Синергия (джен)

Ветер резким порывом поднял и бросил придорожную пыль в глаза.

Стефан зажмурился, отвернулся, потер веки, пытаясь отогнать жгучую резь. Проморгался. Сквозь выступившие слезы сперва едва можно было разглядеть окружение, но постепенно картинка стала отчетливей. Однако это ни на миг не прояснило происходящее и усугубило ощущение полной дезориентации. Вдобавок от резких движений закружилась голова, что едва не заставило его упасть и вынудило неловко взмахнуть руками. Накатило и прошло, как и не было. Зато осталась головная боль, тихая, вполне терпимая, но заполнявшая все свободные уголки сознания.

Бой с Мордо! Немедленно вернуться!

Отточенный навык открытия портала, доведенный до совершенства… Не сработал. Двойного кольца, будто все еще давящего привычной тяжестью на пальцы, не оказалось. Зато дрожали руки, словно все долгие годы восстановления и обучения растворились вмести с ним.

Щит? Осечка.

Заклинание поиска? Провал.

Выход астрального тела? Ничего…

В груди что-то дернулось и резко ухнуло вниз, заставив судорожно и быстро хватать ртом воздух. Внезапно он словно упал в сердце пустоты без единой точки опоры…

Нет! Паниковать нельзя. Возможно, это все просто из-за временной спутанности. Стоит только успокоиться, привести дыхание, сознание и мысли в порядок… И для начала — оглядеться снова, более внимательно.

Широкая автомобильная трасса уходила за горизонт в обе стороны, а вокруг, сколько хватало взгляда, лежала пустыня, с редкими темными пучками растений. Где-то на границе видимости, приподнимались горы, но они могли быть и иллюзией — уже вечерело.

А еще стремительно холодало. Только сейчас Стрендж осознал отсутствие Плаща Левитации.

Чудесно.

Ока Агамото тоже не было. Великолепно!

Обыскав все карманы и на всякий случай складки, чтобы понимать состояние своего имущества, он обнаружил немногое.

Телефон? Разбит.

Водительские права? Откуда и зачем? Когда он их брал?

И… Больше ничего.

Где вообще он оказался и как это случилось?

Калейдоскоп мимолетных мгновений недавнего прошлого был слишком перемешан. А после начала атаки Мордо и вовсе пришло ничто.

Головная боль, дезориентация, амнезия — нехороший набор. Проверять остальные симптомы не было времени, желания, да и, особого смысла тоже. Ни один из вариантов дальнейших действий никак не предполагал возможность постельного режима. Оставалось надеяться на собственный организм и удачу.

Не известно, когда и куда исчезло кольцо. Его можно было искать вечность. Но даже темноте и посреди нигде его нужно было отыскать. Нужно сделать хоть что-то в этой абсолютно дикой, идиотской ситуации, когда Верховный маг Земли оказался неизвестно где, без магии, без возможности продолжать борьбу, без возможности выбраться, без возможности хотя бы согреться.

Чем закончился бой с Мордо? Кто победил и кто остался при этом в живых?

Искать, искать хотя бы чертово кольцо!

В поисках и ожидании Стрендж успел несколько раз отчаяться и столько же раз воспламениться надеждой, пока шоссе оставалось пустынным. В конце концов вдалеке все же мелькнул свет, через какое-то время оказавшийся светом фар, а еще немного позже стало очевидно, что это крупный внедорожник с проблесковыми маячками на крыше. Поравнявшись со Стефаном, автомобиль затормозил и с переднего пассажирского места вышел мужчина в форме.

— Доброй ночи, сэр. Вам нужна помощь? Ваши документы?

Удача, хотя и несколько странная, видимо пока не оставила Стренджа в беде — он достал водительские права. Офицер некоторое время изучал карточку, повертев ее туда-сюда под светом ручного фонаря.

— Что вы здесь делаете?

— К сожалению, не знаю. Не помню, — пришлось быстро поправиться, вызывать подозрения было опасно, учитывая обстоятельства, но и достоверная легенда по понятным причинам отсутствовала. — А где я, собственно, нахожусь?

— Вы в четырнадцати милях от Эль-Пасо, Техас.

Возглас удивления вырвался сам собой. Вот уж где он не ожидал оказаться.

— Мистер Стрендж, пройдемте со мной, — четкий указующий жест в сторону машины отражал полную уверенность и невозможность отказа.

Почти всю дорогу молчали. Офицеры коротко переговаривались между собой, но это были лишь ситуативные фразы, не несущие глубокого смысла.

Через неопределенное время, показавшееся борющемуся с дремотой и сочинявшему более или менее достоверную историю Стефану одновременно и парой десятков минут, и парой часов, внедорожник притормозил около забора длинного двухэтажного здания, терявшего края в темноте несмотря на свет фонарей.

Сопроводить его вышел снова тот же офицер, что и в первый раз, а безучастный водитель даже не шелохнулся.

