Достойный (джен)

Как в замедленной съёмке какого-нибудь маггловского фильма, Гарри отчётливо видел выражение лица Сириуса, падающего прямо в Арку Смерти. Словно не веря произошедшему, тот неловко пошатнулся, когда луч заклинания, брошенного кем-то из Пожирателей, попал ему в центр груди, и, смотря прямо в глаза своему крестнику, провалился в объятия теней. Он был уже мёртв, когда те утащили его куда-то за грань. Туда, откуда ещё никто не возвращался.

Гарри не стал оборачиваться, чтобы посмотреть на убийцу самого близкого ему человека. Вместо этого, ведомый собственным горем, он, не слушая громкий оклик Ремуса, бросился следом за Сириусом. Прямо в толпу бестелесных теней, что жадно обхватили его тело, утаскивая в саму Бездну. Они поглотили его слишком быстро, словно ждали этой возможности.

Наступившая после шума боя тишина сначала, казалось, оглушила, но потом, когда Гарри начал крутить головой, пытаясь найти Сириуса, её пронзил шёпот множества голосов. Будто шум прибоя, он окружал Поттера, заставляя невольно искать источник этих жутких звуков.

— Сириус! — громко прокричал Гарри и шёпот на мгновение смолк, чтобы зазвучать с новой силой. — Бродяга!

Потеряно озираясь по сторонам, Гарри всё равно не смог заметить приблизившуюся к нему фигуру. В той пустоте, в которой Поттер оказался, не было ничего. Ни земли, ни неба. Лишь туманные тени клубились вокруг, потревоженные вторгшимся в их владения человеком.

— Живым здесь не место…

Раздавшийся сзади Гарри голос заставил его резко отшатнуться в сторону, одновременно с этим развернувшись. Поттеру даже показалось, что говоривших было несколько, со слишком уж странным эхом прозвучали слова, но позади оказалась лишь одинокая фигура. Полускрытый тенями силуэт выглядел странно деформированным и уж точно не являлся Сириусом.

— Кто ты?

Гарри не испугался. За свою жизнь он попадал во множество ситуаций, угрожающих его жизни, и научился отчётливо чувствовать, когда действительно стоит опасаться. Некто, кем бы он ни был, не имел желания навредить ему.

Словно в подтверждение мыслей, неизвестная фигура, которую Гарри так и не смог рассмотреть, тихо рассмеялась каким-то скрежещим смехом, неожиданно напомнив Поттеру Арагога, восьмилапого питомца Хагрида.

— Как всегда, бесцеремонен, — в голосе говорившего было отчётливо слышно удовлетворение.

— Мы разве знакомы? — Гарри сделал шаг в сторону и крепко сжав пальцами руки свою волшебную палочку, когда фигура вдруг пропала в тенях.

— Гораздо дольше, чем ты себе можешь представить, Видящий, — силуэт возник сбоку, чуть ближе, чем раньше, но Поттеру всё так же было сложно разглядеть даже лицо. — Я ждало нашу встречу. Надеялось, что тебя не слишком потрепало в прошлом воплощении. Вижу, ты восстановился.

Неизвестное существо говорило странные вещи и каждое его предложение порождало новые вопросы. Гарри не понимал, чем оно является и откуда его знает, но уже успел понять, что они, похоже, видятся далеко не в первый раз. Не первую жизнь?

— Ты чего-то хочешь от меня, — произнёс Гарри, повернув голову в сторону фигуры. — Не отвечаешь на мои вопросы и говоришь загадками.

— Память твоей души молчит, но ты продолжаешь оставаться собой. Я не разочаровано…

Тварь, а в этом Гарри уже был уверен почти точно, хихикнула. Вернее, Поттер подозревал, что этот жуткий звук был именно хихиканьем. Существо принялось кружить вокруг, словно хищник вокруг добычи, пока Гарри перебирал в памяти подходящие заклинания, чтобы в случае неожиданностей отогнать от себя угрозу.

— Хочешь вернуться? — вдруг спросило оно.

— Я даже не знаю, где я. Хочу, естественно, — Гарри нервно усмехнулся и добавил: — Но один я не уйду. Где тот человек, что попал сюда прямо передо мной?

