Все авроры родом из детства (джен)

Примечания:

Содержит мини-спойлер к грядущей главе основной работы, много мини-слизеринцев и рисуночек в конце.

Буду рада вашему взаимодействию с работой!

Накахара Чуя — четвёртый курс, Акутагава Гин — два года до поступления

— Чуя, ты... уверен?

Юан настояла на том, чтоб они быстро оставили весь багаж в купе и вышли в общие вагоны. Ширасэ трижды сказал, что её подруги с Гриффиндора в жизни не появятся на публике, пока не обсудят каникулы сначала между собой, но был проигнорирован. Однако оказался прав.

Пользуясь тем, что они всё-таки сидели кучно, Накахара решил поделиться с ними двумя главной новостью своего лета. Это было короткое письмо, написанное на пергаментной бумаге выверенным каллиграфичным почерком.Тонкие изгибы букв были столь идеальными, что почти отталкивали. Так умел писать один Огай Мори.

— Я тоже сначала подумал, что один кусок дерьма где-то достал сову и научился копировать манеру письма профессора. Но... — Чуя нырнул рукой в каман. — ..внутри конверта оказалось ещё и это.

На раскрытой ладони лежал небольшой значок в форме щита зелёного цвета. По диагонали его пересекала лента, на которой серебряными буквами чётко и ясно красовалось «Староста». Такое подделать уже куда сложнее.

И Юан, и Ширасе глядели на крохотный предмет, как на полумифический артефакт, в реальности которого ещё с минуту назад сильно сомневались.

— Но старостами обычно становятся студенты не младше пятого курса, — неуверенно протянула девушка, заправляя за ухо выпавшую розовую прядь.

Как будто Чуя не знал этого. И словно не из-за этого уговорил их зажаться в самый угол вагона, чтоб с соседних скамеек их могло услышать минимальное число других студентов. Было что-то некомфортное в таком назначении на пост, из-за чего не хотелось оглашать новое положение дел преждевременно.

— В письме сказано «... за исключительные успехи в учёбе, спорте и дуэльном клубе...», — напомнил Накахара, проводя пальцем по нужной строке. — Наверное, на основе этого мне и сделали исключение.

Он сам не до конца верил в сказанное, но это казалось самым логичным объяснением.

Реакция ребят была неоднозначной. Одно было очевидно — оба были удивлены. Юан вновь и вновь по кругу обводила глазами значок, а Ширасэ бегло перечитал текст на пергаменте. После он выдал что-то, похожее на радость.

— Остаётся лишь поздравить тебя, — замечает парень, нервно поправляя ветровку и пытаясь улыбаться. — Ты станешь самым молодым старостой в Хогвартсе!

— Не станет.

Дазай возник за их спинами внезапнее, чем приведение в коридорах школы. Он зачем-то вырядился в форму задолго до прибытия и контрастировал с пока неформальным окружением. Почему-то даже карикатурная дотошность в гардеробе не побуждала тщательнее расчёсывать волосы.

Не утруждая себя такой мелочью как приветствие, Осаму занял одно из мест напротив них.

— Это всё-таки какой-то твой трюк? — прошипел Чуя, не сводя взгляда с самозванного визави.

— Нет, — Дазай расплылся в улыбке более обычного. — Но я почти на два месяца тебя младше.

Аккуратный синий значок с медными окантовкой и буквами сверкнул меж непропорционально длинных, но изящных пальцев раньше, чем сознание сплело воедино услышанное.

* * *

Накахара Чуя — шестой курс, Акутагава Гин — первый

Старшекурсник со светлыми волосами взял под руки и поднял младшую ученицу легко, словно та была котёнком.

— Больше ешь, малышка, а то вырастешь, примерно как наш староста, — беззлобно бросил он, усаживая Гин на спину сокоманднику.

— Альбатрос, тебе давно очки не ломали? — поинтересовался Чуя, уже придерживая девочку под коленями.

От случайного движения ногой захотелось взвыть, но Акутагава плотнее стиснула зубы. Её и так придётся нести до больничного крыла, а если она ещё и пищать будет, то совсем лишится гордости в собственных глазах.

Урок полётов на метле для Гин кончился на середине болезненным падением. Стопа теперь шевелилась лишь сквозь слёзы. Снять туфлю было тем ещё испытанием, но явно необходимым шагом, так как ушибленная область распухала. Повезло, что у части факультетской команды не было сейчас занятий и они половиной состава летали над младшими учениками.

