↓
 ↑
Регистрация
Имя/email

Пароль

 
Войти при помощи
Временно не работает,
как войти читайте здесь!
Размер шрифта
14px
Ширина текста
100%
Выравнивание
     
Цвет текста
Цвет фона

Показывать иллюстрации
  • Большие
  • Маленькие
  • Без иллюстраций

Под Невидимым венцом (джен)



Фандом:
Рейтинг:
R
Жанр:
Драма, Приключения, Фэнтези, Экшен
Размер:
Миди | 261 671 знак
Статус:
В процессе
Предупреждения:
Гет, Насилие, Пытки, Смерть персонажа
 
Не проверялось на грамотность
Князь всегда князь, даже если ему четыре года от роду. Сестра всегда сестра, даже если не по плоти, а по духу. А ненависть всегда рождает ненависть, как и месть рождает месть. Но человек тем и отличается от животных, что способен подняться выше и измениться.
QRCode
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава

Глава 3. Ночная беда

— Сам он виноват, госпожа моя. Нечего было так на пиру объедаться.

Князь сурово посмотрел на бледное в зелень лицо Лейтара, скорчившегося на руках княгини.

— Не о том сейчас речь, господин мой, кто в чем виноват, — сказала она и отерла пот с лица сына. — Дозволь ему сегодня ночью остаться со мной. Не тебе же ходить за ним, когда он животом мается.

Лейтар лишь посмотрел на отца мутными от дурноты глазами. Поневоле князь улыбнулся: как не пожалеть измученного мальчонку? Будто первый он такой — и будто последний.

— Будь по-вашему. — Князь погладил слипшиеся от пота кудри Лейтара. — Оставайся сегодня с матерью. Но впредь помни о том, что с тобой приключилось. Воину следует во всем знать меру, в том числе и в пище. Мало ли где застанет тебя опасность, а с больным животом не до боя.

Лейтар не смог ответить, лишь кивнул: мол, запомню, на всю жизнь запомню. Княгиня и ее свита поклонились князю и вместе вышли, направляясь на женскую половину. Впереди шла юная служанка со свечой. Другая знаком предложила госпоже взять у нее больного сыночка, но тот так крепко прижался к матери, что она качнула головой.

— Дозволил отец? — спросила Нирея вошедшую княгиню, держа наготове резную чашу со снадобьем.

Княгиня уложила Лейтара на лавку, где служанки уже переменили простыни, одеяло и подушку, и дала ему выпить из чаши.

— Дозволил, — ответила княгиня и поцеловала сына в лоб. — Не хнычь, Лейтар, сейчас тебе станет лучше. Помнишь, как я тебя учила: положи руку на живот и гладь по солнцу, полегчает.

— Мама, не уходи… — сипло шепнул Лейтар, но Нирея перебила:

— Маме нужно отдохнуть, она так устала. Давай я с тобой останусь, ладно? Если хочешь, на руки возьму, отец и братья же не видят…

Лейтар тотчас забрался на колени к Нирее, хотя не так резво, как обычно. Она закутала его в одеяло, удобно устроила у груди. Он прикрыл мутные глаза и засопел — как будто задремал. Нирея подняла взор на мать.

— Здесь же нет никакого дурного знака, матушка? — чуть слышно спросила она.

— Нет, конечно, — ответила княгиня, потирая виски: топот, шорохи и гомон женских голосов вокруг разбудили бы даже мертвого. — С детьми такое бывает. Даже с тобой бывало после каждого праздника, ты просто не помнишь. Не тревожься, доченька, не случится беды оттого, что нынче ночью Лейтар поспит с нами. У него пока даже дядьки нет…

— Расскажи сказку… — прошептал сонно Лейтар. Его лицо расслабилось, исчезла зеленоватая бледность, хотя румянец пока не вернулся.

Нирея улыбнулась, легонько коснулась губами мокрых волос братца. Она повела рассказ с середины: о трехголовом змее, что стерег врата в царство мертвых, куда царевич Кудрас ходил выручать свою матушку-царицу, о трех красавицах, что одарили его по дороге чудесными подарками — путеводным клубком, шапкой-невидимкой да живой водой, и о неверных побратимах, что завидовали отважному воину. Язык порой заплетался, голова клонилась чуть ли не на лоб Лейтару. Нирея встряхнулась — и поняла, что он уснул, отяжелевшая потная рука свесилась из-под одеяла.

— Укладывай его, — шепотом велела княгиня, по-прежнему стоящая рядом. — Ох, и мастерица же ты сказки сказывать, даже я заслушалась…

Она подозвала двух служанок, и те помогли Нирее уложить спящего Лейтара на лавку. Тем временем подошла запыхавшаяся Вейра.

— Все прибрали, госпожа, грязное унесли к прачкам. Я уж этим сорокам крикливым велела потише быть, чтоб не разбудить княжича-то. Чего еще изволишь, госпожа?