— Нет-нет-нет, — прошипела тварь. — Место твоего дорогого крёстного здесь. Он мой, пока не настанет его черёд родиться вновь. Не волнуйся за него, он здесь счастлив.

Именно в этот момент Гарри вдруг осознал, кто перед ним и чем именно было место, в котором он оказался. Понимание столь простой и жуткой истины заставило его нервно хохотнуть и расслабить пальцы на волшебной палочке. Смысла в активном сопротивлении не было. В конечном счёте, что он сможет сделать Смерти в её личных владениях? Эффектно самоубиться, размазавшись по кружащимся вокруг теням ровным слоем? Окружающее пространство было территорией Смерти. Местом, где она была сильнее всего.

— Ты опять всё понял, моя драгоценная душа. Мне это по нраву, — фигура замерла в нескольких метрах перед Гарри. — Тогда ты осознаешь, что живым здесь не место. Но я готово пойти на сделку. Если хочешь вернуться, то можешь идти. Вот только это не бесплатно. Сам понимаешь, живой отсюда выйти спокойно не сможет. Ты же не хочешь поразить всех в своём мире тем, насколько богатый внутренний мир у твоего смертного тела?

Смерть вновь издала мерзкое хихиканье и немного приблизилась. Её всё так же скрывал туман душ, вьющихся вокруг, но, сказать по правде, Гарри даже не хотелось рассматривать столь могущественную сущность. Ему хватило голоса Смерти, чтобы понять, что зрелище будет не самым приятным. Куда более мерзким, чем восстающий из котла Волдеморт.

Все мысли Гарри крутились вокруг смерти Сириуса. Он видел, как жизнь покинула глаза его крёстного, но упорно отрицал это. Слова Смерти заставили его признать то, что разум упорно старался отрицать — Бродяга не вернётся. Он растворился среди теней и будет витать среди них, пока не придёт его черёд. Но…

— Почему я жив?

— Ты, наконец-то, задаешь правильные вопросы, Шестиглазый, — Смерть будто зарокотала сразу на несколько голосов. — О-очень правильные.

— Но отвечать ты, конечно, не станешь, — понятливо ухмыльнулся Гарри, давя горе и вспоминая слова Смерти о Бродяге. — Тогда просто скажи, Сириус действительно счастлив?

— Конечно, — мгновенно ответила Смерть. — Здесь все, кого он любил. Тут он помнит всё.

Гарри зажмурился на секунду, собираясь с мыслями. Ему нужно было вернуться. Оставаться здесь и оставить всех в одиночку бороться против Волдеморта и его Пожирателей? Бросить их одних? Снова… Поттер поморщился, когда висок прострелила боль.

— Поторопись, Видящий, и сделай выбор, — прошелестела Смерть, — скоро даже ты не сможешь выбраться из меня.

— Что ты хочешь за то, чтобы выпустить меня в целости?

— Вы, живые, любите собирать коллекции. Пазлы. Мозаику, — Смерть явно подбирала нужное слово, но потом безэмоциональным голосом закончила: — Собери мне осколки души живого, носящего имя Том Марволо Реддл. Это и будет твоей платой за возвращение целым в мир живых, приютивший твою душу в текущем перерождении.

— Осколки души? — с удивлением переспросил Гарри.

— Ты уже отдал мне один, — вновь зашелестела Смерть, — А сейчас держишь у себя второй.

Вот теперь Гарри мог с уверенностью заявить, что он окончательно перестал понимать то, о чём говорила Смерть. Осколки души Волдеморта? Про что она вообще говорила? Один уже принёс, а второй был с ним… Подождите!

— Дневник! — воскликнул Поттер. — Тот Реддл-старшекурсник!

— Верно, — пророкотала Смерть и в её голосе зазвучали нотки нетерпения. — А второй ты отдашь, когда мы заключим договор.

Даже если бы Гарри и почувствовал подвох, то всё равно бы принял предложение Смерти. К счастью, он был полностью согласен с тем, чтобы все частички души Волдеморта упокоились. Выпрямившись, Поттер посмотрел прямо в сторону скрывающейся за туманными тенями фигуры и решительным тоном произнёс:

— Я согласен, — улыбнувшись, Гарри продолжил: — Не знаю, как я пронёс сюда ещё один осколок, но забирай его и верни меня обратно в мой мир.

