Сильви Агрест (гет)

Дата написания финальной версии: 11 февраля 2021

Ах, эта изумительная тишина…

Когда живешь в относительно большой семье, драгоценная тишь становится редкостью. Практически каждую секунду из разных уголков дома слышатся разговоры, ахи, вздохи, ироничные шуточки, смех и чавканье до безобразия довольного Плагга. Совершенно неважно, что происходит в мире. Прям вообще. Всегда ранним утром будут о чём-то ворковать на кухне родители; всегда невинная Эмма будет приводить Рика к себе в комнату после учёбы, а не менее невинная Силь с ехидной улыбочкой рушить им всю романтику; всегда обаяшка-Льюис будет в идеалистическом порыве защиты всех и вся спасать блондинистую сестренку от падений, а по итогу самостоятельно собирать на своём пути ступеньки лестниц, ножки от тумбочек и всякое такое неприятное… А ещё всегда будет буробить что-то во сне. И если раньше его бормотание состояло из описания погоды, природы и новых машинок, то на пороге пятнадцатилетия крутилась милейшая и до ужаса палевная пластинка: «Мишель, ты такая красивая… А ты будешь моей девушкой?.. Давай заведем хомяка…» И отрицать ещё пытается что-то после такого.

Если же каким-то чудом становилось тихо, нужно было срочно идти проверять, не заперта ли часом дверь в комнату старшенькой (т.к. звукоизоляция хорошая, а парочке по двадцать с лишним годиков, учитывать нужно все варианты), не ускакали ли на романтический патруль родители (чего они обычно без предупреждения не делали) и жив ли там вообще дорогой Лью. Так что у Агрестов тишина была столь же редким явлением, как и падение метеорита.

Именно по этой причине сей дивный феномен одновременно расслаблял и нервировал всю семью. Солейр исключением не была.

В коллективном молчании прошло минут семь — Габриэль снял трансформацию и вместе с Натали пошел уточнять расписание дражайшего сыночка, а Сильви тем временем пробороздила опустевшие коридоры и с третьей попытки наткнулась на свою цель.

В женском никого не было. Так что теперь светловолосая девушка стояла у раковин в полном одиночестве и тщетно пыталась угомонить инстинкт проверки невинности старшей сестры. И сохранности младшего брата заодно.

В остальном же…

Необоснованная паника из-за встречи с таинственным преследователем окончательно сошла на нет, так что предаваться лёгкому самобичеванию на почве чрезмерной впечатлительности юной Агрест ничто не мешало.

«А теперь понять бы, чего я так испугалась… Ладно, когда папа во всем чёрном в вечернем окне прорисовывается, зелёными глазками сверкая, тут кто хочешь визжать начнёт. Но это-то что было? Сердце до сих пор колотится…»

Внутреннее наитие справедливо нашептывало, что очень даже верно говорила Эмма, когда с иронией предупреждала о возможной истерике посреди миссии по спасению любовного квадрата — всё-таки не каждая психика перенесёт равнодушно попытку свести родителей, которые уже два года тупят, и вразумить деда, чтобы тот перешёл на сторону добра. Да тут нужны прочнейшие канаты вместо нервов!

Но признавать тот факт, что сестричка оказалась права, чувство противоречия отказывалось категорически. Другого же объяснения непонятной пугливости не нашлось.

Когда Силь уже всерьез начала думать, а не поэксплуатировать ли маму в качестве психолога по прибытии домой, вместо приветствия, наконец, раздалось весьма деловитое:

— Хорошо, и как ты собираешься их сводить?

— Э… Ээээээ… Создам романтическую обстановку? — Девушка нервно хихикнула и вздохнула, отдалённо понимая, что подобная попытка провалится с оглушительным треском. Иначе родители были бы уже раз пять вместе стараниями доброй тёти Али.

— Судя по твоим же словам — не вариант.

— Ну тут-то ты, кстати, прав, да… Впрочем, не суть важно, я думаю. На месте разберемся. В крайнем случае, просто поговорим по-человечески. С тобой же сработало?

— Я взрослый умный мужчина.

Ответом на столь самонадеянное замечание послужило насмешливое фырканье, но спорить внучка не стала. Улыбнулась:

— Дедуля, не отвлекайся. Так где они с мамой сейчас?

— У класса Адриана литература, второй этаж, левое крыло… Вторая дверь справа. — Судя по неподкупно деловому голосу, дизайнер был тихо смущён. То ли тем, что поистине уже дедуля, то ли тем, что не знает порядок уроков собственного сына и вынужден уточнять его у секретаря.

