Сага о Сакши́. Книга 2. Здравствуй и прощай (гет)

Плавно извиваясь в воздухе, по вечернему небу летел ночной дракон. Сунь Чжао спешил в Чунхуа по поручению своего владыки. Бай Лин хотел отправить туда Су Лу, а первый генерал был ему нужен на месте. Но у Сунь Чжао были причины не доверять второму. Он давно подозревал, что Су Лу не заинтересован в возвращении госпожи супруги. Доказательств не было, просто чувство, а он привык верить своим чувствам.

Чунхуа располагалась далеко на юге, через Радужное море. Долетев до морского берега, дракон резко свернул, взял курс на восток, а потом выравнял направление на юго-восток. Что вело его? Опять же чувство, что искать госпожу супругу следует не в Чунхуа, а там, куда пламенные ни разу не залетали.

Он поднимался всё выше и выше, пока не очутился в облаках. Выше. Облака остались под поджатыми лапами. Море облаков, которые закат облил расплавленным мёдом. Почему он прежде не залетал так высоко? Это совсем другой мир, дышащий покоем и лежащий вдалеке от суетных страстей и корыстных устремлений. Мир небесных жителей. Небожителей.

Сунь Чжао не смог бы внятно объяснить, почему летит именно туда, и найдёт ли парящий в облаках город — тоже вопрос. И не встретят ли жители этого города ночного дракона самым нелюбезным образом. Не это пугало его, а то, что, если госпожи здесь не окажется, то он попусту потеряет время. Впрочем, они с повелителем и так много времени потеряли в бесплодных розысках.

Вдали показалась гряда облаков, расположившаяся выше всех прочих. По мере приближения облака обретали всё более конкретные контуры. Стали видны каменные стены, ворота и стоящая на карауле стража. Его приближение заметили. Лучники натянули тетевы, готовясь пустить стрелы в незваного гостя.

— Стой! — прогремел чей-то суровый голос. Его тон ясно дал понять, что предупреждение будет всего одно.

Сунь Чжао прекрасно знал, что никто из жителей Небесной Гавани не примет его за друга. Благодаря Ло Фэну, драконов вообще воспринимали как великое бедствие.

Во избежание обострения ситуации, первый генерал принял облик человека и завис на месте.

— Первый генерал Юшэнга Сунь Чжао. К госпоже Вилан по поручению императора Сакши, — представился он.

Ему знаком предложили приземлиться у ворот. Лучники по-прежнему не опускали луков, держа гостя под прицелом. Высокий молодой стражник со строгим выражением лица, не спуская глаз с пришельца, знаком подозвал одного из стражников и негромко проговорил:

— Доложи младшему командиру Легиона, что её ждут у Восточных ворот.

Ждать пришлось недолго. Вскоре посланец явился вместе с Вилан. Сунь Чжао поспешно преклонил перед женой императора колено, как делал это перед повелителем, чувствуя, как радостно забилось сердце от того, что она всё-таки жива и здорова. Но в то же время внутри что-то сжалось от внезапно появившегося предчувствия грядущих в далёком будущем неприятностей. Драконы не провидцы в массе своей, такой дар индивидуален. Нахлынувшее терпкое чувство так неприятно!

— Младший командир, к вам прибыл посол от императора Сакши.

Только что выражение её лица было скептическим и даже неприязненным, но едва она увидела самого "посла", как оно озарилось неподдельной радостью. Вилан поспешила навстречу и, подняв генерала на ноги, обняла за плечи. Такого прежде не бывало. Но Сунь Чжао, тоже обрадованный встречей, как ни странно, не смутился в этот раз. Дружба — это чувство, а не слова.

— Сунь Чжао! Какими ветрами?..

— Госпожа Вилан, вы всё-таки живы...

— Видимо, да, — сильфида с удовольствием вглядывалась в лицо дракона. Уж ему-то она всегда была рада. — Ну, пойдём, нечего здесь стоять.

Она ввела его в распахнувшиеся ворота и распорядилась:

— Пропускать всегда.

— Есть.

Так непривычно было видеть госпожу супругу императора военачальником, уверенно отдающим приказы и знающим, что её указания будут выполнены непременно. Повелитель удивится, он ведь видит в ней только женщину.