Стрекот перерос в громкий рокот, а в следующее мгновение фигура Смерти полностью вышла из тумана. Это было омерзительное существо, помесь гигантского паука с полуразложившимся трупом человека. Тени продолжали обвиваться вокруг Смерти, которая приблизилась к Гарри вплотную, не мигая смотря своими мёртвыми глазами. Поттер видел, как в глубине её частично разложившегося рта, там, прямо между приоткрытых губ, шевелилось что-то темное, похожее то ли на жвала, то ли на щупальца. Смерть оказалась куда более омерзительной, чем он думал.

— Выйти в теле своего текущего воплощения ты уже не сможешь, — не шевеля губами произнесла Смерть. — Но в моей власти повернуть колесо и вернуть тебя с памятью и сосудом твоей предыдущей жизни. Я честно выполняю условия нашей сделки и твоё прошлое тело будет того же возраста, что текущее. А теперь твоя очередь начинать выполнять условие…

Каким-то ломанным, дерганным движением наклонившись, Смерть схватила Поттера за плечи своими худыми, полусгнившими руками с острыми, словно у медведя когтями, и прижалась своим безобразным ртом ко лбу Гарри. Прямо к тому месту, на котором Поттер с детства привык видеть злополучный шрам, оставленный Волдемортом. Получается, этот шрам имел гораздо большее значение, чем Гарри только мог себе предположить.

Лоб обожгло болью, когда содержимое рта Смерти впилось в кожу вокруг шрама. Отдернув голову, Смерть с тихим урчанием вырвала из Гарри нечто, отпуская пошатнувшегося Поттера. Стирая рукавом мантии текущую по лицу кровь, Гарри мрачно смотрел, как довольно прищурила Смерть свои мёртвые глаза, слизывая разтроенным чёрным языком кровь с губ и подбородка.

— Теперь отправь меня обратно.

— Я не забыло о договоре, — прошелестела Смерть и одним движением руки ударила Гарри прямо в грудь, опрокидывая. — Повесели меня ещё, Шестиглазый, в этом чуждом для тебя мире.

Падая в пустоту и чувствуя, как тело покрывает боль, словно от огня, Гарри невольно сравнил себя с падающим с Небес ангелом, как в той книге, про которую не раз упоминали в церкви, куда изредка, ради престижа, ходили Дурсли, если очередной деловой партнёр дяди Вернона оказывался верующим человеком.

Но сильнее тела болела голова. Казалось, разум был переполнен воспоминаниями, которые вызывали приступ боли и наслаждения. Ностальгии? Гарри не мог дать точного ответа. Он вспоминал, и эта память погружала его в ту Бездну из которой выбраться прежним было невозможно.

Гарри Поттер всю жизнь считал, что он просто Гарри. Что в нём нет ничего особенного. Что он лишь мальчик, который был волшебником. Как же он сильно ошибался, ведь он никогда не был обычным ребёнком. Он никогда не был простым подростком-волшебником. Он никогда не был всего лишь и теперь это понимал. Почти все слова Смерти обрели смысл. Стали понятны.

Широко распахнув свои ярко-голубые глаза, Гарри Поттер, носивший в прошлой жизни имя Сатору Годжо, рассмеялся.

Когда Гарри Поттер без колебаний бросился в Арку Смерти следом за своим крестным, никто из присутствующих в зале не смог сразу осознать случившееся. Лишь спустя несколько секунд в наступившей тишине раздался громкий смешок Беллатрисы Лестрейндж, полный безумной радости. Звук этого смеха привёл остальных в чувство. Смотря прямо на Арку, Пожирательница выглядела донельзя счастливой. Как любят выражаться магглы, она будто выиграла в лотерею, сорвав огромный куш.

— Уходим! — прокричала Беллатриса и с широкой улыбкой на лице буквально пропела: — Мы обязаны как можно быстрее принести нашему Господину радостную новость! Пошевеливайтесь!

В то время, пока Пожиратели начали поспешно отступать, члены Ордена Феникса и ученики Хогвартса, последовавшие за Поттером, продолжили стоять, потерянными взглядами смотря прямо в белесую гладь Арки Смерти. Они все знали, что никто никогда не выходил из неё, и это понимание казалось крахом всех надежд на победу в войне с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Их Спаситель был мертв.

