Сильви Агрест (гет)

Дата написания финальной версии: 25 августа 2020

Всем приятного чтения)

Обычный солнечный день, заурядный бой со злодеем, светящийся рой всеспасающих божьих коровок… И посреди всего этого изобилия злющий, как черт, Габриэль, раздражённо выходящий из кабинета.

Сколько времени он уже не даёт Парижу спать спокойно? Год? Два? Тем не менее, все приложенные усилия мужчины будто уходили в пустоту, разбиваясь о самодовольные мордашки небезызвестного дуэта. Какие бы планы действий не строил Бражник для своих акум, какие бы силы им не давал… Раз за разом каким-то немыслимым образом его умудрялась одолевать кучка пятнадцатилетних подростков, которые наверняка ещё даже школу не окончили!

Мужчина остановился, глубоко вздохнул и подошёл к окну, мысленно взывая ко всему своему спокойствию.

От столь регулярных проигрышей порой становилось тошно. Акума за акумой, поражение за поражением… Сколько времени Агрест убил на охоту за Камнями Чудес, столь же мал на деле оказался результат. Последнее время возникали отчаянные мысли: «А нужно ли мне всё это?», которые Габриэль упорно отметал, напоминая себе, как пусто стало дома без Эмили. Как важно в первую очередь вернуть её.

Воскрешение жены казалось панацеей от всех бед. С ней было проще, лучше… Теплее, что ли? Озорная, добрая, порой несносная и невероятно солнечная, она заставляла улыбаться и таять всех вокруг. Такая светлая. Мужчине хотелось возвращаться домой, к Эми, к сыну… Хотелось как можно больше времени проводить вместе. Женщина каким-то немыслимым образом наполняла семью бесконечным уютом, неосознанно учила этому их мальчика, и вместе они могли совершить любую глупость. Напасть на него с объятиями в самый неподходящий момент и тут же превратить его в подходящий. Забыть про возможность отдохнуть в пятизвёздочных заведениях и запросто отправиться гулять по городу, фотографируясь со всеми желающими и с лукавыми улыбками махая папарацци. Засыпать у него на плече, игнорируя тот факт, как его боятся коллеги и подчинённые. Сиять такими светлыми, такими похожими зелёными глазками и делать отца полностью безоружным одним этим взглядом. Растопить лёд у него внутри…

Им это было можно.

Но не теперь. Теперь всё изменилось. Душа дизайнера снова спряталась за железными створками и покрылась морозящей коркой льда, которую этот юный лучик при всем желании не смог бы растопить в одиночку.

Габриэль сжал зубы и прикрыл глаза с тихой злостью на самого себя.

Никудышный отец… Вместо того, чтобы поддержать ребёнка и разделить напополам боль, закрылся от него, запер в четырех стенах и, что хуже всего, постоянно подвергал опасности во время нападений злодеев.

Мотылёк оказался в собственной ловушке. Каждый день он упёрто насылал бабочек на город, надеясь на возвращение жены и рискуя сыном… Страшная игра, в которой только три выхода: либо одержать, наконец, победу, либо потерять единственного дорогого человека в наказание за всё, что натворил, либо…

Либо свершится чудо, которое подскажет, как жить и что делать, и выведет из этой чертовой игры.

И чудо пришло… Что называется, откуда не ждали.

Бледная, как смерть, Натали бесшумно подошла и дрогнувшим голосом позвала начальника — что удивительно, просто по имени и без привычного «мсье». Глаза, холодные и серо-голубые, вопросительно глянули на брюнетку поверх очков.

Сказанное ей заставило сердце на секунду замереть.

— Там… Пришла девушка. И она знает, кто мы. В смысле, что я Маюра, а вы… — Секретарь сглотнула и подняла на дизайнера беспомощный взгляд: — Клянусь, я не знаю, как это произошло, и…

— Где она?

Опасный и зверски напряжённый голос заставил ее замолчать и виновато опустить голову с тихим:

— Пришлось впустить, она ждёт вас в столовой… Мне очень жаль.

Сердце тревожно подпрыгнуло и истерически забилось где-то в горле. Что, впрочем, никак не отразилось внешне — Агрест уже наловчился поддерживать образ непробиваемой каменной глыбы вне зависимости от того, что на самом деле испытывал. Но, черт возьми, такая крышесносная волна паники всё же была чем-то новеньким в его эмоциональном диапазоне.

Несколько мучительно долгих секунд… Дверь отворилась, открывая взглядам суперзлодеев внезапно совершенно обыкновенную, хоть и до модельного красивую девушку лет 16-18. Салатовое лёгкое платье до колен, узоры листьев и цветочных бутонов на ткани, элегантные босоножки, стилизованная заколка в светлых, явно завитых волосах до середины плеч. Весьма себе наивная мордашка с очаровательными веснушками. На меркантильную шантажистку девчонка была не похожа совершенно. Хотя и судить об этом было явно рано.

Эта свалившаяся из ниоткуда девица весьма себе спокойненько листала журнальчик, расслабленно восседая в белом кресле. Габриэль же пребывал в глубочайшем агрессивном шоке от такого нахального в своей безмятежности поведения. Судорожно и медленно выдохнул, будто бы сгоняя лишнюю злость, и холодно уточнил:

— Вы вообще кто?

Девушка подняла на него чуть изумлённый взгляд. Глаза — странно знакомые, васильковые, — сверкнули теплотой и… Озорством? Она показательно нахмурилась и будто бы издевательски в шутку поздоровалась:

— Привет, Бражник.

Так жутко и напряжённо Агрест себя уже давно не чувствовал. Хмуро скрипнул зубами, скрывая пробившую тело дрожь, и бросил, не сводя взгляда с потенциально опасной девчонки:

— Натали, я тебя позову.

— И… Принеси, пожалуйста, чаю, хорошо? Очень холодно здесь почему-то, — внезапно вконец обнаглела гостья, милейше улыбнувшись оторопевшей Санкёр.

Черт возьми, это по меньшей мере странно!

Дверь за брюнеткой закрылась. Титаническими усилиями сохраняя внешнюю невозмутимость, дизайнер опустился в кресло напротив блондинки. Упёрся взглядом в замок собственных рук. Она не торопилась, явно уже посчитав себя победительницей (которой, по сути, и была). Бесшумно листала журнал, скользя скучающим взглядом по глянцевым страницам в ожидании его ответа и решения.

Решение не находилось. Вот от слова вообще. С минуту мужчина тщетно пытался понять, что же в голове у этой чертовки и что нужно от него, какой будет плата за тайны и кем девчонка может быть подослана. Подрагивали руки.

Потому что понимал — за этим странно теплым отношением скрывалось что-то чересчур серьезное, рискованное. Что-то, что может изменить всё. Перевернуть с ног на голову его мир.

Наконец, произнес с таким холодом в голосе, которому мог бы обзавидоваться даже айсберг:

— Если тебе нужны деньги, то…

Девушка почти удивлённо на него покосилась, отрицательно качнула головой и до восхитительного спокойно возразила напрочь шокирующее:

— Я — дочь Ледибаг и Кота Нуара.

И всё. Изумительный вакуум в голове.

Враз заткнулись все мысли. И только через пару мгновений оглушающей тишины соблаговолило прорезаться глубокомысленное:

«Простите… ЧТО?!»

О-о-о, такого ступора Агрест не испытывал ещё ни разу… Мысли хаотично взметались по черепной коробке без какого-либо порядка, оставляя единственным четким одинокое, но весьма себе содержательное: «ААААААААААААААААААААААААААА!»

Минутная паника и непреодолимое желание начать бегать кругами по потолку мгновенно сменились озарением и… Последовавшим восторженным азартом. Ведь…

Чтоб вас, неужели ему могло так повезти?!

Птичка сама залетела в клетку, ее даже приманивать не пришлось! Подумать только… Сейчас на соседнем кресле расположилась возможность получить камни чудес практически бесплатно, не рисковать больше сыном и вернуть, наконец, жену, которую так не хватало!

Внутреннее ликование на грани с эйфорией не позволило сдержать грозную, торжествующую улыбку предвкушения. Разумеется, логика тоже отключилась в ноль, как бывает у людей, которых вдохновение било ключом гаечным и по голове. Так что злодей даже не додумался сравнить возраст ребенка и непосредственных производителей. Габриэль в кой-то веки почти расслабился, почувствовав себя королем игры, и великодушно заметил:

— Хах… Что же, мне это только на руку. Теперь любящие родители беспрекословно вынуждены отдать мне Чудесные в обмен на драгоценную дочь.

Только вот жертва гениальностью предоставленной угрозы почему-то не прониклась. Равнодушно пожала плечами:

— Рискни. Только вот я из будущего. Как там называлась акума, которую ты наслал с полчаса назад? Порталист? Вот его и благодари. Они не знают…

— Об этом не беспокойся, девочка. Я сделаю так, что узнают.

Его не отпускала упрямая вера в собственную мощь. Ровно до того, что случилось после.

Светловолосая снова с тяжелым и будто разочарованным вздохом покачала головой и останавливающе подняла руку, добивая негромким:

— Мое имя Сильви Агрест. И я… Дочь Маринетт и Адриана Агрестов.

Закончила ещё тише, с ноткой лёгкой иронии, насмешки и… Несмотря ни на что, тепла:

— Привет, дедуля.

Н-да… На этом моменте великого злодея всея Франции бесповоротно покинули чувство непобедимости и здравый смысл. А окончательно добило то, что эту фразочку про «дедулю» он уже слышал от Кота Нуара. И что видел у Ледибаг глаза, которыми смотрела на него Силь.

И что чувствовал уже однажды ту невинную и почти робкую теплоту, которую она подобно маленькому солнышку источала…

Дата написания финальной версии: 1 сентября 2020

— Вообще мама хотела назвать меня Хьюго. Но, как видишь… — Хрупкая и в целом изящная, как статуэтка, блондинка с усмешкой пожала плечами и взяла в руки принесённую Натали кружку, пытаясь согреть озябшие пальцы. Чуть помолчала и снова улыбнулась: — А вот с третьей попытки у них с папой всё-таки получился сын. Причем, так забавно вышло, что потом всей семьёй гадали, в кого у Льюиса глаза такие серебристо-карие…

Дизайнер невпопад кивнул, пребывая в полнейшем шоке последние двадцать три минуты.

После сенсационного заявления, что его сын — Кот Нуар, его будущая невестка — Ледибаг и Мари Дюпен-Чен по совместительству, что перед ним сидит его внучка и вообще он уже с полчаса, как дед, Габриэль выпал в осадок покруче кремниевой кислоты и пребывал в нем до сих пор. В голове царил абсолютный штиль. Мозг отправился на перезагрузку. Мысли о том, что говорить и что делать, не приходили, равно как и все прочие, послав опешевшего злодея далеко и надолго.

Но Сильви… Не молчала. Не позволяла ему вариться в собственном соку, заторможенно обрабатывая полученную информацию. Напротив, почти нежно, уютно, невероятно по-родному заполняла образовавшуюся пустоту внутри такими странными и, кажется, нужными фактами.

Кто-то назвал бы это умелой манипуляцией — шокировать человека и вкладывать ему в голову то, что нужно. Кто-то — попыткой загладить вину, мол, ай-яй-яй, удивила бедного, надо что-то сказать, чтобы совсем плохо не стало. И черт знает, что это в действительности было.

Но злиться и относиться к ней с прежним холодом он попросту не мог. По ходу того, что она говорила, как благодарно и дружелюбно смотрела на Натали (та, кстати, тоже знатно прифигела и сейчас, оставив в одиночестве эту безумную парочку, наверняка закусывала стресс валерьянкой) и на него самого, как нежно, тихо смеялась с некоторых моментов собственного рассказа…

Габриэль и сам кое-что запомнил. Троица детей — Льюис, Эмма и сама Силь. И если старшая — просто сногсшибательная брюнетка с зелёными глазками, то младший — безмерно обаятельный и неуклюжий парнишка с причудливым оттенком серо-карих глаз (как пояснила рассказчица — в дедушек, Агреста и Дюпена). Эм ⁽¹⁾ полиглот, Лью же проходу не давал родителям с самого детства, доставая их вопросами о супергеройской юности… А ещё отец черт возьми, подумать только, его сын стал отцом! периодически брал их на вечерние патрули, короткие прогулки по крышам, а Маринетт в это время готовила что-нибудь вкусненькое… Любимые цвета брюнетки — синий и зелёный, а время года Льюиса — весна…

Странные факты сами собой всплывали в голове, и новоиспеченному дедушке уже казалось, что он реально видит, как мелкий и взъерошенный пятилетний мальчик (светло-русый цвет волос, к слову, внук тоже позаимствовал у деда) бегает по всему дому за не успевшим трансформироваться обратно Котом Нуаром и звонко угрожает схватить за хвост под аккомпанемент смеха девочек и матери.

Все внешнее напряжение буквально таяло в домашней атмосфере, и Габриэль с невероятной ясностью понял, в чем принципиальное отличие Силь от своего отца — она, как ни крути, не дочь Адриана Агреста. Она дочь Кота Нуара. Того Адриана, каким его сын не позволял себе быть рядом с ним из страха разочаровать… И это развязывало девушке руки. Она согревала без опаски, улыбалась искренне, просто потому, что была спокойна и счастлива.

А на сердце злодея треснула ледяная корка…

— Дедуууль? Дедушка, ты же меня слушаешь?

Бражник рассеянно моргнул и, напоровшись на комично подозрительный взгляд внучки, как умел мило улыбнулся:

— Да… Льюис по уши влюблен в Мишель, но отрицает… Хотя все это видят… А Эмма встречается с… Как ты сказала, Рик? А фамилии?

— О как, правда слушаешь… А фамилии я не спойлерю! — Светловолосая хитро улыбнулась и вздохнула, с какой-то мрачной решимостью уведя взгляд — Габриэль даже растерялся оттого, как резко переменилось настроение. А девушка качнула головой, словно отвечая себе на мысленный вопрос, и прямо посмотрела на собеседника. — Ты ведь любишь меня?

Почти детская реплика… Что-то царапнуло изнутри ребер, и мужчина немного хмуро кивнул, отгоняя мысли о том, что почти никогда не говорил это самому близкому человеку.

— Да…

— Не «да», а «люблю». — Женские губы тронула ироничная и словно бы горькая усмешка, а сама гостья шепнула, скользя задумчивым взглядом по пустоте перед собой: — Знаешь, я ведь… Мама меня чуть ли не с детства предупреждала, что, мол, тебя лет в семнадцать может забросить в прошлое, будь осторожна и по возможности разрули ситуацию… Она не говорила, как именно, а я не спрашивала как-то. Всё думала, как лучше сделать, строила планы — все менее бредовые с возрастом… А теперь понимаю, что, похоже, не нужно никаких стратегий с экшеном и тысячью альтернатив. Быть может, просто нужно сделать то, что было так важно с самого начала. — Взгляд в льдисто-голубые глаза и снова улыбка — уже без горечи, но с той же иронией. — Просто сесть и поговорить.

* * *

Гневная Натали опустошила все баночки с успокоительными, которые нашла в этом сумасшедшем доме. Увы, чтобы достичь желанного пофигизма, этого не хватило. И вот, спустя полчаса ожидания, пока решится судьба ее и Габриэля, женщина яростной гарпией летела в сторону столовой дабы разнести там все, если понадобится.

Поддаваясь резкому до истеричного движению, дверь открылась, являя картину, от которой секретарь чуть было не растеряла весь свой боевой дух.

Светловолосая девчонка уже не источала ту теплоту и, как казалось Санкёр, самоуверенность. Напротив — хрупким и отчаянным лучиком заставляла встревоженно трепетать что-то внутри. Тонкие пальцы с дрожью и как-то судорожно поймали мужскую руку, взгляд васильковых глаз диктовал мольбу. Будто она просила об ответе, который мог дать только один человек.

И он дал. То ли с шелестом повисшего на душе камня, который рассыпается невидимым прахом, то ли с глухим звенящим стуком последнего гвоздя, загоняемого в крышку гроба, раздалось немного хриплое, негромкое и решительное:

— Нет.

