Ласточка на запястье (гет)

Очередной учебный день порадовал обилием дождя. Огромные капли барабанили по старому стеклу, стекая ручейками вниз. Отличная погода. Подходящая, можно сказать. Она отлично аккомпанировала страшному объявлению, спешно повешенному на доску информации. Подходишь ближе, вчитываешься в немного нервный почерк, понимаешь степень всего происходящего, а в это время музыка дождя добивает твоё сознание мрачной атмосферой. И вот хоть бы солнце выглянуло. Да вот нет. Стальное и сердитое небо не давало солнечным лучам даже малейшего шанса на то, чтобы порадовать жителей Браженска. Природа часто будто чувствует настроение людей. Она словно бушует, разделяя негодование и скорбь со всеми.

«В целях защиты студентов колледж имени Гоголя со следующей недели переводится на дистанционное обучение. Напоминаем пользоваться антисептиками и принимать профилактические действия. Также в это воскресенье будет назначен разговор с психотерапевтом на тему самоубийств среди подросткового населения»

- Неужели, это снова начнётся? - устало выдохнул Гриша, потирая шею. - В прошлом самоизоляции не хватило?

2020 год мог похвастаться тем, что принёс в жизнь студентов все прелести самоизоляции. Сначала ничего, кроме радости, всё происходящее не вызывало. Но позже, когда всё затянулось на долгое время, многие стали побаиваться неизвестного вируса.

Началось всё с новостей. Потом пошли обсуждения на тему того, кто и зачем пытается обмануть мирный народ. До самого конца были те, кто, ударяя кулаком в грудь, говорил, что всё это просто прикрытие. Что новая болезнь лишь выдумка, прикрывающая что-то по истине ужасающее. Удивительно, но и 2021 год не принёс желаемого облегчения. Учёба скакала с очного на дистанционное, ходить по магазинам без маски было и вовсе запрещено, а в больших городах были открыты специальные Ковид-центры.

- Говорят, в колледже кто-то из преподавателей заболел. - Зоя скрестила на груди руки. - А вообще, новую волну ещё в августе обещали, если правильно помню.

- Кто мог вообще знать, что мы станем свидетелями пандемии? - устало спросил Гриша, отходя к окну. - Пандемия, что всё так и не хочет заканчиваться. У меня такое чувство, что дальше будет ещё хуже. Будто кто-то решил провести массовую чистку.

Гриша ещё с 2019 года начал ощущать тяжесть взрослой жизни. Постоянное напряжение стало его вечным спутником после выпуска из школы. Смерть матери, взвалившееся на его плечи новые обязанности. Дело было даже не в пьющем отце, которого он ненавидел всей душой, не в том, что ему, молодому парню, пришлось устраиваться на работу, и даже не в том, что теперь его сестра гуляла по ночам, пытаясь найти себе если не богатого, то хотя бы обеспеченного парня. Мама. Вот в чём была главная причина.

Ему нужна была мама. Пусть в своей скрипучей инвалидной коляске, пусть даже с немного поехавшим мозгом. Он мог бы выносить за ней ведро и самостоятельно мыть, лишь бы она была рядом. Она всегда была для них опорой. Той, кто подставит плечо в любой ситуаций. В тот вечер вместе с матерью он потерял свою опору. Раньше его не пугала ни масштабность пандемии, ни теории заговора. Сейчас же постоянное гнетущее напряжение смешалось со страхом будущего и поселилось в его сердце на постоянной основе. Он всё время ждал чего-то плохого. Во всём и всегда видел тень смерти, веря лишь в не радужные прогнозы. А может, он просто хотел в них верить? Хотел, чтобы они оказались правдой? Чтобы болезнь настигла его, и он, не осквернивший душу самоубийством, отправился к матери?

Как там пелось в маминой любимой песне? «Проснуться на облаке»?

- Я, например, не могла даже подумать о том, что когда-нибудь увижу труп. - пожав плечами, ответила Зоя. - А вообще, карантин — это даже хорошо. Сможем заняться группой.

Девушка подошла к другу и поставила сумку на подоконник. Краска на нём слегка облупилась, и Зоя, заметив это, принялась задумчиво ковырять её. Гриша устало следил за её действиями, не особо думая над тем, зачем она это делает. Вся ночь прошла в слежке за пьяным отцом, и сейчас немного поспать было его единственным желанием.