Сунь Чжао, впервые оказавшись на территории сильфов, осматривался во все глаза. Они не спеша шагали по улице, вымощенной необычным тёмно-голубым камнем. Таким же камнем, отшлифованным до зеркального блеска, были облицованы стены домов. Казалось, что дома сложены из ледяных кирпичей. В углах зданий и улиц притаились синие вечерние тени. На каждом шагу встречались фонтаны, в которых били разноцветные струи и на заходящем солнце играла алмазная радуга, садики с удивительными цветами, источающими сладкое благоухание, арки, украшенные трепещущими на ветру светлыми флагами и тканями, скульптуры не из камня, а из крошечных растений и лиан... Здесь всё казалось таким воздушным и устремлявшимся вверх, готовым взлететь!

Улицы были пусты, но всюду слышались разговоры, пение, смех и музыка. Всё, что Сунь Чжао видел до сих пор на родине, показалось ему тяжеловесным и слишком монолитным.

Вилан не выпускала его руку из своей. Генерал подумал, что это сильно не понравилось бы повелителю. Драконы вообще ревнивы и мстительны, а его величество, похоже, страдает этим вдвойне.

Сильфида не спрашивала его о цели визита, пока не довела до своего дома. Говоря то об одном, то о другом, но совсем незначительном, она вела его по извилистым узким улочкам, и наконец они вошли в дом, очевидно, расположенный на другой окраине города, потому что сквозь большое окно Сунь Чжао вновь увидел бесконечное море облаков, уже почти почерневших, потому что солнце скрылось, опустившись ниже облачных глубин.

Вилан представила его своему отцу, главному военачальнику Небесной Гавани, представила как друга, и оба генерала поклонились друг другу.

Тайри, отлично понявший, кто к ним пожаловал, поспешил откланяться, пригласив гостя на ужин и ночлег.

Вилан занялась зажиганием свечей в высоких напольных подсвечниках. Это позволило ей без открытого нарушения правил приличия отвернуться, скрывая в полумраке лицо.

— Итак, господин Сунь. Глава стражи Восточных ворот сказал, что вы — посол императора Сакши, — заговорила она безмятежным ровным голосом, пряча истинное отношение к известиям от того, к кому не была так равнодушна, как хотела бы показать. — Мы рады слышать, что пламенные драконы обрели истинного государя.

Сунь Чжао откашлялся и переступил с ноги на ногу, испытывая внезапную неуверенность. Голос Вилан был тих, мягок и плавен, однако, перейдя на официальный тон, она как бы говорила, что теперь между ею и драконами Юшэнга нет ничего личного, только дипломатия. Говорила как должностное лицо другой страны, а не жена повелителя. Это звучало удручающе.

— Госпожа Вилан, я прибыл узнать, не желаете ли вы вернуться...

— Вернуться? — Вилан ответила не сразу. Её голос стал ещё тише и ещё ровнее. — Зачем?

— Вы супруга Его Величества...

— У меня не сложилось впечатления, что Его Величество нуждается в моём... присутствии. А кроме того, теперь он может расторгнуть брак и...

Сунь Чжао понял, что пора говорить открыто. Слишком много затаённой горечи в голосе Вилан. Слишком много боли в сердце императора. Пропасть между ними растёт, и однажды ни один мост не сможет соединить два края.

— Госпожа Вилан, будьте милосердны...

— Он угрожал убить меня. Это мне вы говорите о милосердии?

Она не кричала, не возмущалась. Всё тот же ровный, тихий голос. Как лёгкое колыхание вуали на слабом ветру.

— Повелитель всюду ищет вас, как безумный. Он не смирился с тем, что вы могли погибнуть, хотя об этом говорили все. Разведчики уже год каждый день разыскивают вас во всех странах, имеющих выход к Радужному морю...

Наконец сильфида повернулась и поглядела на него в упор.

— Год? Какой год? Прошло всего два месяца, как на нас напали ледяные драконы.

Сунь Чжао не сумел скрыть удивления. Два месяца? Да если бы два... Случилось так много всего с тех пор. Такое не втиснешь в два месяца. Почтительно склонив голову, он объяснил:

— Если помните, госпожа Вилан, на нас напали в середине двенадцатого месяца. Теперь снова двенадцатый месяц. Снова зима. Вы ведь видели снег в Чунхуа...

Вилан долго молчала, потом произнесла, дав понять, что ей требуется время осмыслить услышанное:

— Утро вечера мудренее, господин Сунь. Давайте ужинать.

