Сломаться или сломать (гет)

Первое, что возникло перед глазами — его лицо. Непривычно смуглое и наполовину закрытое медицинской маской, оно могло сойти за чьё-нибудь чужое, поэтому я даже не сразу его узнала. На какую-то секунду вообще показалось, что рядом со мной был Армин, поскольку в голубом взгляде отразилось тихое беспокойство. Однако это мгновение прошло, и обеспокоенное выражение вытеснила нахмуренность бровей, свидетельствовавшая о недовольной мине.

Одновременно с этим раздался какой-то механический писк, но я ещё не была способна понять его. Этан приблизился, протянув ко мне закрытую виниловой перчаткой руку, и я, насколько это было возможно в лежачем положении, дёрнулась. От резкого движения голова раскололась приступом боли — особенно когда я случайно ударилась об изголовье кровати; из приоткрытых губ выпал какой-то предмет.

Казалось, мне снова снится кошмар. Казалось, сейчас вампир повторит те угрожающие страшные слова, а на горле снова сомкнутся его ледяные руки.

— Чёрт, только не устраивай опять этот цирк, — сказал Этан.

Вопреки ожиданиям он не стал меня душить, а всего лишь поднял градусник, упавший секундой назад рядом с моей шеей, и проверил температуру; в воздухе едва уловимо витал аромат лимона, который я запомнила так же хорошо, как и прочно связанный с ним запах собственной крови.

Его фраза, совершенно неожиданная, совершенно непохожая на те, которые он произносил в ночных видениях моего измученного мозга, поставила меня в тупик. Но ступор перешёл в изумление, ведь до меня вдруг дошло, что комната была залита солнечным светом.

— И не надо так на меня смотреть. Я больше не кусаюсь, — оторвав взгляд от градусника, по-прежнему недовольно сказал Этан. — Täysin normaalia, — добавил он, будто надеялся этими словами убедить меня.

Тем не менее, узнав этот непонятый язык, я отреагировала иначе, чем он ожидал. Поэтому, смотря в моё застывшее от ещё большего удивления и непонимания лицо, словно сомневался, услышала ли я его, Этан вдруг сделал два щелчка пальцами прямо у меня перед глазами:

— Приём. Впрочем, — тут же добавил он, — когда ты держишь рот на замке, гораздо лучше.

— Что… произошло? — по-прежнему удивлённо выдавила я, смотря на него широко распахнутыми глазами.

Он изменился. Его кожа стала гораздо темнее, и это полностью перечёркивало образ снежного принца, который предстал передо мной в нашу первую встречу. И он больше не боялся дня. Неужели Этан действительно…

— Ты грохнулась в обморок прямо в холле. Аарон дотащил тебя до комнаты и свалил остальную работу на меня. В итоге я всю ночь провёл у твоей кровати, пока мне не удалось сбить температуру и пока ты в бреду вопила о том, чтобы я к тебе не приближался, — закатив глаза, сообщил Этан. — А ведь я так устал с дороги… Hitto…

Охваченная переживаниями, я пару раз хлопнула ресницами — таким неожиданным и резким показался мне его ответ. Однако моя растерянность продлилась недолго.

— Я не об этом, — с неожиданным раздражением отозвалась я: он отравлял мне жизнь почти каждую ночь с того самого вечера, а теперь стоял здесь и как ни в чём не бывало сетовал на неисполненные планы. — Что произошло с тобой?

— Для больной ты слишком любопытна, а мне уже порядком надоело тут торчать, — «отмахнулся» он.

Возможно, причина крылась в болезни, но после этих слов захотелось врезать ему. Что за манера главного героя любовного романа говорить обрывками и уходить от объяснений? Разве я не заслуживала узнать правду? После всего…

Вместо ответа я посмотрела Этану прямо в глаза, в голубом недовольстве которых действительно прослеживалась усталость.

— Короче, — снова неожиданно, что я даже вздрогнула, сказал он, неловко отведя взгляд, — слушай внимательно и не тормози. Рядом с твоей кроватью я оставил таблетки — выпей их. Можешь даже немного поморщить свой носик. Там же, кстати, я оставил капли, а также ингалятор для горла — надеюсь, ты умеешь ими пользоваться. Аарон принёс несколько книг, чтобы не дать тебе помереть со скуки, и — на всякий случай — упаковку печенья. Конечно, было бы гораздо лучше обойтись куриным бульоном, но рестораны ещё не открылись, и Элоиза принесёт его нескоро. Я вернусь через несколько часов, чтобы дать тебе новую дозу жаропонижающего. А пока лежи смирно, пей больше жидкости и не делай глупостей. Хорошо?

Как будто ему действительно нужно было моё согласие. Тем не менее я кивнула.

— Вот и отлично. Nähdään, — без какой-либо радости сказал Этан, схватил стоявшую рядом чёрную дорожную сумку, которую я до этого не замечала, и, развернувшись, в несколько шагов пересёк комнату.

— Подожди, кто такая Элоиза? — будто забыла нечто очень важное, спросила я, но Этан уже скрылся за дверью, громко захлопнув её.

Момент был упущен. Впрочем, было кое-что и поважнее.

Мне это приснилось? Он действительно стоял здесь посреди бела дня, хлопоча по поводу моей простуды? Стоял, не особо переживая, что девушка, которая должна была о нём когда-то забыть, прекрасно его помнила? Аарон говорил, что Этан здесь давно не живёт, так почему же он решил объявиться именно сейчас? Впрочем, я отлично знала причину.

