И она ушла (гет)

31 мая 2005-го.

Сегодня все видела своими глазами. Он и какая-то девушка.

И это уже, действительно, все. Жирная точка, к которой я не была готова, хоть и пыталась. Долго.

Джинни говорит, что он вчера искал меня по общежитию, ходил по нашему коридору.

Вы скажете: «Так, а на этом моменте поподробнее, Грейнджер».

Я скажу: «Были бы подробности».

Несколько вариантов, которые будут долго кружиться у меня в голове. Потому что я не из тех смелых девчонок, кто подходит и спрашивает в лоб: «И что великий Драко Малфой делал в нашем общежитии?»

Убейте.

Увольте.

Пошлите к черту. Или идите сами.

Вариант первый. Он, как и положено джентльмену (если эта черта еще не сдохла вместе с его молчанием после последнего поцелуя), решил сообщить о новых отношениях. Что приводит меня к выводу о серьезности его положения и ничтожности моей попытки продолжать.

Вариант второй. Он, как и бывало раньше, пришел найти утешение в моей комнате. Сесть на пол возле моих ног, опрокинуть голову и затянуться. Целовать руки и клясться, что вернется. Обещать горы и не показать даже холмик.

Третий вариант заключается в пьянстве. Даже пояснять не стану.

Четвертый вариант — в убогом общем положении, где я всего лишь случай на вылет. Где я бегу, а он убегает. Где нет любви, но есть большая моя лесть, которая хорошо ложится на оправдание его большого эго.

И все они, эти догадки, сводятся к одной книжке, которая стала настольной в женском обществе, что меня окружает, — «Вы просто ему не нравитесь».

«Не так уж сильно вы ему нравитесь, раз он не приглашает вас на свидания».

«…, если он вам не пишет».

«…, если он не признает тот факт, что вы встречаетесь».

«…, если он хочет видеть вас, только, когда он пьян».

«…, если он спит с другой женщиной».

«…, если он вас бросил».

«…, если он взял и исчез».

И другие названия глав и смысловые блоки, видит Мерлин, которые я не планировала читать.

Пэнси сказала, что чтиво так себе, но отрезвить помогает. И вот, что все-таки впечаталось в меня:

«Кстати, помните фильм, в котором девушка ждала, когда парень пригласит ее на свидание, а он все не приглашал, придумывая нелепые отговорки? Потом она переспала с ним, когда они оба находились под воздействием алкоголя, и стала ходить за ним хвостом, пока не добилась того, что они как бы начали встречаться. Потом он изменил ей, а она страдала, зная в глубине души, что если простит его и решит не требовать невозможного, а будет с ним душечкой, то в конце концов он останется с ней. На свадьбе он напился, а потом они жили долго и несчастливо, мучаясь под гнетом не приносящих удовлетворения отношений, которые были построены на убогом фундаменте.

Не помните? Правильно, ведь таких фильмов не снимают».

Не снимают.

«Любовь дарит людям вдохновение, которое побуждает их совершать удивительные поступки, чтобы встретить своего избранника и быть с ним. Вот это и становится сюжетом для великих фильмов. И каждый любовный союз, которым вы восхищаетесь, излучает некую силу — именно эту силу вы и надеетесь ощутить в собственной личной жизни. И чем больше вы себя цените, тем больше у вас шансов построить отношения, наделенные этой силой. А теперь почитайте о нелепых мужских отговорках, посмейтесь и… больше не верьте им».

Не верить. И не быть удобным шансом залечить раны.

Переболит, перекроет, переменится.

Джинни до сих пор скандирует: «Он был пьяным! Ему было плохо! Ты была ему нужна».

Нет, дорогая Джинни. Я в том виде, что есть, — точно не ценный экземпляр, которого недостает в коллекции престижной семьи Малфоев.

Напоследок, попытавшись поставить точку, зная, что завтра мысли примут обычный характер «пострадать по мужчине, который того не достоин», я наложила несколько защитных чар на дверь комнаты. О которых он не успел узнать и вряд ли еще когда-нибудь узнает.

Чтобы он не открыл, и чтобы я не услышала. Чтобы оставить занятого другой женщиной человека, который (и сейчас важно!)

не выбрал меня.