Тот момент, когда верные слуги Тёмного Лорда ушли, никто из них даже не заметил. Слишком велик был шок от произошедшего. Члены Ордена Феникса мрачно переглядывались, в то время, как студенты Хогвартса продолжали молча смотреть на мелькающие тени, поглотившие Гарри Поттера. Наконец, громко всхлипнув, первой пришла в себя Гермиона. Она успела сделать лишь небольшой шаг в сторону Арки, когда её за руку схватил Ремус Люпин.

— Не надо, — прошептал он, прижав к себе слабо дернувшуюся Грейнджер, и чуть громче произнёс: — Его уже не вернуть.

— Но это же Гарри! — воскликнула Гермиона, больше не в силах сдержать горький плач.

Её возглас оказался тем самым поступком, который прорвал плотину эмоций. Невилл Лонгботтом до хруста сжал челюсти и, пряча полные слёз глаза, обнял молча тихо плачущую Джинни Уизли. На их фоне спокойное лицо Полумны Лавгуд выглядело неестественным, что не могло не привлечь внимание Гермионы. Вырвавшись из крепкой хватки Люпина, обдав того волной магии, Грейнджер замерла напротив Луны и, направив на неё свою волшебную палочку, с холодным гневом в голосе спросила:

— Почему ты так спокойна? Отвечай!

Гермиона ожидала внятных объяснений, искренне надеясь, что причиной спокойствия их соратницы было не удовлетворение от гибели Гарри. Если Луна была спокойна именно поэтому, то это означало, что они сами пригласили в свои ряды предателя. Это означало, что она, Гермиона, была виновата: не уследив, не почуяв угрозу. Грош — цена тогда её титулу самой умной ведьмы! Лишь гордыня, подпитываемая льстивыми речами окружающих.

— Гарри жив, — мягко улыбнулась Полумна и, посмотрев на Арку, добавила: — Он скоро к нам вернётся.

— Мисс Лавгуд, — со вздохом произнёс Люпин. — Из Арки Смерти ещё не вернулся ни один маг или маггл.

— Гарри — нечто большее, — Луна прищурила свои большие глаза, будто вспомнила что-то, достойное восхищения. — Жаль, вы не замечали, как ярко он сияет.

Члены Ордена Феникса смотрели на Луну не скрывая своего скептицизма. Никто из них не поверил юной девушке, чья семья обладала в магическом сообществе репутацией фриков. Взрослые волшебники, боевые маги, члены Ордена все были практиками. Теми, кто знал правила этого мира и умело шёл к своей цели, понимая, что стоит на кону. Сейчас, когда Гарри Поттера больше не было, стоило начать составлять другой план. Для начала помочь раненным товарищам, потом выбраться и продумать оборону, чтобы успешно противостоять Тому-Кого-Нельзя-Называть и его слугам.

Услышав слова Полумны, Гермиона поджала губы, невольно копируя декана Гриффиндора. Порой она не понимала, почему Лавгуд распределили именно на факультет умников. Куда больше Полумне иногда подходила палата в госпитале Святого Мунго. Вот только слова Луны невольно заставили Гермиону сомневаться. Вдруг, Лавгуд права, и Гарри вернётся к ним? Он всегда обманывал смерть, совершая невозможное, так почему бы этому не произойти и на этот раз?

— Я тебе верю.

Слова Гермионы вызвали новую волну недоумений. Все посмотрели на Грейнджер, которая опустила волшебную палочку и, всхлипнув, принялась вытирать ладонями мокрое от слёз лицо. Она решила довериться Луне, даже если это в итоге и приведёт к ошибке. Гермионе нужна была надежда.

— Что здесь произошло?

Громкий голос Альбуса Дамблдора пронёсся по Комнате Смерти. Величайший светлый волшебник столетия выглядел запыхавшимся. Край его яркой мантии был обожжен. Похоже, чтобы попасть сюда, даже ему пришлось вступить в бой. Так всё и было. Прежде чем сорваться в Отдел Тайн, Альбус сражался с прибывшим в Министерство Магии Волдемортом, уверенно тесня его своим опытом и силой на поле боя. О какой-то странной трагедии, произошедшей с Гарри Поттером, Дамблдор узнал от торжествующе кричащей на весь Атриум Беллатрисы Лестрейндж. Безумно улыбнувшись, она шустро ушла через камин, а за ней последовали и остальные Пожиратели.