Солейр коротко кивнула. Снова помолчала немного и… Чёрт знает, почему, но внезапно для самой себя решилась спросить:

— А она меня слышит?

— Нет. — Даже уточнять, о ком идёт речь, оказалось лишним.

— Хорошо. Тогда… Я могу задать вопрос?

Внучка сама не поняла, как смогла ощутить на грани эмоций, что собеседник незримо напрягся по ту сторону связи. Но полученным чуть нервным «да» всё же воспользовалась, спрашивая, наконец, то, что вертелось на языке с самого начала:

— Почему ты не даёшь себе её полюбить?

Всё.

Сколько времени нужно, чтобы растаял лёд на душе человека? Кому-то несколько лет, кому-то месяцев, кому-то, если это старый друг, с которым просто давно не виделись… или внучка, пришедшая из будущего, достаточно получаса.

Сколько нужно, чтобы душа вновь заледенела? Одна секунда.

Старательно растапливаемый и Сильви, и самим Габриэлем морозец снова вступил в свои права. Холод обжёг тишиной. Сердце тревожно дрогнуло, девушка судорожно сжала руки в кулаки… И почему-то готова была поклясться, что он непроизвольно отразил этот её жест.

«Он не уйдёт… Он ведь не может!»

Не уйдет… Не сможет, да. Но в эту самую секунду все же трижды проклял себя за то, что вообще согласился нахалке помогать.

Ох уж эта импульсивность…

— Ты не понимаешь… Какого терять. А моя жена и твоя, кстати, бабушка умирала три года назад у меня на руках. Я поклялся себе её вернуть… И, черт возьми, уже жалею, что отступился от цели!

— И ты готов убить сына собственными руками? Готов оплатить эту свою цель?!..

Фамильная импульсивность, прошу прощения.

Оба замолкли, словно испугавшись странной короткой ссоры. Сильви стыдливо прикусила язык. А следующей фразой стало их синхронное, чуть отчаянное, искреннее и такое безмерно виноватое:

— Прости.

Причудливо играют гены. Два абсолютно противоположных человека, два разных образа, две разных души — и сейчас они были похожи больше, чем кто бы то ни было.

Они засмеялись. Неловко, тихо, чуть неуверенно, будто боясь, что треск ледяных осколков лишь мерещится. Но нет.

«Сильви, прости… Клянусь, я не отвернусь от тебя. Никогда в жизни».

«И ты прости… Я очень люблю тебя. Мне просто страшно».

Две реплики, не сказанные вслух, но проникшие под кожу и оставшиеся там навсегда с чётким осознанием, что они больше не одни.

Она не намеревалась отступать. Он не планировал давать слабину… Но в любой ситуации можно договориться, когда действительно любишь.

— И всё же, при всем моем уважении… Это глупо. Ты ведь знаешь, что я права насчёт… Ты понял. — Девушка смутилась, помолчала и, отживая, уже твёрже продолжила: — А Натали, поверь мне, знает, что вполне может повторить ее судьбу. Но всё равно идёт за тобой. Каждый раз.

— Сильви Агрест, замолкни, пожалуйста, а то я снова лишнего скажу, и нам обоим не понравится, — угрожающе вкрадчиво заметил Бражник.

Блондинка хихикнула, звонко и уже без послевкусия горечи на губах. Габриэль закатил глаза. Чуть мрачно заметил, безуспешно сбивая собеседнице несерьёзный настрой:

— Во всяком случае, больше ей не придётся. Я дал себе обещание не рисковать ни ей, ни Адрианом, прекратить атаки на город, разумеется, но не больше. К тому же Натали, она… Она просто друг.

«Лжешь», — покачала головой Силь в такт собственным мыслям. Лёгкая улыбка так и не покинула лицо. — «Но это, похоже, наследственное. У отца сейчас тоже есть один такой просто друг… Да и, что греха таить, у меня тоже.»

— Знаешь, что я тебе скажу, Балто? ⁽¹⁾ Натали слишком много делает для вас. Для тебя и… Моего отца. Я не прошу тебя любить и принимать её, уж тем более не смогу заставить… Не хочешь — не люби. Но хотя бы дай папе понять, что он… может.

Сколько угодно мсье Агрест мог отрицать важность этих слов в своей жизни. Таких простых, элементарных, казалось бы… Но они стали роковыми. Пусть он и не сразу это сообразил.