2 июня 2005-го.

Вот и все. Снова.

Сегодня узнала, что Драко женится. Это хорошо. В конце концов, должна была наступить когда-нибудь развязка.

Говорят, что она хорошая. В смысле девушка.

Пусть женится.

4 июня 2005-го.

Вчера приехала к Тео. Напились. Без смеха вспоминать это не будем точно. Все грязные, непонятно, где ползали. У Блейза грязный даже нос. Это мы увидели только утром.

Нашли мне парня, вернее я его сама нашла. Что-то он мне говорил про какого-то короля. И про то, что полюбил меня с первого взгляда. И что я веселая.

Годрик, зачем я продолжаю общаться с его друзьями?

Стали ли они моими? Успели ли?

Иногда мне кажется, что я их не знаю. Когда мы были с ним и были с ними, привычно растворяясь друг в друге, я не успела сблизиться ни с Тео, ни с Блейзом, ни с Пэнси.

Конечно, сейчас мы общаемся плотнее и глубже, и наверно наша связь прочнее. Но пройдет пара месяцев, и это забудется.

Люди, которые так и не стали моими, уйдут. А через десять лет я отголосками вспомню лишь несколько фраз, которые наполняли наши встречи.

5 июня 2005-го.

Долго идет время. Дни тянутся.

С днем рождения, Драко.

8 июня 2005-го.

Вчера вечером на меня было покушение. На вокзале какой-то парень выстрелил режущим три раза. Потом была драка, потому что палочка еще после первой вспышки упала к рельсам.

Как я не растерялась? Превратилась в подобие животного и отдалась инстинктам.

Укусила его в шею и оставила отметину.

11 июня 2005-го.

Ничего не понимаю.

Больше недели Драко не появляется у этой девушки. Если он собрался жениться на ней, то это много. Тем более (а я знаю) если он захочет, то добьется.

Пэнси говорит, потому что я вернулась в общежитие. Но дело как будто не в этом.

Не верю, что мое короткое отсутствие… черт, мое присутствие вообще когда-либо было помехой для его планов.

Сегодня он внезапно появился в Министерстве к концу рабочего дня и стал искать меня по всем этажам. Словно загадка всего магического мира — в каком отделе я работаю.

Но не будем забываться, девочки. Завтра собрание, где я должна предоставить отчет, а он его организует. Важность моего присутствия стала причиной этой гонки.

Драко увольняется. И он не станет портить деловую репутацию невыполненными напоследок делами.

Джинни родила сына. С прибавлением нас… что ли.

14 июня 2005-го.

Сегодня была у Джинни. Она сказала, что к ней заходил Драко.

О да, я это видела, чувствовала и смеялась как дура.

Что-то с ним случилось. Но что?

Как я и предполагала, люди начали отдаляться. Первым стал Блейз, а я уже скучаю по нему. Почему это всегда так? Почему друзья делятся?

Как копить, а не терять?

16 июня 2005-го.

Не понимаю саму себя, ведь я запретила себе думать о Малфое. А вчера шла на работу и надеялась, что его поставят заменить нашего руководителя сегодня.

— И любила бы ты меня сильнее, если бы я не был капитаном операций? А, скажем, рядовым?

— Малфой, плевать я хотела, кем ты когда-то был и что ты когда-либо делал.

Прошлое вспышками и вырванными диалогами. Зачем-то сегодня я вспоминала время войны и то, кем был он на поле боя.

Тео сегодня упоминал вскользь о письме, которое я писала Драко из путешествия. За это Нотт удостоился гроз из моих глаз и маленького жалящего.

Значит, Малфой рассказал ему. Интересно, кому еще? Только бы не той девушке, иначе узнают многие.

Впрочем, я этого не боюсь.

Глупо отрицать, что кто-то не знает о нас в прошлом.

* * *

Ходили к Джинни в Мунго. Сын очень похож на нее. Что неудивительно, но я удивляюсь, на автомате выдавая тривиальные фразы.

Странно, но дочь Рона я люблю, а детей Джинни — не очень. Может, потому что ребенок Рона — первый среди всех наших.

В этой точке делаю поправку насчет мыслей выше про детей. Я больше не знаю, хочу ли их. От Малфоя, вообще, когда-нибудь.

