Неправильно... или - 7? Мир, дружба, мутанты. (джен)

Пока мы шли к Сухаревской по темному мрачному тоннелю, я успела узнать у Хана кое-что интересное. Верней сказать, интересным это было для меня, а не для него — он об этом факте обмолвился вскользь, и только под мои непрекращающиеся просьбы рассказать подробней все-таки согласился поднять эту тему.

Дело в том, что мой невольный попутчик обладал так называемой памятью прошлых жизней. При этом умудрялся, по его словам, перекидываться конкретно в данном мире. В то, что он является реинкарнацией Чингисхана — одного из монгольских великих ханов, насколько я помню из курса истории, верилось слабо, тем более сам он сказал, что ничего из той жизни не помнит. Впрочем, проверить его слова возможности нет, а не верить им… Ну, вроде как он не врал мне пока.

— Хан, а расскажите-ка мне одну вещь… Личность — чья? Ваша, кого-то из прошлых жизней? Почему вы вообще уверены в том, что это вы, а не, скажем, подселение, или как там… шиза какая-нибудь?

— Очень сложно ответить на твой вопрос. Пожалуй, я просто знаю, что я — это я, а не какое-нибудь там «подселение» и уж тем более не «шиза».

— Эх, вот бы мне такую уверенность, — грустно вздохнула я. — Я ж как сюда попала? Меня хмырь один, ну типа папаша, только первого моего, как говорят, воплощения, заставляет вспомнить предыдущие две жизни. Типа, если я это не сделаю и эти три личности не увяжу в одно целое, то у меня того… кукушечку снесет. Окончательно. А я не хочу. В смысле, пусть лучше кукушечку сносит, чем… Ну вот понимаете, я про этих девчонок сны видела… Вроде как такие же, как я — внешностью там похожи, повадками. И вроде как другие совсем. Про первую вообще сложно сказать — она умудрилась в семнадцать скопытится, да и вторая едва до тридцати пяти дотянула… И я не понимаю, зачем мне их память, их личности, их…

— Их нерешенные проблемы и невыполненные обязательства, да?

Я поперхнулась воздухом и в изумлении уставилась на Хана.

— А еще — при встрече с этими своими «старыми знакомыми» ты периодически задумываешься о том, нужна ли им ты сама, или их интересует только та личность, что в тебе сокрыта и которую они знали когда-то. Что они до сих пор не отпустили погибшего тогда человека, вместо этого предпочитая считать его частично… не самим собой, но все же тем самым.

— Да откуда вы… Что, опять в мозги залезли?

Хан издал тихий смешок.

— Просто, я тебе скажу так — все твои мысли не слишком-то и… не твои, что ли? Думаю, что все, кто сталкивался с такой проблемой и с такими обстоятельствами, в какой-то период думали также. Я тебе скажу так: все эти воспоминания, весь этот твой «конфликт личностей» или как его у вас по вашей классификации называют… Это твое внутреннее, личное дело. Форсировать такого рода процессы не просто нежелательно, но даже и небезопасно. И мне кажется, что твой отец прекрасно об этом знал. Просто почему-то решил пренебречь этим знанием.

— Вопрос только — почему, — вздохнула я, уже прекрасно зная ответ.

Мэта не устроит Кэтрин — шебутная, способная, но находящаяся на начальном уровне развития девчушка. Ему нужна Арэйн. Та самая, родная. Якобы созданная по старым правилам Храма, могущая пройти Инициацию, а соответственно — получить истинную мощь Артефактора, а не ограничиваться ранее демонстрируемыми способностями и особенностями. А вот на меня ему насрать.

— Мы меняемся. За год, за пять или десять лет человек может перемениться так, что его никто из ранее встреченных людей не узнает. Что уж говорить о таком длинном пути, как целая жизнь? Тем не менее, иногда приходится возвращаться к истокам. И я на своем примере знаю — никогда не стоит пренебрегать имеющимся опытом.

— Да опыт-то я помню, в том-то и дело! Не думаете ли вы, что меня махать мечами научили за пару месяцев тренировки на полигоне с младшими альтернаторами?! В том то и дело, что все навыки, физические характеристики, способность управлять различной техникой… Все это я получила, равно как и память о действиях и мотивах предшественниц… Но вот сливаться с ними воедино я не хочу. Ну не знаю… Мы ведь разные?

— А почему ты у меня это спрашиваешь? Это тебе надо знать, разные вы, или нет. Я тебе советов, конечно же, могу надавать, но что-то мне подсказывает — это не та ситуация, когда возможно вмешательство третьих лиц с положительным исходом.

