Пока не иссякнет любовь (гет)

Итачи решил не тянуть с переездом и, как только рабочие выкрасили стены и покрыли полы ламинатом, он заказал всё необходимое на первое время, и они перебрались за город. Это был большой коттедж для двоих, обшитый бежевым сайдингом с бледно-коричневыми вставками. Помимо кухни, просторного зала и санузла, на первом этаже располагались две небольшие комнаты, одну из которых они решили переделать под кабинет, а вторую оставить для случайно нагрянувших гостей. На втором — уютная спальня и детская. Украшением дома была красивая терраса из красного дерева выходящая во внутренний сад, который, к сожалению, пока находился в запустении.

— Ох, уже вечер! — удивлённо воскликнула Изуми, прислонив запястье к взмокшему лбу. Почти как две недели она наводила в доме частоту: оттирала брызги краски, протирала все углы, мыла окна. Казалось работе не было конца, стоило зайти в одну из комнат, как день пролетал со скоростью света. Ей не терпелось побыстрее обустроиться, распаковать все коробки и наконец-то разложить вещи, поэтому, забывая про отдых, целыми днями бегала по дому.

— Ты бы дверь открыла, дышишь химией, — откашлялся Итачи, застав жену на карачках за оттиранием кафеля. Её волосы были собраны в кубышку, спортивные лосины и рубашка покрыты мокрыми пятнами. Она устало потёрла висок жёлтыми резиновыми перчатками, и отложив в сторону щётку, поднялась. В этот момент он почувствовал укол совести, весь фронт работ лёг ей на плечи, в компании, как назло, намечалась крупная сделка и ему приходилось задерживаться допоздна и работать в выходные.

— Итачи! Ты что делаешь? Я же вся грязная и пыльная, — протестовала жена, когда муж, взяв её на руки, начал подниматься по лестнице. — Не…нет, Итачи. Только не на кровать, — зароптала Изуми, обвив его шею. Мокрые перчатки задели кожу, и он скривил лицо, — я только сегодня сменила бельё, — ухмыльнувшись, муж вернул её на пол и поцеловал в лоб.

— Ты собрала шкаф? — удивлённо вскинув брови, подошёл он к мебели и открыв дверцу, заглянул внутрь, проверяя полки на прочность.

— Да, — не без гордости ответила Изуми, стягивая перчатки, — потратила полдня.

— Я же сказал, что соберу в воскресенье.

— Я подумала, что справлюсь. По инструкции было не так уж и трудно. Правда, я немного психовала, когда не понимала, какой болтик с чем крепить. Но… было увлекательно. Под конец мне даже понравилось. Такое своеобразное лего для взрослых, — муж обошёл её и, обняв со спины, поцеловал в шею, — ну-у-у Итачи, я вся потная, — заелозила Изуми, приподнимая плечо, его руки залезли под рубашку, — я слишком устала… Итачи, — накрыв его ладонь своей рукой, девушка попыталась отстраниться. — О, не-е-ет!

— Что такое! — испугался он, выпустив её из цепких объятий.

— Я же ничего не приготовила. Ты же голодный. Подожди немного, я быстро что-нибудь придумаю.

— Иди прими душ, а я приготовлю ужин. Это самое малое, что я могу для тебя сделать, — схватив её за локоть, сказал он, останавливая жену.

Открыв холодильник Итачи барабанил по дверце пальцами и раздувал щёки, выискивая что-то интересное. Выцепив коробку со сливками, бекон с яйцом и сыр, быстро закрыл. Порывшись немного в шкафу и не найдя спагетти, взял пачку рожков, разочарованно вздохнув. Когда вода закипела, бросил макаронные изделия и начал помешивать пузырящийся белый соус. Изуми вошла, когда он сливал воду в раковину, аккуратно придерживая крышку кастрюли. Жена взъерошила всё ещё влажные волосы, слегка тряхнула головой и поправила серые пижамные штаны.

