Решайся! (гет)

Мне снился сон.

Я снова оказался перед воротами лагеря, напротив Юли.

— Ну привет!, я помахал ей рукой.

— Мрр… Сегодня без истерик?

— А смысл истерить? Смена, рано или поздно, закончится и все вернется на круги своя…

— И ты ничего не хочешь сделать?

— Что я могу?...

— Всё, — она пожала плечами, — Как тебе второй день?

— Ты же не скажешь, кто ты, что это за место и как я здесь очутился?

— Скажу, но позже.

— Когда?

— После смены.

— Кстати вот, что будет после смены со мной? Я останусь здесь навсегда или вернусь домой?

— Ммм… А это зависит от тебя Семён, как ты проведешь смену. Если ты исправишь в себе то, что хотел, я дам тебе возможность выбрать. Если нет, — она понурилась и грустно повела ушами, — Вернёшься обратно в свое одиночество.

— И как ты будешь оценивать, справился я или нет?

— Я и не буду... Ты сам ответишь себе на этот вопрос...

— Я?

— А кто? Мне по большому счету всё равно, я лишь дала возможность, использовать её или нет — решать тебе...

— Знать бы еще, что делать...

Она обошла меня, направляясь мне за спину, я обернулся — там стояли качели с навесом. Юля села на качели, закинув ногу на ногу и потянувшись, похлопала по сиденью рядом с собой — Присаживайся.

Я аккуратно присел.

— И всё-таки, как тебе второй день?

— Да так себе…

— Почему?

— Потому что я чужак, пришелец из другой реальности. Быть может я и хотел бы с ними сблизиться, но они… Между нами пропасть…

— Которую ты сам и создал, кстати. И продолжаешь трепетно ее поддерживать…

— Да на самом деле, я…

— Себе-то не ври, тебя готовы принять таким, какой ты есть, но ты упорно отгораживаешься, пытаясь обвинить в этом всех окружающих… Смена закончится в воскресенье. Ты конечно можешь продолжать просто смотреть на всё со стороны, но тогда, впереди тебя ждёт лишь пустота. Либо, можешь всё-таки попытаться что-то поменять в себе...

Возразить было нечего, она права. Юля хитро посмотрела на меня:

— Как девчонки, понравился кто-нибудь?

Я покраснел:

— Даже если бы мне кто-то понравился, они младше меня на 10 лет. А в их возрасте — это слишком огромная разница.

— Дааа?, — Юля посмотрела на меня с сомнением — А так и не скажешь… Тебе, Семён, сейчас 16 лет, ты их одногодка, можешь не переживать по этому поводу.

— Легко сказать… Да и что потом, после смены?

— Я же сказала, если справишься — дам тебе выбрать.

— Я же ничего не знаю об этом мире... Как я смогу остаться?

— Я все сделаю… Семен, прекрати уже эти “если”. Сконцентрируйся на главном…

— Ты-то сделаешь… Ты уже наделала… СССР, лагерь, лето, пионерки…

— А ты и не против..., — она подмигнула, улыбнувшись, — И заметь, все в твоём вкусе…

— Особенно Ульяна…

— Ха-ха-ха, как много ты про себя не знаешь…

Юля хохотала, пока я ошарашенно смотрел на нее:

— Эээ… Да я никогда…

Юля продолжала хохотать, вытирая выступившие слезы:

— Поразмысли, Семён, в роли кого ты хотел бы видеть каждую из них? В чём бы ты мог помочь им?…

Она откинулась на спинку скамейки. Я же задумался — в роли кого я хотел бы их видеть… чем помочь... Естественно, из-за сумбура в голове, не получилось ничего придумать. Мне бы кто помог... Юля потрепала меня по волосам:

— Не напрягайся ты так, просто не отгораживайся от окружающих, будь честен с собой, с ними, и понимание придет само...

— Может ещё подскажешь, как это сделать?

Она развела руками:

— Это знаешь только ты сам...

Раздалось нарастающее жужжание. Ко мне летел большой жук, чей хитиновый панцирь переливался яркими радужными оттенками, от золотистого до насыщенно-фиолетового. Когда расстояние до жука сократилось настолько, что я кожей ощутил вибрацию воздуха, жужжание переросло в угрожающий гул, похожий на электрический разряд. Я инстинктивно отшатнулся и...

Распахнул глаза, резко садясь на кровати и поворачивая голову к источнику звука. Адская машинка кибернетиков была его причиной. Уже занеся руку над кнопкой отключения, я прислушался… больше всего это было похоже на восьмибитную мелодию. Точно! И мотив какой-то до боли знакомый…

Послушав немного, хлопнул по кнопке. На лампах сверху корпуса горели цифры 0730. Ворча про себя, посидел ещё несколько минут, глядя в одну точку, надел форму, взял мыльно-рыльные принадлежности и направился к умывальникам.

На улице было прохладно, воздух наполнился свежестью раннего утра. С реки тянуло холодной туманной дымкой, стелющейся по земле. Лёгкий ветерок, подхватывая её, словно нарочно направлял к берегам, и она медленно охватывала окрестности. Трава под ногами была густо покрыта росой. Стоило ступить на неё, как ноги мгновенно промокли.

У умывальников были обе рыжие. Ульяна бодро умывалась и, завидев меня, приветственно замахал руками. Алиса же, со страдальческим сонным выражением лица, возила зубной щеткой во рту, поприветствовав меня коротким кивком.

Я открыл краник и потрогал струйку воды — кажется сегодня она была ещё холоднее. Набирая воду в ладони, наклонившись, чтобы умыть лицо, боковым зрением, заметил Ульяну, заходящую мне за спину. Ну уж нет, этот фокус со мной не пройдет… Набрав полные ладошки воды и сделав вид, что вот-вот опущу в них лицо, я резко развернулся, плеская водой в место предполагаемого нахождения Ульяны. Вот только вместо неё там была… Ольга Дмитриевна… Словно в замедленной съёмке я видел, как меняется её выражение лица, как в ее сторону летит, сверкая в утренних солнечных лучах, пригоршня холодной воды, рассыпаясь на сотни капель, разбиваясь о грудь вожатой, вместо лица Ульяны…

— ПЕРСУНОВ!!!

Алиса, округлив глаза, выплюнула фонтаном зубной порошок и расхохоталась, из-за Ольги выглянула Ульяна со своей фирменной ухмылкой.

— Я… Извините… Я Ульяну обрызгать хотел…

— УМЫВАЙСЯ! И! НА! ЗАРЯДКУ!

Вожатая развернулась и вышла с полянки, Алиса икала от хохота, вытирая слезы. Я посмотрел на Ульяну:

— Ах ты мелкая…

— А что я?, — она тоже заливалась хохотом. Показала мне язык, схватила свои вещи и все ещё хохоча, убежала. Я вернулся к умыванию. Подошла Алиса:

— Ну ты дал, — она все еще вздрагивала от смеха.

— Мгм…, — промычал я, чистя зубы. Выплюнул зубной порошок и прополоскав рот, обратил внимание на ее одежду, — А в чем это ты?

— Я?, — она оглядела себя, — В спортивной форме.

Алиса была одета в оранжевую майку с жёлтой молнией на груди и оранжевые же шорты, на ногах вместо туфелек — кроссовки.

— Зачем?

— Зарядка же. Ты же не в этом собрался идти, форма-то есть?

— Да есть, сейчас переоденусь. А где зарядка проходит? На стадионе?

— Да, тебя подождать?

Я прищурился, глядя на нее. Как-то вся эта ситуация напоминала мне её вчерашнюю помощь с умывальниками…

— Да знаешь… Ты меня не жди, я доберусь.

Алиса потопталась на месте, словно собираясь что-то сказать, потом хмыкнула:

— Как хочешь…, — она развернулась, закидывая полотенце на плечо и ушла.

Забежав в домик, скинул форму, распахнул шкаф и достал футболку, шорты и кроссовки, переоделся и тоже направился к спортплощадке. Меня обогнала Славя, одетая в облегающий черный топ и шорты с белым кантом, подчёркивающие её фигуру, возглавляющая процессию бегунов. Не останавливаясь, обернулась:

— Доброе утро, Семён, давай с нами!

— Нет, спасибо, я пас…

На спортплощадке, уже толпилась куча народа. Найдя в толпе свой отряд, занял место позади всех. Появился физрук, оглушительно свистнул в свисток. Гам среди пионеров затих. Он махнул рукой, отступив назад. В центр вышла Славя:

— Доброе утро, Совёнок! Начинаем утреннюю зарядку… Иии р-раз! Иии… два!

Выполняя нехитрый комплекс упражнений, я оглядывался по сторонам и заметил Ольгу Дмитриевну, в зелёном спортивном костюме, стоящую с края площадки и наблюдающую за процессом. Встретившись со мной глазами, она показала мне кулак.

Из нашего отряда выделялась Ульяна, выполнявшая упражнения со всем рвением. Рядом с ней зевала Алиса. Лена с Мику механически махали руками, Шурик с отстранённым видом, пропускал по несколько упражнений, периодически спохватываясь и пытаясь не отставать от окружающих. Электроник пожирал кого-то взглядом, я проследил — он неотрывно смотрел на Женю. Она же, в свою очередь, с полузакрытыми глазами, скорее обозначала движения…

Зарядка подошла к концу, я отправился переодеваться перед линейкой. Меня догнала Ульяна:

— Сёмка, а что на тебе за форма? Футбольная?

— Да, Манчестер Юнайтед.

— А это откуда?

— Из Англии, Уль.

— Классная, а это?, — она показала пальцем на кроссовки, — Бутсы?

— Не совсем, но близко.

— Может всё-таки поиграешь с нами, у нас одни малыши, а старших ни одного нет…

— Может быть, Уль, времени пока нет, — я развел руками.

— Ну и ладно, — она опять заулыбалась, — А классно ты Ольгу Дмитриевну облил утром.

— Не напоминай… Сама ведь хотела мне воды за шиворот налить?

— Как ты заметил?!, — она удивлённо приложила ладошки к щекам, — Я так тихонечко подкрадывалась и тут — на тебе, вожатая пришла и прямо передо мной встала…

— Мда уж…, мрачно сказал я, — Чую теперь она на мне отыграется по полной.

