Странствие одного сердца (джен)

Идти, идти и идти. Идти, идти, идти. Не думать о боли, которая острым клювом пробивается через скорлупу обезболивающего. Вторить себе одно и то же, сосредоточиться на монотонных шагах, заглушить мысли одним упрямым «Идти, идти, идти». Не смотреть вокруг, а лучше следить за ногами и за тем, как пятнами сменяется земля. Прости меня. Сухая хвоя, мох, корень, снова мох, голая земля — и больше ничего не существует, ни впереди, ни позади. Есть только земля под ногами. Как ни странно, благодаря этому продолжать движение немного проще. Можно каждый раз говорить себе: «Сделай ещё один шаг, всего один. А теперь ещё один», и так до бесконечности. Мозг с радостью поддаётся этой уловке, иначе тело начнёт сдавать, а этого допустить нельзя. Никто тебе не поможет. Продолжай идти.

Это своего рода медитация, которой ему было так сложно овладеть. Вечно гудящие мысли сейчас лишь отнимают силы, поэтому нужно накрыть их крышкой, заглушить. Они всё равно иногда просачиваются, но с этим уж ничего не сделаешь. Как ты мог?

Форд резко вернулся из затуманившей разум монотонности, когда понял, что практически вышел за пределы леса. Он взглянул на свой дом, стоявший неподалëку, и отшатнулся обратно к деревьям. Прости. Он привалился спиной к стволу рдяной сосны, на которой блестели капельки смолы, и закинул голову. Чёрные верхушки деревьев расцарапали небо до крови. Ненавижу тебя. Сидевшие на крыльце Диппер и Мэйбл, к счастью, не заметили его. Не ты один. В левой ноге вспыхнула ржавая боль, когда он неудачно переместил вес, и Форд выругался сквозь зубы. Рваные раны тянулись вниз по бедру почти до самой лодыжки, а лохмотья, бывшие раньше штаниной, пропитались кровью. Форд стянул с себя плащ, заляпанный пятнами полупрозрачной слизи, и завязал его на поясе так, чтобы полы закрывали раненую ногу. Озноб прошил всё его нутро, заставив вздрогнуть, но Форд упрямо расправил плечи и вышел из леса, почти не хромая.

Мэйбл начала идти к нему, но Диппер ухватил её за рукав, что-то сказал ей и вышел вперёд. Несмотря на смертельную усталость, Форд ощутил прилив гордости.

— «Сегодня решено не беспокоить тебя разговорами — так велел Элронд», — произнёс Диппер.

— «Разговоры отвлекают меня от мыслей, а ведь от мыслей устаëшь не меньше». Молодец, мальчик мой.

Нужно было исключить всякую вероятность того, что в дом вернётся чужак.

— Ты в порядке? Как всё прошло? Тебя долго не было.

— Всё нормально.

Дети почти идентично нахмурились и засыпали его вопросами, от которых Форд кое-как отмахнулся. То, что он смог взобраться по ступенькам крыльца, ни разу не остановившись, можно считать достижением. Грудь побаливала, но на перелом рёбер не похоже, скорее всего, просто трещины. Он направился на кухню за водой, а дети следом за ним, как вереница утят.

— Ты точно в порядке? — снова спросил Диппер, складывая руки на груди.

— Да-да… Бывало и хуже.

Больная нога дала о себе знать, и Форд неловко и тяжело опустился на стул, решив дать себе минутку.

— У нас вечер фильмов, хочешь с нами? — предложила Мэйбл.

— Я предпочту отдохнуть в тишине.

— Мы можем смотреть немое кино!

Форд слишком устал, чтобы пытаться понять, шутка это или серьёзное предложение. Он собирался провести всю ночь за самобичеванием и сгинуть во мраке подвала, как и подобает презренному выродку навроде него.

Стэнли, появившийся в дверях в сопровождении Зуса, счёл нужным дать характеристику его внешнего вида:

— Выглядишь как опоссум, которого сбила машина. А потом вернулась и ещё раз проехалась. Несколько раз подряд. Туда-сюда, знаешь.

— У тебя есть алкоголь?

— Тебе зачем?

Стэн, стоящий позади детей, красноречиво кивнул на них. Форд прочистил горло.