Пребывающая в неведении касательно темы разговора, брюнетка почувствовала, что в сравнении с исчезающей тяжестью на груди не промахнулась — девушка дрожаще выдохнула и даже нашла в себе силы облегченно улыбнуться. Неожиданно для Натали и, похоже, не для нее одной бесшумно встала и коротко приобняла за шею, шепнув что-то про то, что ему удастся стать счастливым — точнее женщина не расслышала.

А после, окончательно расслабившись, семнадцатилетняя бестия озарила мир привычной лукавой улыбкой, смутно знакомой брюнетке, и протянула хитрющее:

— Ну, я вас тогда оставлю… Вам ещё надо обсудить, что делать дальше и лапочка ли я.

* * *

Блондинка вышла из столовой и, только услышав, как закрылась дверь за спиной, позволила себе выдохнуть. Устало провела ладонями по лицу и с тяжелым вздохом бросила взгляд на висящий над лестницей огромный портрет. Мрачно подумала:

«Играть не свою роль, да? А привычное Нуаровское поведение, когда тебе хочется от нервов разреветься, считается чужой ролью?»

На немой вопрос в глазах мужчины девушка с горечью и легким укором качнула головой и прямо, очень серьезно заметила, мягким жестом касаясь руки дизайнера замерзшими пальцами:

— Не хочу ходить вокруг да около, но… Пора остановиться. Иначе рухнет все, понимаешь?

Светловолосой казалось, что сказанные ей только что слова отражаются от стен незримым эхом, и девушка застыла, будто в попытке не заглушить их шелестом шагов и со странным мазохизмом вслушиваясь в них.

— Эмили… — Силь чуть поджала губы, а Габриэль постарался не показать, как кольнула в сердце иголочка боли — если Агрест-младшая называет собственную бабушку по имени, значит, ее в их жизни нет. — Ее поздно воскрешать. С самого начала было поздно.

Ответом на непонимающий взгляд была грустная улыбка.

— Поезд ушел, дедуль. Брошь павлина слишком сильно ее истощила, и тело… Уже просто не примет жизнь. Поверь, у меня надёжные источники. Но платой… Ты ведь знаешь, да, что за желание нужно платить? Только вот не кому-то абстрактному, а именно… Тебе. И, воскрешая человека, ты должен заплатить жизнью того, кто так же сильно… Тебе дорог.

За стеной о чем-то говорили… Невозможно было разобрать. Тревожный голос женщины переплетался с задумчивым мужским, а Сильви смотрела на портрет отца и сына Агрестов и старалась утихомирить беспокойно бьющееся сердце.

«Больше нечего бояться… Он понял. Самое страшное позади…»

Девушка чуть нервно заправила прядь волос за ухо, будто в попытке спрятать в этом жесте дрожь. Но, не выдержав, судорожно выдохнула и подняла полные отчаяния глаза; голосок зазвенел от едва сдерживаемых эмоций.

— Ты ничего не добьешься, а платой за бессмысленную попытку станет мой отец. И твой сын. Наш Адриан! А ещё Льюис, я, Эм… Мама, которая опустит руки из-за смерти друга и любимого. Скажи, этого ты действительно хочешь?

Чуть подрагивающие холодные руки коснулись мужской ладони. И только после этого окончательно дошло, какова на деле цена.

Сильви почувствовала, как от счастья и облегчения заслезились глаза, и слабо улыбнулась. Она рассчитывала на любые варианты, вплоть до посылания ее лесом и кидания посудой (что очень маловероятно, но тем не менее). Но нет. Теперь уже бывший злодей лишь осторожно и словно по-отечески сжал замёрзшие пальцы с уверенным и тихим:

— Нет.

Как же легко может перевернуться весь мир…

Ощущение послестрессового отходняка постепенно спадало, руки перестали подрагивать, так что их владелица легко улыбнулась и с любопытством принялась оглядываться, рассматривая интерьер. Даже удивленно заметила, что, похоже, за все время эта аристократичного вида крепость не так уж сильно изменилась.

А когда обернулась, напоролась взглядом на человека, который был самым неожиданным и, по сути, ожидаемым, что она могла здесь увидеть.

Адриан Агрест.

Пятнадцатилетний, обаятельный, с тоской в ясных глазах и сумкой на плече, будущий многодетный папаша спускался по лестнице, витая где-то на территории своих мыслей, и собственную дщерь⁽²⁾ заметил только тогда, когда понял, что некая странная девушка взирает на него уже с полминуты с таким видом, будто у него на голове птеродактиль. На всякий пожарный парень вежливо кивнул:

— День добрый.

— Папа?.. — оторопело пролепетали в ответ.

Н-дям, это был взрыв отдельно взятого головного мозга. Только после того, как родитель удостоил блондинку непонимающей странноватой улыбкой, до девушки дошло, что за хрень она только что ляпнула.

— Прошу прощения?

— Па-па-па-пооооооооздравляю вас! — нашлась запаниковавшая Сильви и бесцельно взмахнула руками, словно в попытке улететь нафиг от этой ситуации. — Я новая м-модель, мсье Агрест предложил мне работ-ту… Будем работать вместе! Ну то есть если вы не возражаете, если вы не против, если вы…

Этот и аналогичный маловнятный смущенный бред был фактически оставлен без внимания. По мордахе Адриана было ясно, что он искренне пытается не ржать. Снова сдержанно, но приветливо улыбнулся, кивнул, пожелал удачи и свалил в школу с таким видом, будто ничего странного или редкого для него не произошло.

Подвисшая дочь провожала его осоловелым взглядом. А потом с отстраненным хмыканьем запоздало подумала:

«А, ну да, он ведь с мамой каждый день общается… Действительно, ничего необычного.»

За спиной скрипнула дверь. С привычной улыбкой обернувшись на звук, девчушка едва не рассмеялась от того, насколько до комичного ошарашенный вид был у вышедшей Натали. А женщина, в свою очередь, сделала пару опасливых шагов, неверяще изучая знакомые черты, и тихо, со странным и будто бы неопределённым удивлением заметила:

— Мсье, она… Очень похожа на Адриана.

Стоящий в дверном проёме дед задумчиво кивнул.

* * *

Когда Сильви с абсолютно невинным видом разъяснила, зачем она в это время вообще явилась, идея прибить отдельно взятую внучку перестала казаться такой уж кощунственной.

— Мало того, что ты пытаешься свести моего сына с этой девчонкой… ты еще и меня в эту авантюру решила втянуть!

Светловолосая тепло засмеялась и хитро сверкнула на дизайнера прозрачными васильковыми глазами:

— Ну-у… Это в твоих интересах, дедушка. Или ты не хочешь, чтобы я родилась?

Желание из вредности ответить: «Нет» мгновенно переросло в настоятельную потребность.

1) Эм — сокращение от Эммы

Вернуться к тексту

2) Книжная устаревшая версия "дочь", "дочерь"

Вернуться к тексту

Дата написания финальной версии: 19 сентября 2020

— Дедушка-а… — преисполненным бесконечным терпением голосом мрачно заметила Сильви, оглядывая в массивном зеркале предоставленное ей отражение. — Я, конечно, всё понимаю… Но ты дизайнер или где?

Стоящий чуть поодаль Бражник с хищным прищуром рассматривал собственное творение и внутренне пытался понять, какого фига его критикует семнадцатилетняя мелочь и когда он до жизни такой докатился.

Образ правда был так себе — несуразный костюм вплотную к телу со странными выпирающими вставками, высоченные сапоги на шпильках, маска, нездорово зеленоватый оттенок кожи и в довершения всего этого творческого безобразия на редкость странного вида прическа в виде то ли дикобраза, то ли цветка. Натали в стороне улыбалась уголками губ, ибо ей и самой частенько хотелось начальнику заметить, что тайная личность — явно не повод идти на преступление против моды. Которую, кстати, он сам и ввёл.

— Эм… Я, наверно, не разбираюсь…

— Не разбираешься, — категорично подтвердил заранее оскорбленный творец. Улыбка ужасно рушила образ обиженного гения.

— Но, тысяча извинений, это такая дичь. Какие сапоги теплой весной?

— Лёгкие.

— Скажи это моему костюму. Дальше… Зачем эти вставки? Или это типа доспехи?.. Не отвечай! — спохватилась Силь, снова отворачиваясь к зеркалу. — Что у меня с лицом? Я же не зомби, правда? Где мой нормальный тон кожи, скажите на милость! А волосы? А…

Замучившийся с излишне требовательной девушкой, Габриэль тяжело вздохнул и отозвал акуму прежде, чем она успела бы сказать что-нибудь ещё. Силь озадаченно моргнула и беззлобно рассмеялась.

— Кто-то не любит критику?

— Кто-то не любит критику от малоквалифицированных детей, — насмешливо парировал злодей и покачал головой, уже давно смирившись с тем, что долго злиться на эту занозу просто не получается. — Что именно ты хочешь?

— Способности без смены облика.

— Смешно.

— Ага. Ну тогда хотя бы костюмчик, сильно от повседневной одежды не отличающийся. А не… Кхем… — Девушка всерьез задумалась, как бы поделикатней обозвать представленную ей только что абракадабру, но хихикнула под выразительным взглядом деда и примирительно подняла руки. — Ладно-ладно, я тебя люблю. Но ничего сверхъестественного правда не нужно, а то план рискует провалиться.

Дизайнер картинно закатил глаза, пряча за раздражением странное умиление от этого её обезоруживающего «люблю». Даже мелькнула ворчливая мысль: «Я реально становлюсь дедушкой».

Впрочем, логика в ее словах была — каждая акума была одета в броский и зачастую безумный костюм, дабы привлечь внимание парижан и, как следствие, героев Парижа. Ведь, по сути, если никто злодея не узнает, то как он сможет принести ему Камни чудес?

Теперь же приоритеты немного изменились, Солейр ⁽¹⁾ собиралась затеряться в толпе, в случае форс-мажоров магически воздействовать на отдельно взятых людей и не поднимать шума. На нике, к слову, тоже настаивала Силь, ибо на пафосное Бражника: «Приветствую тебя, Злой подсолнух…» она начала смеяться куда громче, чем стоило бы.

Очередная синяя бабочка растаяла в заколке. Минуя стадию разговоров и традиционного: «Я Бражник, принеси мне Камни чудес и делай, что душе угодно», мужчина опутал младшую из напарниц магической волной, и спустя полминуты перед ним и Натали стояла вполне себе обычная девчонка в пастельного зелено-голубого оттенка кофточке и стильных джинсах.

А еще маска в тон и чёртовы босоножки на каблуках в двенадцать сантиметров.

С тяжелым вздохом блондинка прикрыла глаза — то ли считая до десяти, то ли мысленно ругаясь на все буквы алфавита. Наконец, заметила:

— Дедуль. Ну… Ну каблуки ладно, я на одной из фотосессий часов семь в них простояла с счастливым лицом. Но маску-то снять можно?

— Снимай. — Мужчина в ответ равнодушно пожал плечами и мстительно напомнил: — Но магией ты без нее пользоваться не сможешь.

— М… — Сильви нахмурилась, машинально гладя прилагающийся к образу незначительный кулон подушечками пальцев. Задумчиво пробормотала: — Вообще мне силы не всегда нужны… А используя, могу и спрятаться где-нибудь… О! — Девушка чуть встрепенулась и подняла на него глаза. — Меня можно как-то невидимой сделать? Какие у меня способности?

И вот тут-то до великой троицы дошло, что про самое главное они как раз и забыли. В зловещей тишине послышался зубной скрежет и следом весьма свирепое:

— То есть раньше напомнить об этом ты не могла?!

Сильви максимально мило и виновато улыбнулась. Натали хмыкнула. Габриэль закатил глаза.

Они над ним издевались. Определенно.

* * *

Проникнуть в школу удалось без проблем. Вернее, и проникать толком не надо было. В качестве конспирации Агрест-младшая стырила у отца запасную сумку и несколько рандомных учебников и теперь благополучно прикидывалась школьницей в толпе сверстников. Ребята шумели, коридор гудел, как неспокойное море, не замечая во всех смыслах новое этому миру лицо.

Но кое-кто всё-таки заметил путем механическим. Конечно, вокруг было полно людей, некоторые из которых также, как и Сильви, не смотрели по сторонам, но это, как выяснилось, не отменяло закон подлости.

Как и тот факт, что, повинуясь ему, именно на будущую дочку напоролась Маринетт.

— АЙ! — и учебники обеих девушек с грохотом посыпались на пол.

Если Силь и хотелось что-то прошипеть, то природная вежливость этого сделать не позволила. Но, по иронии судьбы, в кого она только что врезалась, блондинка поняла только тогда, когда васильковые глазки встретились со своей копией чуть более холодного оттенка.

«Ой-ё. Приветик, мам», — нервно мелькнуло в голове. Бражник коварно хихикал по ту сторону связи.

— Доброе у… — невозмутимо начала Солейр в наивной надежде, что материнский инстинкт у будущей Агрест развит не так сильно, чтобы она смогла узнать в незнакомке свою ещё не родившуюся дщерь, но ее перебили виноватым:

— Прости-прости-прости! Я тебя не заметила, просто опаздывала… Дико извиняюсь! Д-давай помогу! — Брюнетка неловко потянулась к рассыпанным учебникам. — Я такая неуклюжая, прошу прощения…

В глазах дочери явственно высветилась ирония, снисходительное и комичное разочарование, внушительная доля сарказма и мысли ряда: «Мамочка, моя ж ты любимая… Ну как можно быть такой тупой, Господи… Хотя папа недалеко от тебя ушел. Равно как и временами дедушка… Ах, как жить-то теперь, одна я в семье, походу, умная…»

— Хей, все нормально. — Она тепло улыбнулась, мягко коснулась дрожащей руки такими похожими тонкими пальцами. — С каждым может случиться, в конце-то концов. И ты меня прости, я просто…

Невесомый удар током от прикосновения. Взгляд. Отступающее смущение в глазах напротив, сменяющееся серьезностью на грани осознания, и…

Кто-то маму недооценил — это девушка поняла с потрясающей четкостью. Мари вглядывалась в лицо собеседницы несколько долких секунд, пока не начала паниковать сама Сильви, нервно затараторив не хуже Дюпен-Чен минутой ранее:

— А знаешь, я ведь и сама всегда опаздываю! Ой, я и прямо сейчас опаздываю! Ай-яй-яй, как неудобно! — Одним движением сгребла лежащую под ногами половину учебников, совершенно не заботясь о том, чьи они, резво встала и выдавила малёк истеричное: — До скорой встречи!

После чего драпанула куда глаза глядят от опешевшей маман, мысленно ругая себя и мгновенность кармы. Вечно серьезные Габриэль и Натали бестактно смеялись над ее горем в качестве фона.

День становился все более увлекательным.

* * *

А в голове самого Габриэля Агреста тем временем не сквозило ни одного цензурного слова, ибо проснувшееся возмущение запоздало решило покачать права.

Адриан… Его сын… Кто бы мог подумать, что этот скромный добрый юноша найдет в своем расписании время на то, чтобы побыть бесбашенным оборванцем с кошачьими ушами и без совести? Нет, ну просто слов нет никаких… Это ж надо так вечно перед камерами паясничать! И это он такого демона воспитал? Ужас какой однако… Ей богу, завязать бы этому блондинистому раздолбаю хвост бантиком за такое!

А Мари? Пусть дизайнер девушку почти не знал, что кое-что уже успел разглядеть — отзывчивость, трудолюбие, преданность близким людям и умение уступить, когда это нужно. Скромная, чуткая, немного наивная… И, ну конечно же, из всего многообразия темноволосых парижанок Ледибаг должна была стать именно она! Больше ведь некому, угу…

А уж этот их любовный квадрат, в общие черты которого посвятила его Сильви… Ну, да, он тоже хорош: пять лет был безответно влюблен в Эмили, а потом ее сестра обмолвилась, что будущая Агрест сама все это время по нему сохла, но это же абсолютно другая ситуация!

Маринетт в Адриана, Кот Нуар в Ледибаг… Тьфу.

Этот мир абсолютно, совершенно точно над ним издевается. Никаких сомнений.

* * *

При всей своей легендарной забывчивости Мари могла бы поклясться всеми плакатами Адриана из своего арсенала, что неожиданно оказавшиеся в портфеле учебники не брала. Утреннее столкновение со странно знакомой незнакомкой уже успело благополучно вылететь из головы, поэтому сейчас девушка сидела за своей партой, озадаченно смотрела на содержимое сумки и всерьез прикидывала, а все ли у нее дома.

