Рождённый под странной луной (джен)

Первые недели в доме Аддамсов для маленького Гаррета стали чередой удивительных открытий. В свои год и три месяца он ещё не понимал, чем его новый дом отличался от обычного, но чувствовал: здесь он был дома. Первые несколько ночей мальчик плакал, и Мортиша, недолго думая, приказала Ларчу перенести его колыбельку в их с Гомесом спальню. После этого Гаррет перестал будить взрослых по ночам. Он, казалось, был очарован колыбелькой Аддамсов, каркас которой, как гласили семейные слухи, был сделан из костей врагов рода. Мальчик полюбил гладить бортики, отполированные до блеска предыдущими поколениями Аддамсов.

С тех пор Мортиша и Гомес каждый вечер укладывали Гаррета в своей комнате. Под низкий, хрипловатый напев Мортиши, Гаррет крепко засыпал, сжимая её бледные пальцы. Гомес каждый раз смотрел на них с таким пылом в глазах — он обожал, когда Мортиша заботилась о детях. Дождавшись, когда мальчик заснёт, Гомес подошёл ближе, заключая Мортишу в свои объятья, прикладываясь к точёной шее жены, словно к святыне.

— О, cara mia, ты так прекрасна, словно Лунная Богиня-мать. Ты освещаешь мою жизнь своим присутствием.

Затем Гомес склонился над ребёнком в её руках, касаясь чёрных волос, и нежно прошептал:

— Ты дома, mi pequeño. Позволь нам позаботиться о тебе.

Каждое утро, когда Гаррет открывал глаза, он первым делом видел Мортишу и Гомеса, и его беспокойство, кажется, навсегда ушло, уступив место любопытству к этому необычному месту, его новому дому. Мортиша с тихой радостью наблюдала за тем, как мальчик с каждым днём становился всё более уверенным в своём окружении, привыкая к сумрачным коридорам, высоким потолкам и мягкому свету свечей. Однажды она, поглаживая его по голове, тихо сказала:

— Ты узнаешь много странного, Гаррет, и это сделает тебя настоящим Аддамсом. Ты впитаешь силу нашего рода, словно она всегда была в тебе.

По утрам Мортиша поднимала его на руки и выходила в сад, полный её любимых растений — конечно же редких и ядовитых. Тихий шелест листьев, тёмно-зелёные стебли, порой тянущиеся, словно живые, — всё это завораживало маленького Гаррета. Он с интересом тянул руки к изумрудным листьям и алым бутонам с тёмными краями, следя за их плавным движением под дуновением ветра.

— Видишь, Гаррет, — тихо говорила Мортиша, касаясь рукой одного из растений, — эти растения красивы, но могут причинить вред — каждый лепесток здесь таит в себе мою силу. Я делюсь ею с растениями, а они отвечают мне преданностью. — Она погладила его по голове и добавила с лёгкой улыбкой. — Когда-нибудь и ты сможешь также.

Однажды Мортиша решила, что пришло время познакомить Гаррета с её необычным и любимым питомцем — плотоядным растением по имени Клеопатра, которое она выращивала долгие годы. Клеопатра была не просто растением: она отвечала на каждое прикосновение Мортиши и понимала её слова, мягко шевеля листьями и издавая тихие, будто шипящие звуки, которыми она показывала свою привязанность.

В то тихое, слегка туманное утро Мортиша взяла Гаррета на руки и понесла в сад. Мальчик улыбнулся, указывая рукой на куст полюбившихся роз, но она покачала головой.

— Нет, ma lune, сегодня мы пойдём в теплицу, — произнесла она и направилась к теплице, спрятанной в глубине разросшегося сада.

Когда они приблизились к теплице, Гаррет затаил дыхание, глядя, как алые, похожие на кровавые капли, цветы и зубчатые листья растения оживают при виде Мортиши. Он, словно чувствуя таинственную силу этого места, крепче прижался к матери. Теплица, утопающая в полутьме, была тихой, лишь где-то слышался шелест листьев, и густая влага тумана ложилась на их кожу тонким покровом, отчего всё вокруг казалось покрытым тонкой вуалью.

Клеопатра вела себя тихо, но стоило ей услышать знакомые шаги хозяйки, как лианы начали шевелиться, цепляясь за каркас теплицы. Большие листья Клеопатры и алые цветы потянулись в сторону входа, приветствуя Мортишу и её спутника.