Дом генерала Тайри был довольно большим и просторным. В самом деле, небо так велико, что даже очень большой город в нём не больше песчинки. В доме было мало мебели и немного вещей, но отсюда не хотелось уходить.

Столовая, куда пригласили дракона, поразила его полным несоответствием привычному быту. Высокие стулья, покрытые ажурной резьбой, общий большой стол, на котором лежит белое полотно с изящной вышивкой, посуда совсем не такая, как принято в нижнем мире. И столовые приборы... Сбылась, пожалуй, мечта Вилан посмотреть, как маются люди (и драконы) в попытке управиться со столовым серебром, которым так уверенно пользуются сильфы и альвы. Однако в течение всей трапезы она смотрела в стол и молчала. Блюда подавались тоже необычные: горячий растопленный сыр в серебряных котелках и воздушный хлеб, жареный огненный перец на гренках и булочки с начинкой из тушёных в сметане грибов, пряное повидло из яблок. Всё это следовало есть руками или ножом и вилкой. Хорошо хоть ложка была знакома.

Медовое вино на цветах черёмухи подали в тончайших бокалах зелёного стекла, украшенных золотом и эмалью. Каждый бокал сам по себе был произведением высочайшего искусства. Сунь Чжао хотелось с собой захватить один как сувенир.

За столом присутствовали сам генерал, сидевший во главе стола, его дочь, занявшая место напротив отца, трое сыновей и три принцессы. Видя, что Вилан совсем не до беседы, остальные члены семьи сами развлекали гостя. Самым поразительным моментом этого дня для дракона стала совершенно случайная встреча с Мальви, которой он не ждал больше никогда.

Вирен, самый младший из сыновей Тайри, вовсе не страдал ревностью, но не мог не заметить, что Лала не сводит глаз с посланника императора, а тот глядит на неё как мелкий зверёк на змею, — заворожённо и смертельно испуганно.

— Отец, — неожиданно вклинилась в разговор Вилан, почти перебив Тайри. Про неё как-то все успели забыть. — Мне сказали, что с того дня, как меня нашли, прошло два месяца. Генерал Сунь сообщил, что в нижнем мире с тех пор минул целый год. Как такое может быть?

— Видишь ли, — Тайри задумался и ответил не сразу. — В Небесной Гавани время течёт медленнее. Для нас его словно бы не существует. Здесь проходят сутки, а в нижнем мире — неделя. Поэтому для нас прошло шестьдесят дней, а там, внизу, — триста шестьдесят. В Стране Вечности⁽¹⁾ оно тянется ещё дольше: за два её месяца смертные проживают своих восемь лет. Мы не живём в их мире, поэтому и нет необходимости соотносить временные потоки.

Вилан почти равнодушно пожала плечами и опять надолго замолчала. После ужина она, извинившись перед всеми, ушла к себе и почти всю ночь раздумывала, как поступить. За несколько дней она смирилась с мыслью, что отныне у Бай Лина свой путь и ей на нём нет места. Смирилась с тем, что придётся забыть о нём. Что ни случайно, ни нарочно не станет искать встречи с ним. Вычеркнет из своей судьбы. Разлюбить вполне можно, если решить для себя этот вопрос раз и навсегда. Это больно. Это так больно — слышать в памяти вновь и вновь те слова... "Люблю? Тебя? Что ты о себе возомнила?!". И вот появляется Сунь Чжао и говорит... как он это сказал? "Повелитель всюду ищет вас, как безумный...". Не смирился с её исчезновением, с тем, что она могла попросту утонуть или быть банально сожранной. До сих пор высылает разведчиков на её поиски. Не любит, но ищет. Зачем? Принять тяжкое решение, а потом, когда маятник сомнений качается то в одну сторону, то в другую, — так мучительно.

Хочет ли она сама вернуться? Почему Сунь Чжао прилетел именно сюда? Ах, да, они, вероятно, уже всё вверх дном перевернули. Бай Лин ищет её как безумный... Может, перестал сомневаться?

А если так, то... Сколько же ждёт вас, генерал Сунь, ваш повелитель? День полёта сюда, ночь на отдых и день на обратную дорогу. Для Бай Лина пройдёт больше недели. И не надоело? Ждёт, чтобы что?