— Да ну, — Ульяна махнула рукой, — Ольга Дмитриевна отходчивая.

Мы дошли до ее домика:

— Не опаздывай, Сёмка, — Ульяна убежала внутрь, хлопнув дверью.

Я дошел к себе, переоделся, поняв, что так и не выяснил, как правильно повязывать галстук. Главное сейчас не попасть под горячую руку вожатой. Возвращаясь к площади, вновь встретил Ульяну:

— Уля, помоги галстук правильно завязать.

— Ты не умеешь что-ли?, — я только пожал плечами, — Смотри… Да присядь ты, мне же неудобно тянуться к тебе.

Я присел. Ульяна развязала на мне галстук, расправила и накинула его себе на плечи:

— Смотри, хвосты крест- накрест, потом этот наверх, его же вправо, оборачиваешь и протягиваешь… Запомнил?

— Вроде…

— Пробуй, — она развязала галстук обратно, накидывая его на меня.

После пары попыток, у меня получилось и ещё пару раз я перевязывал галстук, подбирая длину хвостов.

— Спасибо, Уль.

— Как ты раньше-то ходил?...

На площади стояла вожатая, посмотрела на меня, но ничего не сказала. Я встал в шеренгу, между Шуриком и Леной. Шурик тронул меня за локоть:

— Семён, по росту надо строиться, ты самый высокий, вставай в начало.

Я шагнул в начало строя, встав перед Электроником. Подошла Славя, встав справа от меня. Ольга вышла в центр площади:

— Отряды, равняйсь! Смирно!

От памятника, к Ольге подошел щуплый пионер в пилотке, неся в руке горн. Подняв его, продудел какое-то подобие мелодии и отступил назад. Ольга вскинула руку в пионерском приветствии:

— Будь готов!

— Всегда готов!, — нестройно гаркнули стоящие вокруг.

Ольга опустила руку. Славя сделала шаг вперёд и звонко доложила:

— Первый отряд построен, отсутствующих и замечаний нет, — и вернулась в строй.

Следом другие отряды повторили аналогичный доклад. Ольга отпустила горниста и, повернувшись к строю, начала рассказывать о великих свершениях, поставленных задачах и прочем прочем. Со всего отряда, похоже, ее внимательно слушала только Славя, остальные явно скучали. У них здесь каждый день так? Какое счастье, что вчера я это проспал… Среди младших отрядов началось какое-то оживление, я прислушался:

— …И так как в воскресенье у нас был родительский день и дискотека, день Нептуна перенесен на сегодня. Давайте же вместе приложим максимум усилий…

Я снова перестал слушать — ничего интересного не говорили… Спустя ещё какое-то время, вожатая снова вскинула руку в пионерском приветствии:

— Вольно! Разойтись!...

У входа в столовую, как обычно было столпотворение, кое-как прорвавшись внутрь и получив завтрак, присел на первое попавшееся свободное место. Надо было чем-то занять себя после завтрака. Наверное в клуб схожу…

На скамейке, напротив входа, сидела Двачевская с кислым выражением лица, рядом с ней Лена и Женя. Причина такого настроения рыжей — Ольга Дмитриевна, стоявшая у двери, указала мне рукой на скамейку:

— Семён, не расходимся.

Я сел между Алисой и Леной и, наклонившись к рыжей, спросил вполголоса:

— Что происходит?

— Вожатая весь отряд собирает, сейчас задач нарежет…

— Подготовка ко дню Нептуна, на линейке же говорили, — подала голос Лена, глядя куда-то вдаль. Мы с Алисой синхронно повернулись к Лене, она продолжила:

— Похоже слинять не получится…

— Тебе-то какое дело?!, — угрожающе начала Алиса.

Лена повернулась к Алисе, смерила ту холодным взглядом, произнесла по слогам:

— Ни-ка-ко-го…

Атмосфера стала напряжённой, я молчал, находясь между двух огней. Поиграв друг с другом в гляделки несколько секунд, обе, фыркнув, отвернулись в разные стороны.

Отряд наконец-то собрался в полном составе. Ольга, выстроив нас в шеренгу, встала перед нами и, заложив руки за спину начала раздачу указаний:

— Славяна, возьмёшь детей из второго отряда, на вас подготовка территории. Определишь им фронт работ, потом на складе выдашь необходимый реквизит. Кибернетики, за вами техническая сторона мероприятия — принести и подключить всю аппаратуру. Мику, подготовить аппаратуру, выдать кибернетикам и на месте ее настроить. Женя, ещё раз перечитать сценарий, если потребуются правки, сделай их и принеси мне на согласование. Ульяна — помогаешь Борис Санычу. Алиса, ты пойдешь со мной. Лена, на тебе грим. Семён…, — вожатая задумалась.

— Я в музыкальном кружке, давайте я Мику помогу...

— Нет, Мику одна справится… Иди с Леной, будешь ее моделью.

— Что?!, — одновременно с Леной спросил я.

— Модель, Лене надо на ком-то грим отработать.

— Ээээ…

Я посмотрел на Лену, она чуть заметно кивнула и опустила глаза.

— Если вопросов больше нет — по местам!

Все потянулись с площади. День Нептуна… Я попытался вспомнить хоть что-то, связанное с этим праздником, но увы… Подойдя к зданию библиотеки, Женя открыла дверь, вошла первой, прошла к своему столу, включила настольную лампу и вытащила из ящика пачку листов. Лена возилась с дверью в кружок рисования, я заглянул в листы. Исписанные, где-то перечеркнутые:

— Сценарий?

— Да, уже не знаю в какой раз буду перечитывать...

— Сама писала?

— Что-то взяла с предыдущих смен, что-то добавила, что-то убрала…

— Зачем?

Она посмотрела на меня из-под очков:

— Семен, есть те, кто приехал в этот лагерь не первый раз. Как думаешь, им интересно будет слово в слово повторение того, что они уже видели в прошлом году?

— Ааа… Понятно… Ну, успехов тебе, в твоем нелегком деле.

Женя кивнула и погрузилась в чтение, периодически что-то подчеркивая в старых листках и бегло записывая на новый, чистый.

— С-се-мён, я… П-пойдём?, — из угла раздался голос Лены.

Я кивнул и прошел вслед за ней в комнатку. Лена на мгновение задержалась в центре комнаты, подошла к окну, взяла краски. Положив их на стол и пробежавшись по нему глазами, хмыкнула, взяла стеклянную банку и подойдя к двери обернулась:

— Сейчас начнем, — и вышла.

Мне оставалось только ждать. Огляделся — практически ничего не изменилось, со времени моего прошлого визита. Мое внимание привлекла стопка листов на столе, с какими-то набросками. Ленины рисунки? Было бы интересно посмотреть, что она рисует, но без разрешения…

Я и сам не любил, когда мои вещи берут без разрешения, поэтому походив ещё по комнате, повернулся к окну. Хлопнула дверь. Я повернулся, встретившись взглядами с Леной. Ее взгляд скользнул в сторону, по столу, задержавшись на стопке рисунков. Поставив банку с налитой в нее водой, на стол, собрала рисунки в папку на шнуровке и убрала ту в стеллаж.

Лена указала мне рукой на табуретку, дождалась, пока я сяду и подтащила напротив вторую, усевшись на нее сама. Обмакнула кисть в банку с водой, начала размешивать краску:

— Рисовать буду акварелью, чтобы легко смывалась.

— Подожди, а день Нептуна не связан с водой? Не потечет весь грим? Не хочу, чтобы твои усилия пропали даром.

— И что ты предлагаешь? Оттирать пионеров ацетоном от масляных красок после всего? Красить будем только тех, кто участвует в представлении, постарайтесь не брызгаться особо, пока идет программа, потом умоетесь.

— А кто участвует?

— Гримировать будем только наш отряд…

— Какой образ будешь рисовать?

— У нас две роли — пираты и русалки, — Лена улыбнулась, — Какая тебе ближе?

— Пират так пират…, — я улыбнулся в ответ.

— А сейчас — не дергайся.

Только она потянулась ко мне, как капля краски, сорвавшаяся с кончика кисти, капнула мне на шорты.

— Стой!, — я отодвинулся.

— Что?

— У тебя нечем меня накрыть? Как у парикмахера, знаешь? А то велики шансы изгваздать всю рубашку, Ольга Дмитриевна вряд ли будет в восторге…

Лена огляделась вокруг:

— Я не подумала… У меня ничего такого нет…

— Не проблема, — я потянул узел галстука, — Я тогда просто сниму рубашку…

Лена застыла с кистью в руке, не моргая и, кажется, не дыша, пока я снимал рубашку и вешал ее на стоящую у входа вешалку. Плюхнулся обратно на табуретку:

— Вот, теперь крась.

Лена застыла все в той же позе с кистью наизготовку, только глаза бегали, осматривая меня во всех деталях. Я даже поежился, но внешне постарался напустить на себя самый безразличный вид. Наконец, художница сбросила оцепенение и, закусив нижнюю губу, принялась за дело. Я старательно отводил глаза, стараясь не встречаться с ней взглядом. Она то рисовала что-то, то обмакивала в банку с водой тряпочку, стирая нарисованное, подвинулась ближе, отслеживая каждое движение кисти, лишь изредка отодвигаясь назад, чтобы оценить общую картину. Периодически, пытаясь отрисовать какие-то мелкие детали, наклонялась ко мне, кладя свободную руку то на плечо, то на шею, то на грудь. От ее прикосновений, по всему телу пробегали мурашки, сердце начало биться сильнее, разгоняя кровь, ладони немного вспотели, и я машинально потер их о шорты, стараясь хоть как-то справиться с этим внезапным волнением.

— Не ёрзай, — Лена продолжала увлеченно рисовать, — Я скоро закончу.

Я шумно вздохнул и согласно покивал головой:

— Продолжай…

Лена вновь наклонилась ко мне, что-то рисуя под глазом, и провела рукой по груди, вниз, к животу. Я схватил ее ладонь своей, останавливая. Лена убрала кисть и перевела взгляд на мою руку, сжимающую ее ладонь, подняла глаза обратно. Взгляд был отстраненный, словно она была в трансе. Одновременно с тем, как взгляд становился все более осмысленным, Лена заливалась краской. Моё лицо, судя по ощущениям, тоже пылало...