— Чем-нибудь помочь?

— Нет, всё почти готово. Садись за стол. Сегодня у нас своеобразная карбонара, так как я не нашёл чеснок и спагетти.

— Да, нужно дойти до магазина, — устало улыбнулась она и пройдя мимо него невесомо поцеловала, — после душа чувствую себя человеком. Вода и впрямь творит чудеса, — взяв ложку, девушка потянулась к кастрюле.

— Ты присядь. Дай мне хоть немного за тобой поухаживать, — ласково прошептал Итачи приобняв и вырвав ложку, вернул.

— Уговорил, — тихо хихикнула Изуми.

Поставив перед ней тарелку, и столовые приборы, спохватившись, прошёл в зал, там в одной из коробок с пометкой «хрупкое» покоились три бутылки вина и он надеялся, что коллеги подарили что-то стоящее.

— Как раз для таких случаев, — сказал он, поставив вино на стол.

— Полусладкое, — прочла Изуми, покрутив бутылку в руке, пока он искал штопор. Итачи редко пил, и она могла пересчитать по пальцам те дни. Алкоголь он не любил, как и длинные скучные посиделки с коллегами. Ей же самой нравилось пропустить бокальчик в компании знакомых и поговорить по душам. Спиртное часто развязывало язык, разряжало обстановку. Однако Итачи учуяв малейший запах алкоголя сразу же выказывал недовольство, говоря ей, что кто-то может воспользоваться её состоянием в своих корыстных целях. Доля правды в его словах была, поэтому она не перечила ему. Её немного обижало его недоверие к ней, ведь ни разу не приходила домой пьяной, но чтобы не расстраивать любимого, Изуми старалась не притрагиваться к спиртному во время посиделок с одногруппниками, ссылаясь на выдуманный курс лечения или внезапно возникшую аллергию. — Откуда ты достал?

— Подарок на свадьбу от коллег, помнишь?

— А…я и забыла. Кстати, звонила мама.

— Какая из? Теперь у нас их две.

— Твоя мама, — взяв вилку, девушка поковырялась в тарелке, — она с моей мамой собрала коробку каких-то заготовок, я думаю это соленья, и отправила по почте. Нам бы их пригласить как-нибудь.

— Пригласим, как только всё обустроим. А то они нам выскажут всё и придётся переделывать.

— Ты прав, но я не думаю, что они будут придираться к нашему ремонту. Разве только к саду, нужно им срочно заняться. А получилось довольно неплохо, — прожевав пищу, произнесла Изуми, — правда, соли маловато, не мог бы ты подать солонку.

— Её не маловато, её просто нет, — улыбнулся он, — я совсем забыл про неё, — муж стукнул себя по лбу и разлив вино, протянул бокал.

— Если я сегодня опьянею с бокала вина, ты будешь обязан меня дотащить до кровати.

— Я и непьяную тебя отнесу, — шепнул он, потянувшись за поцелуем.

Сегодня возвращаясь с работы, он думал о сегодняшней ночи, ему нестерпимо хотелось близости с ней. Изуми всегда была податливой, и стоило пару раз поласкать мочку уха и грудь, как она становилась влажной, готовой на всё, а её тяжёлое дыхание опаляло кожу, раззадоривало. С переездом и сделкой, у них почти полтора месяца не было секса, они устало заваливались в постель и спали без задних ног. Видя, её разбитое состояние, он понял, что о планах на вечер стоит забыть.

— Как на работе? — спросила жена, пригубив вино, её футболка съехала, соблазнительно оголяя плечо.

— Завтра наконец-то подпишем договор.

— Поздравляю. Ты усердно работал этот месяц, надеюсь, тебе дадут небольшой отдых, — прищурившись сказала Изуми.

— Спасибо. Но, это не только моя заслуга, мы всей командой трудились. Насчёт отдыха не уверен, но думаю, можно намекнуть, — улыбнулся он, доливая в её бокал красное.— По крайней мере, теперь я смогу приезжать пораньше и помогать тебе, а на выходные можно куда-то выехать, я слышал тут неподалёку есть туристическая база.

