Достойный (джен)

(не бечено)

Гермиона ходила кругами по коридору около кабинета директора. Они вернулись в школу глубокой ночью и в то время, как остальные, за исключением увезённого в госпиталь Рона, остались в гостиных своих факультетов, она не смогла усидеть на месте. Лавгуд была права и Гарри действительно вернулся к ним. Вернулся оттуда, откуда никто до него возвращался. Вот только… Гермиона вспомнила изменившуюся внешность её друга. Поттер изменился. Не только внешне, но и внутри на каком-то глубинном, неосязаемом уровне. Нет, он продолжал оставаться собой, Грейнджер откуда-то отчётливо это знала, но она не могла отвязаться от мысли, что теперь Гарри знал нечто, чего не знал до того, как упал за Арку, и эти знания делали его взгляд старше.

— Ждёшь?

Вздрогнув, Гермиона обернулась, посмотрев на улыбающегося Поттера. Грейнджер могла поклясться, что ещё несколько секунд назад она была одна в этом длинном коридоре. Как Гарри так быстро подошёл? Нет, пока это было не важно. Выдохнув, Гермиона спросила:

— Ты как?

В ярких, таких незнакомых глазах мелькнуло странное выражение. Впрочем, Гарри лишь широко улыбнулся и, качнув головой, ответил:

— Я поговорил с директором и его персональной командой для борьбы с Тёмными Лордами.

Грейнджер помнила реакцию директора Дамблдора и других членов Ордена Феникса там, в Отделе Тайн. Вряд ли этот разговор был простым. Гермиона нахмурилась, осознавая, через что прошёл Гарри и, кивнув своим мыслям, тихо произнесла:

— Мне жаль… — она грустно улыбнулась: — Я сожалею, что так произошло с Сириусом.

Потеря крёстного для Гарри была слишком болезненной и Гермиона это понимала. Она знала, как сильно её друг был привязан к Сириусу. То, что он бросился следом за Блеком в Арку Смерти лишь в очередной раз доказывало, как сильно Поттер любил своего крёстного. Гермиона хотела, чтобы Гарри знал, что он не один. Что ему не нужно переживать потерю в одиночестве. Что к него рядом остались друзья.

— Всё хорошо, — каким-то неоднозначным тоном протянул Гарри, — Крёстный сейчас с моими родителями. Он наконец-то счастлив.

Грейнджер судорожно выдохнула и, поджав губы, ответила, не скрывая упрямства в голосе:

— Но это не означает, что тебе не больно.

Неожиданно широко улыбнувшись, Поттер обнял её, крепко прижав к себе. Теперь, когда он был значительно выше подруги, эти объятия ощущались иначе. Гарри приходилось наклоняться, чтобы обнять свою подругу, но он делал это слишком естественно, словно привык быть выше других. Ещё одна странность. Гарри не чувствовал себя чужаком в этом так сильно изменившемся теле.

— Ты хороший друг, Герми, — доверительным тоном произнёс он и Гермиона не удержалась от вопроса, который мучил её уже несколько часов:

— Что там случилось? В Арке?

Вместо ответа Грейнджер вновь заметила странное выражение в глазах Гарри. Взрослое и незнакомое. Такое же чужое, как и изменившаяся мимика Поттера. В разуме мелькнула жуткая догадка и Гермиона еле слышно спросила:

— Сколько ты пробыл там?

— Не угадала, — покачал головой Гарри, словно прочитал её мысли, и, выпрямившись, посмотрел куда-то вдаль коридора. — Идём в Выручай-комнату.

Схватив Грейнджер за руку, Поттер потянул девушку за собой. Тактильность, отметила про себя Гермиона ещё одно изменение. Гарри, которого она знала, не любил чужие прикосновения. Он был осторожен в словах и действиях, словно уличный кот, готовый в любой момент бросится прочь, заметив угрозу. Гермиона не раз замечала, как тот Гарри легко вздрагивал от криков взрослых, чтобы в следующее мгновение занять оборонительную позицию. На первом курсе ей казалось это странным, а потом, узнав от Рона из каких именно условий тот и его братья забрали Поттера летом перед вторым курсом она всё поняла, но промолчала с тогда ещё не свойственной ей тактичностью. Вместо этого Гермиона старалась из-за всех сил обеспечить своему первому другу комфортные условия. Она продолжала оставаться рядом, на его стороне, всегда, даже когда Гарри поссорился с Роном. Маленькая девочка трепетно оберегала свою первую связь, защищая того, кто протянул ей, ненавидимой ровесниками, руку и вытащил из болота одиночества.

Сейчас, идя следом за Гарри, она видела каким тот мог стать, если бы вырос в иных условиях, словно в Арке Смерти он прожил ещё одну жизнь. Поразительная разница… Этот Гарри был открытым. Он не стеснялся широко улыбаться и смотрел открыто, с чувством собственного достоинства. Было ли причиной изменение внешности или эта трансформация являлась всего лишь последствием? Этого Гермиона не знала, но она послушно последовала за другом, доверяя ему быстро вести себя по коридорам ночного Хогвартса.

