Позволь себе Фли-Фли (гет)

Качнувшийся вагон с глухим металлическим стуком врывается за кулисы воспоминаний. Хэлфорд стоит у окна всего лишь несколько быстротечных секунд, а кажется — несколько часов. Она могла бы остаться в своём купе, слушать трёп Алисии, доедать пирог, валяться на диване, рассматривая ногти… да вообще предаваться сотне «важных» мелочей. Только вот стрелочка компаса упорно показывает на выход.

Тонкие стенки полны шумливых голосов и смеха, настоянного на звонком перестуке колёс. Алекса идёт по коридору, за спиной остаются вагонные двери, и, прежде чем увидеть, она уже понимает: впереди, перекрывая проход, стоят слизеринцы.

Пьюси замечает её первым:

— А кто это тут у нас?

По лицам игроков расползаются змеиные ухмылочки. Флинт, Боул, Деррек… Ну конечно! Значит, кое-что всё же осталось неизменным за лето: их реакция на неё.

В факультетских командах достаточно девушек для услаждения взора или колких насмешек. Но почему-то ни сочные хохотушки-пуффендуйки, ни дерзкие охотницы Гриффиндора не волнуют их так, как её чёрные гетры. На ладонь выше колена.

Им даже плевать на Чанг — признанную звезду квиддича, «супер-модель» Когтеврана!

Алекса помнит душистый май и нежные объятия весны. Жаркий, напитавшийся солнечным теплом за день вагон. Та же форменная юбка, гольфы и бордовый джемпер.

Лучшая подруга Фреда, эмигрантка, «выскочка» и «оторва» — да, ей не перемыл косточки только ленивый.

Тот же шаткий, качающийся, подобно верёвочному мостику, путь до туалета. И Флинт, с которым связывало слишком много всего. Или слишком мало.

Она ведь упустила момент, когда его явное презрение обернулось липким, тягучим, словно ореховая нуга, интересом.

Может тогда, на матче с Когтевраном? Или на апрельских тренировках, в штрихах от свистящих бладжеров и малиновых отсветах квоффла.

Алекса знала, чувствовала кожей: где-то там, в мягкой тени высоких слизеринских башен, таился пристальный взгляд — хищник, покинувший темноту подземелий, чтобы покуражиться на лёгкой охоте.

Только вот жертва не собиралась убегать, а кружила, кружила над полем верхом на антикварной метле, плавно очерчивала брошенные издалека контуры: знала же, что выбранная траектория идеально ляжет в поле его зрения.

И зрачки её расширялись, сминая светло-голубую радужку, вовсе не от страха.

Они могли сто раз поговорить на стадионе, когда он приходил, когда она уходила. Могли перекинуться парой слов в галереях замка, в Большом Зале. Разве мало укромных и не очень мест в огромных чертогах «Хогвартса»?

Но игра-молчанка, в которую испокон века играются двое, связывает языки, подобно сочной оранжевой хурме.

Две пары глаз, полные жадного, требовательного огня, смотрят через стол, пока уста кривятся в равнодушных улыбках. Насквозь фальшивых.

Две пары глаз неотрывно следят друг за другом поверх деревянных перекрытий трибун, ждут в свой цепкий сачок мимолётного взгляда-бабочки.

Увы, ожидание тогда оказалось слаще реальности, в которой капитан лишь криво улыбнулся ей, «случайной» попутчице, нагло и прямо разглядывая от лакированных мысок туфель до светло-русой, впитавшей в себя ласковый солнечный свет макушки:

— Смотри не навернись с метлы, Хэлф! — колючки слов застряли в узких пазах вагона, репейником прицепились к подолу юбки.

Таков был его прощальный ответ перед летней разлукой.

Свежая зелень далёких гор растеклась за окном бурой кляксой, и выпуклый глянец крыши вновь подарил гриффиндорке «неожиданную» встречу.

Кажется, они все изменились: Деррек ещё больше раздался в плечах, Пьюси обзавёлся новой причёской, Боул и Флинт вытянулись на добрых пять дюймов.

Узкий проход внезапно преображается в ковровую дорожку под изменчивым блеском софитов.

Алекса идёт по подиуму, слегка покачивая бёдрами, прямо навстречу взыскательному жюри. Она хочет смотреть одновременно на всех и ни на кого, но взгляд липнет к Маркусу.

Он невозмутимо стоит, прислонившись к холодному стеклу. Карманы чёрных джинс прячут загорелые обветренные кисти. Тёмно-синяя водолазка подчёркивает покатые грудные мышцы, натягиваясь на тугих бугорках бицепсов.

Тоже изрядно потел минувшим летом?

Хэлфорд чувствует, как сами по себе разъезжаются уголки губ, словно растянутые за ниточки глумливым кукловодом. Она готова голыми руками затолкать обратно рвущиеся наружу буквы, но уже поздно:

— Привет!

— Припудрить носик, Хэлф? — хитро улыбается в ответ Эдриан.

— Вроде того!

Серые глаза напротив будоражат оголённые нервы и коленки.

— Я смотрю, это ваше любимое место: возле туалета? — Алекса перекидывает копну волос на одно плечо, с внутренним ликованием замечая скользнувший взгляд Маркуса.

— Может, мы ждали тебя! — те же низкие нотки остро касаются натянутых внутри струн.

Истёртая от мысленных повторов пластинка, на которую наспех записали несколько треков с его голосом, крутилась длинными жаркими вечерами, прогоняя беспокойный сон:

«Хэлф, тебе не стрёмно тренироваться на таком старье?»