— Правда?

— Там вроде бы бунгало или палатки в лесу, есть озеро, где можно порыбачить.

— Ты умеешь рыбачить? — с интересом спросила она. Её зрачки были расширены, отчего карие глаза казались чёрными, загадочными.

— Умею. Почему ты так на меня смотришь?

— Просто я не думала, что тебе такое нравится. Ты не любишь впустую тратить время.

— Мы с отцом ездили на рыбалку, вначале я не понимал как можно целый день пялиться на поплавок, но потом понял, что можно о многом подумать…

— Пялясь на поплавок, — хихикнула она. — В детстве я очень хотела поехать на рыбалку с отцом, но он говорил, что это чисто мужское занятие, хотя, я думаю, он просто хотел отдохнуть ото всех, а я бы мешалась под ногами. Правда, когда он доставал ведёрко опарышей… — скривила она лицо, — извини. Моё желание сразу же улетучивалось, стоило мне представить, что мне придётся достать одного и насадить на крючок.

— Сказала бы, мы бы взяли тебя на рыбалку.

— Я же не знала, что ты на рыбалку ездишь, ведь ты никогда не говорил об этом. Да я не столько хотела рыбачить, сколько просто побыть с отцом. Он всё время работал и мне не хватало тех коротких часов вместе. Ух, мне кажется, в голову ударило, — потерев лицо рукой, она посмотрела на мужа. Глаза слипались, и она с трудом сдержала зевоту. Жутко хотелось спать. — Видимо, я сильно устала. Пойду наверх, пока не шмякнулась со стула или не перевернула тарелку.

— Как и обещал, — поднял он её, и быстро взобравшись на второй этаж, уложил в постель.— Я вымою посуду и сразу приду, — шепнул он в губы поцеловав.

— Не забудь выключить свет.

Изуми крепко спала, что даже не вздрогнула, когда он приобнял её и, уткнувшись в шею, поцеловал. Она пленительно пахла шоколадом. Итачи усмехнулся, поняв, что она снова сменила гель для душа.

— Люблю, — прошептал он, прижавшись сильнее.

Чем больше он находился с ней, тем глубже врастал в неё, и мысль, что однажды может оказаться без Изуми, пусть даже на несколько месяцев, страшила. Она стала частью его жизни, половинкой, недостающим элементом в его картине мира, и стоило ей исчезнуть, как образовалась бы огромная зияющая дыра, которую он не смог бы ничем перекрыть. Изуми была неким мостиком, которая переправляла его на другой берег, где всегда было спокойно, уютно и светло. Порой он задумывался над тем, что могло бы произойти, не вернись тогда домой на Рождество. Новость, что она может уехать в Суги, была сродни ушату холодной воды и дала толчок к осознанию своих чувств к ней. Ведь он никогда не задумывался над тем, что Изуми может построить жизнь без него. Узнав в детстве о её влюблённости, Итачи почему-то решил, что так будет всегда, словно это само собой разумеющееся. Тогда не до конца осознавая природу своих чувств к ней, но инстинктивно понимая, что у него отнимают, то, что принадлежит ему, он попытался удержать это всеми силами.