Аля, естессно, своеобразный лоадинг мгновенно засекла. Насторожилась и с горящими глазками протянула:

— Маринееееетт, а у тебя там что?

Ответить брюнетка попросту не успела, ибо в следующую секунду один из учебников у нее нагло забрали, принявшись рассматривать, ощупывать и чуть ли не пробовать на зуб. Мелкомасштабное исследование привело к тому, что глаза мулатки изумлённо расширились, а сама Сезер оторопело дёрнула соседку за плечо и ткнула ногтем в карандашную надпись идеальным почерком «А.Агрест».

Наученная неоднолетним опытом, будущая журналист ловко словила оседающую мимо парты в обморок подругу. Влюбленный лепет и абсолютно отсутствующее выражение лица последней лишь подтвердили неадекватное состояние:

— У меня есть учебник Адриана… О боже, он дал мне свой учебник… У меня все это время был учебник Адриана… Господи, как же это восхитительно-о…

— Так-то оно так, но вот когда он успел тебе его дать? — Удостоверившись, что впавшая в легкую эйфорию Дюпен-Чен сидит устойчиво, Аля убрала руки и в задумчивости подперла щеку кулаком. — Нет, то, что он вполне мог одолжить его кому-нибудь и забыть об этом, ну либо просто не напоминать из вежливости, я ещё поверю… Но чтобы ты этого не запомнила? Чтобы этого не запомнила я?! Да быть такого не может!

Маринетт, успешно пропустившая начало тирады мимо ушей, вздрогнула, мигом протрезвев, и похлопала растерянными глазками. Следующей стадией стало кристально-чистое и чуть дрожащее:

— Ты… Ты думаешь, что я могла украсть у него учебник? Но я этого не делала! — после которого Сезер с измученным видом потерла переносицу, а проходящая мимо к своей парте Буржуа нахмурилась и подозрительно уточнила:

— Что это ты там у Адриана не украла?

— Хлоя, это не твое дело, иди куда шла, спасибо за понимание, — единой скороговоркой шикнула Аля и ободряюще улыбнулась подруге. — Ну что ты такое говоришь, конечно нет. Но книгу вернуть Адриану все же надо. Заодно и поболтаешь со своим благоверным, а?

Мари отрицательно помотала головой. Увы, как показала развернувшаяся далее ситуация, ее мнение веса не имело.

После того, как звонок разогнал по местам галдящий класс, мадам Бюстье решила потратить начало урока на рассуждение о важности бумажных носителей. Одноклассники же внимания на воодушевленную учительницу не обращали: Адриан что-то с веселой улыбкой рассказывал Нино про новую модель отца, которая неумолимо напомнила ему Маринетт, сама Маринетт сидела ни жива ни мертва перед предстоящим разговором с любовью всей жизни, а Аля пыталась утихомирить паранойю касательно мигрирующих учебников и Хлои, которая все кидала на четверку высокомерно-пытливые взгляды.

По вконец перепуганным глазам брюнетки стало ясно, что совсем скоро создательницу Ледиблога ожидают мольбы об отсрочке. И, видимо, по велению Судьбы, как раз в этот момент Мадам Бюстье загорелась идеей позаниматься сегодня по учебникам из библиотеки и оглядывала ребят на наличие добровольцев.

И, конечно, не воспользоваться случаем Сезер не могла.

— Мари и Адриан хотят!

* * *

Светловолосая девушка кралась по коридорам и искренне старалась не попасться никому на глаза. Ладно редкие школьники, примут за новенькую и пусть. Но учителей и уж тем более директора так провести не получится. А не дай боже поднимется шум…

Мысленная ругань деда на любовный многоугольник родителей и родителей в целом пробивала на бесшумное умиленное хихиканье. Ибо, серьезно, когда этот человек не пытается от всех отгородиться ледяным забором размером с Гренландию, у него даже возмущение очаровательное.

Да и собственные мысли… Ууу, ну каким же папа был в детстве лапочкой! Да и мама тоже… Такие угловатые, забавные немного, смешные, прям ми-ми-ми…

Правда, долго предаваться милоте окружающего мира не удалось. Раздался скрип половиц. Шорох. Шелест шагов по полу. Солейр опасливо замерла, боясь лишний раз шевелиться, и максимально бесшумно огляделась в поисках шуршащего незнакомца.

Честно, Силь сама не поняла, из-за чего так испугалась. Но когда эхо лестницы донесло до слуха тот факт, что таинственный некто ускорился и теперь бежит, внутри у девушки панически затрепетало сердце.

Затравленно пискнув и пытаясь преодолеть навязчивое чувство, что оказалась в дешёвом ужастике во всяком случае пункт «неуклюжая блондинка на высоченных каблучищах» уже выполнен, Агрест-младшая лихорадочно оглядела ответвление коридора, который и видела-то первый раз в жизни — видимо, в ее времени этой развилки уже не было. Пара поспешных шагов — пронзительный цокот ненавистных каблуков о пол стопроцентно выдал ее местонахождение — и первая попавшаяся под руку дверь. За ней кладовка.

А человек все приближался, уже даже начав что-то голосить — видимо, взывая к совести лазутчика. И тогда неоправданно перепугавшаяся Сильви сделала то, что повлекло за собой катастрофически нелепую цепочку событий.

Событий, приведших к тому, ради чего эту глупейшую ошибку в ее жизни стоило совершить.

Не контролирующая чувства и панику девушка молниеносно приложила маску к лицу и вскинула вперёд руки. Была готова ко всему, от того, что телепортируется невесть куда, до того, что нечаянно катапультирует самого бедного преследователя куда подальше. Но нет. Мелкие лампочки с треском замигали, а в следующее мгновение в кладовой и коридоре померк свет.

«Дедушка!» — крайне гневно прогремело в голове. — «Я. Тебя. Съем. Когда я говорила, что мне не суть важно, какие у меня будут способности, я не имела в виду, что они должны ограничиваться на включать-выключать свет! Что прикажешь мне делать теперь? Я даже убежать не успеваю!»

«Сейчас решим… Прячься за дверь и заблокируй изнутри замок!»

«У меня ключа нет!»

«Он тебе и не нужен!»

Пусть судорожно выдохнув, не разжимая зубы, от злости за такую подставу, но девчонка послушалась, мышкой юркнув и исчезая в темноте. С шипением нашарила ручку, дёрнула дверь на себя, отчаянно молясь, чтобы ее никто не нашел…

Послышался скрежет откуда-то из замочной скважины. Шаги. Неизвестный мужчина подёргал заклинившую ручку, постучал и рявкнул:

— Хей, я тебя видел! Элиза! Я же говорил тебе не приходить, пока я на работе. И нет нужды за мной шпионить, я люблю только те..! Элиза?

Тишина. Шорох. Глухой измученный стон человека, который искренне с этой своей Элизой задолбался… И, наконец, удаляющиеся шаги.

Как только Солейр успокоилась и выдохнула, едва слышный щелчок возвестил о том, что замок снова может открываться. Светловолосая выглянула, огляделась… Мысленно стукнула себя ладонью по лбу за лишнюю эмоциональность. И, щелчком пальцев зажигая мерцающие огонечки под потолком, направилась прочь, по памяти угадывая дорогу к женскому и надеясь на то, что больше ей никто не попадется.

Она не знала, что будет после. Не знала, что Бражник слишком силен до того, чтобы создавать слабых акум. И что ее силы зависят не от желания их использовать.

А что самое страшное: какие у эмоций акумы бывают последствия…

1) от французского solaire — солнечная

Вернуться к тексту

Дата написания финальной версии: 11 февраля 2021

Ах, эта изумительная тишина…

Когда живешь в относительно большой семье, драгоценная тишь становится редкостью. Практически каждую секунду из разных уголков дома слышатся разговоры, ахи, вздохи, ироничные шуточки, смех и чавканье до безобразия довольного Плагга. Совершенно неважно, что происходит в мире. Прям вообще. Всегда ранним утром будут о чём-то ворковать на кухне родители; всегда невинная Эмма будет приводить Рика к себе в комнату после учёбы, а не менее невинная Силь с ехидной улыбочкой рушить им всю романтику; всегда обаяшка-Льюис будет в идеалистическом порыве защиты всех и вся спасать блондинистую сестренку от падений, а по итогу самостоятельно собирать на своём пути ступеньки лестниц, ножки от тумбочек и всякое такое неприятное… А ещё всегда будет буробить что-то во сне. И если раньше его бормотание состояло из описания погоды, природы и новых машинок, то на пороге пятнадцатилетия крутилась милейшая и до ужаса палевная пластинка: «Мишель, ты такая красивая… А ты будешь моей девушкой?.. Давай заведем хомяка…» И отрицать ещё пытается что-то после такого.

Если же каким-то чудом становилось тихо, нужно было срочно идти проверять, не заперта ли часом дверь в комнату старшенькой (т.к. звукоизоляция хорошая, а парочке по двадцать с лишним годиков, учитывать нужно все варианты), не ускакали ли на романтический патруль родители (чего они обычно без предупреждения не делали) и жив ли там вообще дорогой Лью. Так что у Агрестов тишина была столь же редким явлением, как и падение метеорита.

Именно по этой причине сей дивный феномен одновременно расслаблял и нервировал всю семью. Солейр исключением не была.

В коллективном молчании прошло минут семь — Габриэль снял трансформацию и вместе с Натали пошел уточнять расписание дражайшего сыночка, а Сильви тем временем пробороздила опустевшие коридоры и с третьей попытки наткнулась на свою цель.

В женском никого не было. Так что теперь светловолосая девушка стояла у раковин в полном одиночестве и тщетно пыталась угомонить инстинкт проверки невинности старшей сестры. И сохранности младшего брата заодно.

В остальном же…

Необоснованная паника из-за встречи с таинственным преследователем окончательно сошла на нет, так что предаваться лёгкому самобичеванию на почве чрезмерной впечатлительности юной Агрест ничто не мешало.

«А теперь понять бы, чего я так испугалась… Ладно, когда папа во всем чёрном в вечернем окне прорисовывается, зелёными глазками сверкая, тут кто хочешь визжать начнёт. Но это-то что было? Сердце до сих пор колотится…»

Внутреннее наитие справедливо нашептывало, что очень даже верно говорила Эмма, когда с иронией предупреждала о возможной истерике посреди миссии по спасению любовного квадрата — всё-таки не каждая психика перенесёт равнодушно попытку свести родителей, которые уже два года тупят, и вразумить деда, чтобы тот перешёл на сторону добра. Да тут нужны прочнейшие канаты вместо нервов!

Но признавать тот факт, что сестричка оказалась права, чувство противоречия отказывалось категорически. Другого же объяснения непонятной пугливости не нашлось.

Когда Силь уже всерьез начала думать, а не поэксплуатировать ли маму в качестве психолога по прибытии домой, вместо приветствия, наконец, раздалось весьма деловитое:

— Хорошо, и как ты собираешься их сводить?

— Э… Ээээээ… Создам романтическую обстановку? — Девушка нервно хихикнула и вздохнула, отдалённо понимая, что подобная попытка провалится с оглушительным треском. Иначе родители были бы уже раз пять вместе стараниями доброй тёти Али.

— Судя по твоим же словам — не вариант.

— Ну тут-то ты, кстати, прав, да… Впрочем, не суть важно, я думаю. На месте разберемся. В крайнем случае, просто поговорим по-человечески. С тобой же сработало?

— Я взрослый умный мужчина.

Ответом на столь самонадеянное замечание послужило насмешливое фырканье, но спорить внучка не стала. Улыбнулась:

— Дедуля, не отвлекайся. Так где они с мамой сейчас?

— У класса Адриана литература, второй этаж, левое крыло… Вторая дверь справа. — Судя по неподкупно деловому голосу, дизайнер был тихо смущён. То ли тем, что поистине уже дедуля, то ли тем, что не знает порядок уроков собственного сына и вынужден уточнять его у секретаря.

Солейр коротко кивнула. Снова помолчала немного и… Чёрт знает, почему, но внезапно для самой себя решилась спросить:

— А она меня слышит?

— Нет. — Даже уточнять, о ком идёт речь, оказалось лишним.

— Хорошо. Тогда… Я могу задать вопрос?

Внучка сама не поняла, как смогла ощутить на грани эмоций, что собеседник незримо напрягся по ту сторону связи. Но полученным чуть нервным «да» всё же воспользовалась, спрашивая, наконец, то, что вертелось на языке с самого начала:

— Почему ты не даёшь себе её полюбить?

Всё.

Сколько времени нужно, чтобы растаял лёд на душе человека? Кому-то несколько лет, кому-то месяцев, кому-то, если это старый друг, с которым просто давно не виделись… или внучка, пришедшая из будущего, достаточно получаса.

Сколько нужно, чтобы душа вновь заледенела? Одна секунда.

Старательно растапливаемый и Сильви, и самим Габриэлем морозец снова вступил в свои права. Холод обжёг тишиной. Сердце тревожно дрогнуло, девушка судорожно сжала руки в кулаки… И почему-то готова была поклясться, что он непроизвольно отразил этот её жест.

«Он не уйдёт… Он ведь не может!»

Не уйдет… Не сможет, да. Но в эту самую секунду все же трижды проклял себя за то, что вообще согласился нахалке помогать.

Ох уж эта импульсивность…

— Ты не понимаешь… Какого терять. А моя жена и твоя, кстати, бабушка умирала три года назад у меня на руках. Я поклялся себе её вернуть… И, черт возьми, уже жалею, что отступился от цели!

— И ты готов убить сына собственными руками? Готов оплатить эту свою цель?!..

Фамильная импульсивность, прошу прощения.

Оба замолкли, словно испугавшись странной короткой ссоры. Сильви стыдливо прикусила язык. А следующей фразой стало их синхронное, чуть отчаянное, искреннее и такое безмерно виноватое:

— Прости.

Причудливо играют гены. Два абсолютно противоположных человека, два разных образа, две разных души — и сейчас они были похожи больше, чем кто бы то ни было.

Они засмеялись. Неловко, тихо, чуть неуверенно, будто боясь, что треск ледяных осколков лишь мерещится. Но нет.

«Сильви, прости… Клянусь, я не отвернусь от тебя. Никогда в жизни».

«И ты прости… Я очень люблю тебя. Мне просто страшно».

Две реплики, не сказанные вслух, но проникшие под кожу и оставшиеся там навсегда с чётким осознанием, что они больше не одни.

Она не намеревалась отступать. Он не планировал давать слабину… Но в любой ситуации можно договориться, когда действительно любишь.

— И всё же, при всем моем уважении… Это глупо. Ты ведь знаешь, что я права насчёт… Ты понял. — Девушка смутилась, помолчала и, отживая, уже твёрже продолжила: — А Натали, поверь мне, знает, что вполне может повторить ее судьбу. Но всё равно идёт за тобой. Каждый раз.

— Сильви Агрест, замолкни, пожалуйста, а то я снова лишнего скажу, и нам обоим не понравится, — угрожающе вкрадчиво заметил Бражник.

Блондинка хихикнула, звонко и уже без послевкусия горечи на губах. Габриэль закатил глаза. Чуть мрачно заметил, безуспешно сбивая собеседнице несерьёзный настрой:

— Во всяком случае, больше ей не придётся. Я дал себе обещание не рисковать ни ей, ни Адрианом, прекратить атаки на город, разумеется, но не больше. К тому же Натали, она… Она просто друг.

«Лжешь», — покачала головой Силь в такт собственным мыслям. Лёгкая улыбка так и не покинула лицо. — «Но это, похоже, наследственное. У отца сейчас тоже есть один такой просто друг… Да и, что греха таить, у меня тоже.»

— Знаешь, что я тебе скажу, Балто? ⁽¹⁾ Натали слишком много делает для вас. Для тебя и… Моего отца. Я не прошу тебя любить и принимать её, уж тем более не смогу заставить… Не хочешь — не люби. Но хотя бы дай папе понять, что он… может.

Сколько угодно мсье Агрест мог отрицать важность этих слов в своей жизни. Таких простых, элементарных, казалось бы… Но они стали роковыми. Пусть он и не сразу это сообразил.