- Я ушла из клуба Волонтёров.

- Почему?

Она зажмурилась, сглатывая горький комок обиды. Пальцы сковырнули кусок белой краски.

- Маша.

Возможно, не многие бы смогли понять то, что творилось в беспокойной душе Зои Орловой. Не все бы смогли распознать в её сердитом голосе звуки скорби, а в её рассказе — просьбу о помощи. Она не была из тех, кто молчал о своих обидах, держа всё внутри своей души. Ей всегда хотелось кричать, подобно маленькому ребёнку, упавшему с велосипеда. Хотелось, чтобы кто-то выслушал, ибо даже самое маленькое, больше вежливое сочувствие вызывало в ней привязанность.

С Ангелиной они познакомились ещё в детском саду. Прехорошенькая новенькая в розовом платье подошла к ней и протянула небольшую куколку «Пинипон». В то время они продавались в любом игрушечном магазине и были почти у каждого ребёнка. Зоя показал свою куклу, её наряды, яркий красный бант. Геля раскрыла вышитую бисером сумочку и вытащила одежку от своей рыжеволосой красавицы. Удивительно, как мало нужно детям для того, чтобы построить дружбу на век. После садика они попали в один класс. Сидели за одной партой и вопреки всем играли в тогда ещё новые маленькие куклы. Сейчас уже название их уже и не вспомнишь. А тогда первоклассники фанатели от миниатюрных куколок с резиновыми вязанными шапочками, платьишками и ботиночками. У Зои была Кошечка, у Ангелины — Совушка, и вместе они были непобедимы.

В личном дневнике Зои ещё с пятого класса хранились воспоминания об их дружбе. Да, в том самом дневнике, что бережно хранился в ящике с воспоминаниями. Бледно-розовый, обклеенный пёстрыми наклейками. Настоящая иллюстрированная фотографиями книга жизни. Первая любовь, запечатлённая на приклеенных к дневнику переписках. Фантики от конфет, которые они ели, возвращаясь после школы. Общие снимки на плохую камеру её первого телефона. Вот она сидит в бежевом свитере с вышитой на нём кошечкой. Длинные чёрные волосы собраны в тугой хвост, перевязанный розовой резинкой. Рядом Геля с выкрашенными коричневой тоникой волосами демонстрирует испеченные ими печеньки.

В фильме о Гарри Поттере было показано зеркало Еиналеж, что могло показывать желаемое. Зоя смело могла сказать, что дневник её чем-то похож на это зеркало. Гарри видел в отражении своих покойных родителей из прошлого. Зоя, перечитывая дневник, могла заново ощутить то время, когда признаться в любви было её единственной проблемой. Время, в котором они с Гелей плели друг другу фенечки. Время, когда они вместе лепили бомбочки и учились краситься. "Это зеркало не даёт ни знаний, ни истины. Те, кто смотрел в зеркало не отрываясь, сходили сума" - говорил Дамблдор Гарри. Зоя тоже по-своему сходила с ума от того, что постоянно перечитывала дневник. Прошлое было для неё наркотиком. Единственным безопасным местом.

«Память о прошлом убивает надежду о будущем»

Она уважала Брускова и любила эту цитату. Даже распечатала её красивыми буквами на листке А4. Только вот как можно верить в будущее, когда в нём нет ни капли надежды? Будущее холодное и страшное, настоящее — блеклое и постное, как японский тофу. И только прошлое было ярким и насыщенным. Очень сложно отказаться от него. Отказаться от людей, которые были рядом, ведь тогда они казались самыми хорошими, и Зоя сделала бы всё, чтобы они вошли в её настоящее. Это и была одна из её главных проблем. Орлова была идеалисткой. Книжной девочкой, что верила в дружбу на всю жизнь, в то, что добро изменит мир, в вечную несгораемую любовь. А ещё она слишком быстро привязывалась. Видела только хорошее и не замечала плохого. Верила, что, если с ней поступают неправильно, значит, так было нужно. Какое-то время она пыталась с кем-то дружить, но ни один из её новых знакомых так и не смог подарить те ощущения, которые она испытывала, находясь рядом с Ангелиной.

