Сообщение с Альфа Центавра (гет)

Конец первой эпохи. Минуло пятьсот лет с тех пор, как «Исилдур», потерпев крушение, был вынужден приземлиться на неизвестной планете. При обосновании на ней инопланетян с Орсаса появились новые королевства: Ранненмар, которым правил Эстелар, Сильмарис, которым правил вместе со мной Авоурель, цитадель Рандум, обитель Дормора Камнетёса, звавшегося когда-то Дормор Пилкинд. Вуилтаг так и не смог найти общего языка с людьми. Да и вряд ли это возможно с теми, кто привык всё решать с позиции силы. Про гоблинов, последовавших их примеру, мало что известно.

Осталось всего несколько дней до Дня Звездного света, воспевавшего красоту и вечность звезд. Дня нашего пришествия, который мы праздновали, собираясь все вместе в королевстве Эстелара. И это вошло в традицию. Чтобы не забыть, откуда мы родом, что мы не забыли Орсас. Поколению, рождённому здесь, не особо эта тема интересна. Некоторые воспринимают ее как сказку или красивую легенду. К тому же у первого поколения эльфов начали появляться странные и необъяснимые способности: управление стихиями, быстрое залечивание ран, чтение мыслей.

Я стояла на террасе комнаты своего супруга, который вот уже как три дня лежал с высокой температурой, подхватив простуду.

— Прости, что не смогу... в этот раз... поехать с тобой... на праздник, — кашляя, произнес Авоурель.

— Ничего страшного. Надеюсь, Эстелар поймет и не осудит, если тебя не будет, — сказала я, не сводя глаз с двоих молодых эльфов, которые упражнялись в фехтовании на небольшой площадке недалеко от фонтана.

Блондин с пшеничного цвета волосами, вооруженный узким мечом с витиеватым рисунком на доле, ловко парировал выпады жгучего брюнета, который был вооружён таким же клинком, но был значительно младше него. Но разница в возрасте не была так уж заметна.

— Вы звали госпожа? — поинтересовалась вошедшая в покои Владыки служанка.

— Позови Лантхириса. Я хочу говорить с ним, — отдала приказ я. Та тут же удалилась.

Тем временем брюнет сделал очередной выпад. Блондин же начал постепенно отходить к фонтану. И при очередной атаке брюнета тот уклонился и произвёл подсечку, и тот угодил прямо в фонтан. Блондин рассмеялся чистым смехом, глядя на младшего брата, вымокшего до нитки. К нему подошла служанка и передала просьбу владычицы. Тот направился к лестнице, ведущей наверх.

— Я всё равно когда-нибудь одолею тебя! — упрямо крикнул брюнет вслед старшему брату, выбираясь из фонтана.

— Ага, когда высохнешь,— усмехнулся блондин.

Тот кинулся за ним, и Лантхирис бросился наутёк, перепрыгивая через две ступеньки. Вскоре он предстал передо мной, изящно поклонившись.

— Матушка, вы хотели меня видеть? — поинтересовался он, глядя на меня темным голубым взглядом.

Я улыбнулась своему старшему сыну. Он всё больше становился похожим на своего отца, но в глазах, тронутых лёгкой лазурью не было той пронзительной холодности, что у Эстелара.

Не прошло и секунды, как в комнату ворвался брюнет и сбил с ног Лантхириса.

— Если ты думаешь, что это конец, то ты ошибаешься! — заявил он, прижимая его к полу.

— Исилендил, немедленно прекрати. Ты же в спальне Владыки, — сказала я, строго посмотрев на младшего сына. Он был так же энергичен, как и его отец, и так же темпераментен, как и я. Неистовым азартом горели его фиолетовые, как у меня, глаза, и этим он не оставлял никого равнодушным. В противовес зачастую спокойному Лантхирису.

Он поднялся и виновато посмотрел на лежащего на просторном ложе отца. Тот только ласково улыбнулся.

— Простите, Владыка, — извинился он и, поклонившись, удалился.

— В этом году ты поедешь со мной в Ранненмар на праздник вместо твоего отца, — сказала я, когда мой первенец встал с пола и был готов слушать.

— Но разве Владыка не поправится к тому времени? — с настороженностью произнес молодой эльф, с опаской посмотрев на Авоуреля. Ему явно не хотелось плестись куда-то в незнакомый край и быть среди тех, кого он никогда не видел.

— Делай, как велит владычица. Не будем рисковать понапрасну, — поддержал Авоурель моё решение. Лантхирис удручённо посмотрел на отца, а тот ответил ему улыбкой и ласковым взглядом.

— Тебе и вправду необходимо ехать? — печально уточнил Исилендил, когда они после сидели в саду под деревом.

— Да, похоже так. Это обязанность старшего принца, — без особого энтузиазма ответил Лантхирис.

— И что же я буду делать, когда ты уедешь? Без тебя здесь станет скучно, — немного обиженно поинтересовался Исилендил.

— Тренируйся, — усмехнулся Лантхирис, щёлкнув брата по носу.

* * *

Эстелар стоял у открытого окна своего просторного кабинета. Его льдистый взгляд был устремлён вдаль, на верхушки деревьев и зеленую черепицу крыш домов, которые казались частью лесного ландшафта. Только дворец Владыки Эстелара возвышался над ними.

— Так и писать. Они рождены из камня. Не обидится ли на это Владыка Донмор. Нрав у него не из легких, — произнёс летописец.

— Его народ создан Богом, который точно ему понравится, — возразил Эстелар.

— А вы. Вас в какой роли вписать? — поинтересовался эльф.

— Обо мне не упоминать. Автор должен остаться в тени. Напиши, что мы прибыли с далёкой звезды, и это стало красивой легендой для последующих поколений и рас эльфов, — ответил Эстелар и снова посмотрел в окно.