— Пока довольно, Вейра, — ответила княгиня, пока те же служанки снимали с нее наспех наброшенное платье. — Ты оставайся при мне и ложись, и пусть Онда останется при дверях, этого довольно. Прочие пусть идут спать.

— А я, матушка? — подошла к ней Нирея.

— И ты тоже спи, — улыбнулась княгиня и погладила ее по щеке. — И без того тебе от него покою нет ни днем, ни ночью, вправду ходишь за ним, будто за родным сыном. Боги милостивы, теперь у тебя будет меньше забот. Пора уж тебе…

Не успела княгиня договорить, а служанки — поклониться и выйти, как снаружи послышался топот, лязг железа, чьи-то стоны и вопли, среди которых отчетливо различалось: «Спасайтесь!»


* * *


Князь Таглам не бросал слов на ветер: наказывая меньшому сыну знать меру, он сам ее знал. И крепкий его воинский сон был чуток, несмотря на выпитые на пиру вино и мед. Потому он и услышал за дверью приглушенный стук — будто упало на пол тело и зазвенела броня, — а следом звяканье оружия и шаги.

В один миг он вскочил с постели, натянул штаны и разбудил слугу-отрока, что спал у двери. Прежде чем слуга продрал заспанные глаза, князь схватил меч. В покое было темно, зато снаружи мелькнул красноватый свет, лишь только приотворилась дверь — осторожно, будто те, что открывали ее, боялись разбудить спящего. Один за другим скользнули внутрь четыре или пять теней — и едва не врезались в первого, стоило им заметить, что их жертва не спит.

— Стража! — завопил во всю глотку слуга.

Крик тотчас захлебнулся, сменился глухим бульканьем, сам парень повалился на пол с перерезанным горлом. Убийцы же, завидев князя и меч в его руке, оставили ножи и взялись за собственные мечи.

Лица убийц были закрыты темными повязками, кольчуг же они, судя по всему, не надели — стало быть, не рассчитывали на бой. Князь вмиг распорол живот первому, прочие отпрянули, затем двинулись вперед все разом: либо окружить, либо прижать к стене. Они бились молча, и князь расслышал снаружи, в проходе, топот, приглушенные крики и лязг стали — значит, и там идет бой.

— Ко мне! — крикнул князь, зацепив по бедру еще одного. — Измена!

— Государь! — донеслось из-за приоткрытой двери, и голос тотчас оборвался звонким вскриком.

Вновь загрохотали снаружи шаги, кто-то хохотнул, и князь понял, что не подмога к нему идет, а новые враги. Одним взмахом он прикончил раненого убийцу и рассек грудь еще одному, зато сам получил удар наискось от плеча до живота, рубаха вмиг пропиталась кровью. Дрогнувшей рукой князь нащупал позади стену, крепко оттолкнулся и бросился вперед.

— Отец, берегись! — зазвенели разом два голоса.

Князь заставил себя не смотреть в ту сторону, да и незачем было: сыновья примчались на выручку. Оба не расставались с мечами и умело владели ими, хотя ни разу прежде не подымали оружие в настоящем бою, где ставкой — не победа и слава, а собственная жизнь. Гелед кинулся наперерез врагам, Антесан сообразил дернуть длинный половик и свалить двоих. В темноте враги казались черной неуклюжей кучей, лишь блестело в тусклом свете из-за двери оружие да воняло железом и кровью.

— Уходите! — хрипло приказал князь сыновьям. — Спасайте мать и сестру!

Антесан, подобрав меч, помедлил на миг. Гелед же кивнул и схватил брата за руку. Князь шагнул к ним, переступил через убитых и раненых врагов — и тут один из лежащих ударил его мечом снизу вверх, распоров ногу от колена до бедра и едва не угодив в живот. Князь коротко вскрикнул и упал на колено здоровой ноги.

Уцелевшие убийцы тотчас вскочили, кинулись добивать. Яростно вскричали Гелед с Антесаном, но броситься на помощь не успели. Дверь широко распахнулась, впуская яркий свет — и еще пятерых убийц с луками, держащих стрелы на тетивах.

Оба княжича рухнули на месте: каждому в грудь вонзилось по две стрелы. С яростным воплем, от которого содрогнулись бревенчатые стены, князь вскочил на ноги, меч его сверкнул низкой, широкой дугой. Еще один убийца свалился на залитый кровью пол. Следом упал князь, пронзенный разом пятью стрелами.

Грохот снаружи отдалился. Один из убийц-лучников — видимо, начальник — обошел убитых, заодно приканчивая своих раненых, и для верности рассек кинжалом горло князю и обоим княжичам. Его товарищи тем временем рванули в смежный покой, где совсем недавно спали братья.

— Меньшого нет! — тихо бросил один из них начальнику.

— Хидегова пасть! — был ответ. — Где он тогда? Велено убрать всех.

— Может, с матерью? — предположил другой. — Он же сопля еще…

— Тогда пошли к бабам, здесь мы закончили. — Старший обтер кинжал о рубаху убитого отрока и, проходя мимо трупа князя, пнул его в лицо. — Хидег тебя дернул проснуться, проклятый, столько времени да народу потеряли!