Я вздохнула и продолжила идти по прогнившим местами шпалам, посматривая вперед на предмет враждебных форм жизни. Если ты находишься в месте, где тебя хотят сожрать — надо найти и сожрать врага первой. И про «сожрать», я, пожалуй, не шучу. Если только речь не идет о человечинке.

Впереди раздался вой. На этот раз, для разнообразия, судьба послала нам компанию носачей.

— Дьявол! — Хан сорвал со спины арбалет и приготовился к бою. А мне пришла в голову веселая идея «выгулять зверька». Хотя, это была скорей не идея, а необходимость — снесенная во время контакта с Ханом башня требовала разрядки, с учетом того, что в последний раз я примеряла ипостась арматриса где-то неделю назад — это могло кончиться произвольной метаморфозой где-нибудь в людном месте. Этого допускать… не хотелось.

Именно поэтому навстречу упырям я метнулась уже в облике арматриса, предварительно скинув куртку и шлем.

Ну, судя по тому, что выстрелы Хана летели не по мне, а по заходящим за мою спину упырям, его это превращение не напугало. А вот носачей спровоцировали.

Насколько я могла понять из объяснений Хана, все три вида животных — носачи, упыри и химеры, принадлежали к одному виду. Только Носачи — это самки, а химеры — детеныши. Столкновение самок с самкой другого хищного вида привело к закономерной, что называется, войне за территорию. На человека внимания уже никто из тварей не обращал. Что хорошо — насколько я могу судить, снаряжение всех бойцов этого мира больше подходит для дальнего, чем для ближнего боя. Да и на ближний бой с мутантом рискнет выйти только кто-то ебанутый, вроде меня. Вспомнив заварушку в коллекторах под Олд-Олни, я воспрянула духом и принялась уворачиваться от ударов носачей и наносить свои с удвоенной силой.

Стая была небольшой — особей пятнадцать. При этом десять из них положил Хан, поскольку получил возможность прицеливаться и стрелять без какой-либо помехи. Ну а оставшихся пятерых порвала когтями и клыками я. Итоги боя — сломанное крыло, которое не имело значения, поскольку бесследно исчезало при перевоплощении в человека, ну и несколько царапин на боку, которые, впрочем, не представляли угрозы. Я-то меховая дофига в отличие от упырей всяких!

Щелчок взводимого оружия вторгся в ход моих мыслей — Хан, прислонившись к стене, по-прежнему держал арбалет перед собой.

— Да я это, я. Тушка звериная, мозги человечьи, — промурлыкала я, делая шаг назад.

— Тогда все в порядке, — он чуть усмехнулся, убирая арбалет за спину. — Об этом ты не упомянула.

— Я думала, вы уже сами догадались по ушам и когтям, — хмыкнула я.

— Что-то подозревал, но не думал, что будет идти речь о полном… преобразовании тела.

— Так, ладно, щас я назад метнусь... Ну, по крайней мере, попробую.

Ходить по туннелю, где может валяться всякая гадость, да еще и босыми лапками, да еще и волоча перебитое крыло, мне не хотелось.

— Хан, отворачиваться необязательно, — фыркнула я, когда мужчина повернулся спиной. — Мое барахло давно зачаровано на всякие такие случаи. Вы же не могли всерьез подозревать о том, что База за тысячи лет существования не решила проблему спецодежды для перекидывающихся в зверей бойцов?

— Просто в своем рассказе ты про перевертышей не упомянула. Хотя, на фоне остальных ваших телепатов, телекинов и прочих людей с нестандартными способностями, сам факт их существования уже не вызывает такого удивления.

Хан снова повернулся ко мне, а я подняла с пола отброшенные ранее куртку со шлемом и быстренько «превратилась» в бесполое нечто.

— Да я просто… не придала этому значения, если честно. Ну, все звероподобные делятся на четыре категории. Ликаны — низшая ступень. Превращаются строго по лунному календарю, мозги набекрень сразу же, короче — во время превращения такая же зверюга, как оригинальные твари. Есть волкодлаки — эти ребята уже покруче. Превращаются по собственному желанию, но при этом обладают упрощенным сознанием. То есть, не напасть на близкого они смогут, а вот решить задачку на дискриминант уже нет. Есть еще химеры. Это такие, как я. Мы сохраняем в животном черты человека, а в человеческом облике пользуемся преимуществами представителя зверей. Нюх, слух, зрение и все такое. При этом в облике зверюги шансы против нас у обычных животных невелики, поскольку сохраняется человеческая хитрожопость, ну и на Базе нас, что называется, дрессируют на бой в таком виде. Мы контролируем себя… ну, по крайней мере, в большинстве ситуаций. Иногда в состоянии агрессии или при сильном нервном истощении могут прорезаться черты зверя — когти, клыки, хвост, уши и крылья, ну лично у меня.