После выпуска вся жизнь разделилась на "до" и "после". Словно в мутной дымке, она видела себя, валяющуюся на диване с телефоном в руках. Вспоминала свои голосовые, записанные зарёванным голосом. То, как просила выслушать, поддержать, помочь, а в ответ получала снисходительное молчание. Далее был первый учебный год в колледже (после одиннадцатого класса её перевели сразу на второй курс); бессонные ночи, недоедание, и, как следствие, синяки под глазами и почти дистрофичное тело. От этой жизни она уже ничего не хотела. Впрочем, как и объяснять своё состояние другим.

Только вот часто люди влезают в чужую жизнь, не снимая кроссовок и мокрого плаща. Влезают, не жалея чужих чувств. Влезают ради истории, ради ощущения адреналина, для разборок. Маша, сейчас уже Мартынова, была первой, кто указал на разлад между двумя бывшими лучшими подругами. Они учились в одном классе одиннадцать лет, и только это, как ей казалось, давало ей право на то, чтобы оценивать и решать. Мнение Зои, разумеется, никто не спросил. Всем было проще поверить в обидчивую на пустяки подругу, нагло оболгавшую тихую Дорофееву. А ведь Зоя пыталась объяснить. Отвечала на все поставленные вопросы. Сначала пыталась объяснить всё Маше, потом бывшим друзьям что, узнав о случившейся ссоре подруг, быстренько отказались от общения с Зоей. Никто не поверил Орловой, даже слушать не стали. А хотели ли?

Интересный факт. Иногда общество становится похожим на стадо обезьян, что совершенно не желает думать и сопоставлять факты. Им нужна была жертва. Нужен был обидчик. Нужно было шоу. Люди, когда этого хотят, могут отбить любое благородное желание. Бывшие друзья, да и просто знакомые, могут сделать твою жизнь нестерпимой из-за банального желания выгнать неугодного.

Стоило Маше немного поднажать, Ангелине промолчать, а остальным, поддавшись стадному желанию, демонстративно начать презирать, как Зою сразу же выгнали из клуба, которому та отдавала всё своё время. Причину "изгнания", разумеется, придумывали всем коллективом уже после, ибо надо было как-то куратору объяснить, почему самая ярая активистка так неожиданно бросила приходить на собрания клуба.

- Они считают тебя злым человеком. - Гриша мазнул взглядом по пустому коридору. - Хотя ты виновата только в том, что им не нравится твоя правда. Мне кажется, что Маша лишь использует ваш конфликт с Ангелиной, чтобы свою вину перед Кириллом заглушить; чтобы про её ребёнка никто не вспомнил. Тебе бы поступать в другой город.

- У таких, как мы, шансов мало. - Зоя схватилась за замок на портфеле и потянула его. - Пока есть время, буду учиться. После колледжа тоже можно поступить в университет. Да и на самом деле я тоже виновата, Гриш. Тут защищать меня не надо. Просто я хотела докричаться до неё, но выбрала не очень хороший способ. Ссоры вообще не нужно выставлять на публику, но тогда я об этом даже не подумала.

Зоя раскрыла портфель, после чего провела указательным пальцем по торчащему чёрному корешку. Сегодня после пар они вместе пойдут в участок и отдадут и эту книгу, и спрятанную там записку. Каждый раз, когда девушка смотрела на их ночную находку, ей становилось жутко. Будто сама смерть оставила на этой книге свой отпечаток. В ту ночь они прикоснулись к чему-то загадочному, и из-за этого в душе девушки зародилось нехорошее предчувствие.

- На сколько я знаю, она первая выставила всё на показ. Так почему себя винишь? - поднял левую бровь Гриша. - Я не осуждаю сейчас Гелю. Мне просто интересно.

- Мне было больно от её безразличия. Я просто хотела, чтоб она услышала меня. Вот и стала в красках объяснять, что случилось. Даже скрины переписок показывала, дура. Думала, раз моё мнение ничего не значит, то, возможно, чужое заставит её задуматься. Просто, у меня никого ближе её не было. Всё всегда ей одной рассказывала. А тут… Просто хотелось высказаться.

- И что, до неё дошло?