Тут дверь резко распахнулась и вошёл молодой эльф со светло каштановыми волосами. Он был из второго поколения светло-рождённых, тех детей, что прибыли на эту планету вместе со взрослыми. Увидев взбалмошный вид своего помощника, Эстелар еле сдержал улыбку.

— Что случилось, Адриэль? — спросил Владыка, оставаясь спокойным.

— Прошу прощения, гости прибывают. Прибыли местные аристократы, аристократы из рода людей и делегация из Рандума. Я искренне прошу прощения, Владыка. Но эти варвары притащили с собой кабана и собираются жарить его прямо в парке, заявляя, что не хотят довольствоваться только растительной пищей. Они лезут мыть грязные руки в фонтан! — начал возмущаться помощник.

— Донмор всегда был своеобразным дворфом, — спокойно произнес Эстелар.

— Кроме того, он немедленно послал за вами, чтобы побу... — запнулся Адриэль, видимо, не в силах произносить при правителе такие вульгарные речи.

— Так для чего он меня звал? — уточнил Эстелар после небольшой паузы своего помощника, улыбаясь.

— Я не смею произносить столь нечестивое слово в вашем присутствии, Владыка, — от чего-то покраснев, ответил помощник.

— Дозволяю, — посмеиваясь, произнёс светлый Владыка, предвкушая что-то занятное, помня о необычности говора короля Подгорного царства.

— Он приглашал вас побухать, — осмелился, наконец, Адриэль.

— Передай Донмору, что я непременно составлю ему компанию, — ответил Эстелар, чем обескуражил своего помощника.

— Вот ещё. Леди Дюрфина и лорд Амадрелис покинули дворец сегодня утром, — чуть не забыл сказать помощник.

Лицо владыки несколько помрачнело.

— Я же просил их хотя бы в эти дни быть дома, — с досадой в голосе отозвался Владыка.

— А леди Солиана и владыка Авоурель? — поинтересовался он.

— Ещё не прибыли, — ответил Адриэль и удалился.

Я смотрела на хмурое лицо моего сына, сидящего напротив. Он бы с большим удовольствием поехал верхом, чем трястись со мной в крытой повозке. Я часто представляла тот момент, когда я позволю Эстелару обнять своего первенца. Принца чистой крови, о существовании которого тот даже не догадывался. Как он будет счастлив, как скажет, что этот миг для него дороже всего на свете. Как склонится к моим ногам и будет благодарить за такое сокровище. Но с этими приятными воспоминаниями в сердце вскипала и ярость, стоило мне вспомнить их с Фрейдис свадьбу. Как он с восторгом объявил о том, что ждёт наследника, и с каким обожанием и благодарностью смотрел на неё.

«Теперь всё будет по-другому. Теперь он так же посмотрит на меня», — уверенно думала я, глядя, как солнечные лучи путались в светлых локонах Лантхириса, на его задумчивый взгляд.

И вот мы вошли в тронный зал дворца. Эстелар не сидел на высоком троне, как требовали правила, а стоял у дверей, ведущих на террасу. Одетый в синее одеяние, украшенное золотом, что предавало его облику ещё большее величие. Он разговаривал с молодым эльфом. Шатен со слегка вьющимися волосами, удивительно похожим лицом на него самого. В зале были ещё два молодых эльфа и прекрасная эльфийка, и только тщательно приглядевшись, можно было догадаться, что они полукровки. В зале были ещё эльфы из свиты Эстелара, но это только подогревало азарт. У моего триумфа должно быть как можно больше свидетелей.

«Вот он, миг моего триумфа. Теперь никто и ничто не встанет между нами», — была уверена я, заходя в зал в сопровождении Лантхириса.

— Приветствую тебя, Солиана, Владычица Сильмариса, — с легким кивком головы приветствовал меня Эстелар.

— Приветствую тебя, Владыка Ранненмара, — ответила я.

— Не вижу с тобой Авоуреля, — слегка озабоченно заметил Гререл.

— Владыка нынче занемог и не смог приехать, но прислал вместо себя достойную замену, — сказала я, пропуская вперёд своего сына.

Тот изящно поклонился светлоэльфийскому королю.

— Лантхирис Дасеран, к вашим услугам, Владыка Ранненмара, — сказал он и, подняв голову, посмотрел на Эстелара. Тот словно взглянул на своё зеркальное отражение, но выражение его спокойного лица ничуть не изменилось. Я надеялась, что родная кровь позовет его с первого взгляда, но этого не произошло.

— Приветствую тебя, Лантхирис Дасеран, в Ранненмаре, — ответил Гререл.

— Думаю, новые знакомства вам не помешают, будет не лишним представить тебе моих детей: Амадрелис Гререл, — начал он с самого младшего. Юноша с льняными длинными локонами и ярким синим взглядом изящно поклонился. Лантхирис ответил ему легким поклоном.

— Дюрфина Гререл, — представил он шатенку с зелёными глазами, видимо, очень похожую на свою мать.

— Лаэрион Гререл, — представил он среднего сына. Эльф со светло-каштановыми вьющимися волосами и спокойным серо-синим взглядом ответил легким поклоном.

— И Агвид Гререл, — представил он своего старшего сына. Шатен с глазами мятного цвета, такими же пронзительными, как у отца. После взаимных поклонов они долго смотрели друг на друга. На их лицах скользило непонимание и замешательство, ведь они были очень похожи, словно близнецы. И меня это несколько повеселило.

— Ну вот и состоялось воссоединение семьи, — улыбаясь, произнесла я, предвкушая торжество победы. — Ведь Лантхирис — ваш старший брат.

Удивление, испуг, неверие, растерянность увидела я на лицах его отпрысков. В зале повисла тяжелая тишина. По залу пронёсся изумлённый ропот. Его дети то смотрели на Лантхириса, то на своего отца, как будто ждали от него объяснений: подтверждения или опровержения моих слов. И это несколько меня позабавило. Особенно порадовал яростный взгляд Агвида. Он смотрел на отца как на предателя. Теперь его дети перестанут ему доверять и отвернутся от него, освободив место в сердце Эстелара для моего сына. Но он молчал, и только лёд в его взгляде, устремлённом на меня, давал понять, как он ко всему этому относится. Неужели он не поверил? Неужели он усомнился?