— Ты сказала, что категорий четыре.

— Четвертые — это истинные оборотни. Типа, все в идеале. И мозги не едут, и естественно себя в обеих ипостасях чувствуют и, вдобавок, оба тела идеально контролируют. Теоретически химера может развиться до истинного оборотня, как, впрочем, и ликан до волкодлака и химеры, но в большинстве случаев что есть, то и есть.

— Это было… интересно, — произнес Хан через несколько минут.

— Но бесполезно, — фыркнула я.

— Знания не бывают бесполезными, — произнес мужчина.

— А бесполезные знания — тем более, — завершила его фразу я. Мужчина чуть обернулся ко мне, глядя глаза в глаза. Я поспешила пояснить. — У нас так инструкторский состав выражается, когда пиздит стажеров всем, что под руку попадется, за фразочки типа «мне это не пригодится», — вспомнив о паре месяцев ускоренной учебы, в ходе которой выявлялось, какие навыки я переняла от Арэйн и Айрин, я инстинктивно потерла затылок шлема. Блин, у меня же теперь кастрюля на голове, почти все время-а-а-а-а-а!

— Ты могла бы пока что не носить шлем, — с улыбкой произнес Хан.

— Если я не привыкну к этой кастрюле сейчас, то потом не привыкну уж точно. Да и вообще — не привыкать уже. В силовой броне было пожестче.

Остаток пути до Сухаревской прошел в атмосфере философских бесед на самые разные темы. Хан мне рассказывал про местные аномалии, которые можно встретить в метро, под ногами хрустели крысиные кости, пару раз нам попались жмурики… В общем-то, картина была привычной, родной, и не вызывала никакого дискомфорта.

— Тебе это не кажется немного… противоестественным — чувствовать себя как дома в таком месте? — уточнил у меня Хан, когда мы подходили к Сухаревской.

— Честно говоря — нет. Мы вообще по природе своей кочевники. Вроде как и везде чужие, в то же время — везде свои. Приходим тогда, когда в нас нуждаются и уходим, когда в присутствии альтернаторов необходимость пропадает. Пообщаться со своими и побыть среди них в комфортных условиях — это на Базу. В то же время — если бы нас заставляли сидеть на Базе все время, наверное, большинство свихнулось бы от скуки в первую неделю. Знаю, стандартному обывателю это может показаться странным — вместо обустройства своей норы, своего пространства, таскаться по иным измерениям и искать приключения на свою задницу, но… но я себя иначе, как в такой роли, представить не могу.

— На самом деле я достаточно хорошо понимаю, о чем именно ты говоришь. Конечно же, по мирам странствовать не доводилось, но вот по Метро за последние пятнадцать лет пришлось походить изрядно. Единственный совет, который я могу тебе дать — это не забывать о том, что находишься в очень опасном месте.

— Я к таким вещам философски стараюсь относиться. Честно говоря, у меня есть информация о мирах до войны, полученная из достоверных источников и я берусь утверждать, что безопасной жизнь тогда точно не была. В любой момент могло произойти с человеком, скажем, ДТП. Или вообще сосулька на голову грохнуться. Я уж не говорю про всякие варианты типа терактов, войны, не упоминаю прелести вроде сексуального рабства, насилия, грабежей… По сути, после апокалипсиса все точно также, но вот только… честней, что ли. На моей родной Столичной Пустоши было сразу понятно, кто добрый, а кто просто говорит красивые слова о гуманизме. Кто хочет помочь, а кому реально насрать. Кто стоит того, чтобы отдать за него жизнь, а с кем лучше не идти в одном отряде… Наверное, поэтому мне нравилось и там, и здесь. Наши инструкторы говорят, что под воздействием опасной ситуации с человека слетает вся мишура, все наносное, навязанное, он перестает говорить чужими словами и под влиянием обстоятельств и окружения наконец-то становится сам собой. Кто-то убивает и предает, кто-то готов отдать свою жизнь, чтобы защитить случайных людей, кто-то может убить ради пары патронов, а кому-то просто хочется жить, чтобы его не трогали, по принципу «моя хата с краю».

