Лекарство от души (джен)

Зима пришла неожиданно. Обрушилась сильнейшими снегопадами, за пару дней похоронив под белоснежным ковром все, что можно и нельзя. Кажется, только стояли пусть промозглые, но солнечные осенние деньки, а люди тонули в лужах с грязью, и вот уже за окном суровая и беспощадная метель щедро засыпала бесчисленным множеством снежинок.

Особняк из белого камня терялся на фоне снега, облепившего зелёную крышу. Дорожки в небольшом, но изысканном саду, засаженным яблонями, сейчас заботливо укутанными снежным покрывалом, кропотливо пытались расчистить слуги. Замело и центральный фонтан и беседку, о существовании которой можно было догадаться только по едва заметному кусочку крыши. Небо снова заволокли серые снеговые тучи, предвещая в ночь очередную бурю.

Велена коротко выдохнула, в какой раз мысленно решив, что зиму она не любит. Ей была по душе молодая весна или зрелое лето, чтобы солнечно, ярко, живо. Отовсюду раздавался нестихаемый шум и гам, звонкое пение птиц, журчание ручья, радостные возгласы детей, а не мертвенно-бледная пустошь, мрак, голые, уродливые ветви деревьев, скрипящие от знойных ветреных порывов, и оглушающая тишина. Никакой надежды, только отчаянье, способное поработить даже самую сильную душу, если она будет одинока.

Велена бросила на пейзаж за окном короткий взгляд, отвлеклась лишь на мгновенье, но этого хватило, чтобы сбиться и снова придавить кончик лакированных туфель графа. Тот ожидаемо промолчал и никак выдал своих эмоций, но девушка успела заметить, как сморщился от неприятных ощущений ровный нос.

— Прости, — коротко выдохнула она, извиняюще заглянув в глаза.

— Все в порядке, ты молодец, — Василий мягко улыбнулся, — расслабься. Но постарайся все же не отвлекаться.

Велена ответно улыбнулась, мысленно фыркнув. Расслабленность и вальс для нее были словами антонимами. Это Василий — граф, аристократ, обучавшийся искусству танца чуть ходить начал, а она… Она — целительница, простая девушка, такая далекая, но вместе с тем до невозможного близкая ко всему этому миру.

Они занимались уже несколько дней, а Велена даже не приблизилась к тому совершенству, которым обладал граф. Она глянула на часы над дверью, чудом не скривившись. Прошло всего полчаса… А у нее уже не было сил. И дело, наверное, заключалось в том, что Велена, как не старалась, желаемого результата не получала, что удручало и никак не мотивировало. Гордость внутри ворчала, а совесть бессовестно тыкала пальцем в собственные недостатки. Раньше таких чувств Велена не испытывала. Она никогда не завидовала, привыкши радоваться за других и довольствоваться тем, что имела сама. Сейчас же девушка не хотела подвести друга, так просившего о помощи, поэтому и злилась на саму себя, не замечая, что даёт слишком много воли внутренним демонам, которых обычно держала на коротком поводке.

— Я хотела поговорить с тобой по поводу Тайо, — стараясь не сбиться с ритма, осторожно начала Велена.

— О каком из мальчишек на трёх деревнях речь? — мягко усмехнулся Василий.

— О пасынке кузнеца-пьяницы, которого тот избивает, — сквозь зубы рыкнула девушка, на мгновение прикрыв глаза, чтобы успокоить вскипевшую внутри злость.

Василий почувствовал, как нагрелась от отозвавшейся на эмоции магии ладошка, которую он сжимал в своей руке. Велена владела собой, но такие мелочи контролировать не могла. Граф знал, какая сила скрывалась в хрупкой на вид девушке, не раз становясь свидетелем ее использования и искренне восхищаясь Веленой, сумевшей обуздать такую энергию.

— Прости мне мои сомнения, но зная твое отношение к некоторым методам воспитания, вынужден уточнить: он просто бьёт его или всыпал пару раз за дело, а малой тебе пожаловался?