— О-ля-ля!, — раздался сбоку восторженный возглас. Мы с Леной синхронно повернулись на голос. В открытом окне, улыбаясь от уха до уха, положив локти на подоконник и подперев голову кулаками, стояла Ульяна, — Сёмка, а ты и не тормоз, и не жираф, как я вижу!

Мы с Леной отпрянули друг от друга:

— Ульяна! Подожди!...

Но куда там, я не успел даже встать с табурета, как её след простыл.

— Представляю, что она за слухи сейчас по лагерю понесет…

— А тебя беспокоят слухи?, — Лена невозмутимо болтала кисточкой в банке с водой.

— Тебя нет?

— Меня?, — Она наклонила голову, вызывающе глядя мне в глаза, — Нет. Продолжим?…

Эти постоянные перемены настроения сбивали с толку, то стесняется всего подряд, то наоборот… Я в очередной раз вздохнул и замер перед ней в роли манекена.

— Таак…, — спустя ещё какое-то время, Лена потянулась и отложила кисть, — Закончили!

— Можно умываться?

— Да, после обеда еще раз раскрашу, вместе со всеми.

— После обеда?

— Перед самим представлением. Костюмы вам выдадут, переоденетесь, потом ко мне и на пляж.

— А где умыться можно?

— В библиотеке, в конце книжных полок раковина, полотенце тоже там висит…

Я вышел в библиотеку. Женя, подперев голову одной рукой, зажав во второй ручку, вчитывалась в листы, лежащие перед ней. Умывшись и возвращаясь обратно, застал её в той же позе. Аккуратно присев около стола библиотекарши, заглянул в лицо. Женя спала... Я тихо ухмыльнулся и вернулся в кружок рисования. Надел рубашку, под украдкой бросаемыми взглядами Лены, которая делала вид, что очень увлечена протиранием кистей. Закончив, и повязав галстук, повернулся к ней:

— А через сколько обед?

Лена подняла руку с часиками на запястье и в этот момент заиграл горн:

— Сейчас…

Разбудив спящую Женю, мы направились в столовую.

Преодолев толчею на входе и пропустив своих спутниц вперед, я заполучил порцию и огляделся в поисках свободного места.

Решил присесть рядом с Мику:

— Итадакимас, — поприветствовав я, садясь напротив и принялся размешивать ложкой молочную лапшу, раздумывая, стоит ли это есть. Мику, занятая едой, только покивала, но прожевав, затараторила:

— Ой, Сеня, а ты с Леной был, да? Тебе понравилось, как она рисует? Я видела некоторые ее рисунки, мне очень понравилось. А я с кибернетиками аппаратуру готовила, саундчек проводила, но теперь все готово, мне осталось после обеда только выдать вам костюмы, у тебя же есть плавки?

— М?, — я отложил ложку, вопросительно глядя на нее — Плавки?

— Ну да! Праздник же будет на пляже. После основной программы можно будет искупаться, или ты не любишь плавать?

— Я понял... Плавки вроде бы у меня были… Плавать я люблю...

Мику улыбнулась:

— Я тоже люблю плавать. После обеда приходи сразу в клуб, за костюмом. Потом мы сможем зайти к Лене, а уже от неё пойти на пляж.

— Если вожатая больше никуда не запряжет…

— Прям измучился весь, ох уж эта злая вожатая, — раздался голос из-за спины, от которого внутри всё похолодело.

Я съежился и обернулся. Надо мной нависала Ольга Дмитриевна, как обычно подошедшая незаметно, уперев руки в бока и буравя меня взглядом. Неожиданно, она улыбнулась и потрепала меня по волосам:

— Ох и ленивец ты, Семен…

— Да я это…

— Да-да… Доедайте и иди Мику помогай, или…, — она шутливо нахмурилась, наклонившись ко мне, — Ты хочешь какое-то другое задание?

— Нет-нет, я все понял, помочь Мику.

Вожатая отошла и я выдохнул. Как ей постоянно удается подкрадываться незаметно? Что сегодня утром, что сейчас. Но, похоже, Ульяна была права, никаких штрафных санкций за утро мне не прилетело.

Закончив с обедом и выйдя на крыльцо, я повернулся к Мику:

— Сейчас подойду.

— Только не пропадай опять…, — она помахала мне обеими руками, прокрутилась вокруг себя, и умчалась в сторону музклуба.

Я стоял на площади, провожая её взглядом.

— Персунов, ты почему с Хатсуне не пошел?, — ко мне подошла вожатая.

— Переоденусь — и сразу туда…

Мы пошли рядом.

— Семен, а ты куда после школы собираешься?

— Эээ… Да я еще не думал…

— Пора бы, в выпускной класс уже идешь...

— Да я…

— Чем ты увлекаешься, что тебе интересно?

— Да ничем особо… Всем понемножку…

— Сконцентрируйся на чем-то одном, Семен, — мы подошли к “перекрестку” перед моим домиком, — Пора выбрать тот путь, по которому ты будешь идти в свое будущее…

— Пора выбрать…, — машинально повторил я.

— Ты не откладывай…, — она подмигнула и глянула на наручные часы, — Не задерживайся.

Выбрать путь… Это имеет смысл только в случае, если я справлюсь, иначе мой путь предрешен. Перед глазами возникла серая картинка моей комнаты, тускло освещаемая светом от монитора... Я поёжился...

Зайдя в домик, порылся в шкафу в поисках плавок, они должны были быть... Вытянул из-под кровати чемодан, перетряхнул в нем вещи, и нашел то, что искал. Наверное сразу и надену… Я потянул ремень на шортах и в памяти всплыло ухмыляющееся лицо Ульяны в окне кружка рисования. Я остановился, покосившись на окно. Надо какие-то занавески сообразить. Спрятавшись за дверцей шкафа, переоделся и отправился в музклуб...

Подойдя к двери клуба, постучал, изнутри донеслось:

— Открыто!

Мику раскладывала по стопкам вещи:

— Сеня, держи, — она протянула мне сверток, — по размеру должен быть как раз.

Я развернул сверток, рассматривая, что мне выдали — шапка-треуголка, красная рубаха, кушак желтого цвета и пояс с ножнами, на которых была закреплена фанерная сабля, оклеенная фольгой:

— Я буду пиратом?

— Ну не русалкой же?, — Мику заулыбалась.

— А ты? Русалка?

— Да, — она потрясла белым свертком.

Грохнула дверь. На пороге стоял физрук:

— Привет, пионеры. МалАя, выдашь мне костюм?

— Сейчас..., — Мику повернулась, взяла один из свертков и протянула его физруку.

— Ну шо, пойду готовиться, бывайте, молодежь, — он вышел, снова хлопнув дверью так, что затряслись окна.

— А он в роли кого?

— Нептуна конечно.

В клуб пришли кибернетики, Славя, Лена с Женей. Не было только пары рыжих. Повертев в руках свой костюм, я спросил:

— Мику, можно я в подсобке переоденусь?

— Да Сень, конечно.

Пройдя в подсобку, скинул пионерскую рубашку, надел выданную мне, нацепил пояс с ножнами и несколько раз перематывал кушак, не понимая, как его завязать:

— Мику!

— Да?, — она заглянула в подсобку.

— Как это завязать?, — я потряс кушаком.

— Давай повяжу, только выйди отсюда.

Она ловко обернула кушак несколько раз вокруг меня и завязала так, чтобы свободные концы ровно свисали с другой стороны от сабли:

— Вот, теперь почти нормально..., — сказала Мику, осматривая меня с задумчивой улыбкой, — Только так рубашку пираты не носят.

Она потянула за рубашку, подвытащив её из шорт, чтобы та сидела свободнее, расстегнула несколько верхних пуговиц и попыталась расправить воротник, медленно проводя ладонями по нему, от груди к плечам. Каждое её движение разгоняло по моему телу тёплые, приятные волны, заставляя сердце биться быстрее. Я прикрыл глаза, погружаясь в эти прикосновения и тихо млел...

Хлопок двери прервал магию момента. Я вздрогнул, открывая глаза, фокусируясь на Мику, стоящей передо мной, её руки остановились. Встретившись взглядами, мы одновременно повернули головы к вошедшим. В дверях стояли Алиса с Ульяной:

— О-о-о… Сёмка, а ты, я смотрю, время зря не теряешь, — Ульяна опять растянулась в улыбке от уха до уха.

— А?, — я повернул голову, снова встретившись взглядом с Мику и, покраснев, отступил от нее на шаг.

— В смысле?, — Алиса переводила взгляд с меня на Ульяну.

— А что происходит?, — Мику непонимающе смотрела на меня.

— Ммм… Абсолютно ничего.

— Даа?, — скептически протянули обе.

-...

— Мику, костюмы нам дашь?, — наконец нарушила тишину Алиса.

— Да-да, конечно…

В дверях, Алиса, обернувшись, изучающе посмотрела мне в глаза. Я, с трудом, но смог не отвести взгляд.

— Ну все, костюмы всем выдали, теперь к Лене, — Мику взяла в руки сверток.

— А ты не будешь переодеваться?

— Я прямо там переоденусь, идем.

— Мне только в домик надо заскочить вещи закинуть…

У Лены никого не было, едва мы вошли, спросила:

— Кого первого?

— Давай Сеню, я потом вместе со всеми вами, — опередила меня Мику.

Лена указала мне на табуретку и извлекла из-под стола клеенку:

— Я подготовилась.

Накрыла меня клеенкой, защипнув ее сзади прищепкой, взяла кисть и принялась за дело. Мику стояла сбоку, наблюдая за процессом. Спустя несколько минут, Лена отодвинулась и кивнула:

— Готово

Мику встала позади Лены, рассматривая меня.

— И как я вам?

— Красавец мужчина, — захихикала Мику.

Лена снова начала заливаться краской. Я встал с табуретки, отстегнул прищепку и, положив клеенку на стол, повернулся к двери:

— Я пойду?

— Да-да, давай, — Мику подталкивала меня к двери.

Я вышел в библиотеку, прошел через читальный зал и у входа столкнулся с рыжими.