Передав своего пассажира с короткой справкой и комментарием о каких-то койотах, офицер развернулся и вышел в ночь. А Стренджа, проигнорировав все его вопросы, проводили в маленькую комнату со столом, где пришлось прождать еще какое-то время в одиночестве и тишине. Потом была долгая беседа с делано доброжелательным сотрудником, больше похожая на допрос и показавшаяся кошмаром наяву: одни и те же вопросы в разных формулировках бесконечно повторяемые по кругу… И без того мешающая головная боль превратилась в мучительную.

На вопросы о личности Стефан сперва раз за разом повторял свои данные и упоминал изъятые права. Потом его озарило, и он начал ссылаться на «Щ.И.Т.», который еще во времена врачебной карьеры вынуждал с ними сотрудничать. К немалому разочарованию, эта довольно серьезная аббревиатура не произвела на собеседника ни малейшего впечатления или и вовсе не была ему знакома.

Биться лбом о бетонную стену невозмутимости и монотонности офицера было мучительно. Через вечность повтора одного и того же диалога, словно куска сценария «Дня сурка», офицер молча сложил бумаги и вышел.

Стренджа сопроводили в нечто, изображавшее медпункт.

Осмотр длился, кажется, несколько секунд, за время которых фельдшер едва глянул в сторону прибывшего. Возмущенная просьба обратить внимание на возможное сотрясение была также проигнорирована. Попытки апеллировать к собственному профессионализму и что-то требовать полностью провалились.

Складывалось ощущение, что на всех здешних должностях сидели роботы.

Оставалось смириться и ждать.

В конце концов после нескольких часов ожидания, бумажной волокиты и звонков, когда в голову уже начали приходить мысли о побеге, Стренджа отправили вместе с еще несколькими задержанными частным самолетом в Нью-Йорк. Нужно было признать, что иных вариантов у него сейчас имелось откровенно мало, если не сказать больше. Чем больше времени утекало, тем стремительнее таяли шансы на благополучный исход конфликта с Мордо. Мысль о том, что, скорее всего, все уже кончено, Стефан старательно отгонял.

По прилете в Нью-Йорк его уже ждали. Пришлось еще раз общаться с полицией, но на этот раз разговор оказался значительно приятнее и легче. Нужно было подтвердить прибытие, дать показания и тому подобное.

Наконец, спустя почти сутки после того, как он осознал себя на пустынном шоссе, Стрендж стоял на Бликер стрит 177а перед дверями Святилища.

Они были наглухо закрыты.

И что бы он ни предпринимал, равнодушно продолжали оставаться таковыми. Именно в этот момент он до конца осознал один страшный факт, от которого старательно прятался: в нем не осталось ни капли магии. Мордо победил.

А Стрендж снова оказался там, где начал, несмотря на все усилия, усердную работу, прошедшие годы! Из-за него разбит весь Орден! Погибли люди… Его самоуверенность и гордыня… Раздавленный бездомный инвалид.

От Храма он почти убегал, словно за ним гнались. Но, к сожалению, нельзя было спрятаться от себя самого. Пробродив в сумеречном помрачении несколько часов, шарахаясь от возникающих на краях зрения призраков погубленных им людей, чудом снова не попав под бдительное око хранителей правопорядка, он понял, что по старой привычке его вынесло к дому, пожалуй, единственного человека, игравшего в его прошлом неоценимую роль. К дому Кристины.

Единственной непоколебимой константе в его жизни.

Одновременно страшась и не в силах остановиться, он нажал на звонок.

Он представления не имел, что скажет ей, когда… Если она откроет дверь.

* * *

Она открыла.

И даже не задала ни одного вопроса, пока молча устраивала его поудобней на диване в гостиной и, хотя и наскоро, но внимательно осматривала. Да, вид он имел удручающий, было отчего беспокоиться. Однако его смертельная рана была не на теле.

Молчание несколько затягивалось, но это никого не беспокоило. Стефан все еще был значительно погружен в цепкие мысли о произошедшем. Кристина, расположившись в кресле напротив, ждала его объяснений, но разговор принципиально сама не начинала.

Прошло еще какое-то время, часть из которого Стрендж потратил, автоматически обкатывая варианты той фразы, которая могла бы наиболее емко выразить все. Несколько раз почти произнеся первые звуки, он снова нерешительно замолкал.

— Кристина, ты была права во всем.

— Возможно.

— Я идиот.

— Очевидно.

— Мне никогда не стоило… — Будто что-то сдавило горло, перехватив дыхание. Извинения никогда не были его сильной стороной.

Не выдержав паузу, она нервно продолжила:

— Никогда не стоило что? Сперва принимать мою помощь, а потом снова и снова исчезать в пустоте?

Ответить на это ему было абсолютно нечего.

Более того, он понял, что пришел совершенно зря и лучшим вариантом было уйти, хотя бы сейчас. Это он и попытался немедленно сделать, но ему не дали даже приподняться.

— Я не сказала, что не готова помочь. Но в следующий раз меня просто может не оказаться там, где ты будешь искать.

С каждой фразой ее тон смягчался. И, кажется, в конце она хотела добавить что-то еще, но передумала. На немой вопрос махнула рукой:

— Ничего, о чем нельзя было бы поговорить позже. Что с тобой случилось?