Целительница вскинула брови и уже втянула носом воздух, намереваясь возмутиться, но граф ей не позволил, продолжив:

— Я имел в виду, что тебе как целительнице присуще сострадание и стремление помогать. И я ни в коем случае не осуждаю, — поспешил заверить Василий, заметив скептический взгляд Велены, которой ещё не раз придётся его лечить, поэтому лучше следить за языком, — просто дети любят все преувеличивать и давить на жалость. А им порой просто необходима тяжёлая рука, чтобы они выросли достойными людьми.

— Вась, — устало перебила Велена, — да, я придерживаюсь мнения, что воспитать достойных людей можно и без рукоприкладства, но я никогда не оспаривала некоторую эффективность подобных методов, — она заглянула ему в глаза, словно пытаясь убедиться, что до графа доходят ее слова. — Согласна, порой тяжёлая рука просто необходима, — Велена сделала паузу, посерьезнев, — но нужно знать границы. Одно дело наказать за проступок и совсем другое избить до полусмерти только потому, что настроение плохое.

Василий нахмурился, выдержав тяжёлый взгляд Велены. Она была ниже его почти на голову и младше на два года, но рядом с ней он временами ощущал себя маленьким. Целительница кардинально отличалась от всех знакомых Василию девушек. Силой характера она не уступала графам и герцогам, но скрывала это так тщательно, что только судьба решала, кому предоставить возможность увидеть ее истинное лицо.

— Все настолько плохо? — мрачно спросил он.

— С того момента, как умерла его мать, он регулярно приползает ко мне полуживым, отлеживается несколько часов, при этом не позволяя полностью залечивать раны, и снова уходит, — Велена поджала губы, сосредоточив внимание на пуговице его рубашки, и остановилась. Граф послушно замер рядом. — Я беспокоюсь, что в один момент, он просто… убьет его, — выдержав паузу, глухо отозвалась целительница, резко подняла на него опустошенный взгляд.

Василий внутренне похолодел. Табун мурашек пробежался по спине, а сердце обеспокоенно забилось, словно птица в клетке. Он чувствовал, что должен что-то сказать, но голос словно пропал. Только Велена могла так бесцеремонно ломать всю его выдержку одним лишь взглядом.

— Я не могу просто прийти и забрать ребенка, — наконец взял себя в руки граф. — Только если мальчик сам пожалуется.

Велена вновь поджала губы, отведя взгляд. Тайо боялся отчима, чтобы жаловаться на него. К тому же мальчик был уверен, что заслуживает такого обращения, что доводило Велену до бешенства. Только высокое чувство ответственности не позволяло ей воспользоваться магией и немного припугнуть кузнеца. Для этого у нее был граф.

— Когда мальчик в следующий раз придет к тебе, отправь мне письмо, и тогда можно будет отдать его на чье-нибудь попечение на вполне законных основаниях, — заметив смятение девушки, убедительно отозвался граф. — Или можешь попытаться убедить Тайо самому все рассказать.

Василий решительно возобновил шаги, утянув за собой Велену.

— Спасибо.

Граф ничего не ответил. Только на мгновение крепче сжал ее ладонь.

Очередной круг по свободной и светлой спальне, немного затемнённой благодаря шоколадным ночным шторам, дубовому паркету и балдахину на широкой кровати такого же как и шторы цвета. Не самое удобное место для танцев, но Велена наотрез отказалась практиковаться в огромном зале, где каждый шаг отдавался гулким эхом. Им хватало места и здесь.

Проходя мимо зеркала во весь рост, девушка вновь невольно сравнила себя и Василия. Тот был высок, статен, с безупречной осанкой и мягкой копной пшеничных волос. Широкие темные брюки с высокой талией особенно подчеркивали стройность, но крепкость фигуры, а свободная парящая рубашка делала и так грациозные движения ещё изящнее и плавнее. Складывалось ощущение, что Василий не ходил, а плыл по воздуху, не касаясь пола, словно пёрышко. Кожа бледная, но не болезненная, а будто мраморная, была такой тонкой, что Велена без труда видела синеватые вены, по которым казалось и вправду текла голубая кровь — признак, с головой выдающий аристократа. Она же казалась себе в этой изысканной обстановке чужеродной, неподходящей, грубым ругательством посреди сдержанного и до скрежета зубов вежливого письма. Низкая, не полная, но и не с узкой талией, постоянно утянутой корсетом. К слову, она вообще никогда его не носила, да и накрахмаленным платьям предпочитала брюки с рубашками, чтобы удобно было работать. Длинные, такого же пшеничного, как и у Василия, цвета волосы она никогда не укладывала, заплетая в толстые косы до пояса.