Период после пробуждения усугублял моё паршивое состояние, поэтому я наконец решила осмотреться в поисках воды, заметив около кровати, прямо на полу, пятилитровую бутылку и уже наполненный стакан. Там же лежало несколько старых на вид книг и пачка печенья. Повертев её в руках, я прочитала название «Princes de Lu» и вспомнила о Кентине, который очень любил это печенье и часто угощал нас с Абигаль. Эти воспоминания снова заставили сердце болезненно сжаться.

Продолжая рассматривать упаковку, я также уловила нечто странное во всей этой ситуации. Что-то до холодных кончиков пальцев и одновременно до смешливой одури непривычное, даже неправильное было в том, что внушающий страх вампир отправился в обычный магазин, чтобы купить для меня обычное печенье. Взял обычную пластмассовую корзину, слился с обычными редкими покупателями и расплатился с продавцом обычными деньгами, как обычный человек. Это попросту не вписывалось в моё представление о вампирах как о диких, кровожадных тварях. Но реальность отличалась, оказавшись гораздо шире моего кругозора, и я впервые почувствовала, насколько мало знала об этом мире.

Это наталкивало на определённые мысли. Может, Юра действительно владел гораздо меньшим количеством информации, чем мне казалось? Может, если он ошибался в том, что во Вселенную попадают лишь единожды, то мог ошибаться и в других вещах? Юра говорил, что люди-материал забывают о попаданце после его побега, однако вампиры вспомнили Абигаль. Может, потому что она была связана со мной? Нас похитили с разницей в один день, но сколько времени прошло в реальном мире?

Вопросы так и продолжали сыпаться, словно снег в декабрьское утро. Их поток прервался лишь тогда, когда я случайно бросила на пачку печенья, по-прежнему сжимаемую пальцами, очередной рассеянный взгляд. Аарону не нравилось моё навязанное присутствие, но он проявил заботу. Это выражалось не в том, что он отнёс меня в комнату — в конце концов, вряд ли Феликс позволил бы им обращаться со мной плохо, — а в лакомстве, принесённом на случай, если я захочу перекусить, в оставленных для меня книгах. Поэтому тревогу и смятение, проникшие в самую глубину моего сердца, немного оттеснила благодарность. Размышляя обо всём этом, я невольно перевела взгляд на градусник, лежавший на столе… Но почувствовала только хлёсткое, ещё более обжигающее, чем раньше, раздражение.

Отложив печенье в сторону, я выпила разложенные на поверхности одной из книг таблетки, использовала капли и ингалятор (наверное, Этан был бы в шоке, увидев, что моим рукам подвластны такие сложные манипуляции). В скором времени боль и заложенность утихли. Из приоткрытой двери, ведущей на балкон, по комнате разносился тихий, умиротворённый шелест иногда задеваемых ветерком деревьев, диссонируя с хаосом в моей голове. Ещё позапрошлой ночью я засыпала в своей кровати, а теперь созерцала потолок вампирского пристанища, окутанная множеством тайн ушедших лет. Жизнь «Джулии» снова прошла без неё самой.

Но человек быстро адаптируется к изменяющимся, стрессовым условиям. Позавчера — переписки с Абигаль и Родикой, сегодня — разговоры с жителями Свит Аморис. Эта ситуация, как и многое другое, уже была мне знакома, поэтому теперь, когда окончательно прошёл шок, казалась почти естественной. И от этой казавшейся естественности становилось невыносимо тошно, ведь я просто опять покорно приняла правила чьей-то игры, в которой была шахматной фигурой. Разумной и действующей самостоятельно, но обесчеловеченной пешкой.

Так какую цель я преследовала в этой игре? Мысли об этом стали заполнять сознание, становясь всё более сложными и громоздкими, и, прежде чем их охватила путаница, они слились в одну-единственную: нужно бороться. Ещё не понимая, с чем, как и для чего, я лишь осознала, что не могла, как прежде, просто ждать. То, во что я верила, оказалось неправдой, поэтому я снова находилась в этом месте, но теперь понятия не имела, смогу ли выбраться.

«Не хочу провести здесь всю жизнь», — подумала я, откинув одеяло и сев на кровати, поскольку напряжение не позволило мне остаться на месте, и только сейчас заметила, что кто-то предусмотрительно снял с меня куртку и обувь.

Хоть тело по-прежнему оставалось слабым, я аккуратно поднялась, подошла к зеркалу и отметила, что вид у меня стал ещё хуже, чем вчера, а одежда помялась. Часы на телефоне, оставленном в рюкзаке на туалетном столике, показывали десять тридцать. Захотелось пройтись по комнате, но начавшееся головокружение вынудило вернуться на исходное место и лечь. Перед глазами снова оказался потолок, и внутренний монолог был продолжен.

Как и всё остальное, Вселенная представляла собой систему, а значит, жила по каким-то объективным законам. Но были ли применимы правила моего мира к этому? Ведь когда-то само существование параллельной реальности казалось мне невозможным. Однако Вселенная всё же как-то функционировала, и я должна была хоть немного разобраться, как именно.