В тускло освещенном проходе битва закончилась, хотя из боковых дверей и проемов то и дело выскакивали полуодетые слуги — чтобы тотчас затихнуть навеки. Несколько убийц с замотанными тканью лицами вытаскивали трупы своих и добивали раненых. Прочие же почти бежали к женским покоям — таиться теперь было ни к чему. Зато медлить нельзя ни на миг: пока их выручали только луки. Если же за луки возьмется княжеская стража, всем конец.

Из покоев княгини доносились истошные вопли и визг: женщины расслышали шум и крики во дворце. Однако ни убежать, ни позвать стражу они не успели. Двух воинов, что стояли близ княгининых дверей, сняли стрелами, прежде чем те успели схватиться за копья. Старший из убийц пнул дверь, та не поддалась, и он толкнул крепче.

Послышались вопли и сдавленное «Держи, держи!» — служанки навалились на дверь изнутри, надеясь запереть. Но не успели и дружно попадали на пол пестрой, простоволосой, визжащей кучей. Совсем юная светло-рыжая девчонка замахнулась на вошедшего светильником — и тотчас упала, разрубленная от плеча до груди. Прочие девки завизжали пуще прежнего, заметались туда-сюда: кто надеялся сбежать черной дверью, кто кинулся на защиту госпожи.

Сама она стояла посреди горницы, сжимая в руке длинный кинжал, тоже простоволосая, полураспущенные косы казались кровавыми потеками на белой вышитой рубахе. Бледная, со стиснутыми губами, она не выглядела испуганной — в глазах ее застыло изумление и словно понимание.

— Где мальчишка? — спросил старший.

Княгиня не ответила, лишь шагнула вперед одновременно с ним. Сзади свистнула одна стрела, другая. Полная пожилая служанка с воплем метнулась вперед и закрыла собой госпожу, поймав обе стрелы в лицо. Убийцы кинулись гонять и рубить девок направо и налево. Один из них пал от кинжала княгини, она развернулась, стряхивая по-воински кровь с клинка. Уцелевшие служанки тут же вцепились ей в плечи с криками: «Беги, госпожа!»

Из бокового покойчика высунулась Нирея — и тотчас пожелала вернуться назад, но тело будто не повиновалось ей. Позабыв, как дышать и кричать, она смотрела на убитых девушек, на пронзенную стрелами Вейру — и на мать-княгиню, в грудь которой только что вонзился нож, брошенный рукой убийцы.

— Матушка! — не своим голосом завопила Нирея.

Ее всю трясло, живот скрутило ледяным холодом, в горло будто вцепились ледяные пальцы. Высокий человек с закрытым лицом и горящими глазами шел прямо к ней, сжимая окровавленный меч. Дрожащей рукой Нирея нащупала светильник и швырнула его во врага.

Узорный глиняный светильник ударил его в грудь, брызнули тучей осколки и пылающие масляные искры. Одежда убийцы тотчас вспыхнула. С криком он бросил меч и принялся сбивать с себя пламя. Товарищи отшатнулись от него, вопя не тише служанок. Снаружи что-то загрохотало, зазвенело, кто-то крикнул: «Измена! Убийцы!» Что было дальше, Нирея уже не слышала и не видела. Она кинулась в покойчик и схватила спящего Лейтара.

Он пошевелился во сне, сонно позвал мать. Невольно Нирея оглянулась на окровавленный труп княгини — рубаха задралась до колен, косы разметались, лицо искажено, — и ноги ее чуть не подкосились. Рядом кричали служанки, кричали убийцы, летали мечи и лилась кровь, кто-то рвался в запертую дверь. Пущенная стрела взвизгнула у самого лица Ниреи. Почти не соображая, что делает, она рванула черную дверь и кинулась вниз по лестнице. Одеяло, в которое был завернут Лейтар, волочилось по ступеням.

Смутно услышала Нирея, как дверь за спиной захлопнули и будто подперли чем-то тяжелым — лавкой или сундуком. За этой дверью остались крики, визг, брань, топот и лязг стали. Едва касаясь босыми ногами холодных ступеней, Нирея неслась вниз. Голова ее опустела, руки и ноги налились тяжестью, и не осталось мыслей, кроме одной: «Спасаться!»

— Нирея, это ты? — послышался из-под одеяла сонный голосок Лейтара. — Куда ты меня тащишь?

Нирею будто под вздох ударили: что делать, что отвечать? Одни боги весть, что сейчас творится во дворце. В голове тотчас стало тесно от целого роя мыслей, и она отмахнулась от них — и от Лейтара.

— Никуда, спи. Это тебе снится.

— Я не сплю! — Он выпростал из-под одеяла обе руки и едва не вырвался из объятий Ниреи. — Почему тут темно? Куда ты бежишь? Где мама?