Что если сейчас самое время вложиться в себя — получать новое образование, путешествовать, уезжать, в целом, из этих мест.

Или, может, я в точке бифуркации, и сейчас все одинаково заманчиво и нет.

«И раз вышло сойти с ума, то, быть может, сойдет и с рук».

18 июня 2005-го.

Рылась в бумагах и нашла стих.

И наверно было бы лучше

одним словом разрушить все.

Я не знаю ее, не видела,

говорят, что она — ничего.

Только я ее не обидела,

если, мучаясь, жду его.

Но ведь это же очень страшно:

ни на что не надеясь, ждать.

Неужели тебе неясно,

что ты должен прийти и сказать:

…

Ладно, стоп.

Стихи больше не пишутся. Я думала перестанут, когда жизнь наладится. Но так или иначе, многое сейчас не выходит.

Малфой, что ты со мной сделал? Если отбирать, то отбирай вместе с болью.

* * *

Блейз пригласил на свадьбу.

20 июня 2005-го.

Сравнительно неплохой день.

Получила деньги, выпила немного, обновила мантию, купила перья.

Поехали провожать Блейза на вокзал. И всем было понятно, с какой целью я еду туда. Иначе зачем Грейнджер в слизеринской компании?

Да, ясно, потому что я знала, что Малфой выйдет из вагона в это время в сторону работы.

Очевидно, мы его встретили и простояли какое-то время в одной компании. Интересно, как теперь он себя чувствует в поездах? Камины настолько давно в прошлом, что уже кажутся выдумкой.

Остался ли в его доме тот тайный… Будет ли он рисковать сейчас?

Хотелось к нему прижаться, но гордость или стеснение не дали этого сделать. Просто потому что на меня это не похоже. В его присутствии я всегда другая.

Мысль оправдания, за которую не похвалят авторы «Вы просто ему не нравитесь», но… ведь сделать то же самое — прижаться вдруг — и не про него. Тогда зачем я жду иррационального от рационального человека?

Из его разговора я поняла, что свадьба отменилась. Но только… теперь он думает, что у меня будет свадьба. Чего?

И вообще я поняла, что он много про меня знает, и… следит?

По крайней мере, он знает, что на меня было покушение. Хотя он и может такое знать по долгу службы. Привет авторам. Снова.

Почти наизусть зачитал мой отчет о том вечере с режущими, от чего у меня поднялись брови вверх и так и не опускались. Зачем?

Сказал, что несколько дней назад перепутал меня с кем-то. Скорее шептал мне, чем говорил на всеобщее обозрение. Откуда такая спелость? Откуда такая прыть?

Догонял и преследовал какую-то маглу. Выяснилось, что там меня точно не было. В ту сторону, в сторону его любимых баров, я перестала ходить. Давно. И это хорошо.

То есть плохо, но хорошо, потому что вечера теперь заняты. Правда после девяти вечера я теперь ждала, что он появится на работе по какому-нибудь срочному поручению.

Впрочем, у меня иногда появляется глупая мысль, что он еще вернется ко мне. Но и почему глупая, да?

Да?

* * *

Вполне реальная мысль. И я его все равно прощу. Прощу, хотя пытаюсь жить без него уже четыре месяца. Это жалко? Я слабачка? Или нам просто нужно было поговорить, а не бросаться словами и уходить в игнорирование?

Даже если не ради будущего, то когда-то в жизни я решусь простить его. Но так жалится внутри написать лиричное: «А сейчас прощай и работай, Малфой».

А я ложусь спать. Еще день без тебя. Прожила и не сдохла.

Так держать.

21 июня 2005-го.

Жду от этого дня больше, чем он может предложить. Но я все время чего-то хочу, это нормально.

Еще только одиннадцать утра, пойду загорать. Надо брать от погоды все.

Вчере нас видели с Драко вместе, когда мы возвращались с вокзала. Но Малфой не сказал, кто именно. Опять пойдут сплетни, хотя сплетни ли?

23 июня 2005-го.

Пишу, потому что не хочу спать. На улице потрясающая погода. Только любить.

Но кого? С меня хватит одного Малфоя. Пэнси говорит, что он сегодня ласково смотрел на меня и улыбался. Не знаю, по крайней мере, я не заметила.