— Знаешь, когда ты перестаешь ругаться матом и начинаешь рассуждать о разных важных вещах, мне начинает еще больше нравиться твоя компания, — снова эта полуулыбка. — Жаль, что недолго нам осталось вместе ходить.

От слов Хана меня словно кипятком ошпарило.

— Это почему это — недолго? Вы что тут такое несете?!

— Катя, вот что ты сразу самое худшее в мозгах крутить начинаешь? — Хан впервые на моей памяти рассмеялся. Эхо разнесло звук по всему тоннелю, придав этому обычному выражению эмоций какой-то зловещий оттенок. — На Сухаревской мы встретим того, кому твоя помощь пригодится куда больше, чем мне.

— О как! Откуда инфа? — уточнила я.

— Любопытное создание, все тебе расскажи, покажи… Знаю я просто такие вещи. Можешь считать, что чувствую своим, как ты выражаешься, психокинезом.

— Психокинезом нельзя чувствовать, им можно только мозги другим засирать. А вот интуиция — это хорошо. Мне прямо уже любопытно, что это за человек такой, которому помощь моя нужна.

— Вот сейчас и познакомишься, — Хан махнул рукой вперед. — Боковой проход видишь?

— Правый или левый? — уточнила я.

— Правый завален, а левый ведет к вентиляционной шахте.

— А правый? — почему-то уцепилась я за него.

— Правый — завален.

— Ну так завален — это не заварен. Может, я его открою и пролезем по параллельным шахтам?

— Можем не успеть, — обрубил спутник.

А, ну это да, это другое дело! Нам же надо зверски успеть на очередную раздачу пиздюлей, дабы жизнь не казалась в кайф. Впрочем, мне-то как раз жизнь без пиздюлей не в кайф, как выяснилось за последний год, так что можно не волноваться и спокойно чесать следом за Ханом навстречу судьбе.

Вентиляционная шахта встретила нас крысиным писком, шорохом крысиных же хвостов и голосами, судя по всему, бандитов, в отдалении. Хан голосов, скорей всего, не слышал. Видел ли он находящуюся под нами картину? Наверное, да. Если бы не обладал возможностью видеть в темноте, то уж расщедрился бы себе любимому на какой-нибудь ПНВ давным давно.

Внизу были бандиты. Один из их аванпостов, точней сказать. И, судя по всему, у них там был какой-то переполох. Я успела заметить мужчину в темной одежде, который медленно передвигался, прячась за ящиками, и довольно метко «отстреливал» бандитов чем-то наподобие метательных ножей.

Кажется, он забрел на территорию бандитов на свою беду. Или на их беду? По тому, что я успела заметить, могу сделать вывод, что в уме этому неизвестному мужику не откажешь. Вместо того, чтобы переть напролом против двух десятков вооруженных людей, он талантливо «снимал» их по одному.

Ему везло. По крайней мере — пока. Одного из бандитов, заметивших падение товарища и чуть было не поднявшего тревогу, снял из арбалета Хан. Мужчина это заметил — поднял голову, выискивая глазами источник стрельбы и одновременно с этим — пряча корпус за баррикаду. Лицо незнакомца рассмотреть возможным не представлялось — капюшон надежно скрывал его. Ну правильно — белое пятно морды лица может заметить какой-нибудь ушлый снайпер, а так меньше шансов быть обнаруженным.

Хан помог ему еще дважды. Поскольку я была лишена тихого и дальнобойного оружия, то выполняла роль зрителя. И это мне решительно не нравилось — роль непосредственного участника событий привлекала намного больше. Именно поэтому я жестами показала Хану, что пойду вперед. Мужчина кивнул и снова уставился через прицел арбалета на потенциальных «клиентов».

Бандиты, бандиты, кругом бандиты. Спуск из шахты мне попался удачный — прямо на расположенные под потолком мостки, где располагался снайпер. Таки они тут есть. Неизвестного мужчину как раз брали в прицел, когда я вывалилась сзади на стрелка и одним точным ударом отсекла ему башку. Тело-то я удержала, а вот башка полетела прямо под ноги неизвестному. Тот при виде «подарочка» оцепенел на мгновение, а потом глянул наверх. Я махнула рукой в приветственном жесте и сразу же отступила в тень.