* * *

Возможно, на него благоприятно подействовала уверенность Кристины в том, что тот гордый, целеустремленный и умный человек, которого она всегда видела в Стрендже, не может не справиться с любой ситуацией. Она знала его всяким. И даже глубоко отчаявшимся. Каждый раз он упрямо находил выход. Не любой, а именно такой, который ему был нужен. И добивался в этом невероятных высот. Он просто не мог не быть лучшим.

А может быть, свою роль сыграла и сама атмосфера спокойствия, царившая в ее доме. Правда, нельзя было исключить некоторое незначительное влияние таких факторов, как душ, еда и сон.

Услышав всю историю (без ненужных ей подробностей), включая обстоятельства его появления на пустынном шоссе, Кристина, задав несколько вопросов и недоуменно ругаясь на его внезапный непрофессионализм по отношению к самому себе, практически силой заставила его спуститься, сесть с ней в машину и отвезла в госпиталь.

К счастью, обследование не показало ничего серьезного. К сожалению, проблему потери магии здесь было не решить.

В любом случае, на утро, беспробудно проспав несколько часов лежа в постели, а не дремля, сидя на стуле или в кресле самолета, и наконец впервые за несколько дней прилично позавтракав, посвежевший Стрендж смотрел на ситуацию чуть более оптимистично. Его все равно грызла изнутри чернота горечи и мрака, но по крайней мере стали появляться идеи для дальнейших действий.

Кристина еще до рассвета уехала на дежурство, в надежде на его сознательность оставляя одного. Но отдыхать он уже не собирался. Пожалуй, первое, что нужно было сделать не откладывая — восстановить паспорт.

Телефон, за который он взялся следующим пунктом, ни при каких стараниях восстановлению не подлежал. Вытащенную сим-карту пришлось вставить в старый телефон Кристины, на всякий случай оставленный ею на самом виду. Там же она положила и несколько крупных банкнот. Последнее, наверное, в прошлом могло показаться ему оскорбительным, но сейчас, увы, было весьма кстати. Кристина всегда была дальновидной перестраховшицей.

Экран мигнул заставкой и загрузился. На обоях показалась их совсем старая совместная фотография, о которой Стрендж уже давно забыл.

Предаваться воспоминаниям было некогда и Стефан погрузился в процесс восстановления всех своих контактов и поиска выживших.

Из всего списка ответили лишь трое младших Мастеров и Вонг — когда в трубке зазвучал его голос, у Стренджа словно упала гора с плеч. Остальные находились вне зоны доступа…

Наткнувшись на неожиданный контакт — «Локи» — и так и не вспомнив, откуда он у него, Стрендж наудачу нажал на вызов. Вне зоны… Ожидаемо. Сбежал? Поменял сторону? Затаился? Обнаружен и арестован? Ну или номер просто неверен. Искать его в этой неразберихе было все равно не с руки.

Вонга и остальных выкинуло в разных местах, но они уже связались друг с другом и медленно, но уверенно объединялись, двигаясь в сторону Храма. Вонг был ранен, но не серьезно. Остальные отделались скорее испугом. Но физические травмы были не самым худшим. Их также лишили магии.

Но все же надежда стала подавать робкие признаки жизни.

Выполнив еще пару пунктов из намеченного плана, Стефан, намешав себе кружку кофе из первой попавшейся банки (Кристина все еще увлекалась коллекционированием сортов), пробежался глазами по заголовкам новостей, в надежде уловить какую-нибудь полезную информацию.

И почти сразу же ее нашел. Ее оказалось даже слишком много, так что он едва не подавился кофе. Во-первых, нужно было срочно отправляться в Камар-Тадж, что и так было ясно. А во-вторых, придется на удачу рискнуть и сделать остановку в Австрии.

* * *

Анна не спала до глубокой ночи, вытаскивая свои последние вещи из кладовки. Несмотря на то, что почти весь дом она давно уже отдала под аренду, договорившись пока еще оставить за собой свою спальню с возможностью сюда изредка возвращаться, этот маленький потайной уголок тоже оставался под замком. Арендатору, занимавшему удивительно мало пространства, это было не интересно и не важно, так что замок продолжал висеть там сперва недели, потом месяцы, потом годы. Анна никак не решалась туда заглянуть. Вся ее прошлая счастливая жизнь уместилась в нескольких коробках.

Теперь, наверное, настало время проститься со всем этим навсегда. После всех потерь Софи едва вытащила ее из глубокой ямы депрессии и постепенно переманила к себе в Вену, сперва немного погостить, а потом и вовсе переехать. Изначально подкинув идею о сдаче опустевшего дома в аренду, теперь она просто настырно добивалась его продажи. Картинки, живописуемые ею на словах, были весьма неплохи — совместная тихая старость, досуг, взаимопомощь, экономия…

Возможно, в этом всем имелось рациональное зерно. Однако сразу бросить дом, в котором прошла вся жизнь, Анне оказалось очень тяжело.

Нужно было время.

Теперь ей казалось, что она готова.