— Ну что ты сразу, — развёл руками Альбатрос, держа в одной упомянутый аксессуар. — Точно помощь не нужна?

— Я тебя до туда дотаскивал, — отмахнулся Накахара, после повернувшись к Гин на сколько позволяла шея. — Не сползаешь?

В ответ отрицательно мотнули головой, после чего Чуя пошёл.

Большинство со временем сошлось в мнении, что Слизерину повезло со старостой. Да, все прекрасно знали, что на его счету тоже есть дисциплинарные нарушения, а ещё он может обматерить особо провинившихся вдали от профессоров, но в моменты, когда младшим действительно требовалась поддержка, Накахара обычно подставлял плечо. Или сразу всю спину, как в её случае.

Довольно долго Акутагава лежала безвольно, обмякшая всем телом, как тряпичная кукла, и без желания напоминать о себе в таком беспомощном виде. Однако, когда они зашли с улицы непосредственно в замок, тишина показалась уже грубоватой.

— Ещё раз спасибо, что вызвался, — тихо пробормотала Гин куда-то в капюшон чужой формы для квиддича.

— Возиться в вами — моя обязанность, так что не бери в голову, — ответил Чуя, заглядывая через плечо. — Сильно болит?

Притворяться никто не стал, поэтому последовал сдержанный кивок. Голень болела, а непосредственно место удара субъективно всё сильнее нездорово грелось изнутри, отдавая пульсирующей болью.

Гин молча благодарила, что до звонка ещё достаточно времени и в залах Хогвартса пусто. Так нет косых взглядов и вопросов, только эхо шагов и тянущее чувство в суставе на каждом.

Чтобы хоть как-то отвлечься и из полуосознанного желания выговориться, Акутагава решила продолжить разговор.

— Староста Накахара, — слова звучали неуверенно, словно спотыкались на ступенях лестницы, по которой шёл Чуя. —...а ты когда-то думал, что с твоим факультетом вышла ошибка?

Они повернули за угол и шли уже по ровному полу, что очевидно было легче.

— Честно? — старшекурсник сделал небольшую паузу, чтоб перевести дух и перехватить Гин по-удобнее. — Я не считаю, что это действительно что-то меняет. Староста Рейвенкло вот идиот тот ещё.

Пальцы в кожаных перчатках для игры в Квиддич ощущались грубо, но зато не скользили. Акутагава всё также пыталась сидеть смирно и не сползать по чужой спине.

— А что спрашиваешь? Волнуешься, что не ведёшь родословную от Мерлина ещё и упала с метлы?

Девочка вжала голову в плечи, и опустила вниз взгляд, который и так вряд ли бы встретился с глазами собеседника. Чуя не звучал осуждающе, скорее напротив пытался разрядить обстановку, но признаваться было всё равно неуютно.

— Шляпа думала о Пуффендуе, — Гин говорила, еле шевеля губами, её не услышали бы, не будь она так близко к чужому уху. — Но я... Я хотела к брату.

Немедленной реакции не последовало, однако уже стало несколько легче. О просьбе изменить вердикт не знал даже Рюноске. Гин казалось, что рассказав правду, она возложила бы на него часть ответственности за своё решение. А в верности этого поступка первокурсница сомневалась всё больше.

— Тебе, скорее всего, уже рассказали, что я магглорождённый, — начал Чуя, вильнув в новый коридор. — И на пути в Хогвартс в первый раз мне повезло сесть в купе к двум ребятам из обычных семей, которые успели познакомиться на платформе. Это были Юан и Ширасэ, должна была видеть в гостинной. Всю дорогу мы обсуждали, как восприняли правду о волшебниках и просто всякие глупости. По правде, я как будто встретил адекватных людей посреди мира, который сошёл с ума...

Сентябрьское солнце проникало сквозь готические арки, оставляя ряд вытянутых теней, которые полосками ложились на вековой камень. Высокий свод, которого эта роскошь не касалась, тёмным куполом нависал над двумя учениками, которые в сравнении казались совсем уж крошечными.

Акутагава не прерывала слова собеседника, хоть частично развязка уже угадывалась.