Сам Гарри не ожидал увидеть Гермиону, но вид непослушных кудрей в полутёмном коридоре невольно заставил его улыбнуться. Грейнджер не удержалась в гостиной Гриффиндора и решила узнать всё первой. В этом была вся она. Гарри был готов поделиться с ней частью своих секретов, неся в сердце доверие к этой отважной девушке, но ощущение чужого присутствия заставило его поспешить сменить локацию.

Уводя за собой Гермиону, он прекрасно заметил мелькнувшие в темноте светлые короткие волосы и школьную мантию подслушивающего их ученика. Драко Малфой. Кто бы сомневался? Если происходило что-то важное, этот громкий, вечно кичащийся своим отцом, ребёнок был рядом, чтобы потом, спустя день, устроить какую-то мелкую подлость. Что же он придумает на этот раз и что расскажет своему отцу? А как отреагирует Реддл? Гарри хищно усмехнулся и ускорил шаг, крепко сжимая в пальцах горячую ладонь своей подруги.

Ощущать тепло другого человека было приятно. В этой жизни он старался держаться подальше от крепких объятий и сторонился «прилипчивых» людей. Он был недоверчивым, настороженным, отвечая агрессией на агрессию. Именно поэтому у него так и было так мало близких. Как и в прошлой жизни? Годжо чуть крепче сжал челюсти, стараясь откинуть прочь нахлынувшие воспоминания. Нельзя было зацикливаться на прошлом, поэтому, продолжая шагать к Выручай-комнате, он вновь сосредоточился на своей последней жизни.

Гарри Поттер. Множество титулов, званий и возложенных надежд. Вера тысяч волшебников в то, что крохотное дитя ещё в колыбели превосходит одного из сильнейших магов столетия. Люди глупы в любом из миров. И Гарри, и Сатору знали это не понаслышке. Одна душа, прожившая две жизни со схожей судьбой. Но почему тогда такая разница? Там где Годжо Сатору с улыбкой шагал вперёд, чувствуя превосходство над всем миром, Гарри Поттер просто вставал в сторону, откидывая прочь всю честно заработанную славу.

Ответ был прост и осознание этой истины злило Сатору ещё сильнее. Воспитание. Там где маленького гения клана Годжо носили на руках с младенчества говоря о величии, не в силах оказать давление на молодого, но уже могущественного мага, юного Поттера наказывали за любое проявление инакомыслия. В итоге, когда Гарри пришёл в Хогвартс, то он был забитым ребёнком. Щенком, тянущимся к каждой, показавшейся доброй, руке, но продолжающим ожидать удара в мягкое брюшко. К этому его приучили Дурсли. Именно этого желал старик в яркой мантии в кабинете директора Хогвартса. Из Гарри Поттера сделали отличное оружие. То, что в своё время хотели сделать из Годжо Сатору, но так и не смогли.

Поттера злило понимание, что в этой жизни, не вспомни он, кем был в прошлой, всё могло закончится весьма печально. Что будет делать оружие, после того, как исполнит своё предназначение? Будет ли оно способно существовать в иной форме? Гарри Поттер, выживи он в противостоянии с Тёмным Лордом, не был бы способен полноценно существовать в мире, который защитил. Он всю жизнь продолжал бы искать новый способ использования себя, как оружие. Хотя, чем это отличалось от его жизни в роли Сатору Годжо?

— Ай, — вскрикнула Гермиона и Гарри, очнувшись, обернулся, мгновенно выпустив из крепкой хватки ладонь девушки:

— Прости, — он неловко улыбнулся, чувствуя свою вину, — Я задумался.

Тело Годжо Сатору, как и тела других магов в его предыдущей жизни, было гораздо крепче обычного, человеческого тела, и гораздо сильнее. Волшебники в мире, где он родился, как Гарри Поттер, были мягкими и слабыми. Они полагались, в первую очередь, на свои волшебные палочки, зачастую пренебрегая физическими нагрузками. Нет, были, конечно, и дуэлянты, и боевые маги, и игроки в квиддич, но в своей основной массе волшебники были схожи с обычными людьми. И маги, и маглы здесь были в равных условиях. У местных волшебников не было мощного стимула в виде проклятий.

— Ничего, — Гермиона принялась разминать покрасневшие пальцы. — Ты стал сильнее.

— Это тело принадлежит сильнейшему магу своего поколения, — самодовольным тоном сообщил Сатору раньше, чем осознал это. — Э-эм… Я чуть позже всё объясню, тем более, что мы уже пришли.

Гарри кивнул на картину с танцующими балет троллями и принялся ходить перед ней под пристальным взглядом Грейнджер. Ему предстоял тяжёлый разговор, который он, как Поттер, с удовольствием бы избежал. Вот только, как Годжо, он считал ниже своего достоинства отступать перед сложностями. Они делали его жизнь ярче.