«Мама… — вновь тяжко застонала ее душа. — Что сказать тебе, Лейтар, как сказать? Что неизвестные враги неизвестно зачем убили твою — нашу — матушку?» И тут словно гром грянул в ушах, словно молния ударила под ноги: «Если они пришли убивать матушку, значит, отец, Гелед и Антесан уже мертвы — или вот-вот будут…» Горло перехватило от слез, невыносимо хотелось закричать, завыть на всю Нишани, на всю Дейну. Лейтар на руках продолжал требовать ответа, все спрашивал, срываясь на крик, где матушка. А Нирея похолодела от новой мысли: «Что, если эти убийцы заняли уже весь дворец? Куда мне бежать тогда, зачем бежать? Ведь во дворе окажется очередная засада…»

— Нирея, не молчи, мне страшно! — Лейтар вопил во все горло, стискивая со всех сил ее шею. — Нирея, сестрица, пойдем к маме!

«Пойдем… — гулко ударило в голове. — А ведь пойдем, прямо сейчас или чуть позже…» Мысли мутились, кружились, и Нирее казалось, что она теряет рассудок. В этот самый миг лестница закончилась. Снаружи, во дворе, звенели крики и оружие, сзади усиливался грохот — видно, враги разбирают завал, чтобы кинуться за нею в погоню. Нирея всхлипнула и толкнула дверь.

По всему двору метались искры огней и носились тени: закутанные убийцы в темных кафтанах и княжеские воины, едва успевшие одеться и обуться. Там и тут корчились со стонами раненые, лежали мертвецы — воины, слуги. Почти все были убиты стрелами, но явно не сдались без боя, ибо вражеских трупов тоже хватало. Нирея стояла молча, словно зачарованная, и не знала, куда бежать и что делать. Даже о Лейтаре она позабыла, а он между тем цеплялся за ее шею и продолжал звать маму.

— Вот она! — послышался крик слева.

Нирея с визгом метнулась прочь. В дверь тотчас вонзились три-четыре стрелы. Убийц было четверо, двое держали мечи, красные от огня или от крови, двое наложили на тетивы новые стрелы. Перехватив Лейтара, словно куль, Нирея побежала направо, к конюшням и воинским жилищам. Грозно пропела над ухом стрела, растрепала ей волосы, другая пробила подол рубахи и пригвоздила Нирею к земле. Зареванный Лейтар полетел кубарем, как и она сама. Прежде чем она успела освободить подол, подбежали убийцы.

— Точно он? — спросил один.

— Точно, — кивнул другой и взвесил меч в руке. — Щенок рыжий, в мамку. А девка эта вечно с ним таскается, приемыш княжеский.

— Эх, жаль, времени нет… — хохотнул один из стрелков, натягивая тетиву.

Все кругом будто замерзло. Нирея смотрела в глаза людей, что желали убить ее, и отчаянно не верила, что эта стрела сейчас пробьет ее сердце, а этот меч сейчас разрубит голову Лейтару. Вновь хотелось кричать или хотя бы зажмуриться, чтобы не видеть. Но веки тоже не слушались, и оставалось лишь смотреть.

Стрела свистнула — но не та, что глядела окованным своим жалом в грудь Ниреи. Та взвилась в небо, а сам стрелок завалился навзничь, в его глазу трепетало оперенное древко. Не веря себе, Нирея завертела онемевшей шеей — и услышала справа голоса.

— Молодец! Бегом, парни, бей их!

— Панарет! — закричала Нирея, узнав и голос, и шаги.

Подоспевший десятник — волосы всклокочены, ворот распахнут — перехватил мечом оружие убийцы, готовое опуститься на головы Ниреи и Лейтара. Грас и еще один воин, Тейгот, уложили двоих стрелами, третьего пронзил метко брошенным копьем молодой Ридам. Навстречу воинам полетели новые стрелы, Нирея с ужасом глядела, как упали двое, трое — с перепугу она даже не вспомнила их имен. Будто сквозь толщу воды, она услышала рядом судорожный всхлип и содрогнулась: она совсем позабыла о Лейтаре.

А он сидел на ее руках и таращился на бойню, глаза его тускло сверкали, будто неживые, приоткрытые губы тряслись, лицо в свете огней казалось вымазанным кровью. «О боги, он не должен смотреть, не должен этого видеть!» — билась в голове глупая мысль, рука сама потянулась закрыть ему глаза — и замерла на полпути.

Смутно ощутила Нирея, как ее подняли на ноги, как на плечи легло что-то тяжелое и теплое — плащ, сообразила она. Лишь теперь она вспомнила, что выскочила, как была, босиком и в одной рубахе. Вновь подступили к горлу рыдания, все тело содрогалось, как в лихорадке, и Нирея поняла, что Лейтара нет рядом. Она завопила, окликая его, завертела головой — и увидела, что он несется обратно к двери.

— Мама! — кричал он на весь двор, одеяло висело у него на плече и волочилось следом.