Увы, подумать о чём-либо в столь многозначительную паузу им не дали. Всё произошло быстро. Лампочки начали мигать, чертовски знакомо щелкнуло что-то рядом — благо не со стороны двери, но окна.

Секунда. Вторая. Третья.

И свет в помещении померк, оставляя невольную виновницу торжества в относительной темноте осознавать всю прелесть собственных ошибок.

* * *

Тётя Алья была абсолютно довольна.

Конечно, она очень сомневалась, что у ушедшей за книгами парочки получится что-то кроме: «Арниад, тевирп, акк леда?» и «Ах, Маринетт, ты такой хороший ДРУГ!» Но позитивного настроя активной журналистки это нисколько не умаляло.

Мадам Бюстье отвлеклась на телефонный звонок от кого-то мегаважного и вышла из кабинета, так что класс устроил привычный тихий хаос, бессовестно переговариваясь на различные темы. Сезер исключением не стала: легко постучала ноготком по кепке сидящего напротив брюнета и заговорщически улыбнулась, когда тот обернулся.

— Какая там это попытка?

— Триста девяносто четыре? ⁽²⁾ — Диджей с показательно задумчивым видом поправил очки и усмехнулся. — Или девяносто пять?

— Так мало? Я думала, мы за четыреста перемахнули… — Алья хихикнула, оперевшись подбородком на замочек собственных рук. — Напомни, почему мы всё пытаемся их свести?

— Потому что мы добрые и хорошие люди, — засмеялись в ответ.

Хлоя Буржуа, рассматривающая свой маникюр на соседнем ряду, подозрительно на них зыркнула, раз, другой, пока парочка продолжала рассуждать в таком же духе:

— Добрые-хорошие однозначно… Но если эти двое не пригласят нас на свою свадьбу — честное слово, я буду считать, что все эти годы были потрачены зря!

— Не разбивай мне сердце. А я? — Нино выразительно поиграл бровями, схлопотал по козырьку кепки и обезоруживающе улыбнулся любимой девушке. — Тише-тише, я понял. А вообще Адриан мне уже клятвенно пообещал место друга жениха, когда он, наконец, женится. Если женится.

Журналистка азартно сщурилась, игриво заявив:

— Куда он денется. Невеста у него уже есть, а что муж не в курсе… Пфф, мелочи какие! — после чего мечтательно вздохнула. — А дочку они назовут Эммой… А ещё у них будет два пацана… Но сначала, конечно, свадьба…

— На которой я буду организатором, — в тон интонации кивнул Лейф.

— Сначала будет церемония только для них двоих… А потом Мари переоденется из белого в нежно-розовое вечернее и…

— Красное!

Наверно, если бы одноклассники вокруг не галдели, воцарилась бы немая сцена.

Алья и Нино изумленно замолкли, хлопая друг на друга округлившимися глазками, после чего ме-е-едленно и до ужаса синхронно перевели взгляд на сидящую за соседней партой блондинку. До Хлои с той же скоростью начало доходить, что она явно сболтнула лишнего. Цвет лица с нормального человеческого переползал на озвученный ей только что.

Но как только девушка открыла рот, чтобы возмущенно заявить, что никого она не сводит, просто розовый давным-давно вышел из моды, и вообще хватит на неё так смотреть, классная руководительница вернулась и уже даже приготовилась с оптимизмом что-то сказать…

Щелк.

Кто-то назвал бы это пустяковой силой…

Полуприкрытое окно захлопнулось, задвижка опустилась сама собой, угрожающе хрустнуло что-то внутри — как выяснилось позже, путь на улицу находящимся в здании был заказан. А в следующую секунду свет с потолка угас.

…включать-выключать лампочки, блокировать замки на окнах и дверях… Ничтожная мелочь, казалось бы, верно?

Началась паника. Учительница тщетно пыталась угомонить народ, скрывая собственную боязнь перед очередной неизвестной акумой. Класс заметался. Кому-то было плевать, есть акума и есть, всё равно всех спасут; кто-то был на грани истерики каждый раз, когда появлялся злодей, словно подсознательно понимая, что герои тоже люди, а ошибка может стоить слишком дорого… А кто-то в лице дуэта Сезер и Лейфа скользнул в, счастье-то какое, оставшуюся открытой дверь в кабинет, даже не заметив, что одна гламурная блондинка невесть зачем шмыгнула следом.

Но став бесконтрольной, бесконечной, даже она способна внести свои коррективы.

1) цитата из одноименного мультика, рекомендую к просмотру)

Вернуться к тексту

2) Поттероманам привет)

Вернуться к тексту

Дата написания финальной версии: 16 февраля 2021

— Дедушка.

— Да, дорогая? — мрачно отозвался Габриэль.

— Де-е-едушка.

— Я разрешаю тебе на меня орать.

— ДЕДУЛЯ, ТВОЮ ДИВИЗИЮ, КАК ЖЕ СИЛЬНО Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.

— Я ошибся, признаю. Но ты сама виновата! Задергала внешним обликом…

— Очень хорошее оправдание, дедуль. Очень хорошее. Чё делать теперь будем с силушкой моей неуправляемой?

— Я всё ещё твой дед, имей уважение, бестия!

— Имею, не волнуйся. На данный момент — в не самом приличном смысле.

Мысленная перепалка длилась уже несколько минут. Габриэль старался себя не ругать, Сильви — не ругаться. У обоих абсолютно одинаково не получалось.

— Лады-лады… Кое-кто милый и прекрасный немножечко лоханулся, и мы теперь…

— Мадемуазель Агрест, извольте соблюдать субординацию!

— В своём времени я идеальнейше её соблюдаю. А на данный момент меня вообще в природе нет. Тем более здесь мы напарники, а не дуэт дедушка-внучка. Лучше скажи, как разруливать ситуацию будем?

— Зла на тебя не хватает. Не знаешь часом, где взять?

— Я тоже тебя люблю. Не отвлекайтесь, сударь.

Ментальная связь между акумой и Бражником такое передавать не умела, но светловолосая всё равно расслышала пронзительный скрип зубов. А после выдох и пропитанное досадой:

— Никак, Силь. Ледибаг ещё могла бы очистить акуму и этим своим чудесным шансом как-либо повлиять на сделанное. Я же могу лишь отозвать.

— Окей, а я могу что-нибудь сделать?

— Уже сделала.

Теперь сжала челюсти уже Солейр. В этом дизайнер был прав, и прав безоговорочно — с доверенным ей могуществом девчонка не справилась. Так что теперь перспектива предстояла безрадостная: лихорадочно соображать, как исправить совершённый ляп, параллельно избегая учеников, учителей и перевоплотившихся в героев родителей, до чего, как надеялась дочь, не дойдет.

Шум поднялся через несколько мгновений после того, как погас свет. Народ мгновенно сообразил, что просто так лампочки не гаснут. Везде гаснут, а в Париже нет. Париж не для слабаков. В Париже акумы.

Сама акума, как главный представитель вселенского зла, стояла у раковин в женском туалете, рассматривала своё отражение и глазами у него вопрошала: «Как ты докатилась до жизни такой?» Зеркало, к счастью, отвечать явно не планировало. Солейр мысленно досчитала до десяти и уже в комичном отчаянии шагнула к двери в коридор.

«Ну штош, мамочка, очищение так очищение. Осталось донести до тебя, что вам с папой предстоит меня родить через несколько лет, раньше, чем я получу йо-йо по черепушке».

* * *

— Адриан?

— Да?

— Я хотела… Хотела сказать спасибо за учебники, которые ты мне дал…

— Да не за ч… Стой, Мари, подожди, какие учебники?

Контрастная, но идеально гармонирующая друг с другом пара неспешно спускалась по лестнице на первый этаж. Со стороны могло бы показаться, что они созданы друг для друга, что весь мир для них является лишь бесцветным фоном, который разукрашивают они сами. Или, быть может, им и краски никакие не нужны, лишь бы рядом быть.

Стоит к парочке приглядеться — и смотрящий начинает понимать, что краски не нужны. Нужен доктор. А то правда страх возникает, что столь запущенная деградация логики уже не лечится.

Красавец-блондин смотрел на безумно влюблённую в него одноклассницу, откровенно не догоняя, о чём идёт речь. Причем как в данный момент, так и по жизни. Милашка-брюнетка в свою очередь смущенно розовела, пряча взгляд, и что-то маловразумительно бормотала себе под нос про собственную забывчивость, его великодушие и несчастные книги, ожидающие хозяина у девушки в портфеле.

Вот ведь забавно… быть может, им и не нужно никакой логики? Быть может, это — их мирок? Полный непонимания, драмы, френдзоны, безответной любви и в то же время самых взаимных чувств, в которые только можно окунуться?

Во всяком случае, в этой до идеального нелепой системе показались крайне лишними сами собой закрывшиеся ворота школы. И подставившее электричество. И относительная темнота, разгоняемая только светом из запертых окон. И вопль: «Акумаобожеспаситепамагите!» откуда-то из кабинетов. И даже девочка, переругивающаяся с главным злодеем Франции у себя в голове, о которой они ещё не знали.

Но взгляды друг друга герои всё же поймали. Буквально на секунду, прежде чем сбивчиво бросить какую-то отговорку про укрытие и разбежаться для трансформации. Спрятаться, чтобы встретиться вновь и под масками поменяться ролями. И вот теперь уже он до одури влюблён, а она ответить на эти чувства не в силах…

Интересно, без этого волшебного пенделя в лице младшей из дочерей они бы её вообще когда-нибудь сделали?

* * *

— Хлоя Буржуа, какого черта ты вообще за нами увязалась?! — яростным шепотом измученно взвыла Сезер, которая успешно до этого пряталась и ну никак не ожидала увидеть дочку мэра Парижа у себя на хвосте. Нино, стоящий рядом с мулаткой, ничего нелицеприятного не сказал, но судя по взгляду с девушкой своей был совершенно согласен.

Хло возмущенно похлопала крашеными ресницами.

— Увязалась? Увязалась?! — Девушка презрительно фыркнула, всем своим видом выражая собственное отношение к этой ситуации. — Да вы благодарить должны, что я соблаговолила последовать за вами! Нет, даже не так… Что я…!

— Соблаговоль свалить куда-нибудь на север Франции от нас подальше, — душевно попросила Сезер. — У нас вещи поважнее есть. Там Мари и Адриан одни остались! В школе, в которой на данный момент акума хозяйничает! Даже ты должна понимать, насколько это опасно!

— Для Маринетт? Опасно? — Она как-то странно хмыкнула, уведя взгляд, и то ли хмуро, то ли восхищённо заметила: — Очень сомневаюсь…

Но переволновавшейся мамочке-Алье уже было не до подозрительных фразочек со стороны Буржуа.

— Сомневаешься?! А я вот сомневаюсь, что они смогут скрыться там, где их не найдет напавшее на школу чудовище! Этот злодей… Он может быть и страшным, и опасным, и ужасным, и кровожадным, и…!

— Спасибо, Аля, ты как всегда добра и милосердна, — раздался из-за спин спорщиц мрачный, пропитанный иронией голос.

Какая это по счету немая сцена, говорите? Вторая? Третья?

А почему скребётся настойчивое ощущение, что она ну вот ни разу не последняя?

— А ты ещё кто? — Хлоя подозрительно сщурилась, разрывая повисшую в воздухе звенящую тишь.

Наверное, будь Сильви в маске, эффект был бы менее… ошеломляющим. Но теперь даже бьющего в школьные окна солнца вполне хватало, чтобы рассмотреть её черты.

— Не видно разве? — саркастично уточнила ещё не отошедшая от легкого негодования и досады Силь, разводя руками. — Хьюго Агрест.

…хуже всего пришлось Алье, которая уже два года эти черты изучала.

* * *

В жизни Хлои Буржуа всегда царила безоговорочная гармония. Новые игрушки? Всегда пожалуйста, хоть весь магазин. Новые наряды? От лучших дизайнеров мира, дорогая! Всю её жизнь всё было лишь так, как она хотела. Всё — только по её правилам…

Ну… До позавчерашнего вечера.

Как именно ей удалось застать трансформацию героини Парижа, блондинка не запомнила. Но очнулась уже дома, под тремя одеялами, в обнимку с любимым медвежонком и с огромной порцией мороженного в руках.

Эта заносчивая, невыносимая, высокомерная, идеальная, раздражающая, смелая, несравненная, восхитительная Маринетт Дюпен-Чен только что посмела сжечь ей половину нервных клеток, она хоть это понимает?!

Злое шипение перемешивалось с восторженным лепетанием, так что со стороны Хлоя напоминала не слишком душевно здорового человека.

На следующий день, наблюдая за бывшим объектом её постоянных подколок, у мадемуазель Буржуа возникал резонный вопрос к самой себе — а как она этого раньше не видела? И речь была не только о личности Ледибаг, нет…

Мари смотрит на Адриана также, как и Кот — на неё.

О личности друга девушка уже давно знала. Правда, после новости, что красавчик-модель прятал кота в мешке, Агреста, к его счастью, мгновенно зафрендзонили. Ещё лёгкая влюбленность к другу детства у нее могла быть, но к этому нахальному Котяре? Фи! Прости, Котенок, но ничего лучше кандидатуры братика тебе уже не светит.

Заявление о красном платье вырвалось совершенно случайно. Нет, Хлоя была бы совершенно не против, чтобы эти два дурачка поженились… Но Маринетт имеет право оставаться Ледибаг даже в обычной жизни! И если и не хочет об этом говорить, так пусть хоть цвета свои себе носить позволяет…

А теперь стоящая напротив девушка чем-то мучительно ломала мозг. Светлые волосы, голубые глазки, модельная внешность — очередной идеал, сошедший с обложек журналов. Чем-то она была похожа на Адриана или, быть может, на Эмили Агрест: оттенок кожи, разрез глаз, общий образ лица, изящные ножки. Чем-то и на Маринетт: носик однозначно её, форма губ, тонкая талия, красивые руки… Переливающаяся радужка васильковых глаз с редкими зеленоватыми крапинками.

Она была похожа на них. Да.

Но чтобы Хлоя Буржуа поверила какой-то проходимке на слово? Ну уж нет! Она обязательно докопается до правды!

* * *

— Любимый кофе?

— Чай.

— Школьный предмет?

— Физика.

— Цвет?

— Спешу разочаровать, не один, там как минимум два. Красный и черный. Описывая себя, ещё зеленый возьмет.

— Насекомое?

— Божья коровка.

— Домашнее животное?

— Котята. Штуки три, судя по количеству детей.

И вот уже минут сорок продолжался подобный допрос.

Хлоя категорично заявила, что ну не может стоять перед ними гостья из будущего, уж тем более дочь ее любимого Адрианчика. Сильви мрачно предложила продемонстрировать документы со своими именем-фамилией. Когда Буржуа нагло их потребовала, Солейр на правах дщери Кота Нуара не менее нагло отозвалась цитатой из советского мультика: «Усы, лапы и хвост — вот мои документы!». И тут зарождающуюся перебранку прервала посеревшая Алья, осев в обморок в руки своего парня где-то на заднем плане.

Великая четверка двух шатенов и двух блондинок скрылась в одном из пустующих классов, Нино заботливо усадил Сезер за первый попавшийся стол, а сам опустился рядом на пол, видимо, чтобы в случае чего было недалеко падать. Светловолосая парочка расположилась за соседней партой, и если Сильви заняла ближайший стульчик, то Буржуа маршевым шагом расхаживала перед ней.

Увы, то ли следователь из Хлои оказался никакой, то ли Солейр в глубоком детстве валерьянкой вместо молока кормили: старшая из девушек с такой легкостью парировала все вопросы, с такой уверенностью отвечала на них, попутно ехидничая и иронизируя, будто действительно знала Адриана всю свою жизнь. Только машинально перебирающие кулончик на шее пальцы незримо выдавали если не волнение, то предвкушение.

Дочь мэра почему-то не хотела сдаваться и признавать, что перед ней младшая из Агрестов (во всяком случае пока не родился Лью), Нино не вмешивался, глупо и нервно улыбаясь пустоте и гадая, куда себя деть. А Алья…

Алья искренне любовалась потенциальной племяшкой.