И что за приторные слова от Пэнси? Она этим мне и нравилась — своей невоспитанной прямотой и колючими предложениями.

* * *

Одна вещь все-таки изменилась. Он начал со мной говорить. И кто бы, черт возьми, знал, как я скучала по его ухмылке и глазам, пытающимися подглядывать за мной.

Я видела в том разговоре все — как он прятал руки, немного дрожал голосом и опускал глаза на мои губы, шею, тело. Как он не хотел прощаться, и его громкий вздох, когда я развернулась и побежала в общежитие.

Словно он отнимает мое время.

Так приятно играть с ним снова.

Хоть и совершенно, абсолютно не здорово.

* * *

Успокойся. Я знаю, что ты так больше не можешь.

Успокойся. Забетонируй себя в землю, потуши пожары.

Успокойся. Утри слезы, в них давно нет толка.

Успокойся и ступай так, словно шагаешь по шелку.

Успокойся. Я прошу тебя быть сильной.

Пусть ветер утрет грезы, зажги свое солнце.

Успокойся. Я тебя понимаю. И да, у каждой меры — свое мерило.

Но сейчас, на одну секунду: я прошу тебя,

Выпрями спину и твердо шагай по скользкой.

Успокойся. Я уже знаю, что ты не справилась с болью.

Успокойся. Мне правда жаль, что ты осталась без дара речи.

Что приходилось раны залатывать твои солью.

Верь мне. Ты когда-нибудь обязательно перестанешь бояться встречи.

Успокойся. Я знаю, что ты волк-одиночка.

Успокойся. Я знаю, что приходится платить за взгляды.

Успокойся. Тебе ведь еще не сорок.

Друг мой, бросай сигарету, доставай помаду.

Да, порой придется спать без света.

Да, придётся, действительно, за все платить дважды.

В жизни все так, как люди говорят об этом.

Поэтому, пожалуйста, вытри слезы

и отдохни этим летом.

Все, что твое — никуда не денется,

я проверяла, и потому

могу обещать тебе это.

Конечно, это все глупые стихи, но иногда мне нравится так просто сидеть и сочинять, писать все, что придет в голову. Это отвлекает и уносит далеко от реальности.

К мечтами. И если вдруг он окажется на свадьбе, то это просто сбылась еще одна.

* * *

Конечно, он придет, дура. Блейз же его лучший друг.

* * *

Все больше и больше кажется, что он вернется. Знаю, что не сегодня, но вернется.

Вообще-то женщины (=я) порой слишком глупы. Они (=я) всегда делают что-то не так. Кажется, в той ссоре была виновата я. Но в свое оправдание — я была готова вернуться, а он не сделал ни-че-го.

И первое время я пыталась, не закрывалась, и… пыталась. Но в этом он и был страшен, в умении удалять, стирать людей.

Каково чувствовать себя самым нужным человеком сегодня и быть ничем завтра? В попытке не думать, не проживать, а пропускать дни после — я так и не нашла ответ.

Поэтому и только поэтому для меня так ценно снова говорить с ним.

Но возвращаясь к мысли выше. Если, допустим, мы будем вместе снова, и снова произойдет подобное. А оно, по всем законом, не может не произойти. Отношения — штука сложная.

И я искренне считаю, что все проходят через одно и то же дерьмо. Просто кто-то находит в себе силы справиться, а какие-то пары распадаются.

Так вот — если мы снова… Я выдвину требование. Что больше не прощу убеганий, молчания, качелей. И этого его удаления меня, словно наказания. Словно я должна дать ему время промолчаться, продурачиться, пробеситься.

Я ему кто?

Ну то есть сейчас никто, но потом так и скажу. Обязательно еще скажу.

«Я тебе кто Малфой? Ребенок? Подчиненный? Шлюха?»

И все это потребую со своей стороны так же. Потому что он конкретно мне не ребенок, не подчиненный и не шлюха, за которыми нужно подтирать и которых нужно учить.

* * *

Только он не принимает меня такой, какая я есть. Ему надо что-то сверхъестественное, а во мне этого нет. Во мне вообще много чего нет. И что тогда есть?

