Вкус Сахары. 3. Они и мы (гет)

Дядя ушёл, оставив Беллу с пылающими щеками, больно колотящимся о грудную клетку сердцем и ощущением осеннего листка, попавшего в водоворот событий, происходивших со страшной скоростью. Всего неделю она здесь — по своим праздным делам, — и вот уже Орхан зовёт её замуж. Раньше их связывал только Запечатанный город. Потом Запечатанный город остался далеко от них, их отношения вышли за пределы Города, а теперь вот дошло до этого. Он доверяет ей — настолько? Это никак в голове не укладывалось. Наверное, потому, что Белла оказалась не готова к такому его решению. Она даже не успела ещё почувствовать себя любимой им. Замуж… Стать его женой. Засыпать и просыпаться в его объятиях. Узнать все его достоинства и слабости. Видеть его улыбку. Быть его женщиной. Да. И, вместе с тем, снова замуж. Страшно.

Белла прижала ладони к груди, пытаясь смягчить болезненные ощущения. Подойдя к окну, она увидела, как ушёл Махмуд-бей. «Надо обсудить всё это с Лори! Она давно здесь живёт и… Оооооо!..». Да, вот так. Подруги больше нет. Можно позвонить Лайми, но у Лайми сейчас море выплаканных и невыплаканных слез, а свои Белла уже пролила и больше рыдать не хотела. Да и ведь Лайми не знает Орхана, все рассказы золовки останутся всего лишь… словами.

Мелвин нашёл молодую женщину там, где оставил, — в женской гостиной. И понял, что мыслями она где-то очень глубоко в себе, там, где он оставил её и откуда назад она ещё не вернулась.

— Я передал твои слова, — сказал он, усаживаясь на диван напротив племянницы. — Теперь дело за семьёй твоего будущего жениха.

— Мммммм… — Белла с трудом вынырнула откуда-то со дна своих размышлений. — И что они должны?

— Как минимум, назначить конкретный день и время для рассмотрения всех пунктов брачного контракта. И убедить меня в том, что я отдаю девушку из своей семьи в действительно надёжные руки. И в том, что будущий муж сможет обеспечить жену и детей наилучшим образом.

Белла кивнула и надолго замолчала. Судя по выражению лица, подумал Мелвин, мысли скачут в её голове дикими козлами.

— Но прежде чем это произойдёт… — он постарался максимально смягчить тон голоса, чувствуя себя весьма неловко, потому что тема, которую он собирался затронуть, как раз и была неловкой. — Прежде чем всё это начнётся…

— Да?

— Белла, я должен знать…

— Что, дядя?

— Понимаешь, это мир мусульман. И мир мужчин. И Орхан-бей, каких бы широких взглядов ни придерживался, тоже мусульманин и мужчина…

— И что?

Мелвин наконец решился:

— Слушай, я не наивный мечтатель и не вчера родился, чтобы считать, что женщина 21-го века в твоём возрасте всё ещё девственница. Но здесь это не подлежит никакому сомнению: к алтарю девушка должна прийти целомудренной и чистой, как первый снег.

— Ах, вот оно что… — протянула волчица.

— Конечно, если невеста уже была замужем, то никто и слова не скажет, если жених согласен жениться на чьей-то бывшей жене. Словом, если ты не девица, то и затевать всё это не имеет смысла, потому что первая брачная ночь, когда это обнаружится, для тебя обернётся страшным скандалом. И для всех нас тоже. Не думаю, что Орхан закроет глаза на такое.

Закончив обходительную речь (а он изо всех сил постарался сгладить все углы), Мелвин выдохнул.

— Дядя, я уже была замужем, — улыбнулась племянница потугам дядюшки. — Я говорила вчера это тёте Нуайме и кузенам. Я вдова, так что в этом нет ничего непристойного, чего следовало бы стыдиться. Мой муж погиб, выполняя долг перед своей страной, и погиб как герой, что удостоверяет мемориальная доска с его именем.

