Вкус Сахары. 1. Запечатанный город (джен)

1 июля 1940 г.

Мэллори страшно злилась. Поход начался с неприятных сюрпризов. Во-первых, когда Кинтана сказал, что они поедут верхом, для нее-то, ясное дело, само собой разумелось, что верхом — это на лошади. И новичку, вроде неё, это ещё можно как-то перетерпеть. Потому что, хоть с непривычки и сотрёшь себе в районе промежности всё, что только можно стереть, а спина закаменеет и станет твёрдой, как палка, но это, вроде как, максимум дискомфорта, который необученному всаднику может причинить живая взрослая лошадь.

А в итоге она уже больше двух часов тряслась на спине верблюда. И весь мир трясся вокруг. О, конечно, в седле довольно удобно и даже мягко, но вонища, издаваемая этим ходячим клоповником, попросту убивала. Лори чувствовала, как вместе с тошнотой к горлу подкатывает жгучая ненависть к несправедливому Мирозданию в лице старой стервы миссис Фредерик, к Ахмаду Фарису, проявившему отзывчивость кирпичной стены. К мелкому недоноску Метьюсу, беспрестанно строившему глазки то ей, то Белле и, очевидно, рассчитывавшему на шуры-муры, по крайней мере, с одной из них. К четырём остальным агентам-арабам (или кто они там?), не проявлявшим к ним ну никакого интереса и даже не пытавшимся завязать хоть даже самую унылую беседу. К Белле, которая оказалась отличной наездницей, благодаря неизбывной любви к лошадям, и бодро трусила себе на соседнем верблюде. К Орхан-бею и его десятерым людям, сопровождавшим караван и ведущим себя абсолютно равнодушно к двум (да, мы ж не жадные!) безумно сексуальным женщинам.

А он красив — этот Орхан-бей, и ведь не старше её, а уже вон какой командир! Лори бросало в жар при взгляде на это тело. Хотя само тело скрывалось под длинным чёрным халатом, чёрной же, надо полагать, рубахой и чёрными брюками, ну, пофантазировать не грех же? Запах халата оставлял открытой только ямку под горлом и на три пальца пониже. И это возбуждало в ней не совсем здоровое любопытство. А какой высокий рост! А какой мощный разворот плеч — прямо ух! Узкую талию не скрывал даже широкий кожаный пояс, стягивающий халат. Лицо у Орхана было удлиненное, блестящие карие глаза, красиво выписанные брови, прямой нос, губы, которые манили впиться поцелуем… Прежде Мэллори совершенно не нравились мужчины с растительностью на лице. Но аккуратно подстриженные усы и короткая борода не только не портили Орхана, но и придавали какой-то особенный колорит его облику. А ещё волосы — густые тёмно-каштановые, почти чёрные, немного вьющиеся, по мусульманской традиции они падали на плечи, и ей ужасно хотелось зарыться в них пальцами. Его не портила даже эта их бандана, которую он и все дружинники повязали вокруг головы и лица, оставляя видимыми только глаза, чтобы не набивался песок при встречном ветре. В общем, с этим мужчиной она бы точно не отказалась насладиться сказкой восточной любви.

Во-вторых, она сердилась на Луиса Кинтану — больше, чем на прочих. Прочитав клятую бумажонку, что всучил ему Фарис, он помрачнел лицом не хуже Орхан-бея, надолго задумался и под конец объявил, что у него как у Смотрителя нет права оставлять Хранилище без присмотра, тем более на такой долгий срок. И нет никого, кто смог бы справиться со складом, если вдруг что-то пойдёт не так. Ему некого оставить взамен себя на время отсутствия. А потому придётся остаться ему самому, а всех остальных агентов отправить на поиски в сопровождении каирской сотни.