Зоя нахмурилась, плотно сжимая губы. Разумеется, ничего до неё не дошло. Разве что Зоя кое-что поняла. И, если честно, лучше бы она этого не понимала. Ангелина подошла к ней. Подошла, пряча за спиной дрожащие руки. Зоя видела, что та нервничала. Видела, как та старательно отводит глаза и собирается с мыслями. В душе Орлова не чувствовала торжества возмездия или чего-то подобного. Там порхала надежда. Скромная такая, синеватая птичка из детских мультиков. Надежда на то, что сейчас всё решится. Что дружба восстановится. Что они всё решат. Она была готова бросить к ногам Гели всю свою гордость, лишь бы та показала, что ей не всё равно. Лишь бы словом, жестом, да хоть взглядом показала, что ей не всё равно. Ведь это так страшно, когда родному человеку становится на тебя всё равно.

«Давай, ты не будешь всем рассказывать о том, как тебя, бедную, якобы обидели? Я не играю в эти детские игры. Мы выросли. Прими это! Я тебе ничего не должна».

Это был конец. Точка в конце огромного романа, который был захватывающим, но кончился не так, как ты того хотел. Нет, Зою не волновало то, что о ней будут думать. Она не хотела мести, не хотела давить на жалость. Она просто хотела докричаться. Хотела быть услышанной. Хотела, чтобы уже бывшая подруга почувствовала, как ей было тяжело. Что она испытывала, когда их дружба оборвалась. Она не верила, что такую дружбу как у них, можно было так легко закончить предательством. Не верила, что Ангелина вообще была способна на предательство.

«Ты всегда была ребёнком».

Это правда. Она всегда была неразумным дитём, верящим в идеальность и яркость реального мира. Верила в дружбу на всю жизнь, в откровения. Верила в то, что они поедут вместе в Питер, посмотреть на разводной мост. Ведь она так мечтала поехать в Питер. Ведь Зое было всё равно, где жить, лишь бы весело было.

«Пусть это останется на твоей совести. Ты единственная, до кого я хотела докричаться».

В тот миг она не проронила слёз. Молча ушла, даже не взглянув в сторону бывшей подруги. Наверно, безразличие — одно из самых страшных вещей. Момент, когда в тебе умирают все чувства. Нет любви, нет даже злости. Тишина. Пустая и никчёмная. Разочарование и простое желание уйти и больше не видеться с этим человеком. Черта, которую пересекли. С того времени Зоя перестала отвечать на вопросы и как-то защищаться. Ей было всё равно на то, что думают другие. Не было в этом смысла, если тот, до кого должны были дойти эти слова, ничего не испытывает.

- Вместо извинений она просила больше никому не рассказывать. - Зоя вытащила из портфеля жестяную банку с энергетиком и щёлкнула крышкой. - Она не думала о том, что сделала мне больно. Её волновало лишь то, что о ней подумают. Кто в этом виноват? Кто теперь уж скажет?

- И всё равно это не дело выгонять из клуба Волонтёров! - хмуро заметил Гриша, наблюдая за тем, как подруга пьёт свой энергетик.

Зазвенел звонок и постепенно из аудиторий стали выходить студенты. Зоя, убрав банку, промокнула губы краем свитера и, обернувшись к Грише, ответила:

- Всё что ни делается, всё к лучшему. Зато я смогу полностью посветить себя группе. Разве не прелесть?

- Ещё какая.

Гриша не на миг не поверил её напускному оптимизму. Знал, как важен был для неё этот клуб. Возможно, девушка с самого начала понимала, что не сможет так долго оставаться там. Возможно, морально готовила себя, поэтому сейчас так стойко переносит всё это. Она была из людей идейных. Из тех, кто смотрит на мир широко раскрытыми глазами и свято верит в то, что его можно изменить. Зоя просто не смогла бы сидеть на месте, ничего не делая и ни о чём не мечтая. Клуб Волонтёров давал возможность делать хоть что-то хорошее, и девушке это нравилось. Безмерно нравилось, когда люди объединялись для того, чтобы заняться общим делом. В этом она видела суть человечности.

- Прости, что меня не было рядом. - произнёс на одном дыхании Гриша, смотря в её глаза. - Мне действительно очень жаль.

