Stotinu problema tele (джен)

Когда у тебя отбирают последнее, что тебе может помочь, это в последнюю очередь вызывает смех. Ну за исключением истерического. А я вновь решил отличиться и смеялся, когда всё моё оружие забрали.

Смешно ведь...

Почему вы не смеетесь? Смейтесь!

У маленького ребёнка отбирают последнее! У него больше не будет шансов на новую жизнь, если что-то пойдет не так. У него больше нет того единственного человека, которому малыш верил — себя из будущего.

Я смеялась, а в голове у меня путались понятия. Больше я не знала где кончается Ламбо, а где начинаюсь я.

Сквозь истерику я чувствовала чьи-то ласковые руки, гладящие меня по спине и приторно сладкое пламя.

«Как кровь», — проплыла последняя связная мысль в моей голове, и моё сознание уплыло в спасительный обморок.

* * *

Во сне я звал сестру, ту блондинистую, что несмотря на свой непростой характер пыталась помочь мне, семью из первой жизни и почему-то Стражей Вендикаре.

А потом я почувствовал приятный холод в районе головы.

Дальше я спал без кошмаров.

* * *

Я проснулся ближе к обеду, обнаружив себя в своей постели, а рядом с моей подушкой аккуратно притаилась маленькая чёрная цепочка, пропитанная пламенем мрака.

Тогда я не знал, что этот подарок положит начало концу.

Поднялся, оделся и спрятал подарок в карман, а после тихо спустился вниз. Мог бы и не стараться быть тихим — все присутствующие были озабочены чем-то.

— Доброе утро, Нана-сан, — к артистизму и комплиментам я был не готов, слишком уж трудным был вчерашний день.

— Ламбо-кун, тебе лучше? Реборн-кун, сказал, что ты болел.

Где-то глубоко внутри слова болезненно осели, но Ламбо был рад чужому участию. Я был рад.

— Нана-сан, — как бы этого не хотелось, но по-другому обращаться к этой женщине кроме как «синьора» и «Нана-сан» не получалось. Он ведь не Реборн, чтобы звать Саваду «маман». — Мне действительно лучше, а где остальные?

— Тсу-кун в школе вместе с друзьями и Реборн-куном, а Футта-кун, наверное, в школе. Я давно его не видела...

Я кивнул, принимая ответ, и уселся завтракать.

Спустя пару часов вернулась вся компания моего будущего босса...

А меня выгнали на улицу, чтобы они могли обсудить свои важные дела, вот только появилась маленькая проблемка...

Меня похитили.

* * *

Очнулся я уже в заброшенном здании, напротив темноволосого парня с хохолком на голове. Он был как-то отдалённо знакомым, но я же всегда предпочитаю надеяться на лучшее...

— А вы...?

— Мукуро, Рокудо Мукуро. Мне бы хотелось о многом с тобой поговорить... Демоненок.

О... Уже это прозвище о многом говорило. Откуда у меня оно? А кому ещё возиться с мертвецами как не демону? Ну а в силу своего возраста... Так, демонёнку.

— Что вам надо? — С маньяками не надо спорить, вести себя естественно... Давай же!

Не помогло. Впрочем, самоубеждение никогда на мне не срабатывало.

— Добейся моего освобождения из Вендикаре.

Я не выдержал и рассмеялся, громко, заливисто... По-детски.

— Взамен я получу сильнейшего иллюзиониста в должники?

— И я не расскажу твоей семье правды о тебе, — а заметив вопрос в глазах, иллюзионист добавил: — и родственникам, и тем, кто тебя приютил. Согласись, хороший обмен.

— Да, хороший... — честно признал я. — Но я просто не смогу это устроить.

— Ну раз так, то умри, — неестественно спокойно пожелал мне заключённый Вендикаре.

Трезубец оказался у моей шеи излишне быстро. Печально, что моя жизнь оборвётся таким образом. Меня зарежут вилкой...