И сердилась Лори как раз потому, что Луис ей тоже приглянулся, и во время этого путешествия она надеялась сойтись с ним поближе, как говорится, его посмотреть и себя показать. Ведь чем чёрт не шутит! А паскудная бумажка свела её чаяния на нет. И вот нисколько не успокаивало его заверение снять для трёх новых сотрудников номер в хорошем отеле и их вещи переправить туда. Напоследок мисс Линч успела-таки высказать новому шефу, что, вообще-то, руководство считало их очень ценными кадрами. Что бы там ни думали разные шовинисты. Вот так. И она сказала бы ещё многое, кабы Белла в самый последний момент не схватила её за руку и не потащила самым бесцеремонным образом на улицу, где уже собрались все участники похода, включая Алекса.

Брат Беллы. Совсем уж запасной вариант. На него Мэллори запала давно, ещё несколько лет назад. А он, хоть и был всё время рядом, но на расстоянии вытянутой руки и дальше флирта не заходил. И это доводило её до бешенства.

Скучающим взглядом она обвела окружающую действительность. Один песок. Дюны… Дюны… Дюны… Ни кустика, ни ручейка… И тишина, концентрированная, неизбывная тишина, разбавляемая завыванием ветра. В буквальном смысле слышно, как течёт время.

Лори совершенно не привыкла к безмолвию. В XXI веке все и всё орёт, верещит, звенит, шумит, поёт, пищит, сигналит, воет и зазывает подойти посмотреть. Особенно вездесущая (или вездессущая?) реклама. Сплошной информационный шум, от которого негде укрыться. А здесь только и остаётся, что слушать собственные мысли. И это не слишком весело, особенно когда больше нечем заняться.

Белла молча ехала рядом. Разговаривать ей, в отличие от Мэллори, не хотелось. К тому же вовсе не всякая мысль достойна немедленного выражения.

Верблюд, несший её, двигался плавно и величественно. И его невозмутимость вызывала в ней невольное восхищение. Время от времени Белла протягивала руку, гладила его по голове и чесала лоб, от чего животное, видимо, совсем не привычное к ласке, довольно покряхтывало.

Члены экспедиции двигались парами, их всего было восемнадцать человек. В первой паре шли Орхан-бей и ещё некто из каирской сотни, очевидно, его наиболее доверенное лицо. Следом Амон-бей и Халид-бей, потом Кит Мэттьюс и Алекс Данн. За ними женщины, а дальше Эскер-бей, Захер-бей и ещё девять человек из «сотенной» охраны. Как поняла Белла из услышанного краем уха разговора, остальные девяносто человек Орхана двигались где-то впереди и позади, за пределами видимости.

Время от времени, примерно раз в час, Орхан-бей на своём верблюде объезжал всю шеренгу, цепким взглядом осматривая каждого из спутников. Похоже было на то, что главный в экспедиции всё-таки он, потому что, судя по всему, Луис Кинтана не рискнул сделать им никого другого. Очевидно, его сотрудники лидерскими качествами не обладали, а новеньких кто же поставит командовать полком! То ли дело сотник — он и проводник, и защитник, и хранитель ключа от Города. Одного из ключей. И этого одного ключа вполне довольно, чтобы проникнуть туда и найти нужный предмет.

Надев на глаза солнцезащитные очки, ставшие в этой поездке пескозащитными, Белла разглядывала всё, что попадалось на глаза. Из живности им встречались пока юркие ящерки и одна змея. Белла содрогнулась от отвращения. Впрочем, чешуйчатая тварь вполне имела право на существование, и, сделав глоток из фляги с водой, она забыла об этой встрече и стала думать о другом.

Права Лори, лучше бы их отправили на Дикий Запад. За всю свою жизнь Белла видела столько вестернов, в особенности, снятых в пятидесятых, что иногда ей казалось, будто бы она и сама выросла где-нибудь в Додж-Сити или Биг-Спрингсе. Жизнь там была куда проще и не изобиловала условностями, как в странах Востока. А здесь, в Египте, в который через два месяца вторгнутся нацисты, — кому они нужны? Луису Кинтане? Едва ли. Разве только он любит тех, кто сваливается как снег на голову. Орхан-бею? Да, как собаке пятая нога.