Взбудораженный новостью, Том Реддл быстро прекратил бой и, отступив, отправился следом за своими слугами, оставив Дамблдора стоять около повреждённого фонтана в центре Атриума. Вместе с Альбусом в этот момент на восьмом этаже Министерства Магии находились прибывшие авроры и сам Министр Фадж. Они все своими глазами видели то, о чём почти год говорили Дамблдор и Поттер, и, конечно же, услышали крики безумной Лестрейндж. Тёмный Лорд Волдеморт действительно вернулся, а Гарри Поттер мёртв! Как такое вообще могло произойти? Побледневший Министр пришёл в ужас.

Дамблдор знал, что в случае Гарри это было слишком неправдоподобным исходом. Крестраж можно уничтожить лишь несколькими способами, и вряд ли хоть один из них могли применить в сражении против детей Пожиратели Смерти Внутреннего Круга. Эти аристократы ещё не растеряли свою совесть и остатки изуродованной мировоззрением чести. Они не были отребьем из Лютного переулка или магическими тварями, как оборотни, вампиры или дементоры.

Так что же произошло? Оставив паникующего Корнелиуса Фаджа стоять посреди Атриума и визгливым тоном раздавать указания, Альбус поспешил в Отдел Тайн, где сейчас находились его люди и студенты Хогвартса. Нужно было как можно скорее выяснить правду и вывести детей в школу.

И вот, спустившись прямо в Комнату Смерти, Дамблдор понял — они действительно потеряли Гарри. Из Арки Смерти никто не возвращается. Они все остаются за гранью, убаюканные объятиями теней, обречённые сами уподобиться своим пленителям. Внимательно слушая своих соратников, Альбус продолжал изредка поглядывать на спокойную поверхность Арки, и именно поэтому он первым увидел в ней изменения. По всей глади от самого центра портала пошли волны, будто по поверхности спокойного озера, в которое кто-то уронил с высоты камень. Нахмурившись, Дамблдор приготовился, чуть крепче сжав волшебную палочку в своих руках.

— Смотрите! — воскликнул Невилл, который тоже заметил странности, происходящие с Аркой.

Все присутствующие вновь замерли на месте, когда Арка, впервые за все столетия наблюдения, открылась, и её неожиданно чёрное, беспросветное нутро исторгло из себя человека. Вот только… это не был Гарри. Очень светлая кожа и белые, как снег, волосы. Подросток, казалось, имел азиатские корни, вот только он был гораздо выше даже многих скандинавов. На незнакомце была школьная форма Хогвартса, сшитая явно не по размеру — слишком уж мала она была. Никто из присутствующих не узнавал этого ученика. Зависнув в воздухе, неизвестный несколько секунд молча смотрел в потолок, после чего, кувыркнувшись, мягко приземлился на ноги.

Сняв с носа круглые очки, покрытые множеством трещин, он тихо фыркнул и, с лёгкостью скомкав в ладони оправу и стёкла, окинул внимательным взглядом всех присутствующих. Ещё никогда в своей жизни Альбус не видел таких ярких светло-голубых глаз, как у этого незнакомца. Обрамлённые белыми ресницами, они, казалось, давали своему обладателю возможность видеть всех насквозь.

— Привет! — подросток расплылся в широкой улыбке и помахал рукой. — Вы не поверите, что со мной только что произошло!

— С возвращением, Гарри!

Все, как по команде, вздрогнули, посмотрев сначала на Полумну Лавгуд, а потом, синхронно, перевели взгляд на незнакомца. Это — Поттер? В подобное мало кто верил, вот только до этого и Арка Смерти никого не отпускала. Мог ли этот подросток быть их Гарри Поттером?

— Обнимашки?

Широко распахнув руки в стороны, незнакомец хохотнул, когда Луна с готовностью бросилась к нему и, подпрыгнув, повисла, как обезьянка. От резкого движения из кармана короткой мантии подростка выпала волшебная палочка и все в Комнате Смерти узнали её. Сделанная из остролиста, с сердцевиной из пера феникса, эта палочка могла принадлежать лишь одному человеку.

— Я же говорила, что Гарри сияет, — как само собой разумеющееся произнесла Полумна, продолжая висеть на подростке.