Не было в ней спокойствия и плавности, наоборот, чрезмерная энергичность, резвость и резкость. Привыкшая к постоянному движению, подчиниться неспешному и ленивому ритму она никак не могла. И кожа, с лёгким, еле заметным, но загаром, очень контрастировала на фоне графской. Игрой на фортепиано Велена никогда не занималась, а вот руками работала постоянно, поэтому и ладошка ее крошечная, местами шершавая и с мозолями, коротенькими округлыми пальчиками буквально тонула в большой, узкой и гладкой, с длинными музыкальными пальцами, на одном из которых красовался серебряный перстень в виде ворона — символ рода Вороновых. Врождённую аристократичность в девушке выдавали только серые глаза, временами наливавшиеся расплавленным янтарем — признак заключённой в ней силы и отличительный знак рода Синицыных, да правильные по чьим-то словам черты лица. Хорошо, что она не помнила, кто и когда ляпнул ей про это, а иначе бы точно снадобье для желудка в чай подлила.

Теперь никто уже не знал, кто и зачем лет двадцать назад разорил графство Синицыных и убил всех членов благородного рода. Ходили слухи, что одной из дочерей удалось спастись, но то были лишь слухи, потому что девочке на тот момент не было и трёх. Пожар поглотил все имение вместе с двумя разграбленными деревнями. Граф Воронов, лучший друг семьи, по непонятной причине узнавший о нападении слишком поздно, застал только пепелище. А через много лет сын его познакомил со своей подругой — целительницей с янтарными глазами. Девушка была точной копией своей матери, поэтому у Воронова старшего не возникло даже капли сомнения в том, что это наследница Синицыных. Только девушка, выросшая в семье мелкого барона, в это верила не особо, и мысли о том, чтобы стать частью высшего общества, не допускала. Велена уже была целительницей и не новичком, а мастером, что можно было расценивать как титул, потому что целители в сословной иерархии имели отдельное, ни от кого не зависимое положение. Становиться кем-то другим она не собиралась.

— Я всё ещё нахожу эту затею ужасной, — подала голос девушка.

— Ты же знаешь, я не могу явиться на бал без дамы.

— Почему бы тебе не попросить поиграть эту роль графиню Герн. Она давно пытается привлечь твое внимание, и точно не сможет опозорит тебя.

— Велена, дорогая, ты не сможешь опозорить меня, — улыбнулся граф, несильно сжав ее ладонь. — Ты отлично справляешься, сразу видно — девушка голубых кровей.

Целительница мгновенно вскинулась.

— Кровь моя не голубая, а обычная, алая. Я проверяла, — она ткнула ему левую руку под нос, и широкий рукав рубашки немного съехал, оголив белоснежный бинт, — и в ней течет магия. Единственное отличие моей крови от остальных, — процедила она сквозь зубы, приподнявшись на носочки, чтобы казаться выше, и упрямо уставилась ему в глаза.

Василий прикусил кончик языка и продолжать не стал. Велена была вспыльчива, и он старался лишний раз не злить ее. Ему не сложно уступить.

— Я не имел ввиду ничего такого, — извиняюще обронил он и поспешил сменить тему. Велена нарочно или нет всегда позволяла ему вести диалоги. — Ты знаешь, я терпеть не могу всех знакомых мне графинь, так и пытающихся прибрать к своим рукам мои владения.

— Во владениях ли дело? Разве не можешь ты нравиться им сам по себе? — склонила голову к плечу целительница, снова наступив ему на ногу.

— Возможно, — поморщился граф, — но они мне все противны. Надменны, лицемерны, а я хочу искренности, — Василий сокрушенно выдохнул, поморщив нос.

— Такими темпами, ты никогда не женишься, — с лёгкой усмешкой заметила девушка.

— Только если вы не согласитесь стать графиней Вороновой, — прищурившись, гаденько улыбнулся он.