Белла не обольщалась его вниманием. Каждый раз наблюдая, как этот молодой мужчина с непроницаемым лицом проезжает мимо них, окидывая их с Лори внимательным придирчивым взглядом, она понимала: он думает об их безопасности ровно столько же, сколько о безопасности всех остальных. И каждый раз, видя его, вспоминала подслушанный за несколько минут до выезда разговор.

В почти последний момент Белла решила ещё раз заглянуть в уборную, потому что кустиков в Сахаре, как известно, не водится, а терпеть до ближайшего оазиса — не шутки. А потом ей пришла в голову мысль захватить из оставленных у Луиса вещей пару мелочей. Она как раз собиралась войти в кабинет начальника, когда услышала два уже более или менее знакомых мужских голоса и поняла, что Орхан-бей сделал попытку спихнуть дамочек обратно Луису, употребив всю силу убеждения. Сквозь дверной проем было хорошо видно обоих мужчин.

— Женщин нельзя брать с собой! Ты знаешь, что за место Запечатанный город. Даже мы избегаем бывать в тех краях. Чужеземные женщины менее выносливы, чем местные. Они неразумны и могут погибнуть от тысячи причин.

— Боюсь, это не мне решать, — Кинтана запустил пятерню в волосы и с силой потёр затылок. — Я бы их не отпустил, да и сами они, как я погляжу, не рвутся. Похоже, нам всем не оставили выхода. Я только прошу тебя, Орхан. Присмотри за дамами. Знаю, привязать к себе ты их не можешь. Хотя бы просто будь поблизости. Ведь женщины, особенно иностранки, в толпе здешних мужчин — какой страшный соблазн… Я могу доверить их тебе одному. Может быть, они обе — хорошие стрелки. Но хорошо стрелять — это ещё не всё.

Орхан помолчал, прежде чем ответить.

— Всё сделаю, друг мой. Будь спокоен. С их головы не упадёт ни один волос.

Вот он и делает… Что ж, хорошо, правильно делает. И всё равно Белла чувствовала себя словно бы в ловушке. Шестнадцать мужчин. Минус брат, который кинется на их с Мэллори защиту в случае чего. Возможно, минус сам Орхан-бей. Итого четырнадцать. И где-то позади человек сорок и впереди пятьдесят. Итого больше сотни потенциальных насильников, сходящих на жаре с ума от похоти. Возможно, авторитет сотника удержит их от надругательства над двумя глупыми бабами, а возможно, и нет. И Метьюса со счетов сбрасывать нельзя — сразу видно, что личность ненадёжная и подлая. К тому же, кто станет искать пропавших женщин в пустыне, где каждый бархан может сокрыть их изуродованные тела?

От этих мыслей её передернуло. Конечно же, и она, и Мэллори много чего могут и сами, а невежественных арабов можно здорово напугать, если знать как, но отбиться от сотни озверевших мужиков — задача нереальная. Впрочем, всё, возможно, не так уж и плохо, коли Орхан-бей пообещал своему другу стеречь их. Но чем меньше они — Белла и Лори — обращают на себя мужское внимание, тем им же лучше. Если б ещё можно было невидимками стать!

Через час мисс Данн имела неудовольствие наблюдать пренеприятную сцену. Оглядывая окрестности вокруг отряда, Орхан в очередной раз проезжал мимо них двоих от головы каравана в сторону хвоста. Лори зазевалась на него и даже порозовела от каких-то своих мыслей. И тут же выпустила из рук поводья. Ремень упал на шею верблюда, который спокойно шёл себе дальше, а потом съехал по шее животного и упал к самым его коленям. И сколько Мэллори ни старалась, никак не могла подхватить кожаную ременную полосу. И даже чуть сама не свалилась под ноги своему верблюду.