Забрать пару альбомов, с которыми она не могла расстаться, а остальное… Остальное выбросить. Кроме неё самой не осталось ни одной живой души, кто ценил их.

И все же просто не разбирая кучей вывалить это в пакет у нее не хватило духу. А начав разбирать пачку за пачкой, коробку за коробкой, она увязла совсем надолго.

Услышав автомобильный гудок, а затем еще один она не сразу отреагировала, хотя это ей и показалось странным — кто, помилуй бог, среди ночи может так нагло шуметь?! Все же, не совладав с любопытством и подойдя к кухонному окну, она выглянула на улицу. Конечно, за частым забором и в темноте ничего не было видно, кроме ярких лучей света от фар, на что она надеялась? Тут же раздался раскатистый дверной звонок, заставивший сердце запрыгать зайцем. Если бы не знакомый голос за дверью, она бы затаилась, но Пауль всегда был добряком, сколько она его знала, от него можно было не ждать подвоха.

— Ани, — милое детское прозвище и спустя десятки лет будило в ней смешанные чувства. Пауль свято считал, что так ее имя звучит на французский манер и никакие аргументы его не убеждали. Даже когда она давным-давно запретила ее так называть, это его все равно не остановило.

На улице шёл ливень, а земля подозрительно поблескивала. Анна втащила Пауля в коридор несмотря на то, что тот немного сопротивлялся — он явно возвращался со своих пастбищ так как ботинки все еще были облеплены комьями грязи. Он хорошо знал ее ревностное отношение к чистоте и неловко переступил с ноги на ногу.

— Ани, у меня там… Твой арендатор в машине. Не знаю, что случилось, что он по трассе брел, но я его подобрал. Он мокрый насквозь был, думаю, замерз. Проспал почти всю дорогу, ничем разбудить его не могу. Извини, что беспокою, но может у тебя что-то получится? Мне ехать скорее надо. Я ж тут застряну по этой погоде, — Перед Анной Пауль робел всегда и из громогласного уверенного в себе фермера, превращался в тихоню и растяпу. С самого детства и до самой старости. Не была она такой строгой, какой ему казалась, — Ты пока оденься, я еще попробую… Только иди аккуратно, там лед.

Когда Анна доскользила до калитки, ее помощь уже не понадобилась — всегда раньше такой спокойный, милый и доброжелательный герр Вольф, сейчас уже выбравшийся из машины и мутным злым взглядом обводящий окружающее его пространство, выглядел под причудливым скудным светом… Несколько жутко. Не задержав на ней надолго внимание, он нетвердо и несколько неуверенно, словно пьяный, преодолел весь путь до двери. Оторопев, она переглянулась с подошедшим Паулем. Держась друг за друга они довольно быстро снова пересекли двор и вошли в дом, успев увидеть, как Вольф, едва не пересчитав носом ступеньки, — Анна непроизвольно вскрикнула — все же выпрямился, преодолел остаток лестницы и скрылся в своей комнате.

Просто не зная, что сейчас стоило делать и как реагировать, Анна громко и бесполезно возмутилась, что пальто и ботинки нужно снимать здесь, в коридоре, а никак не тащить всю грязь в дом. Но почувствовав на плече руку Пауля, остановилась.

— Ани, ты зря. Дай ему время, я тоже спросонок неадекватный. Пусть отдохнет. Потом поговорите. Я это… Поехал все же, а то застряну.

Закрыв дверь, Анна подумала, что Пауль, возможно, прав и нужно подождать утра. Арендодатель и делец из нее всегда был так себе… Может быть наконец продав дом, она обретет спокойствие?..

* * *

Однако, спустя полчаса тишины она не выдержала. Заново растопив остывающую печь — чтобы на втором этаже стало теплее, она на всякий случай поднялась наверх, свято убеждая себя, что это ради ее собственной безопасности. Прислушалась. Не раздавалось ни звука. Можно было решить, что она все еще одна в абсолютно пустом доме.

Если Вольф действительно по такой погоде шел достаточно долго, да еще и будет спать в мокром… То просто замерзнуть и устать будет для него, прямо сказать, лучшим вариантом. В памяти всплыли темные долгие бессонные ночи рядом со слегшим в похожих обстоятельствах, с тяжелой пневмонией, сыном.

Она просто убедится, что все в порядке.

Мысленно тысячу раз принеся извинения, Анна, не сходя с лестницы, заглянула через все еще открытую дверь в комнату… Ну конечно, как она и думала!

Поколебавшись, вспомнив злой взгляд, заходить и будить она не решилась и, медленно спустившись обратно, пошла за старым шерстяным одеялом.

И только когда, принеся безмолвно еще одну тысячу извинений плюс одно сверху, она накрыла так и не сдвинувшегося ни на миллиметр Вольфа одеялом и убедилась, что, по крайней мере он свободно и спокойно дышит, ее совесть немного утихла.