— Нужно чем-то протереть микросхемы. Специальная жидкость закончилась.

— Можете взять мою, доктор Пайнс, — предложил Зус.

— Спасибо…

— Что-то мне рыбных палочек захотелось, — протянул Стэн. — Вы трое, смотайтесь в магазин.

— Почему бы тебе самому не съездить? — запротестовал Диппер, делая шаг поближе к Форду.

— Потому что я старый, больной человек. А ещё я дам вам десять баксов, и вы можете потратить сдачу.

— Похоже, нас подкупают, братишка. Но имеем ли мы что-то против этого? — спросила Мэйбл, и на лице её появилось выражение, которое Форд не мог расшифровать. Диппер с пару секунд посмотрел на неё, потом на Форда, Стэнли, и снова на сестру. По окончании сего непонятного действа он закатил глаза и выдернул из рук Стэна деньги:

— Не имеем.

Увы, блаженная тишина после ухода детей (включая Зуса) длилась недолго.

— По какому поводу собрался микросхемы протирать? — спросил Стэн, дёргая вверх бровь.

— Это проблема?

— Вообще-то, да. Пока дети здесь, никакого алкоголя. Мне перед их приездом пришлось избавиться от всех своих запасов.

— Прекрасно. Очень ответственно с твоей стороны.

Он чересчур резко поднялся, желая избежать дальнейших расспросов, и до побеления костяшек вцепился в стол, когда мир поплыл перед глазами. Из-за шума в ушах он не слышал, что ещё говорил Стэн. С запозданием Форд понял, что его усадили обратно, легонько надавив на плечи. Он низко склонил голову, чтобы к ней прилила кровь и прекратилось головокружение. Когда пелена перед глазами рассеялась, под носом материализовался стакан воды, из которого он жадно отпил.

— И как долго ты ходишь вскрытый, как консервная банка?! — Он и не заметил, что Стэн отдёрнул полу его плаща. — И что это такое, чёрт возьми? Ты залил рану клеем?

— Ангидрид курэре. Раствор, позволяющий на время закупорить рану, если нет возможности нормально её обработать.

— И на том спасибо. Как долго, говорю, ты так ходишь?

— Мне не нужна твоя помощь.

— Какая помощь, о чём речь? Я завтра еду в магазин, нужно понять, закупаться едой на четверых или уже на троих.

Ладонь Стэна, сухая и тёплая, легла ему на лоб. С ней почему-то пришло облегчение, но Форд из упрямства скинул её.

— Так, лихорадки нет. Идём в ванную, ты здесь успел уже достаточно насвинячить. И это при том что у меня в доме живёт настоящая свинья, но даже она не доставляет столько проблем.

— Хватит! — рявкнул Форд, игнорируя всеобъемлющую боль в грудной клетке, усиливающуюся с каждым новым словом. — Оставь меня в покое, наконец!

Лицо Стэна скривилось, но он быстро справился с собой, состроив нейтральное выражение.

— Ладно, крутой парень. Я всё понял. А это ещё что такое?

Вероятно, в стакан с водой что-то подмешали, раз Форд повëлся на это. Он обернулся, чтобы, конечно, ничего такого за своей спиной не обнаружить, а Стэн в этот же момент вцепился в наручные часы Форда и со всей дури дёрнул. Защита на часах сработала, и Стэн, ужаленный небольшим электрическим разрядом, с руганью отпустил часы. Увы, Форд не смог позлорадствовать, поскольку он вследствие этого манёвра слетел со стула головой вперёд, инстинктивно сгруппировался, чтобы не впечататься лицом в пол, сделал кувырок и успешно потерял сознание.

Очнулся он в пустой ванне. В этот раз в одежде и со всеми органами. Нечёткая фигура склонилась над его ногами, что-то бормоча, и Форд с большим удовольствием лягнул её в плечо.

— Твою мать! — вскрикнул Стэн, заваливаясь на пол.

— Нашу, — ядовито прохрипел Форд, переживая волну головокружения напополам с тошнотой.

— Неблагодарная сволочь.

— Жертва амёбного менингоэнцефалита⁽¹⁾.

— Сам ты… Чё?

