Приключения Перри Поттса, фальшивого доктора и настоящего волшебника (джен)

Наступил декабрь, снег надёжно укутал палисадники, деревья и улочки, укрыл одеялом хрупкие стебельки цветов и любопытные корешки, украсил богатыми пушистыми шапками кроны лип и дубов, притаился на карнизах и крышах, изредка слетая и дурашливо кидаясь в лицо прохожим.

В доме доктора Перри было тепло — в гостиной горел камин, и в каждой комнате исходили теплом массивные чугунные батареи, украшенные коваными цветами, листьями и насекомыми. Поттс был первым в городе, кто оценил и обустроил у себя отопление, но, возможно, дело было не в погоне за прогрессом, а в том, что он не любил холод. По утрам Серпент чистил в подвале большую печь, разжигал и оставлял в огне крупные куски угля, но зато после этого, пока топливо не прогорало, целый день не приходилось тревожиться о том, что озябнут пальцы рук и ног.

Приближались дни празднования смены года, и Стивен по традиции украшал полки ветками вечнозелёных кустарников, гроздьями красных ягод, соломенными венками, стеклянными шарами с искусственным снегом, разноцветными красно-сине-голубыми лентами. Однако сам Перри в преддверии торжеств наоборот становился вялым и угнетённым, он старался не выходить на улицу, встречаться с людьми, и чаще просил закрывать поплотнее темные шторы.

Наблюдая, как его босс хандрит и куксится, Стивен не мог отделаться от тревоги, и, набравшись смелости, решил поговорить с Перри. Ведь не может такого быть, чтобы его начальник, известный всему городу добрый волшебник, не любил праздники!

Не зная, как начать разговор, Серпент приготовил чай и бутерброды с огурцами и яйцами, и прокрался в гостиную к Поттсу, прикрываясь подносом.

— Стивен! — доктор, слегка прищурившись из-за царящего в комнате полумрака, с любопытством посмотрел на помощника. — Неужели мои опыты с телепатией и передачей мыслей на расстоянии увенчались успехом? Я пока не хотел чаю, но, вероятно, скоро захочу, и ты расслышал мою просьбу с кухни?

— Нет, — вынужден был разочаровать его Серпент. — Просто показалось, что вы в последнее время чем-то расстроены. Сэр, скоро Ещёгодник, а у вас ни капли праздничного настроения…

— А… Да. Скажи мне, друг мой, что значит Ещёгодник? — отворачиваясь к огню, поинтересовался доктор.

— Смена года. Один ушёл, ещё один наступил… — Осторожно ответил Серпент, присаживаясь в соседнее кресло. Если Поттс не посоветовал ему удалиться, значит, готов поговорить. Доктор поощряюще кивнул, ожидая продолжения, но при этом не отрывал глаз от языков пламени, танцующих на обугленных поленьях. Секретарь скользнул взглядом по комнате, зацепился за украшения:

— Зелёные ветви приносят в дом как напоминание о вечности, что бы ни происходило, время продолжит течь, даже когда нас здесь не будет. Красные ягоды — души близких и знакомых, которые ушли в этот год… Они так же скоро высохнут и рассыплются прахом, как бренные тела. Трёхцветные ленты символизируют сочетание тела, памяти и духа, соответственно, красный, синий и голубой цвета…

— Ты прав, Стивен, во всем прав, — согласился доктор. — Все очень радуются тому, что пережили ещё один год, не присоединились к россыпи ягод в венках…

— Так давайте и мы устроим праздник, если хотите, пригласим мадам Гиацинту. Может, она согласится приехать, привезёт вам то имбирное печенье, которое вам нравится? — Серпент приподнялся с кресла, готовый тут же идти и писать пригласительное письмо. Но Перри резко махнул рукой:

— Нет. Мадам Гиацинта не покидает "Колыбельную". Да и не стоит наводнять дом лишними людьми…

— Но сэр, Ещёгодник — семейный праздник, который принято проводить с близкими людьми.