Золотистый оттенок волос, идеальная кожа, насмешливо-понимающий взгляд из-под умело подкрашенных тушью светлых ресниц. Почти нежная усмешка на материнских губах, Маришкина манера морщить носик и улыбка чертового френдзонщика Адриана Агреста. Ходячее доказательство, что у её девочки всё в жизни будет хорошо.

— Как Адриан хотел бы назвать детей?

— Понятия не имею, нам мама имена выбирала. Что Льюису, что Эмме. Я, кстати, да, планировалась как Хьюго, но как-то внезапно родилась девочка в моем лице, уж простите. Здесь тоже на манер Станиславского скажешь: «Не верю»?

Собеседница возмущенно похватала ртом воздух, не находя, что ответить.

* * *

Разговор, длиной, как казалось уже всей четверке, в целую вечность, окончился простой правдой — светловолосая гостья из будущего не лжет. Слишком много она знала об Адриане Агресте, слишком большую часть в её жизни занимала Маринетт Дюпен-Чен. Даже о Нино, Алье и Хлое семнадцатилетняя девчонка могла рассказать больше, чем они сами.

Далее шел краткий пересказ прошедших событий, опускающий, разве что, геройские и злодейские личности семьи Агрест. О том, как Силь поговорила с Бражником и убедила его встать на сторону добра, как стала Солейр, как на ровном месте перепугалась и напортачила с собственными эмоциями…

Сначала ей не поверили. Потом ужаснулись. Потом… восхитились.

На её немного наивное предположение, что было бы неплохо найти Котика и Леди и спокойно поговорить уже с ними, тройка переглянулась. С одной стороны, не факт, что герои поверят, мало ли, какие мысли у акумы в голове. Да и слишком как-то просто всё это… А с другой — девочка главному злодею Парижа дорогу на светлую сторону провела обычным разговором. Черт знает… Может, дар у нее природный с людьми договариваться?

Как бы то ни было, ребята пообещали недоплемянницу прикрыть, если что пойдет не по плану. Так что из пустого кабинета орава вышла с довольно-таки оптимистичным настроем.

— Так-с, у кого-нибудь есть идеи, как предупредить Ледибаг, что я пришла с миром? — бодро уточнила дочь этой самой Ледибаг, осторожно возвращая зелёную маску на лицо. — Белый флаг? Простынь? Транспарант с надписью: «Я ХАРОШАЯ ЧЕСТНА»?

— Можно всё вместе. — Хло усмехнулась и попыталась уже серьезно сказать что-то ещё…

От подсечки шестом под ноги Сильви спасла только поистине супергеройская реакция. Но не успела она сообразить, что за жуть только что произошла, как откуда-то сверху раздалось мурлыкающе-певучее до боли знакомым голосом:

— Миледи, кажется, нашу таинственную хулиганку я таки нашел.

Дата написания финальной версии: 23 февраля 2021

— Мсье Габриэль Агрест, — раздалось из-за спины Бражника опасное пронизывающе-ледяным голосом.

«Твою налево», — мысленно ругнулся названный, медленно поворачиваясь лицом к своей смерти. Наверное, блондинистая нахалка сейчас захихикала бы, не будь кой-чем другим занята.

— В колледже Франсуа-Дюпон магическим образом отключило электричество и заблокировало входные двери, — всё также хищно и официально шипела брюнетка, сжимая планшет в руках. Медленно сняла очки, положила и то, и другое на появившуюся рядом подставку и скрестила руки на груди — видимо, чтобы не было соблазна что-нибудь разбить.- Позвольте уточнить у вас один вопрос. Вы дали девочке неконтролируемые силы?

Дизайнера в тот момент волновал вопрос совершенно другой — успеет ли он за предоставленные несколько секунд накатать завещание. Но головой всё же мрачно кивнул, ещё не до конца понимая, что подписал себе смертный приговор.

* * *

Родители. Любимые, ненаглядные, самые лучшие родители. Что же это за странный фрукт и в каком агрегатном состоянии он встречается в жизни?

Родители бывают разных видов, мы рассмотрим родителей-Агрестов. Что можно о них сказать? Это счастье. Это любовь, это радость… Короче, 10 из 10. С одним лишь ма-а-асеньким уточнением — в некоторых ситуациях это двойное счастье может гоняться за тобой по всей школе в костюмах супергероев с йо-йо и шестом наперевес. А тебе придется убегать от них по многочисленным коридорам, параллельно оря: «АЛЯ-НИНО-ХЛОЯ, ПАМАГИТЕЕЕЕЕ!»

Ах… Ну, что поделать. Родители такие родители.

* * *

— Нашу девочку надо спасать, — твердо произнесла Алья, с горящими решимостью глазами оборачиваясь на своего парня и новоиспеченную недоподругу.

Нино с готовностью кивнул. И тут же вопросил:

— А как?

— Как угодно, но как можно быстрее! Бедняжка уже замучилась от наших бравых героев уворачиваться… — ухахатывалась Буржуа на фоне, восхищаясь иронией судьбы и тем фактом, что убегает эта ещё не рожденная мелочь от собственных предков.

Сезер прожгла ее убийственным взглядом и возмущенно заметила:

— Не знаю, как тебе, а мне Сильви сродни племяннице!

— И мне! Адриан бро, значит, его дочка…

— Ладно-ладно, всё. Убедили. — Хлоя закатила глаза. — Что делать дальше будем?

После хищно-лукавого предложения Нуара поиграть в кошки-мышки, Силь перепуганно похлопала на него круглыми глазами, сглотнула и с оглушительным визгом умчалась в противоположном направлении. Инстинкт самосохранения еще никого не подводил. Хлоя, как самая здравомыслящая, наплела Котяре что-то про то, что они пока тут в кабинете посидят, затолкала опешивших Алю и Нино в класс, закрыла дверь и сползла по ней спиной с написанным на лице: «Что это сейчас было?»

Увы-увы, хваленая Агрестовская выдержка сломалась под взглядом пятнадцатилетнего папаши, и теперь поймать колибри голыми руками было проще, чем паникующую Силь.

И ладно Сильви. Но другие школьники начали опасливо выглядывать из кабинетов, чтобы понять, что это там такое интересное происходит…

* * *

Каблук. Шпилька. Двенадцать долбанных сантиметров. Ага, попробуй убеги на этом пыточном приспособлении куда-нибудь.

Наверное, если бы Солейр хватило моральных сил хоть на секунду остановиться и подумать, она бы эти туфли к чертовой акуме выбросила. Увы. Как любит говорить один Эммин молодой человек: «Во время стресса большая часть энергии мозга уходит на то, чтобы погасить твой нервяк». У Сильви на его погашение ушла вообще вся.

Наверное, тщетно пытающаяся убежать на здоровенных каблучищах девчонка со стороны смотрелась презабавно (коварное Нуаровское хихиканье было лишним тому подтверждением). Но Сильви было не до смеха. Героине в красном — тоже. Так что бесстыжий Котяра на их фоне очень даже выделялся.

В одном из коридоров бравой Ледибаг удалось несчастную жертву коварную соперницу опередить, приземлившись у нее перед самым носом.

Дочь перепугалась настолько, что истеричным жестом сорвала кулончик с шеи и швырнула его в любимую маму в качестве самообороны. Но когда этот самый кулон превратился в веревку и преспокойно героиню всея Парижа связал, прифигели все.

И вот. Немая сцена. Очередная за этот сумасшедший день.

Кот ржал.

Подвисшая Леди хлопала ресницами.

Отвисшая Силь побежала в другую сторону, истошно вереща.

* * *

Возобновившиеся догонялки длились уже несколько минут. Школьники за это время собрались в главном холле школы, поближе к дверям — видимо, чтобы убегать недалеко было. Геройский дуэт, в свою очередь, старательно акуманизированную к людям не подпускал. К огромнейшему разочарованию последней.

А спасло эту горе-злодейку сумасшедшее трио, заседающее в классе, свалив к Бражнику оба ряда парт на манер домино.

Сильви не знала, что там так громыхнуло в одном из кабинетов, что Ледибаг отвлеклась, а Кот вообще умчал проверять, все ли живы. Но ситуацией воспользовалась незамедлительно, уходя из-под бдительного ока матери и ныряя в толпу.

Странное ощущение. Кровь пульсирует где-то в ушах, вокруг куча народа, люди то расступаются, то, напротив, не распознав чужака, обступают ближе. Сама толпа волной тебя уносит…

Воистину, человеческое море, как бы странно это не звучало.

— Наконец-то, — на выдохе облегченно прошептала девушка, буквально врезавшись в ворота, ведущие из школы.

На сей раз ключом стал азарт на грани эйфории. Щелчок. Скрип. И двери сами собой медленно распахнулись, открывая путь бушующей в школе толпе.

— Ну же! Бегом!

Побежавшая было в сторону свободы масса частично приостановилась, хлопая на акуманизированную несколькими парами глаз. В самих глазках красноречиво было написано недоуменное: «С каких это пор злодеи сами граждан из плена освобождают?» Очарование морем человеческим спало мгновенно. Солейр вскипела и прикрикнула на них, отгоняюще помахав руками:

— БЕГОМ, если не хотите получить по голове йо-йо!

«Кто меня звал?» — наверняка подумало йо-йо в руках подкравшейся героини. Никак иначе объяснить тот факт, что в эту же секунду оно врезалось в светловолосую макушку, Агрест уже не могла.

— Ай… Мама! — искренне возмутилась дочь, обиженно глянув на родительницу.

И тут же со всей силы прикусила язык, в который раз осознав, что сказала что-то категорически не то.

— Мама?... — зависла Ледибаг, хлопая глазами на новоявленное чадо.

— Мама? — не хуже напарницы озадачился подоспевший Кот Нуар.

— Мама?! — раздалось синхронное сразу от нескольких зрителей на фоне.

— Дважды ай, — мрачно подтвердила Силь.

Мсье Бражник не смеялся во все легкие только по одной причине — убегал от взбешенной Натали по всему логову.

* * *

Ну, как убегал… Гордо быстро уходил, назовем это так.

Конечно же, он совершенно не боялся Натали, даже когда она ходила за ним следом с таким видом, будто хотела на месте прибить. Но только сейчас до дизайнера начало доходить, что девчонка при том разговоре, когда они чуть не рассорились, бессовестно играла на два фронта. «Дедуля, а, дедуля, поможешь мне свести моих родителей?» Родителей. Тьфу.

Он сам играл двойную игру… Они оба. Всё это время…

Так что теперь, опасливо косясь на что-то возмущенно глаголящую Санкёр, Агрест-старший с внутренним недовольством ощущал острое желание снова видеть в ней только секретаря.

* * *

Солейр угрюмо восторгалась окружившему ее хаосу и благодарила всех богов, которых знала, за то, что однажды они произвели на свет Хлою Буржуа.

Она однозначно лучшая заноза из всех, которые только встречались в ее жизни.

Во всяком случае, из появившейся в поле зрения троицы помощников первой сориентировалась именно она. С пронзительным визгом на грациозном ля миноре и старательно изображая из себя барышню в беде, бросилась через толпу к выходу, для пущей убедительности голося:

— ААА, акума, Ледибаг, спаси!

— Спасайся, кто может! — подхватила Алья, бросившись следом. Ее счастье, что ошалевший народ голоса не распознал, а то вызвала бы дорогая Ледиблоггерша только еще больше подозрений.

Голос Нино, крикнувшего что-то маловразумительное, но однозначно одобряющее, раздался из другой точки сборища.

Эффект был достигнут.

Стадное чувство будет жить во все времена. Все побежали — и я побежал. Особенно хорошо действует, если человеку и без того бежать хотелось, сломя голову.

А малость изумленные герои провожали утекающую толпу непонимающими взглядами. Также дружно перевели глаза на Сильви, будто надеясь, что она ответит на те вопросы, которые возникли у них в голове.

Не прокатило. Более того, Солейр с крайне ехидным видом сорвала маску с лица и выдала гениальное: «Мама-папа, вот она я, ваша дщерь, очень приятно познакомиться, спасибо за теплое приветствие».

Вопросов стало еще больше.

* * *

— Габриэль, брошь твою, Агрест, ей всего семнадцать лет! При всем моем уважении, ты о чем думал вообще, когда доверял ей такую силу?

Последний раз дизайнеру выносили мозг, когда ему самому семнадцать было. Ощущения давно забытые и не самые приятные. Настолько, что у смирившегося со всем Бражника на какой-то момент замелькал в голове философский вопрос, как бы поделикатнее дорогую напарницу заткнуть.

— Натали.

Повод для ссоры был пустяковым, но не тогда, когда переживаемые эмоции и слова копились слишком долго. А бывшей Маюре держаться явно надоело.

Ее мелко колотила дрожь. Он это видел, и слова ехидной внучки, к его неудовольствию, эхом отдавались в голове бывшего злодея — эта женщина не просто работник. Она его… друг? Ага, друг… Который добровольно заперся вне общества, прикинулся роботом, регулярно проходил через боль ради него, был рядом… Она ведь правда всегда была рядом.

И пусть своеобразные муки совести мужчину раздражали, но, наблюдая за тем, как Натали, наконец, сорвалась, дрожа от смеси ярости и боли, начал признавать — для нее это никакая уже не дружба.

— Слышать ничего не хочу. Достало, мсье. Даже если после этого я работу потеряю!

— Натали… — Габриэль измученно вздохнул, мрачно на нее смотря, и сделал осторожный шажок навстречу. — Ты же прекрасно понимаешь, что я тебя не уволю.

Женщина зло рассмеялась. Настолько язвительно, что Агрест на полном серьезе прикинул, куда звонить, если Натали неожиданно сойдет с ума. С учетом внезапно прорезавшейся буйности спокойной секретарши нужно было просчитать и этот вариант.

— Неужто? Действительно, мало кто согласится жить на работе сутки напролет.

— Ты не жаловалась.

— Ничего, сейчас пожалуюсь. Я долго молчала, черт тебя дери!

— Натали!

Настала та крайняя точка, в которую взбесились уже оба. Настолько, что шипящую коброй брюнетку резко перехватили за плечи, немо вынуждая замолчать.

А для него?.. Что это всё значит для него?..

Взгляды пересеклись. Ее яростный с его холодным.

Даже бабочки перепуганно замерли в этот момент.

* * *

Пользуясь тем, что ее мозг в шоке не пребывает, Сильви увела героев с глаз долой во вторую попавшуюся пустую аудиторию (в первой были свалены парты, и Солейр, как перфекционистка, предпочла на сей тихий ужас дольше пяти секунд не смотреть). Уселась семья Агрестов-Нуаров прямо на полу. И если глава этой самой семьи хоть и притих, но светился, аки солнышко, ежеминутно переводя восторженный взгляд с дочки на маму и обратно, то мамаша была в глубочайшем шоке.

Работа предстояла обширная. И первой же ошибкой, которую совершила блондинка, стало легкомысленное «дедушка» в адрес Бражника. Второй — невинное уточнение резко побледневшей Ледибаг в духе: «не твой дедушка, папин дедушка».

О-о-о, сколько новых слов узнали дорогие дамы… И все цензурные, что самое забавное! А еще то, что владельцы камня черного кота умеют очень натурально шипеть. Девушки переглянулись, но прерывать поток проклятий от милого Котика не стали — не каждый день узнаешь, что отец твой враг твой. Брюнетка еще пыталась хоть как-то успокоить, наблюдая за тем, как он мечется по классу, задевая искусственным хвостом свои же ноги. Блондинка же просто подперла щеку кулачком, задумчиво смотрела на родителя, изредка вставляя вялые комментарии, и явственно ощущала, что не с этого надо было начинать. Ой, не с этого…

— Я его уничтожу!

— Нуар!

— Папа-а…

— Да как он… Он же… Ненавижу его! Чтоб его… Как он посмел?! Который год… Целый город… Да я его прибью, как Тараса Бульбу!

— Пап, там отец сына прихлопнул, а не наоборот…

— Нуара-младшая, сиди тихо и не мешай папе придумывать твоему деду казнь поизощреннее, — мрачно ответствовал Кот, агрессивно измеряя шагами длину кабинета. Но когда герой кровожадно потянулся за жезлом и черной молнией скользнул в сторону окна, дабы отправиться на поиски заклятого отца, терпение у «Нуары» закончилось.