— Вот и она, Гаррет, — шёпотом произнесла Мортиша, делая шаг вперёд. — Наша Клеопатра.

Клеопатра, завидев свою хозяйку, потянула гибкий стебель к ним навстречу и открыла дверь теплицы, словно приглашая их войти. Гаррет громко охнул и широко распахнул глаза, видя, как стебли медленно, будто бы танцуя, тянутся к Мортише. Растение было огромным: его толстый корень погружался глубоко в землю, от него отходили десятки тонких лиан, которые двигались и извивались вокруг, как живые.

— Вот мы и пришли, моя милая, — прошептала Мортиша, мягко улыбнувшись. — Сегодня я хочу познакомить тебя с Гарретом. Он Аддамс, так что будь к нему приветлива.

Гаррет, крепко обнявший шею Мортиши, с интересом смотрел на огромное растение. Его глаза расширились от удивления, когда он увидел, как Клеопатра осторожно протягивает один из своих гибких стеблей в его сторону, словно здоровается. Он вытянул руку к листьям, и Мортиша, одобрительно кивнув, слегка наклонила его ближе. Листья Клеопатры затряслись, а шипящие звуки, которые издавало растение, стали тише, словно успокаивая малыша.

— Она не причинит тебе зла, ma lune. Клеопатра — моя преданная подруга. Она не просто растение, она — живое существо, наш верный страж и друг, — сказала Мортиша, нежно поглаживая его по голове. — Она понимает, кто такие Аддамсы, и давно является частью нашей семьи.

Гаррет осторожно коснулся гладкой, прохладной поверхности её листа, и Клеопатра мгновенно отреагировала, слегка сжавшись, но тут же развернулась, будто приняв Гаррета как своего. Тонкий стебель слегка обвил его маленькую ручку, словно проверяя, кто же этот новый член семьи. Мальчик захихикал и посмотрел на мать, его глаза сияли от радости и удивления.

— Видишь, Гаррет, — с улыбкой сказала Мортиша, — как только ты станешь для неё своим, она будет с тобой такой же ласковой, как со мной. Клеопатра древнее растение, и она знает, как беречь тех, кто ей дорог.

Гаррет рассмеялся, слегка подпрыгивая на руках Мортиши, а Клеопатра медленно переплела его пальцы со своим гибким стеблем, словно протягивая ему руку дружбы.

— Клео! — воскликнул он, сверкая улыбкой.

— Верно, ma lune, — Мортиша тихо рассмеялась, с гордостью и нежностью глядя на сына.

Обычно после посещения сада Мортиша с Гарретом возвращались в поместье, где завтракали со всей семьёй. После завтрака к ним присоединялся Гомес, и часы до обеда наполнялись его рассказами о дальних странах и необычных реликвиях, которые он или их предки Аддамсы привезли в дом. Гомес сажал Гаррета на колени и, с энтузиазмом оживляя каждую деталь, показывал мальчику свои коллекции.

В один из таких дней Гомес, полный необычайного вдохновения, привёл Гаррета в его огромную игровую комнату, где стояла его гордость и любимое развлечение — железная дорога с миниатюрными игрушечными поездами, мостами и станциями, построенными с особой тщательностью. Гомес оживлённо объяснял Гаррету, что в каждом повороте заложен расчёт, а маленькие поезда издают почти настоящий звук. Он бережно посадил сына перед дорожным полотном и, запуская поезда, с улыбкой комментировал:

— Смотри, mi pequeño! Здесь начинается путешествие! Представь, сколько приключений ждёт каждого маленького пассажира! Каждый вагон — это целая история.

Гаррет с интересом наблюдал, как поезда мчались по рельсам, пересекали мосты, заходили на повороты и исчезали за миниатюрными домиками. Но его взгляд быстро переключился на другую сторону игровой комнаты, где стояли полки с миниатюрными статуэтками — коллекцией, которую Аддамсы собирали из разных уголков света. Там, хранились фигурки, как вымышленных, так и по-настоящему существовавших исторических личностей, у каждого из которых была своя история.

Мальчик повернул голову к этим полкам и с любопытством указал на них маленьким пальчиком.

— О! — воскликнул Гомес, заметив его интерес. — Ты, должно быть, унаследовал мой вкус к настоящим сокровищам!

Гомес с воодушевлением подошёл к полке с фигурками и, приобняв Гаррета, начал говорить с той страстью и мрачным восхищением, которое было неотъемлемой частью Аддамсов.

