Ты (джен)

Дмитрий сел на кровать и уставился на пустую тумбочку. Листок с коротким посланием исчез, но тревога от его содержания осталась. Кто забрал его? Санитары? Поляков? Или кто-то другой?

Он поднял глаза к потолку. Серый, ровный, казалось, без изъянов, но он почему-то был уверен, что за ним наблюдают. Это ощущение — быть под контролем, как будто ты не больше, чем подопытный кролик — стало преследовать его всё сильнее.

Доктор Поляков… Что-то в его словах царапало разум. «То, что вы знаете, или то, что вы решили принять?»

— Решил принять… — тихо повторил Дмитрий, проговаривая слова, словно они могли раскрыть скрытый смысл.

Он вспомнил вопросы доктора. Где вы работали? У вас есть семья?

Казалось бы, обычные вопросы, но каждый из них был словно камень, ударяющий в пустоту внутри него. Почему он ничего не помнит?

Он поднялся и начал ходить по комнате, пытаясь привести мысли в порядок.

«Если я решил принять, что меня зовут Дмитрий Артемьев, то кто я тогда на самом деле? А если Поляков что-то знает? Почему он не говорит мне правды?»

Вдруг в его голове промелькнула мысль, которую он раньше не допускал:

«Может, я действительно болен?»

Эта идея ударила больнее, чем любое слово Полякова. Он почувствовал, как в груди что-то холодеет. А что, если всё это — не игра? Если он не подопытный, не жертва манипуляций, а действительно опасен для себя или других?

Но тут же он отмёл эту мысль.

— Нет, нет, это они пытаются меня запутать, — проговорил он вслух, словно пытаясь убедить самого себя.

В этот момент дверь неожиданно открылась. На пороге стоял санитар, но уже другой — молодой парень с мягким, почти безразличным выражением лица.

— Вам прогулка назначена, — сообщил он сухо.

— Прогулка?

— Пациенты должны выходить. Это часть терапии, — парень пожал плечами, словно объяснял очевидное.

Дмитрий хмуро посмотрел на него, но подчинился.

* * *

На улице его встретил холодный воздух. Грязный двор был окружён высоким забором с колючей проволокой, а по периметру ходили двое охранников.

Пациентов было немного. Кто-то сидел на скамейках, уставившись в одну точку. Кто-то бродил из стороны в сторону, бормоча себе под нос.

Дмитрий сел на скамейку у стены и огляделся. Всё казалось таким обычным, что становилось ещё более тревожно. Никто не кричал, не ломался в истериках. Даже те, кто разговаривал сам с собой, выглядели скорее уставшими, чем безумными.

Он заметил женщину в пальто, которая тоже сидела на скамейке. Её взгляд был направлен прямо на него. Её глаза были тёмными и цепкими, как у Полякова.

— Зачем ты это сделал? — спросила она вдруг, не отводя взгляда.

Дмитрий растерялся.

— Что сделал?

— Ты знаешь, — ответила она тихо, почти шёпотом.

— Я не понимаю, о чём вы…

Она не дала ему договорить.

— Они хотят, чтобы ты думал, что ты забыл.

Его сердце забилось сильнее.

— Кто «они»?

Но женщина уже отвернулась. Через минуту она встала и ушла вглубь двора, оставив его одного.

Эти слова эхом раздавались в его голове. «Они хотят, чтобы ты думал, что ты забыл».

Он поднял взгляд на охранников у забора. Всё вокруг вдруг показалось ему фальшивым, ненастоящим. Как декорации, за которыми скрывается что-то гораздо большее.

Дмитрий поднялся и медленно пошёл вдоль забора. Он не знал, что искал, но интуиция подсказывала, что что-то здесь не так.

В углу двора он заметил канализационный люк. Грязный, с царапинами, но всё же выделявшийся на фоне ровного асфальта.

Дмитрий огляделся. Никто не обращал на него внимания. Женщина исчезла. Охранники стояли спиной к нему.

Он наклонился, чтобы изучить люк поближе, и заметил на его поверхности что-то нацарапанное.

Слово.

«Ты».