В конце концов, он и так понял, что ему кто-то помогает, так что сейчас разберемся с бандюками, пересечемся, поговорим… Ай, блять, мне же нельзя с ним говорить! В это время взгляд зацепился за использованный фильтр, который торчал из кармана снайпера. Хм… А что если…

Конечно же, по уровню нашей Базы я ни разу не технарь, а вот в двадцать первом веке, да еще и в условиях постапокалипсиса запросто могу стать гениальным инженером. По крайней мере, преобразователь голоса из испорченного фильтра получился просто отличный. Всего-то надо было напихать туда всякой дребедени, под руку подвернувшейся, ну и на закуску — грамотно это дело закрыть, чтобы ни у кого не возникло ненужных подозрений. Все, теперь точно все готово!

Парень медленно приближался к двери, которая наверняка символизировала собой конечную цель его путешествия. Я же заметила еще одну вентиляционную шахту и, без труда допрыгнув до нее, прошла в нужную комнату практически одновременно с мужиком.

Люк поддался сразу же. За то время, что я спрыгивала, успело произойти несколько событий. Неизвестный мужчина зашел в комнату и запер за собой дверь, в которую с той стороны тут же начали ломиться недобитые бандюки. В самой комнате уже было двое мужчин. Один из них держал под прицелом второго, безоружного. При виде появившегося третьего действующего лица, то бишь «нашего» незнакомца, безоружный крикнул:

— Артем!

После чего развернулся и вырвал винтовку у вооруженного противника. Тот не растерялся — упав на пол, схватил непонятно откуда взявшийся пистолет.

Рефлексы меня не подвели — мгновенный прыжок вниз и столь же мгновенное движение мечом по горлу бандиту. Тем временем спасенный совместными усилиями моими и Артема мужик прислонил к моей спине дуло автомата. И снова спасибо вам, рефлексы — практически незаметное движение назад, после чего автомат вылетает из рук мужчины, а к его горлу оказывается прижато лезвие меча. Движение назад — и второй клинок практически касается шеи Артема. Мне не нужно видеть его, чтобы знать: он достал пистолет и уже собрался стрелять в вероятного противника.

— Я вам не враг. Давайте обойдемся без демонстрации оружейных навыков, — тихо произнесла я. Измененный при помощи самодельного преобразователя голос выходил хриплым и каким-то неживым, но судя по всему, все-таки оказал нужное воздействие. По крайней мере, на Артема, поскольку за спиной раздался шорох вкладываемого в кобуру пистолета.

— Спасибо за то, что помог мне сюда добраться. Бурбон, я не знаю этого парня, но кажется — он на нашей стороне.

— Эт чё, типа, враг моего врага — мой друг? — кажется, тип по кличке Бурбон был кем-то вроде контрабандиста. Тип был… неприятным. Темная вязаная шапка скрывала лоб до бровей, при взгляде в глаза возникало ощущение, что они какие-то… неживые, что ли. Вообще — на вид он ничем не отличался от типичного барыги-мародера со Столичной Пустоши, разве что видок немного другой, да и манера разговаривать «по-пацански».

— Эт типа так и есть. Волыну убери и не нервируй. Пацанчик дело говорит — если бы я был врагом, то твоя простреленная задница валялась бы в том самом углу. Или забыл, кто тебя от маслины вовремя уберег?

Сленг, на котором выражался Бурбон, мне был понятен. И дался легко. По крайней мере, субъект теперь уж точно меня понял, поскольку автомат опустил. Я, в свою очередь, плавным движением закрепила мечи за спиной, после чего встала так, чтобы оба незнакомца находились у меня перед глазами.

— Если мы решили разногласия, то предлагаю как можно быстрей убраться со станции. Друзья этого несчастного скоро будут тут, — раздался у меня за спиной голос Хана. Пока мы с Артемом и Бурбоном занимались выяснением отношений, напарник успел незаметно выскользнуть из вентиляционной шахты. Ну, для Артема с Бурбоном незаметно — вон как оба дернулись. А мне что? У меня на своих реакции нет, когда подходят. Ну то есть, вообще никакой, даже если сзади и напугать. А Хан — свой, как ни крути.

— Не, мужики. Мне с вами никак. Я сейчас по вентиляции назад, барахло свое заберу и по переходам — корешей своих искать. Держи, заслужил, — Бурбон сделал два шага мимо меня и взял с небольшой полки у дивана, рядом с которым лежал труп бандита, автомат Калашникова. — Бурбон свое слово держит, так-то, пацанчик. Бывай там и… не ешь желтый снег.