Мальви нашла генерала Сунь на мостках любующимся звёздной россыпью. Была уже глубокая ночь, но принцесса всё не спала. Присутствие ночного дракона разбередило её душу, всколыхнуло покой, снова подняло со дна чувство, что, готовясь к свадьбе, она совершает ошибку, что готова прогадать что-то настоящее в обмен на соответствие чужим ожиданиям. Вилан сказала, что выбор у каждого свой.

— Не спится, господин Сунь? — она, как тень, неслышно стала у плеча Сунь Чжао.

Ночной дракон стоял, прислонившись плечом к большому дереву, росшему возле дома Тайри. Он любовался пронзительно тёмно-синим небом, на котором мерцали и переливались драгоценным блеском звёзды, крупные, серебристые, красные, зелёно-голубые... Свет вечности искупает всё. Перед ним теряют смысл все страсти и устремления, все чаяния и свершения. Остаёшься только ты наедине со своей совестью. Если она есть.

Услышав позади себя голос Мальви, он вздрогнул. Она подобралась так неслышно, что он подумал: будь на её месте кто-то другой, с его, Сунь Чжао, стороны это было бы непростительной ошибкой и могло бы стоить жизни.

— Да, я... — он не знал, что сказать.

— Я тоже никак не привыкну к этому огромному небу, — кивнула Мальви. — С ним надо быть наедине. Когда рядом кто-то, оно уже не кажется таким бесконечным и не смотрит в твою душу.

Она повернулась, чтобы уйти. Сунь Чжао встрепенулся, но не посмел коснуться её руки.

— Ваше Высочество...

— А?

— Вы хотели что-то сказать?

— Я... думала предложить нам с вами объединиться, — нашлась Мальви. — Может, вместе придумали бы, как помирить этих двоих.

— Хорошо! — с готовностью согласился Сунь Чжао, сверкнув чёрными глазами. — Отличная идея.

— Нет, — Мальви аж вздохнула. — Плохая. Двое ссорятся — третий не лезь. Ещё и нам с вами попадёт. И уж ради этого они объединятся запросто, даже про разногласия забудут. Они сами должны найти дорожку друг к другу.

— Да уж, — Сунь Чжао тоже погрустнел. Он-то был готов даже к такому, но...

— А было бы весело, да? — принцесса засмеялась. — Так и вижу, как они гоняются за нами, чтобы наподдать. Жаль, я одна из нас четверых летать не умею.

— Я могу покатать вас! — радостно предложил Сунь Чжао. — До рассвета время есть.

Ночной дракон дымчато-сизого цвета, с красными, как угли, горящими глазами, взмыл в небо, унося на спине крепко прижавшуюся к нему альву.

— Пушистенький! — она нежно погладила тёмный мех. Извиваясь, он взлетал всё выше. — Хочу на самый верх, в звёздную пыль!

Заложив руки за спину, Бай Лин смотрел на спящих земляных драконов. Он потратил на них девять дней своего бесценного времени, а эти двое хоть бы пошевелились, старые колоды. У него в запасе оставалось не так уж много техник. У Юнь помогал как мог, конечно, но результатов это не давало никаких. Древние только что не храпели в ответ.

В довершение всего ему сейчас был просто необходим первый генерал. Сунь Чжао улетел давно. Сам, что ли, обыскивает Чунхуа? Почему так долго? Вряд ли ему удалось найти Вилан. Мог бы хоть весточку послать.

Бай Лин терпеливо выдохнул. Даже старик оборотень, сидевший на земле, злобно оглядывал громадные туши, словно собирался отпинать их хорошенько.

Какая-то идея успела скользнуть в голову императора, когда позади раздался голос, при звуке которого он замер. Что, если это кто-то другой?

— А чем вы тут заняты, любезные господа?

Он не ждал её. Уже не ждал ниоткуда. Жива, всё в порядке, остальное не так важно. Бай Лин повернулся на звук голоса. На его губах расцвела улыбка — насмешливая, смущенная и радостная одновременно: "Явилась всё-таки!". Увидев Вилан, счастливо улыбающуюся, совсем рядом, всего метрах в двадцати, он раскрыл руки, чтобы поймать её в свои объятия. В них она бросилась как в омут, как будто обнять его и замереть рядом было самым важным на свете. Как бы говоря: только здесь мне место, в твоих руках, рядом с тобой. Как будто они двое одно и между ними не вставить ни иголку, ни волосок. Он обхватил ее руками и прижал к себе — единственную свою опору во всем мире. Да, власть. Да, военные победы. Да, всё растущие духовные силы. И нестерпимое, разъедающее душу и тело одиночество — без неё.