Наблюдавший за её потугами Орхан-бей подъехал, нагнулся, поймал повод и протянул мисс Линч. И в качестве благодарности получил кокетливое хлопанье ресничками и томный взгляд. Возможно, в другое время и в другом месте это и польстило бы ему. Но в пустыне нет места ничему, кроме инстинкта самосохранения, взаимопомощи (в пределах разумного) и чувства долга. Жалость к навязавшимся на его голову девицам, категорически не приспособленным к таким путешествиям, тут же сменилась презрением. Он сердито бросил повод в руки недотепы и двинулся дальше.

Белла видела эту немую сцену. И от холодного презрительного взгляда Орхан-бея, который она примерила и на себя, у неё екнуло сердце. Занятая своими мыслями, Белла не сразу поняла, что Лори задала вопрос и ждёт ответа.

— Слушай, что ты думаешь о Луисе? — покачиваясь в седле, Лори взяла подругу под локоток для пущей конфиденциальности.

— А ты что думаешь?

— Ты же знаешь, я плохой физиогномист. А ты людей разгадываешь сходу. И потому я спрашиваю у тебя, — подольстилась Мэллори.

— Так уж и сходу, — с трудом улыбнулась Белла. — Ладно. Я думаю, что он хороший друг и ему можно довериться. А ещё он умеет добиваться своего.

— А что скажешь об Орхан-бее?

— Мммм… — Белла чуть помолчала, собираясь с мыслями и тщательно подбирая слова, чтобы никого не обидеть ненароком. — Он беспощаден с теми, кого считает врагом или кто осквернил их священные традиции. И спокойно будет наблюдать за его истязанием. Но и сам под пытками пощады не запросит.

— Ты его осуждаешь? — Мэллори почему-то напряглась и даже чуть отстранилась от подруги, но Белле недосуг было разбираться в причинах.

— Пока нет. Ведь далеко не всякий способен пройти этот путь до конца и с честью. Но если он вздумает начать пытать меня, то уж непременно осужу, не сомневайся.

Мэллори обдумала услышанное.

— Хорошо. Что ещё скажешь?

— Что он из тех, кто без раздумий рискнет жизнью за любимых людей или ради долга и ответственности. Последних, похоже, у него в избытке.

— Кажется, мы ему не понравились, — вздохнула Мэллори.

— Кажется, не понравились.

— Даже притом, что я ясно дала ему понять, что вижу в нем весьма привлекательного мужчину.

— Слушай, Лори. Не все и не всегда думают о любовных приключениях. Иногда у людей голова бывает занята ещё и делами — так, для разнообразия.

— Какая же ты зануда!

— Не надо недооценивать этого человека. Ты дергаешь тигра за усы.

— Напомни мне в следующий раз при его появлении принять испуганный вид, — огрызнулась Мэллори.

На том они и замолчали. Белла сердилась на так не к месту размечтавшуюся подругу, а Мэллори — на слишком прагматичный подход Беллы к жизни.

— Ты, что, пугаешь меня, Джейн Эйр⁽¹⁾? — этим прозвищем она награждала Беллу всякий раз, когда их настроения входили в конфликт.

— Нет. Просто хочу, чтобы ты, мисс Пустоголовка, поняла, что для этих людей наша с тобой жизнь не имеет цены.

— Ты имеешь в виду, что для них наша жизнь бесценна?

— Я имею в виду, что она гроша ломаного не стоит. Поэтому, я думаю, не стоит испытывать терпение Орхан-бея. А то ему быстро надоест нас оберегать! — отрезала Белла и отвернулась.

И только тогда заметила, что Орхан едет позади них, рядом с Эскер-беем. Эскер, должно быть, ни слова не понял из потока английских слов. Но Орхан, конечно же, всё-всё слышал. Вот проклятье! Но потом Белла улыбнулась от казусности ситуации: она подслушала разговор Орхана с Луисом, а Орхан — её перепалку с Мэллори. Так что карты на стол. Всё честно.