Эта цель выглядела вполне реалистично ровно до того момента, пока я не вспомнила, что никто никогда не рассказывал мне, каким образом попаданец мог получить сведения об этом мире. Всё, что мне приходилось слышать, в основном относилось к теории о попаданцах и к смутным упоминаниям о попытках отдельных людей узнать больше, но какими методами они пользовались?

Вопросов опять становилось слишком много. Однако более неприятным было то, что поиск ответов на некоторые из них в очередной раз сводился к разговору с Юрой. Так как же мне следовало поступить? Я начала перебирать в голове различные варианты и всё ещё не сводила глаз с потолка.

Увлёкшись, я не сразу заметила, что температура тела снова начала расти. Ещё большей неожиданностью стал уверенный стук в дверь, оглушивший тишину комнаты.

— Войдите, — немного хрипло сказала я, посмотрев в направлении раздавшегося звука.

Сколько прошло времени? Неужели Этан уже вернулся? А если это был не он, то кто? Разве вампиры не должны были сейчас спать?

Долго гадать не пришлось. Спустя несколько секунд после моего приглашения на пороге показалась молодая девушка. Взглянув на неё, я почему-то подумала о Владимирине.

— Привет, — дружелюбно сказала незнакомка, закрыв за собой дверь, и в её руках я увидела уже знакомую сумку. — Меня зовут Элоиза. Я девушка Этана.

С этими словами она всё так же уверенно подошла к столу, поставила на него сумку и взяла градусник, а затем протянула мне.

— А он где? — недоверчиво спросила я, прежде чем нажать на кнопку и зажать градусник между губами.

Неужели Этан обманул меня и отправился спать, как и полагалось вампиру?

— Я убедила его пойти и немного отдохнуть, — ответила Элоиза. — Он хотел дождаться ночи, но почти двое суток не мог даже прилечь, поэтому я сказала, что позабочусь о тебе сама. Не волнуйся, я окончила курсы медсестры.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Опёршись руками о стол, Элоиза смотрела в окно, пока я бросала на неё едва заметные взгляды. Нет, всё-таки она совсем не походила на Владимирину. В глазах этой девушки отражался странный огонёк превосходства, которого я никогда не замечала у Влади и который не смогла объяснить. И он мне совершенно не понравился.

— Температура, — сказала Элоиза, когда градусник призывно пропищал. — Придётся снова выпить жаропонижающее.

Достав необходимое лекарство, она протянула его мне. До этого рассматривавшая её прикрытую белым халатом, как у Этана, и длинными волосами спину, я поспешно отвела взгляд.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Элоиза.

— Гораздо лучше, чем вчера.

— Хорошо, — кивнула она. — Но стоит пока соблюдать постельный режим. Принести тебе поесть?

— Нет, спасибо, — покачала головой я.

— Тогда отдыхай. Этан зайдёт к тебе попозже.

В этот момент я поняла, что на сегодня с меня хватит упущенных возможностей, и, прежде чем девушка направилась к двери, спросила прямо:

— Так он больше не вампир?

Оставалось надеяться, что Элоиза была более сговорчивой. К счастью, она приостановилась и ответила:

— Этан сказал правду: теперь мы живём как обычные люди.

Вопреки надеждам, её слова меня совсем не успокоили, но я не стала продолжать разговор. Поправив маску, девушка оставила меня одну. К счастью, привычкой греметь дверями она не обладала.

Однако делать вид, что Элоиза меня совершенно не заинтересовала, не имело смысла. Кем она являлась? Где повстречала Этана? Стоило ли прислушаться к её словам? Страх всё ещё жил в глубине моей души, как к Этану, так и к остальным. Они не внушали доверия. Впрочем, вместо размышлений об этом куда лучше было бы вернуться к действительно важной проблеме.

Снова думая о Вселенной и о том, как могли попаданцы что-то о ней узнать, я на какое-то время забыла обо всём остальном, пока наконец мне не пришлось признать, что вариантов, при которых эта чёртова реальность ничего бы не заметила, попросту нет. И когда я осознала это, голова будто опустела.

Тем не менее это состояние быстро сменилось иным. Более не занятая нервными рассуждениями, я подумала об Армине и достала из рюкзака уже изученную фотографию, хотя изо всех сил гнала мысли об этом ещё с прошлого утра. На фотографии возлюбленный обнимал меня, улыбался, и мы оба выглядели счастливыми. Из-за этого мне хотелось разорвать свою подушку, ведь это была неправда, ведь мы никогда не делали этого фото. Это реальность показала мне, чего я лишилась. Показала во всей красе, будто насмехаясь и одновременно укоряя.

Интересно, как теперь выглядел Армин? Чем занимался? Каким человеком стал? Хотелось набрать его старый номер, который я не успела выучить наизусть и не смогла сохранить до сегодняшних дней, и услышать знакомый голос прямо сейчас. Но зачем? Армин уже пережил «Джулию» и эту маленькую юношескую влюблённость, просто не мог не пережить. Ведь прошло девять лет. У него было гораздо больше времени, чем у меня. Он вырос, завёл новых, незнакомых мне друзей, наверняка вступил в новые отношения. Мне больше не было места в его жизни. Наверное, теперь я очень подходила для проживания в особняке, где сосуществовало сборище отщепенцев из разных эпох, вышедших из всеобщего круговорота.

Терзаемая сожалениями, я постепенно заснула. Попаданцам ничего не снилось, поэтому, когда вновь раздался громкий стук в дверь, разбудивший меня, показалось, что прошло всего мгновение, хотя телефон показывал уже семь часов вечера.