— Оно заперто.

— У меня Катаклизм.

— Пап, он делал это, чтобы вернуть в семью твою маму. Ради любимой. Он исправился и…

— Его это не оправдывает, — до звенящего яростно отрезал Кошак, как-то судорожно впившись когтями в оконную раму.

Сильви горьковато усмехнулась, наблюдая за едва не кипящим от собственной ненависти отцом из-за плеча, и очень серьезно спросила:

— Вот как?.. А ты, пап? Ты бы разве не пошел на такое ради мамы?

— Нуар? — напряженно уточнила героиня, явно надеясь на отрицательный ответ.

Но его не последовало. Горящий злостью взгляд кошачьих глаз впился в дочерние, и постепенно ярость начала угасать, сменяясь болью, досадой… И осознанием, что ради своей Леди влюбленный сумасбродный Кошак зашел бы еще дальше. Побежденный, Кот опустил голову, прислонившись спиной к подоконнику, и через несколько секунд признал глухое, чуть слышное: «Да»

Солейр понимающе улыбнулась. И невесть почему мелькнула мысль — да, он все еще ее отец. Но порой это совершенно не значит, что ему не нужна ее помощь.

Перевела немного грустный, но озорной взгляд на наблюдающую за ними чуть ошарашенную Ледибаг.

— Ну, а ты, мам? Согласна выйти замуж за сына бывшего злодея всея Парижа?

Вот тут уже настала очередь потенциальной матери смущенно и виновато прятать глаза, подбирая слова и неосознанно заламывая пальцы.

— Котенок… — с почти панической дрожью в голосе начала героиня, и Кот машинально вскинул голову, не сразу догадавшись, что обращение адресовано не ему. — Послушай, я… Твой… отец очень хороший человек, верный напарник и самый лучший друг, это правда. Но дело в том, что… — брюнетка судорожно вздохнула, призналась: — Я уже говорила ему… Я влюблена в другого человека. Я знаю, что не особо могу извиняться за такое, н-на кону, фактически, твоя жизнь, но… Быть может, однажды? Я забуду… М-мы будем вместе… Если я, конечно, буду твоему папе все еще нужна… — она вымученно и неестественно засмеялась.

Силь хмыкнула, не сводя с неё чуть насмешливого, но безмерно теплого взгляда. Иронично повторила:

— Котенок…

— Прости, я просто не знаю, к-как тебя зовут… — уголки губ дрогнули в извинительной улыбке. — Эмма?

— Эмма моя старшая сестра. Мое имя — Сильви Агрест, мама. Или, точнее сказать, Маринетт Дюпен-Чен?

* * *

Когда Алья, Нино и Хлоя вернулись в опустевшую школу, когда нашли, наконец, в одном из кабинетов тот, где скрылись герои и Силь… Меньше всего они ожидали увидеть, как старательно сводимая всем миром пара в слезах счастья сидит в объятиях друг друга на голом полу и самозабвенно целуется под извечным иронично-понимающим взглядом дочки. На немой вопрос от трех пар ошалелых глаз блондинка невинно улыбнулась и развела руками, мол, не-не-не, я вообще не имею к этому никакого отношения, они сами, я мимо проходила, вы чего.

А потом воедино смешались зеленая и розовая вспышки. Что было после, Аля и Нино уже не помнили.

Агрест-младшая и Буржуа с удивлением и насмешкой в равных долях проследили за тем, как побледневшая пара вполне себе дружно опустилась на пол, хлопая глазами на Адриана и Маринетт, и выпала из этой реальности. Сильви засмеялась, с шутливым укором посмотрела на дочку мэра:

— Ну ты б хоть прикинулась, что ни сном ни духом была.

Хлоя насмешливо фыркнула и приличия ради попыталась поднять шокированных шипперов, уже не обращая внимания, как Солейр стянула с одной ноги каблук и легонечко цокнула им по заколке в волосах, чуть слышно, но довольно шепнув:

— Дедуля-я-я, а мы тут победили. Но если ты еще раз заставишь меня надевать каблуки, я тебя погрызу… Дедуль? Дедушка-а, ты меня слышишь?

Под изумленным взглядом внучки по ее телу мягкой волной, возвращающей прежний облик, прошло свечение. Но не то поглощающее, темное, точно сама ночь, нет. Почти серебристое, нежное…

Он не слышал.

Мягкие, длинные, чернющие волосы с нестерпимо яркой красной прядью скользнули сквозь пальцы — сцепливающая их резинка упала куда-то в темноту. Касания губ, лихорадочные, пьянящие, но такие чуткие… Они смешали мир и дыхание во что-то единое.

Сейчас для этого странного дуэта не существовало ничего. Бражник и Маюра, начальник и подчиненная, френдзонщик и просто друг… Эти двое разрушили всё, что между ними до этого было.

Вот так просто, глупо, внезапно, в темном злодейском логове с тусклым светом от странного окна, в окружении белых, на контрасте ярких огонечков-бабочек. Уютный полумрак на мгновение подернулся короткой вспышкой обратной трансформации, и Нууру скрылся, улыбаясь чуть печально, но с надеждой и бесконечно тепло.

Каково изучать друг друга заново? Каково это, когда вечно ледяной, неприступный Габриэль Агрест прижимает к себе, прячет в своих руках от любой напасти с такой теплотой, что растаять хочется? Каково, когда вечно официальная и безэмоциональная Натали Санкёр доверчиво ластится, едва не плача от захлестнувших чувств, тянется навстречу, жадно ловит любое прикосновение? Каково это, осознавать, что жизнь начинается заново? Именно на этом моменте, именно здесь и сейчас… С этого слишком искреннего поцелуя на фоне всех тех слов, которые они друг другу не сказали.

Снова пересечение взглядов. Уже совершенно других. Но таких одинаково мутных, влюбленных…

И твердое осознание, что вот он, конец.

Всё закончилось. Стены рухнули.

Больше никакой двойной игры…

А где-то там, в колледже Франсуа-Дюпон, замигал свет. Враз открылись все самопроизвольно заперевшиеся окна и двери. Без Чудесного шанса, без скандалов и бойни… Кажется, даже поваленные парты в соседнем кабинете встали на место. Все снова стало хорошо…

А на тонкие пальцы светловолосой девушки с васильковыми глазами опустилась белоснежная бабочка.

Примечания:

Что ж, основная сюжетная арка подошла к концу

На эту главу было потрачено больше всего сил, но, если честно, ей же я больше всего горжусь, несмотря возможную на легкую хаотичность)

Буду безмерно рада вашим отзывам❤❤❤

Дата написания финальной версии: 7 марта 2021

Жюльен Дюран был твердо уверен, что кто-то свыше поставил целью своей жизни уничтожить его день.

Сначала утро, примечательное лишь тем, что совершенно обычный продавец-консультант совершенно обычного книжного магазина, страдающий нежной любовью к фантастическим произведениям и позволивший себе накануне выпросить одну из книг, имел неосторожность сей бумажный шедевр утопить. Момент, когда Жюль проклинал свою криворукость и тот факт, что в реальном мире порталов в прошлое не существует, ознаменовался появлением черной бабочки в поле его зрения. Через минуту он уже сидел на полу, недоумённо взирая на победно стукнувшихся кулачками героев Парижа. Рассказывать и объяснять бедняге никто ничего не стал, но, как сообщали новости, одержимой акумой мужчина просто стрелял разномастными порталами куда ни попадя.

Дальнейший день тоже прошел так себе. Дюрана ожидаемо отчитали за погибший смертью храбрых томик и потребовали возместить его стоимость, автомат не выдал бедному парню оплаченную шоколадку, а хамоватый сын начальника, зашедший в магазин распустить павлиньи перья, уже привычно задиристо что-то заявил про помятый пиджак…

Но та череда неудач, с которой Жюльен столкнулся под конец рабочего дня, не поддавалась совершенно никакому объяснению. Ей-богу, сама Вселенная против ополчилась или правда магия?

* * *

— Знаете… — неожиданно начал Нуар из-за спин девушек, заставив их машинально вздрогнуть и до ужаса синхронно оглянуться на отца семейства. Кот невольно улыбнулся от такой реакции, безоружно поднял руки: — Принцессы, не пугайтесь так, это всего лишь милый и прекрасный я.

— А ты удивляешься, в кого я такая скромная, — Сильви насмешливо хмыкнула и засмеялась, когда мать в назидание шутливо щелкнула её по носу.

Герой расплылся в довольной улыбке и горделиво вскинул подбородок.

— В меня. Вся в меня. Мари, а ты что, в этом сомневалась? — мягко погладил дочку по светлым волосам и со вздохом признался: — Но осознанно человека до акуматизации довожу я, конечно, впервые.

Великая семейка в неполном составе заседала на одной из крыш. Троица Хлои, Нино и Альи бродила где-то внизу вокруг дома с характерным «Librairie Galignani» ⁽¹⁾ и разноцветными книгами на витрине. Натали и Габриэль, в свою очередь, ожидали очередного телефонного звонка, а Солейр мысленно хохлилась от гордости, скромнейше восхищаясь собой и тем фактом, что не позволила никому поругаться раньше времени.

После того, как акума волшебным во всех смыслах образом очистила сама себя и к тому же подлатала последствия всех произошедших ляпсусов, Силь не придумала ничего лучше, чем деду позвонить. Спасибо раскрытию личностей: ни она, ни папин телефон стали никому не нужны, сбежать в пустующий коридор оказалось легче лёгкого.

Прародитель отозвался на шестом гудке, мрачный, тяжело дышащий и явно чем-то очень недовольный. На все вопросы многозначительно ответил, что понятия не имеет, как произошло очищение, что раньше такого не было и что он очень за внучку рад, но сейчас немного занят, перезвонит при первой возможности, «а сейчас исчезни, пожалуйста».

Наивный мальчик перестал быть занят мгновенно, когда блондинистая бестия виновато созналась, что Адриан теперь в курсе, чем в свободное время занимается великий дизайнер.

Габриэль подавился воздухом и молчал секунд двадцать. После чего кровожадно пообещал любимой внучке дома поговорить, из чего Агрест-младшая заключила, что домой ей лучше не возвращаться ближайшие лет десять. Клятвенно пообещав раздосадованному деду успокоить отца, девушка отключилась, тяжело вздохнула и вернулась обратно к геройской команде.

Там ее поджидал еще один нерешенный конфликт — отошедшая от шока Алья в срочном порядке жаждала крови лучшей подруги. Нино ладно, он просто сидел на голом полу и довольно улыбался, наблюдая за воркующей парочкой; даже Хлоя оставила свою наивную попытку привести его в более-менее вменяемое состояние. Но Сезер явно запланировала на сегодня смертоубийство и уже даже начала ради такого дела вставать.

С горем пополам блондинки убедили журналистку не кидаться на бедную Дюпен-Чен или хотя бы дать ей перед смертью придумать достойное оправдание. Мари, смущенная и счастливая, оправдание не придумала. Бить ее, конечно, не стали, но в объятия всё же утащили, пообещав обидеться сразу, как только сводницу-племяшку отправят восвояси.

План по возвращению Сильви домой был прост — найти Порталиста, акуманизировать его заново, победить и жить дружно и счастливо каждый в своем времени.

Так компания и пришла к тому, что происходило сейчас. Мари прятала розовеющие щеки под маской и очень старалась не думать о бессовестном Коте, который посмел оказаться Адрианом Агрестом и отцом её будущих детей, о Алье, Нино и, о ужас, Хлое, узнавших её личность, и тем более о дочери, милой, очаровательной и похожей на своего папу просто до безобразия. Нуар пытался отвлечься от внутреннего напряжения и злости на отца-Бражника шутками и искренним умилением. Его Леди, его Маринетт совсем скоро станет его девушкой, его женой, матерью его котят… У него будет еще одна принцесса! Даже две… И маленький принц. Льюис. Черт возьми, даже с учетом всех безумств сегодняшнего дня, он однозначно один из лучших в его жизни!

Алья всё ещё негодовала и хотела поколотить прекрасную Леди, связать йо-йо и бросить в Сену. О том, что ей же потом её доставать, сушить, лечить и развязывать, журналистка думать уже не хотела. Нино ходил довольный, как объевшийся сметаной кот, — его бро всё это время был героем Парижа, чем не повод для гордости? Хлоя же просто пыталась слиться с окружающей средой, дабы к ней не приставали — изображать безумное удивление ей сейчас хотелось меньше всего.

Натали и Габриэль… Что ж, иногда до семнадцатилетних подростков такой метод решения конфликтов, как «просто поговорить», доходит в разы быстрее, чем до умных, казалось бы, взрослых.

И во всём этом сумасшедшем паззле завершающим кусочком стал Жюльен Дюран, он же Порталист, он же ключ Сильви к ее возвращению в свое время. Н-да. Остается надеяться, что бедный мужчина никогда не узнает, что сегодняшний вечер ему портили вполне намеренно.

* * *

Резинку женщина так и не нашла. Если совсем честно, то она её и не искала. Так что волосы остались распущены, темным мягким шлейфом лежа на хрупких плечах, а их владелица, бессовестно сбежавшая от начальника только начальника? куда подальше, сидела ни жива ни мертва и в молчании прикидывала, как теперь жить дальше.

После внезапной и оттого почти оглушительной музыкальной трели телефона в темноте, после нескольких секунд без этого безумного поцелуя до Санкёр сквозь шок и легкий ужас дошло, что же они, черт возьми, творят. Осоловело отстранилась от слабо удерживающих рук, то бросая затуманенные взгляды на освещенный светом из окна профиль серьезного мужчины, то опуская глаза и лихорадочно пытаясь вспомнить, что нормальные люди обычно делают в таких ситуациях. «Нормальные люди с Агрестами не целуются…» — мысленно заключила женщина, умудрившись оскорбить не только Мари Дюпен-Чен, но и ещё не рождённого Рика, и на ватных ногах побрела к выходу из комнаты. Видимо, в надежде, что если покинуть место своеобразного преступления, не придется отчитываться перед начальником… И собственной совестью.

Вслед раздался его голос, вызвавший толпу перепуганных мурашек и состояние, близкое к обмороку. Бражник коротко, холодно и мрачно доложил причину звонка, но останавливать Маюру не стал, видимо, тоже предпочтя побыть наедине с квами и своими мыслями.

И теперь Натали вот уже около часа, если не больше, сидела у себя за столом, не мигая смотрела на молчащий мобильник и мучительно старалась не думать о том, как непривычно горели губы после пережитого.

«Черт бы побрал эту мою истерику…»

Было стыдно. И хотя будь у неё возможность повернуть время вспять, переигрывать она бы ничего не стала, Санкёр понятия не имела, как теперь в эти холодные глаза смотреть.

— Сильви снова звонила…

Агрест был уже трансформирован в Бражника, в прилагающейся к костюму трости сидела черная бабочка — судя по всему, на сей раз бывший злодей решил подготовить образ Порталиста заранее, дабы не повторить той же ошибки, что и с Солейр. Вздрогнувшая от неожиданности женщина могла поклясться, что пришедший смотрел на неё буквально только что, но когда она сама на него взглянула, глаза увел. Продолжил будто бы невозмутимо:

— Они с Ледибаг и… моим сыном… и еще какими-то тремя: другом Адриана, Буржуа и, насколько я понял, создательницей Ледиблога, решили довести Порталиста до акуматизации, чтобы вернуть Сильви в её время, — в упор игнорируя окружившее их смущение. Настолько, что Натали чудом удержалась от желания недовольно цокнуть: «Ну да, поцеловались, всего-навсего, кто мы такие, чтобы подобным мелочам значение придавать…» Мрачно усмехнулась:

— Неужто? Вот так просто пятеро незнакомых подростков смогут довести человека до отчаяния? Как ты себе это представляешь?

— Точка срыва есть даже у тебя, — в тон собеседнице парировал мужчина, неожиданно прямо посмотрев на неё. Настолько серьезно, пристально, что Санкёр замерла, точно кролик перед удавом, на несколько долгих секунд.

За зазвеневший телефон брюнетка ухватилась, как за спасительную соломинку.

— Да? А, Силь… Что там у вас? — Она замолчала на какое-то время и через пару минут ошалело выдохнула: — Вы… Вы чего?