Я никогда не думала об этом. Я бываю веселой, грустной, скучной, интересной, недоступной, поддающейся, гордой, унижающейся. Но какая Гермиона Грейнджер на самом деле?

Я даже сама не знаю.

А разве я его знаю отлично, если себя нет? Откуда я его могу знать? И вообще для чего живет человек? Черт его знает.

Мерлин, мне еще долго до экзистенциальных вопросов.

* * *

Дай мне обезбола:

Я вылечу, наконец, свой кашель.

Буду есть по утрам каши.

Разберусь, где мои, где не мои

и где ваши.

Разложу по местам бирки,

помою изнутри окна,

соберу на лето стирку,

прогуляюсь ночью по городу.

Легче стану переносить новости,

скоро будет проще с деньгами,

и я выкину все свои горести,

накопленные годами.

Тихо, на цыпочках, придёт весна

и ярким пламенем будут гореть квартиры,

где забытыми остались друзья,

и не отстирались с вен адреса.

Дай мне обезбола.

Болит голова и срывает нервы.

Память бьет током

и готовит к новой потере.

Дай мне обезбола.

И выкинь все мои недокуренные привычки.

Пустые коробки.

В каждой строчке кавычки.

Вынеси слова из скобок,

забери черные кофты и

двадцать пять монет

на пятилетний путь куда-то впустую.

Дай мне обезбола

(пусть я все равно четвертую):

от зажимов, что бьют в холостую,

от какой-нибудь простуды,

от пережитой дури,

от вечной внутренней паскуды.

25 июня 2005-го.

Сегодня весь день загорали. Ночью была гроза.

26 июня 2005-го.

Ревела во сне, снилась разное. Новая комната, старая мебель, маленький проход и море.

Экзамен, война, нападение.

Смерть, смерть, смерть.

На работе ждал сюрприз. Меня перевели. И так далеко, вглубь Министерства, что я не уверена когда-то даже случайно столкнуться в этих стенах с бывшими коллегами.

Значит, и с ним тоже.

Новый начальник — Чарли Бекер, «самый молодой руководитель смены».

Вроде это звание было за Малфоем. Раньше.

27 июня 2005-го.

Услышала от Бекера о еще одних любопытных перестановках. Малфой сдает какой-то экзамен, затем его переводят. И в промежутках он вообще-то решил увольняться, но, видимо, об этом или никто не знает, или делает вид, что не хочет разбираться со сложностями, которые проявятся лишь в будущем.

Почему он вообще затягивает с уходом?

Если честно, я рада, что мы не работаем больше на одном этаже. Он плохо на меня действует и влияет.

Не знаю. Будь… что будет.

* * *

Раньше было хорошо было. Во все верилось.

30 июня 2005-го.

Вчера ходили в ресторан, не ночевала дома. Всю ночь гуляла по городу с одним… с Чарли. Который, кстати, знает Тео. Тео, который слал мне неодназначные намеки про субординацию.

Отвали, Нотт. У меня свои планы.

2 июля 2005-го.

Вот и первая ссора, правда, маленькая. Но с малого все начинается.

Верите?

У нас одинаковый характер просто. Он управляет. И я тоже.

4 июля 2005-го.

Сегодня Малфой внезапно оказался у нас. Пропадают люди, и… Я ведь уже говорила, что намного лучше, если мы не работаем с ним в одном помещении?

5 июля 2005-го.

Ну вот и все. Не надо ни о чем думать. Вот уж точно никогда не думала, что такой умный человек может такое сказать.

7 июля 2005-го.

К общежитию пришел Чарли, сидит внизу с Пэнси и о чем-то разговаривает. У него в руках фотоаппарат, не вижу — магловский или нет.

И мне почему-то хочется выйти, но я не сделаю этого, потому что сделаю ему больно, а он… неплохой парень. Чтобы игнорировать его чувства и врать о своих.

Странно, но Малфою хочется сделать больно. Мы с ним сегодня так хорошо разговаривали. Он почти купил мне цветы у мимо проходящей девушки. Пэнси сказала, что ведет он себя если не безумно, то странно. И что раньше он никогда таким не был.

