона Вильсона «Чумной город».

**Occultum aperi — открой сокрытое.