"Ты не знаешь... Ты не знаешь... Ты и есть та точка, в которой сошёлся весь мир... Все дороги сошлись, все пути... Всё — в тебе. Всё — в тебе одном..." — хотела сказать Вилан и не успела.

— Где тебя носило? — тихо спросил он, чувствуя, как запело и забилось сердце, которое минуту назад висело в груди безжизненным камнем.

— Дома, — с поистине детской непосредственностью улыбалась Вилан. — В Небесной Гавани. Два месяца — это ведь не слишком долго?

Бай Лин взял её за плечи и, отстранив, заглянул в глаза.

— Два месяца? Ты считаешь, что год — это два месяца?

У Вилан в глазах прыгали искорки-смешинки, и ему захотелось отомстить ей, отплатить за год мучений, страхов, пустоты, эмоционального и физического окоченения.

Голос Бай Лина зазвучал резче:

— Так зачем же ты явилась? Могла бы остаться дома, в покое и безопасности. Почему предпочла вернуться в неизвестность? Думаешь, я так просто прощу твою неверность?

Вилан растерянно оглянулась на Сунь Чжао. Разве не он говорил, что Бай Лин ищет её повсюду? Тот стоял, потупив взгляд в такой же растерянности, очевидно, тоже не совсем понимая, что на уме у его владыки. А потом догадалась: это игра. Он снова загоняет её в западню, вынуждая демонстрировать чувство к нему и каждый раз показывая, кто здесь хозяин. Проклятье, каждый его вопрос может оказаться ловушкой. Надо быть осторожной и играть так же ловко, как он.

— Мммм? — он подталкивал её к ответу, отлично видя проявившуюся неуверенность жены. Похоже, она не подготовилась. Тем лучше. Её так просто застать врасплох.

— Знаешь, захотелось получить награду. Как-никак спасла твою драгоценную золотую шкурку для Юшэнга. Зелёного-то я́ от тебя отвлекла. Так как же? Ну, там... королевская благодарность, а? Что, нет? Ну, тогда я пойду... — Вилан повернулась, чтобы уйти, и тут же вокруг её запастья сомкнулись пальцы Бай Лина, на губах появилась злая усмешка, взгляд стал настороженным.

— Куда собралась?

— Я ведь тебе совсем не нужна?

— Совсем, — выплюнул он, стараясь сделать как можно больнее. Может, хотя бы расплачется.

— Тогда я, пожалуй, вернусь к родителям. Они-то мне всегда рады.

— Прийти сюда было просто, уйти гораздо сложнее. Тебе придётся сильно постараться, чтобы заслужить моё прощение! — Бай Лин, презрительно прищурив глаза, смотрел на неё.

Наивная, решила, что разговор окончен. Он сильнее сжал пальцы и потащил её в выходу из ущелья. И только тогда увидел, как отчаянно Сунь Чжао прижимает палец к губам и трясёт головой, безмолвно упрашивая Владыку не сердиться и ни о чём не говорить с Вилан.

К ужасу Сунь Чжао, повелитель взял совершенно неверный тон, и только чувство юмора Вилан пока что спасает их от окончательного разрыва. Генерал шагнул вперёд, к сильфиде:

— Госпожа, вы ещё нездоровы. Мне велено вас беречь и не переутомлять.

— Су Лу! Забирай её! — непреклонно приказал император второму генералу, отиравшемуся возле. — Доставь в лагерь и приставь самых опытных в охрану. Головой ответишь, если сбежит.

Вилан, повернувшись к мужу, заявила так, будто имела хоть какое-то право чего-то тут требовать:

— Я хочу остаться с тобой!

— Ты!.. Ты!..

— Да-да, это всё я!

Изумлённый непослушанием, Бай Лин не сразу нашелся с ответом и нечеловеческим усилием воли взял себя в руки. "Невыносимая женщина. Нет, я с ней и правда с ума сойду. Шлялась где-то целый год, а теперь валяет дурочку и на что-то рассчитывает. Погоди у меня!..".