— Я прошу прощения, — с легким поклоном произнёс Агвид и решительным быстрым шагом направился прочь из зала. Амадрелис последовал его примеру, ничего не сказав. Девушка растерянно посмотрела им вслед, затем обвела взглядом всех присутствующих и, всплеснув руками, пошла за братьями, возмущенная их вызывающим поведением. Остался только Лаэрион. Он печально и слегка осуждающе посмотрел на отца, но ничего не сказал, вскоре так же последовав примеру братьев.

Но больше всех это известие шокировало Лантхириса. Он переводил потерянный взгляд то на родного отца, то на меня. В конце концов, обуреваемый противоречивыми эмоциями, извинился и быстро покинул зал.

— Зачем ты это сделала? Ты поставила мальчика в неловкое положение, — строго произнёс Эстелар, когда мы остались с ним вдвоём, выйдя на террасу.

— Разве ты не рад видеть своего сына? Своего настоящего сына чистых кровей, — улыбнулась я, подойдя к нему почти вплотную, заглянув в его прекрасные ясные глаза.

— Я знаю своих детей. Я видел, как они росли и развивались. А юношу, что ты привела с собой и выдаёшь за моего сына, я вижу впервые, — говорил Гререл, чем привёл меня в ярость.

— Ты сомневаешься? Как ты смеешь сомневаться в том, что это твой сын. Он же похож на тебя как две капли воды! — возмущалась я.

— Я не понимаю, чего ты хочешь этим добиться, — сказал Эстелар, отходя от меня.

— Напомнить тебе тот водопад. И то, что я не забыла пламя твоих объятий, сладость твоих поцелуев и все эти годы мечтала снова ощутить это незабываемое чувство. И этот мальчик — лишнее подтверждение тому, что всё это было не зря. Что в тот момент ты любил меня по-настоящему, — с жаром говорила я.

Я снова подошла к нему близко и заглянула в его глаза цвета морозного утра. По его невозмутимому выражению невозможно было понять, о чем он думает, что чувствует. Но я была уверена, что пробила брешь в этой ледяной стене, которой он оградил ото всех своё сердце. И скоро эта стена рухнет, и виновницей этому буду я. Моё сердце билось в груди, как перепуганная птица. Чувства захватывали с головой: страх потерять его навсегда, но в то же время обжигающее желание вернуть тот миг, когда мы были одним целым. Каждый дюйм его кожи, к которому я прикасалась, был словно разряд тока, отдающийся в моё тело, и, глядя на него, я понимала, что эта любовь — единственный смысл моего существования.

Я всматривалась в его взгляд, который, хотя и был холоден, казался теперь не таким бесстрастным. Моё сердце трепетало от надежды. Я была готова бороться с кем угодно, лишь бы вернуть его. Мысли о будущем, полном его тепла и нежности ко мне, заставляли действовать пусть жестоко и безрассудно, но для меня это была допустимая жертва. Пусть не сейчас, но я вложу все свои чувства, чтобы растопить его ледяное молчание.

А в это время Лантхирис бесцельно слонялся по замку. Масса чувств обуревали его. Привычный мир словно рухнул. Его настоящий отец — владыка Ранненмара. И что теперь с этим делать, как теперь к этому относиться? Как на него посмотрят его дети, как на препятствие, ставшее между ними и их отцом? Возненавидят и станут презирать? Лантхирис снова и снова проделывал один и тот же маршрут по убранным залам замка, словно в плену своего сознания. Каждый звук, каждый шорох казался ему грозным эхом внутренней бури. Он не мог избавиться от страшной мысли: Эстелар — его настоящий отец. Как это вообще возможно? Ответ лишь порождал новые вопросы, накатывающие волной, подминающей под себя его уверенность. Какова будет реакция его брата? Не отвернётся ли он? Одна эта мысль бросала в холодную дрожь, стоило представить разочарование на лице Исилендила. Сердце Лантхириса сжималось от страха. Возможность личного неприятия становилась невыносимой. Многочисленные «почему» заполняли его разум, уводя в бездну замешательства. Под сознанием пульсировала тревога: он стал тем, кого и сам не знал, и это знание превращалось в непереносимое бремя. Каждая мысль разрывала его, словно холодный нож, и он боялся, что осколки сложатся в нечто, что ни дети Эстелара, ни его брат не смогут принять. Вскоре он набрёл на небольшой зал, двери которого были приоткрыты. Он остановился возле них, услышав голоса.

— И что вы устроили, позвольте вас спросить? Вы повели себя глупо! — возмущался девичий голос.

— Глупо? Заявляется какая-то баба и утверждает, что у нее сын от нашего отца. А он как будто и не знал. Он что, не знает, с кем спал! — ответил юношеский голос с нескрываемой злостью.

Лантхирис сразу догадался, что это младший из детей Владыки. Амадрелис.

— И в чём проблема? Одним братом больше, одним меньше. К тому же, в том, что он действительно наш брат, я нисколько не сомневаюсь. Он очень похож на отца. Да и с Агвидом они словно братья-близнецы, — не унималась Дюрфина.

— Не столь важно, сын он или не сын. Слово Владычицы достаточно весомо. Главное, что он чистокровный. Как думаешь, кто более приемлем в качестве наследника престола: эльф или полукровка? — сказал Агвид высказывая свои опасения.

— И этот эльф — сын не какой-нибудь эльфийки, а владычицы Сильмариса. Он аристократ, отпрыск правящей четы. Она всегда была неравнодушна к отцу и при каждом визите давала это ему понять. И вот появился реальный шанс склонить его на свою сторону. Сын чистых эльфийских кровей. Боюсь, теперь отец может отвернуться от нас, — услышал он спокойный голос Лаэриона, которого меньше всего интересовало престолонаследие.