Если применив на ней гипноз во второй раз, Итачи ощущал время от времени укол совести, считая, что поступил неправильно и ему стоило быть честным и поговорить о своих чувствах к ней, сказать о том, как она важна для него, возможно, тогда Изуми и сама бросила затею с Суги и последовала бы за ним. То в третий раз он не почувствовал ничего, так как считал своё решение правильным. Изуми была наивной и чистой, именно её бесхитростность и немного детская непосредственность так нравились ему. В этом была её сила — она располагала к себе людей, и слабость, так как была уязвима перед ними. Мир, в который жена так стремилась попасть, перемолол бы всё хорошее и выплюнул. Он видел этих несчастных женщин, которые каждый день вставали ни свет ни заря, толпились в душном метро, работали в компании, выполняя мелкие поручения начальства, и каждый раз смиренно выслушивали, порой, несправедливые замечания, кусали губы от безысходности, когда по должности продвигался мужчина (не слишком смышлёный малый). Видел, как молоденькие девушки вынуждены были пить наравне с мужчинами, чтобы хоть как-то вписаться в мужское общество и выслужиться перед начальством, а потом ловить двусмысленные намёки и терпеть, когда чья-то рука случайно коснётся её колена. Итачи знал, будь у этих женщин возможность, они бы променяли бы на тихую, уютную жизнь в заботах о семье. Просто Изуми была глупенькой и не совсем понимала, что её ждёт. Она не имела какие-либо выдающиеся способности, чтобы достичь высот в сфере аналитики, правда прежде чем удалить её объёмное письмо с компьютера, он его прочёл, на удивление оно было довольно неплохим, там были интересные и в какой-то мере инновационные идеи, стратегии развития, но сути это не меняло. Компания выжала бы из неё все соки, присвоила себе все результаты, а её выбросили бы за ненадобностью. Он прекрасно знал, как обстоят дела в больших корпорациях, пусть даже это была зарубежная фирма, суть всегда оставалась одна. Жена бы вернулась через год разбитой и разочарованной, и признала бы свою ошибку. Но разве стоило её отпускать, чтобы доказать свою правоту. Нет. Он хотел ей счастья, а счастье подарить мог только он, уберегая от лживого и коварного общества.

Когда зазвенел будильник на её телефоне, Итачи поспешно потянулся к единственной тумбочке у её изголовья и отключил. Она всегда просыпалась раньше него, чтобы приготовить завтрак.

— Спи, — сказал он, когда она заворочалась в постели, и убрав волосы с её лица, поцеловал в висок. Жена что-то невнятно пробурчала и уткнулась в подушку. Поправив съехавшее одеяло, выскользнул из комнаты.

Почистив зубы и приняв душ, он хлопнул себя по лбу, смеясь. С этой сделкой он вообще перестал нормально соображать, ведь мог же вызвать клининговую службу и нанять садовника, которые в два счета привели бы всё в порядок. Найдя в интернете все контакты и договорившись, он оставил записку для Изуми на столе, и уехал.

Она протёрла глаза и сглотнула слюну. На тумбе стоял стакан с водой и таблетка, выпив всё залпом, девушка взглянула на часы, было десять. Опрокинувшись обратно на постель, Изуми бездумно смотрела в потолок, ожидая когда пульсирующая боль в висках пройдёт. Нащупав рукой подушку мужа, схватила её и, прислонив к лицу, вдохнула знакомый запах — бергамонт с древесными нотами. Он всегда пах одинаково, за всё время ни разу не сменил одеколон или марку шампуня. Она не переставала удивляться его постоянству, ведь как только флакон с духами или бутылка с гелем для душа пустели, бежала покупать что-то новое.

— Ты снова поменяла, — говорил Итачи, щекоча носом кожу.

— Ты заметил.

— Я всегда замечаю, — рассмеялся он, — теперь ты пахнешь персиками.

— Нравится?

— Приятный аромат и предыдущий с дикими сливами, как ты их назвала, тоже был приятный. И почему дикие сливы. Такие вообще бывают? Надеюсь, ты остановишься.

— Нет, у них в линейке ещё пять ароматов.

— Пять разных Изуми, переживу ли я такое количество, — протянул он, задирая майку.

— Почему пять разных? — удивлённо спросила она, запустив пальцы в его волосы.

— Ты немного меняешься, словно они влияют на тебя. С дикой сливой ты была дерзкой, с морским бризом ты была лёгкой и сговорчивой, что же мне ждать от персика?

— Скажешь тоже, — хихикнула она, — я всегда думала, что вот ты- то никогда не городишь чепухи. А оказывается и тебя не обходит дурость.