— Значит, так, — злорадно улыбаясь, громко и отчетливо произнёс император, и звуки его голоса разнеслись по всему ущелью. — Госпожа Вилан, разумеется, заслуживает высочайшей награды за моё спасение. Назначаю её распорядительницей моих покоев со всеми правами и всеми — всеми! — обязанностями. Оповестить всех. Су Лу!

— Повелитель? — Су Лу склонился в почтительно-выжидательном поклоне.

— Доставить эту женщину к месту её назначения. Пусть ждёт распоряжений. С этого момента она находится у меня на официальной службе.

Император с вызовом поглядел на сильфиду, потрясённую таким поворотом. Су Лу шагнул к Вилан и взять за локоть. Она хотела что-то сказать, но Бай Лин уже повернулся к ней спиной. Второй стражник стал рядом с Вилан, и её наконец увели.

— Ваше Величество, прошу выслушать! — почти шёпотом спросил Сунь Чжао.

— Что ты хотел сказать?

— Ваше Величество, умоляю проявить снисхождение к госпоже. Она не сделала ничего, за что на неё следовало бы сердиться. Я говорил с генералом Тайри и теперь знаю, что произошло с ней за это время.

— Говори.

— Повелитель, мы думали, что госпожа Вилан была заперта внизу, в своей комнате. Но там была только Дзин Жу, а госпожа сражалась с тем большим зелёным драконом и победила его. Но он ранил её почти смертельно. В поединке они улетели слишком далеко от нас, поэтому никто не додумался искать её в тех местах. Находясь почти при смерти, госпожа успела позвать на помощь, и генерал, облетавший границы Небесной Гавани, нашёл в последнюю минуту и унёс домой.

— И она целый год выздоравливала, — фыркнул Бай Лин.

— Владыка, время сыграло очень странную роль. Для нас прошёл целый год, но в Небесной Гавани при этом минуло только два месяца, которые госпожа провела в беспамятстве и очнулась всего три дня назад. Как объяснил генерал Тайри, за один день в Небесной Гавани у нас проходит целых шесть дней. А если кто-то проводит два месяца в Зелёных Холмах, то здесь за это время пролетают целых восемь лет. Поэтому бессмысленно упрекать госпожу Вилан в намеренном отсутствии и бессердечии — она действительно едва выжила.

— Она не похожа на смертельно раненую. Сам же видишь, как веселится. После всего, что произошло... Это ни капли не смешно, — Бай Лин задумчиво смотрел вдаль, прикидывая, как теперь вести себя с жёнушкой. Вроде бы выходит ни в чём не виноватой и даже правой, но при этом ему всё так же хотелось задушить своими руками. Она, что, совсем ничего не понимает?

— Госпожа просто очень рада вас видеть, Повелитель. Она думала, что вы не хотите больше знать её, и не решалась найти вас.

— Хорошо, — Бай Лин несколько смягчился. — Ступай погляди, как она там. Устрой получше. Пусть отдохнёт.

Сунь Чжао уже повернулся, чтобы уйти, но Бай Лин остановил. Отвернувшись от генерала, Бай Лин протянул руку к волосам и снял с совершенно новой шпильки чёрную блестящую ящерицу с ярко-красными блестящими глазками. Эту ему изготовили взамен утраченной, сгинувшей вместе с Ви. "Следи за ней. Перебегай от платья к платью. Хочу знать, где она ходит, с кем говорит и даже о чём думает. Глаз не спускай!".

— Благодарю тебя, — Бай Лин положил ладонь на плечо Сунь Чжао в дружеском жесте, и ящерка незамедлительно перебежала по его руке. — Твоё присутствие среди моего окружения — большая честь.

Слова императора были самими искренними. Он не мог даже представить себе награду, до которой уже дослужился господин Сунь. Это куда выше товарно-денежных расчётов. Каждый его поступок значил и приносил гораздо больше пользы, чем поступки всех прочих окружавших Бай Лина. Только Сунь Чжао сумел найти Вилан. Только он додумался искать её в Небесной Гавани. Только он посмел полететь туда и привезти её. Единственное, что мог придумать его повелитель, — это такая же преданность и дружба в ответ.

Надо было сперва обоих выслушать. Ви, за что ты так со мной?

Только что Ви обнимала его. Закрыв глаза, Бай Лин вспомнил телесные ощущения. Вспомнил сладость и смятение. А если это и есть любовь? Позволив себе любить, что, если он даст ей, Вилан, власть над собой? Что, если любовь сделает его ранимым и заставит потерять голову? Что ж, разве не в этом сама суть этого чувства?