Велена резко вскинула голову, удивлённо уставившись на графа. Фраза оказалась настолько неожиданной, что она невольно притормозила, запнувшись о собственную ногу. Василий попытался удержать ее, но в итоге успел только поменять их местами, упав спиной на пол и смягчив падение Велене, удачно приземлившейся на него. Встреча затылка с деревом удовольствием оказалась ниже среднего, но юноша только рвано выдохнул, не проронив ни слова.

— Что прости? — она нависла над графом, упёршись руками в пол с двух сторон от его головы, и вопросительно заглянула в глаза.

Василий, невесомо придерживая ее за талию, только утомленно вздохнул, поморщившись от не самого приятного столкновения его тушки с паркетом. Велена, заметив это, закатила глаза и устроила маленькую ладошку у него на лбу, мягко погладив пальцами. Граф с немым восхищением наблюдал, как магия наполнила глаза напротив. Серая радужка таяла, наливаясь янтарем словно оживая, переливаясь. Он чувствовал, как незримые нити энергии пронзили тело, разбежавшись словно корни дерева, достигнув, кажется, даже кончиков волос. Магия приятно покалывала изнутри. Боль в затылке мгновенно исчезла, и Василий расслабился, прикрыв глаза.

— Симулянт, — фыркнула целительница, бесцеремонно усевшись ему на ноги и сложив руки на груди. — Что ты там сморозил?

Василий замер, судорожно пытаясь найти нужный ответ. Но в голове крутились только ругательства. Он уже сто раз успел обозвать себя дураком. Кто его вообще воспитывал? Звери? Прежде чем делать девушке подобные предложения нужно поухаживать за ней, добиться расположения родителей и уже потом… А с Веленой они и вовсе были друзьями. Она даже не догадывалась, что у него были к ней чувства. Он сам об этом позаботился, а теперь творил какой-то бред, словно сумасшедший.

Но у Судьбы в этот день оказалось хорошее настроение. От необходимости объясняться его спас шум с улицы: ругательства и крики сторожа, непонятный визг и оглушающий лай собак были слышны даже сквозь закрытые окна.

Переглянувшись, они одновременно подскочили на ноги. Пока неслись со второго этажа к выходу, попутно натягивая теплые вещи, умудрились опрокинуть пару цветочных горшков, сбить несколько картин и уронить служанку в таз с выстиранным бельем. Шум во дворе не утихал, а кажется, наоборот, становился громче, по мере того, как они пробирались по снегу к дальней части сада. Дорожки там не было, конюх и по совместительству сторож буквально прорыл тропинку, видимо, кинувшись за кем-то. Собаки оказались достаточно лёгкими, чтобы не тонуть в снегу, а вот Велена с Василием, проваливались по колено, хоть и пытались идти точно по следам.

— Попался, чёрт верёвочный! — громко ругался мужик, пока трое псов, лаем перекрывая дикий визг, скакали рядом, даже на снегу не доставая верхушки забора. Изюминкой суматохи стала курица, носившаяся кругами, словно бешеная, безостановочно кудахтая. — Так тебе и надо! Я тебя сейчас шаврика достану мало не покажется. Воришка проклятый!

— Самбор! — громко окликнул Василий. — Что здесь происходит?

— Ваше Сиятельство, — тут же отреагировал мужчина, развернувшись к ним, — я поймал того, кто пробрался в курятник, — голос конюха был хриплый, но уверенный, с нотками гордости и некоторого самодовольства.

— Собаки, — коротко и неприязненно бросила Велена, остановившись за графской спиной, поплотнее запахнув шубку. Сторож тут же отреагировал и по одному его приказу, те сразу же заткнулись, замерев на месте, но не перестав скалить клыки.

Теперь шум во дворе создавали только перепуганная курица, которую ловить никто не спешил, да истошно вопящий зверёк, застрявший на заборе. Подойдя ближе, целительница, мягко говоря, опешила. Мельтешащим воришкой оказалась не лиса и не дикая собака, как она предположила в первый момент, а кот. Скорее даже котенок. Не маленький, но ещё и не достаточно взрослый, чтобы носить гордое звание кота. Размером он был в разы меньше той курицы, которую попытался стащить, и Велена никак не могла понять, как ему вообще удалось вытащить ее из курятника, даже не придушив. Животное, спасаясь бегством, по привычке собиралось покинуть территорию поместья через забор, но из-за лёгкого льда, покрывшего железо, нога легко проскользнула между частыми прутьями, застряв. Кот буквально повис на ней, явно сломав ногу, но упёршись оставшимися конечностями в забор, отчаянно пытался высвободиться.