Нирея кинулась было за ним, но тотчас упала, запуталась в плаще. Панарет вновь поднял ее, крепко обнял, а сам кивнул двоим, Тейготу и еще одному, чтоб бежали за княжичем. Со стороны ворот и крыльца по-прежнему летели звуки битвы, понемногу смолкающие.

— Что это, Панарет? — выговорила наконец Нирея. — Кто это сделал?

— Не знаю, госпожа, — качнул головой десятник и, оглянувшись, крикнул своим: — Ридам, Хидегов сын, где тебя носит? Седлайте живо!

Нирея хлопнула глазами.

— Седлать? Зачем? Куда вы собрались?

— Мы собрались, госпожа, — поправил Панарет и заговорил быстрее, заметив, что воины отловили Лейтара и теперь несут к ним. — Придется увезти княжича отсюда. А без тебя он никуда не уедет, да и нельзя тебя, девку, бросать здесь. Князь и старшие княжичи убиты, и княгиня, видимо, тоже, как и братья с Красного Всхолмья…

Нирея на миг отвлеклась и подхватила на руки Лейтара: он уже не кричал, а хрипел и таращил на нее почти белые, пустые глаза. Пока она заворачивала его крепче в одеяло, до нее дошел смысл слов десятника.

— Но зачем бежать? — сказала она. — Ведь мы здесь дома. Можно укрыться в городе…

— Можно. — Панарет взял ее под локоть и повел к конюшням — не вырвешься. — Да только одни боги знают, что в городе нынче творится. Что за люди, откуда взялись, как во дворец пробрались — тут же стража на каждом шагу! Не люблю я таких загадок, госпожа, и разговоров пустых не люблю. Едем. Если что, вернуться всегда успеем.

— Панарет! — раздался из алой полутьмы голос Граса. — Сюда бегут еще с десяток, прочие бьются с нашими. Стрелы вышли. Будем драться?

— По коням все, живо! — приказал десятник и потащил Нирею с Лейтаром за собой. — Уходим, пока не поздно!

Люди Панарета, видимо, не привыкли возражать — вмиг умчались на конюшню. Почти сразу оттуда показался Ридам, ведя в поводу двух лошадей. Десятник кивнул парню на одну, а сам забросил Нирею в седло другой.

— Седло же мужское… — Нирея вспыхнула до самых ушей, несмотря на страх: рубаха задралась почти до пояса.

— Некогда искать другое, плащом прикройся. — Панарет уже хватал под уздцы следующего коня и взбирался в седло. — Нашла чем удивить. Да закутай получше княжича… вернее сказать, князя.

«Князя…»

Поневоле Нирея глянула на Лейтара: он затих под одеялом — не то уснул, не то лишился чувств. А ведь верно сказал Панарет. Коли погибли все, Лейтар один остался — стало быть, он теперь наследник Нишани и законный правитель…

Из дум Нирею вырвали знакомые уже звуки — грозный свист стрел и короткий вскрик. Оглянувшись, она увидела, что один из воинов, уже верхом, рухнул с седла на землю, а лошадь помчалась обратно, волоча за собой убитого. Нирея невольно всхлипнула, но слез не было — внутри будто что-то выгорело. А воины подтолкнули коней в бока и помчались к боковой калитке — Панарет и четверо уцелевших из его десятка.

У калитки стражей не оказалось — вернее, не оказалось живых: оба лежали с перерезанными горлами. Один за другим Нирея со спутниками выехали за дворцовую стену и помчались по пустынным улицам, где еще недавно бурлило веселье. Конские копыта глухо стучали по мокрым после дождя деревянным мостовым.

— Кто ж это был, а? — осмелился заговорить Ридам, как самый младший и самый любопытный. — И почему рожи спрятали?

— Известно: чтоб не узнали, — отозвался кто-то.

— Или чтоб запутать, — сказал Панарет и крепче поддал коню в бока. — Не мешкайте, не до загадок сейчас.

— Отчего же? — выдохнула Нирея, голос ее дрогнул: не слишком это было уютно — ехать неизвестно куда совсем одной, без матери, свиты и служанок, с пятеркой мужчин, да еще после пережитого. — Из дворца мы выбрались, а из города как? Сейчас ночь, ворота на запоре. А если все так, как ты говорил…

— Поедем к Шунелийской заставе, что близ Торговых ворот, — ответил Панарет. — Она всегда открыта — мало ли, прибудет срочный гонец или еще кто. И там всегда стоит стража.

Нирея не ответила, хотя десятник, привыкший приказывать и не привыкший к возражениям, вряд ли ждал ответа. Мысли кружились, как туман над гнилым болотом, и медленно приходило жуткое понимание: она осталась одна.

Такое уже случалось прежде, только Нирея не помнила. Родная мать ее умерла родами, отец же, верный друг князя Таглама, сложил голову в одном из приграничных боев. Князь с княгиней не оставили сиротку, приняли, растили, как родную дочь, — своих-то боги не дали. Нирея совсем не помнила кровного отца, ей не было и двух лет, когда он погиб. Так она и выросла, считая княжескую семью своей. А теперь у нее не осталось никого — кроме Лейтара.