Алиса и Ульяна были тоже в пиратских костюмах. Ульяна, больше напоминающая беспризорницу, чем пирата, в мешковатой рубашке, доходящей до колен, с одной стороны кое-как заправленной в шорты, сжимала в руках треуголку, словно прося подаяние. Я прыснул, глядя на неё и затянул:

— У Курского вокзала, стою я молодой…

Ульяна злобно зыркнула на меня и, толкнув плечом, прошла дальше. Алиса же, в белой рубашке, поверх черного корсета, завязанной, в свойственной ей манере, на груди, и коротких черных кожаных шортах, подбоченилась:

— Дорогу капитану!

— Кому?

— Мне! Я ваш капитан!

— Ты?!, — моему удивлению не было предела.

— Что-то не так?, — она угрожающе нахмурилась.

— Ты что, и роль выучила?

Алиса вскипела:

— А я по-твоему, что, ни на что не способна?!

Я примиряюще поднял руки:

— Тихо-тихо. Я ни на секунду не усомнился, что ты способная девочка, но чтобы ты сама вызвалась…

— Я и не вызывалась, — она скривилась, — Меня вожатая заставила.

— Заставила?

— Если бы я отказалась — была бы русалкой.

— И что?...

— Ты меня представляешь в виде русалки?

— Нуу…, — я оценивающе окинул ее взглядом и ухмыльнулся.

Алиса дернулась, вспыхнула:

— Хватит пялиться!, — и рванула в сторону кружка рисования...

По дороге к пляжу, я погрузился в размышления. Вспомнились слова Юли: “...упорно отгораживаешься, пытаясь обвинить в этом всех окружающих… это знаешь только ты сам…”.

Да, у меня вроде получается говорить, отвечать на вопросы, даже улыбаться — и не всегда через силу. Внешне всё выглядит нормально, я играю роль, которую давно выучил… Но за этой маской лежит огромная пропасть. Юля права, я сам её вырыл, годами отделяя себя от других, от их тепла, от их понимания. Где теперь найти мост, чтобы перебраться через неё? Как его построить? И главное, как найти в себе силы не просто перейти этот мост, но и сжечь его за собой, чтобы не было пути назад, не было возможности снова отступить в привычную пустоту? Отрезать себе все пути к бегству и остаться — на этой стороне, среди людей, среди жизни... Но страх не отпускает. Страх, что я окажусь никому не нужен на этой стороне, что увидев, какой я на самом деле, под маской, люди отвернутся от меня. Страх, что я не смогу вернуться на свою сторону пропасти… На пляж я пришел в мрачном настроении.

Придя сюда впервые, я осмотрелся — река здесь делала изгиб, создавая небольшую бухту, отделённую от основного русла двумя островами. Подернутая мелкой рябью, сверкала миллионами солнечных зайчиков, река, небольшие волны медленно накатывались на золотистый песок пляжа. Далее по берегу, раскинулось массивное зелёное дерево с густой кроной, в тени которого, на лавочке, сейчас сидели кибернетики, физрук, Виола и Ольга. На воде, метрах в 20-30 от берега, лениво покачивались буйки, ограждая зону для купания. Вдалеке, на изгибе реки был виден железнодорожный мост, по которому локомотив тащил несколько вагонов. Я обернулся. С другой стороны пляжа, на небольшом отдалении, у берега пришвартован дебаркадер, выкрашенный голубой краской, с привязанными к мосткам вокруг него, лодками.

Ольга помахала мне рукой:

— Семен, иди сюда!, — я подошел, — Присаживайся, сейчас все соберутся и начнем.

— А мне-то что делать, я же ничего не учил, сценарий не знаю?

— Да просто для массовки побудешь, в конкурсах с младшими поучаствуешь…

Побуду где-нибудь на заднем плане, постараюсь не отсвечивать. Я повернулся, рассматривая кибернетиков, также одетых в пиратов, на их лицах красовались шрамы, синяки и щетина. Я сообразил, что до сих пор не видел себя в гриме. Повернулся к вожатой, показывая на них:

— Я тоже так выгляжу?

— Да, Лена постаралась, получилось очень натурально…

— Мы готовы…, — раздалось из-за спины. Я обернулся и моему взору предстали девушки, в нарядах русалок.

На каждой — длинная, узкая, обтягивающая юбка, расшитая блестками и пайетками, переливающимися отблесками серебра и золота, как настоящая чешуя рыб, сияющая в солнечных лучах. Шлейф, чуть волочащийся по земле, создающий иллюзию, что они действительно плывут, слегка покачиваясь при каждом шаге. Верхняя часть костюмов, у каждой разная, расшитая узорами, напоминающими раковины, жемчуг и кораллы. В дополнение к костюмам, у каждой был подобран соответствующий макияж и прическа.

Первой я смог рассмотреть Славяну:

Она распустила косы и ее длинные, густые, шелковистые волосы, в которые были вплетены цветы, ягоды и тонкие веточки, волнами струились по спине, как поток воды. Глаза, подчеркнутые тенями, глубокие, яркие, небесно-голубые, Они притягивали и завораживали. Верх костюма — простая льняная рубаха с цветной вышивкой узоров вдоль воротника. Славяна улыбнулась:

— Что скажешь, Семен?

— Мавка… Настоящая…

Она рассмеялась и отошла, а я перевел взгляд на Мику:

Мику была в совершенно другом образе — абсолютно белая, словно фарфоровая кожа, ярко-красные тени, контрастирующие с аквамариновыми океанами глаз, алая помада. Бирюзовые волосы собраны в два аккуратных пучка, украшенных изящными золотыми подвесками и заколками в виде плавников. На руках длинные белые перчатки с золотым вышитым узором, почти доходящие до плеча. Она прикрыла глаза, улыбнувшись:

— Угадаешь, кто я?

— Нингё?

Мику широко улыбнулась, радостно закивала и развернувшись, отошла в сторону.

Я посмотрел на Лену:

Её тёмно-фиолетовые волосы, уложенные в два игривых хвостика, украшенные темными жемчужинами, рождали ассоциацию с морской пучиной. Лёгкая, словно сотканная из воды, блуза, плавно облегающая фигуру. Я показал ей большой палец. Глаза, большие и выразительные, подернутые лёгкой дымкой меланхолии, испуганно распахнулись, рот приоткрылся, Лена стушевалась и отвернувшись, постаралась спрятаться за спины стоящих вокруг.

Женя являла собой шторм:

Иссиня-черные волосы, специально уложенные непокорными локонами, украшенные диадемой с ракушками и сетью из тончайших нитей с жемчужинами. Блёстки на скулах, создающие иллюзию капель воды. Тигриные глаза кажущиеся огромными из-за очков. Лиф, украшенный пайетками, тускло сверкал из-под черной полупрозрачной накидки. Она приложила руку к щеке и наклонив голову, подмигнула. Я улыбнулся и было подмигнул в ответ, как услышал за спиной сопение. Обернулся.

Электроник тяжело дышал, не отрывая взгляд от Жени…

— Так, пионЭр, активизировалась Виола, подскакивая со своего места, — Тебе похоже напекло слегка…

С этими словами она потянула Электроника за руку, отводя его в сторонку.

— Все готовы?, — Ольга повернулась к вожатым других отрядов и получив от них утвердительные ответы, хлопнула в ладоши, — Мы начинаем! Давайте, все по местам!

Вожатая вышла на импровизированную сцену, между двух больших колонок, взяла в руку микрофон:

— Привет, “Совёнок”!

Гомон от младших отрядов затих. Она продолжила:

Жил царь морской, да поживал, без дела не скучал,

Корону чистил он песком, да корабли качал.

И каждый год, на дне морском, устраивал он бал,

Гостей морских, со всех широт, на праздник приглашал.

— И этот праздник называют День Нептуна. А вы знаете, кто такой Нептун?

Со стороны младших отрядов раздался разномастный гвалт. Ольга подняла вверх руку:

— Это царь морей и океанов. Он очень добрый и справедливый, он любит играть. Давайте позовем его к нам на праздник!

Чтобы гостя встретить дружно, нам сказать всем громко нужно: «Море, море, всколыхнись, царь Нептун скорей явись!»

С нескольких попыток, малышам удалось более-менее складно произнести требуемую фразу. Заиграла музыка, Физрук надел на голову корону и вышел к Ольге, разворачиваясь к младшим отрядам. В своих неизменных майке “Олимпиада-80” и синих трениках, завернутый в красную тогу с золотой цепочкой на груди, бородой, сделанной, судя по всему, из мочалки, картонной короной и трезубцем из швабры, он, тем не менее, выглядел вполне убедительно:

Я — Нептун, морей властитель,

Рыб, дельфинов повелитель!

Мой дворец на дне морском

Весь усыпан янтарем…

Я обвел глазами детей, перед которыми выступали физрук и вожатая, дети радостно хлопали в ладоши, их глаза азартно горели, а на лицах были улыбки. Начались какие-то хороводы, конкурсы, дети кричали. Я сел на лавочку, в тени дерева, подставил руки под голову, уперев локти в колени и закрыв глаза…

Вокруг началось какое-то движение, я поднял голову и увидел, что наши девчонки готовятся к выходу.

Со стороны сцены, тем временем послышалось:

Может, это небылицы, в озере лесном девицы,

Из воды они выходят, хороводы с песней водят,

А потом играют в салки. Кто в воде живет?

— Русалки!, — нестройно загорланили дети.

Заиграла музыка и русалки, в неком подобии танца, устремились на площадку. Я даже встал, чтобы лучше видеть их. Покружившись и распределившись по площадке, они встали. Вперед вышла Славя и грустным голосом, понурившись сказала:

— Здравствуйте ребята! Я — Русалочка, живу в море — океане. Я приплыла к вам в гости на праздник вместе со своими подруженьками. В этот день принято веселиться, купаться, брызгаться и смеяться.

Физрук выступил вперед:

— Но шо ты невесела, дочь моя младшАя? Не обидел ли тебя кто? Не причинил ли тебе вреда? Только скажи. Та я усё царство морское переверну вверх дном! Найду того гада и вот этими вот руками…, — он прервался на полуслове, получив тычок от вожатой в спину, — А, да… Найду обидчика и наказать его велю!...

Представление шло своим чередом, выступления ведущих и русалок, сменялись детскими играми. Я вернулся на скамейку в тень. Ко мне подсела Алиса:

— Скучаешь?

— Да. Нам скоро выходить?

— Сейчас еще пару конкурсов отыграют и наш выход.