— Уф! — на этот раз выдох в самом деле принёс облегчение.

«Даже если бы мужа и не существовало, — подумал он, — его стоило бы выдумать ради нас всех!».

15 сентября 1950 г.

Махмуд-бей нисколько не удивился, увидев внука уже на следующий день, — в такой ситуации по-другому и быть не могло. Младшие внуки и так жили с дедом, а Орхану требовалось много времени, чтобы приехать из лагеря, находящегося далеко за городом. Он вообще неохотно бывал в Каире, особенно в том месте, где вырос. Но этот дом он любил.

Войдя в свою гостиную, Махмуд-бей нахмурился. Ему совсем не нравилась идея Орхана жениться на той женщине. В ней чудилось что-то такое… чуждое, непонятное, недоступное пониманию, странное.

Орхан сидел на диване и бережно гладил по голове старого пса, жившего в этом доме много лет в качестве члена семьи. Пёс статуей сидел напротив, внимая ласке и глядя в глаза честно и преданно, и между ними было полное взаимопонимание.

Встретившись взглядом с молчавшим Орханом, Махмуд недовольно дернул плечом:

— Да, да, она согласна.

А потом не без самого его удивившего удовлетворения, появившегося от этой мелкой мести разозлившему его внуку, добавил:

— А ещё передала тебе послание на словах: она, мол, знает, что нам позволено иметь четыре жены. Так вот, сказала: или она будет единственной, либо хоть десять, но без неё. Уже условия ставит, вишь ты!

Орхан, всё так же молча лаская собаку, усмехнулся: это само собой разумелось, но её право оговорить это и внести в брачный договор. Хотя и без того он не стал бы брать себе других супруг, иначе в чем смысл жениться по любви? А в Египте браки по любви такая же редкость, как вода в пустыне.

Всё-таки он не удержался от вопроса:

— Ты видел её?

— Да.

— Голову она не покрыла, конечно?

— Конечно, нет! — зло махнул рукой дед. — Платок не надела , краску с лица не смыла, духи не выветрила.

На сей раз Орхан опустил голову, чтобы скрыть улыбку. Навара, сидевшая рядом с братом и наблюдавшая за ним, поняла, что ничего другого от этой женщины он и не ждал. Возможно, он и считал иностранцев слегка того, но она, эта Белла, его не разочаровала. Навара никогда не видела старшего брата влюбленным. Если бы речь шла о египтянке, он вряд ли спустил бы это так легко. А сейчас сидит и, смеясь, только головой качает.

Навара была воспитана в старых традициях. Родители были глубоко религиозными людьми. И она бы осудила ту женщину со всем пылом юности и верности обычаям. Но, чтобы вызвать улыбку Орхана, нужно было сперва внушить ему непреходящее доверие и уважение, а она знала, что это совсем непросто. Словом, на это нужно иметь право.

Бывают такие люди, чьи лица улыбка преображает до неузнаваемости. Как будто в темноте луч солнца падает на мелкие грани бриллианта, ослепляя видящих это, и брызги радужных зайчиков искрятся на всех поверхностях. Орхан улыбался редко, и каждый раз для Навары это было потрясением. И если его любимая способна вызвать её, значит, она не так уж плоха.

— Готовит вкусно, — невольно признал дедушка, — хоть и не по-нашему. — Но покорности ты от неё не дождешься, помяни моё слово!

Покорности… Орхану было десять лет, когда между родителями случился диалог, навсегда врезавшийся в память чумазого мальчишки, забежавшего домой попить:

— Что ты всё «да» и «да»! Ну, можешь ты хоть раз сказать «нет»?! — беленился отец.

— Да, дорогой, — отвечала мать, то ли по привычке, то ли оттого, что никак не могла взять в толк, за что на неё сердятся.

Отец досадливо махнул рукой и, взяв сына за плечи, сказал как мужчина мужчине:

— Никогда не женись на той, кто всё время с тобой соглашается. Можно купить попугая, но жениться на нём не стоит.