Ему не требовался ответ — он зашёл в комнату почти сразу. И я вдруг поняла, что моё лицо было мокрым от слёз.

Как и Элоиза чуть раньше, он поставил чёрную сумку на стол, вызвав у меня мысленное недоумение: почему нельзя было просто оставить её здесь?

— Дядя доктор пришёл на вечерний осмотр и принёс с собой новую порцию пилюль, — сказал Этан, но, посмотрев на меня, осёкся. — Что это ещё за нюни?

Меньшее, чего мне хотелось, так это изливать ему душу, да и вряд ли Этан в этом нуждался. Однако это он пришёл ко мне в комнату и задал свой глупый вопрос, а я в последнее время слишком устала. Наверное, именно поэтому снова почувствовала раздражение и просто нашла на ком сорваться.

— А сам как думаешь — есть у меня повод? — поспешно вытерев щёки рукой, отозвалась я и с вызовом посмотрела на Этана.

— А мне откуда знать, — пожал он плечами, доставая из сумки очередные лекарства. — Может, ты из тех, кто находит повод даже в собственной зубной щётке.

Его тон был таким безразличным, что я даже немного растерялась. Однако раздражение никуда не делось.

— И всё же будь я сыном странного парня, запершего меня с пятью вампирами по каким-то лишь ему понятным причинам, я бы тоже сначала не знал, что делать, — добавил Этан, мягко бросив мне в руки градусник.

— Так тебе уже рассказали, — вздохнула я.

— Да уж, это место действительно стало гостиницей. Только-только выехал один постоялец — сразу въехал другой. Не думал, что остальных так просто прижать к стенке, раз уж они пошли на такое… Оставить в особняке не связанного с миром ночи человека!.. Наверное, Владимир будет скрипеть зубами до следующего столетия.

Слова Этана звучали почти весело. Не оставалось сомнений, что скрытые маской губы растянулись в усмешке. И это, к собственному удивлению, разозлило меня. Можно было бы списать эмоции на проснувшийся синдром, однако за всё это время он так и не дал о себе знать. Эта злость была моей до последней капли.

— Тебе смешно? — оттеснив страх в самый уголок сердца, почти агрессивно отозвалась я. — Думаешь, это было забавно: очнуться в том месте, которого боялась больше всего в жизни, и узнать, что теперь живёшь с этими монстрами?

Это не относилось к истории «Джулии», но мне было всё равно.

— А знаешь, что ещё вызывает смех? — продолжила я. — Встретить в клубе парня, а затем в ужасе просыпаться каждую ночь, не понимая, во сне или наяву он снова хотел разорвать тебе горло. Очень, твою мать, смешно!

Взгляд Этана перестал быть ироничным. Теперь он выглядел серьёзно. На секунду в голове даже возникло опасение, что сейчас в меня действительно вцепятся острые клыки, однако Этан ответил весьма спокойно:

— Это не самое страшное, что может произойти в жизни. Ты могла оказаться в таком месте, что эта тихая развалина показалась бы тебе домиком у бабушки, к которой ты приехала на летние каникулы. Думаешь, эти парни самые плохие? — указал он большим пальцем куда-то позади себя. — Ты и понятия не имеешь, сколько монстров скрывается среди самих людей.

Я не нашла что ответить. Этан лишь хмыкнул:

— Вот видишь. Можешь жаловаться сколько угодно, но тебе даже повезло.

На какое-то время он замолчал, однако мы оба прекрасно знали главную тему разговора.

— Ты правда стал человеком? — наконец нарушила тишину я.

Казалось, этот вопрос звучал уже миллион раз, но лишь один ответ мог поставить в нём точку.

— Я действительно человек, — ответил Этан, и его глаза, смотрящие прямо на меня, горели холодным, но уверенным огнём. — Какое-то время я был вампиром, вынужденным пить кровь людей, чтобы выжить. Однако я никогда не занимался запугиванием и уж точно не собирался становиться причиной твоих кошмаров. Я ведь тогда стёр тебе память.

Он не соврал, и это немного охладило меня. Но я не могла раскрыть причину, по которой его гипноз не подействовал.

— Не думаешь, что после того, как ты перестал быть вампиром, все твои жертвы вспомнили о том, что ты с ними сделал? — наобум спросила я, лишь бы не замолкать снова, ведь даже пару реплик назад тишина показалась мне слишком напряжённой и многотонной.

— Я так не думаю, — покачал головой Этан. — Велиат писал, что ничего такого не произошло. Я всегда выбирал только подвыпивших жертв, которые не могли ничего сказать наверняка. И кто вообще поверит, что его знакомый провёл вечер с вампиром?

Я снова не могла подобрать слов. От Этана исходила уверенность в своей правоте, которую очень хотелось оспорить, но по умственным способностям он явно меня превосходил.

— Наверное, твой отец как-то повлиял на твою восприимчивость к вампирскому гипнозу, — добавил Этан. — Если ты и должна кого-то винить, так это его.

— Что ты вообще о нём знаешь? — огрызнулась я.

— Вообще-то Рафаэль настаивал на том, чтобы сначала дать тебе немного окрепнуть, но раз уж ты сама завела об этом речь... — сухо и весьма размыто отозвался Этан. — Но сначала будь добра, засунь уже этот градусник в рот, чтобы не отнимать моё время.