Она посмотрела на него, перехватила половчее, устроила его голову на локте правой руки, держащей поводья. Благо, лошадь ей попалась смирная, не горячая, хотя мужское седло оказалось подлинной пыткой — не столько для тела, сколько для девичьей стыдливости. Стараясь не думать о собственных неудобствах, Нирея смотрела на лицо Лейтара, на приоткрытый рот и трепещущие от ветра влажные колечки кудрей. «Боги святые, что я скажу ему? А ведь он спросит…»

— Глядите! — Голос Тейгота прозвенел будто на весь город. — Стражи нет!

— Что ж за дела у нас нынче творятся? — буркнул едва слышно Овандим, самый старший из воинов.

Панарет не ответил — лишь вырвался вперед и сделал знак следовать за ним. Нирея очутилась в середине, ее окружили со всех сторон. Никто ничего не говорил ей, хотя она ловила на себе взгляды воинов — недоуменные, сочувствующие, растерянные.

В один миг застава и Тойсея остались позади. Впереди растянулась темная неизвестность.


* * *


Насиад и Оннейв медленно спустились с крыльца во двор, усеянный телами убитых и раненых. Под небрежно наброшенными на плечи кафтанами братьев виднелись окровавленные рубахи. Насиад зажимал локтем правый бок, у Оннейва левая рука висела на грубой перевязи. Рядом шагали воины личной стражи, готовые в любой миг броситься к раненым господам и поддержать. Братья молча глядели на двор, куда стекалось все больше народу, уцелевших воинов и слуг.

Там и тут виднелись ряды трупов, врагов складывали отдельно от прочих. Множество масляных и смоляных светильников разогнали темноту. Недавний шум битвы сменился иным — бурными разговорами, где возмущенными, где изумленными, где горестными. Подойдя ближе, братья расслышали несколько голосов.

— Сбежали, проклятые, Хидегов хвост им под ноги. Вот только куда? Как они ночью из города выберутся, когда ворота все заперты?

— Тут дело не в том, как выберутся, а в том, как они вообще пробрались — сперва в город, потом во дворец.

— И верно! Праздник праздником, а стража всегда стоит в дозоре, князь за этим сам следил…

— Так убили же стражу, зарезали, как овец. А те будто не ждали…

— Это ж с ума надо рехнуться — пробраться в княжеский дворец!

— То-то и оно, что с ума. Кто ж это еще мог быть, кабы не он — Безумец?

— Ну, ты скажешь… Я вот слыхал, что госпожа говорила…

— Да тут говори — не говори, а кем еще надо быть, чтоб учинить этакое злодейство! Князь-то был — золотое сердце, таких правителей, как он, редко где сыщешь. И о всей семье княжеской отродясь никто ни единого худого слова не сказал. А тут взяли и напали, точно разбойники, да не пощадили никого…

— Значит, убийцы сбежали? — спросил Насиад, так, что голос его разлетелся по всему двору.

Старший слуга Адриш, с наспех перевязанной головой, оставил на миг свои хлопоты и подбежал с поклоном к братьям.

— Частью сбежали, господин, частью погибли. Не до погони было — главное, что дворец отстояли. Они же, злодеи проклятые, и поджечь могли…

— Верно, — кивнул Оннейв и тотчас сжал пальцами раненое плечо, скривившись от боли.

Адриш всплеснул руками.

— Что ж вы вскочили-то, господа мои светлые? Вы же сами ранены. Шли бы вы обратно, я вмиг лекаря кликну…

— Погоди, не суетись, — остановил его Насиад. — Лекарь нам ни к чему, у него без нас довольно забот. — Он кивнул на двор. — У нас свой имеется, он уже перевязал нас. Да и не так сильно нам досталось.

Он умолк, заметив, что к ним идут княжеские воеводы и два-три сотника, почти все тоже раненые. Даррез, начальник стражи, чуть задержался, чтобы отдать своим воинам распоряжения, затем нагнал прочих. А те уже расспрашивали братьев.

— Как же так вышло, что все погибли, а вы двое уцелели? Или вы услышали что-то и проснулись раньше?

Насиад пожал плечами, поморщился, утер со лба пот.

— Повезло, что нас боги надоумили не отсылать свою стражу, а оставить в покоях при опочивальне. Они и выручили. Благо, у тех убийц, что ворвались к нам, не было при себе луков. — Насиад чуть прищурился, глядя в усталые, настороженные лица воевод. — Вот только странно вы нас расспрашиваете. Или думаете, что не случайно мы живы остались?

— Что ты, господин, — поклонился пожилой сотник Пунат. — Всякое бывает: и сильнейшие гибнут, и слабейшим везет, не сочти за дерзость. Не гневайся, лучше припомни: может, узнали вы с братом кого?

