Traitor (гет)

«От массовых проблем до черного юмора Киса Шадиса один шаг», — именно так можно было охарактеризовать их разговоры, что, вроде как, шли на довольно-таки важные темы, да вот только заканчивались те либо шуткой, либо новым воспоминанием об инструкторе или очередной нелепой ситуацией в корпусе. В общем-то, бабские сплетни тесно переплетались с политикой, недавними приказами и положением в обществе, а затем все возвращалось в обычное русло: от любимого вида оружия до ворчания Астрид по поводу луков и ее первый опыт с ними. Девушка прямо-таки наглядно показала, как дрожали ее ручки, когда она натянула тетиву, и стрела то и дело уходила куда-то в бок. Райнер посмеялся, представляя себе такое зрелище, и затих уже только тогда, когда она сама заговорила про огнестрел.

— Лучше скажи, откуда ты столько всего знаешь? — потому что ну не мог Браун представить себе того, как аристократы с центра учат маленькую девочку постоять за себя, разбирать оружие и драться.

— Старший брат поднатаскал. Он сам солдат, да и тир всегда любил, от чего часто брал меня с собой, — с улыбкой рассказала Астрид, вспоминая, как еще ребенком впервые пришла на какой-то полигон. Как жмурилась после каждого выстрела, как боялась громких звуков, а брат, заметив это дело, начал учить ее «не закрывать глаза».

Девочка пристрастилась ко всему военному, но никогда не думала о том, чтобы самой идти по стопам близкого родственника, даже если и считала его своим авторитетом. Малышка Келлер искренне хотела найти то дело, что понравится лично ей, но все ее хобби так или иначе, да возвращались к брату.

— А каким ты был до того, как решил стать солдатом? — поинтересовалась девушка, решив выбрать самый нейтральный вопрос из всех тех, что крутились в ее голове.

— Наверное, самым обычным ребенком… — но в его воспоминаниях промелькнули такие ужасы и столько травли, что уж «обычным» этого парня точно нельзя было назвать. — С типичным детством… для моей родины, — ляпнул он, опуская взгляд. — В общем-то, был таким же, как и сейчас, — несколько заторможенно ответил Райнер, пытаясь не углубиться в прошлое, по которому одновременно тосковал и от которого так сильно мечтал оказаться как можно дальше.

— Нас с тобой бросили. Мы живем в окруженном стенами квартале. И все потому, что в наших венах течет кровь демонов, — женщина устало улыбается, глядя на своего ребенка, чьи формы лица еще так отдаленно, но уже напоминали ее дорогого мужчину. — Отца у тебя нет по той же причине. Ведь твой отец — марлиец… и он не может жить с элдийцами, — горестно шепчет его мама, продолжая ему рассказывать одну и ту же историю уже неизвестно какой по счету раз.

Райнер молча обнимает своего единственного родного человека, сдерживая слезы. Он понимал, что если заплачет сейчас, то только подведет ее, покажет свою слабость, как будущий воин, что на деле кроме патриотизма ничем особенным и не отличался. И сколько бы он не пытался доказать обратное, сколько бы не кричал о своих выдающихся способностях… они были не более, чем трепом очередного сопляка, что крепкой хваткой ухватился за свою мечту. За желание матери, повторяемое ею каждый раз после бутылочки дешевого алкоголя.

— Если бы ты только родился марлийцем… — она вся дрожит, отчаянно цепляясь за мальчишку, что все еще стойко держался на ногах, когда в глазах застыли слезы. — Мы бы смогли стать настоящей семьей. И у тебя бы снова появился отец…

— Не переживай, — шепчет ребенок, чувствуя, как в груди все сжимается от того, насколько же сильно страдала его мама. Ей было плохо лишь от того, что он унаследовал дурную кровь демонов. — Я стану достойным марлийцем. И уничтожу всех демонов с острова собственными руками. Вот увидишь… вы с папой будете мною гордиться, — он смягченно улыбнулся, чуть отстранившись от матери, и сразу зажмурился, когда немного пьяная женщина начала покрывать его лицо поцелуями.

— Ты у меня такой замечательный, Райнер, — его улыбка дрогнула, когда только подумал о том, как разочаруется в нем мама, если он не унаследует силу титана. — Ты станешь нашим героем. Мой сын… непременно станет человеком, — руки мальчика непроизвольно сжимаются в кулаки. Райнер стиснул зубы и опустил взгляд, боясь даже задаваться вопросом, кто же он тогда для нее.

— Я обещаю тебе, мама.

— А какая была ты? — спустя, может, секунд тридцать полной тишины, Браун сам же возвращается в реальность, пытаясь не думать о том, что тогда было. Он — почетный марлиец. Он успешно выполнит миссию по истреблению всех демонов острова и вернет своей родине то, что когда-то давно у нее отняли эти ублюдки. Райнер станет героем… и непременно вернется. Чего бы ему это не стоило. Вместе с друзьями. Или же погибнет в бою, отдав свою жизнь за них и все человечество.

— Взбалмошная, своенравная и… если бы мы были знакомы с детства, то будь уверен, я бы склонила тебя на огромное множество сомнительных авантюр, за которые бы нам потом влетело, — с проказливой улыбкой отвечает Астрид, подмечая про себя, что… возможно, говорить с ним о прошлом все же тоже не стоило. — Потому что родители бы сошли с ума от беспокойства. А единственным человеком, способным меня приструнить, был только старший брат.