Закатив глаза, я подчинилась и в ожидании посмотрела на Этана.

— Так-то лучше, — сказал он. — Тебе идёт молчаливость, ты знала? Кажешься чуть менее недалёкой.

Презрительно сощурив глаза, я уловила, как окончательно сошла с Этана аура таинственности и грозности — передо мной стоял самый обычный придурок. С души словно упал тяжеловесный камень. Вместе с тем мне не терпелось услышать, каким образом Этан был связан с Феликсом.

Явно удовлетворённый противоречивой реакцией, Этан выдержал мой взгляд и, специально выждав небольшую паузу, начал свой рассказ.

— По пути сюда мы с Элоизой случайно встретили твоего отца, который шёл по обочине дороги, проходившей через лес далеко от этого города. Я сразу понял, что он другой. В его взгляде было что-то такое, — Этан задумчиво нахмурился, отведя взгляд, но, поняв, что становится слишком откровенным, снова посмотрел на меня: — В общем, мы предложили ему помощь, но он отказался. Единственное, чего он хотел, — чтобы я передал записку его дочери, с которой, по его словам, я ещё обязательно встречусь. Мы подумали, что у него точно не все дома. В том месте ещё худо-бедно прослеживалась сотовая связь, и мы хотели вызвать полицию, однако, отвернувшись всего на минуту, обнаружили, что его уже и след простыл, и так его и не нашли.

Едва Этан окончил последнее предложение, градусник оповестил об окончании своей работы.

— И больше он ничего не сказал? — спросила я, пока Этан всматривался в дисплей.

Вряд ли он увидел там что-то хорошее, поскольку чувствовала я себя всё ещё неважно.

— Ei mitään. Даже имени своего не назвал, — покачал головой Этан. — Твоего — тем более.

— Меня зовут Джулия.

Эта фраза вырвалась у меня невольно, и я тут же о ней пожалела. Наверняка остальные вампиры рассказали ему, кем являлась новоприбывшая чужачка. Да и хотелось ли мне снова представляться именно так? Ещё недавно вернувшаяся к настоящей жизни, я чувствовала боль: слишком тяжело было понимать, что собственное имя вновь поблекло и потеряло смысл.

— Я помню, — тише обычного ответил Этан, вызвав моё удивление. Затем он неловко кашлянул и засыпал мою ладонь новыми таблетками: — Всё гораздо лучше, чем утром. Если будешь спокойно лежать в кровати и послушно принимать лекарства, то окончательно встанешь на ноги уже через пару дней.

В перерывах между колкостями он напоминал заботливого доктора, и я подумала о Фелисити: о том, как сложилась её судьба за эти девять лет.

— Ты когда-то был врачом? — спросила я, вспоминая оставленную им комнату.

— Нет-нет, мы не будем становиться лучшими друзьями, — отозвался Этан. — Поскольку сегодня у тебя был сложный день, мы с Элоизой поиграли в твоих нянек, однако с завтрашнего дня занимайся своим здоровьем самостоятельно, — с этими словами он оставил на столе несколько цветных коробочек и свёрнутый вчетверо лист: — Я расписал тебе приём лекарств и буду осматривать два раза в день, чтобы проследить динамику выздоровления. Всё поняла?

Я ответила лишь плавным кивком.

— Hyvä. Кстати, — словно о чём-то вспомнил, сказал он и залез в передний карман своей распахнутой рубашки, почти полностью скрытой медицинским халатом: — Не знаю, как он это сделал и откуда всё узнал, но я обнаружил её совсем недавно.

С этими словами Этан протянул мне аккуратно сложенную записку, прежде чем снова громко хлопнуть дверью. Мысленно пожелав, чтобы ему на голову свалилась штукатурка, я сосредоточила внимание на пожелтевшем от времени листочке, вырванном из какой-то старой школьной тетради и по размеру не превышающем четверти полноценного листа. Прописные линии, отпечатанные на уже рыхловатой бумаге, заметно выцвели, поэтому свежевыведенное чёрной пастой предложение, расположенное прямо в центре этой своеобразной композиции, раскрывалось, проступало на поверхности подобно маленькому яркому бутону.

«Не вступай в круги, опасайся фейри. И никому не верь».

Эти слова были написаны мелким витиеватым, каллиграфическим почерком, создававшим иллюзию, будто я читала древний текст. Из всех людей, которых мне довелось знать, так писал только Феликс. Тот, кто всегда был чутким и понимающим по отношению к другим. Тот, кто просто жил своей жизнью, никому не причиняя зла. Тот, кого я знала, растворился в этом бреде сумасшедшего, умещённом в одну-единственную лаконичную фразу.

Мои плечи задрожали, и на колени упали первые слёзы. Словно умоляя Небо прекратить этот кошмар, я прижала к груди ладони, отчаянно смявшие записку, и пустым взглядом уставилась на старинную галтель, изо всех сил стараясь удержаться от рыдания, продолжая дрожать и неслышно плача, будто могла утопить в этом плаче всю свою тоску и ярость.

Она уничтожила его. Она хотела мне отомстить и свела его с ума. И я не знала, скольких ещё, как надоевший конструктор, она разрушила ради собственного удовольствия и как я могла ей помешать. Как я могла ей помешать?..