— До свидания, Бурбон, — Артем повесил автомат за спину и, дождавшись исчезновения Бурбона, посмотрел на нас.

— Не нужно нас бояться, юноша. Мое имя Хан.

— Зови меня Рином, — произнесла я, когда Хан посмотрел на меня, давая возможность назваться. С учетом того, что мы заранее не договорились о том, как правильно ко мне обращаться, этот шаг был вполне обдуманным.

— Я Артем, — произнес парень, но капюшон не снял. Впрочем, и со своей стороны не стал требовать, чтобы я стянула с ебальника противогаз.

Сейчас было понятно, что перед нами именно парень. Лет ему… Ну, может, двадцать-двадцать пять, не больше. Несмотря на то, что во время боя он проявлял чудеса стелса и, вдобавок, на твердую «пятерочку» по пятибалке метал ножи, сейчас Артем производил впечатление только-только оперившегося птенца, которого выкинули из родного гнезда в жестокий окружающий мир.

— Мы с моим спутником возвращаемся на Тургеневскую. Здесь, на Сухаревской влажновато для моих старых костей, — разрядил обстановку шуткой Хан. — Возникает только один вопрос — по пути ли нам с тобой, или каждый будет следовать своей дорогой?

— Я иду в Полис, а ваш пункт назначения — одна из остановок на кратчайшем пути.

— В Полис? И что тебе понадобилось от его обитателей?

Артем дернулся и рефлекторно сделал шаг назад.

— Ладно, юноша, я все понял. Не хочешь рассказывать — не нужно. В конце концов, полное доверие случайным попутчикам — это одна из самых больших ошибок, которую может допустить странник в наше неспокойное время.

В дверь раздались удары чем-то тяжелым. Хан, не обращая на них внимания, двинулся в сторону двери, за которой скрылся Бурбон. Само собой разумеется, контрабандиста там уже не было. Да нас он и не шибко интересовал — требовалось идти к станции, которая нуждалась в нашей, в том числе и в моей помощи. Миновав длинную вереницу технических тоннелей, ответвлений и переходов, мы с Ханом и Артемом оказались в одном из заброшенных тоннелей. Вот только в отличие от прошлого он был каким-то… другим. Судя по тому, как поежился Артем, он тоже заметил какую-то странную… пустоту, что ли? Или же дело было в другом.

Я внимательно осмотрелась по сторонам. Типовой круглый бетонный свод, который создавал впечатление ходьбы внутри огромной трубы. Слева — гермоворота традиционного красного цвета, которые не просто закрыты, но еще и надежно заблокированы каким-то старым хламом. Справа, то есть теперь уже впереди — что-то, от чего даже у бывалой, казалось бы, меня, становились волосы дыбом на всех местах, где они имелись.

— Здесь никогда никого не бывает. Ни людей, ни чудовищ… Даже крыс нет, — произнес Хан. Непонятно, кому больше он это говорил? Мне или Артему? Но не по себе нам, судя по всему, было обоим. А вот Хан наоборот в этом интересном во всех отношениях коридорчике чувствовал себя как дома.

Мужчина уверенными шагами прошел чуть вперед и остановился у труб, которые пролегали по правую руку от нас на уровне пояса. Вентиляция? Водопровод? Сейчас это уже не имело значения — все трубы в таких заброшенных тоннелях были одинаково бесполезными. Оценили бы их количество и качество, пожалуй, только в Питтсбурге — там вечно не хватало металла. А здесь? Здесь ради металла никто даже в этот тоннель не сунулся и мать вашу, я, кажется, сейчас пойму, почему именно.

— Они знают, что мы здесь, — произнес он. — Подойдите и прислушайтесь. Только не слушайте слишком долго.

Артем первый сделал шаг к трубам, две секунды постоял рядом с ними, а потом отпрянул так быстро, как будто покойника увидал. Последовав его примеру, я повторила маневр, трясясь при этом, как осиновый лист. Детский, мать вашу, смех из трубы! Я не боюсь фильмов ужасов и, тем более, не ору при виде какого-нибудь зомбака или призрака, благо, обучали на Базе хорошо. Но это… Это было намного хуже.

— Кто-то говорит, что это ветер, кто-то предпочитает думать, что это инфразвук, который воздействует на подсознание, — равнодушно пояснил Хан. Больше Артему, чем мне — сейчас возникало ощущение, что меня он не замечает специально.