"Нелюбимая жена вернулась... Как же не указать ей место! Вилан, можно ли пасть ниже?".

Су Лу втолкнул её в шатёр императора. Там ничто не изменилось за это время: всё те же полотнища сине-чёрного шёлка, та же обстановка, та же кровать, те же жаровни. Зима только другая, и другая страна.

Второй генерал был ещё менее любезен, чем год назад. Наблюдая за выражением лица сильфиды, он отлично понял, что она в ярости, и не отказал себе в удовольствии задать глумливый вопрос:

— В чём дело, госпожа распорядительница императорских покоев? Вы недовольны оказанной честью?

Сунь Чжао тихо вошёл в шатёр, полог которого откинул перед ним стражник, и остановился позади второго генерала.

— Полагаю, если ва́с понизят до полотёра, вы будете вне себя от радости, — огрызнулась Вилан.

Су Лу мысленно потёр руки. Девчонка наконец показала зубы. Повелитель недолго будет её терпеть, непослушание он не спустит даже ей и пререкаться не позволит. С теми, кто не дорожит его расположением, он жесток и беспощаден, начисто лишён жалости и сопереживания. Су Лу сам видел, как Сакши жаждет отомстить тем, кто его прежде мучил и унижал. Если распалить хорошенько, она головой крышу пробьёт.

— Понизят? Меня не за что понижать, госпожа распорядительница императорских покоев. Мне жаль видеть такую неблагодарность. Вам дарован самый высокий женский пост при особе императора. Для тайной — неофициальной — жены это более чем высокая должность. Вы не ровня его величеству, и не вам оспаривать его решения. Ваше дело — прислуживать, и только.

Вилан проводила взглядом его и молча вышедшего следом первого генерала.

— Неофициальная, тайная, неверная, неблагодарная, прислуга, не ровня, не нужна... — уныло перечислила Вилан и резюмировала: — Зря вернулась!

Бросив бесплодные попытки разбудить нахально дрыхнувших драконов, Бай Лин вылетел из расщелины и был уже около самого лагеря, когда услышал со вкусом произнесённую отповедь Су Лу и итог, подведённый Вилан. Умение императора подчинять себе любых рептилий служило ему хорошую службу. Он подошёл к своему шатру с тыльной стороны, и как раз вовремя: следом за распоясавшимся Су Лу вышел Сунь Чжао. Бай Лин, подняв брови от удивления, слушал, как его первый советник, всегда добродушный и спокойный, едва сдерживая гнев, цедит слова:

— Генерал Су, позвольте напомнить: отец госпожи Вилан — родственник короля Иннэя, её братья женаты на дочерях короля Эллана, сама госпожа Вилан — жена императора, а кроме того, она — второй командир легиона Небесной Гавани и четвёртый военачальник стражи Зелёных Холмов. Может быть, она не ровня нашему Повелителю, а вы — ей! Мне странно слышать, какое неуважение вы проявляете и как уничтожаете все усилия Повелителя.

— Генерал Сунь, я всего лишь призвал госпожу супругу к благоразумию и покорности воле Повелителя.

— Это не призыв к благоразумию, а оскорбление. Госпожа Вилан не знает наших порядков и решила, что её наказали, и вы, генерал Су, уверили её в этом, вместо того чтобы разъяснить её новое положение.

— Генерал Сунь, меня восхищает ваша преданность этой женщине... Надеюсь, Повелитель тоже оценит то, как горячо вы защищаете чужую жену.

— Кто-то же должен, раз больше некому.

Наконец-то до Бай Лина дошла вся двусмысленность положения Вилан. Только для него и для Сунь Чжао Вилан значила то, что значила. Для всех других она никто. И если сам император позволяет себе прилюдно унизить её, то и другие будут делать то же самое. Он сегодня поступил со своей женой не лучше, чем поступал Линь Чао с ним самим. Нет никакой разницы. И вроде бы не сказал ничего такого, и при этом сказал слишком много.

Почему только Сунь Чжао защищает ее? Как получилось, что этот наглец Су Лу является глашатаем воли Бай Лина? И он, её муж, позволяет ославить свою жену публично. Вот награда, которую получила Вилан за свою любовь и своё мужество, — позор.