Девушка задумалась, неспешно обойдя место происшествия и осмотрев с одной, потом с другой стороны, пытаясь придумать, как лучше высвободить воришку-неудачника.

— Госпожа, да не утруждайтесь, — подал голос Самбор, — я сейчас мигом разберусь.

На госпожу Велена никак не реагировала, обернулась только заметив какое-то движение на периферии зрения. Конюх демонстративно потряс огромной палкой. Та по размерам напоминала ствол молодой березки или осинки, но мужчина без усилий сжимал ее в широкой ладони. Силы у него было немерено, а вот ума кот наплакал, хотя и те казалось слез больше проливают, поэтому прибить несчастное животное одним ударом ему ничего не стоило. Самбор мужиком вообще был хорошим, но уж очень любил пожалиться на свое место, при том, что у Василия слуги жили припеваючи. Но целительница никогда не ставила никого ни выше, ни ниже себя, ко всем относилась одинакового, поэтому конюха не упрекала, молча отпаивая микстурами, когда тот хворал, выслушивая все, что тому взбредёт в голову сказать. За это он Велену искренне полюбил и как бы не жаловался, а место свое помнил, уважал, и девушку за госпожу считал, готовый исполнить любое ее каприз. Но целительнице почему-то ничего было не нужно.

— Ни в коем случае, — осадила она, и Самбор мгновенно опустил оружие, потупив взгляд, словно нашкодивший ребенок. — Спасибо, но дальше мы с графом в состоянии справиться сами, — немного смягчилась Велена, коротко улыбнувшись мужчине, и тот сразу же посветлел.

Целительница приглашающе махнула рукой графу, который без лишних раздумий шагнул к ней. Животное, примолкло, но заметив оживление, с большим усилием принялось пытаться высвободиться. Велена же легко вскарабкалась по прутьям, добравшись до верхушки, а Василий был высок достаточно, чтобы стоя на приличном слое снега, дотягиваться руками.

— Тихо, — повелительно отозвалась девушка, пытаясь немного усмирить бесновавшееся животное, — не шуми, сейчас освободим.

Граф не мог сказать примешивала ли Велена в голос магию, но он всегда оказывал поразительное воздействие. Будто врезался в сознание, звучал в голове, управляя. И не подчиниться было просто невозможно. Целительница не раз присутствовала на сражениях, помогая раненым, и даже самые матёрые воины слушали ее. Бестолковое животное исключением не стало, практически замерев. Попыталось цапнуть руку, стоило той приблизиться, но только бессмысленно клацнуло зубами, а Василий в этот момент немного разжал прутья, и кот с жалобным писком упал прямо Велене в руки. Девушка, опасаясь за собственную сохранность и беспокоясь о конечностях животного, удобно перехватила того за шкирку, спрыгнув на снег, войдя в него чуть ниже колен.

— Попался, хвостатый! — радостно воскликнул Самбор. — Вор проклятый!

— Да это не кот вовсе, — осмотрев животное неожиданно выдала Велена. — А ну, превращайся, — она несильно встряхнула его.

— О чем ты…

Договорить Василий не успел. Вот целительница крепко держала кота, и вот перед ним уже чумазый мальчишка в лёгкой для такой погоды одежонке. Он был маленьким и щуплым, поэтому даже после обращения Велене не составляло труда удерживать его за шиворот, чтобы он не касался снега босыми ногами, одна из которых была сломана. Белое худощавое лицо, по правой части которого, пересекая глаз, тянулся кривой шрам, было жутко перепачкано в грязи, а засмоленные ядрено-рыжие, огненные волосы птичьим гнездом торчали во все стороны. Два зеленых глаза округлились, неотрывно следя за графом, а зрачки резко сузились, с потрохами выдавая кошачью сущность.

— Оборотней у нас отродясь не водилось, — и бровью не поведя, отозвался Василий. — Откуда и чей будешь?

На самом деле граф не рассчитывал на ответ, но паренёк неожиданно отозвался.