А насчет цветов… Сказал и просил держать это в строжайшем секрете (от чего и сейчас по лицу растеклась улыбка. Или я сама уже растеклась в тряпку), что забыл деньги в поместье.

И он так мило улыбался, что я хотела, что я мечтала, чтобы он не уходил. Никогда больше не уходил, и чтобы у Пэнси навечно закатились глаза от его ласковости. Ко мне.

Он торопился, а я снова сделала это — попрощалась с ним первая.

Он уезжает в командировку в Уэльс, мы не увидимся четыре дня.

В отпуске я как-то не думала о счете дней, а теперь мне почему-то странно.

9 июля 2005-го.

В «Пророке» заметили, что мой Малфой сидит в Кардиффе без возможности выехать из-за ужасной погоды. Мы ведь еще в мире магии, нет?

Пишут о задержках в передвижении по Великобритании. Вот этого бы не надо.

Потому что я уже соскучилась. До чертиков. И если он не приедет через два дня, я не знаю, что буду делать. С ума сойду, и это можно.

10 июля 2005-го.

Сообщение от мамы: «Драко сегодня заезжал. До ужаса учтивый и красивый. Папе привез лондонское пиво, мне, как обычно, подсолнухи».

Чего?

14 июля 2005-го.

Теперь уже мной, Гермионой Грейнджер, Малфой был замечен в Министерстве.

Если мы были бы вместе… мы бы переписывались? Он бы пользовался снова мобильником?

Когда я увидела его у стола Чарли, думала, что подпрыгнула от радости. Я хочу подбежать, обнять, закружиться и…

Мой. Мой. Мой.

Сказать.

Моя. Моя. Моя.

Услышать.

И что-то во мне окончательно и навсегда порвалось, когда он всунул этот собственнический взгляд в расстояние между мной и Чарли.

— Грейнджер, опаздываем.

— О, Гермиона, ничего. Малфой, отвали.

И Малфой не отвалил. Хитрые глаза даже не услышали шевеления вокруг. Они были на мне, во мне, сосредоточены, выверены до погрешности координат.

Я краснела, терялась, спотыкалась. И ровно шла до кабинета мимо. И снова краснела, и терялась, и споткнулась, обернувшись только раз.

— Ты задержался.

— Заглянул к будущим родственникам.

Краснею, теряюсь, спотыкаюсь.

— Ты брала отгулы.

— У меня были дела.

Снова прищур и задумчивая морщинка.

— Свадьба Блейза.

Краснею, теряюсь, спотыкаюсь.

— Кхм… Что думаешь? Поедем, Грейнджер?

Как кто мы поедем?

В шоке киваю и проваливаюсь в отчет на столе.

15 июля 2005-го.

В лесу хорошо, но много прошлых кошмаров.

Как кто?

16 июля 2005-го.

Ходила к Гарри, но его не было дома. Гуляла по городу. Соскучилась по...

Мерлин, что там вообще происходило? Я не разрешала себе думать и анализировать.

Но если там не было ни намека на соблазнения, в том разговоре пару дней назад, — то я слепая, глухая и вообще не золотая ведьма.

А ржавый дед, который так сильно потерялся, что настройки чувств сбились.

Соблазнял, флиртовал, намекал, говорил с позиции «мы» и просверлил дыру глазами.

Хотела написать ему и даже приготовила пергамент, но… но не написала.

17 июля 2005-го.

Я сегодня самый счастливый человек на свете, хоть и пьяный.

Свадьба Блейза, я и Малфой. Еще немного и буду верить в детство. Ведь только там веришь, что если очень захотеть — то сбудется.

Драко был рядом, и мне было хорошо. Все-таки курить придется бросать. А когда об этом просил Адриан, мне хотелось курить назло.

Но сейчас этого хочет Малфой. И я брошу, потому что это он.

Сегодня о многом говорили. Решили, что серьезно повторим диалог, когда будем трезвыми.

---

Примечания:

стихи, которые я вставляла, — из дневника бабушки; я долго думала о их месте и уместности тут. но все же решила оставить

я сама тоже пишу, писала. они более хлесткие по темпоритму. а значит, их место после ее строк

мои начинаются (и продолжатся дальше) со стиха « Успокойся. Я знаю, что ты так больше не можешь». и «Дай мне обезбола» тоже