— Их обоих распределяли до меня и оба попали на Слизерин. Мне жгуче захотелось остаться с ними, чтоб также иметь того, кто не рождался среди мётел, сов, говорящих писем. Поэтому, когда Шляпа начала говорить что-то про храбрость, я судорожно принялся думать о том, что не пойду на Гриффиндор.

Гин совсем притихла, пусть в её случае это значило... дышать менее шумно?

Накахара Чуя, свет и гордость факультета, которого мозг отказывался представлять не в зелёной форме, должен был быть не с ними? Да, сама Акутагава была знакома с ним меньше месяца, но видела, как к нему относились Слизеринцы. Может среди них и были люди, не любившие его вспыльчивый нрав, однако уважали так или иначе все.

Избегали его только двое. И были ими, как ни странно, упомянутые Юан и Ширасэ. Может правдивая причина этого и ходила среди прочих слухов, но в сплетнях Акутагава не разбиралась, а потому набралась смелости и спросила.

— А почему вы сейчас не разговариваете?

Чуя выдохнул громче обычного. Слегка повело крепкие плечи. Однако через пару секунд ответ последовал.

— Мы втроём увлекались маггловской тяжёлой музыкой. Юан даже достала нам браслеты какой-то местечковой группы. Мы понятия не имели, что это за ребята, но из-за лого с рогами звали себя «Овцы». А рядом с Хогвартсом обычное радио глушит обилие магии. Так что мы иногда убегали дальше дозволенного...

Какая-то горьковатая ностальгия пропитывала тон старшекурсника. Гин чуть сильнее прижалась к говорившему то ли, чтоб утешить, то ли, чтоб удержаться на спине.

— ... и однажды, когда я не смог пойти с ними, вылазку заметил Мори. Юан и Ширасэ решили, что ему всё рассказал я.

— И вы так и не помирились? — голос первокурсницу подвёл, звучало почти жалобно.

— Ты видела на моей руке браслет?

Вместо ответа Акутагава снова уткнулась носом в чужой капюшон и уже в него протянула сдавленное «Прости».

Идти до места назначения оставалось совсем чуть-чуть. Видимо, из-за нежелания прерывать беседу на угрюмой ноте, Чуя вдруг вернулся к изначальной теме с более живой интонацией:

— Кстати, про факультет. Одной из отличительных черт Слизерина является амбициозность. Нам обоим хватило духа добиться желаемого, а не просто смириться с решением Шляпы. Так может, нас действительно можно считать настоящими слизеринцами?

* * *

Гин еле просочилась меж людей, плотным кольцом обступивших происходящее. Ничего хорошего сознание не рисовало. Девочка отчётливо слышала звук удара и видела оскалившаяся лицо Дазая, а последние пару месяцев всюду, где появлялся Осаму, был и...

— Рюноске! — не помня себя, завопила первокурсница, заметив силуэт брата, который застыл в состоянии между оцепенением и крупной дрожью.

Это его ударил староста Рейвенкло и смотрел абсолютно мутными глазами на последствия. На ссадину на чужой щеке. На лица собравшихся. На их страх.

Инстинкту жертвы на секунду поддались все, хоть пострадал один лишь Рюноске. Гин рвалась к брату, но кто-то из старших предусмотрительно схватил её за руку, пытаясь успокоить. Напрасно — речи за колотящимся сердцем она не слышала.

Дазай тоже достаточно долго не двигался, ограничиваясь лишь переводом взгляда с собственных рук на старшего Акутагаву. Однако первая же попытка пошевелиться встретила бурную реакцию.

— Дазай! — Чуя звучал резко даже для себя, пока протискивался внутрь импровизированного круга. Перед ним, в отличие от Гин, некоторые люди расступались. — Ещё хоть шаг или слово и отвечать тебе придётся передо мной, а не перед ним.

Накахара уступал ему в росте почти на голову, но казалось, что видят это все, кроме Чуи. Он встал между Осаму и Рюноске явно готовый драться, если потребуется. Всё тело виделось одним взведённым курком готового выстрелить оружия. Чуть ли не до скрипа ткани сжимались кулаки. Глаза нездорово горели и не моргали.

Соперник выглядел не сильно лучше. Пусть Дазаю хватило ума не нагибаться в попытке запугать, но более ясным взор его не стал. В далёком от нормального темпе поднимались и опускались бока. Сжимая и разжимая пальцы, он словно не мог решить, чего хочет больше: продолжить начатое или уйти, пока не стало слишком поздно. Так или иначе, но решение было принято.