— Ты просто сама не понимаешь, о чём я говорю, — протянул Итачи, приподняв её ногу.

— Куда мне с твоим-то Энтёрналом.

— Тебе не нравится мой Энтёрнал?

— Ах…нравится, — простонала девушка, когда он неожиданно резко вошёл, она обняла его за плечи, — просто, — замолчав и задышав громче, когда он толкнулся пару раз, проникая глубже, продолжила, — разве тебе не хочется попробовать что-то другое?

— Зачем, если я нашёл свой аромат, — проурчал он, уткнувшись в ложбинку между грудей.

Она только успела перекусить, когда в дом вошли люди в униформе и оценив масштаб работ, тут же принялись за дело, распределив обязанности. Изуми чувствовала себя неуютно, слонялась по комнатам, не находя себе место. «Хозяйка, тут можно сдвинуть?» — спрашивали они каждый раз, завидев её. От слова «хозяйка», её бросало в неприятную дрожь. Решив, что помощь им не нужна, она вышла во двор. Садовник, обчекрыжив кусты, складывал ветки в кучу и почувствовав, что за ним наблюдают, повернулся:

— Я заметил, что с внешней стороны у вас ничего не посажено. Такой дом, а смотрится голым.

— Мы только переехали, может розы посадить.

— Нет, — махнул он рукой, бросив секатор под ноги, — розы — гиблое дело. Удобряй не удобряй — чахнут, то тля нападает. Замучаетесь с ними возиться.

— А, — протянула она, присев на стул, на террасе, — может, посоветуете что лучше?

— Шиповник. Неприхотлив и разрастается в пышный куст. Могу завтра привезти и высадить.

— О, было бы замечательно.

— А тут вам не помешает сделать небольшой пруд, посадить тую, ирисы. Поставить пару фонариков и будет прекрасно.

— Мы с мужем обговорим это.

— Можно вопрос. Только не обижайтесь?

— Да, конечно, — сказала она, разглядывая седую бороду садовника.

— Сколько вам лет?

— Двадцать четыре, — улыбнулась Изуми, заправив волос за ухо. Воробей присев на поручень поклевал что-то и спорхнул.

— Я бы дал вам семнадцать — восемнадцать. Думал, родители вас оставили дома за главную.

— Что вы, — захохотала девушка отмахнувшись.

— А оказывается вы уже чья-то жена. Немного странно, что молодая пара сюда переехала. Обычно в этом районе живут люди на пенсии, а молодёжь уезжает в центр и строит карьеру. Не скучно ли будет жить вдали от всего? В вашем возрасте хочется более активной жизни: клубы, кино или что у вас там сейчас в моде.

— Ах, что вы, что вы? Я всегда хотела жить вот так. Всегда тянуло к размеренной жизни вдали от всего. Все эти развлечения не для меня. Вот муж и исполнил мою мечту, купив этот дом, — произнесла она, речь показалась ей странной. Словно кто-то говорил её голосом, кто-то внутри неё и от этого ощущения, она зябко передёрнула плечами и встала. Внезапно ей стало не по себе от самой себя.

— Видно, что муж ваш очень вас любит. Купил такой огромный дом, исполнив вашу мечту. Не каждый на такое способен в наше время. Берегите его, — почесал он за ухом, и поднял секатор с земли. — Что-то я заболтался, пора к работе приступить.

— Моя мечта, — проговорила Изуми, потирая свои плечи, её зубы задрожали, словно снаружи была лютая зима. Забежав в дом, порывшись в коробках достала вязаную кофту и выбежала на улицу. Светило солнце, дул тёплый ветер, а она дрожала как осиновый лист. Неужели такая жизнь была её мечтой? Если это действительно так, то почему её не отпускает чувство, что она должна быть не здесь. А где? Она посмотрела по сторонам и перешла дорогу. Здесь было тихо, как на кладбище. Кроме мелких птиц и дворовых кошек — никого.