Из-за спины повеяло приятным холодом. Хм... С чего бы это? Той цепочки, что мне подарили, у меня с собой нет. Встреч тоже запланировано не было... Следят, за мной что ли? Хотя вряд ли. Слишком много чести.

— Рокудо Мукуро, вас отпустили под залог, но если вы сейчас посмеете как-либо навредить этому человеку... Ваше наказание будет пересмотрено, — голос был тихий, спокойный и с потусторонними льдинками, как и всегда.

Вот они Вендиче... даже в подобных ситуациях, даже если злятся, сохраняют хладнокровие.

— Ваши слова означают, что мне нельзя причинять вред, но... Разве приглашение в гости можно считать с как таковым?

Увы, но договор стражей с Вонголой давал некоторые свободы иллюзионисту, поэтому стражу Вендикаре пришлось кивнуть, обозначая признания этого факта, чтобы спустя мгновение раствориться в чёрном пламени.

— Вот ты и попался, Демоненок, — усмехнулся Мукуро, вперив хищный взгляд во всё ещё удивлённое встречей лицо ребёнка. — Знаешь, теперь ты действительно станешь моим гостем. А Фуута де ла Стелла составит тебе компанию..

Мир перед глазами Ламбо поплыл, и мальчишка погрузился в иллюзию, не почувствовав чужого прикосновения. Мукуро довольно бережно перетащил мальчишку с жёсткого, грязного пола на диван. А сам хозяин «апартаментов» устроился в близи окна, ожидая своих верных псов.

Требовалось ускориться, встреча показала, что времени больше нет, и пора заканчивать с подготовительным этапом. Стоило разослать приглашения, но этим они займутся через три дня, если, конечно же, это вообще потребуется.

Уже скоро...

Ребёнком можно воспользоваться позже, а пока его время не настало, Рокудо будет соблюдать навязанные правила — напрягать Вендиче очень не хотелось.

* * *

Отступление первое

— Фуута де ла Стелла пропал? Когда? Что же делать!

Прошло полчаса с озвучивания этой новости, но Тсунаеши Савада всё так же не мог принять подобный факт.

— Ха-ха-ха, ребят, а где Ламбо? — спросил Такеши.

— Гуляет, — отмахнулся от глупого вопроса Хаято.

Пропажу второго ребёнка они заметили только спустя два дня.

* * *

— Кому мог понадобиться этот бесполезный ребёнок? — не понимал итальянец, искренне негодуя из-за того, что какой-то сопляк заставил волноваться любимого Босса.

Не сразу, но Такеши, успевший привыкнуть к Ламбо прервал Хаято:

— Не говори так, Гокудера.

—Точно! Ямомото—кун прав! Мы найдём детей, — подключился к разговору Тсунаеши. Он был самым чистым и бескорыстным из присутствующих, озвучивая свое решение, с которым все согласились.

Конец отступления* * *

Меня разбудил шорох. Открыв глаза, увидел застывшего рядом Фууту, но остекленевшие глаза несколько смущали. В тёмной комнате помимо них никого не было, но было очевидно, что омы не сможем выбраться, как бы не хотели.

— Привет, Фуута. — Как хорошо воспитанный ребёнок, поздоровался с ровестником, устраиваясь по удобнее на бетонном полу. — Так ты теперь мой единственный собеседник на ближайшие дни, да?

Живая марионетка никак не отреагировала на слова черноволосого.

— Хочешь я расскажу сказку? Или...

Умиротворённая обстановка была прервана, отчего Эспозито недовольно посмотрел, на вошедшего. Этим кем-то оказался лохматый блондин.

— Ну что освоились? Вот ваша еда, бьен. Завтра вам принесут ещё, поэтому ешьте всё. И накорми марионетку, бьен — он не скоро сможет поесть сам.

После выдачи этих инструкций юноша оставил недалеко от порога две порции дешёвой лапши и покинул импровизированную тюрьму.

А атмосфера безумия была разрушена. И как теперь мне сходить с ума, если никакой нагнетающей обстановки да и никакого морения голодом не предвидится?