— Смотри, Гаррет, здесь, — он указал на одну из фигурок рыцаря в тяжёлом, почти грозном доспехе, — стоит Фридрих фон Дерренберг, один из самых безжалостных рыцарей Тевтонского ордена. Говорят, что его меч, подобно нашей фамильной шпаге, никогда не знал покоя и всегда был готов вкусить кровь врагов, — Гомес вздохнул, прикладывая руку к сердцу, словно восхищаясь. — Это был человек, мой мальчик, что не боялся и самой смерти, ведь ему было суждено быть ей другом и спутником.

Гаррет, всматриваясь в холодный блеск доспеха и меча фигурки, замер, а Гомес, чуть понизив голос, продолжил:

— А вот он, Ланселот, из рыцарей Круглого стола, покоритель женских сердец и раб любви. Ах, как сладка была его участь, но как же горек его конец! Он был отважен в сражениях, но поддался силе, куда более жестокой и беспощадной, чем любой враг на поле битвы, — силе страсти! Сила любви так же коварна, как и наш друг Боль. — Гомес вздохнул, словно представляя себе роковую судьбу Ланселота, и снова обратил взгляд к Гаррету, довольный тем, что его сын разделял его мрачное восхищение.

Затем он, слегка понизив голос, перевёл внимание на другую полку, где стояли миниатюрные фигуры людей в роскошных одеждах.

— А вот здесь, дитя моё, — сказал он с оттенком таинственности, — великие и зловещие Медичи, правители и отравители, мастера искусств и интриг. Семья, что правила Флоренцией, где разворачивались самые интригующие и смертельно опасные события! — Он взял фигурку Лоренцо Медичи, возвышенно глядя на неё. — Лоренцо Великолепный, вдохновитель художников и, не побоюсь сказать, соблазнитель душ. Он возвысил Флоренцию, но, ах, как многие его ненавидели за это! На него было совершено покушение прямо в храме, но он выжил, показав, что истинная сила бывает скрыта в мрачной глубине души. Ты видишь, Гаррет? — Гомес улыбнулся, держа фигурку так, будто перед ним было настоящее сокровище. — Истинная власть не нуждается в мечах, когда есть холодная решимость и чуть-чуть яда.

Гаррет серьёзно кивнул, едва касаясь статуэтки. Гомес, довольный вниманием сына, вновь улыбнулся и привёл его к другой полке с самыми необычными и, как он сказал, опасными фигурками.

— И вот, — произнёс он, стараясь, чтобы голос звучал одновременно завораживающе и таинственно, — мои любимцы: маги и алхимики, стражи древней мудрости и запретных знаний. Этот маленький человечек с огромным свитком — Никола Фламель. Говорят, он нашёл философский камень, нашёл секрет бессмертия! — Гомес приложил руку ко лбу, словно от избытка чувств. — Представь, мой дорогой мальчик, жить вечно, наблюдая за тем, как мир становится всё мрачнее и полнится тайнами. Я бы отдал многое за это.

Гаррет не до конца понимал смысл слов, но неотрывно смотрел на отца, зачарованный его голосом.

Вэнсдей, в свои годы удивительно серьёзная и строгая, относилась к Гаррету с осторожным уважением, но ей хотелось проверить его смелость. Однажды она взяла его за руку и повела в темные коридоры дома, освещённые только свечами. Тихо шепча, она объясняла, что тьма — это то, что нужно понимать и уважать.

— Тьма — это наш друг, Гаррет, — серьёзно сказала она. — Ты Аддамс, так что не бойся её.

Они дошли до её комнаты, где Вэнсдей показала брату своих «друзей» — куклу Мария-Антуанетта, у которой отсутствовала голова, несколько игрушечных скелетов и тарантула, который ей подарил дядя Фестер. Вэнсдей внимательно наблюдала за реакцией Гаррета, будто проверяя, не испугается ли он этих мрачных «друзей». Гаррет, крепко держа её за руку, смотрел на них с интересом, а не с испугом, что, по мнению Вэнсдей, было достойно настоящего Аддамса.

— Видишь, — продолжала она с едва заметной улыбкой, коснувшись одного из скелетов, отчего тот начал трястись, словно в зловещем танце, — это не враги. Они тебе не навредят, если ты не испугаешься. На самом деле, Гаррет, самые опасные враги — это не те, кто выглядит страшно, а те, кто скрывается под маской.