Орхан много размышлял над услышанным. И даже пытался объяснить матери, но она так и не поняла. Зато он уразумел…

Белла — волк. Стоит ли ожидать от волка покорности? Он полюбил её такую — разумную, здравомыслящую и самостоятельную. Не только женщину, но и личность, притом совсем не похожую на тех, кого он знал. Если она станет похожа на прочих египетских жен, будет ли он любить её всё так же? Это вряд ли. Жена-вещь, жена-пленница — что в этом интересного? А кроме того, есть любовь, которую нельзя купить за деньги. Если мужчина не может внушить к себе любовь, не прибегая к деньгам или насилию, то что же это за мужчина? Но озвучивать эти свои мысли Орхан не стал — дед бы этого не понял. Он и так многого не понимал.

— Но она же из Британии! Как можно было полюбить британку! — нашёл Махмуд новый и, с его точки зрения, наиболее веский довод.

— Она из Ирландии, а ирландцы ненавидят англичан ещё хуже, чем мы.

* * *

Белле казалось, что она живёт не то на чемоданах, не то на бочке с порохом. События проносились мимо, и она успевала только кивать переменам.

Через несколько дней прибыли господин Камаль и Орхан обсудить условия брачного контракта. Дядя обговорил с Беллой то, что непосредственно касалось её и что обязательно должно быть внесено в документ. Например, возможность работать. Орхан при этом посмотрел на Мелвина как на умалишенного, но тот таки отстоял право племянницы найти себя в карьерном плане.

— Да, я знаю, что, если замужняя женщина работает, это говорит людям о том, что у её мужа недостаточно денег, чтобы содержать семью, — сказал дядюшка-адвокат.

— Вот именно.

— Но подумайте вот о чем, Орхан-бей. Белле не нужен человек, на которого придётся молиться с утра до ночи за неимением других дел. Ей нужен мужчина, в чьи объятия она сможет возвращаться вечером и забывать в них обо всем до утра. У вас будет интересная, полная приключений жизнь. Как и прежде. Какая и у неё была до вас. А что остаётся ей? Греметь целыми днями кастрюлями на кухне да возить тряпкой по полу. И встречая вас по вечерам нежной улыбкой, скрывать острое недовольство жизнью? Нельзя просто взять и запереть дома такую женщину, как Белла, и думать, что отныне только в этом счастье и смысл её жизни. Она не такая, как здешние женщины, не подрезайте ей крылья.

— Но так не принято! И неприлично! Женщина выходит замуж для того, чтобы посвятить себя всю мужу, детям и дому. Так заведено предками! — вскипел Махмуд-бей. — Да и где же ей работать? Кто возьмёт на работу замужнюю работницу?

— Ну, например, Хранилище примет её обратно с радостью.

— Хорошо, — согласился, поразмыслив, Орхан. — Ваши доводы логичны. Но здесь дело не только в деньгах. Работа агента Хранилища опасна во всех отношениях. Кому, как не вам, знать это? Самое больше, что я могу разрешить Белле, — чисто бумажную работу и исключительно в здании Хранилища.

Мелвин кивнул.

— Думаю, большего она и сама не хочет. Особенно после того, что ей довелось пережить в Запечатанном городе. Я ещё не знаю, что там было, но догадываюсь, что ничего хорошего.

Затем право путешествовать без сопровождения мужа (например, ездить к родственникам в Клиффтон) в виду занятости последнего. Орхану это тоже не слишком понравилось, но ведь и то, что он постоянно занят, тоже правда. А будущая невестка с детьми не может переехать из Ирландии в Египет. На самом деле, его больше злил сам факт присутствия в их семье этого типа, альфа-самца Ноа. Сразу видать, что своего не упустит. Орхану хватило взгляда, чтобы понять, что тот держит Беллу на длинном поводке до поры до времени, и это ненадолго. И то, что она принадлежит другому мужчине, его не остановит. И что ещё хуже, — он тоже волк, а значит, физически и эмоционально ближе Белле, чем он, Орхан. От одних этих мыслей ему хотелось полностью запретить ей все сношения с той стороной её жизни. Нельзя — это её семья. И он, скрепя сердце, согласился и на это.