Пройдя несколько метров вперед, мы увидели перегораживающие тоннель ворота. Возникало ощущение, что именно за этими воротами прячется причина, по которой никто и никогда не ходил здесь.

— Я знаю этот тоннель, а он знает меня, — из кармана Хана появилась связка ключей. Хм, получается, что заборчик поставил он? Вполне логично, учитывая опасность этого тоннеля. — Прошу тебя, друг мой — не выключай свет. Иначе мы рискуем остаться тут навечно.

Артем кивнул и, тщательно скрывая дрожь в руках, принялся светить фонариком через плечо Хана. Я находилась за его спиной.

Буквально через три метра перед нами Хан приказал Артему замереть. Естественно, остановилась и я. Встав позади и слева от Артема, чтобы широкие спины этих двоих не скрывали от меня происходящее впереди, я начала ругаться. Громко, но, к сожалению, мысленно. В ход пошли все скверные словечки, узнанные в свое время на Столичной Пустоши и у альтернаторов, но даже их, мать вашу, не хватило, чтобы передать все мои впечатления от открывшейся впереди картины.

Черный силуэт, по очертаниям — женский, сидел на корточках у такого же черного силуэта костра. При виде нашей троицы женщина испуганно вскрикнула и исчезла.

— Кто это? — хрипло прошептал Артем.

— Я не думаю, что слово «кто» здесь применимо, — после секундного раздумья произнес Хан.

Вопросов у парня больше не возникло. Судя по тому, как продолжали дрожать его руки, он сделал правильный вывод о том, КТО это такие и просто боялся получить подтверждение своим догадкам.

Я знала ответ. Раньше мне доводилось видеть подобное только в одном месте — огромном небоскребе Дэйнвич-Билдинг, верней сказать — том, что от этого небоскреба осталось после ядерной войны. Все его этажи и подвалы были заполнены ИМИ — душами тех, кто умер вместе со старым миром и никак не мог найти дальнейшую дорогу. Потому что дороги уже… не было. Верней сказать, она была закрыта. Но здесь я не почувствовала ничего вроде артефакта-алтаря, который уничтожил Мэт. Может ли быть так, что дело в чем-то другом?

Мы зашли через бывший тамбур в поезд, стоящий на рельсах. Глазам открывалась удручающая картина сидящих по бокам скелетов. На сиденьях, на полу… Хан сказал, что они даже не поняли, что умерли. Кажется, он еще что-то говорил Артему, стараясь разбавить мрачную атмосферу тоннеля и снять хоть немного ощущение, что мы оказались на гигантском могильнике. Моей остановки никто не заметил — Артем все внимание уделял фонарю и мечущимся в его свете силуэтам, а Хан… Хан, может, и заметил. Но виду не подал.

Энергетическое зрение врубилось легко и мгновенно, подтвердив мою страшную догадку о природе творящихся вокруг явлений. Призраки меня не тронут — я для них такая же тень, не находящаяся в каком-либо определенном участке времени и пространства. Правда, на этом уровне призраками они не выглядели — вокруг меня стояли женщины, мужчины и дети такие, какими они были в день, когда…

Я двинулась вперед, не отставая от Хана и Артема. И продолжая наблюдать за душами, ища способы прекратить это долбанное блядство. Ведь где-то здесь в этом туннеле должен быть источник его проблемы!

— Тетя… — шепот позади заставляет вздрогнуть и секундой спустя кто-то крепко хватает меня за руку. — Тетя, смотри выше…

Выше — это… Остановившись окончательно, запрокидываю голову. Меня окружает непроглядная темнота, но я не придаю этому значения — картина, открывшаяся взгляду ТАМ, наверху, пугает меня куда больше. Хода из этого мира нет. Никому. Ни живым, ни мертвым. Что это за блядская сеть, опутывающая каждый клочок земли, каждую планету, каждый мало-мальски большой объект в этой системе мироздания?!

— Рин! — крик откуда-то издалека возвращает меня обратно, в свое… хм… в то время, где мы находились с Ханом и Артемом. Делаю шаг вперед, оказываясь на своем привычном месте за спиной парня.

— Простите, задумался, — произнесла я, когда поняла, что Хан сейчас обернулся ко мне и ожидает какой-то реакции.

«Что это было?» — вопрос прозвучал в моей голове. Так, ну это понятно — Артему-то о наших «закидонах» знать не требуется. Парень, судя по всему, уже сам не рад, что с нами пошел. С другой стороны — иного пути в Полис для него, скорей всего, не было.