После выпуска разговаривали они лишь пару раз. Обменивались в коридорах быстрыми кивками, иногда беседовали, стоя в общей очереди в буфет. Каждый из их класса пообещал после выпуска встречаться как можно чаще и, впрочем, как это обычно бывает, они ни разу после этого полноценно не гуляли. Каждый из одноклассников зажил своей жизнью; вошёл во взрослый мир в поисках своей судьбы и людей, разделяющих собственные взгляды. Только, судя по всему, они вместе с Кириллом и Зоей из этого течения жизни выпали. Выпали и теперь цеплялись друг за друга, обнаружив прежнюю лёгкость рядом с друг другом. Их собрала Зоя, и в её предложении они видели возможность облегчить свою неудавшуюся взрослую жизнь. Только вот Гриша совершенно забыл, что и у Зои были свои причины прийти в тот вечер на холм.

- Тебе было не до этого. Ты потерял мать. Это я должна была поддержать тебя.

- Многие утопают в проблемах, из-за чего не слышат просьбы о помощи. - Гриша задумчиво посмотрел на свои ботинки. - В этом никто не виноват, но так мир становится слишком одиноким и серым. Ведь никто друг друга не слышит. Только вот решать проблемы вместе было бы намного эффективнее; главное тут взаимность. Вместе всегда легче переживать невзгоды.

- Мне жаль, что я не поддержала тебя. Потерять подругу не так страшно, как потерять мать. - Зоя опустила глаза на свои ноги. - Это я должна извиниться перед тобой. Всё ругаю Кирилла, а сама ничем не лучше. Уход Гели не стал концом света, но я зациклилась на этом. Пыталась что-то доказать. Ненавидела. Ты один из нас не опустился до ненависти.

- Обесценивать свои чувства не надо. - Гриша усмехнулся. - Боль, маленькая она или большая, всё равно боль; не нужно сравнивать её с другими, не нужно выяснять, кто больше страдал и кто больше заслужил поддержки. Одиночество, как и попытка оттеснить свои чувства, - довольно страшные вещи. А что на счёт ненависти. Кто сказал, что я никого не ненавижу? Ненавижу своего слабого отца, ненавижу судьбу, что так поступила с моей матерью. В этом мы одинаковые.

Зоя приблизилась к Грише. Сочувственно похлопала его по плечу. Она очень хотела помочь, но совершенно не знала, что, в данном случае, уместно сказать. Гелю рано или поздно она сможет забыть, понимая, что не была Дорофеева настоящей подругой. А вот он потерял мать и уже не сможет её воскресить. Такая боль, к сожалению, вечна. Всё равно, что жить с неизлечимой болезнью. Есть только одна вещь, которую люди не в силах поменять. Это смерть. Смерть — это точка, и нет в ней ничего красивого и романтичного.

На девушку вдруг внезапно накатил стыд. Всё это время она сидела в клетке из собственных разбитых надежд и жалких воспоминаниях прошлого и даже не пыталась взглянуть трезвыми, не замутнёнными болью и ненавистью глазами на мир вокруг. Она чувствовала себя преданной всем миром и не принимала то предал мир не только её. Да и предавал ли вообще? Мир такой, как он есть, и вопросы о его справедливости весьма глупы и наивны. Возможно, мир то и вовсе не виновен. Виновны люди, что отчаялись и сдались. Люди, что остудили сердца и вместо того, чтобы дать им разгореться.

Зачем Зоя не стала хранить в секрете все, что случилось? Она лукавила, когда заявила, что хотела просто докричаться. Вместе с этим желанием она хотела мести. Хотела справедливости. Если копнуть ещё глубже, она хотела всё вернуть. Пока Орлова вела себя как маленький выброшенный ребёнок, другие вставали и просто что-то делали. Кто-то хотел большего. Кто-то меньшего. Гриша пошёл работать и при этом продолжал учиться. Он не ударялся в ностальгию о прошлом, а старался жить настоящим несмотря на то, что боль, которая ослепляла его, была слишком оглушительной.

Она винила в своём одиночестве других. Пока у Гриши не было времени на то, чтобы кого-то винить. Они с Кириллом списали себя со счетов. Жизни из-за предательства, когда Гриша списанным быть не желал. Пока Зоя в истеричном припадке желала, чтобы кто-то встал на её сторону, просила, чтоб открыто поддержал. Гриша не ждал от кого-то поддержки. Ему тоже нужна была помощь, но он не предъявил ни её, ни Кириллу за то, что они даже не написали ему. В конечном итоге Гриша оказался самым взрослым из них троих. Орлова считала Дорофееву ужасной подругой, но могла ли она сама назвать себя хорошим другом?