За окном раздался звук бьющихся о твёрдую поверхность капель, и спустя несколько мгновений характерная симфония постукивания, шуршания и грома заполнила весь лес. Небо затянули тучи, задавая комнате серый тон, и вдалеке сверкнула молния. Я бы так и продолжала стенать, ни на что не обращая внимания, если бы в воздухе не прозвучал отчётливый запах прохлады и свежести. Только тогда, встрепенувшись, я посмотрела на мокрый рядом с приоткрытой дверью пол, на размытые водой очертания деревьев за стеклом и поняла, что начался дождь. И вдруг в голове возникла идея.

Человек познавал мир прежде всего чувствами. Но если чувства были бессильны, может, чтобы постичь Вселенную, мне стоило выйти за их пределы? Выйти и за пределы разума с его сухими теориями, и за пределы себя самой? Может, именно так попаданцы получали свои знания?

Ухватившаяся за тонкую нить надежды, я почувствовала, как быстро в груди забилось сердце. Однако очень скоро волнение сменилось новым разочарованием: даже если и существовали способы расширить границы собственных возможностей, я не знала ни одной связанной с этим практики да и понятия не имела, где могла бы почерпнуть об этом информацию втайне от Вселенной. А если бы и почерпнула, разве бы она не догадалась, что я пытаюсь сделать? Разве иногда она не наблюдала похожую картину, яростно готовясь к карательному походу? Я могла бы попытаться спросить у Юры, но знала, что это опасно и что он ничего не скажет. Так значит, выхода снова не было?

Нет, я не могла сдаться. В этом месте ведь не стоило искать логику и уповать на здравый смысл, верно? Стоило попытаться претворить в жизнь любую идею. Даже если она являлась в корне неверной, даже если казалась самой бредовой и абсурдной. Я уже слишком глубоко поверила в то, что смогу на что-то повлиять.

Действуя интуитивно, вслепую, без какой-либо теоретической основы, я скомкала и с неожиданным запалом отбросила записку Феликса — она приземлилась где-то под туалетным столиком. Закрыв створку арочной двери, ведущей на балкон, я как можно более естественно снова устроилась на кровати, смотря в потолок.

Я долго пыталась почувствовать что-то необычное, представить сгусток энергии, расслышать в отдалённой глубине дождя какой-нибудь особенный звук. Я не знала, что именно хотела обнаружить и чем оно должно было являться. Примерно полчаса спустя я поняла, что ничего не вышло. Наверное, я просто продолжала задействовать органы чувств, поэтому видела то же, что и обычно.

Едва я окунулась в новый океан предположений, до ушей донёсся очередной стук. В глубине души меня уже начинало раздражать, что в такой важный момент кому-то обязательно нужно было приходить и прерывать меня. Однако я находилась в особняке малознакомых вампиров и совершенно не хотела провоцировать конфликт.

— Здесь есть кто-нибудь? Можем мы войти? — раздался за дверью голос Владимира.

Непроизвольно повернув голову к окну, я заметила, что небо стало совсем тёмным, и поспешила отозваться:

— Да. Входите.

На пороге показался изящный мужской силуэт, однако с первых секунд мой взгляд был прикован к высокой фигуре за ним. Глаза встретились с чужими, яркими и пристально смотрящими, прежде чем я переключила внимание на Владимира. И что-то в его собственном взгляде подсказывало, что причина, по которой он пришёл, мне не понравится.

— Как вы себя чувствуете? — сдержанно, но на удивление заботливо поинтересовался Владимир, опёршись на свою трость.

Он стоял прямо и гордо, совсем как хозяин этого особняка, и мне вдруг очень захотелось узнать, что связывало его с этим местом, ведь, если верить сведениям Юры, девять лет назад манор принадлежал девочке-сироте. Аарон же аккуратно устроился у меня в ногах, присев на край кровати.

— Думаю, уже лучше, — неуверенно отозвалась я, сжавшись под натиском чёрных, смотрящих в самую душу глаз.

— Хорошо, — вздохнул Владимир. — Думаю, мы можем поблагодарить Этана. Его медицинские познания и современные лекарства помогли нам справиться с вашей вчерашней лихорадкой с немыслимой для времён моей юности лёгкостью, — вампир сделал короткую паузу, прежде чем продолжить: — Он сказал, что вы быстро пойдёте на поправку.

Хирургические принадлежности, медицинские книги и шприцы. Даже если Этан не пожелал делиться со мной подробностями своей жизни, она лежала на стенах этого особняка белым налётом.

— Но зачем ты отправилась в город почти раздетая? — заговорил Аарон, заставляя меня непроизвольно прислушиваться к каждой нотке его спокойного, уверенного голоса. — Мы могли бы заказать всё необходимое по интернету.

— Вы умеете пользоваться интернетом? — удивилась я, но мгновенно осадила себя.

Это был один из тех моментов, когда сначала говоришь и только потом думаешь. Я могла бы догадаться, что, проживая рядом с людьми, вампиры наверняка частично перенимали их образ жизни, раз посещали клубы с магазинами и комфортно обустраивали свои комнаты.

Видимо, прочитав эмоции на моём лице, Аарон понимающе улыбнулся:

— Некоторые из нас. Кто испытывает потребность идти в ногу со временем.