* * *

Совесть утихла ненадолго — всего на несколько часов, за которые Анна успела привычно мало и беспокойно поспать. Как бы поздно она ни засыпала, а засыпала она с каждым годом все тяжелее, каждое утро ее словно нечистая сила поднимала на ноги в пять утра. Пить снотворное ей казалось ниже своего достоинства — как уж природа распорядилась, так пусть и будет, в ранних подъемах были свои плюсы.

Снова заглянув аккуратно в комнату, она увидела, что хотя Вольф все еще спал, положение он сменил, теперь лежа на боку, подтянув колени и съежившись. К сожалению, большая часть одеяла тоже сместилась, почти съехав на пол. Пришлось зайти, чтобы поправить. И, вдруг забывшись и словно оказавшись в этой комнате не сейчас, а много-много лет назад, она зачем-то автоматически протянула руку проверить температуру…

Это оказалось фатально, потому что от прикосновения Вольф дернулся и, спустив одну ногу на пол, резко сел, напугав Анну. Окинув ее холодным отрешенным взглядом и снова закрыв глаза, он немного хрипло, но достаточно властно произнес:

— Входить в комнату наследного принца Асгарда без его разрешения строго запрещено. Вас накажут.

Все это можно было бы принять за шутку или бред, что Анна сперва без раздумий и сделала. Но затем Вольф опять открыл глаза, цепко поймав ее взгляд, хотя все еще явно не узнавая, спросил:

— Что вы хотели?

— Я хотела бы, чтобы вы сняли наконец мокрое пальто, иначе так вы точно заболеете, — заводить разговор о промокшей от одежды постели, она посчитала преждевременным.

Удивленно осмотрев себя, начавший мелко подрагивать Вольф задумчиво щелкнул пальцами и, наверное, Анна сошла с ума, но пальто испарилось.

В этот момент все незначительные факты и детали, вопросы, которые она не хотела себе задавать — все, что накопилось за эти годы, вдруг сошлось в единой картине…

Не дожидаясь, пока… Пока, она еще не была уверена, как его следует теперь называть, снова обратит на нее внимание, она, пятясь, вышла из комнаты и, спеша, почти скатилась с лестницы вниз.

Первой ее мыслью было бежать куда подальше, в чем была. Но открыв дверь она увидела толстую корку гладкого льда от порога и вдаль, насколько хватало глаз, а в доме все еще стояла тишина и, кажется, физически ее пока никто не преследовал.

Второй мыслью было позвонить Паулю. Но во-первых, он скорее всего все равно уже не смог бы доехать к ней по такой погоде, а во-вторых, телефон категорически не ловил сеть. Звонить через экстренный вызов в службу спасения она иррационально побоялась, решив, что ее примут за сумасшедшую.

Немного пометавшись в смятении по первому этажу и снова попробовав все же выйти на улицу, Анна бросила эту затею, едва попытавшись спуститься по залитым словно стеклом ступеням. Если она где-то по дороге сломает шейку бедра, то обездвиженную на морозе ее точно никто не спасёт, а даже если спасёт, то подобная травма в её возрасте вполне могла в итоге оказаться не только смертельной, но и мучительной сама по себе. А дома вроде было по-прежнему тихо.

Обзывая саму себя безумной старухой, Анна сперва поднялась на пару ступенек, прислушиваясь. Тихо. Еще на пару-тройку… Все так же ни звука. В конце концов достигнув уже привычного наблюдательного пункта, немного не доходя конца лестницы, она убедилась, что ее арендатор, кем бы он ни был, все еще спит, теперь лежа навзничь и так и свесив одну ногу.

Выдохнув, она наконец выгнала слепую панику из головы, здраво рассудив, что за прошлые годы аренды с ней еще не случилось ничего плохого. Да и случись что — кому до этого будет какое-то дело?.. В чем таком теперь состояла ценность ее уже почти прожитой жизни?..

Заняв оборонительную позицию на кухне, из которой все же имелся, хотя и сомнительный, выход через окно, Анна приготовилась ждать.

* * *

Проснувшись совершенно разбитым, с головной болью и дикой жаждой, первые мгновения Локи не мог сообразить, где находится. Образ Асграда, все еще стоявший перед глазами, был настолько ярок, что рассеился с трудом даже после того, как пришли воспоминания о его гибели и всем, что было после. Величественные залы, массивные двери, гулкие отголоски в коридорах казались слишком реальными, чтобы быть простым сном. Но, увы, потолок над кроватью хотя и был подсвечен мягкими предзакатными тонами, выглядел печально прозаически. Мидгард.

Следующим кратким заблуждением Локи было то, что он сейчас пребывает в Новом Асгарде, отходя от вчерашней крупной попойки. Но и этот вариант отпал сам собой, стоило только чуть оглядеться. Надежда, что все предыдущие дни ему тоже приснились, рухнула под давлением действительности.

Удивление от собственного состояния маячило где-то на фоне вяло копошащихся хаотичных мыслей. В последний раз в чем-то схоже он себя чувствовал после битвы в Нью-Йорке и столкновения с Халком или немного позже в Свартальвхейме. Или еще позже — после жесткого приземления на Сакаар. Время, проведенное в промежутке между падением с Бифреста и открытием портала в хранилище Щ.И.Т.а, он не учитывал, потому что слабо помнил, и к тому же тогда все было слишком… Иначе… Что тогда было реальностью, а что — игрой воображения и искаженной памятью, теперь он сказать уже не взялся бы.