— Я видела, насколько он был растерян, услышав то, что он наш брат. Не мог же он так умело притворяться, — в голосе Дюрфины послышалось сомнение.

«Вот, значит, как. Они думают, что я явился сюда заявить свои права на престол», — подумал Лантхирис и быстро пошёл прочь, чтобы не быть замеченным. То, что дети Эстелара отнеслись к нему негативно, было вполне ожидаемо, но все-таки неприятно. И тот факт, что девушка хотя бы ненадолго стала на его защиту, немного успокаивал. Он бы и дальше так бродил по замку, если бы его не нашёл слуга и не отвёл его в отведенные ему покои.

Вскоре Солиана вошла в комнату своего сына. Он лежал на кровати к ней спиной и никак не отреагировал на её появление, не скрывая свою обиду на неё.

— Я знаю, ты злишься. Но такого твое предназначение: стать наследником Ранненмара, — сказала я, садясь на край его постели и проведя ладонью по его плечу. Он резко обернулся и с негодованием посмотрел на меня. В этот момент он как никогда был похож на Эстелара.

— Почему ты не сказала об этом раньше? Я всю жизнь считал себя каким-то ненормальным. Мое тело не мерцало⁽¹⁾ в полнолуние. И я всё это время переживал из-за этого. А оказывается, я тиндэ только наполовину. В этом всё дело. И со мной всё в порядке. Почему ты не рассказала мне об этом раньше? — с укором произнёс Лантхирис.

— Ты был счастлив, считая Авоуреля отцом. Я не хотела рушить это счастье и боялась, что это ляжет тенью на твои отношения с Исилендилом, — оправдывалась я, гладя его по шёлку светлых волос, стараясь унять бурю страстей в его светлых глазах.

— Не буду говорить за других, но для меня бы ничего не изменилось. Для меня Авоурерь был и навсегда останется отцом, — произнёс он с уверенностью, глядя на меня.

— Ты слишком уверенно говоришь об этом. Возможно, когда ты узнаешь Эстелара поближе, это изменится, — улыбнулась я, с нежностью глядя на своё сокровище.

— И что теперь? Теперь у меня есть ещё младшие братья и сестра. Но они ненавидят меня, — с печалью в голосе произнёс он.

— Они просто завидуют твоей чистоте. Тому, чего у них нет. И не стоит относиться к ним как к родственникам. Они всего лишь отпрыски смертной шлюхи, которая вскружила твоему отцу голову и стала между нами, — с пренебрежением ответила я.

— По-моему, Владыка так не считает. Он был искренне озабочен тем, как отреагировали его дети на моё существование, — говорил Лантхирис, с укором глядя на меня.

— Какое должно быть дело наследнику Ронненмара до каких-то полукровок, — уверенно говорила я.

— Значит, это было твоей целью. Значит, для этого ты притащила меня сюда. Рассорить Владыку со своими детьми, — догадался он, встав с кровати.

— Чем дальше они будут от него, тем ближе к нему будешь ты. И когда ты станешь наследником, это станет благом для нашей страны. Будет же просто замечательно, если двумя государствами будут править два брата, — сказала я, ласково взглянув на молодого эльфа.

— Не думаю, что Эстелар откажется от своих детей. Да и я никогда не жаждал власти, особенно таким образом. Если тебе хочется, чтобы Сильмарисом правил Исилендил, как перворожденный, я откажусь от своего права на престол, — говорил Лантхирис, и его голос дрожал от негодования.

— Не говори глупостей. В тебе течет кровь истинного аристократа. Ты рождён, чтобы править, — уверенно произнесла я, приблизившись к нему, разворачивая его к себе лицом.

«Моя любовь и страсть к тебе сделала его слишком похожим на тебя, Эстелар», — подумала я, вглядываясь в его лицо с правильными чертами.

* * *

— Вы, наверное, ждёте от меня объяснений, — сказал Эстелар после недолгого молчания, когда зашёл в зал, где находились его дети.

Агвид стоял у окна и даже не взглянул на него, выказывая своё негодование.

— А смысл? Ты всё время говорил о великой любви к нашей матери, но существование этого эльфа сводит все твои слова на нет! — возмутился Амадрелис, с недовольством посмотрев на отца, словно на предателя.

— Давайте не будем торопиться с выводами, — попытался остудить пыл брата Лаэрион.

— Я понимаю, вы сердитесь и имеете на это полное право. Но никто и никогда не заменит мне вас. Существование этого юного эльфа никоим образом не угрожает вашему положению как в иерархии, так и в моём сердце, — уверенно пообещал Владыка.

— Значит, ты не отрицаешь, что этот эльф — твой сын, — произнес Агвид, испытующе прожигая его недоверчивым взглядом.

— Нет. Но, видит бог, вашей матери я не изменял. Это было до того, как я познакомился с ней. И не думал, что эта мимолетная связь принесет такие плоды. Я виноват, не спорю. Но о существовании Лантхириса до сего времени я не знал. И если Солиана не сообщила мне о беременности, значит, не особо во мне нуждалась как в отце своего ребёнка. Почему она решила представить мне сына именно сейчас, я не знаю, — говорил Эстелар, переводя взгляд с одного своего отпрыска на другого, пытаясь разглядеть в них хотя бы каплю понимания.

— А чего тут непонятного? Рассчитывает увидеть своего сына королем Ранненмара, — усмехаясь, сказал Агвид, как будто причина была слишком очевидна.

— Этого не будет никогда, — решительно заявил Эстелар.

Гререл подошёл к старшему сыну и положил руку ему на плечо. Тот с сомнением взглянул на него. К нему подошла Дюрфина, обняла отца за талию, склонив голову на плечо.

— Я всё равно буду любить тебя. Даже если ты не захочешь нас больше видеть и знать, — произнесла девушка, чуть не плача.