— Уверен, что мы в одной весовой, слизняк?

Вместо ответа последовал удар в нос, а затем характерный хруст, отзывающийся в теле наблюдателей фантомной болью. Недооценивать Накахару только из-за габаритов было ошибкой. Он был крепко сложен и имел хорошую реакцию. Правда, Осаму ему не уступал, пусть и пропустил первую атаку.

Драка двух подростков напоминала поединок диких котов. Не львов или тигров, а скорее камышовых: вроде ничего такого, но обе стороны настолько яростно и самозабвенно отдавались склоке, что воспринимались опаснее чего-то более внушающего на первый взгляд.

Дазай продолжал несмотря на обильное кровотечение из носа. Довольно скоро у него вышло разбить Чуе губу, так что через минуту последний выглядел так, словно успел впиться в оппонента зубами. Глядя на текущее состояние обоих, в это ужасающе легко верилось.

Расцепить старост вышло не сразу и ценой больших усилий. Осаму смог оттащить Куникида, староста Хаффлпаффа, да и то только потому, что был выше и тяжелее его. У Чуи на каждой руке повисло по неравнодушному, но он всё равно бился и метался так, словно мог вырваться.

Может это и было неправильно, но Гин утешал тот факт, что Рюноске пострадал меньше, чем любой из них.

* * *

Накахара Чуя — седьмой курс, Акутагава Гин — второй

Чуя вернулся с экзаменов в гостинную факультета уставшим, но довольным. В конце учебного года было так кстати, что она находится под озером. Приятная прохлада обволакивала, заставляла окончательно оставить позади комнату с десятками других подростков, которые на нервной почве словно не только больше потели, но и вырабатывали аномально много тепла. Ж.А.Б.А. в прошлом, осталось лишь дождаться результатов, а сами ученики уже ни на что повлиять не могут. Для кого-то это звучит удручающе, но Накахара ощущал лишь облегчение от уменьшения груза лежащей на нём ответственности.

Староста Слизерина обогнал всю колону вернувшихся учеников выпускного курса и развалился в углу кожаного дивана. Откинув голову на спинку, он распустил хвост и поворошил пальцами освобождённые пряди. За год они отросли почти до середины лопаток.

Наверное, ходи так любой другой невысокий парень, подобное сочли бы странным и женственным, но когда волосы отращивал серебряный призёр дуэльного клуба, то длинные локоны резко становились смелым решением, выражением индивидуальности и чем-то эстетичным. А вообще Чуя редко снимал резинку в общей гостинной, предпочитая делать подобное уже в спальне. Слишком это зрелище волновало троицу пятикурсниц, которые зря думали, что их шёпота никто не слышит. Однако сейчас ему было так хорошо и спокойно, что никакие голоса сплетниц не могли испортить настроения.

— Староста Накахара! Как тесты?

А этот голос не мог его испортить и подавно.

Старосте не стоит иметь любимчиков, но Гин явно заслуживала это звание. Чуе действительно было лестно, что кто-то периодически сверяется с его самочувствием просто чтоб спросить. Не из-за того, что они в одном классе или в команде по квиддичу, и даже не потому, что ещё может потеряться в замке, а значит старшим полезнее нравиться.

Младшая Акутагава отчего-то решила, что самостоятельность не была поводом забывать старосту. Обычно с курсами старше первого всё взаимодействие сводилось к изъятию шпаргалок и прочего, однако Гин и в течение всего второго года подсаживалась к Чуе для коротких бесед.

— Привет, неплохо, на самом деле, — Накахара выпрямился и оглядел собеседницу.

Она сидела рядом в небрежно надетой форме уже без галстука. В Хогвартсе сейчас было так жарко, что заправлять рубашки и застёгиваться на все пуговицы не хотел никто.

— Я уверен практически во всём, кроме прорицания. Но оно в действительности не особо нужно мне для поступления.

Акутагава исправно изображала исключительную радость, но врать она не умела. Совсем. Это был не первый раз, когда тема смены учебного учреждения меняла тон разговора.

Несмотря на то, что глаза Гин были тёмными настолько, что радужка сливалась с зрачком, они оставались невероятно выразительными. Словно чёрные зеркала с головой выдавали все эмоции, отражая каждую. Помогали подрагивающие руки и приподнятые у переносицы брови.