Габриэль подозрительно проследил за тем, как менялось её лицо во время разговора. Как по истечении женщина положила трубку, чуть истерически хмыкнула, потёрла виски… И неожиданно панибратски, иронично, насмешливо — также, как раньше, — заметила:

— Твоя взяла.

— Что-то новое?

— По словам нашей солнечной, они же с… родителями прятались на крыше соседнего дома, им было всё видно… Они ему мелкомасштабную травлю устроили. Алья раздобыла где-то кофе, развела холодной водой и «нечаянно» пролила на будущую акуму, а друг Адриана, Нино, стенд с книгами свалил и улизнуть умудрился…

«Я и забыл, какой ты можешь быть, Санкёр…» — не удержался от внутренней чуточку удивленной тихой радости Агрест, скрещивая руки на груди и согласно фыркая:

— Н-да… А блондинка? Буржуа?

— Хлоя просто истерику закатила на ровном месте.

Габриэль серьезно кивнул, усиленно стараясь не улыбаться.

— И что же стало конечной точкой срыва? Кофе, Хлоя или стенд?

— Не поверишь, — женщина нервно хихикнула, — ему книга на ногу упала.

Сидящая внутри жезла акума в нетерпении похлопала темными крыльями.

* * *

— Миледи самая прекрасная из всех темноволосых девушек на земле, и даже спорить со мной не смей, я лучше знаю!

— Коне-е-ечно, обязательно передам это Эмме Агрест… Или сам передашь. Посмотришь в свои же обмяурожительные зеленые глаза на лице моей новорожденной сестренки и поймешь, что пропал, как в далекие четырнадцать.

— Тринадцать. И скажи спасибо, что я вообще про темноволосых уточнил!

— Естественно, скажи ты про светловолосых, мы бы с мамой смертельно обиделись. Я тут самая красивая блондинка в твоей жизни. Да и светлые волосы маме светят только в глубокой старости, когда она благополучно поседеет от наших с тобой шуток…

— Правду говоришь, мини-Нуара, к моему глубочайшему сожа…

— Так, вы двое, немедленно прекратите!

Блондины, до этого со смехом увлеченно обменивающиеся взаимоподколками и каламбурами, вздрогнули от неожиданности и обернулись на голос. Его обладательница стояла красная, как вареный рак, и со скрещенными на груди руками очень смущенно сурово на них взирала.

— Хватит меня смущать! Ты, — она ткнула в Адриана тонким пальчиком и с боевым видом начала наступать, игнорируя счастливую улыбку на кошачьей физиономии, — ты чертов Адриан Агрест, чтоб тебя! Наглый Кошак, у тебя совесть есть? Я третий год за тобой бегаю, пока ты моей второй личности в любви клянешься!

Уголки губ парня начали благополучно выползать за все допустимые пределы лица, и Мари, запоздало смутившись, в попытке не растерять свою несуществующую злость обернулась на довольно хихикающую дочь:

— И вас это тоже касается, юная Леди! И не надо тут глазками на меня хлопать! И пользоваться тем, что я тебя уже люблю, тоже не надо! И вообще я…!

— Моя ж ты мамочка-а… — умиленно перебила Солейр, с счастливой мордашкой протягивая опешившей матери руки. Вконец растерявшаяся Маринетт убито проскулила, сдаваясь обнимашкам несносных котов:

— Ну не-е-ет… Хватит! Я и так вас обожаю, хватит расплавлять мне мозг…

Агресты коварно захихикали и мило чмокнули любимую ворчунью каждый в свою щеку.

Семейную идиллию прервал долгожданный грохот со стороны книжного. Порталист, переливающийся и сияющий всеми цветами радуги (Сильви от такой яркости закатила глаза — дедуля явно решил отвести душу напоследок), пафосно заявил, что его время пришло, и призвал героев сразиться с ним честном бою снова, если они, конечно, рискнут.

Дуэт справился за полчаса. А Сильви за это время с седьмой попытки отыскала среди порталов нужный.

* * *

— Нашла свой?

— Ага. Хоть какая-то радость: в чужие меня просто не пускало. — Девушка улыбнулась на голос Нуара из-за спины, обернулась к нему и, оглядевшись, недоуменно уточнила: — А мама где?

— Ищет тебя за соседней чередой домов. Я оповестил, где ты, сейчас придет к нам…

— А, лан… И, пап… Я касательно дедушки сказать хотела.

— Нуара, умоляю. — Блондин мгновенно помрачнел, скрещивая на груди руки, будто в попытке от собеседницы отгородиться, и отворачиваясь. — Я очень люблю тебя, пусть и не особо знаю, но Габриэль Агрест — последняя тема, которую я хотел бы обсудить с дочерью.

Солейр прикусила губу. «Ты даже отцом не хочешь его называть?»

— И всё же я скажу, папа, послушай. Я говорила, что он грезил возможностью вернуть твою маму в семью… Но знаешь, почему он отступился? — Сильви сделала пару шагов к среднему из Агрестов и коснулась его плеча рукой. Тихо-тихо заметила: — Я рассказала про условие… Сказала, что за желание это ему придется заплатить. Самым дорогим человеком… Тобой.

Напряженная спина постепенно расслаблялась; Нуар отрывисто выдохнул. Сильви слабо улыбнулась, осторожно обняла отца за плечи, мягко продолжая:

— Он любит тебя, пап. И честно… Мне немного кажется, что он рассчитывал вернуть не только Эмили, но и тебя вместе с ней. Пообещай мне, что дашь ему шанс, хорошо?

Чуть слышное: «Хорошо» раздалось на грани слуха. Но и этого было вполне достаточно для первого шага.

После вернулась Леди. Нежно улыбнулась своей будущей семье, подошла к ним, сжимая в руках, как ни комично, гаечный ключ — последний Чудесный шанс, использованный для победы над акумой. По крайней мере, в их время.

Оседающее в закат солнце красило небо светом, цветом и золотом. Люди сновали туда-сюда, каждый по своим делам, даже не искали взглядом героев Парижа с претензией, почему порталы до сих пор не убраны.

Они проговорили целую вечность. Вечность, которой было мало для этих троих. Блондины беззлобно подтрунивали друг над другом и всё такой же смущенной, счастливой брюнеткой, обнимались, обсуждали все на свете, от фирменных блюд Дюпен-Чен, которые папа обязательно должен попробовать, до перспективы Мари найти подработку у Габриэля Агреста — с учетом её таланта, даже не учитывая потенциальное родство, как профессионала дед её утащит с руками и ногами. А уж если будет над собой работать…

Квами, потребовавшие свободы в связи с использованной силой, тоже в Солейр буквально влюбились. Тикки умилялась их сходству с мамой, Плагг нахваливал характер и чувство юмора. Но когда они хором заявили, что уже хотят поскорее снова её увидеть, Адриан и Маринетт переглянулись и дружно выдали слова трансформации. Вагон сыра и тазик печенья сожженных нервов явно не стоят.

Расставаться не хотелось. Очень. Хотелось тянуть время — отчасти, потому что без Силь могло бы повиснуть неловкое молчание, а отчасти, потому что эту девочку они увидят теперь очень нескоро. И всё же пришлось. Обняв родителей сначала по очереди, а потом и всех вместе, получив напутственный поцелуй в лоб в двойном размере, улыбнувшись родным людям с бесконечным светом и теплотой, ехидное солнце помахало изящной ручкой, попросило передать ещё раз привет тройке спасителей и дедушке с Натали, сказала, что любит их всех, и исчезла в серебристой пелене портала.

С тоскливым вздохом Леди оглядела ключ в своих руках, бросила взгляд на напарника… И последний раз крикнула своё: «Чудесная Ледибаг».

Последний раз божьи коровки окутали город, скользнули светящимися огоньками меж домов, сомкнулись на Эйфелевой башне… И всё закончилось. Мирно. Навсегда…

Отныне спокойная жизнь. С масками? Быть может.

Но больше никаких акум… Никогда.

Через несколько минут такой долгожданной тишины, пропитанной невидимой победой, со стороны Кота, которого ушедшая дочка явно волновала больше, послышалось серьезное:

— Будешь скучать по ней?

— Не знаю… — Дюпен-Чен невольно дрогнула от какого-то слабого восторга. Мурашки пробежались по коже, а в голове мелькнуло странное, тихое: «Дочь… А ведь правда. Моя девочка… Дочка…» На фоне всего, что случилось, накатила такая светлая тоска, что глаза стали влажными. Брюнетка растроганно улыбнулась своим мыслям и твердо кивнула: — Да. Знаешь, она очень…

— Милая? Обаятельная? Прекрасная? Обмурррожительная?

Маринетт негромко хихикнула, осознавая, насколько Сильви подходит этот каламбур. Мягко поправила:

— Родная… А ты?

Кот усмехнулся, тепло и любяще. Убедившись, что прекрасная героиня более-менее пришла в себя, хитро, невинно и очень в своем духе заметил:

— Да… Но одна решительная красавица с васильковыми глазами у нас уже есть. А вторую скоро родим. Правда, Миледи?)

Захотелось его стукнуть. Вот прям зверски. Даже рука сама собой привычным жестом потянулась к йо-йо.

Но он не позволил.

Этот поцелуй был другим. Коротким, нежным, сладким… Счастливым и осознанным. У Мари ноги подкосились от неожиданности и робкого восторга, когда напарник осторожно и уверенно притянул напарницу к себе, примкнул к мягким губам…

Сердце затрепетало где-то в горле, мешая осознавать реальность адекватно, но девушке нравилось это ощущение. И теплота, и запах одеколона, и его знакомая аккуратность…

Будто снова влюбляется… Снова с робостью, с почти неощутимой дрожью в пальцах принимает зонтик из его рук.

И когда несносный Кошак отстранился и бессовестно улизнул на добрую пару метров для безопасности, бросив офигевшую Ледибаг растерянно хлопать глазами, кинуть в него чем-нибудь захотелось сильнее обычного.

— Но я все же предлагаю сначала объявить о том, что акума была последней, а потом уже поговорить… о котятах. Как тебе такое предложение?

Нет, вы посмотрите на него, ещё и улыбается.

— Я тебя прибью, — показательно мрачно пробурчала смущенная Ледибаг, почти обиженно отворачиваясь от любимого оболтуса.

Услышала его смех за спиной… И с уже привычным неверящим счастьем ощутила, как за плечи мягко обнимают до боли родные когтистые руки.

— Я тоже очень люблю тебя, Маринетт.

1) книжный магазин Галиньяни

Вернуться к тексту

Дата написания финальной версии: 27 октября 2021

Эпилог для любителей послесловий, желающих узнать немного больше про мир младших Агрестов и просто тех, кто хотел бы увидеть этот самый эпилог❤

Париж ликовал. День, когда Ледибаг и Кот Нуар появились на Эйфелевой башне с новостью о том, что Бражник побежден и нападения акум жители города могут больше не бояться, объявили праздником. В тот вечер резко вырос спрос на различные безделушки с изображением супергероев, салюты и сладкую вату… Никто не стал спрашивать, что же случилось с Бражником, как его победили, кто им был, что будет дальше. Потому что понимали — не нужно. Потому что глаза слезились от счастья. Потому что от эйфории дрожало что-то в душе. Потому что последний раз главные герои Франции стукнулись кулачками, с улыбками крикнув своё: «Отличная работа!»

Когда-то здесь, на главной достопримечательности Франции, всё началось. А сегодня закончилось. Здесь же…

Дуэт дал слово не оставлять Париж на произвол судьбы невзирая на победу. Пообещал оказывать помощь полиции, если она будет нужна. Поклялся, что не бросит людей, которых так долго защищал… И ни у кого не возникло сомнений, что данную клятву эти двое исполнят во что бы то ни стало.

Сказать, что в жизни за масками тоже всё изменилось, это ничего не сказать.

У Адриана Агреста, мальчика-ангела и черта-Нуара по совместительству, сбылось сразу две мечты. Его Леди согласилась встречаться с ним и к тому же под маской оказалась одной из лучших девушек, да и вообще людей, которых он только знал. А отец… Отец в попытке загладить вину сам попытался выйти на контакт с сыном.

Они проговорили полночи после того, как Нуар вернулся домой. Впервые Адриан увидел ледяного Габриэля Агреста таким искренним. Впервые заметил, как сверкнули слезы за стеклами очков. Впервые сам позволил себе подобную слабость при нем. И впервые уснул у отца на плече. Впервые за эти долгие три года…

Душа Маринетт-Ледибаг тоже относительно успокоилась. Бражник оказался повержен самым безобидным образом. Ей не пришлось совсем уж грубо отшивать Кота — который, если уж совсем честно, на тот момент даже начал немножко нравиться — и пробиваться сквозь френдзону Адриана. Всё закончилось относительно хорошо, да? Ну, за исключением того, что Нуар — это Адриан. И он в нее влюблен. Адриан-акума-его-побери-Агрест. Сын Бражника. Её глупый Кот — это Агрест! А Адриан — Нуар.

Да девочка в шоке, друзья, и пребывать в нем будет ещё о-о-очень долго!

И ладно бы причины шока ограничивались лишь одним Котом…

Девушка ещё очень давно хотела рассказать о своей тайне родителям. Теперь, когда Бражник был побежден (и с учётом того, что мелкие грабители и хулиганы особой опасности для Ледибаг не представляли), Маринетт поняла, что отговорки у нее закончились. Тем же вечером собрала волю в кулак, выдохнула для решительности, резковато и громко из-за нервов выпалила: «Мама, папа, это я — Ледибаг!» и в следующий же миг закрыла лицо ладошками.

Готова была ко всему. Даже к тому, что ночевать ей пару дней придется на крыше. Или у Альи. Или у Нуара. Но совершенно не ожидала, что Сабин и Том недоуменно переглянутся и на улыбках протянут: «Э-э… Милая, мы в курсе».

Нино был доволен. Настолько доволен, что даже не протестовал против работы успокоительным для разгневанной Альи, удерживая её от свирепых разборок с героиней. Никакие достаточно суровые (ибо нефиг от мамочки-Сезер утаивать самую ошеломляющую правду жизни!) и при этом щадящие (потому что ей ещё гулять на их с Адрианом свадьбе и нянчить Агрестов-младших) наказания придуманы не были. В итоге Дюпен-Чен просто игнорировали. Целых десять минут. По истечении этого времени девушки вместе скакали по комнате, восторженно вереща от красочности развернувшихся перспектив.

Хлоя же…

Дюпен-Чен не знала, что будет, когда они встретятся в школе. В голове всплывали не самые приятные картинки или массового раскрытия и, как следствие, всеобщего разочарования, или длительного шантажа. В какой-то момент, не выдержав, рассказала обо всем Коту — хоть эта хвостатая зараза и посмела оказаться любовью всей её жизни, безграничного доверия к нему это нисколько не умаляло. Наглый Кошак, впрочем, долго молчать не стал — узнавшая обо всём Алья пришла с утра пораньше и буквально вытолкнула струсившую подругу из постели, дабы та не убежала в самый ответственный момент.

Честно, входя в кабинет и встречаясь взглядом с как всегда чуть высокомерными голубыми глазами, Мари не знала, кому гроб будет нужнее — ей, заранее сгорающей со стыда, Алье, которая не позволила подруге малодушно прогулять, или Адриану-Нуару, трезво оценившему, что приволочь любимую Леди в школу насильно он не сможет и потому натравившему на неё Сезер.

Весь день прошел как на иголках — Буржуа и Дюпен-Чен друг другу ни слова не сказали.

Чудо произошло в конце. Хлоя дождалась, когда в кабинете они останутся одни, и высказала героине… всё. О том, как ненавидела её-Маринетт и как обожала её-Ледибаг. Как узнала о том, что эти две девушки всё это время были одним человеком. О том, что на следующий же день её основным желанием стало не унизить или сфоткаться, а… помочь. Действительно помочь. В любви, в жизни… Самой стать достойной этой дружбы, черт возьми.