Увы, подумать о чём-либо в столь многозначительную паузу им не дали. Всё произошло быстро. Лампочки начали мигать, чертовски знакомо щелкнуло что-то рядом — благо не со стороны двери, но окна.

Секунда. Вторая. Третья.

И свет в помещении померк, оставляя невольную виновницу торжества в относительной темноте осознавать всю прелесть собственных ошибок.

* * *

Тётя Алья была абсолютно довольна.

Конечно, она очень сомневалась, что у ушедшей за книгами парочки получится что-то кроме: «Арниад, тевирп, акк леда?» и «Ах, Маринетт, ты такой хороший ДРУГ!» Но позитивного настроя активной журналистки это нисколько не умаляло.

Мадам Бюстье отвлеклась на телефонный звонок от кого-то мегаважного и вышла из кабинета, так что класс устроил привычный тихий хаос, бессовестно переговариваясь на различные темы. Сезер исключением не стала: легко постучала ноготком по кепке сидящего напротив брюнета и заговорщически улыбнулась, когда тот обернулся.

— Какая там это попытка?

— Триста девяносто четыре? ⁽²⁾ — Диджей с показательно задумчивым видом поправил очки и усмехнулся. — Или девяносто пять?

— Так мало? Я думала, мы за четыреста перемахнули… — Алья хихикнула, оперевшись подбородком на замочек собственных рук. — Напомни, почему мы всё пытаемся их свести?

— Потому что мы добрые и хорошие люди, — засмеялись в ответ.

Хлоя Буржуа, рассматривающая свой маникюр на соседнем ряду, подозрительно на них зыркнула, раз, другой, пока парочка продолжала рассуждать в таком же духе:

— Добрые-хорошие однозначно… Но если эти двое не пригласят нас на свою свадьбу — честное слово, я буду считать, что все эти годы были потрачены зря!

— Не разбивай мне сердце. А я? — Нино выразительно поиграл бровями, схлопотал по козырьку кепки и обезоруживающе улыбнулся любимой девушке. — Тише-тише, я понял. А вообще Адриан мне уже клятвенно пообещал место друга жениха, когда он, наконец, женится. Если женится.

Журналистка азартно сщурилась, игриво заявив:

— Куда он денется. Невеста у него уже есть, а что муж не в курсе… Пфф, мелочи какие! — после чего мечтательно вздохнула. — А дочку они назовут Эммой… А ещё у них будет два пацана… Но сначала, конечно, свадьба…

— На которой я буду организатором, — в тон интонации кивнул Лейф.

— Сначала будет церемония только для них двоих… А потом Мари переоденется из белого в нежно-розовое вечернее и…

— Красное!

Наверно, если бы одноклассники вокруг не галдели, воцарилась бы немая сцена.

Алья и Нино изумленно замолкли, хлопая друг на друга округлившимися глазками, после чего ме-е-едленно и до ужаса синхронно перевели взгляд на сидящую за соседней партой блондинку. До Хлои с той же скоростью начало доходить, что она явно сболтнула лишнего. Цвет лица с нормального человеческого переползал на озвученный ей только что.

Но как только девушка открыла рот, чтобы возмущенно заявить, что никого она не сводит, просто розовый давным-давно вышел из моды, и вообще хватит на неё так смотреть, классная руководительница вернулась и уже даже приготовилась с оптимизмом что-то сказать…

Щелк.

Кто-то назвал бы это пустяковой силой…

Полуприкрытое окно захлопнулось, задвижка опустилась сама собой, угрожающе хрустнуло что-то внутри — как выяснилось позже, путь на улицу находящимся в здании был заказан. А в следующую секунду свет с потолка угас.

…включать-выключать лампочки, блокировать замки на окнах и дверях… Ничтожная мелочь, казалось бы, верно?

Началась паника. Учительница тщетно пыталась угомонить народ, скрывая собственную боязнь перед очередной неизвестной акумой. Класс заметался. Кому-то было плевать, есть акума и есть, всё равно всех спасут; кто-то был на грани истерики каждый раз, когда появлялся злодей, словно подсознательно понимая, что герои тоже люди, а ошибка может стоить слишком дорого… А кто-то в лице дуэта Сезер и Лейфа скользнул в, счастье-то какое, оставшуюся открытой дверь в кабинет, даже не заметив, что одна гламурная блондинка невесть зачем шмыгнула следом.

Но став бесконтрольной, бесконечной, даже она способна внести свои коррективы.

1) цитата из одноименного мультика, рекомендую к просмотру)

Вернуться к тексту

2) Поттероманам привет)

Вернуться к тексту