Форд с дискомфортом осознал, что на нём не было очков, плаща, кобуры, портупеи и правого сапога. Левый снимать бесполезно — он был полностью изорван и намертво держался на скрепляющем растворе, которым Форд просто залил всю ногу.

— Решил, раз я от помощи отказываюсь, то лучше меня добить? — прохрипел Форд, щурясь в поисках очков.

Его вещи валялись на полу возле ванны, и он поспешно забрал их, прижимая к груди. Он ощущал острое желание закутаться в свой плащ, застегнуть все пуговицы и поднять ворот, но в его положении это было не очень удобно. Заёрзав, он обратил внимание на подложенные под спину подушки, однако рейтинг Стэна им было уже не спасти.

— Если бы твои часы с функцией электрошокера имели нормальную застёжку, я бы просто стащил их, ты бы резко встал, заткнулся из-за головокружения, и я бы нормально довёл тебя сюда. Ты сам выбрал сложный путь.

От такой наглости Форд поперхнулся воздухом, который и так был у него в дефиците.

— Этот твой инопланетный клей смывается? — Стэн уже поднялся, потирая поясницу и гримасничая. — Или штаны отдираем вместе с кожей?

— Разумеется, у меня есть растворитель. Я собирался спуститься за ним в подвал, пока ты не начал свой произвол.

— Я схожу за ним, дай мне код от автомата.

— Это идёт вразрез с целью, с которой я поменял код.

— Идиота кусок, ты не понимаешь, что нельзя самостоятельно штопать такую рану?

— Я прекрасно справлялся и с куда более сложными случаями. Безо всякой помощи.

— Вот именно, Форд, — тихим, звенящим от напряжения голосом сказал Стэн.

— Что «вот именно»? — огрызнулся он, слегка озадаченный сменой тона и тем, как прозвучало его собственное имя.

Стэн устремил взор к потолку, то ли обращаясь к небесам за терпением, то ли спрашивая у них совета.

— Стэнфорд, — наконец сказал он, очевидно, получив от небес то, что ему было нужно. — Тридцать лет я не знал, что с тобой. Ты понимаешь? Тридцать лет ты для меня был как тот долбаный кот в коробке.

— Если ты про мысленный эксперимент Шрёдингера, то это была кошка в стальном сейфе.

Стэн неожиданно громко расхохотался. Звук смеха странно исказился, отражаясь от покрытых кафелем стен и пола.

— Вот оно! Это твоё абсолютно невыносимое выпендрёжничество, все эти твои правильные и умные ответы, на которые ты наверняка наедине передёр…

— Стэн!

— Ты понимаешь, что я даже по этому скучал? По твоему снобизму, по твоей самодовольной эгоистичной роже, — Стэн опёрся руками на бортик ванны, словно бы в неверии качая головой, а потом вскинул яркий болезненный взгляд: — Прости меня.

Эти слова на несколько мгновений выбили Форда из колеи. В их семье не было принято извиняться, после скандалов и ссор все просто расходились в разные стороны, остывали и продолжали жить как ни в чём не бывало. И уж, конечно, никто никогда не признавал своих ошибок. Форд многому научился, подружившись с Фиддлфордом, который говорил совершенно невероятные вещи, навроде: «ты был прав, а я вспылил, прости», «я соскучился», «ты мне дорог». Хотя изначально Форд полагал, что такие фразы произносятся только в романтических произведениях, и это слегка запутало их взаимоотношения, а затем привело к длиннющей лекции о необходимости выражать свои чувства.

— Это была случайность. Я не хотел этого, — продолжил Стэн, тихо и пронзительно. — И с твоим дурацким школьным изобретением — тоже случайность. Я клянусь тебе. Но если ты мне не веришь — чёрт с ним, у меня всё равно гордости не осталось — просто дай помогу. Я сделаю всё аккуратно, у меня есть опыт. Доверься мне. В последний раз, а?

В груди стало тесно. Форд едва заметно кивнул и достал из кармана плаща блокнот с ручкой, чтобы написать код: «466920016». Если у Стэна и были комментарии навроде «степень паранойи мужчины можно определить по длине его секретного кода», он решил придержать их за зубами во имя только-только установившегося перемирия.