— Ну что ты говоришь, милая. Я очень люблю и дорожу вами. Вы самое ценное, что у меня есть, — говорил Эстелар, и его взгляд наполнился нежной печалью.

В последующие дни были пиршества, королевская охота, балы. Всё это время Эстелар сторонился Солианы и её сына. Лантхирис же быстро стал центром внимания и завоевал симпатию. Владычица Сильмариса представила его как будущего владыку, и поэтому все стремились завоевать его расположение, почему-то решив, что как своего наследника Эстелар предпочтет чистокровного отпрыска. Хотя самому молодому эльфу это не особо нравилось. Ведь если бы не объявленный статус, его бы и не заметили. Он часто смотрел в сторону Эстелара. Величественная осанка, гордый разворот плеч. Взгляд с лёгкой надменностью. Владыка Гререл с одинаковым достоинством общался и с эльфийской аристократией, и с Владыкой Донмором, который был падок на крепкие словечки. Он невольно вызывал восхищение даже издали и притягивал Лантхириса словно магнит.

«Что было бы, если бы я узнал его раньше? Как бы он тогда ко мне относился?» — всё чаще задавался вопросом Лантхирис. И приходил к выводу, что Эстелару нет никакого дела до него самого, как и его детям, которые так же холодно отнеслись к своему новоявленному родственнику. И это немного обижало самого Лантхириса. Ведь он ни в чём виноват не был. Несмотря на утверждение его матери, что подобные связи ему ни к чему, дети Владыки Гререла привлекали его. И хотелось узнать их получше. Особенно его привлекал Агвид. Вся его манера держаться была словно отражением Эстелара. Видимо, он с самого детства подражал своему отцу и перенял это у него. Дюрфина показалась ему очень энергичной девушкой. Её яркая красота и изящество никого не оставляли равнодушным, и она часто была окружена группой молодых эльфов.

Как-то вечером Лантхирис вышел в сад. Прогуливаясь по дорожкам, набрёл на небольшой водоём, посреди которого на небольшом возвышении стояла статуя из белого камня. Около кромки водоема стоял Эстелар и печально взирал на неё. Владыка держал в руках цветок. Это была статуя девушки в длинном платье. Она держала в руках книгу и смотрела на неё, как будто читая. Лантхирис подошёл ближе, чтобы рассмотреть её, и оказалось, что девушка вовсе не была эльфийкой.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Эстелар обернулся. Когда их взгляды встретились, Лантхирис невольно вздрогнул, застыл в недоумении, и не знал остаться ли ему или удалиться.

— Считать меня отцом или нет — дело твоё. Я не сомневаюсь в словах твоей матери, но я не участвовал в твоём воспитании. Хотя я благодарен Авоурелю за то, что он сделал это за меня, — сказал Эстелар, сново обернувшись к статуе.

— Тот факт, что я ваш сын, не изменит моего отношения к Авоурелю и Исилендилу. Я понимаю, у меня нет права на место в вашей жизни и ещё меньше прав на место в вашем сердце. Но мне бы хотелось узнать вас получше. Вас и ваших детей, если они позволят, — ответил Лантхирис, и он увидел, что его ответ понравился Эстелару по потеплевшему взгляду.

— Тут всё будет целиком зависеть только от тебя. Будут ли твои намерения искренни и чисты, — сказал Эстелар и снова посмотрел на статую.

— Это она. Их мать? — кивнул он в сторону статуи.

— Да. Это могила моей жены, — подтвердил Эстелар и опустил в воду цветок, который принёс с собой.

«Каким человеком она была? Что он предпочел её моей матери, вечно юной и прекрасной?» — мелькнула мысль у Лантхириса. Эстелар, словно прочтя его мысли, улыбнулся краешком губ.

— Почему она, а не моя мать? — наконец отважился спросить Лантхирис.

— Я ожидал чего-то подобного. Этого не поймешь, пока не пообщаешься со смертными. Их неуёмная энергия заразительна. Они слишком спешат жить. То, чего мы достигаем за века, они достигают за годы, и множат это, передавая своим потомкам. Этим и пленила меня Фрейдис. Я понял это сразу, как только её увидел. Она никогда не пасовала перед трудностями, даже если была в смертельной опасности, хотя утверждала совсем другое. У неё были тысячи идей по одному и тому же поводу, когда я находил всего лишь одно решение, — говорил он, и его взгляд лучился счастьем прожитых с нею лет.

— Разве моя мать была хуже? — снова спросил Лантхирис, и в его голосе была тень обиды.

— Не знаю. Я не особо обращал на неё внимания. Видимо, по характеру она не отличалась от других эльфиек. Но в тот день, увидев его под струями водопада плачущую, когда все мы были в бедственном положении, от меня тогда многое зависело. Она корила себя за то, в чём виноват был я. Я вдруг испугался, что её страх и отчаяние передадутся и мне, и решил хоть как-то облегчить её страдания, ответил на её порыв, когда она... Это и стало результатом твоего рождения. Но никаких чувств это во мне так и не пробудило. Быть может, тебе неприятно такое слышать? — предположил Эстелар.

Лантхирис отрицательно покачал головой.

— Идем, я кое-что покажу тебе, — сказал Владыка и повел его за собой во дворец.

Поднявшись по лестнице и пройдя по коридору, остановился около дверей комнаты, запертой на замок. Но стоило Эстелару коснуться его, как он открылся. Они зашли внутрь. Спальня была выдержана в зелёных тонах. Мебель из светлого дерева. Небольшой стеллаж с книгами и тетрадями. На стене висел огромный портрет темноволосой красивой женщины лет тридцати с зелёными глазами, на которую удивительно была похожа Дюрфина. На письменном столе лежала исписанная тетрадь — несколько листов бумаги, сшитых вместе.