«Сложно объяснить. Я могу видеть… энергетические слои мира без каких-либо приборов и посторонней помощи. Вот… взглянула. Верней сказать, мне один из них помог.»

«Один из… них? Любого живого, прикоснувшегося к призрачному миру, ждет смерть», — припечатал Хан.

«Технически я — не живое, и не мертвое существо. Живым называется тот, кто родился в этом мире. Мертвым — тот, кто родился в данном мире, прожил жизнь и умер. Как классифицировать по этой системе пришельца из иного измерения?»

«Хочешь сказать, что тебе БЕЗОПАСНО ходить в одиночку по таким местам?»

«Безопасно. До тех пор, пока меня не заметят хозяева этих тоннелей и этих душ, которые и не отпускают их из этого места».

«Могут натравить?»

«Запросто», — заверила собеседника я.

«Тогда, наверное, лучше тебе не пользоваться своими отличительными особенностями для рассмотрения окружающего мира?»

«Больше не буду. Но должна же я была глянуть, что за дерьмо тут творится. По крайней мере, теперь я, кажется, нашла объяснение и своему появлению тут и, на закуску, обзавелась большой и неподъемной работой.»

«Даже так?»

«Вы эту сетку видели? Знаю же, что видели — несмотря на все мои предупреждения хозяйничаете у меня в мозгах, как на своем приусадебном участке! Так вот… Мне подобную систему удержания душ доводилось видеть один раз. Правда, тогда все ограничивалось одним зданием и одним артефактом, который и разрушил мой напарник. И, ебическая сила, мне жесть как страшно представить, кто именно мог создать не просто артефакты, а такую вот энергетическую байду, которая не пускает души в дальнейший путь.»

«Ты сталкивалась с таким?»

«Только слышала. Так скажем — ничего хорошего такая сеточка на мире не сулит. Души, особенно разумные души — это энергия. Энергия, которая нужна… для чего-то. Уж явно не для того, чтобы лампочку зажечь. Может, у вас есть хоть какие-то идеи, а?»

«Тебе не идеи нужны. Тебе хочется узнать, не я ли создал эту «сеточку». Ведь, по твоим понятиям, я вполне подхожу на роль предполагаемого врага. Перерождаюсь, помня прошлые жизни, обладаю аномальными способностями и особенностями…»

«Нет. Это не ваших рук дело. Хотя, тот факт, что по каким-то причинам души вас не трогают, является довольно интересным. А вот если такую штуку на мир накинул кто-то с памятью прошлых жизней, то вполне объяснимо, что какая-то магия притянула сюда меня.»

«По логике, должен был прийти кто-то из более… осведомленных в этом вопросе».

«Мироздание всегда интересует уничтожение причины, а не последствий. А причина в данном случае подвластна только таким, как я. Хан, вам ничего не кажется странным в моем оружии? Ну, как любителю поменять тела, сохранив память и, возможно, способности?»

«Ты хочешь спросить, заметил ли я, что твое возникающее из ниоткуда оружие представляет, по сути, материализованную часть твоей души и способно при желании владельца уничтожить душу врага? Да, я это заметил.»

Фига ж себе! Вот и верь начальству Базы, что в мирах не встретить талантливых самоучек, которые могли бы разгадать секреты Творцов! Пояснять Хану, что возможно, врагом выступит один из таких вот «перерождающихся», я не стала — он и сам все прекрасно понял.

«Можешь на парня поставить эту… Как ты говоришь, менталку? Впереди... сложный участок дороги».

Связь прервалась. Я сняла с руки перчатку и словно невзначай схватила Артема за ладонь. Поскольку парень носил полуперчатки, оставляющие пальцы открытыми, никакой сложности для постановки ментального щита не возникало.

Парень крепко стиснул мою руку в ответ. Кого из нас колотило сильней — понять сложно, но кажется, он пришел к выводу, что вместе бояться не так страшно, поскольку руку одергивать не спешил. Ментальный щит…

«Хан! А у него тут это… есть менталка! Причем, мощней моей собственной…»

Впервые за многие годы, прикоснувшись к чужой руке своей собственной, я не чувствовала чужого страха или радости, не мелькали чужие воспоминания… Когда в последний раз мы вот так шли с кем-то вперед, держась за руки? Пожалуй, только с друзьями в Убежище, когда были совсем еще детьми. Крепче стиснув руку Артема, я пошла рядом с ним следом за Ханом, стараясь не наступать на чужие кости, лежащие на полу старого вагона. А вместе действительно не так страшно…