К нам подошла Виола:

— ПионЭры, ваш товарищ совсем скис, мне нужен кто-то, кто поможет довести его до медпункта…

— Я помогу, — Шурик поднялся с травы у дерева...

Я повернулся им вслед, Электроник висел на Шурике с медсестрой, вяло переставляя ноги.

— Чего это с ним? Тепловой удар?, — поинтересовалась Алиса.

Я усмехнулся:

— Женькин скорее…

— Женькин?

— Женю увидел, в костюме русалки… Он ее аж глазами поедал…, я снова опустил голову на руки и прикрыл глаза.

— А ты… Ясно…, — судя по скрипнувшей скамейке, Алиса встала и ушла…

Меня опять захватили мрачные мысли… На пляже прошли еще несколько конкурсов...

Ульяна тронула меня за плечо:

— Сёмка, готовься, наш выход.

Алиса пронзительно свистнула, сунув два пальца в рот, заиграла музыка и они с Ульяной выскочили на площадку, я поковылял вслед за ними. Только выйдя туда, осознал: на меня смотрят все — младшие отряды, их вожатые, мой собственный отряд... Для такого социофоба, как я, это был настоящий кошмар. Голова закружилась, ноги ослабли, и я, инстинктивно, попятился назад. В этот момент, кто-то приобнял меня, хлопнув по спине. Я вздрогнул и, повернув голову, встретил обеспокоенный взгляд Ульяны:

— Сёмка, ты как?

Я лишь промычал в ответ и отрицательно покачал головой. В этот момент Алиса, развернувшись, бесцеремонно схватила меня за руку, сжав её так, будто пыталась передать мне через этот жест всю свою уверенность:

— Ну же!

Подняв голову, с колотящимся в висках пульсом, я обвел глазами стоящих вокруг. Славя смотрела на меня с тихой заботой, и едва заметно кивнула. Я перевел взгляд — Мику подарила мне нежную, ободряющую улыбку, полную тепла. Лена, прижав руки к груди, смотрела вдохновенно, словно каждый мой шаг вперёд для неё был подвигом. Женя, наклонив голову, наблюдала за всем происходящим с философским интересом, как будто уже знала итог, но ожидала, как именно я справлюсь…

Я почувствовал старое, давно забытое, чувство поддержки. Внутри всё больше росло понимание, что я не один — что эти люди, от которых я так старался закрыться, стоят рядом, готовы поддержать в любой момент. Вдохнув глубже, я почувствовал, как мои ноги вновь обрели твёрдую опору. Мост через пропасть перекинут, осталось ступить на него. Я не мог отступить теперь, не хотел. Отпустив руку Алисы, выдернул саблю из ножен, поднимая ее над головой и заорал:

— НА АБОРДАЖ!

— НА АБОРДАЖ!, подхватили Алиса с Ульяной, тоже выхватывая сабли.

— Кто вы такие?, — спросила Ольга. Алиса приняла у нее микрофон, поворачиваясь к младшим отрядам:

— Мы пираты, мы морские разбойники. Мы плаваем по морю — океану и ищем сокровища. А вы кто такие?

— Это ребята из лагеря Совенок, мы празднуем день Нептуна.

Алиса вновь перехватила микрофон и повернувшись к нам с Ульяной, начала возмущенно:

— Праздничек у них значит… А нас — то не позвали?, — и повернувшись к физруку продолжила, —

В общем… Праздник отменяем,

И трезубец… Забираем!

Она несколько замешкалась, не зная, куда деть саблю, которую до сих пор сжимала в руке. Я протянул руку, она благодарно кивнула, передав мне саблю и забрала у физрука трезубец, повернувшись к нам и демонстрируя его, как добычу.

Вперед выступила Славяна:

— Вы что, разве можно оставить детей без праздника, а самого Царя Нептуна без трезубца? А ну-ка верните трезубец Царю!

Алиса с Ульяной подошли ко мне, образовав кружок и приобняв меня с двух сторон, словно советуясь, как нам поступить. Из толпы малышей слышалось нестройное:

— Отдайте!

Алиса повернулась к детям:

— Хотите трезубец назад?

— ДА!, — снова загалдели дети

— Ладно, уговорили, если выполните три наших задания, отдадим посох ваш…

— Вернем Нептуну его трезубец?, — Ольга Дмитриевна забрала микрофон у Слави.

— ДА!

— Тогда слушайте! Наше первое задание…

Опять начались конкурсы, теперь правда уже участвовали все, и дети, и русалки, и пираты, и даже вожатые. Глядя вблизи на улыбки и сверкающие счастьем глаза малышей, с которыми я водил хоровод, я сам начал улыбаться, словно заряжаясь от них счастьем…

Конкурсы закончились. Славя взяла микрофон:

— Ну что, Пираты, выполнили мы все ваши задания?

Алиса сделала вид, что раздумывает:

— Ладно, выполнили вы все наши задания, отдадим вашему царю Нептуну трезубец…

Микрофон взяла Ульяна:

— А мне так понравилось у вас на празднике, все дети дружные, весёлые, что и нам не хочется быть плохими и злыми. Хочется остаться у вас.

Ольга Дмитриевна повернулась к малышам:

— Разрешим остаться им на празднике?

— ДА!

У малышей начался очередной конкурс, когда он подошел к концу, вперед вышел Физрук:

Всем спасибо за старания, а теперь пора купания,

Слушайте же мой приказ, исполняйте сей же час…

Он развернул перед собой свиток, Мы с Алисой и Ульяной, помогли вожатым выстроить малышей перед физруком в подобии строя, встав рядом с ними. Окинув нас взглядом и убедившись, что все построены, физрук зачитал из свитка:

— Всех детей, отдыхающих в пионерском лагере “Совёнок”, принять в моё морское царство Нептуна и разрешить купаться на всех морях, реках и озерах! Приказ скрепить волной морской!

…От визга вокруг заложило уши и в тот же самый миг, меня окатило водой. Я присел, разворачиваясь, смахивая воду с лица. Вожатые младших отрядов, стоящие позади, у кромки воды, с ведрами, обливали визжащую и хохочущую малышню. Я, старясь не сбить никого из малышей с ног, перебежал к воде, где уже стояли такие же вымокшие Алиса с Ульяной. Ульяна сунула мне в руки ведро:

— Давай, Сёмка, русалки скучают!

Мы переглянулись с Алисой, кивнув друг другу, я пошел заходить слева, она справа. Ольга с физруком, заметив наш маневр, отошли в сторону, в то время как русалки продолжали хохотать, глядя на младших. Выходя на дистанцию атаки, я встретился глазами с Мику, стоявшей с краю, она, в притворном испуге, закричала:

— Бежим!, — и рванула в противоположную от меня сторону.

Сбежать ей не позволила Лена, заметившая Алису и так же попытавшаяся от нее сбежать, навстречу Мику. В итоге, все четверо сбились в одну кучку. Мы с Алисой, не сговариваясь, притормозили на мгновенье, оттягивая момент, нагнетая ожидание, и синхронно плеснули из ведер, под визг и хохот. Вся эта вакханалия на пляже продолжалась еще несколько минут. Наконец, из колонок послышалось:

— Спасибо всем за прекрасный праздник. Вожатым собрать свои отряды, первый отряд, помогите с уборкой пляжа.

Вожатые собрали малышей, построили. Мы побродили по пляжу, собирая потерянные панамки, сандалии, возвращая найденное хозяевам.

— Как тебе праздник, Сем?, — ко мне подошла Славя. Я повернулся на голос и…

— ААА!, — я вздрогнул.

Она больше не была обольстительной мавкой, скорее напоминала болотную кикимору — спутанные волосы с торчащими из них ветками, мокрая, вымазанная в песке. Славя заулыбалась:

— Ты, кстати, примерно так же выглядишь.

— Да?, — я попытался пригладить волосы.

— У выхода с пляжа есть душевые, можешь там себя в порядок привести.

— Спасибо, а вроде бы купаться собирались, после праздника?

— Костюмы мне на склад сдадите, в стирку, и купаться...

— Хорошо…

На выходе с пляжа, действительно стояли уличные душевые. Единый каркас, сваренный из металлических труб, выкрашенных в яркий зелёный цвет, обложенный плиткой. Кабинки, отделенные друг от друга металлическими листами, не доходящими до земли на пару десятков сантиметров, да двери, изготовленные из таких же листов. Судя по вещам, лежащим поверх дверей и ногам, виднеющимися из-под них, все кабинки были заняты. Впрочем, для душа у меня ничего с собой не было, поэтому, чавкая мокрыми носками в сандалях, я побрел к своему домику.

Выйдя на площадь, встретил Шурика, уже в пионерской форме:

— Шурик!

— Да, Семен?, — он поправил очки.

— Скажи, у вас найдется пара гвоздей и бечевка покрепче, либо провод ненужный?

— Смотря какие гвозди нужны, небольшие какие-то были, тебе для чего?

Я показал на себя рукой:

— Видишь, в каком я виде, хочу пару веревок для сушки вещей в домике натянуть.

— Такое найдем! Ты сейчас в домике будешь?

— Да.

— Дождись меня, я принесу.

Он ушел в сторону клубов, я повернул к себе...

Снял ножны с саблей, стащил мокрые носки, развязал кушак, расстегнул рубашку. В дверь постучали:

— Открыто!, — я потянул с плеч рубашку, бросая ее в кучу к остальным вещам.

— Я все принес, — Шурик потряс кульком из газеты, молотком и мотком бечевки.

— Супер. Может сразу и сделаем?

— Давай.

Я наколотил гвоздей повыше, вспомнив о занавесках, забил еще пару гвоздей над окном. Мы принялись растягивать через весь домик под потолком веревки, штук 5 должно хватить… Шурик возился, привязывая бечевку над окном:

— Ну и духота, аж в глазах мутнеет…, — он развернулся и сделал шаг в мою сторону, разматывая бечевку.

— Шурик, — я засмеялся, — У тебя очки запотели…

В дверь опять постучали:

— Открыто!, — крикнул я и увидел, что Шурик падает, споткнувшись о кучу набросанной мной одежды, запутавшись ногами в ножнах, но вместо того, чтобы выставить руки, вцепился в моток бечевки, прижимая ее к себе. Я присел ему навстречу, поймав у самого пола так, что он полулежал у меня на коленях… Дверь открылась. В проеме, открыв рот, стояла Ульяна:

— Сёмка… У меня слов нет…, — она закрыла дверь.