Гаррет кивнул, словно понимая смысл её слов. Вэнсдей подвела его к полке, где стояли ещё несколько её жутковатых игрушек, и протянула ему маленького кукольного скелета, одетого в потрёпанную яркую мантию, по подолу которой рассыпались звёзды.

— Это твой первый «друг», — сказала она, с лёгкой серьёзностью вглядываясь в лицо младшего брата. — Держи его при себе, и он будет оберегать тебя от тех, кто может показаться доброжелательным, но таит в себе опасность. Запомни, Гаррет, в мире всегда есть те, кто не покажет свою истинную сущность, пока ты не научишься смотреть сквозь тьму.

Гаррет взял кукольного скелета и внимательно осмотрел его, обводя пальчиком маленькие рёбра и зубастый череп. Его зелёные глаза сияли любопытством и каким-то детским доверием к словам сестры.

— Запомни, — добавила Вэнсдей, обводя взглядом темные тени в комнате, — Мы Аддамсы, тьма всегда с нами, и в ней наша сила.

Пагсли, как старший брат, тоже испытывал нежные чувства к Гаррету. Он устраивал для Гаррета импровизированные прятки: прятался под старым одеялом, а затем с рёвом появлялся, думая, что это напугает Гаррета. Но младший брат только смеялся, тянулся к Пагсли и пытался обнять его. Пагсли тоже показывал ему, как строить маленькие башенки из кубиков, и смотрел, как Гаррет с удовольствием разрушал их, смеясь и радостно хлопая в ладоши.

Однажды Вэнсдей решила устроить для Гаррета особое испытание. Собрав всех на крыше, она держала мальчика на вытянутых руках над карнизом, чуть наклонив его вниз, чтобы он мог видеть землю далеко внизу. Пагсли стоял рядом, с азартом наблюдая за происходящим, а Мортиша и Гомес, стоящие внизу, с улыбками следили за каждым движением. Вэнсдей, с присущей ей невозмутимостью, наклонилась к Гаррету и шёпотом произнесла:

— Теперь, Гаррет, ты узнаешь, что такое доверие.

Затем, с абсолютной уверенностью, она ослабила хватку. Весь мир, казалось, замер на миг, когда Гаррет начал медленно падать вниз. Но не достиг земли — он плавно завис в воздухе, словно какая-то неведомая сила удержала его от падения. Его ярко-зелёные глаза светились спокойным интересом. Он не понимал, что произошло, но ему это явно понравилось.

— Он уже знает, как падать, — с удовлетворением сказала Вэнсдей, кивнув Пагсли, как будто это был лишь один из множества тестов, которые они планировали провести.

Мортиша сложила руки перед собой и одобрительно кивнула. Она всегда знала, что в Гаррете есть что-то особенное, и теперь это чувство только укрепилось.

— О, cara mia! — воскликнул Гомес, не скрывая гордости. — Наши дети такие дружные!

Когда дети спустились с крыши, Мортиша и Гомес встретили их крепкими объятиями и гордыми взглядами.

Когда Гаррету исполнилось полтора года, Бабуля Аддамс решила, что пора начинать его обучение. В один дождливый вечер она привела его на чердак, где она жила и варила свои зелья.

— Сегодня, малыш, мы увидим, что у тебя в крови, — сказала она, хитро прищурив глаза.

Гаррет с интересом наблюдал, как его бабушка, напевая старинные заклинания, смешивала необычные ингредиенты, чтобы приготовить зелье. В процессе она рассказывала ему истории о предках Аддамсов, каждый из которых обладал своим особенным даром. Хотя их семья давно утратила магию в общепринятом понимании, дары остались с ними.

Её голос был тихим, словно заклинание, и каждое слово, казалось, переплеталось с ароматом трав и таинственных снадобий, которые она бросала в кипящий котёл.

— Твои предки, Гаррет, — начинала она, высыпая пригоршню сушёных корней мандрагоры, — были не просто людьми, а хранителями древней мудрости и тайн. В каждом из нас живёт что-то от них: кто-то умеет видеть во тьме, кто-то слышит шёпот давно ушедших душ. А тебе, — она хитро посмотрела на мальчика, — ещё предстоит открыть свой дар.