В какой-то момент, увидев ошеломленный взгляд Мари, блондинка вздохнула, отвернулась и высокомерно дернула плечиком, бросила что-то про то, что это был всего лишь розыгрыш, а глупая Дюпен-Чен как всегда повелась… Оттого лишь ярче сыграл контраст того, с какой искренней добротой брюнетка положила ей на плечо руку. Того, как ободряюще сказала, что героем может стать каждый. Что маска для этого совершенно не нужна…

До этого Хлое казалось, что Ледибаг — это Маринетт. И лишь теперь понимала, что не Леди в красном была первой. Мари всегда была такой. Героиней… В маске и без неё.

Натали и Габриэль стоически держали дистанцию, делая вид, что не было у них никакого поцелуя. Но в конце концов бывшей Маюре это надоело, и она взялась за охмурение игнорирующего начальника со всей присущей ей основательностью. С непроницаемо каменным лицом войти в кабинет. Подойти. Поцеловать. Уйти, оставив френдзонщика автоматически касаться губ будто в проверке, остались ли они целы после столь бессовестных махинаций. Повторять алгоритм до тех пор, пока однажды тебя из этого кабинета просто не выпустят. Хэппи энд.

Вот вы смеетесь, а реально же сработало.

И пусть она, возможно, даже не пыталась заменить Эмили. Не стремилась стать женой для старшего Агреста и матерью младшего… Быть может.

Но ей удалось. И Адриан против не был.

Ну а в остальном всё шло как по маслу. Хотя Нуар за свои невинные шуточки про котят неоднократно получал йо-йо по голове от своей смущающейся Леди. Что абсолютно не мешало им ходить под ручку, давать милые и робкие интервью касательно своих отношений, отмахиваться от друзей-шипперов и невинно целоваться в закатных лучах на верхушке Эйфелевой башни.

Алья и Нино утирали скупые слезы гордости, когда смотрели на них.

Позже произошло столкновение Хлои с Натаниэлем с последующим наездом на бедного парня от Буржуа. На ехидные замечания новой подруги-мулатки про симпатию к этому рыжему бедолаге блондинка категорически подобную теорию опровергла. Ещё и ходила обиженная, делая вид, что ей совершенно безразлично это «рыжее недоразумение».

Да уж… Услышал бы тебя, Хлоя, Рик Буржуа-Куртцберг, очень долго смеялся бы.

Через семь лет они благополучно поженились, закатив одну из самых шумных свадеб Франции. Та же участь постигла Адриана и Мари. Нино и Алья торжество провели чуть скромнее, если можно так выразиться с учетом того, что собрались все родственники и родственники родственников… Натали и Габриэль управились с поставленной задачей даже раньше детей.

Одним словом, по эту сторону портала всё было хорошо…

…но что осталось по ту?

* * *

Серебристая гладь портала растаяла сразу же, как Сильви ступила на родную землю. К её радости, девушка оказалась в том же районе города, в котором была до своего исчезновения — как из этого, так и из того времени. Идти отсюда до дома было минут двадцать прогулочным шагом. Единственной яркой разницей в окружившей картинке стала лишь смена фона: розово-золотистый свет заменил темный, насыщенно-синий полумрак.

За эти несколько лет Париж практически не изменился. Вдалеке переливалась тысячью огоньков Эйфелева башня на фоне вечернего неба, слышались восторженные и счастливые крики людей. Блондинка как-то ласково улыбнулась своим мыслям, облегчённо вздохнула и направилась к семье, любуясь городом и обдумывая все, что случилось за день.

Окна особняка Агрестов встретили теплым рыжим светом. А ещё — короткой, но очень внезапной вспышкой фонарика на распознавателе лиц; бывшая Солейр от неожиданности машинально вскинула руку, прикрывая глаза, хлопнула ресницами и засмеялась.

Технический прогресс, да…

Программе хватило этой секунды, чтобы понять, кто пришел. Изящные ворота автоматически распахнулись с мягким голосом помощника:

— Добро пожаловать, Сильви Агрест.

…нет, дворец семьи Агрест тоже практически не изменился. Все те же высокие белые потолки, изящные эстетичные узоры, едва ощутимое благородство оттенков… Исключением стали только голоса. Шутки, вскрики, разговоры и смех, доносящиеся из столовой. Силь улыбнулась и шагнула в сторону источника звука.

В холодные когда-то стены вернулась душа.

Как выяснилось, домой блондинка пришла на редкость вовремя. В честь праздника Победы героев за столом собралась почти вся семья. Почти — потому что бывшие злодеи сейчас пребывали в Лондоне и уже третью неделю праздновали там годовщину, видимо, решив устроить себе очередной медовый месяц. Не считая Силь, которая только что осторожно вошла в комнату, в столовой было пятеро. Непосредственно виновники торжества — герои Парижа в своих гражданских обликах, старшая дочь, младший сын и…

— Тише, тише! — этот самый «и» со смехом поднялся из-за стола. — Семья, внимание! Я хотел бы сказать пару слов.

Эмма повернулась к сидящему рядом с ней гостю и на усмешке саркастично уточнила:

— А если в пару не уложишься, что, можно будет продолжать шуметь?

— Я уложусь в три, Эмма Агрест, — с довольной улыбкой отпарировал голубоглазый лис и медленно, неосознанно останавливая время и реальность этим своим действием, опустился перед ней на одно колено. Взял замершую девушку за руку, мягко и тепло поцеловал похолодевшие пальцы, поднял взгляд и очень серьезно произнес: — Выходи за меня.

Когда проходишь сквозь портал, время замирает. Всего на долю мгновения, на какую-то ничтожную секунду, но ты оказываешься в странной, гулкой тишине. Там, где биение сердца замедляется из почтения к моменту, даже часы остановили бы свой ход.

И сейчас произошло то же самое.

Сильви прислонилась спиной к дверному косяку, отчасти просто чтобы не упасть. Сама не поняла, почему от накатившего внезапного счастья заслезились глаза.

Кто бы мог подумать… Рыжий, милый, чуточку стервозный художник двадцати трёх лет стоял сейчас перед любимой девушкой и вот так спокойно, просто и серьезно просил ее руки. Здесь и сейчас, при всех шутливо угрожал, что в противном случае девушку утащат в неведомы леса, где никакой Кот Нуар её не найдет. Сам Кот Нуар в лице отца семейства светился от счастья ярче лампочки, умиляясь тому, какая из Эммы и Рика идеальная пара, и наставляя будущего зятя, чтобы тот берег их принцессу. Мама сквозь улыбку и всхлипы вытирала слезы с щек, Льюис с теплым смехом обнимал ее за плечи. А сама Эмма…

Никогда еще у брюнетки глаза не сверкали так ярко.

Композицию идеального предложения завершило многократное: «Да» — видимо, на случай, если новоиспеченный жених не поймет с первого раза.

А со стороны входа в столовую наконец послышалось светлое и безмерно счастливое:

— Похоже, я как всегда вовремя… Да?

* * *

Больше этим вечером никаких внезапностей не было. Одурманенная неожиданным (пусть и весьма ожидаемым) счастьем семейка, казалось, была готова до глубокой ночи обсуждать как последние новости, так и то, что случилось только что. Рик Буржуа-Куртцберг и Эмма Агрест поженятся! Наконец-то! И века не прошло, как съязвил бы Плагг, если бы не был сейчас так растроган и не заедал восторг сыром где-то под столом.

Обручённые мило, довольно и смущённо улыбались, что-то ворковали и переглядывались с многозначительностью пятилеток, которые уже успели задумать какую-то проказу. Маринетт наконец успокоилась и теперь на пару с мужем смотрела на старшую дочь и почти-сына с плохо скрываемым умилением. С учётом того, что Рик вырос, по сути дела, у них на глазах, этого парня они знали хорошо и доверяли ему всецело. Ему не нужно было становится частью семьи. Он уже давно ей был.

Разговоры продолжились. Сильви оповестили о грядущей фотосессии для какого-то модного журнала на столь ненавистных ей каблуках, из-за чего девушка взвыла и помрачнела, уткнувшись носом в тарелку — долго дуться она не умела, но поизображать оскорбленную невинность всё-таки стоило. Эмма объявила, что хочет поехать с бабушкой и дедушкой в Китай ненадолго, чтобы попрактиковать язык. Всё ещё раздосадованная Силь обозвала любимую сестрёнку заносчивым полиглотом. В ответ на это заявление брюнетка кинула в младшую салатным листом. «Идиллия», — насмешливо прокомментировал Адриан, с тихой любовью наблюдая за семьёй.

У Льюиса тоже было, чем похвастать. Мишель Ляйф, какое счастье, наконец согласилась пойти с ним на свидание! С учётом его наследственной неуклюжести, это действительно можно было считать чудом.

Уютный семейный разговор легко и ненавязчиво скользил с темы на тему. Затронул новую коллекцию Маринетт, семьи Ляйфов и Буржуа-Куртцбергов, планы на будущее, воспоминания прошлого…

Позже все уже начали расползаться по домам и комнатам. Мари поймала момент, когда Сильви поднималась по лестнице в одиночестве, подошла к ней и негромко позвала:

— Солнце?

— Ась?

— Ты была в прошлом, ведь так?

Девушка невольно расплылась в улыбке, остановилась и хихикнула. Кивнула.

— Да. Мамуль, ты знаешь, я очень тебя люблю, но вы с папой были такими… Эм… Тормозили, короче, очень сильно.

— Мы были слепыми дураками, не щади меня. — Маринетт тихо засмеялась, машинально и неосознанно поймала руку дочери. Такие похожие тонкие пальцы сжались в крепкий теплый замочек. — Но ты, к слову, не лучше…

Силь хлопнула ресницами, максимально неестественно улыбнулась и увела взгляд куда-то в сторону, будто надеясь сделать вид, что не имеет ни малейшего понятия, о чем говорит мама. Бывшая Дюпен-Чен усмехнулась. Вот уж истинная дочь Кота Нуара. Адриан всегда так делал, если его на чем-то ловили. Игрался. Ещё с юности…

— Малышка, послушай. — Её взгляд мягко посерьёзнел. Здесь она уже не была подростком. Здесь она была взрослой, сильной, чертовски мудрой, доброй и сообразительной женщиной. И перед Сильви стояла не Маринетт Дюпен-Чен, но Маринетт Агрест. — Я два года отшивала своего напарника и хвостиком бегала за одноклассником. Который, в свою очередь, был одним и тем же человеком, любил одну мою личность и упорно не замечал вторую. И наверняка эта путаница продолжалась бы ещё столько же. Но нам помогла ты. Ты распутала ситуацию, просто всё нам объяснив. И это с учётом того, что в разговоре не обошлось без ошибок, согласись.

— И не говори, — Силь хмыкнула. — «Да что б ему камамбером пахнуть до конца его дней!», «Я его его же бабочками обклею!»… И откуда у папы только на такое нашлась фантазия? Я тоже хочу…

— Я подобные проклятья слышу каждый раз, когда твой папа на патрулях врезается в фонарные столбы. Но не сбивай меня с мысли! — Мари усмехнулась и кратко шикнула, уже серьезнее продолжив: — Котенок, я же все вижу… Если ты помогла нам, почему же не можешь помочь себе? В конце концов, это не так сложно. Достаточно просто…

— …сесть и поговорить?

* * *

Комната бывшей Солейр встретила хозяйку уютной темнотой и тишиной. За окном окончательно стемнело. Только забытый утром браслет, лежащий на тумбочке рядом с кроватью, мягко переливался спокойным сиянием.

Девушка чувствовала себя сомнамбулой. Подошла к своей постели, рухнула на нее сверху, вздохнула и отсутствующим взглядом посмотрела в потолок. Пролежала так несколько минут, борясь с собственными мыслями и сомнениями… Но в конце концов резко села, взяла браслет, закрепила его на руке и легко пробежалась пальцами по крошечному экрану, выискивая знакомый номер.

Мама права. Пора ему признаться, наконец. Когда есть шанс найти взаимность, глупо прятаться за дружбой…

Браслет коротко вспыхнул, оповещая, что собеседник снял трубку. Послышалось спокойно-участливое низким мелодичным мужским голосом: «Слушаю».

Сильви слабо улыбнулась своим мыслям и на выдохе откинулась спиной обратно на покрывало.

«Вот ты всегда такой… Звоню почти ночью, а ты без тени недовольства берешь трубку. Попрошу поговорить со мной, поддержать, успокоить — будешь рядом, попрошу приехать — приедешь без вопросов. Вечно светлый, вечно добрый, вечно рядом… Как в тебя вообще можно было не влюбиться?»

С губ сорвался едва различимый шелест:

— Привет, гитарист… Я тебя не разбудила? Все хорошо?

— Здравствуй, солнце. Нет, все в порядке. К нам как раз тетя с бабушкой пришли, так что до сих пор не спим. Даже дедушка явился, представляешь? Устроил нам небольшой концерт в честь Победы героев… Как ты, Силь? Ты будто расстроена, что-то случилось?

— Нет… Нет, все в порядке, правда. Не беспокойся, я просто устала… Насыщенный был день.

— Хорошо. Но, Сильви, если что — говори. Ты же знаешь, я всегда выслушаю.

— Знаю… — Девушка чуть нервно, нерешительно облизнула отчего-то пересохшие губы. Уже тише спросила: — А… Можно уже сейчас рассказать?

Почти сразу послышалось мягкое, но решительное:

— Говори, конечно.

Блондинка закрыла глаза. Почувствовала, как сердце сбилось с привычного ритма. Кончики пальцев похолодели…

— Знаешь, Арис, я люблю тебя.

…слова сорвались куда легче, чем она ожидала. Простая правда, такая спокойная, тихая, нежная, согревающая сердце уже не первый год… Агрест была уверена, что хлопнется в обморок раньше, чем сможет признаться. Но нет. Страха не было. Волнение, лёгкая тревога — быть может… Что угодно, только не страх.

Они стали слишком родными за время дружбы. Каждая фраза, каждое движение, каждая черта характера и внешности… Образ рисовался перед глазами сам собой, даже сейчас. Честно, иногда Солейр жалела, что не умела рисовать.

Глаза яркие, темно-аметистовые. Понимающее, пронзительное, спокойное выражение… Темные волосы, извечно располагающая и успокаивающая улыбка. Как пазлы в общей до боли знакомой картине.

Аристид Куффен…

— И я тебя. Очень, — послышался ошарашенно-приглушенный, но неожиданно теплый и честный ответ.

Ещё несколько секунд тишины, ещё более неловкой, ещё более родной… Неуверенная улыбка девушки: «Спокойной ночи?», согласное эхо: «Спокойной ночи…», дрожащий женский пальчик мимолётно скользнул по гладкой поверхности экрана. Браслет коротко пискнул — разговор был завершён.

Силь судорожно выдохнула, закрыла лицо руками и… засмеялась. Тихо, немного нервно, но так искренне, ощущая, каким бесконечным счастьем наполняется сердце.

За окном послышались восторженные крики, голоса, хлопки салютов. Разноцветные пятна света танцевали на стенах и подоконнике. А Солейр улыбалась.

День и правда был очень насыщенным…

Примечания:

Мораль сей басни: люди, учитесь разговаривать. Авось, недопониманий в жизни будет хоть чуть-чуть поменьше)

Что ж, вот и закончилась история о девочке с васильковыми глазами. С замиранием сердца ставлю статус "завершен" на первом своем миди, да и вообще на первой работе, состоящей больше чем из одной части) Это мое детище многому меня научило...

На случай, если кто-то не понял, кто кому чего и что: Эмма, Лью и Силь — дети Мари и Адриана. Рик, жених Эммы, сын Хлои и Натаниэля. Мишель, подруга Льюиса, дочь Альи и Нино. Арис, возможный парень Сильви, сын Луки Куффена (слишком люблю этого лапочку, чтобы оставить его в покое XD)

Если ребята кого-то зацепили, буду рада однажды написать по ним что-то еще) Идеи есть, осталось найти время

А пока...

Спасибо тем, кому понравилась работа. Спасибо тем, кто оставлял отзывы. Спасибо тем, кто дошел до конца вместе со мной. Спасибо за поддержку, спасибо за тепло, спасибо за тот восторг, который я испытывала, читая ваши отзывы и сквозь слезы любуясь количеством просмотров. Спасибо за такое жизненно важное ощущение, что то, что я делаю, — не зря.

Люблю вас бесконечно. Спасибо, что вы со мной❤❤❤

© Katrin Night