— И последнее, Орхан-бей. Белла — иностранка и христианка. В случае вашей смерти…

— Не беспокойтесь, Мелвин-бей. Я всё сделаю правильно.

20 сентября 1950 г.

Когда переговоры были завершены (о чудо чудное — за один день!), Мелвин нашёл племянницу, тихо сидящую в гостиной с книгой.

— Уф! Ну, всё, — сказал он, усаживаясь рядом. — Можно назначать дату помолвки и начать готовиться к приёму.

— Всё обсудили? — Белла закрыла книгу и целиком сосредоточилась на собеседнике.

— Да. Размер подарка семье за дочь, шабка, махр, жильё, затраты со стороны семьи жениха и семьи невесты и т.д. Это дела мужчин, и тебя они не касаются, милая. Со временем всё, что положено, тебе расскажу.

— Знаешь, по-моему, я этому господину не понравилась, — вздохнула Белла.

— Только тем, что не местная, — утешил дядя. — Но, по счастью, ты не за него идёшь, а своему избраннику ты как раз очень даже нравишься.

— И что теперь?

— Теперь вы можете встретиться несколько раз до помолвки, чтобы утвердиться в принятом решении. Разумеется, в присутствии нашей семьи и не прикасаясь друг к другу, — это право вы получите только после свадьбы. Никаких объятий, поцелуев, держаний за руки и прочих проявлений чувств. Всё должно быть безупречно. Тем более что Орхан сам напомнил о необходимости соблюдения традиций.

— И… когда мы увидимся? — конечно, она выхватила слухом самую ценную для себя информацию, мысленно воскресив образ возлюбленного, сильного, всё знающего, уверенного и спокойного.

— Я пригласил его и его семью завтра на ужин. Мы все должны познакомиться и назначить дату помолвки.

Мелвин улыбнулся, и эта улыбка понравилась Белле, она посветлела взглядом:

— Что, дядя?

Он вздохнул:

— Он любит тебя, это видно. Я заломил за тебя такие цены, а Орхан даже не попытался сбить их, просто кивнул и сказал, что не проблема. А ведь здесь, в Египте, торгуются страшно — везде и по любому поводу.

— Вот как? — чуть нервно отозвалась племянница, внезапно вообразив себя коровой на рынке.

— Видела бы ты, как торговались со мной Адель и его папаша! Как будто я должен был вручить им дочь бесплатно!

— Значит, так и сказал, что не проблема?..

— Ну, это можно понять. Его семья отнюдь не бедная. «Сотне» платят очень много.

— А за что?

— Ну как же? За ежедневную ненормированную работу, за верность стране и долгу, за постоянный риск жизни и здоровью, сотникам ещё и доплата за ответственность, руководство, профмастерство… Там много всего. С учётом того, что их быт в лагере и так полностью обеспечивает государство, семьи членов этой организации ни в чем не нуждаются. Так что для Орхан-бея это действительно не проблема.

— А. Ты считаешь, это нормально — покупать женщину?

— А ты считаешь, это нормально — спать с ней задарма? Здесь, в арабских странах, жены обдирают мужей как липку, и оно понятно: женская часть населения обычно наименее защищенная часть общества. На Западе женщины очень дешёвые, но здесь, в Египте, ни одна не пойдёт за неподходящего мужчину, не способного обеспечить свою семью, даже если реальна опасность остаться в старых девах. Об этом стоит задуматься.

— Дядя, а это ничего, что я христианка? — Белла наконец высказала тревоживший её вопрос.