Если бы это были лошади, можно было бы сказать, что они бегут бодрым аллюром. Но к верблюдам такое понятие не применяется, хотя сейчас люди гнали их как раз в таком темпе.

Подпрыгивая между двумя горбами своего транспортного средства, Алекс старался не замечать усиливающейся в районе солнечного сплетения тошноты. Вообще-то прежде он не страдал ни от морской болезни, ни от укачивания в автобусах. Но сейчас это было что-то.

Вдобавок солнце поднялось уже высоко. Утром, когда отряд миновал последние дома в крайнем из пригородов Каира, было ещё прохладно. А теперь, судя по наручным часам, на которых Алекс предусмотрительно установил местное время, стрелки показывали четвёртый час пополудни. И жарило вовсю. Алекс был уверен, что температура воздуха уже значительно превысила 95° F. ⁽²⁾

И вот, чтобы отвлечься от крайне неприятных ощущений, мистер Данн затеял разговор со своим попутчиком Китом Метьюсом. Разумеется, ему вовсе не нравился этот бесцеремонный мелкий наглец, оскорбивший девушек в первые же минуты знакомства. Но учитывая то, что сама Лори, как всякий холерик, постоянно находится в раздраженном состоянии, сделать это совсем несложно. Сложнее обидеть Беллу, которая сама кому хочешь урок преподаст, а потом догонит и ещё преподаст — впрок.

— Мистер Метьюс!

— Давайте просто по именам, — великодушно предложил Метьюс.

— О’кей, Кит! Какое великое зло и древнюю тьму имел в виду Орхан-бей сегодня утром? О чём он говорил?

— А что вы знаете о Запечатанном городе?

— Ничего. Поделитесь информацией?

— Ну… — замялся Метьюс, подбирая слова. — Начну, пожалуй, с того, что он построен фараоном Рамзесом II незадолго до смерти. Постройка закончилась в 1216 г. до н. э. Говорят, что изначально город предназначался для жилья. Но пока шло строительство, русло реки, которая должна была служить нуждам дворцов и лачуг, пересохло. Вот просто бац — и всё! А без воды там никто бы не поселился. И прекрасные дома, наполненные предметами роскоши, и храмы, битком набитые ритуальными принадлежностями, остались безлюдны. И лишь ветер гулял по улицам.

— Его покинули? — с сожалением уточнил Алекс, опасаясь, что это уже конец истории.

— Если бы. Чтобы не пропало даром столько труда и казны, а также и потому, что фараон опасался внезапных вторжений всяких там завоевателей, которым не сидится на месте, Рамзес распорядился сделать из Города хранилище для всяческих сокровищ и редкостных по своему содержанию вещиц, которые сегодня мы зовем «артефактами». Люди, конечно, протестовали, да кого это волновало! А чтобы никто не разграбил это Чудо Света, Город накрыли специально вытесанными огромными каменными плитами. Чтобы уберечь несметные богатства, жрецы придумали призвать ужасных стражников (никто не знает, каких, ибо ни один впоследствии не проговорился даже под самыми невыносимыми пытками). И им это удалось ценой невероятно жестоких жертвоприношений. В довершение всего, все одиннадцать врат Города закрыли особыми ключами и запечатали личной печатью фараона, сверху на плиты накидали песку, сровняли с барханами. Все, кто знал сюда путь, были уничтожены. Почти все.

— А кого оставили в живых?

— Хитроумные Регенты уже тогда положили глазок на это, с позволения сказать, Хранилище. Кое-кого, в обмен на обещание преданной службы, им удалось спасти. Тогда-то и была создана «Сотня» — чтобы охранять тайну местонахождения Сокрытого города, его ключи и его страшный покой. И клятвы свои их потомки исполняют по сей день.

В голосе Кита на последних словах прозвучало явное неудовольствие подобной верностью древнему долгу, но Алексу было не до того.