— Я рада, — даже голос ученицы заставлял чувствовать солоноватый привкус во рту. — Правда...

Чуя пытался выглядеть понимающе и уже думал, как сместить внимание на что-то более нейтральное. Мыслительный процесс затянулся. Затем он заметил глянцевый блеск чужих глаз и понял, что опоздал.

— Но ты больше не вернёшься в школу... — Акутагава метнулась вперёд и неловко обняла старосту поперёк тела. — Я-я... Я буду скучать.

Сделала она всё так резко и неожиданно, что у Накахары вышибло немного воздуха из лёгких.

Медленно, словно в трансе, Чуя опустил инстинктивно отведённые руки на костлявые ещё даже не подростковые плечи. Гин, как и её братец, отличалась худобой, но сейчас она казалась чуть ли не хрупкой.

Первой полностью осознанной мыслью было аккуратно уложить её голову на плечо, чтоб окружающим не было видно слёз. Второй же пригрозить кулаком в сторону резко возникшей в углу гостиной речи. Судя по тому, что говор тут же сошёл на нет, жест лишним не являлся.

Довольный эффектом от невербального предостережения, Накахара несколько увереннее приобнял Гин. Та напротив ослабляла слишком крепкую хватку, которую позволила себе на эмоциях.

— Знаешь, кому-то ведь придётся смотреть за факультетом после меня... — вполголоса сказал Чуя, когда к нему пришла идея, как выйти из ситуации. — Старостой становиться не обязательно, но обещаешь приглядывать за Слизерином?

Акутагава естественно кивнула. Слегка подрагивая, но она, казалось, согласилась бы сейчас на всё.

— Тогда собери волосы на минуту, — уже громче прозвучала короткая команда.

Гин выполняла её медленно и робко, пока ничего не понимая. Чуе это позволило стянуть перчатки, не создавая проволочек. Маленький замочек на чокере был одной из немногих вещей, с которыми слизеринец так и не научился справляться в них.

Щелчок крохотного карабина повлёк за собой свежесть на коже. Акутагава попыталась что-то возразить, но Накахара пресёк её попытку ещё на стадии просто открытого рта.

— У меня второй есть, с пряжкой, — напомнил он, застёгивая украшение слишком свободно. На чужой шее что-либо затягивать страшно, поэтому лучше уж пусть сползёт. — Забирай и не спорь.

* * *

Накахара Чуя — действующий аврор, Акутагава Гин — курсантка на последнем году обучения

Сегодня утром Гин изменила своей привычке и собиралась особенно тщательно и долго. По ней не видно, ведь в последний момент платье-футляр и примерно все аксессуары показались неуместными: вдруг её захотят поставить в спарринг, чтоб сразу понять, чего она стоит. Из украшений остался только чокер. Как всегда.

Акутагава любила чокеры. У неё их было много, и любой заставлял чувствовать, как просто нескладная девчушка с телом мальчишки-сорванца становилась грозной пацанкой с сильными руками. А ещё Гин нравилось их изменять: разрисовывать, вышивать на тканевых, приделывать подвески. Так у её образа появлялась ещё одна грань. Теперь это была не просто бунтарка, которая дружит только с парнями, но и любительница рока, панк или борец за какую-то идею.

Ни разу ничего не сделала девушка только с самым первым. Акутагава его и не носила. Подарок был ценен просто потому, что он лежал у неё в тайном месте как памятная вещь.

В итоге Гин стояла посреди нужного кабинета максимально будничной: брюки чёрного цвета, того же оттенка пиджак с наплечниками, чуть разбавляющая всё серая рубашка, с чёрной ленты на шее свисал крупный крест.

Встретил и запустил внутрь её Дазай. Он же принялся что-то увлечённо рассказывать уже в комнате. Признаться, Акутагава очень скоро перестала вслушиваться. Она вглядывалась в собеседника и пыталась угадать, узнала ли она его без фотографий, мелькавших в «Ежедневном пророке».

С одной стороны, Осаму не то, чтоб сильно изменился с выпускного курса. Он стал смотреться чуть логичнее, правильнее и пропорциональнее, чем только переживший скачок роста подросток. Может ещё чуть вытянулся. Сложно судить, ведь сама Гин была сильно ниже, когда в последний раз видела его вживую. Однако и причёска, и глаза, и некоторые замашки были ровно такими же, как она помнила.