В любом случае, каждый раз для подобного состояния была конкретная причина. И даже если все сперва было значительно хуже (особенно в Свартальвхейме, когда он сам думал, что умер), пусть не сразу, но ожидаемо быстро оно приходило в норму. Сейчас же ни причин, ни сдвигов в лучшую сторону не замечалось. Какое проклятье он мог незаметно для себя поймать от Мордо?

С трудом поднявшись (внутри черепа словно качнулся и куда-то скатился тяжёлый раскаленный шар) и некоторое время апатично просидев на краю кровати, пока собирался с силами, Локи с досадой обратил внимание на то, что вчера (вчера ли) он лег не только не раздевшись и не сняв шарф, но забыв даже разуться. Чужое одеяло, которое он тут же заметил, дало понять, что теперь нельзя будет избежать раздражающе неприятной воспитательной беседы от хозяйки. Он машинально поморщился. Впрочем, если отвлечь намеком, что предложение о выкупе дома принято… А может быть проще вовсе ее проигнорировать?.. Играть добропорядочного, послушного и доверчивого мальчика ему ужасно надоело. Особенно тяжело это ощущалось сейчас.

Встряхнувшись и взяв себя в руки, он наконец встал. Все его проблемы всегда некому было решать, кроме него самого, а потому ему нужно просто двигаться вперед, несмотря ни на что. Что ж, действительно проще некуда…

Приводя себя в приличный вид, Локи, с промелькнувшим по позвоночнику и оставшимся где-то в глубине неприятным холодком, выяснил, что его магия работает все еще с перебоями и не в полном объеме, хотя и уже значительно лучше вчерашнего. Могло ли то высасывающее заклинание оказаться незамеченным?..

Наконец медленно спускаясь на первый этаж, он демонстративно аккуратно нес злополучные ботинки в руках, как бы показывая смирение и готовность исправлять ошибки. Уже почти совсем стемнело, но ни один светильник все еще не был включен и это сильно удивляло. На подходе к дверному проему услышав шорохи, Локи натянул доброжелательную улыбку поверх виноватого вида и заглянул на кухню.

Там, среди сгущающегося стылого полумрака сидела хозяйка дома. Увидев его она крупно вздрогнула, напряженно поджав губы. Списав это на внезапность своего появления и случайность, Локи, для проформы спросив разрешения и даже не слушая ответ, щелкнул выключателем. Но свет так и не зажегся.

— Линию оборвало, ледяной дождь, — как-то излишне сосредоточенно и серьезно произнесла хозяйка.

— Вы поэтому не смогли уехать? — Вышло неожиданно сипло.

— Нет… Да.

Ее поведение было по меньшей мере необычным, но причин этому могло быть множество, включая абсолютно банальные. Гадать не имело смысла и не было желания. Водворив наконец злополучные ботинки на их законное место в коридоре, Локи вернулся на кухню, намереваясь налить себе воды. Но едва он шагнул в сторону стола, хозяйка немедленно встала и боком, не выпуская его из вида, отошла к окну.

Все мгновенно стало кристально ясно, но Локи все же уцепился за тонкую соломинку:

— Фрау Эдер, простите, я чем-то вчера вас напугал? К сожалению, почти ничего не помню…

— Я знаю, кто вы. Я не умею притворяться. Поэтому прошу вас, если из-за этого сейчас вы решите, что я должна навсегда замолчать, убейте меня милосердно быстро, — неожиданно высокопарный слог прерывался довольно приземленным судорожным дыханием, что придавало словам дополнительную патетику.

Локи понял, что ему нужно срочно присесть. Иногда его поражал тот масштаб, с которым его часто представляли в местных новостях. Можно было подумать, что он жил исключительно кровавыми жертвами. Наверное, следуя этой же логике, сейчас он должен был взъяриться и либо тут же на месте устроить резню, либо столь же яростно доказывать свое миролюбие… Но эмоций во все еще гудящей голове практически не было.

— Ну, что ж, в таком случае я позволю себе это.

Наступившая темнота уже не позволяла разглядеть что-либо, кроме более густого, чем окружающая чернота силуэта, поэтому махнув кистью, Локи выпустил под потолок слабо и мягко светящуюся сферу, успешно заменившую нерабочий светильник. Испытав ненормальное облегчение от того, что это сработало легко и что необходимость притворяться исчезла, он, прежде чем снова нарушить напряженное молчание, все же налил себе очень давно желанной воды и залпом выпил ее. К легкой досаде, царапающее ощущение сухости в горле не исчезло. Не торопясь наполнив кружку еще раз, он выдвинул стул напротив хозяйского, и спокойно сел за стол. Сделал еще пару глотков, доводя повисшую паузу до абсурда. И только после этого, сопровождая слова как можно более миролюбивым жестом, произнес:

— Присядьте. Давайте сперва просто поговорим.