Я спихнул с себя Шурика, он поднялся, протирая очки:

— Спасибо.

— Под ноги смотри…

Закончив с веревками, Шурик ушел, я же натянул спортивную форму и отправился к рукомойникам. Постарался умыться, прополоскал форменные шорты, простирнул носки и, выйдя обратно, на “перекрестке”, встретил Алису:

— Ты откуда?

— С постирушек, — я потряс вещами.

— Сам-то что не умылся?

— Не умылся?

Она отрицательно покачала головой. Я развел руками:

— Душевые заняты были, сейчас схожу…

— О! Мой костюм на склад закинешь?

— Давай…

В домике, собрал свой костюм, накинул на шею банное полотенце и, прихватив кулек с мыльно-рыльным, отправился в путь. Дойдя до домика рыжих, постучал.

— Открыто!

Я открыл дверь, входя и оглядываясь. Стандартный интерьер, бледно-зеленые обои с узором в виде советского герба. Яркий зеленый ковер на полу, на стенах постеры. Слева и справа от окна, задернутого легкими занавесками, полки, заставленные разными мелочами: книги, модель танка, банка с пуговицами, будильник. Прямо перед окном — деревянный стол с белой скатертью. На столе — пара чашек, одинокое растение в белом горшке и бинокль. Слева и справа, у стен, железные кровати, в ногах тумбочки. Под кроватями беспорядочно навалены вещи — книги, обувь, сумки. За изголовьем правой кровати стояло велосипедное колесо и висела ракетка для бадминтона. На левой кровати, подогнув под себя ногу, сидела Алиса, держащая на коленях тетрадь, в которую что-то записывала. Увидев меня, захлопнула ручку внутри тетради и спрятала ту под подушку:

— Вот, держи!, — она протянула мне аккуратно свернутый костюм.

— Ага, — я принял костюм, оглядываясь.

— Всё, иди, чего встал!, — она вытолкала меня наружу, и захлопнула за спиной дверь.

Я только пожал плечами и отправился на склад.

Славяна, сидела за столом и заполняла какой-то очередной гроссбух, она подняла голову:

— Костюм принес?

— Да, свой и Алисы.

— Так…, — Славя рассортировала по-отдельным мешкам рубашки, шапки, кушаки и ножны с саблями, после чего перевела взгляд на меня, — Ты еще не мылся что-ли?

— Как раз иду…

— Там вроде свободно, — она вернулась к заполнению журнала.

Я вышел к душевым. Все кабинки были свободны, выбрав одну из них и открыв скрипучую дверцу, шагнул внутрь. В нос ударил характерный запах влажности и чистоты. Я осторожно покрутил старые металлические краны — сначала один, потом другой, прислушиваясь к звуку бегущей воды. Осторожно поднес руку к струям. Теплая! Разделся, повесив одежду и полотенце на дверцу. Слышен был лишь шум воды, бьющейся о плиточный пол. Встав под струи, покрутил головой, позволяя воде полностью накрыть себя, и приятная теплота сразу же окутала меня с головы до ног. Вода, стекала по телу, смывая усталость, заботы и напряжение, накопившиеся за последние дни. Я глубоко вдохнул, наслаждаясь моментом, и блаженно потянулся, чувствуя, как каждая мышца постепенно расслабляется. Можно было бы стоять так часами... Хорошенько намывшись, несколько раз провёл рукой по волосам, чтобы убедиться, что всё смылось, и повернул краны, выключая воду.

Вытеревшись, оделся, побросал свои пожитки в кулек и пошел в сторону пляжа.

Еще не дойдя до него, услышал нарастающий шум — плеск воды, гомон множества голосов, смех и визг, сливающиеся в гул. Я вышел на пляж, оглядываясь. В правой его части, резвились младшие отряды — кто-то купался, кто-то строил из песка крепость, кто-то просто лепил куличики. По центру расположились Ольга, Виола и физрук. Слева, ближе к дереву, был наш отряд.

Я скинул сандали, ступив на песок. Он приятно грел кожу, зашагал, чувствуя, как его мелкие крупинки перекатываются, щекоча, пересыпаясь между пальцами. Меня окликнула Ольга:

— Семен, чуть позже с Борис Санычем сходите до столовой, поможешь ему принести мороженое для всех.

— Мороженое?

— Да, сегодня оно вместо полдника. Надо будет принести сюда.

Мне было откровенно лень, хотелось просто поваляться на песочке и покупаться, я спросил:

— А кибернетики?

— Один окончательно раскис, второй повел его в домик и сказал, что на пляже ему неинтересно, — протянула Виола, — Хилый нынче пионЭр пошел…

Она обернулась, и полы её медицинского халата распахнулись. На ней было черное бикини. Тесное, обтягивающие, тончайшие бретели вдавленные в кожу, натянутые как струна, едва удерживали крохотные лоскутки ткани, едва прикрывающие то, что должны были прикрыть, я поспешил уйти:

— Я понял, скажете когда...

Пройдя дальше, огляделся: Славя плавала, из воды виднелась только ее макушка. Мику лежала на песочке, закрыв лицо соломенной шляпкой. Ульяна увлеченно лепила что-то из песка, за ней, используя Ульянину постройку, как укрытие, друг напротив друга, сидели Алиса с Леной, судя по характерным движениям, играющие в карты. Поодаль, в тени, прислонившись к дереву, читала книжку Женя.

Я прошел до скамейки, разделся, и развернулся, снова выходя на пляж.

— Плавать будешь?, — не поднимая взгляд от книги, поинтересовалась Женя.

На ней был слитный купальник глубокого, ночного, иссиня-черного цвета. Поверх купальника небрежно накинута легкая, полупрозрачная накидка, слегка колыхающаяся от легкого ветра, скользя по фигуре. Она перевернула страницу книги, на миг задумчиво замерла, потом заложила её пальцем, закрывая. Медленно подняла голову и посмотрела на меня.

— Да, надо окунуться, раз пришел…

Женя, подождав несколько секунд, сделала неопределенное движение бровями, открыла книжку и молча углубилась в чтение…

— Водичка отличная, Семен!, — улыбнулась Славя, наклонив голову, отжимая свои длинные косы и тонкие струйки воды побежали на песок. Крупные капли воды сверкали бриллиантами на её коже, белоснежный раздельный купальник с тонкой небесно-голубой окантовкой, идеально подчеркивающий цвет её глаз... Отжав косу, она грациозно закинула её за спину и, слегка потянувшись, с мягкой улыбкой посмотрела на меня.

— Как раз и иду…

Славя прикрыла глаза и, повернувшись вполоборота, вздохнула:

— Удачи…

— Привет, картежницы, чего не купаетесь?

Алиса подняла голову. На ней был яркий оранжевый купальник, который резко контрастировал с загорелой кожей. Она выпрямила спину, слегка выгибаясь, опираясь на руки за спиной, и грациозно вытянула одну ногу вперёд. Прищурившись, лениво протянула:

— Просто так дрызгаться не интересно, наперегонки до буйков?

— Может позже, сейчас, я бы, как ты выразилась, подрызгался…

Рыжая фыркнула, подтягивая ноги к груди и наклоняясь вперед, преувеличенно внимательно изучая карты, находящиеся у нее в руке.

— А ты, Лен?

Лена смутилась, порозовела, словно не зная куда деть руки, осторожно положила карты на песок и украдкой взглянула на меня, затем бросила короткий взгляд на реку, опустила голову. Пальцы неловко затеребили белую оборку на её фиолетовом купальнике, и тихо, почти шепотом, сказала:

— Я н-не ум-мею...

Алиса резко подняла голову. Вытаращила глаза, словно не веря своим ушам:

— В смысле не умеешь?!

Лена бросила на Алису короткий холодный взгляд. Алиса снова уткнулась в карты.

— В смысле не с-сов-сем не умею… Умею, но п-пло-хо…

— Ясно…

— Уль, ты?

— Вся в делах, Сёмка, вся в делах, — она высунулась из-за кучи песка с довольной ухмылкой.

— Лицо вытри, деловая, в песке вся…

Я подошёл к лежащей на песке Мику. "Любительница полосочек," — усмехнулся я про себя. На ней был купальник в бело-бирюзовую полоску, под цвет волос, свободно рассыпавшихся волнами по бокам. Она казалось, задремала, спрятав лицо под широкой соломенной плетеной шляпой. Я остановился, разглядывая её несколько секунд, из-под шляпки, игриво и с едва заметной насмешкой, прозвучало её мелодичное:

— И долго ты будешь меня разглядывать?

Я присел, приподнимая шляпку. Мику нахмурилась, отпустил. Она села, перемещая её на затылок.

— Так ты не спишь…

— Нет, как видишь.

— Побоялся, что обгоришь…

— Сеня…, — расцвела Мику, — Ты обо мне позаботился, да? Но ты переживал совершенно напрасно, я перед выходом на пляж намазалась специальным лосьоном, чтобы не сгореть, я специально его купила дома в Японии и Лену тоже намазала, у нее такая кожа белая, она наверное быстро сгорает, ей бы больше подошёл лосьон с максимальной степенью защиты, но я же не знала, когда ехала в лагерь, что моей соседкой по домику будет Лена…

Я только вздохнул. Этот словесный поток сейчас будет ничем не остановить… Пристально, не моргая уставился ей в глаза. Рассказ Мику замедлился, затих, глаза забегали, она нервно хихикнула, поерзала и спросила:

— Сеня, что ты так на меня смотришь?

— Купаться пойдешь?

Мику резко подскочила со своего места, бросая шляпку на песок, схватила меня за руку, и, чуть ли не бегом, потащила за собой к реке. С разбегу забежала в воду до середины бедра, отпустила мою руку и встала. Я повернулся к ней:

— Ну, на счёт “три”?

— Три!