— Да? Ну, так и езжай к семье, — немного обидчиво предложил Поттс, на что Стивен пожал плечами:

— Прошу прощения, сэр, я сирота, вы же знаете.

— Знаю, — размеренно кивнул доктор, снова успокаиваясь и уделяя всё внимание камину.

— Но что насчет вас? Может быть, у вас есть какие-нибудь дальние родственники? Или старые друзья?

Разумеется, Серпент знал, что Перри одинок, в конце концов, он сам подписывал поздравительные открытки, и знал, что доктор из вежливости поздравляет мэра, местного врача и начальника полиции, — тех людей, с которыми ему чаще всего приходится сталкиваться из-за последствий своих чудес. Но ведь даже у самых неприкаянных душ имеются двоюродные и троюродные племянники, дальние одинокие сестры, древние тётушки, впавшие в маразм и благоухающие душистым горошком. И казалось правильным найти такого человека, помочь восстановить семью — особенно для Поттса, который никогда не отказывал никому в помощи, а в карманах хранил для детишек мятные леденцы. Серпент мог представить, как порадуется доктор встрече с родными, сможет хоть ненадолго распрощаться со своим одиночеством.

Перри внезапно тихо рассмеялся, после, наклонившись, дружелюбно похлопал Стивена по плечу:

— Не переживайте, друг мой. Мне вполне достаточно вашего общества. Не стоит искать родственные связи или старых друзей. Я предпочитаю не заводить отношений, они всегда заканчиваются. Зачем мне приближать к себе людей, которые так быстро умирают…

Стивен, помедлив, нерешительно кивнул, понимая, что это не просьба, а приказ, и дальнейшие расспросы будут лишними. Доктор достиг предела откровенности и больше ничего не скажет, придется довольствоваться этим. Поэтому Серпент забрал поднос и вернулся в кухню, где задумчиво уставился на тикающие часы на стене. Латунная шишечка-грузило, свисающая на цепочке под ходиками, загадочно поблескивала в свете ламп, а Стивен продолжал размышлять.

Несмотря на то, что он работал у доктора долгие годы, ранее он старался не спрашивать лишнего, не касаться тем, которые могли быть неудобными. Теперь же, получая крохи информации, понимал ещё меньше. Эта изолированность доктора Поттса была его личным желанием, и, судя по словам Перри, раньше были и люди, с которыми он дружил? И после они куда-то делись? Но куда? Кто они? Когда это происходило? Прошлое доктора было загадкой за множеством замков, Стивен даже не знал, сколько Поттсу лет, и доктор явно не желал об этом распространяться. Теперь же под эту печать запрета попало и упоминание родственных уз.

Зазвонил телефон. Подняв трубку, Стивен услышал спокойный голос патрона:

— Ты слишком громко думаешь, мой друг. Прекращай это.

— Прекратить… э-э-э… думать?

— Прекратить думать о чепухе. Ладно, если так желаешь праздника, будь по-твоему. Напеки печенья. Будем весь вечер есть свежую выпечку, пить молоко и слушать пластинки.

— Слушаюсь, сэр, — ответил помощник, стараясь не коситься по сторонам. Похоже, опыты Поттса с телепатией оказались более успешными, чем можно было предполагать.

Замешивая тесто, Серпент старательно крутил в голове праздничные мелодии, желая этим подбодрить доктора. И вечером, сидя в кресле и запивая молоком шоколадное печенье, лимонные кексы и имбирные пряники, наблюдая, как Перри доброжелательно жмурится, поблескивая стеклами очков, понимал, что для настоящего праздника достаточно и этого. Ведь дело не в количестве гостей, а в том, насколько людям тепло, комфортно и уютно в обществе, их окружающем. Даже если всё "общество" это одинокий волшебник и его верный слуга.

Часы на каминной полке мерно били, отсчитывая удары. Стивен нерешительно улыбнулся и залпом допил молоко — они пережили ещё один год.