Хозяйка… Имело ли теперь смысл Локи продолжать считать ее таковой?.. Фрау Анна Эдер — согласно записи в договоре — недолго колебалась, но к столу подошла и села. Дышала она все еще неровно и смотреть на Локи избегала.

— Итак, можете быть совершенно спокойны, убивать вас я не буду и не планировал. И не имел бы права ни по вашим законам, ни по своим. Очень благодарен за ваше гостеприимство в течение всех этих лет. Сегодня же сможете забыть обо мне… — Царапающее ощущение усилилось до удушающего, а вода в кружке уже закончилась, так что пришлось договорить только прокашлявшись, — навсегда. Просто дайте мне немного времени.

Локи понятия не имел, как будет решать сложившуюся ситуацию. Злость на себя из-за такого грандиозного прокола уже начинала поднимать голову, но ей можно будет предаваться позже. Было очень жаль: слишком удобное и уютное место здесь было.

Может не стоило спешить? Заморочить голову, надавить… Однако жгуче хотелось, пусть трусливо и слабовольно, но сбежать отсюда как можно быстрее, просто чтобы забыть о провале.

Не дожидаясь ответа и не считая нужным теперь обращать внимание на мелочи, вроде оставшейся сиротливо стоять кружки, он встал и направился в свою комнату. Там у него имелось кое-что, что стоило забрать. Одеться теплее перед выходом в холод ночи тоже не мешало бы — Локи слишком замерз накануне.

Он успел собрать все, что хотел, спустился снова и уже стоял напротив вешалки, упершись ладонью в стену, переводя дух и риторически задаваясь вопросом, почему, где и в какой момент оставил вчера пальто, так и не сняв при этом шарф, когда фрау Эдер наконец решилась выйти из кухни и остановилась в начале коридора, будто как всегда провожая своего арендатора.

— Вы его… — услышав за спиной тихий усталый голос, Локи обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как женщина щелкнула пальцами, — испарили.

Ах, вот оно в чем дело…

— Благодарю. Прощайте!

Не желая задерживаться больше ни на секунду, он порывисто открыл дверь и шагнул в темноту за порогом раньше, чем повторил жест. В этот момент произошло сразу несколько вещей: магия не сработала; отвлекшийся на это Локи совершенно неожиданно для себя чихнул, резко дернувшись всем телом, из-за чего голова у него закружилась, а ноги поехали на ледяной корке. Не сумев поймать равновесие, он очень неизящно распростерся прямо на крыльце, едва не задев головой дверной косяк. Весь драматизм столь эффектного прощания был бесповоротно испорчен. Пожалуй, наблюдай Локи за подобным со стороны, он точно не удержался бы от хохота и издевок.

А так, из него вырвался только хриплый стон разочарования. Может быть, если бы каждый его сустав не болел при любом движении, словно его выкручивают, он смог бы сохранить и баланс, и чувство достоинства.

Обратив внимание, что его робко и безрезультатно тянут за воротник пиджака, он запрокинул голову. Фрау, продолжая пытаться подтягивать его к себе, пояснила:

— Простите, но вы на несколько секунд отключились. Я не знала, что еще можно сделать.

Час от часу не легче… Разве?..

— Можете не стараться, я для вас слишком тяжелый.

Воротник отпустили.

— Знаете, вы вполне можете сделать так, чтобы я вас забыла навсегда, не сейчас, а завтрашним утром. Еще несколько лишних часов я, пожалуй, переживу.

Теперь не рискуя вставать на ноги на льду, Локи подтянулся к порогу и сел уже за ним на весьма надежный и сухой пол прихожей. Голова все еще немного шумела и кружилась. Он плечом прислонился к дверному косяку. Предложение звучало крайне заманчиво, если не сказать больше…

— Еще раз простите, но… Нет, наверное я лезу не в свое дело… — фрау Эдер нерешительно затихла, оборвав саму себя.

— Договаривайте, — перемена в ее настроении и поведении была столь же внезапной и странной, как и в тот момент, когда она начала от него шарахаться. Но анализировать это у Локи не было сил. Он лег прямо на пол.

— Если бы я все еще считала вас обычным человеком, я бы сказала, что у вас температура и вы больны. Вы очень горячий.

Локи фыркнул.

— Это невозможно. Я никогда не болею, — как мог он быть горячим, если вокруг было так холодно?..

— Как скажете. Но давайте вы встанете и мы все же закроем дверь.

Локи снова тихо застонал.

* * *

К следующему утру он даже не смог подняться с постели, не то что куда-то идти. Абсолютно новое для него состояние вселяло ужас и заставляло его паниковать, перебирая все возможные варианты проклятий и чего-то подобного, что он только знал или, казалось, вечность назад почерпнул у здешних магов. А если не знал, то сознание услужливо подбрасывало ему такие причудливые варианты, что можно было только присвистывать от восхищения…

В любом случае, никакой из них не был похож на то, что с ним творилось.