«Сошли бы с ума от беспокойства?..» — Райнер сам даже не понял того, от чего ему настолько стало противно. Может от того, что за него никто и никогда не беспокоился вовсе? Каждый день он подвергался адским тренировкам. Семь кандидатов в воины, из них всего шесть унаследуют силу титана. Мама всю его жизнь спрашивала лишь про учения и его успехи, не обращая никакого внимания на раны или те же самые побои от других ребят. А уж встреча с отцом… буквально стерла в прах все то, ради чего он стремился к обретенной силе.

— Родители несправедливо обвиняли его во всех моих выходках, а он хвалил меня за них и говорил, что я вовсе не обязана быть послушной дочерью и следовать их воле. Что-то вроде: «Мы были рождены вовсе не для того, чтобы исполнять мечты родителей и соответствовать всех их ожиданиям», — на этой фразе он в одно мгновение поменялся в лице, но Астрид того попросту даже не заметила. — Так он, будучи наследником бизнеса, свинтил в солдаты, а приезжая домой раз в несколько месяцев, был вынужден искать меня в трех стенах, обходить знакомых и вытаскивать из очередной дурацкой передряги, — девушка неловко посмеялась, даже не желая и вспоминать своей дурости, за которую расплачивается и по сей день. — И, вопреки этому, я еще год отучилась в церковной школе, — невозмутимо дополнила она, что ну просто невозможно было состыковать с ее характером и поведением в прошлом.

— Ты серьезно была в церковной школе? — представить эту бестию в Церкви для него едва ли являлось чем-то возможным даже несмотря на хорошую и проработанную фантазию. — Скажи, она еще цела?

— Кто?

— Школа, — он усмехнулся, когда девушка стукнула его ладошкой по плечу, но затем продолжил: — Меня с детства готовили к тому, чтобы я стал солдатом, — не стал врать Райнер, хотя и тщательно подбирал слова, чтобы те нормально звучали в рамках этого мирка, в коем, как он думал ранее, обитали лишь одни только демоны. — Не сказать, что тогда был особо какой-то другой выбор… — с учетом того, что только так он мог стать «человеком». — Только так родители могли бы гордиться мной и… в общем-то, у нас так просто было принято. То есть, в семье.

— Какая-то родословная военных? — предположила она, на что парень только пожал плечами.

И без того рассказал слишком много, но… с учетом того, что все эти люди не выживут, было как-то немного даже плевать. Да и никто не узнает о том, чем он на самом деле здесь занимался, хотя наплести мог буквально что угодно. С гордостью начнет с проломленных стен, да сухо о том, каких монстров здесь встретил. Вот, к примеру, и один из них. Рыжая девчонка, настоящий кошмар своих родителей, проблемная дочь и просто соплячка, возомнившая, что сможет стать солдатом.

— Главное, что ты не жалеешь о сделанном выборе, — и следующая сказанная ею фраза вновь выдергивает его из мыслей. Казалось, что с каждым разом у Келлер это получалось все лучше и лучше. — Но знаешь? Какими бы ни были родители… если они любят своего ребенка, то поддержат любой его путь. Что бы он там в итоге и не выбрал. Да, вы можете чуть-чуть поругаться, не сойтись во мнениях, обидеться друг на друга, но… от того ты же не перестанешь быть их сыном. Любая мать будет гордиться своим ребенком вне зависимости от того, какую сторону он выберет. Главное, чтобы он был счастлив, смог самостоятельно встать на ноги и не жалел о своем выборе, — его искреннее удивление сменилось легкой улыбкой, когда Астрид буквально ответила ему тем же.

— Да, я ни о чем не жалею, — все же ответил он, отрываясь от ограждения и подав даже руку для того, чтобы девушка ухватилась за нее и спрыгнула вниз. Бесполезно жалеть о том, что уже случилось и чего вернуть было никак нельзя. Райнер должен следовать плану и завершить миссию, чего бы ему это не стоило. — Но, думаю, если мы все же не пойдем спать, то с утра рискуем получить нагоняй от Шадиса.

— За что же? — спросила девушка, чуть сильнее сжав его руку, чего сама даже и не заметила.

— За то, что проснемся мы только днем, — усмехнулся парень, как бы показывая, что на другой исход событий им можно было и не рассчитывать. Особенно с учетом того, что на улице, казалось, начинало уже светать.

— Говоришь так, будто ему на нас не плевать, — закатила она глаза, все же возвращаясь с Райнером в общежитие. — Ладно уж, — выдохнула девушка, понимая, что на тренировке с утра им, так или иначе, но будет тяжело. — На самом деле, я хотела сказать тебе спасибо.

— За что? — не понял Браун, чуть замедлившись у самой двери, когда, кажется, только заметил, что прошел мимо своей комнаты.

— А за то, что защищал меня всю ночь от кадетов с их непонятными намерениями, — шутливо продолжила Астрид, обняв парня на прощание. — Спокойной ночи, герой.

— Спокойной?.. — только очнулся и произнес он это уже тогда, когда дверь в комнату закрылась и он стоял, словно каменная статуя, лишь через время придя все-таки в себя. — Дьяволица, — выдохнул Райнер, все же возвращаясь к своей комнате, чтобы успеть поспать хотя бы несколько часов до подъема…