Казалось, Лавгуд наслаждалась видом находящегося перед ней мага. Действительно, любоваться было чем. Подросток был красив. Может, подобный эффект создавала необычная внешность или же высокий рост вкупе с аурой силы, но все в зале были невольно согласны со словами Полумны. Человек перед ними действительно словно сиял.

— Ты… действительно Гарри? — тихо спросила Гермиона, на что получила знакомую улыбку на чужом лице и, всхлипнув, тоже бросилась обниматься: — Как же ты нас напугал! Что с тобой произошло? Почему ты выглядишь… так?

Поттер молча гладил Грейнджер по голове, словно взрослый, успокаивающий ребёнка, которому приснился жуткий кошмар. В этот момент Дамблдору, продолжавшему внимательно следить за происходящим, показалось, будто тот, несмотря на внешний вид подростка, сознанием был гораздо старше.

— Мы всё ещё не можем быть уверены в том, что вы, молодой человек, наш Гарри Поттер, — произнёс Альбус.

— Я согласен с директором. Запах Гарри исходит только от одежды, но не от того, кто её носит.

Люпин старался не приближаться к подростку, одетому в одежду Поттера. Инстинкты буквально кричали о необходимости бежать или пасть ниц, распластавшись по полу в надежде на милосердие. Несмотря на свой юный возраст, незнакомец был очень силён, и ещё никогда Римус не чувствовал так отчётливо зверя внутри себя. Тем более ужасно было то, что Люпин ощущал леденящий страх, охватывающий того. Волк был готов визжать от ужаса, поджав хвост.

— Пусть ответит на вопросы, ответы на которые может знать только Поттер! — выкрикнул Кингсли, один из членов Ордена Феникса, пришедший на помощь ученикам. Он был единственным, кто не пострадал в битве: даже Люпина смогло задеть режущее заклинание.

— Я могу ответить на любые вопросы в рамках приличия, — флегматично хмыкнул, на такой выкрик подросток. — Поверите или нет, мне плевать.

— Так и поступим, — согласился Альбус и мягким, но решительным тоном произнёс: — Надеюсь, Вас не затруднит на время передать нам волшебную палочку. Безопасность сейчас дорого стоит.

Вместо ответа подросток широко улыбнулся, хотя, скорее оскалился, и кивнул. Невозмутимым взглядом проследив за тем, как палочку Гарри Поттера поднимают с земли и передают Альбусу, незнакомец сосредоточил своё внимание на школьниках, словно убеждаясь, что с ними всё хорошо. На месте были все, кроме Рона Уизли, который покинул ряды проникших в Министерство Магии учеников ещё пару залов назад, пострадав в столкновении с гигантским мозгом.

На раненных членов Ордена Феникса подросток даже не обратил внимание.

В кабинете директора Хогвартса было тихо. Никто из присутствующих не произнёс ни слова, и лишь многочисленные приборы и странные на вид маятники тихо гудели, попискивали, стучали и производили мягкий звон. Висящие на стенах портреты предыдущих директоров переглядывались и с нескрываемым любопытством рассматривали сидящего в гостевом кресле подростка, которого под прицелом держали сразу двое взрослых волшебников.

Сам объект пристального интереса со спокойным видом ковырялся в одной из вазочек с конфетами, бесцеремонно взятой со стола директора, и не реагировал на полную напряжения атмосферу, которая царила вокруг. Казалось, ему было абсолютно точно наплевать на пристальные взгляды членов Ордена Феникса, один из которых стоял возле окна, а второй прикрывал выход из кабинета.

Закончив шуршать обёртками маггловских конфет, Гарри запихнул в рот сразу несколько шоколадных батончиков и посмотрел на сидящего на жёрдочке Фоукса. Сейчас его глаза позволяли увидеть гораздо больше и ему было любопытно посмотреть на феникса, используя Шесть Глаз, но Поттер не рисковал. Ещё в Комнате Смерти он понял, что для его зрения магия была видна так же отчётливо, как и проклятая энергия, но при этом она буквально фонила в восприятии, давая слишком много ненужной и бессмысленной информации.