Послышались знакомые голоса. До боли, до зуда под ложечкой знакомые. Один тихий, смирный, почти шёлковый; другой — басистый, уверенный. И один тонкий, напоминающий голос маленького ребёнка. Даже поворачиваться в ту сторону не стоило. Уже можно было догадаться, кто идёт. Гриша сразу, как только услышал их, подошёл ближе к подруге и, наклонившись, прошептал ей на ухо:

- Пошли в класс. У нас же общая пара, верно?

Зоя кивнула и, быстро выкинув банку в стоящее рядом мусорное ведро, застегнула рюкзак. Тем временем троица уже подошла к стенду и с интересом принялась изучать информацию. Зоя даже с облегчением выдохнула. Внимания на них особо никто не обратил. Хотя могли бы. Маша в целом была девушкой охочей до перепалки. Зоя, если по-честному, тоже.

- Опять пугают. - скривилась блондинка. - Будто без этого проблем нет. Всё не знают, на что народ отвлечь.

«Тише. Тише!» - спешно повторяла про себя Зоя, пока они с Гришей проходили мимо троицы. - «Это не твоё дело. Это не твоё…»

- Верят в это, как идиоты. Маска, антисептик… Как будто это кого-то спасёт. Обычная простуда, не более. Я болела, и всё нормально было. Ну температура небольшая, ну витамины, ничего такого. Мандаринов поела, и всё. Болячка такая только стариков цепляет, а уж тем любой чих страшен. Только и делают, что страдают ерундой. Чего боятся? Стариков заразить? Так им всё равно в могилу. Какая разница от чего? - фыркнула Мария, отбрасывая свои волосы назад.

Олег засмеялся и дружески приобнял Машу за талию. Ангелина потупила глаза, предпочитая промолчать.

«О, мама, честное слово, я пыталась!»

Зоя резко остановилась. Так резко, что Гриша, не успев отреагировать на это, сделал несколько механических шагов вперёд. Он много раз видел сцены ссоры между Орловой и Мартыновой. Оставлять этих двоих наедине не стоило. Друзья Маши явно останавливать подругу не будут. Олег даже подначивать начёт. У Зои характер тоже взрывной — ответит, как ответит. Сколько раз в кабинет директора вызвали. Больше игнорировать проблемы своей бывшей одноклассницы и, как следствие всего произошедшего, бывшей подруги, Гриша не желал. Достаточно от мира закрывался. Хватит. Мама бы такой жизни не одобрила.

- А ты у нас как всегда всё больше всех знаешь? - иронично спросила Зоя, разворачиваясь к Мартыновой. - Докторскую степень, я смотрю, получила.

Вся троица тут же заинтересованно уставилась на Зою и Гришу. Олег с интересом, Маша — с азартом, а Ангелина — с тихим ужасом. Зою по возможности Дорофеева пыталась избегать. Не выдерживала сердитых взглядов в свою сторону.

- Кто это у нас тут заговорил? - Маша скривила губы в улыбке. - Снова начнёшь тираду о человечности?

Гриша предупреждающе схватил Зою за руку, всем своим видом показывая той, что лучше сейчас просто уйти. Маша, заметив это, завелась ещё сильнее.

- Что, столько времени не общались и теперь снова друзья? А может, что-то больше?

- Не твоего ума дело! - едко выплюнул Гриша, дёргая Зою за рукав. - Идём!

- А ты родила ребёнка в восемнадцать и думаешь, что уже взрослая? - Зоя грубо выдернула свою руку из хватки друга. - Ах да, прости, ты ведь у нас не по мере умной и взрослой всегда была. Думаешь, что судить можешь? Только вот ты видела, сколько людей умирает? Если ты так легко перенесла болезнь, не значит, что другие перенесли так же просто! А что насчёт стариков? У тебя бабушек и дедушек нет? На них тебе всё равно? Или как ты там вчера говорила, когда провожала меня с клуба? Естественный отбор?

- Вот только бабушку мою не трогай!

- А я её и не трогаю! Тебе самой всё равно на болезнь и на то, что она может сделать. Это ведь удел стариков. Сама так сказала!

- Да я тебе сейчас глаза выколю!

- Да ты только угрожать и можешь, грёбаная чихуахуа!