— Где ж их, проклятых, узнаешь, лица-то они закрыли, — фыркнул Оннейв, но тут же задумался, почесывая бороду. — Хотя у одного, вроде как старшего над прочими, взгляд показался знакомым. Сам здоровенный, глаза светлые и горят так, что впору помереть на месте со страху. Мало где такую ненависть встретишь. Подлинно зверь, не человек.

— Я особо не разглядел, их предводитель меня сразу свалил, — Насиад развел руки, указал на раненый бок, — зато я слышал, как он грозился, аж зубами скрежетал: «Всех перебью, до единого!» И перебил ведь… — Он отвернулся с тяжким вздохом.

Воеводы на это промолчали, только переглянулись. Все, что рассказали братья, вполне совпадало с тем, что видели они. Им самим пришлось зачищать и дворец, и двор — и слишком поздно выяснилось, что князь и домочадцы его были к тому времени уже мертвы.

— Надо осмотреть трупы погибших убийц, — сказал Берей, старший воевода. — Быть может, кого-то узнаем. Или вы узнаете, господа мои.

— Вряд ли, — сказал подошедший Даррез. — Я сам видел лица нескольких, только что, велел слугам снять с них повязки. Они точно родом не из Нишани, один южанин, другой вообще броассарец. Видно, наемники, их полно по всей Дейне. И теперь они уже не расскажут, кто их нанял и почему. Недаром они своих раненых добивали…

— Кто нанял, и так ясно, — прозвенел рядом голос Реша.

Сам он, тоже встрепанный и перемазанный кровью, хотя полностью одетый, проворно взбежал по ступеням и поклонился братьям. Насиад кивнул ему, приказывая говорить дальше, и он продолжил:

— Я видел и узнал. Безумец это, или пусть меня Хидег сожрет. Все сходится: высокий, глаза светлые, на лбу тесемка, он всегда так носит, это всем известно на Красном Всхолмье и в долине Арои…

— Погоди, молодец, — прервал хмурый Берей. — Наемников было человек тридцать, когда не больше. Откуда же у Безумца столько золота или серебра, чтобы заплатить всем им? Разве не разорен он…

— Он мог пообещать им награду — мол, берите что хотите, когда убьете всех, — сказал Оннейв. — Поверьте, никто в Нишани не знает Безумца так, как знаем мы. Он сюда, в Тойсею, лишний раз не совался, все сидел у своей Арои, чтоб ему в ней утонуть, да вынашивал свои подлые козни…

— Нам ли не знать, господа, — подхватил Реш. — Он же дважды чуть не убил моих хозяев невесть за что и дважды попадался. Мы-то надеялись предать его на княжеский суд, а он возьми да и сбеги боги весть куда. У нас болтали, что к разбойникам, — видно, не соврали.

Берей, все еще хмурясь, знаком велел Решу замолчать, а сам переглянулся с прочими. На лицах их читалась теперь озадаченность. Насиад с Оннейвом стояли молча, разве что отослали Реша прочь.

— Как нам теперь быть? — медленно произнес Берей. — Князь, княгиня и их сыновья мертвы. Кто взойдет на престол Нишани?

— В таких случаях подобает искать родичей, господин, — сказал один из сотников. — В тонкостях пусть разбираются ученые советники. Да только кто остался? За последний год княжеский род изрядно оскудел.

— Неужто не ясно, чьих рук это дело? — вмешался Оннейв, гордо выпрямившись. — Не будем забывать, что он сам в отдаленном родстве с покойной княгиней Бельгой. Вот и позаботился убрать всех, а княжескую семью оставил напоследок…

— Не странно ли? — прервал Даррез. — Захоти я убрать родичей, чтобы заполучить наследство, я бы действовал тоньше — яд, несчастья и прочее. К чему напрасно вызывать подозрения? А уж открыто разбойничать и убивать…

— А какой с него спрос, если он безумен? — сказал Оннейв. — Мы с братом уцелели чудом, теперь уже трижды. Но мы хорошо его знаем. Он непременно явится, чтобы довершить свое черное дело, — и вот тогда точно попадется. А пока… — Он посмотрел на брата, поклонился ему и перевел взгляд на воевод. — Раз уж так судили боги, что мы остались единственными родичами княгини Бельги, будет справедливо, если брат мой Насиад примет престол и венец.

Берей медленно качнул головой, будто в раздумьях, прочие молчали.

— Такие дела не решаются без советников и жрецов, — медленно проговорил он. — Хотя вы правы, других родичей не осталось. Вряд ли народ воспротивится…

— Дайте мне сил, боги… — прошептал Насиад и отвернулся.

Плечи его содрогнулись. Оннейв мягко дотронулся до его локтя. Насиад повернулся, и все увидели, что глаза его блестят от слез.

— Да будет на все воля богов и воля народа Нишани, — произнес он уже тверже и сморгнул слезы. — Простите мне эту слабость, знаю, что не подобает мужу и воину плакать, точно женщине. Но как подумаю… мерзавец даже дитя малое не пощадил, а ведь его только вчера постригли! — Он выпрямился, оглядел всех. — Созовем совет как можно скорее. Но сперва отдадим последний долг телам наших родичей, да будет милостива к ним Санеина-луна.