Помниться в детстве она мечтала стать гимнасткой, но повредив голеностоп и вывихнув руку, мать тут же забрала её из секции, сказав, что великой гимнастки из неё не получиться, а быть инвалидом в раннем возрасте, так себе перспектива. Изуми тогда долго плакала, и не разговаривала с мамой, объявив бойкот. Позже, познакомившись с Итачи, ей хотелось стать ему ровней, стать интересней. Он знал столько всего на свете, что рядом с ним она казалась себе непроходимой дурёхой. Тогда-то и стала поглощать книгу за книгой, чтобы поддержать с ним беседу или рассказать что-то интересное. Затем поступив в университет, участвовала в общественной жизни, несколько раз вела концерты и организовывала мероприятия, она помнила, как ей нравилась эта кипящая, бурлящая жизнь. Помнила, в какой восторг приходила, когда анализировала продукт, рынок и думала, как улучшить его, сделать привлекательнее для покупателя. Единственное, чего Изуми не помнила — как её стало тянуть к тихой размеренной жизни загородом. Будто она попала в какую-то аварию и получила лёгкую форму амнезии из-за которой потерялся целый пласт воспоминаний. Достав телефон, девушка судорожно пролистывала контакты, пытаясь найти немногочисленных друзей с университета, что у неё были, но натыкалась только на Итачи, и родителей. Она совсем забыла, что потеряла телефон перед отъездом, и вся жизнь исчезла вместе с ним. Её ноутбук тоже постигло несчастье, пролила на него случайно чай. Итачи тогда быстро отвёз его в мастерскую, но данные не удалось спасти. Её друзья, в отличие от неё, вели соцсети и, попытавшись вбить их имена в поисковик, она постоянно стирала буквы, нервно потирая лоб, пытаясь вспомнить как их зовут.

— Тебя что-то беспокоит? — озадаченно спросил Итачи, наблюдая, как жена уже двадцать минут намазывает джем на хлеб.

— Что? — словно проснувшись ото сна, спросила она с удивлением, посмотрев на нож и ломтик хлеба в своей руке.

— Ты сегодня странная. Что-то случилось? Недовольна уборкой?

— Нет, что ты! Наоборот, — попыталась улыбнуться и, положив тост на тарелку, закрыла лицо рукой. Испарина проступила на лбу, — не знаю, как объяснить…я не знаю, что со мной происходит. Сегодня…я, — она замолчала, посмотрев на плиту и встав, выключила чайник, — Я сейчас скажу какую-то чепуху, но у тебя никогда не было такого ощущения, что ты — это не ты вовсе, словно в твоём теле кто-то другой поселился, и ты не можешь отделить свои мысли от мыслей чужака. Мне кажется, — нервно потерев рукой грудь и шею, посмотрев на пол, она закрыла рот рукой и прошептала, — я схожу с ума.

— Я думаю это связано с переездом, — напрягшись сказал он, и подойдя к ней, обняв, погладил по голове, поцеловав в макушку. «Неужели во время гипноза допустил ошибку и дал неправильную установку. Может, стоит ещё раз попробовать», — подумал он. — Было неправильно с моей стороны оставлять тебя здесь одну. Это всё нервы. Я завтра переговорю с начальством и возьму отпуск за свой счёт на неделю, съездим к озеру, ты развеешься.

— Ты правда думаешь, что это из-за переезда?

— Да.

— Но есть ещё кое-что странное?

— Что, Изуми? Говори, не бойся.

— Я не помню, — всхлипнула она, — имена друзей, но помню, что они были. Не помню, как мне захотелось жить здесь, ведь мне нравилось в городе.

Итачи возвёл глаза к потолку, поняв, где промахнулся. Он оставил ей приятные воспоминания.

— Изуми, ты устала и тебе надо поспать. Я приготовлю успокоительное.

Маятник влево, маятник вправо. Тик-так, тик-так…