В голове крутились навязчивые тревожные мысли о том, что его ждет в Новом Асгарде по возвращении. Ведь его точно уже давно ищут. Тор наверняка рвет и мечет. А он все оттягивает и оттягивает свое возвращение, делая ситуацию катастрофической. Было так странно, что до него до сих не дотянулся Хеймдалль или кто-то еще, хотя Локи напрочь забыл про скрытность…

Несколько раз он находил в себе мужество и достаточно воли, чтобы встать, одеться, собраться и даже выйти из дома. Пару раз при этом он успевал добраться довольно далеко, почти к Асгарду. Чтобы открыть глаза и обнаружить, что так и не сдвинулся с места.

Фрау Эдер отважилась робко постучаться в его дверь уже, наверное, ближе к обеду, но утверждать это Локи не решился бы, потому что понятие времени для него сейчас отсутствовало. Просто это случилось гораздо позже рассвета. Сперва он категорически не хотел ее пускать, но потом подумал, что нужно объяснить, почему он сейчас никаким образом не может выполнить свое обещание.

Кажется, в этом он просчитался…

Похоже, увидев его абсолютно разбитым и больным, фрау Эдер окончательно потеряла страх перед тем маньяком, каковым, она, очевидно, его себе ранее представляла. И теперь периодически развивала бурную деятельность, иногда забываясь и называя его фальшивым именем. Настоящее она не упомянула ни разу. Локи это отмечал, несмотря на то, что сильная головная боль путала и без того беспорядочные мысли. Возможно она бессознательно решила для себя, что давно знакомый ей герр Вольф будет гораздо безопаснее непредсказуемого асгардского принца.

Фрау Эдер то практически заставляла его, несмотря на вялое сопротивление, пить воду или, кажется, травяной чай, чего с дерушей болью в горле ему делать не хотелось, то когда он начинал наконец проваливаться куда-то сквозь холод в тишину и спокойствие, начинала его тормошить, с волнением называть числа из конца четвертого десятка и обтирать отвратительно холодным и мокрым полотенцем. В некоторые моменты ему хотелось яростно зарычать и снова припугнуть ее, чтобы наконец отстала, но раньше, чем он успевал это реализовать, его накрывало то апатией, то глубоким сном.

К вечеру его немного отпустило. Настолько, что он даже смог, пошатываясь и придерживаясь за стенку, спуститься на первый этаж. Смертельно устать, спустившись с лестницы — позорнее этого в его жизни, пожалуй, ещё ничего не было…

К этому моменту уже восстановили электричество, так что спустя сутки после выяснения отношений, они вполне мирно пили чай на кухне. Словно все еще были просто арендатором и арендодателем и ничего большего никогда и не происходило.

Изначально предполагалось, что это будет ужин, но еда для Локи все еще не выглядела вдохновляюще ни на каплю… Фрау Эдер пыталась убедить его, что все это обычный здешний грипп, который не мог не приклеиться к нему после ночной прогулки под ледяным дождем и сна в сырости. Он не верил в подобную ер… вероятность, но из вежливости и от бессилия не спорил, молча с усилием глотая горячий, приторно сладкий чай и щурясь от яркого света.

Ночь была более, чем муторная и беспокойная, но по крайней мере ему перестали причинять излишнюю заботу и утром он почувствовал себя намного лучше. Не считая все еще убийственной слабости.

Собственно, Локи спал бы и дальше, но проснулся от того, что различил в тихом на пределе слышимости разговоре на первом этаже смутно знакомый мужской голос.

Из-за того, что хозяйка теперь постоянно к нему заскакивала то с одним, то с другим — сейчас проще было махнуть на это рукой, чем бороться, хотя подобная чужая хлопотливость была для него несколько мучительна и казалась не только неуместной, но и унизительной — спал он не раздеваясь. Из-за этого домашние рубашка и брюки теперь имели вид еще более потрепанный и жалкий, чем он сам. Но ничего с ними сделать у него не получалось — магия его таяла, как восковая свеча от огня.

Выйдя из комнаты на разведку и собираясь спуститься по лестнице, он застыл на верхней ступеньке, пораженный тем, что увидел внизу.

— Стрендж! — голос предательски захрипел. Пришлось откашляться.

Стрендж, стоявший на пороге дома и выглядевший не лучше, чем Локи — мятый, небрежно застегнутый, недобритый и разве что более одетый, отвлекся от разговора с фрау Эдер и пристально на него посмотрел.

— О боже, Локи!

— Я очень рад твоему поклонению, продолжай в том же духе, — Локи прислонился к стене плечом в поисках дополнительной опоры, и поэтому ему пришлось сыграть непринужденно снисходительный вид, скрестив руки на груди и поставив одну ногу на носок. Он не мог решить, из-за чего злится в первую очередь. Из-за того, что это не он прибыл к постели больного, играя спасителя, из-за того, что почувствовал огромное облегчение, узнав, что Стрендж жив, или из-за чего-то другого…

Стрендж не обратил внимание на его подколку:

— Хреново выглядишь.

— Кто бы говорил!

Оставшаяся за спиной у шагнувшего вперед Стренджа фрау Эдер, оглядев обоих, со вздохом закрыла входную дверь.