— Ничего, солнышко. Мусульманин может жениться на христианке или даже на иудейке. Такой брачный союз нежелателен, но и не запрещён. Женитьбу на атеистке или язычнице ислам запрещает, да. А вот мусульманка за иноверца не может выйти. Не может, и всё.

Она кивнула и долго молчала, глядя в окно и размышляя о разных вещах и ни о чем конкретном. Сказанное Мелвином всё ещё звучало у неё в голове, когда смысл последних слов дошёл до её разума.

— Не может?.. Это означает, что тебе пришлось…

— …сменить веру? Да, пришлось. Иначе нам с Нуаймой пришлось бы расстаться.

— Ты жалеешь об этом решении?

— Нет. Это был осознанный выбор. Но ты его делать не обязана. Если только сама придешь к такому решению.

* * *

Тем же вечером Мелвин сообщил семье новость о сватовстве к Белле. Он не говорил об этом раньше, поскольку это такое дело, которое, в силу разногласий при обсуждении пунктов брачного контракта, не всегда доходит до помолвки. Но теперь в доме две невесты, и готовиться придётся к двум приемам. Помолвочный приём Суат назначен и состоится через четыре дня, а дату помолвки Беллы мужчины обсудят завтра после ужина. Главное, не ударить в грязь лицом перед семьёй жениха племянницы.

К новости о готовящемся замужестве Беллы все отнеслись по-разному. Суат чуть не прыгала от радости, найдя в кузине подружку по счастью. Теперь будет с кем посекретничать, шепнула она. Тетя, всплеснув руками, тоже заулыбалась и вполне по-матерински обняла Беллу. Всё-таки, что ни говори, а это приятные хлопоты.

Самир, похоже, был неприятно удивлён, но ничего не сказал. А Джемиль, стоя рядом с братом, покусывал губы и тоже молчал.

Зато поздно вечером Белла подслушала разговор, слегка озадачивший её. Ей хотелось посидеть во внутреннем дворике и полюбоваться на звездную россыпь, но вместо этого она различила голоса трёх мужчин — дяди и его сыновей — и забыла о том, зачем пришла.

Они сидели в мужской части дома, на втором этаже, в своей гостиной, но её двери, выходившие на балкон, были отворены, и Белла без труда услышала всё до последнего слова.

— Я тебя не понимаю, Самир. В чем проблема-то?

— Зачем ты допустил это, папа? Не нужна нам никакая помолвка. Отмени это всё, пока не зашло слишком далеко.

— Что значит «отмени»? Белла вправе выйти снова замуж. Она встретила достойного человека, Орхана многие знают и уважают. Он из хорошей семьи.

— Наша семья тоже хорошая, — возразил Самир. — Не следует выпускать её. Я и сам могу жениться на ней.

— И я, — вставил Джемиль. Тембр его был немного выше и мягче, чем у брата.

— Вы? — удивился отец. — Но она же вам двоюродная сестра…

— Законом такой брак не запрещен — мы с ней не махрамные родственники, — заметил старший сын.

— …и намного старше вас обоих.

— Это не имеет значения.

— А что имеет?

— Мы волки, папа. Пару нужно искать среди своих.

— Каким бы замечательным ни был этот Орхан-бей, — высказался Джемиль, — но он человек. Он не знает наших законов и обычаев, он никогда до конца не поймёт Беллу, для него она останется просто зверем. Для нас она — равная, а Орхан всегда будет смотреть на неё сверху вниз. И, кроме того, мы моложе.

— Она подходит нам, а мы — ей — подытожил Самир. — Пусть живёт среди сородичей. Нечего глядеть на сторону.

— Ну, если она выберет кого-то из вас… — примирительно сказал отец.

— Я выбрал её. Здесь невесту себе выбирает мужчина.

— Но только самка решает, какому самцу отдать предпочтение. Не забывай об этом, — Мелвин бросил строгий взгляд на детей и вышел.

— Поглядим, — бросил Самир сквозь зубы.