— Однако в этих стенах не принято использовать различные новомодные технологии, — тут же добавил Владимир. — Не приветствуются и гаджеты, — он перевёл взгляд на телефон, лежавший на кровати, а затем снова посмотрел на меня: — Однако мы посовещались и решили, что вам будет сложно привыкнуть к таким условиям, поэтому нет ничего плохого, если вы будете обращаться к своим электронным игрушкам в пределах этой комнаты.

Хмурое выражение на лице Владимира ясно давало понять, что подобная уступка далась ему с большим трудом. Однако я совсем не чувствовала благодарности: стремление мужчины к контролю даже над такими сугубо личными вещами оказалось сродни ведру с ледяной водой, и я впервые подумала, что это место может стать похоже на тюрьму.

— И всё же я пришёл сюда не только по этому поводу, — продолжил Владимир, вырвав меня из потока мыслей и вернув к реальности. — Пока вы ещё полностью принадлежите к дневному миру, так что подобные перемены также могут даваться вам довольно тяжело. Однако мы опасаемся быть обнаруженными людьми и ведём осторожный образ жизни. Поэтому я настаиваю на том, чтобы ваши дневные уходы из особняка были сведены к минимуму.

В голове неожиданно раздалось лязганье металла — словно в этот момент закрылась на замок дверь моей клетки. Сглотнув, я ощутила, как похолодела грудь.

— В принципе, это всё, что я собирался сказать, — сообщил Владимир. — Я не давлю на вас, Джулия: адаптируйтесь к новым условиям в удобном для вас ритме. Желаю вам скорейшего выздоровления, — добавил он и, попрощавшись, покинул комнату.

Может, минуту назад по какой-то неведомой причине меня бы несколько взволновала мысль, что Владимир снова оставил нас с Аароном наедине, однако сейчас моя голова была занята переживаниями совершенно иного характера.

— Не относись к словам Владимира излишне драматично, — сказал Аарон. Видимо, он намеревался подбодрить меня, поэтому продолжил: — Он самый консервативный из нас, но никто не станет закрывать тебя на чердаке в качестве воспитательной меры. Если хочешь знать, твой отец вообще настаивал на полной изоляции тебя от внешнего мира.

— Почему? — спросила я, хотя уже предвидела ответ.

— Понятия не имею, — покачал головой Аарон. — Мы надеялись, что это ты поведаешь нам, какие цели мог преследовать Феликс. Но Владимир не хотел давить на тебя, пока ты в таком состоянии.

— К сожалению, я по-прежнему ничего не помню, — соврала я, стараясь сохранять спокойное выражение лица.

Я не могла так просто зарыться в подушки и никогда не показываться на глаза остальному миру. Однако говорить об этом вслух могло быть опасно: кто знает, что, вопреки заявлениям, взбредёт в голову вампирам в случае открытого неповиновения? Особенно если Феликс дал им добро на то, чтобы навечно запереть меня в четырёх стенах. Поэтому я сразу решила, что буду соблюдать их идиотские правила, но лишь формально, а в случае неудачи сделаю вид, что всё вышло случайным образом.

— Дай себе время, — ответил Аарон. — Я пришёл сюда, чтобы помочь тебе во всём разобраться, ответить на возникшие вопросы.

В комнате ненадолго повисла задумчивая пауза. У меня накопилось множество различных вопросов, поэтому было совершенно неясно, с чего начать. Аарон мог рассказать о ночи, сделавшей «меня» частью особняка, однако час назад я едва справилась с чувствами, вызванными безумием Феликса, и в данный момент не была готова снова погрузиться в этот омут.

— Расскажи мне об остальных, — наконец попросила я.

В конце концов, стоило обзавестись хотя бы общим представлением о том, с кем мне теперь предстояло жить бок о бок.

— Мы все совершенно разные, — немного задумавшись, ответил Аарон. — Однако с пониманием относимся к особенностям друг друга и подчиняемся общим правилам, помогающим нам мирно сосуществовать.

— Каким именно правилам? — спросила я.

— Например, не убивать людей и не подвергать других членов группы опасности.

Данное заявление немало обнадёживало.

— Эти правила устанавливает Владимир?

— Не совсем. Владимир устанавливает лишь некоторые из них, однако мы можем оспорить его решение на общем собрании.

Для кучки мистического антиквариата «собрание» являлось слишком громким словом. Но я удержалась от сардонической улыбки и уточнила:

— Но он здесь главный, да?

— Скорее первый среди равных, — пожал плечами Аарон. — Он поселился здесь раньше всех — двадцать лет назад, поэтому чувствует особую ответственность за это место.

Эта фраза снова натолкнула меня на мысль о девочке, которая должна была унаследовать особняк.

Тем временем Аарон продолжал:

— Я приехал сюда чуть позднее. Кроме нас, как ты уже заметила, здесь проживает ещё несколько вампиров. Велиат не любит сидеть в четырёх стенах и часто пропадает в Moondance. Он неплохой, но ему нравится обольщать женщин, поэтому стоит быть с ним аккуратней.

— Тот, что в белом костюме?

— Да. Есть ещё Рафаэль.

«Санти», — мысленно усмехнулась я, но не стала перебивать.

— Его глаза лишены зрения, однако он прекрасно ориентируется в пространстве. Вы с ним ещё не знакомы, но он, будучи самым мягким из нас, всегда готов поделиться дружеским советом. Иногда Рафаэль витает в облаках, но в трудную минуту на него можно положиться.