— Здесь всё осталось так, как было при её жизни. Она не сразу догадалась, что наше время протекает по-разному. Что она стареет, а я нет. Что наши дети будут расти как обычные только до определенного времени, но потом их время остановится. Фрейдис пришла в ужас от мысли, что я увижу её в старости и немощности и пожалею, что связал свою жизнь с ней. Что это увидят её дети и ужаснутся. Что она не увидит их взрослыми. Но всё это время я смотрел на неё повзрослевшую и видел двадцатилетнюю девушку, которую спас в лесу. И она стала записывать, что примечательного было каждый день, что она делала, что делали дети, свои мысли по любому поводу. Вплоть до того, какие книги она читала им на ночь. Но болезнь укоротила и то небольшое время, что ей было отведено. Может быть, это эгоистично. Никто из моих детей, прожив невероятно долгую жизнь, уже не помнит, как она выглядела. Я пообещал ей. Я поклялся, что не оставлю наше королевство, что воспитаю детей достойными людьми. И до сих пор не знаю, справился ли я. И вот теперь я иногда прихожу сюда, чтобы вспомнить, как я был счастлив тогда, — говорил он и не заметил, как ресницы подернулись влагой и одинокая слеза скатилась по его бледному лицу.

Лантхирис поражался, насколько можно любить обычную смертную женщину, что до сих пор оплакивать её.

— Ваши дети, наверное, часто бывают здесь,— предположил Лантхирис.

— Нет. У них мало интереса к прошлому. Да, и я не хочу, чтобы они проводили свои дни в скорби, — ответил Эстелар.

Лантхирис взял тетрадь, исписанную торопливым почерком, и начал читать.

«Сегодня Дюрфина полезла на яблоню за яблоками и чуть не поранилась, когда спускалась. Говорит, что Амадрелис попросил. Хотя стоило сказать об этом слугам, и они бы принесли столько, сколько нужно. Что за неугомонный ребенок. Напоминает меня в её возрасте. Тоже часто прятала сбитые коленки под длинным платьем. Никак не хочет учиться тому, что должна уметь леди. Не хочет понимать, почему что-то мальчикам можно, а ей нельзя. А из Эстелара веревки вьёт. Он не может устоять против её умоляющего взгляда и тщательно скрывает это под маской строгости».

То, что он прочитал, вызвало у молодого эльфа тёплую улыбку. Он посмотрел на Эстелара, который внимательно наблюдал за ним.

— Зачем вы показали мне всё это? — как будто спохватился Лантхирис.

— Это ответ на твой вопрос. И как предупреждение, чтобы ты не совершил моей ошибки. Любовь эльфов как тихая река, которая течет медленно и размеренно через года и века. Людская любовь подобна урагану, сметающему всё на своем пути, которому невозможно сопротивляться. Попав раз в круговорот этой страсти, будешь терзаться ею вечно, когда их не станет. Пока сердце твоё не остынет. Но когда это произойдет, не знают даже Боги, — печально вздохнув, сказал Эстелар.

Вечером, сидя в своей комнате, этот разговор не давал Лантхирису покоя. Эстелар производил впечатление харизматичной личности, способной вести за собой. И чем больше он о нём думал, тем больше хотел, чтобы Владыка Ранненмара признал его, и понимал, что добиться этого будет нелегко. Одного факта родства будет недостаточно. Надо будет доказать свою лояльность по отношению к его детям, которые были настроены по отношению к нему скептически. Но он верил, что когда-нибудь всё переменится. Вскоре слуга принес ему исписанный пергамент.

В один из дней Лантхирис и Дюрфина столкнулись в коридоре. Девушка долгим строгим взглядом посмотрела на молодого эльфа. Тот ответил легким поклоном.

— Леди Дюрфина, — тихо произнёс он вместо приветствия, ожидая её негативной реакции.

— Ты ездишь верхом? — спросила у него девушка, одетая для поездки верхом.

Он согласно кивнул. Та подошла к нему, взяла за руку и повела за собой. Они быстро шли через парк.

— Ты в курсе, что наши родители с другой планеты, — сказала девушка эльфу по дороге в конюшню.

— В каком смысле? — не понял Лантхирис.

— В прямом. Разве мать тебе не рассказывала? Сейчас я кое-что тебе покажу, — сказала она, запрыгивая в седло. Вороной конь переступал копытами от нетерпения, предвкушая прогулку. К Лантхирису подвели белоснежного жеребца.

— Ты на братьев не обижайся. Но к твоему появлению никто не был готов. С Агвидом и Амадрелисом будет сложнее всего. Амадрелис очень импульсивный, а Агвид — недоверчивый, — говорила Дюрфина, когда они оба были уже в седле и покидали пределы дворца.

— Я понимаю. Не знаю, как бы сам к такому отнёсся. А что насчёт тебя? — спросил Лантхирис, внимательно глядя на спутницу.

— А я ещё не разобралась, — сказала она с улыбкой, смерив его лукавым взглядом.

Они ехали лесом, полями, засеянными пшеницей, затем снова углубились в лес. По дороге они почти не разговаривали. Когда они приблизились к горному водопаду и проехали вдоль реки, то увидели огромное сооружение, скрываемое густой рощей. Вытянутый нос и длинное чрево, заканчивающееся непонятными механизмами. Оно немного походило на тело поверженного дракона, оплетенного растительностью. Вокруг росли диковинные деревья с толстыми стволами и крупными листьями серебристого цвета с тыльной стороны.

— Вот на этом они прибыли сюда, — сказала Дюрфина, указывая на неведомое сооружение.

Они приблизились к нему. Сквозь вьющуюся растительность просматривалось название "Исилдур". Вскоре нашли полуоткрытую дверь. Забравшись внутрь полуразрушенного корабля, пошли по темному туннелю, который когда-то был ярко освещеным коридором. Постепенно вышли к светлому помещению, который являлся залом управления. Пол, приборные доски и мониторы покрылись грязью и листьями. Лантхирис поднялся на капитанский мостик. Дюрфина смахнула листву с кресла навигатора и села в него, попытавшись повернуть кресло. То ответило скрипучим скрежетом.