Поморщившись, когда один из шоколадных батончиков оказался с лимонной начинкой, Гарри откинулся на спинку кресла и, развалившись, закинул руки за голову, смотря на потолок. У него ещё не было времени подумать о том, что произошло, но сейчас, пока он ждал директора Дамблдора, стоило немного успокоить разум. В конечном счёте, всё слишком быстро перевернулось с ног на голову. И для начала стоило принять тот факт, что все те воспоминания, почти три десятка лет, принадлежат человеку, который мёртв и даже успел переродиться.

Гарри раздосадовано хохотнул, а потом чуть слышно вздохнул. Сукуна Рёмен действительно оказался на практике сильнее. Воистину Король Проклятий, чья мощь так и осталась выше понимания! И как только вообще умудрились победить в первый раз? А если бы он, Годжо, переродился проклятием, то смог бы победить этого урода, занявшего тело ещё одного его ученика?

— Что смеёшься? — мрачно спросил Кингсли, продолжив монолитом заслонять выход из кабинета.

Проигнорировав волшебника, Поттер протянул руку к фениксу, проведя пальцами по яркому оперению на спинке птицы. Фоукс с ласковым курлыканьем слетел со своего насеста и устроился на ноге Гарри, прижавшись головой к протянутой ладони.

— Эй, я к тебе обращаюсь!

— Мистер Бруствер, — раздался из-за стоящего спиной ко входу Кингсли голос Альбуса Дамблдора, — всё в порядке. Дела в Министерстве заняли больше времени, но я постарался вернуться, как можно скорее. Здравствуйте ещё раз, мистер Поттер. Мне же стоит называть вас именно так, верно?

Гарри обернулся, и, посмотрев в глаза старого волшебника, пожал плечами. Он не особо хотел сейчас разговаривать, но иного выхода не было. Пускай Дамблдор и отличался от Совета, чьими мотивами были поддержка устаревших традиций и тщетные старания по удержанию влияния в своих морщинистых руках, но у Поттера был целых ворох дурных воспоминаний, связанных с властными стариками.

Сев за директорский стол, Альбус выглядел достойно своей должности, излучая силу и уверенность. Когда он не дождался от гостя ответа, то спокойным тоном продолжил говорить:

— Если вы действительно наш Гарри, то мы будем очень рады, но… нам нужны гарантии.

— И как же я должен вам доказать, директор, что я всё ещё я? — Гарри усмехнулся. — Это будет ложью. Я достаточно изменился для того, чтобы меня больше не волновало признание окружающих.

— Если ты Гарри, то скажи то, что знал лишь он, — подал голос стоящий у окна Ремус. — Какую форму принимает твой патронус?

— Анимагическая форма моего отца, — усмешка на лице Гарри стала шире. — Следующий вопрос.

— Кто такие Мародёры? — продолжил допрос Люпин, в то время, как Дамблдор расслабился, еле заметно кивнув своим мыслям.

— Отец, два его верных друга и одна предательская крыса, — Поттер оскалился, вспомнив про Питера Петтигрю.

— Гарри, — прошептал Ремус, наконец-то доверившись не глазам и нюху, а сердцу. — Но что с тобой случилось? Почему ты так изменился? Что произошло там, в Арке Смерти?

Память прошлой жизни шептала Гарри солгать. Отшутиться или промолчать. Тот он слишком верил в собственное превосходство, и взвалил на свои плечи больше чем нужно. Нет, он действительно был сильнейшим, но что случилось, если бы он чуть больше доверял окружающим? Открылся Гето или Сёко? Позволил Нанами прикрыть себе спину? Вряд ли всё кардинально стало бы иным, но кто знает.

Пока Поттер думал, рот сам открылся, чтобы выдать ответ, лишь отчасти раскрывающий общую картину:

— Арка Смерти не зря так зовётся.

— Хотите сказать, мистер Поттер, — вновь вступил в разговор Дамблдор, — что за Аркой Смерти вы встретили Её саму?

— Определённо то, что я там увидел, было Ею, — Гарри пощекотал Фоукса по голове, взъерошив на затылке феникса огненные пёрышки. — Именно поэтому я вернулся без Сириуса. Он остался с теми, кого любил.

Проигнорировав то, как вздрогнул, будто от удара, Люпин, Поттер посмотрел на Дамблдора. До возвращения памяти о прошлой жизни этот волшебник казался ему кем-то поистине великим. Всезнающим и могущественным. Тем самым авторитетом, за которым стоило идти. Вот только сейчас, помня о том, кем был он сам и, судя по словам Смерти, являлся в каждой новой жизни, сияющий образ директора в глазах Поттера ожидаемо сильно померк.