Гаррет, затаив дыхание, наблюдал за Бабулей, которая добавляла к зелью что-то светящееся — маленький фиолетовый кристалл. Пар над котлом окрасился в таинственный лиловый оттенок, и Бабуля, наклонившись ближе, продолжила:

— Когда твой дедушка был маленьким, он мог разговаривать с воронами, и те приносили ему секреты со всего мира. А твоя прабабушка видела в зеркалах события, которые ещё не произошли. Видишь, Гаррет, магия — это не просто заклинания и зелья. Это то, что у нас внутри.

Мальчик кивнул, зачарованно всматриваясь в переливающийся пар. Бабуля, заметив его внимание, протянула ему деревянную ложку с густым зельем.

— Возьми, — сказала она, её голос стал почти шёпотом, — попробуй. Это зелье поможет нам понять, что за дар выберет тебя.

Гаррет, не колеблясь, взял ложку, и вкус настоя был одновременно горьким и сладким, как старая история, полной тайн и запретов. В тот же миг он ощутил слабое покалывание в пальцах и легкую, едва уловимую дрожь. Бабуля, наблюдая за ним, слегка улыбнулась, её глаза блеснули предвкушением.

— Хорошо, — тихо прошептала она, глядя, как Гаррет пытался осознать свои ощущения. — Теперь нам нужно подождать.

Но вскоре произошло нечто, что поразило даже Бабулю. В один из дней, гуляя в саду, Мортиша и Гаррет наткнулись на тело маленького чёрного котёнка. Мортиша осторожно опустилась на колени возле котёнка и, заметив серьёзный взгляд Гаррета, взяла его на руки.

— Это часть жизни, ma lune, — прошептала она, касаясь холодного тельца. — Всё живое возвращается к земле.

Но Гаррет не сводил глаз с маленького котёнка. Ему казалось, что в его сердце что-то откликнулось на этот образ, словно за пределами мира была некая связь, которую он мог ощущать. Мальчик требовательно протянул руки и произнёс:

— Дай. Моё.

Мортиша, мимолётно удивившись, переложила котёнка в одну руку, а другой подняла Гаррета. Вернувшись в дом, Мортиша отнесла Гаррета на чердак к Бабуле, и показала ей котёнка, осторожно положив его на стол.

— Этот малыш нашёл нас, — сказала она, наблюдая за Гарретом, который продолжал тянуть руки к котёнку. — Возможно, он здесь неспроста.

Бабуля задумчиво глядела на мальчика, который всё ещё серьёзно смотрел на неподвижное тело котёнка.

— Гаррет, — обратилась она к нему мягким, но полным решимости и предвкушения голосом. — Ты чувствуешь, что можешь помочь ему вернуться? Ты ведь знаешь, что у каждого из нас есть связь с теми, кто на другой стороне?

Гаррет, не сводя глаз с котёнка, медленно кивнул. Его маленькие пальцы, аккуратно, но твёрдо, коснулись холодной шерсти. Едва уловимое покалывание пробежало по его руке, и вдруг свет в комнате показался тусклее, как если бы воздух стал плотнее. Похолодало. Мортиша и Бабуля, затаив дыхание, наблюдали, как маленький Гаррет сосредоточенно, почти интуитивно, направил всю свою внутреннюю силу на маленькое существо.

Через несколько мгновений, которые тянулись вечностью, котёнок вдруг вздрогнул, и его маленькое тельце начало медленно согреваться. Он открыл глаза, и к удивлению всех, в них светился яркий, пугающе знакомый зелёный цвет — цвет, напоминающий смертельное проклятие Авада Кедавра. Котёнок осмотрелся, и его взгляд, полный жутковатого, почти сверхъестественного спокойствия, остановился на Гаррете. Он узнал своего спасителя.

— Ну что ж, — сказала Бабуля, скрывая удивление за гордостью. — Это и есть твоя связь с миром и с тем, что лежит за его пределами. Этот котёнок будет твоим фамильяром, Гаррет. Ты и он теперь — единое целое.

Котёнок тихо мяукнул и подошёл к Гаррету, прижимаясь к нему, словно признавая в нём не просто своего спасителя, но и хозяина. Мортиша улыбнулась, ласково проведя рукой по волосам сына.

— Значит, у нас теперь новый член семьи, — сказала она, глядя на котёнка. — Как назовёшь его, ma lune?

Мальчик, улыбнувшись, посмотрел на своего нового друга, и, словно ведомый внутренним знанием, прошептал:

— Мрак.

Примечания:

Клеопатра: https://t.me/inspirationhasnotimetable/1276