Что ж, такое соседство меня вполне устраивало.

— Основная проблема связана с Иваном, — продолжил Аарон. — Он моложе остальных, и ему сложно себя контролировать. Мы попросили его не выходить из комнаты первое время, но на всякий случай будь осторожна.

Тело нервно напряглось. Как и в случае с Владимиром, на задворках сознания возник вопрос, откуда Иван был родом, почему носил славянское имя, однако страх подавил любопытство, и я только едва слышно выговорила:

— Он может… напасть?

— Мы сделаем всё, чтобы не допустить этого. К тому же твой отец наложил на нас заклинание, которое не позволит причинить тебе вред.

Жёлтый взгляд напротив будто обволакивал, однако не дарил умиротворения. Чувствуя, как участился пульс, я поймала себя на мысли, что желания оставаться в этом особняке у меня стало ещё меньше.

— А что насчёт вас с Владимиром?

Казалось, мой вопрос слегка удивил Аарона. Однако он ответил:

— Владимиру тяжело даются перемены, но он прислушивается к мнению группы. Ещё он очень дорожит своим садом, за которым кропотливо ухаживает. Я же стараюсь проводить свободное время за пределами поместья — в лесу или гуляя по городу. Иногда даже посещаю местные бары и кинотеатры, хотя я старше остальных обитателей особняка.

Это заявление показалось мне забавным, поэтому я спросила:

— Когда именно ты родился?

— В 1389 году, — ответил Аарон и улыбнулся при виде моих округлившихся глаз: — Но биологически я не такой старый. Мне было двадцать шесть, когда я стал… Когда я оставил свою человеческую природу.

На этом он прервался, видимо подумав, что сообщил достаточно. Тем не менее меня волновали не только вампиры.

— А Этан и Элоиза? Что ты можешь сказать по поводу них?

Наверное, в моих глазах слишком ярко зажёгся интерес, поскольку Аарон тут же смерил меня оценивающим взглядом. Но, к счастью, информация об этих двоих не являлась секретной, так как вскоре вампир заговорил:

— В течение многих лет Этан жил в этом особняке вместе с нами. Но затем кое-что произошло, и мы встретили Элоизу. Она поселилась в твоей комнате. Вскоре они полюбили друг друга. Элоиза помогла Этану снова стать человеком, и они покинули особняк, чтобы вдвоём прожить жизнь так, как считали нужным.

— Ему не нравилось быть вампиром? — вырвалось у меня.

Моё представление об Этане усложнялось с каждой минутой, и я всё меньше понимала, кем он являлся на самом деле.

— Я мало знаю о его жизни, — пожал плечами Аарон. — Поэтому тебе стоит задавать подобные вопросы непосредственно ему. Он сказал, что не хочет задерживаться, однако их с Элоизой присутствие может продлиться вплоть до нескольких месяцев. У них здесь появились… важные дела.

«Свои футболки назад не получит», — подумала я, уже представив, как удобно будет в них спать, поскольку начинала ощущать усталость и сонливость.

— В любом случае, здесь тебе нечего опасаться. Иван может доставить проблемы, но мы держим ситуацию под контролем. Постепенно ты поймёшь, как здесь всё устроено. А пока выздоравливай и не беспокойся о завтрашнем дне, — заметив моё состояние, закончил Аарон. — Спокойной ночи, Джулия.

С этими словами он поднялся со своего места и вышел, и я отметила, что из четырёх сегодняшних моих посетителей громко хлопал дверью только Этан.

Разговор действительно подошёл к концу, и я вновь ощутила многодневную подавленность. В который раз перед глазами возник школьный образ возлюбленного. «Интересно, чем сейчас занят Армин?» — подумала я, открывая шкаф, в который кем-то — скорее всего Аароном — были составлены пакеты с моими вещами.

Может, в этот момент, будучи за много километров от меня, Армин смотрел какое-нибудь кино в компании красотки, с которой уже лет пять состоял в серьёзных отношениях? А может, крепко засыпал в её нежных объятиях? Или, может быть, проводил с ней жаркую ночь? Представляя эти отвратительные сцены, я закрыла глаза руками, лишь бы они прекратили разрывать мне сердце. Владимирина говорила, что он пытался связаться со «мной», когда Феликс покинул город. Даже представить было страшно, при каких обстоятельствах произошло «наше» расставание.

За несколько лет нахождения в комоде футболки Этана — такие же белые, как и та, в которой он был сегодня — слежались и обзавелись характерным запахом, но в данный момент меня это не волновало. Я надела первую попавшуюся, достававшую мне почти до колен, и, пока оставались силы, разложила в шкафу и на столе остальные вещи. Из зеркала снова смотрело измождённое, бледное, сломанное лицо, словно принадлежавшее кому-то другому. Оно показалось мне таким уродливым, что сразу захотелось отвернуться.

За стеклом разливалось усыпанное мерцающими звёздами небо, тихо качался притихший лес. Эта картина выглядела бы умиротворяюще, если бы не всё то, что было с ней связано. Поэтому с излишней резкостью я задёрнула шторы, не обращая внимания на исходивший от оконных щелей холод послеливневой ночи, и вернулась в кровать.

Сон был замечательной частью нашей жизни. Если окружавшая действительность оказывалась на редкость дерьмовой, можно было немного от неё отдохнуть. Жаль только, что после пробуждения она никуда не исчезала.