— Они были одеты в странные облегающие яркие костюмы из эластичного материала, — рассказывала Дюрфина. — Странно, что твоя мама тебе не рассказывала.

Лантхирис отрицательно покачал головой и, последовав её примеру, отряхнул мусор с кресла капитана и сел в него. Он откинулся на спинку, и его посетило неведомое доселе чувство. Эльф закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Перед его взором как будто появилась россыпь звезд, и он устремляется к их скоплениям всё дальше и дальше вдаль, в темноту необъятного космоса.

Вернувшись во дворец, Лантхирис ещё долгое время был под впечатлением от прогулки с леди Дюрфиной.

«Я рада, что у меня есть ещё один брат. Хотя я бы не отказалась от сестры», — вспоминал он её слова перед тем, как они распрощались.

«Прошу прощения, что не оправдал твоих ожиданий», — с улыбкой вспоминал он свой ответ.

Послышался стук в дверь. В комнату Лантхириса вошла я.

— Я слышала, что ты провёл некоторое время со своим отцом... — сказала я, глядя на сына. Тот согласно кивнул, и было видно, что настроение у него улучшилось, что несказанно порадовало меня. Значит, тот день, когда Эстелар признает его, не за горами.

— И как он тебе? — поинтересовалась я.

— Очень не похож на Авоуреля, — многозначительно ответил Лантхирис.

— Он пообещал признать тебя? — спросила я, явно торопя события.

— Я об этом не просил, — ответил юный эльф.

— Что лишний раз говорит о твоей скромности. Но я не настолько скромна, — уверенно произнесла я, пройдясь по его комнате. И не сразу заметила какой-то документ на его прикроватной тумбе.

«Я, Эстелар Гререл, Владыка Ранненмара, признаю старшего сына Владыки Авоуреля, Лантхириса Дасерана своим четвертым сыном. Да будет так во веки веков.»

Было написано в документе. Я побледнела от злости. Как он посмел так поступить с моим сыном и со своим первенцем?! Четвертый сын!!! Это лишает его права на престол! Значит, вот как! Не будет торжественного объявления перед знатью и владыками других государств о том, что объявился его первородный сын и наследник. Тот, кто по праву достоин трона Ранненмара. Моему возмущению не было предела.

Возмущенный стук каблуков эхом разносился по коридорам дворца. Я остановилась перед дверьми его опочивальни.

— Леди Солиана, туда нельзя. Это личные покои владыки, — пытался преградить мне дорогу один из слуг, и решительно открыла двери.

— Прочь! — прикрикнула я отталкивая его.

Эстелар стоял ко мне спиной, и один из его слуг снимал с его плеч синее одеяние, расшитое золотом.

— Все вон! — разошлась я, не помня себя от ярости.

Эстелар отпустил слуг, и только тогда они удалились. Его чутьё подсказало ему, что этот разговор лучше проводить без свидетелей. Я подошла к нему, когда его комната опустела, и рывком повернула к себе лицом.

— Вот как ты поступил! Захотел унизить меня и моего сына! — разозлилась я.

— Ты же хотела, чтобы я признал его. Я признал. Чего ещё ты от меня хочешь? — сказал он, холодно посмотрев на меня. Я ответила ненавидящим взглядом.

— Я хочу видеть своего сына наследником Ранненмара. А тебя — в своей постели, — твердо и без всякого стеснения ответила я.

— А как же Авоурель? — резонно заметил он.

— Я ему благодарна. Он вырастил Лантхириса как родного сына, хотя прекрасно знал, что он от тебя. А ты предпочёл предать меня, но только не в этот раз. Как я хотела, чтобы твоя свадьба с этой девкой не состоялась из-за чего угодно: падения метеорита, нападения разбойников. Но она состоялась. Чтобы она оказалась бесплодна. Но она родила тебе четверых детей. Чтобы ты разочаровался в ней и бросил. Но ты не бросил её, даже когда она состарилась и подурнела. Чтобы после её смерти ты позвал меня и сказал, что понял, как ошибался. Но и этого ты до сих пор не сделал, — говорила я, заглядывая в его до сих пор красивые глаза.

— Ты по-прежнему самоуверенна, — спокойно отреагировав на мою ярость, сказал он.

— Она не отпускает тебя. Ты видишь её в своих детях. В своих замечательных детях. Амадрелис такой пылкий и импульсивный. Наверное, ты был таким же в его возрасте. Дюрфина — активная и очень красивая девушка. И так похожа на мать. Лаэрион, наверное, был самым спокойным ребенком. Но самым примечательным является, конечно же, Агвид. Он словно твоя копия. Так же сказочно красив, как и его отец. В твоих замечательных детях есть только один изъян. Они не мои. И если бы не твоё глупое упрямство, у нас был бы не один ребёнок. Несмотря на это, с тобой до сих пор никого рядом нет. Почему? — спросила я, всё ещё кипя от негодования.

— Тебе не понять, — ответил он и попытался отойти от меня. Но я не дала этого сделать, почувствовав, что он говорил о ней, давно умершей разлучнице. Схватила его за рубашку и рванула на себя. Тонкая ткань легко поддалась моей ярости и разорвалась. Это добавило азарта и подстегнуло воображение. Я обнажила его сильные плечи. Время ничуть не тронуло его тело. Его рельефы так и остались идеальными. Он же остался равнодушен к моим действиям. Широкая грудь слегка вздрагивала под ударами его сердца под моими пальцами как ответ на мою ярость. Четкие линии развитого пресса придавали его фигуре почти скульптурную точность. Я провела рукой по его руке, ощущая, как гладкие мышцы под кожей напрягаются, словно готовы к бою. Его кожа была теплой и невероятно светлой, будто создана из мрамора. Мои глаза всматривались в его незабываемые и так горячо любимые черты: высокие, плавно очерченные скулы, которые придавали его лицу аристократическое обаяние, и яростный взгляд, который, казалось, не замечал моего волнения от его близости. Его уверенность, неподвижность и великолепие накаляли воздух вокруг. Он словно был безупречным произведением искусства, предназначенным для восхищения. Он был идеалом, предназначенным лишь для меня.