Но всё же, Дазай воспринимался уже не как в двенадцать. Больше не было чувства, что это «кто-то страшный, напавший на брата». Причин тому было достаточно много: прошедшее время, менее впечатлительное взрослое восприятие, даже жалобы Рюноске на старшего коллегу. Осаму всё меньше был образом в её детской памяти и всё больше человеком. Неоднозначным, взбалмошным и спорным, но кем-то из плоти и крови, как и сама Акутагава.

Потом пришёл ещё один обитатель кабинета. Парень со светлыми волосами, которого уж очень хотелось назвать мальчиком за не по возрасту круглые глаза. Они иногда виделись во время подготовки, так что Гин знала, что Ацуши такой же стажёр, как и она. Почему-то он явно не ожидал её появления. Старшие не рассказывали, что скоро к ним присоединится ещё один ученик?

За переглядками с Накаджимой она прекратила даже попытки следить за речью Дазая. Не по делу он говорил много и больше для себя, чем для неё. Однако новый голос тут же перехватил внимание девушки.

— Гин? — словно ножом разрезало фоновый шум чужого словесного потока. — Гин Акутагава?

Как по команде, девушка сорвалась с места, поднырнув под вытянутую в порыве жестикуляции руку Дазая. Скорее всего не совсем вежливо так прерывать диалог, но она уже привыкла извиняться за подобное. Сделает это ещё раз. Потом.

Чуя объективно сильнее изменился, но узнавался сразу же. Как минимум, выдавала привычка носить чокер и перчатки. На него непривычно смотреть сверху вниз и видеть без галстука факультета, несмотря на все фото из газет Акутагава помнила бывшего слизеринца в первую очередь с хвостом, и прежде он точно никогда не смотрел на неё настолько удивлённо. Ацуши ещё поддавался объяснению, но без пяти минут наставник... Какая-то часть девушки уже нашла в этом странную тенденцию, но более яркие эмоции задвинули вопросы вглубь разума.

Знакомые черты и привычные оттенки волос и глаз пробудили заученное до рефлекса обращение.

— Староста Накахара, — тихо произнесла девушка, замерев в паре шагов перед Чуей.

Аврор едва заметно дёрнулся, будто бы забывший, что его могли звать и так. После наконец расслабился, поверив, что перед ним действительно старая знакомая. Нужные слова смогли что-то отпереть в сознании, как пароль открывал двери гостинной их факультета.

— Братец говорил, что ты держала в страхе весь дуэльный клуб, — теперь у Гин вышло полноценно расслышать его голос. Грубее, чем она думала, но всё равно смутно знакомый.

Пожалуй, странно было прятать взгляд сейчас. У неё за плечами уже два года подготовки в авроры, логично, что у стажёра боевые навыки были выше среднего и это возникло не само по себе. Однако девушка, научившаяся контролировать заклинания уровня Адского пламени, так и не смогла освоить искусство реакции на похвалу.

— Я же обещала... — выдавливает из себя Гин, разглядывая носки собственной обуви.

Примечания:

Я угрожала начать рисовать к фанфику, я начинаю. Небольшой скетч Гин: https://pin.it/3OnMa7YIC

Если вы думали, что Чуя не совсем каноничный слизерин, то знайте, что я тоже. На самом деле он змейка больше потому, что у "Флагов" аура именно слизеринской команды по квиддичу в моей голове. Ну и с Рюноске и Гин его так легче стыковать. И я не очень люблю пейринги Гриффиндор/Рейвенкло, но это уже тараканы.

Раннее становление старостами это не сьюшество ради сьюшества, это попытка адаптировать "самый молодой исполнитель Портовой мафии" под реалии АУ, а значит канонично обоснованное сьюшество ради сьюшества.

Последнее больше для подстраховки: так как Гин успешно выдавала себя за парня, а также вела активный образ жизни, я всегда представляла её с руками, как у Коры из "Аватара" и без ярко выраженной талии. Да, никанон, но мне скучно видеть всех изящными феями, у которых меняется только рост (Харукава всё ещё богиня, не думайте, что я не люблю рисовку манги). Для будущего аврора некоторая подкаченость тоже логична, они буквально магический спецназ. А то, как её телосложение названо "нескладным" — это призма восприятия персонажа. Автор любит девушек с мышцой, они прекрасны, однако мне показались некоторые комплексы логичной деталью к робкой истинной натуре Гин.