Мария плотно сжала зубы. Сейчас она была похожа на фурию, и от привычной миловидности остался только бледный призрак. Ангелина в какой-то момент схватила её за руку и дёрнула. Та даже не обратила на неё никакого внимания. Дорофеева чувствовала: надо что-то сказать, но совершенно ничего не приходило в голову.

- Вы студенты третьего курса?

Ангелина подняла испуганный взгляд на подошедшего к ним мужчину. Егор стоял в своём любимом сером костюме и невозмутимо смотрел на них, скрестив на груди руки. Холодные глаза мазнули по студентам, после чего с интересом уставились на Ангелину, будто Егор ожидал ответа именно от неё.

- Да, Егор Александрович, здравствуйте! - Олег вышел вперёд, лучезарно улыбаясь. - Вы что-то хотели?

Ангелина спряталась за спиной брата. Маша продолжала сердито смотреть на Зою, но всё же отошла назад, прислушиваясь к голосу разума.

- Просто интересно, почему взрослые люди устроили разборки в общественном месте. - невозмутимым голосом ответил преподаватель. - Хотел напомнить ваш статус и возраст.

Олег бросил на Машу предупреждающий взгляд. Та, нервно выдохнув, приветливо улыбнулась, будто сейчас вела милую беседу с подружками, а не угрожала расправой однокурснице. Она смышлёной была. Понимала, кому стоит улыбаться, а кому — нет. Возможно, поэтому Ангелина и держалась за неё. Видела в ней копию своих нерадивых братца и отца.

- Извините, Егор Александрович, такого больше не повторится.

- Только не на ваших глазах. - излишне громко пробубнила Зоя.

Гриша обречённо вздохнул. Зоя нравилась ему, но вот эта её несдержанность часто создавала проблемы. Что в школьные годы, что в студенческие. Правда, в студенческое время её несдержанность приобрела какую-то слишком пугающую форму. Можно даже сказать — патологическую.

Егор Александрович перевёл взор своих равнодушных глаз на чёрную макушку наглой девчонки. Та даже не соизволила развернуться к нему лицом. Всё на белокурую студентку смотрела. Будто никого не замечала вокруг себя. В конце концов, Егор просто не выдержал такого игнорирования к собственной персоне.

- Может, вы хотя бы развернётесь к тому, кто с вами разговаривает? Могу узнать ваше имя?

Зоя резко обернулась, сверля нового преподавателя сердитым взглядом. Было что-то необычное в её взгляде. Что-то глубокое, но и поверхностное одновременно. Решимость, присоленная обидой. Нетерпимость и горький гнев. Серые глаза будто излучали эти чувства изнутри. Словно бы их переполняла расплавленная лава, что так и хотела вылиться наружу, но не могла из-за барьера. Её глаза были подобны луне, что светит на чёрном небе и приманивает к себе взгляды. Смотришь и не можешь насмотреться. Какая-то дьявольская сила. Что-то плохо объяснимое и редко встречаемое. Огромная сила уверенности и целеустремлённости, заставляющая покориться. Будто отвернуться от такой красоты — всё равно, что предать саму суть природы.

У него, кажется, пересохло во рту. На Егора во все глаза недоумённо смотрели старшекурсники в ожидании какого-то нагоняя. Молчание затянулось. Сердце быстро стучало в груди, отзываясь шумом в ушах. Она, видимо, восприняла это как терпеливое ожидание ответа. Только вот Зоя не была бы Зоей, если бы просто ответила и извинилась. О нет. В последнее время её переполнял такой гнев ко всем людям, что она готова была вылить его на голову даже плохо знакомому человеку. Будто наглость и желание что-то и кому-то доказать стало её жизненным кредо. Так и продолжала смотреть, восприняв зрительный контакт и молчание за брошенный ей вызов.

«Буду молчать до тех пор, пока она не ответит. Моральное давление. Педагогическое пособие для чайников»

- Надеюсь, вы не вздумаете прогулять мою пару. - собравшись с мыслями, ответил новый преподаватель. - Взрослость характеризуется разумом и спокойствием, только подростковый возраст связан с бунтарством.

Он развернулся, не став дожидаться ответа. Спокойно направился к нужной двери, гоняя в голове внезапно встревоженные мысли. Даже не услышал, как она бросила ему в след:

- А я так и не повзрослела, вы не знали?