— Хочешь от меня ещё одного ребенка? — усмехнулся он, и его глаза недобро сверкнули.

— И не одного, — прошептала я, готовая в любую секунду растаять в его страстных объятьях, и больше не сердилась на Эстелара за его поступок. Мой взгляд скользнул по правильным чертам его лица, по красиво очерченным губам, шее, на груди. И тут мой взгляд остановился, и меня бросило в ледяную дрожь.

«Нет, этого не может быть!» — в отчаянии думала я, и злость снова пронзила моё тело.

На его груди был медальон с лицом девушки, вырезанным из белой кости, с каштановыми волосами. Причём для изготовления камеи использовались её локоны.

— Нет. Она не станет между нами! — закричала я и попыталась сорвать с него украшение. Эстелар легко перехватил мою руку и привлек меня к себе. А я не сдержала слёз, глядя на него, и в моих глазах смешались любовь, страсть и ненависть.

— Солиана, я же просил отпустить меня. Ты не понимаешь, что значит любить. Твоя любовь слишком эгоистична, мои чувства никогда тебя не интересовали. Ты всё решила за нас обоих, — говорил он, пытаясь достучаться до меня.

— Это и есть настоящая любовь. Я бы сделала всё ради тебя и пожертвовала всем, даже самым дорогим. Я отдала тебе своего сына, а ты посмеялся надо мной, — обижено говорила я, и слезы текли по моим щекам.

— Солиана, я очень ценю твой дар. Я понимаю, что ты хочешь для него самого лучшего. Но что для него лучшее, позволь решать самому Лантхирису. Он славный эльф. Ты и Авоурель хорошо его воспитали. Я не против с ним общаться, и если он этого захочет, пусть приезжает в любое время, — тихим ласковым тоном говорил он, пытаясь успокоить меня. Но я оттолкнула его и бросилась прочь из его комнаты.

Рано или поздно праздник закончился, и гости начали разъезжаться по домам. За это время Лантхирис немного сблизился со своими сводными братьями и сестрой, особенно с Дюрфиной и Лаэрионом. Агвид и Амадрелис все ещё относились к нему с настороженностью и неприязнью. Однако провожать нас вышли все, видимо, по настоянию отца.

— У тебя что, есть младший брат? — удивлённо произнесла Дюрфина.

— Да. Исилендил, — ответил Лантхирис.

— Обязательно привози его с собой в следующий раз, а может, раньше, — сказал Лаэрион.

— Можно, пап? — обратилась девушка к Владыке Эстелару, умоляюще смотря на отца.

— Конечно, милая, мы будем рады видеть Исилендила в Ранненмаре в любое время, — ответил он, с невыразимой теплотой посмотрев на дочь.

Молодой эльф вспомнил записки его жены о том, что девушка веревки вила из отца, и теперь видел, как она это делает. Дюрфина обняла Лантхириса на прощанье. Лаэрион пожал ему руку. Остальные сыновья Эстелара ответили равнодушными взглядами. Лантхирис поклонился им, очень надеясь, что братья когда-нибудь к нему переменятся.

И вот мы тронулись в обратный путь. Лантхирис смотрел в окно повозки и улыбался. Я же была совершенно разбита и физически, и морально. То, к чему я стремилась и чего добивалась, пошло прахом. Всё зря, все эти годы лелеяла надежды, что мы рано или поздно будем вместе, что сын поможет нам сблизиться, рухнули, наполнив душу пустотой и страданиями.

— Почему ты никогда не рассказывала мне, что вы прибыли сюда из другой планеты? — спросил вдруг Лантхирис.

— Я не думала, что вы мне поверите. Поэтому я не хотела забивать вам голову всякой ерундой, — ответила я, не без удивления посмотрев на него.

— Дюрфина мне показала то, на чём вы сюда прилетели со звезды, — ответил сын с азартом исследователя.

— «Исилдур», — удивилась я.

— Да. Так, кажется, это называется, — ответил Лантхирис.

— Хорошо, я тоже кое-что вам покажу, как вернёмся в Сильмарис, — улыбнулась я.

В родном замке я открыла комнату, которую не редко посещала за последние пятьсот лет. Лантхирис и Исилендил с интересом рассматривали космические костюмы экипажа «Исилдура», ретранслятор с передатчиком, фотокамеру с севшим аккумулятором. Я рассказывала, как они работают, о своей родной планете Орсас и о своей семье, которая осталась там. Мои сыновья отнеслись к этому с живым интересом. Когда они покинули комнату, будучи под впечатлением, активно обсуждая, что увидели, я ненадолго задержалась в комнате. Подошла к своему костюму и провела рукой по ткани. Вздрогнула от неожиданности, когда передатчик, неожиданно захрипев, ожил. Я некоторое время оторопело смотрела на него, думая, что его аккумуляторы давно разряжены. Ретранслятор уловил звуковую волну, издавая звуки разной частоты. И сквозь них я смогла разобрать слова:

— «Исилдур», ответьте... Это «Орсас-1»... Как слышите... «Исилдур», отзовитесь... Сообщите свои координаты.

На мои глаза навернулись отчаянные слезы. Я бросилась к микрофону и включила его.

— «Исилдур»... слышим вас, «Орсас-1». Навигатор Солиана Эласалор. Передаю координаты... — сжимая его дрожащими руками, ответила я, счастливо улыбаясь.

---

1) Полнолунное мерцание — здесь, когда на тело лунного эльфа попадал свет луны в фазе полнолуния оно начинало покрываться голубоватым блеском и глаза начинали светиться (свойственно только тиндэ).

Вернуться к тексту