Два генерала стояли друг против друга. В повисшей тишине раздались чёткие неторопливые аплодисменты императора.

— Браво, господа. Слушаю и удивляюсь, как на лобном месте обсуждается моя семейная жизнь, — за иронией Бай Лин скрыл лютый гнев. Су Лу с каждым днём вызывал в нём всё большее отвращение. И чем выше на незримых весах поднималась чаша Су Лу, тем сильнее она склонялась в сторону Сунь Чжао. К этому прибавилось острое недовольство собой. — Продолжайте. Надеюсь, я вам не помешаю.

Оба генерала рухнули на колено.

— Повелитель!..

В полнейшем безмолвии император прошествовал к коленопреклонённым советникам, протянул руку и поднял на ноги первого генерала, оставив второго почти уткнувшимся лицом в снег.

— Собрать всех. Пригласить сюда госпожу Вилан, — негромко повелел он.

Один из воинов, спотыкаясь от усердия и спешки, кинулся к большому шатру, ещё несколько разбежались по палаткам. Прошла минута, на краю палаточного городка столпились все, кто был в этом походе, даже повара и дозорные. В сопровождении "добровольца" подошла Вилан. Бай Лин протянул ей руку, и, в соответствии с этикетом, она приняла её, избегая при этом встречаться взглядом с мужем. Резкий ветер трепал их одежды, пробирал до костей.

— Моей жене Вилан из рода Тайри, — громко и звучно произнёс Его Величество, обращаясь к двумстам почтительно замершим мужчинам, — с этого момента дарован титул официальной супруги императора со всеми почестями и привилегиями. По возвращении в столицу об этом будет объявлено всему народу.

— Повелительница! — двести драконов как один опустились на колено перед сильфидой.

Бай Лин возвратился к себе только поздним вечером: помимо земляных драконов, у него была масса других дел. И, кроме того, он не был готов к разговору с Ви. Не знал, что сказать. А когда собрался с мыслями, она уже спала.

Вилан не решилась занять его кровать, как положено любому нормальному человеку, вытянувшись в полный рост, а всего лишь прилегла. Бай Лин опустился на колени перед кроватью, внимательно вглядываясь в черты дорогого лица. Подмечая каждую мелочь. Так она всегда смотрела на него раньше. Потом осторожно, чтобы не будить, снял с неё лёгкие кожаные сапоги, поднял ноги с пола, плотно завернул Вилан в одеяло, на котором она лежала. Посидел немного на краю постели. Некоторые во сне улыбаются, а она — никогда, лицо неподвижно, как у статуи.

Она не увидела, с каким теплом и нежностью он смотрел на неё. После всего, что сегодня узнал о ней... Ви не заслужила такого. Ни одного слова из тех, что услышала. Думая о том, как ужасно, должно быть, Вилан себя чувствует, Бай Лин испытал знакомую боль, пронзившую грудь насквозь. В этот раз крови через горло вытекло столько, что платок стал мокрым и испачкал руки. Он впервые всерьёз задумался о чужих чувствах, впервые встал на чьё-то место. Оказывается, это тоже больно.

"Я бы выслушал её. Дал бы ей возможность всё объяснить. И я бы поверил её словам, потому что любовь без доверия — это тюрьма для двоих. Пусть сама мне скажет, с кем хочет остаться. Всё равно бы поверил ей, потому что и сам хотел бы того же — доверия. Право каждого уйти или остаться, если есть, ради чего. Если любящий не даёт любимому свободы и доверия, то это не любовь...". Что важнее — быть правыми или быть вместе?

Его разрывало от переполнившей жалости и сочувствия. Разве удивительно, что она пожалела о своём возвращении? Бай Лин хотел разбудить её и что-то сказать, хоть немного утешить. Нельзя. Она была почти при смерти. Пусть отдыхает.

Летя к нему, радовалась... Что, если от таких слов и таких встреч исчезнет её любовь к нему? Что же тогда останется? "Ты ничего не знаешь. Ничего обо мне́ не знаешь. Приходи, если захочешь узнать. Если не боишься...". Бай Лин наклонился, невесомо поцеловал её в лоб, там, где брови сошлись в тонкую морщинку, и лёг на свободную часть кровати, не отводя глаз от Ви. Можно смотреть и думать всю ночь, спешить уже некуда. Даже если это всего лишь сон.

1) В Стране Зелёных Холмов

Вернуться к тексту