Берей тотчас подозвал задерганного Адриша и велел снести трупы князя, княгини и детей в стольный покой, убрать перед погребением, как должно, и послать за жрецами Санеины, богини смерти. Даррезу он приказал поставить у тел почетную стражу, да заодно нести дозор усерднее. Тот лишь поклонился, по-прежнему недоумевая, как и все прочие воеводы. Каждая собака в Тойсее знала, что покойный князь Таглам строго карал воинов за небрежность на страже, — потому ее никогда и не бывало.

Насиад и Оннейв тоже ушли, направляясь в отведенные им покои. Там их дожидался Реш с двумя слугами.

— Здешняя челядь болтает невесть что, господа, — тихо сказал он, перед тем убедившись, что никто не подслушивает снаружи. — Эти парни сказали мне, что кто-то якобы видел нынешней ночью, как двое тайком убили ночную стражу, открыли заднюю калитку и впустили тех самых убийц с закрытыми лицами…

— Проверь лучше, — жестко бросил Насиад. — Видели, как же! Если видели, то отчего же не подняли тотчас тревогу?

— Всякое бывает, господин, — поклонился Реш. — Иной раз увидишь нечто странное, а что именно видел, смекнешь не сразу, а погодя. Так что я проверю.

— Сам допроси, слышишь? — Насиад притопнул ногой, чуть поморщился от боли. — Собери всех до последнего кухонного мальчишки и растолкуй, как дело было. Да следи внимательно за лицами. Известно, эту породу не переделать: страх страхом, а поживиться хочется.

…Много позже, перед рассветом, Реш явился снова. Братья ждали его — в эту ночь им было не до сна. Пускай раны легкие, да пригоршню крови потерять — не шутки, ведь все должно выглядеть правдоподобно. Никаких речей они промеж себя не вели — все было давным-давно сказано.

Реш казался встревоженным: лицо его кривилось, кончики усов дергались, а рука теребила рукоять кинжала на поясе. Даже поступь как будто утратила привычную твердость.

— Все верно, господа, видели, — начал он без обиняков. — Кравчий да помощник повара. Ну да ладно: что бы они там ни увидели, рассказать уже не расскажут.

— Прекрасно, — кивнул Насиад. — Следи на всякий случай, чтобы никто другой не начал болтать. И хватит уже трястись! Или это не все?

— Не все, господа. — Реш поник. — Среди убитых недостает двух трупов — Ниреи, приемной дочери княгини Бельги, и меньшого княжича Лейтара.

Глава опубликована: 01.03.2025
Отключить рекламу

Предыдущая главаСледующая глава
3 комментария
Понравился язык. Наконец-то хороший русский язык. Понравились отсылки к фольклору. Понравилась и сцена со скоморохами, которая выдает, что автор в теме репертуара реальных скоморохов. Притом все написано очень умеренно, без лубочной навязчивой славянщины.

Мне интересны истории, где есть герои-дети. Они всегда создают забавную движуху ) Лейтар не исключение. И получилась теплая сюжетная ниточка - дружба младшего брата и старшей сестры.

Удачно показаны отношения между Ниреей и старшим княжичем Геледом, я за простую и честную любовь, чернуха надоела. Поражение Геледа в стрельбе отлично придумано. Если честно, я думал, что вы не посмеете дать ему проиграть. Но его поражение действительно впечатляет сильнее, чем впечатлила бы победа.

Антесан тоже не остается без внимания, своим озорством он здорово создает настроение.

Не знаю, насколько я объективен, но мне кажется проблемой такое обилие имен. Ну, или это я тормоз ) Но ведь фэнтези-имена - это выдуманные слова, их не выучишь так легко, как если бы героев звали известными существующими именами, типа Вася, Катя. Иногда это затрудняет чтение.
Аполлина Рияавтор Онлайн
Денис Куницын
Благодарю от всей души за такой развернутый отзыв.
Да, имена - моя беда, но без них, на мой взгляд, еще хуже. Даже третьестепенный или эпизодический персонаж кажется живее с именем.

Мне приятно, что вам понравилось. Не знаю, понравится ли дальше. Истории у меня своеобразные, далекие от современных трендов.

Еще раз благодарю за отклик.
Аполлина Рия
>>Благодарю от всей души за такой развернутый отзыв.

Спасибо на добром слове

>>>Не знаю, понравится ли дальше. Истории у меня своеобразные, далекие от современных трендов.

Я сыт трендами по горло, сам не в тренде. Конечно, по уму мне стоило бы начать чтение с уже законченной истории, но тут меня зацепило в описании, что Лейтар мелкий. Мне интересна была бы как история взросления, так и история борьбы с участием ребенка. Вот почему. Надоели крутые супергерои, морда кирпичом - все нипочем ) Посмотрим, как будут справляться ваши княжичи.
Чтобы написать комментарий, войдите

Если вы не зарегистрированы, зарегистрируйтесь

Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх