Безумный Хогвартс, или Любовь зельевара (гет)

Шли дни, превращаясь в недели, и Северус Снейп с Эвер Сэлинджер вечер за вечером прогуливались по живописным окрестностям школы, иногда останавливаясь в уютном баре «Три метлы». В воздухе витала атмосфера романтики, и оба, словно запечатанные в плен, испытывали трепет от того, что могли потерять эту магию в любой момент. Они обмениваемся взглядами, полными нежности, поднимая кружки с ароматным сидром, позволяя себе мечтать о жизни за пределами учебных стен.

Каждое мгновение, полное нежности и доверия, казалось таким неповторимым, что оба испытывали трепет, боясь тем самым нарушить эту гармонию. Их разговоры звучали, словно музыка, а каждый взгляд таил в себе множество невыразимых чувств.

На этом священном пространстве между звездами и землёй они находили смысл, что разрывал их от давления обычной жизни. Каждый вечер становился волшебным, и их души танцевали в унисон, укутанные обещанием неизведанных горизонтов. Взаимопонимание, словно густой туман, окутывало их, зная, что в этой безмолвной вечности они достигли чего-то, что нельзя было потревожить ничем суетным.

— Ну, как обстоят дела у тебя с профессором Сэлинджер? — спросил Люциус с некоторой насмешкой.

— Хорошо, мы вчера прогуливались вокруг озера.

— Исправь меня, если я ошибаюсь, но ты не мудак случайно?

— Люциус, будь осторожнее, — предостерег его Северус.

— Северус, тебе что, пятнадцать лет? Как долго ты собираешься водить её по этому пруду?

— Ты говоришь о милой девушке, а я, в свою очередь, старомодный мужчина, мы движемся вперед в своем темпе.

— Северус, не прикидывайся, будто я тебя не знаю, — продолжил Люциус, с насмешкой в голосе. — Уверен ли ты, что причина твоей неуверенности не заключается в сожалении о том, что она узрит твой нелепый, бесстыдный, бледный зад?

— Заткнись, Люциус, — рявкнул зельевар, его терпение иссякло.

— Я просто знаю, что ты крайне чувствителен к подобным вопросам и к их размерам, и мысль о том, что тебе придется обнажиться перед женщиной, может привести тебя в состояние паники.

Люциус, не удержавшись, рассмеялся во весь рот.

— У меня нет с этим никаких проблем, — произнес Северус, гневно зарычав. — Просто я предпочитаю вести себя как джентльмен. Поверь мне, я улавливаю, когда женщина проявляет ко мне интерес — и на этот раз интерес был настоящим, подлинным. Ты бы только увидел её, она была вся моя.

— И какого же Мерлина ты нажал на тормоза?

— Ты трепло, Люциус, и я не намерен обсуждать свои отношения с Эвер.

Северус не желал углубляться в этот разговор с Люциусом. Он давно уже запутался в своих мыслях и терзался сомнениями, что делать дальше. Эвер, сияющая как утренний свет, неизменно тянула его к себе, и страсть к этой девушке разрасталась с неимоверной силой, день за днем погружая его в пучину безумных желаний. Каждое мгновение, проведенное в её присутствии, словно искра, поджигала его сердце, заставляя его охватывать все более страстные порывы. Северус не знал, как снова обуздать себя, как справиться с тем смятением, которое она вызывала. Каждая улыбка Эвер, каждый ее взгляд были для него подобны нежным волнам, целующим берег его души, вызывая ураган эмоций.

Люциус, с его холодной беспечностью, не мог понять ту невыносимую борьбу, раздиравшую сердце Северуса. Он был пленником своих собственных чувств, взвешивающим риск и желаемое. Соблазн был сладким, но последствия могли оказаться горькими. Взгляд на Эвер, искрящийся жизнью и тайной, словно звезда, заставлял его сердце биться сильнее, открывая двери в мир неизведанных ощущений. Но, как бы он ни стремился к ней, тень сомнений бросалась на его помыслы, затмевая ясность взгляда на прекрасное, но опасное будущее. Внутренний голос шептал ему о необходимости выбора, но желание обладать ей становилось все более невозможным.

Большой зал.

Утро мисс Сэлинджер начиналось не так, как ей хотелось бы. Вчерашний вечер закончился для неё в объятиях бессознательного, укутанного в алкогольные тени. В душе девушки терзали сомнения: её отношения с Северусом забуксовали на месте, не ведя ни к чему ясному. Она не могла постичь его: то он нежно обнимает её и целует, то вдруг холодно отстраняется, словно растворяясь в воздухе. Это противоречие терзало Эвер, внушая ей чувство вины.

«Может, я ему не так уж и нравлюсь?» — промелькнула мысль, когда она подошла к преподавательскому столу, где учителя уже собирались за утренним завтраком. Смущение терзало её ещё больше, когда в сознании вдруг всплыло другое предположение: «Может, он все еще любит ту свою Лили?» Эта мысль, как тонкий нож, разрезала её сознание, оставляя на сердце болезненные следы. Эвер, обнимая себя руками, старалась найти ответы в утреннем свете, который медленно пробивался сквозь окна зала.

Профессор Истории магии села за длинный стол, почувствовав на себе взгляды учителей. Непроницаемое выражение Северуса, который, казалось, был погружен в свои мысли, только добавляло напряжения. Она попыталась сосредоточиться на завтраке, но каждый укус был горьким на фоне её внутренних переживаний. Словно бы конструкция их отношений рушилась, и она не знала, как её восстановить.

— Привет, — произнесла профессор Древних рун, её голос окутывал утреннее спокойствие.

— Доброе утро, Гермиона, — ответила девушка, вызывая её из задумчивости.

— Почему ты проспала? — осведомилась Гермиона, наливая кофе в чашку с ловкостью, словно это было зелье.

— Полбутылки огневиски сделали своё дело, — пробормотала Эвер, краем глаза скользнув по Северусу и Люциусу, которые были погружены в разговор неподалёку.

— И это ночь, полная любви, — шепнула Гермиона с легкой усмешкой. — Как прошло? Хорошо?

— Нет! — резко ответила мисс Сэлинджер, отчаяние заполонило её голос. — Что со мной не так? Я чуть не набросилась на него, а он просто сбежал. Может, я ему не нравлюсь? — вопросительную ноту она придавала, наполняя чашку молоком.

— Ты действительно уверена, что подавала ему ясные сигналы? — поинтересовалась Гермиона. — Профессор зельеварения в этом вопросе явно не мастер.

— Я разве только юбку не задирала! — возмутилась Эвер.

— Знаешь, когда я сталкиваюсь с тормозами, я показываю им свое обворожительное тело, — ответила подруга, также бросая взгляд на двоих мужчин за столом.

— Возможно, я не такая смелая в этом плане, как ты, — призналась Эвер, отпивая из чашки кофе.

— А может, он хочет слегка притормозить, — размышляла Гермиона. — Узнать тебя получше прежде, чем прыгать в постель.

— Верно! Мужчины именно так и действуют! — возмутилась девушка, вставая со стула и направляясь к выходу.

— Эвер, — окликнули её.

Она обернулась и встретила глаза Северуса Снейпа.

В его тёмных зрачках она уловила нечто тревожное — тоску или страх. Это мгновение растянулось в бесконечность, и Эвер ощутила, как внутри неё разгорается желание разгадать тайну его хладнокровия. Она уже собиралась произнести слово, когда его губы слегка искривились в усмешке, от которой её сердце забилось в неистовстве.

— Твою мантию! — произнесла она с негодованием, делая вид, что не слышит, и продолжила свой путь.

— Мисс Сэлинджер, подождите! — крикнул Северус, его голос был испуганным, но настойчивым.

— Я не хочу вас видеть, — ответила она резко, даже не оборачиваясь.

Но внутри неё разгоралась неугасимая искра, влекущая обратно, несмотря на обиды и горечь. Неведомая связь прочно держала их на краю неизвестного, и эта простая встреча наполнила воздух напряжением, которое невозможно было игнорировать.

* * *

Вечер окутал паб «Кабанья голова» своим теплом, а его простор наполнился гомоном людей. В тёмных углах заведения, волшебно освещённые тусклыми огоньками, сидели пьяные мужчины, погружённые в собственные миры.

— Ну, сколько здесь прекрасных девушек, Северус! — весело провозгласил Люциус, поднимая бокал и, чуть покачиваясь, встал на ноги.

— Она сказала, что не хочет меня видеть! — гремел зельевар, осушая свой стакан. — Я думал, она — та самая, с которой разделю жизнь. — Девушка, ещё бутылку виски! — скомандовал Северус, ставя стакан на стол.

— Три бутылки вполне достаточно, — заметил Люциус.

— Почему я должен страдать, если никто меня не любит?

— Я тебя люблю, — произнес Люциус, обняв друга с теплым нежным порывом.

— Спасибо, мужчина, я ценю это, — пробормотал Северус, его голос звучал пьяно и рассеянно.

— А мне в ответ ни слова? — с легким недовольством воскликнул Люциус. — Подлец эгоистичный!

— Эй, нам не нужны женщины, — громко возразил Северус, когда к ним подошла молодая дама с очередной бутылкой огневиски.

— Ах, ты и не так уж неправ, — согласился Люциус, и, подняв стаканы, они с силой стукнули оные друг о друга, вызвав фонтан огневиски, который щедро окропил стол и новый сюртук Северуса. — Мир выглядел бы гораздо лучше без женщин, которые все портят. Потому, лучше мужику с мужиком! — провозгласил Люциус, тяжело осушая свой бокал.

— Я, конечно, понимаю все, Люциус, — прищурился Северус, пьяные глаза его с трудом фокусировались на друге, — но я не настолько пьян, чтобы не уловить твоего намека.

— О, нет, Северус, — отмахнулся тот с задорным смехом. — Хотя, я бы не возражал! Просто утверждаю, что мы можем прекрасно провести время и без присутствия женщин.

Обуреваемые весельем, Люциус и Северус покинули паб почти за полночь. Шатаясь, они направились к замку.

— И что же я ей скажу? — спросил Северус, поддерживая друга за плечо.

— Просто начни разговор, а там огневиски тебе только на пользу, — с улыбкой ответил Люциус, хлопнув Северуса по спине; они, покачиваясь, приблизились к двери кабинета Истории магии.

— Какого черта? — воскликнула мисс Сэлинджер, выходя из спальни. За дверью слышались голоса, и, приоткрыв её, она выглянула. Профессор Снейп и профессор Малфой стояли в коридоре, напевая мелодию, покачиваясь друг на друга, словно ветви деревьев под лёгким ветерком.

— Что вы здесь творите? Вы с ума сошли? — возмутилась она, прикрывая свои обнажённые плечи легкой тканью халата, как если бы это могло защитить её от их неуместного веселья.

— Упс, — произнёс Люциус, слегка толкнув Северуса к двери преподавательницы Истории магии, а затем, выпрямившись, поковылял в свои покои, оставляя за собой шлейф смеха.

— Плевать, — отмахнулся пьяный зельевар, его голос был хриплым и непокорным. — Я должен кое-что тебе сказать.

Северус облокотился на дверь, и, с трудом собирая разбросанные мысли, оставил их на мгновение затерянными в вихре скоротечного веселья и нелепости, дышащими в его ушах, как шёпот забытых тайн.

— Вчера, когда мы… — он замялся, затрудняясь найти подходящие слова. — Короче, я запаниковал.

— И это всё, что ты можешь мне сказать? — спросила девушка, проницательно взглянув на него. — Это всё?

— Черт возьми, Эвер, — фыркнул он, пошатнувшись на ногах. — Мне трудно это выразить, но я, словно вновь вернулся в юность; как нерешительный мальчишка, стоящий перед тобой.

— Ты дурак, Северус, — уточнила Эвер, не отводя взгляда. — Ты зайдешь или так и будешь стоять на пороге?

— Зайду, — согласился он, — но предупреждаю, я выпил.

— Я заметила, — усмехнулась она, закрывая дверь за ним.

Эвер встала, прижимая ткань халата к себе, и оперлась о край стола, внимая глубине момента. Они оба удерживали взгляды друг на друге, как две звезды, притянутые неведомой силой. Эвер встретилась с его горящими глазами — в них мерцал огонь, полный страсти и тайны, который мог сжечь или осветить путь.

— Ты знаешь, — начал Северус, медленно приближаясь к ней, — я всегда недооценивал, что означаешь для меня. Не могу поверить, что так долго избегал этого.

Эвер подняла бровь, ее сердце забилось быстрее. Она не могла не заметить, как тихо склонялась голова Северуса, как его голос дрожал от искренности.

— И что же ты собираешься с этим делать? — спросила она, чувствуя, как халат слегка скользит вниз по ее плечам.

— Не знаю, — признался он, опустив взгляд, словно искал ответы среди таинственных узоров на полу. — Я просто хочу, чтобы ты знала: это не просто эмоции, это нечто большее. Я хочу быть с тобой, Эвер.

Она сделала шаг навстречу, и время, казалось, остановилось. Наконец, она произнесла то, что терзало её ум: Но ты всегда был упрямым, Северус. Ты готов рискнуть и стать уязвимым?

Северус мгновенно приблизился к ней, его губы мягко коснулись ее. Руки Северуса скользнули по ее талии, сжали ягодицы. Он страстно терзал ее губы, и она, словно пламя от желания, излучала незаметную дрожь. Ее губы ответили на его натиск, и Эвер обняла его за шею, запуская пальцы в его волосы. Их поцелуи были полны неистовой страсти и вожделения, вызывая мучительное терзание внизу живота. Одной рукой Северус стянул окончательно с нее халат, осторожно сдвинув бретельку бюстгальтера, обнажил грудь Эвер. Его теплая ладонь легла на упругую грудь и слегка сжала ее. Эвер всхлипнула от этого прикосновения. Северус наклонился и нежно лизнул сосок, вызывая у нее легкий стон. Он снова коснулся языка, жадно смакуя, то кусая, то просто целуя. Дыхание обоих стало частым от страсти, наполненной желанием. Северус провел языком от груди до шеи, усыпая Эвер поцелуями. У нее перехватило дыхание, когда он прикусил мочку уха и громко прошептал: Эвер… Останови меня! — и снова приник к ее губам.

От его безумной страсти Эвер не могла пошевелиться, отдавшись его губам и рукам. Он целовал её, жадно смакуя каждую клеточку её кожи, словно искал в этом поцелуе самую суть её существа.

— Эвер… — прохрипел он, его голос дрожал от напряжения. — Ещё немного — и меня не остановить! Я безумно хочу тебя! — воскликнул он, не отрываясь от её губ.

Девушка не могла противиться его порыву, охваченному страстью, жаждой и возбуждением. Она осознавала, что ещё чуть-чуть — и её тело просто взорвётся под напором его ненасытных горячих прикосновений. Он, казалось, тоже был на грани этого безумия.

Эвер сжала его волосы сильнее, словно желала запечатлеть в себе эту пылающую близость, и простонала в ответ: А я тебя…