— Я кот и гуляю сам по себе, — в голосе слышалось угрожающее шипение. Мальчишка явно был напуган, но старался этого не показывать. Даже, наоборот, пытался сам припугнуть, то и дело обнажая небольшие, но острые клыки.

Велена с Василием внешне казались расслабленными, беспечными, но нервы были натянуты, словно струны, а чувства обострились. Они знали, что затравленный и прижатый к стене кот превращается в тигра, поэтому были наготове. И хоть тот и был совсем ребенком, никогда не стоило недооценивать своего противника.

— Ты как с Его Сиятельством разговариваешь, глуподырый! — гневно воскликнул Самбор, но граф сделал короткий жест рукой, и он тут же закрыл рот.

— Ну, раз ты ничей и на моей территории, значит мне решать, что с тобой делать, — холодно улыбнулся Василий, наклонившись к лицу парнишки, продемонстрировав собственный оскал.

Велена чувствовала волны страха исходящие от ребенка, и будь он сейчас в обличье кота, непременно бы ощерился прижав уши к голове, а хвост нервно метался бы из стороны в сторону. Мальчишка затравлено смотрел в ответ, поджав ноги, а руки прижав ближе к телу.

— Знаешь ли ты, какое наказание полагается за воровство? — с деланным равнодушием, растягивая слова, проговорил тем временем Василий, медленно выпрямившись и заложив руки за спину.

— Руку отрубите? — все ещё вызывающе вопросил мальчишка, но расширившиеся от страха зрачки с головой выдавали все его эмоции.

— Всенепременно, — почти радостно заявил Василий, перекатившись с пятки на носок, — левую или правую? — Велена фыркнула, забавляясь реакцией мальчика.

Она знала, что ничего подобного граф не сделает, даже если кто-то попытается вынести у него из дома драгоценности. В городской суд, а оттуда в темницу отправить мог, но конечности, как многие другие, не рубил.

— Хотя, курицу ты так и не вынес, — приложив указательный палец к подбородку и чуть наклонив голову, словно задумавшись, продолжил Василий, — значит не украл. Но ты уже на протяжении нескольких недель без разрешения проникаешь в мои владения, наводишь шум, поэтому деяния твои не более чем хулиганство, а значит — выпороть, — заключил Василий, хлопнув в ладоши и вдоволь налюбовавшись эмоциями, отразившимися на лице мальчика.

Тот резко побледнел, зрачки расширились, практически затопив радужку.

— Вас бы Ваше Сиятельство выпороть, — с усмешкой протянула Велена, — а то тоже распоясались. Обманывать собрались, не совестно ли?

Самбор у них за спиной тихо ахнул, а Василий сразу же растерял все веселье, поморщив нос и отведя взгляд. Велена никак не могла согнать с лица широкую улыбку, поняв, что смогла поставить графа в неловкое положение. Всего год назад, несмотря на его возраст, Воронов старший устроил сыну хорошую трепку за рискованные действия во время сражения. И граф неизменно смущался, стоило Велене хотя бы намекнуть об этом инциденте. Она, конечно, не злорадствовала, но иногда пользовалась сведениями, чтобы немного усмирить друга.

Воспользовавшись короткой заминкой, мальчишка цапнул девушку за запястье, вынудив разжать пальцы и, несмотря на сломанную ногу, тенью перемахнул через забор, умчавшись в неизвестном направлении. Велена кинулась было за ним, но Василий остановил ее, отправив Самбора и ещё двух имеющихся слуг. Это было не больше чем формальностью, попыткой очистить совесть, потому что целительница и сама понимала, что догнать убежавшего кота, который в отличие от людей лёгкий и в снегу не тонет, просто невозможно.

— Паршивец, — сквозь зубы выругался граф, бережно заматывая пропитанную кровью повязку ещё одним слоем бинтов.

— Ничего страшного, я сама виновата, — ободряюще улыбнулась Велена, скрывая внутреннее волнение.

Буря приближалась. Темные тучи почти полностью заволокли небо, не оставляя даже крошечного просвета, и вот-вот обещали выплеснуть на них всю свою ярость.

Идти искать его сейчас было настоящим безумством…

А оно было ее вторым именем, если бы не дожидавшийся дома Яр.