Оставшись в одиночестве, Форд вытащил засапожник⁽²⁾. От левой штанины всё равно мало что осталось, проще её отрезать, чем заморачиваться с полноценным раздеванием. Он засучил рукава свитера и тогда только заметил на правом предплечье наливавшийся синим след шестипалой ладони (тоже правой).

Когда Стэн вернулся с аптечкой, Форд неосознанно сдёрнул рукав вниз, закрывая след.

— Что это с твоей рукой?!

Левая рука, на которую Стэн показывал, была в полном порядке. Никакого кровотечения, даже синяков не наблюдалось.

— Ты о чём?

— Её как будто разорвали на кусочки, а потом сшили вместе!

— Ах, это. Это было давно.

Последовавшая за этим тишина была оглушительна.

— Там всегда было так плохо? — тихо спросил Стэн.

Форд задумался.

По ту сторону портала он пережил удар в самые основы пирамиды Маслоу. Потом он научился прятаться, пробивать себе место вверх по пищевой цепи, добыл оружие. Вселенная была жестока — и в не меньшей степени прекрасна. Она отворила перед ним неизведанные миры, с лукавой улыбкой протянула в ладонях сокровенные тайны. Ему, маленькому потерянному человеку! Она дивным, сокрушительным образом пленила его. Она поразила его жаждущий ум, как любовь поражает сердце.

— Когда как, — пожал плечами Форд.

Три глубокие раны лишь чудом не задели бедренную артерию. Стэн стал обрабатывать их, параллельно отпуская легкомысленные комментарии в попытке разрядить атмосферу. Что до Форда, то он вполне успешно переносил боль, сохраняя гробовое молчание, пока дело не дошло до лодыжки.

— Ты меня проклял щас? — спросил Стэн, когда комнату наполнил инопланетный мат.

— Не тебя, — со свистом ответил Форд, стискивая бортик ванны.

— Потерпи, дружок, сейчас засунем в тебя ещё обезболивающего. Как ты относишься к разрыву сухожилия?

— Отрицательно.

— Я так и думал. Ничё, с иглой я обращаться умею.

— Хуже муравьёв точно не будет, — пробормотал Форд.

— А?

— Сводишь вместе края раны, подносишь муравья, он челюстями схватывает кожу, отрываешь его тельце, голова остаётся. Чем их больше, тем прочнее крепление.

— Даже и не знаю, как это прокомментировать. Тебе нужно как-нибудь почитать лекцию у Кордроев. Дэн каждый год проводит семейные тренировки по подготовке к апокалипсису, ему бы понравилось.

— Кто это?

— Мужественный Дэн — папка Венди, лесоруб. Он тут недалеко живёт. Я так понял, вы познакомились, когда он был ещё Бойким Дэном.

— Вот оно что. Я плохо помню тот период, но, кажется, я возвращался с почты после того, как отправил тебе открытку, и столкнулся с Дэном. Он был одним из немногих моих знакомых, которые ещё не считали меня сумасшедшим, и я постарался предупредить его о возможном конце света.

Стэн присвистнул.

— Похоже, то была чертовски проникновенная речь.

Форд получил ещё одну дозу обезболивающего, и Стэн, вооружившись всем необходимым, сел ушивать его раны. Выходило у него вполне ладно.

— Ты как вообще дошёл-то? На одной ноге прыгал через лес?

— Ангидрид курэре действует как скрепляющее и обезболивающее вещество. Даже если его нанести на руку с открытым переломом, она какое-то время сможет функционировать, как здоровая.

— Откуда он у тебя?

— От друга. По ту сторону.

Тоска тронула Форда при мысли о Джезельбраум. Она бы знала, что сказать и как утешить. Она бы не осудила.

Но разве он заслуживал сейчас прощение? Имел на него хоть какое-то право? Форд и вправду устал от мыслей. Так устал.

— Стэнли, ты что-нибудь знаешь о Шейпшифтере?

Примечания:

Честно признаюсь, эта глава, как и следующая — мои любимые. Очень уж я люблю то, что происходит между Стэном и Фордом.

1) Первичный амëбный менингоэнцефалит — заболевание, вызванное заражением Naegleria fowleri, «амëбой, поедающей мозг». Фактически, Форд назвал Стэна безмозглым.

Вернуться к тексту

2) Нож, носимый за голенищем сапога.

Вернуться к тексту