Она грациозно изогнулась и нырнула с полшага, почти без брызг. Я, не раздумывая, последовал за ней. Несколько мощных гребков и вода, обняв меня, тут же подарила ощущение невесомости. В воде всегда было особое волшебство: каждое движение становилось легче, тело словно теряло вес, а движения приобретали плавность. Я сделал ещё один гребок и замер, позволяя воде самой подхватить меня. Как же я любил это ощущение — когда ты просто замираешь, и вода мягко толкает тебя вверх, словно возвращая в объятия воздуха, но не спеша отпускать. Вынырнув, открыл глаза, огляделся. Неподалеку, над водой, виднелась бирюзовая макушка, я подплыл поближе, проплыл вокруг Мику пару кругов и перевернулся на спину, раскинув руки и ноги звездой, распластавшись на поверхности воды.

— Знаешь, — Мику нарушила тишину, — А дома я не могла вот так сходить на пляж…

— Ммм, фанаты?

— Сень, я не настолько популярна, чтобы меня преследовали фанаты и папарацци.

— А что тогда?

Она чуть помедлила:

— Не с кем… Родители на работе, друзей, считай, нет…

Я повернул голову, посмотрел на неё. Мику, как и я, лежала на спине, глядя в безмятежное небо. На её ресницах блестели капли — сразу не скажешь, то ли это брызги воды, то ли слёзы... Мгновение посомневавшись, я осторожно взял её за руку, легко сжимая пальцы:

— Здесь по-другому?

Она улыбнулась:

— Теперь да…

Мы молчали, наслаждаясь моментом, не отпуская друг друга, пока лёгкое течение не начало медленно уносить нас к буйкам. Я перевернулся вертикально, и неохотно отпустил её руку:

— Поплыли на берег, потом ещё окунемся.

— Да…, — она перевернулась на живот и неспешно поплыла в сторону берега, — Интересно, здесь глубоко?

— Сейчас узнаем, — я набрал воздуха и нырнул.

Под водой, открыл глаза. Вода в реке, на удивление, была кристально чистой. Сделал пару гребков вниз и подо мной, метрах в полутора, показалось песчаное дно. Я развернулся обратно, поднял взгляд и замер.

Надо мной парила Мику. Точёная идеальная фигурка. Невероятные хвосты волос, плавно расплывались вокруг неё, словно распахнутые крылья ангела, пронзаемые солнечными лучами, проникающими на глубину. Каждое движение было медленным и грациозным, словно танец…

Время застыло, я смотрел на неё, заворожённый... Сердце заколотилось быстрее, отдаваясь в ушах глухими ударами, в груди нестерпимо жгло от недостатка кислорода. Но я не мог отвести взгляд — этот момент, такой ослепительно красивый и нереальный, был слишком драгоценен, чтобы позволить ему исчезнуть...

С усилием я закрыл глаза и, в несколько гребков оказался на поверхности, судорожно глотая ртом воздух.

— Сеня, я уже запереживала, ты так долго не всплывал, — мой личный ангел смотрела на меня с тревогой.

— Ах-хха…, — я не мог вымолвить ни слова, пытаясь отдышаться, поэтому просто показал ей большой палец и погреб в сторону берега.

Вышел из воды, прошел несколько метров и рухнул на песок, все ещё заполошно дыша. Мику присела рядом:

— Там так глубоко?

— Н-не…, — я наконец смог выдавливать из себя по одному слову, борясь с одышкой, — метра… 3… с половиной…

— А почему тогда так долго под водой был?

— Ты…, — хрипло начал я.

— Я?, — Мику недоуменно подняла брови, оглядывая себя, и вдруг нахмурилась, прижимая руки к груди, — Hentai!, — она отвернулась.

— Не… Волосы… Как крылья… ангела… И ты… Как будто летишь… Красивая… очень… понравилась... Не мог… взгляд… отвести…

Мику молчала, так и сидя ко мне спиной, пауза затягивалась:

— Мику?

Она молча встала и, не оборачиваясь, пошла в сторону скамейки деревянной походкой.

— Мику?!, — я приподнялся на локте, поворачиваясь вслед. Она только ускорила шаг.

Я распластался на песке, закрывая глаза:

— Да что не так-то?...

Солнце закрыла чья-то тень, я приоткрыл один глаз. Надо мной нависал физрук:

— Ну шо, окунулся?

— А?

— Пойдем до столовой, мороженое принесть надо…

Я поднялся:

— Сейчас, переоденусь только…

— Та иди ты так, обувку только накинь, шоб на шишку не наступить, мы ж только коробки заберём, да обратно ворОтимся сразу.

Я накинул сандали и мы зашагали по дорожке. Физрук пожевал губами, хмыкнул:

— Ты, как я погляжу, единственный нормальный пионер в отряде.

— М?

— Та эти двое… Как их… Кибенематики… Сидят там у себя в каморке, в духоте, свету белого не видят… Даже скупнуться не пришли…

— Ну... Одному плохо стало, у второго — другие интересы.

— А я про шо? Лето, пионерки… Вы ж молодежь... А они… Я уж грешным делом подумал, шо они из этих…, — он помахал в воздухе рукой, явно пытаясь подобрать цензурное слово.

В голове возник образ Шурика, лежащего у меня на коленях, я потряс головой:

— Не, не из этих.

— Не понимаю я нОнешнюю молодежь, — физрук покачал головой, — Ладно, посмотрим завтра на ихние интересы…

— Завтра?

— Физнормативы завтра сдаем. Ты-то вроде потянуть должОн…

— Увидим…

Мы прошли через обеденный зал на кухню. Повариха провела нас к холодильнику и отдала две картонных коробки, от которых шел пар. Одну коробку взял я, вторую физрук, мы направились обратно. Коробка была холодная, я вздрагивал каждый раз, когда она касалась моего живота, поэтому старался держать ее перед собой на вытянутых руках. Когда мы вернулись на пляж, руки ощутимо ныли.

Едва мы подошли, вокруг начался ажиотаж. Младшие отряды толпились, стараясь первыми подобраться к заветному лакомству. Наконец удалось более-менее организовать выдачу мороженого. Ольга подзывала вожатого и выдавала ему количество на отряд, он же уже раздавал его своим подопечным. Наконец она повернулась ко мне:

— Семен!

— Да?

— Раздай нашим, — она протянула мне 7 продолговатых цилиндриков в блестящей фольгированной упаковке, с торчащими палочками, сложенные пирамидкой.

Я подставил ладони. Эскимо холодило руки. Едва я развернулся и сделал шаг в сторону, маленькая ручонка схватила эскимо, лежавшее сверху.

— Эй!, — Я повернул голову.

Ульяна уже шуршала оберткой:

— Спасибо Сёмка, — и развернувшись, помчалась в сторону младших отрядов.

Я вышел на нашу часть пляжа:

— Мороженое!

Девчонки, повставав со своих мест, подходили, брали мороженое и присаживались напротив меня, образовав в итоге небольшой полукруг.

Я сел на песок и подцепил ногтем обертку:

— Приятного аппетита!...

— ВИОЛА!!!, — раздался истошный крик Ольги Дмитриевны.

Я обернулся. Физрук, словно прихрамывая, быстрым шагом уходил с пляжа. Медсестра, с невозмутимым видом, запрокинув голову, медленно достала изо рта эскимо целиком. Провела языком вдоль, от палочки, до конца. Вытерла пальцем потеки вокруг рта и облизнулась. Перехватив мой взгляд, подмигнула.

Я мгновенно отвернулся, переворачиваясь на живот. Поднял голову, посмотрев на сидящих напротив девчонок. Они, покрасневшие, синхронно перевели взгляд каждая на свое мороженое и, как по команде, на меня. Я уткнул голову в руки и застонал…

Жара спадала, солнце начало клониться к закату. Пляж потихоньку пустел. Пора пожалуй тоже собираться. Я поднялся, побрел к реке, чтобы ополоснуться. Возле кромки воды стояла Мику, водившая ногой по песку.

— Мику!

Она обернулась на мой голос и рванула вдоль воды. Я только вздохнул. На песке были начерчены какие-то иероглифы, полусмытые водой. Постоял, глядя на подернутую рябью поверхность реки, зашел в воду и нырнул. Перед глазами опять возник силуэт парящей Мику. Я потряс головой и вынырнул.

— Сёмка, чего приуныл?, — вокруг меня кругами плавала Ульянка, улыбаясь, фыркая и отплевываясь от воды одновременно.

— Не знаю… Мику на меня за что-то обиделась…

Ульяна расхохоталась:

— Обиделась?! Да у неё улыбка с лица не сходит… Права была Алиска, ты все-таки тормоз…, — она снова растянулась в улыбке от уха до уха, — Бывай, жираф!

Ульяна уплыла, я же, перевернувшись на спину еще несколько минут бездумно таращился в безоблачное небо.

Выйдя на пляж, обнаружил лежащую на песке соломенную шляпку, подобрал, водрузив себе на голову и направился к скамейке. Около нее стояла Ольга:

— Семен, тебе идет, — она улыбнулась.

— Мику забыла, надо ей отдать…, — я огляделся, японки видно не было.

Ольга тоже посмотрела по сторонам:

— Соседке ее отдай, она передаст, Лена!

Я протянул шляпку подошедшей художнице:

— Передашь Мику?

Лена пожевала губами с недовольным видом, потом все же взяла из моих рук шляпку и выдавив из себя: “Хорошо”, — развернулась и зашагала в сторону лагеря...

В домике, я развесил вещи сушиться. Банное полотенце, по своему размеру, очень удачно вписалось на роль шторки. Послышался горн, зовущий на ужин…

В столовой, как обычно стоял гвалт. Я хотел было подсесть к Мику, но все места рядом были заняты. Сев так, чтобы держать ее в поле зрения, приступил к ужину. Она же упорно избегала зрительного контакта. Меня кто-то тронул за локоть, я повернулся. Рядом со мной стоял Электроник:

— Можно?, — он указал на стул.

— Да пожалуйста.

— Семен, у меня есть к тебе разговор.

— Срочный?

— Нуу…, — он замялся, — Не то что бы очень, но не хотелось бы его надолго откладывать…

— Хорошо, найди меня после ужина.

Он кивнул и встал. Я повернулся обратно — Мику в столовой уже не было. Процедив сквозь зубы проклятия на голову кибернетика, ускорился, доедая.