Тогда я и придумал себе развлечение.

* * *

— Ела рамен ребятня,

Кровью запивала,

О чём Ламбо говорил,

Она! Не! Понимала!*

Да, импровизация. Да, хуже оригинала, но зато какая реакция на мое творчество была у сторожа... Его состояние приближающееся к «окончил жизнь самоубийством» было легко почувствовать даже через крепкие стены, не то, что через потрёпанную годами дверцу, пусть она всё равно оставалась недосягаемой для нас, а вой Оборотня был прекрасным дополнением к припеву...

Пел к слову я уже долгое время, а воды нам так и не дали, поэтому концерт приходилось продолжать с интервалом пять-десять минут. А в один из самых долгих интервалов (тридцать минут!) На меня сошла божественная благодать в виде трехлитровой бутыли минералки.

Концерт продолжился.

* * *

Спустя сутки моего пения, а голос у меня не плохой, но детский, поэтому часто срывается на фальцет, особенно когда я громко пою, я достал охрану, уже готовую придушить меня. А ещё несколько часов спустя у нас появился ещё один квартирант — Хибари Кея. После его появления петь я стал реже, и до охраны дошло, что меня надо чем-то занимать. И мне даже выдали — барабанная дробь— аптечку!

Так что Зверь всея Намимори был относительно подлечен скромным мной, не имеющим медицинского образования..

А на вторые сутки Кея даже пришёл в себя и составлял мне молчаливую компанию в весёлой игре «загипнотизируй стенку». Очень увлекательно, кстати.

Мой разумный сосед даже подумал что я окончательно поехал крышей.

Знал бы он, насколько прав...

* * *

На четвертый день заточения стало шумно. Видимо, объявилась Вонгола.

Чтобы отвлечь от шума или от себя охрану я решил помучить слух охраны и даже прокашлялся перед пением, но моих стараний не оценили. Подростки уже успели изучить мои привычки и знали с чего начинается их персональная пытка, поэтому они просто свалили, что было прекрасно слышно.

Я замолчал и обиженного отвернулся, чтобы через минут сорок начать выводить «Спасите наши души» Высоцкого под взглядом Жаворонка. О это выражение глаз, говорящий «кто-нибудь, заберите его отсюда», и в котором перемещалась жалость с уже нескрываемым раздражением.

Да, давно я не встречал таких эмоций. Отвык...ла.

А когда нас всех троих выпустили обо мне мгновенно забыли. Хибари бросился восстанавливать свою честь, Гокудера направился к боссу, будто не зная о существовании такой вещи как аптечка. А я... Остался стоять, ежесекундно вздрагивая от шума: звуков ударов, взрывов, криков...

Мне действительно стало страшно — четыре дня без разговоров с собеседником в замкнутом пространстве не способствуют спокойствию.

Наверное, всё это и стало причиной моего появления в главном зале, хоть и оно не стало счастливым для меня.

В помещении уже были все действующие лица: Хибари, вновь упавшего в обморок, но уже от боли, Реборн, наблюдающий за всем словно зритель на премьере фильма, сражающийся Тсуна, Бьянка, Хаято, замерший в проходе, Мукуро, лежащий на полу, два его помощника и Фуута, прицелившийся трезубцем в спину Тсунаеши.

Решение возникло мгновенно и я шагнул вперёд, наколов свое маленькое тельце на три узких лезвия. Боль я почувствовал не сразу, внимательно рассматривая эмоции, быстро появляющиеся и исчезающие на чужом лице.

Злость, удивление, разочарование и страх.

Страх снова оказаться в Вендикаре.

— Быстрой дороги, Мертвец, — с улыбкой прошептал я, с трудом двигая непослушными губами и теряя связь с реальностью. Но даже на грани я чувствовал такой далёкий, но знакомый и неизбежно приближающийся холод.

Примечания:

* Переделанная песня КиШей «Ели мясо мужики»