«Когда улетает первый янки-рейс до Вашингтона?»

«Хочешь прокатиться на «Нимбусе»?»

Самый дотошный, докучливый следователь не мог анализировать материалы дела тщательнее, чем Алекса — редкие обрывки фраз, бесценные клочки слов, обёрнутые в особую тональность.

Тающие слои всевозможных смыслов — шаткая подоплёка её самолюбия.

Она всё ещё не нравится или не настолько раздражает?

— В таком случае, ваше ожидание напрасно: я здесь мимоходом! — с небрежным пафосом отвечает гриффиндорка.

Ну-ну, хорошо бы для начала самой поверить в свою полнейшую невозмутимость!

Особенно при виде красивого лица Маркуса в лёгком оттенке загара. Ей кажется, или резкие черты обрели новую грань мужества?

Он повзрослел.

Осознание собственной «инаковости» вдруг прошивает тонкой холодной иглой. Сочный плод прямо перед ней — бери и кусай нежную мякоть, слизывая капли густого сока с губ, — но протянутая рука уже чувствует колючие вершинки отравленных шипов.

Алекса уверена: будь она слизеринкой, Флинт точно не упустил бы шанса зажать её в тёмном углу. Возможно, они бы даже дружили, обсуждая громкие скандалы из спортивной рубрики «Пророка», пили сливочное пиво по субботам в компании Деррека и Монтегю, шатались по замку после занятий, неизменно оказываясь на тропинке, ведущей к стадиону…

Но бордовая ткань, которая так идёт ей, — всего-то противоположная сторона цветового спектра. Ей не окраситься в змеиный изумруд: не позволит благородство оттенка. Получится грязь.

Боул ухмыляется, привалившись к противоположной стенке.

Алекса честно хочет быть равной им, но тяжёлые мужские флюиды оседают на плечах, пряно щекочут ноздри, выманивая наружу её женскую суть, падкую на подчиняющую грубую ласку.

Короткая юбка окончательно портит серьёзный настрой.

— Готовы к новому сезону? — осознавать себя в опасной, тёплой близости от главного персонажа ночных перфомансов её воображения… странно и волнительно одновременно!

— А ты как думаешь, Хэлфорд? — отвечает Эдриан вполне в духе общего настроя. — Конечно, нет! Мы занимались нашим любимым «Магловедением». Расскажешь, как янки пользуются этими нелепыми кусками железа на колёсах?

С подачи Флинта отлично заходят не только квоффлы, но и новые прилипчивые словечки.

— Очень смешно, Пьюси! Задай тот же вопрос Бербидж.

— Зачем? — перехватывает с улыбкой Флинт. — Когда есть ты!

— А она опять собирается летать на этой развалюхе? — Перегрин Деррек, крепкий светловолосый загонщик, хмыкнув, смотрит на капитана.

— Я сделаю всех вас и на «Чистомёте»!

(В багажном отделении покоится тщательно упакованный «Старсуипер», но пусть это будет маленьким сюрпризом в новом году!)

— Уууу, какая дерзкая кошечка! — довольно тянет Маркус. — Что ты ещё сделаешь с нами, Хэлф, ммм?

Что-то новенькое!

Его интонация совсем не похожа на тот пренебрежительный полутон, которым он «одаривал» её весь апрель и май. Чередуя короткими периодами игнора.

Ах, нет! Отдельные нотки неподдельного интереса Алекса слышала уже тогда. Редкие гостьи в его звуковом диапазоне, они всегда сбивали с толку, вспыхивая неожиданно и ярко. Как горячие искорки костра, что летят в бархате ночи, оставляя за собой тонкий ослепительный штрих.

Сейчас её открыто и нагло приглашают в игру.

— Много чести, Флинт! Найди себе другую подружку.

Девушка отчаянно хочет, чтобы игрались лишь с ней, но выпитый кофе настойчиво распирает низ живота. И почему она так долго терпела? Объедалась тыквенным блаженством со Спиннет…

— Подружку? — сквозь общие смешки фыркает Эдриан.

— Ты же прекрасно знаешь, Хэлф, мы дружим только со своими, усекла? — определённо, другая интонация Маркуса.

— Вообще пофиг! Дайте пройти!

Нет, это точно бессмысленный разговор! Ей нужно в туалет, в другой вагон, на другой поезд!..

Колёсная балка на скорости попадает в рельсовый стык — ничего не значащий зазор — но этого достаточно, чтобы Алекса слегка качнулась, по инерции делая пару шажков.

Мускулистая нога Флинта в темной джинсе тут же перекрывает проход, и девушка едва не падает на ботинки Люциана.

Парни синхронно выступают вперёд, безбожно сминая серую юбку в крепкой тесноте своих бёдер. Особенно напирает Маркус.

Растерянный взгляд Алексы идеальным ингредиентом ложится в масляное самодовольство капитана. Чувствуя обжигающе близкое тепло его тела, она не замечает остальных игроков: они всего лишь прихотливый, но необязательный антураж.

Хэлфорд с трудом вырывается из змеиного капкана, на ходу ловя подмигивание Флинта и… смачный шлепок по заднице в его же исполнении.

— Держи руки при себе, понял?

Слизеринцы весьма довольны небольшой сценкой: как же, удалось полапать неприступную охотницу Гриффиндора!

Такую уж неприступную?..

В продуваемом, шумном туалете она плещет ледяной водой на пылающие щёки, остужая кровь, приводя в чувство растрёпанную совесть и что-то там из остатков «львиной» гордости…

Ничего не скажешь: «хорошее» начало года!