Вышел из столовой на крыльцо. Наверное она в клубе, надо все-таки объясниться…

Подошел к клубу, подергал дверь за ручку. Заперто. Открыл дверь, вошел, потянулся было зажечь свет, но остановился с поднятой рукой. Если она увидит горящий свет, поймет что я внутри и поговорить опять не удастся. Я опустил руку и, заперев дверь изнутри, прошел через комнату и присел на откидное кресло, ожидая.

Долго ждать не пришлось. Снаружи послышались голоса, заскрипели ступеньки веранды, заскрежетал поворачиваемый ключ в замке. Дверь открылась, вспыхнул яркий свет, я прищурился. Мику с Алисой вошли в комнату и остановились у стойки с гитарой:

— Только не перенастраивай ее…

— Да-да, давай уже, верну в целости и сохранности.

— Ты в прошлый раз так же говорила…

Я поднялся с кресла:

— Добрый вечер!

Они синхронно повернулись ко мне, Мику вспыхнула:

— Ой!, — и сделала движение в сторону двери. Я оказался быстрее, встав напротив, загораживая путь к отступлению.

— Ты чего тут прячешься?, — Двачевская угрожающе нахмурилась. Я перевел взгляд на нее:

— Гитару взяла?

— Да…, — она слегка опешила.

— Не задерживаю…, — я, взяв рыжую за локоть, вытолкал ту на улицу и захлопнул дверь, поворачиваясь к Мику:

— Мы можем поговорить?

— …

— Мику, я правда…

Она выставила ладонь вперед:

— Я поняла…

Отвернувшись, походила по комнате, словно собираясь с мыслями, села за рояль и, отвернувшись к окну, заговорила:

— Это очень неожиданно… Мне раньше никто не говорил такие вещи… Я не знаю, как мне реагировать… Но ты не подумай, мне очень приятно… Просто… Я должна всё обдумать…

Я только хлопал глазами — о чём она вообще? Перестав понимать что-либо, отошел к креслу, откинул сиденье и сел, вытянув ноги.

Спустя пару минут, Мику обернулась:

— Позанимаемся?

Я указал рукой на пустую подставку:

— Ты гитару рыжей отдала…

— Ой…, она задумалась на мгновение и заулыбалась, — А хочешь, я тебе спою?

Я картинно поднял голову, постукивая указательным пальцем по подбородку:

— Ммм… Дай подумать… Приватный концерт звезды шоу-бизнеса… Очень!

Мику резко сорвалась со своего места и метнулась в подсобку, откуда тут же раздался приглушённый грохот. Вернулась, держа в одной руке магнитофон, в другой — полиэтиленовый пакет с иероглифами. Воткнула магнитофон в розетку, положив его на пол, рядом высыпала из пакета кассеты, отобрала парочку, остальные сложила обратно.

Поставила кассету, нажала кнопку и склонилась над магнитофоном, прислушиваясь. До меня еле долетали обрывки мелодии:

— Я ничего не слышу!

— Сейчас-сейчас…, — она перемотала кассету, — Первая песня для разогрева, хорошо?

Из динамика магнитофона полилась музыка. Мику, ритмично качая головой, в такт музыке, приняла узнаваемую позу — ноги пошире, левая рука на поясе, правая вытянута вверх с пальцами, в форме буквы “V”:

Bi bi bi bii bi bi binbou sure

Be be be bee be be bentou gaman…

Она пустилась в пляс, кружась по комнате, продолжая петь, не сбиваясь с ритма, ухитряясь при этом еще улыбаться и корчить мне рожицы. Я подтянул ноги и, притопывая в такт, неотрывно следил за ней. Песня отзвучала, за ней вторая, третья. Мику выкладывалась, словно сейчас выступала на стадионе перед многотысячной армией фанатов, а не в музыкальном клубе на краю пионерского лагеря перед единственным зрителем…

Она выключила магнитофон, перешла за рояль. Комнату наполнили легкие переливы мелодии:

Katachi no nai kimochi wasurenai you ni…

Эту песню я знал, но сейчас она звучала по-особенному. Я прикрыл глаза, невольно улыбаясь, и медленно качая головой в такт музыке. Её голос был волшебным — нежный, завораживающий, обволакивающий. В данный момент, для меня не существовало ничего, кроме этой мелодии и её голоса… Песня закончилась, Мику опустила крышку на клавиши рояля, я захлопал:

— Спасибо, Мику, это было… — я замер на мгновение, пытаясь найти слова, — Волшебно...

Она только кивнула, прикрыв глаза, собрала все обратно, отнесла в кладовку, бросила взгляд на часы:

— Пора собираться… Пройдемся?

— Конечно.

Мы вышли, заперев за собой дверь, я повернулся к Мику:

— Кружок по лагерю?

Она помотала головой:

— Пойдем на дебаркадер сходим, я люблю там бывать.

— Веди, я там ещё не был.

В молчании, по основной дорожке, миновав площадь, мы вышли к реке. Пройдя по мосткам и скрипучему настилу, вдоль ряда привязанных лодок, завернули за угол надстройки и оказались на небольшой площадке, огороженной коваными перилами. Я оглянулся — от лагеря нас скрывала глухая стена. С торца здания была прислонена лестница, достающая до открытого слухового окна.

Звёздное небо, более не засвечиваемое фонарями лагеря, не скрытое деревьями и кустами, открылось взгляду. Простояв несколько минут, разглядывая небо в поисках знакомых созвездий, я опустил голову и повернулся к Мику, собираясь спросить о прокате лодок, но слова застряли в горле…

Она взялась за ограждение, потянувшись навстречу ветерку, дующему с реки. Волосы плыли волнами, не подчиняясь законам гравитации, звёзды словно отражались в устремленных в небо глазах, весь её силуэт был окутан ореолом лунного света. Я снова впал в оцепенение, не в силах отвести взгляд. В груди сжалось что-то тёплое, настойчивое, разливающееся по телу…

Со стороны лагеря донесся звук горна. Я тряхнул головой, прогоняя наваждение, отвернулся к реке… Мику отступила от ограждения:

— Пойдем?

— Да…

Мы спустились с дебаркадера, неспешно идя в сторону площади. Мику заговорила:

— А знаешь… Мои одноклассники еще учатся. Мне пришлось сдавать все экстерном. Я когда приеду домой — у нас только каникулы начнутся. Папа хотел путевку на следующую смену взять, чтобы я не так много пропускала… Но ему предложили именно на эту…

— Расстроена?

— Сеня…, — она укоризненно посмотрела на меня, — Хотя уже начала думать, что зря приехала… Что так и просижу до конца смены в клубе. Но, позавчера утром, к Ольге Дмитриевне подошла зам.директора лагеря и сказала, что к нам в отряд везут опоздавшего пионера... А кстати, почему ты так опоздал?

— Да там понимаешь… Дела были…

— Понятно, — она кивнула и продолжила, снова затараторив, — Мне было очень интересно посмотреть на новенького, но ты весь день провалялся в медпункте, только в отбой, когда Лена пришла спать, сказала, что видела новенького…

Мы подошли к ее домику. Солнце уже давно село, пространство вокруг нас подсвечивалось мягким светом фонаря. Вокруг царила тишина, нарушаемая только стрекотом кузнечиков, и лёгким ветерком шевелящим листву:

— А на второй день ты пришел. И не сбежал... Не как все…, — она развернулась, остановившись напротив меня, широко распахнула глаза...

— Я — не все.

Мику молча кивнула, мягко улыбнулась, добавляя ещё больше тепла этому летнему вечеру, сделала осторожный шажок навстречу, едва заметно приблизившись:

— Я заметила… Поэтому…, — её голос прозвучал тихо, почти шёпотом:

— Вот мой ответ… — она сделала ещё шажок, поднялась на носочки. Легко, едва коснувшись, поцеловала меня в щёку...

Хлопнула закрывшаяся дверь домика. Я машинально поднял руку и прикоснулся к щеке, туда, где секунду назад почувствовал её губы:

— Эээ… Ответ?...

С совершенно пустой головой, не замечая ничего и никого вокруг, миновал площадь, прошёл по дорожке, достал из кармана ключи и, поднеся их к замочной скважине, замер. Мозг вышел из ступора, прокручивая события последних дней, вычленяя картинки, воспроизводя разговоры: Мику улыбается, её глаза светятся радостью, она держит меня под руку, “Теперь не одна… Для тебя сделаю исключение…”, Затем та же Мику, но уже словно ангел, парящая надо мной, такая грациозная, такая красивая, “Красивая очень… Не могу взгляд отвести…”. Так и не открыв дверь, я отступил на шаг и сел на крылечке, смотря невидящим взглядом перед собой, погруженный в воспоминания. "Вот мой ответ…" — её тихий голос снова зазвучал в моей голове. И снова то ощущение — лёгкий поцелуй на щеке.

Я непроизвольно схватился за щеку:

— Твою м...

— Что?!, — Ольга Дмитриевна, появившаяся из ниоткуда, буравила меня взглядом, — Семен, ты почему не в домике?

— А?

— Отбой был полчаса назад, почему не в домике?

— Ага…, — перегруженный мозг отказывался строить более сложные фразы.

— Что ага?

— Ммм…

— СЕМЕН!, — рявкнула вожатая, отчего я пришел в чувство.

— Все-все, уже иду…

Я вскочил, пытаясь трясущимися руками попасть ключом в скважину. Сердце стучало в висках. Наконец мне это удалось, я распахнул дверь, и, бросив через плечо “Спокойной ночи”, зашел внутрь, захлопывая её за собой. Не раздеваясь рухнул на кровать…

— Завтра..., — прошептал я себе, — Завтра я должен извиниться...

Найти нужные слова, постараться всё объяснить, расставить точки над "i", сказать ей, что это ошибка, что всё должно быть иначе... Я снова судорожно вдохнул, пытаясь убедить себя, что это — правильное решение...

В сознании вновь возникла эфемерная пропасть — глубокая, чёрная, с хрупким мостом, перекинутым через неё. Я отступал по этому мосту обратно, туда где было так спокойно, так привычно, так одиноко…

Надо обсудить это с Юлей… Я провалился в сон…

* * *

Мелодия будильника: Prodigy — Mindfields (8bit mix).

Hentai — извращенец, озабоченный.

Песни в клубе:

Hiroyuki ODA pres. HSP feat. Hatsune Miku — Desperate

Hatsune Miku Dark — Tell your world piano ver.