— А почему… страшный? — дрогнувшим от внезапно нахлынувшего волнения голосом произнёс он.

— Видите ли… Это место впитало в себя столько крови, боли, ненависти, ярости, ужаса и даже не знаю, чего ещё, что довольно всего одной капельки крови, пролитой в окрестностях Города, у врат или в самом Городе, чтобы призвать самых ужасных стражей.

— Ух ты!.. Так, значит, «Сотня» — это стража Рамзеса II?

— Ну что вы! «Сотня» всегда подчинялась только Регентам. Им одним. Первоначально это те немногие, кого стража фараона не сумела перебить, а позже завербовали Регенты. За три тысячелетия тайное общество по-настоящему сформировалось, росло, развивалось, и теперь оно такое, каким мы его видим.

Алекс, честно говоря, ничего толком не видел. Но про себя заметил, что стражи пустыни вооружены отлично: помимо кривых восточных мечей, кинжалов, пистолетов, у каждого за спиной либо в седельной сумке висел автомат последней модели, а через плечи крест-накрест были перекинуты патронташные ленты. Алекс присвистнул: государство хорошо заботится о своём тайном подразделении! Судя по всему, ребята ни в чём нужды не знают.

— И что? За эти три тысячи лет туда никто не входил?

— Нет. Неприкосновенность Сокрытого города строго охраняется от посягательств всякой швали.

— Как думаете, Кит, что будет с теми, кто вперед нас рвётся вступить в эту древнюю темноту и тишину?

— Почем знать! — Кит флегматично пожал плечами. — Будет их наша стража гонять по всей Ливийской пустыне, пока не перемрут.

— Сурово! А что Орхан-бей сделает с тем, кто предал его… их доверие?

— Хах, — хохотнул Кит. — А то сочтет нужным, то и сделает. И не позавидуешь этому ренегату.

— Неужто у иранцев такое ещё в ходу?

— А причём тут иранцы? — Кит, пожалуй, впервые с интересном посмотрел на попутчика.

— Орхан — персидское имя.

— Ах, это… Кого тут только не было… И персы тоже — ещё до нашей эры. А Орхан… Он египтянин. Чистокровный…

И опять в голосе Метьюса послышалось презрение, будто ему хотелось сплюнуть.

— Почему вы в этом так уверены?

— Потому что иначе его бы здесь не было. В «Сотню» принимают только истинных египтян. Регенты убеждены, что чистота крови обеспечивает подлинный патриотизм, причём настолько подлинный, чтобы всю жизнь положить на охрану археологических, исторических и культурных ценностей страны. Так что родословную всех кандидатов проверяют вплоть до десятого предка.

От слова к слову тон Кита становился всё более недружелюбным, презрительным и даже каким-то угрожающим, что ли… Он как будто плевался словами. И Алексу это не понравилось.

— Вы его недолюбливаете, или мне показалось? — усмехнулся он, делая попытку обратить сказанное Метьюсом в шутку.

— Вам показалось. Я его не недолюбливаю. Я вообще его не люблю.

— Отчего же?

— Он надменный — людей ни во что не ставит. Особенно белых. И ему ничего не стоит убить человека. В пустыне ведь свои законы… Вы бы приглядывали за девочками. А то обидит их и не заметит.

«Как ты сегодня?» — вертелось на языке у Алекса. Но вместо этого он заметил про себя — тихо, совсем тихо:

— А мне он понравился…

Орхан-бей обогнал отряд и, остановившись далеко впереди, долго всматривался в небо и пески. А потом поднял руку, останавливая всадников:

— Будет песчаная буря. Ставьте палатки по кругу, верблюдов в середину!

«Песчаная буря? — Алекс тоже тревожно огляделся. — Как он узнал?».

1) Героиня одноимённого романа Шарлотты Бронте

Вернуться к тексту

2) 35° С

Вернуться к тексту