— Но это не объясняет, почему ты вернулся, Гарри, — мягко, но решительно надавил авторитетом Дамблдор.

— Потому что я заключил сделку. Отправлю ей детальки для увлекательного пазла, а она меня выпустит в этот мир. К слову о детальках, — улыбнулся Гарри и, проведя пальцем по лбу на том месте, где большую часть этой жизни красовался так и не заживший до конца шрам. — Вы ведь знали, что одна из них всегда со мной, верно?

Дамблдор даже не моргнул, но Поттер прекрасно знал этот взгляд, когда человек фальшиво сожалеет и продолжает быть абсолютно уверенным в своей правоте. Знакомый взгляд. Подобный был у старпёров в Совете.

— Подозревал, — спокойно ответил Альбус. — Вижу, я не ошибался и, судя по всему, Она забрала его.

Поттер впервые слышал такой, полный равнодушия, тон от директора Дамблдора. Так вот какой тот всегда был под маской добряка! Гарри захотелось зло расхохотаться. Могут поменяться эпохи или миры, но люди у власти будут всё такими же. Их уверенность в том, что лишь они знают верный путь, непоколебима.

— Забрала, — согласился Гарри, прищуривая глаза и, сделав выбор, позволил личности прошлой жизни сильнее слиться с тем им, что вырос в этом мире, специально ускоряя процесс адаптации. — Крови было так, словно мне попытались снести голову.

В качестве доказательств, Поттер отряхнул свою заляпанную давно высохшей кровью мантию. Он понимал, что они приближаются к, пожалуй, самому важному этапу этого импровизированного допроса, и теперь просчитывал варианты развития событий.

— Не могу не поинтересоваться, — Дамблдор оправдал ожидания Гарри, — причиной твоих изменений во внешности.

— Она повернула колесо, чтобы у меня появилась возможность покинуть Её, — Поттер вытянул руку к потолку, растопырив пальцы, и, смотря на них, добавил: — Так я выглядел в прошлой жизни, когда мне было пятнадцать.

— Твоя прошлая жизнь? — словно эхо повторил Альбус, цепким взглядом изучая каждую чёрточку внешности Гарри. — Только тело или ещё и память?

— Вам так интересно, кем я был, директор? — Годжо весело улыбнулся и, согнав с колена Фоукса, встал, сразу став почти одного роста с Кингсли. — Я был сильнейшим магом своего поколения.

— И как же ты прожил жизнь, сильнейший? — мрачно спросил Бруствер.

— Я умер, когда проиграл тому, кто носил титул Короля Проклятий, — честно произнёс Сатору и, повернув голову, посмотрел на Альбуса. — Представляете? Это было поистине великолепная битва, и ведь мой противник даже не выложился на полную! Не скажу, что мне понравился вкус поражения, но, в целом, это был поучительный опыт.

— И сколько же тебе было? — вновь задал вопрос Бруствер.

— Тебе ничего не даст эта информация, — улыбнулся Годжо. — Вы не найдёте упоминания обо мне или о той битве в своих учебниках.

— Почему ты так думаешь? — спросил Дамблдор, внимательно следя за стоящим посреди кабинета подростком. — У меня есть множество способов узнать обо всём, что когда-либо происходило в этом мире.

— Ну, можете попробовать, — фыркнул Сатору. — Мне будет весело наблюдать за этим, и, раз мы закончили допрос, то теперь начну спрашивать уже я.

Полное слияние личности пятнадцатилетнего волшебника по имени Гарри Поттер и памяти погибшего двадцатидевятилетнего мага Сатору Годжо закончилось. Подросток, стоящий напротив Альбуса Дамблдора и двух волшебников из Ордена Феникса, больше не был тем, кого они знали, и все присутствующие это прекрасно понимали. Вот только насколько он был чужд им, никто даже и представить себе не мог.

В реальности, где проклятая энергия никогда не развивалась, подавляемая более яркой магией, впервые появился тот, кто мог и умел её использовать. Тот, кого не должно было существовать, и равновесие было нарушено. В тот момент, когда Годжо вновь осознал себя, где-то в этом, не готовом к переменам мире, родилось первое проклятие.