Изгнанник Изобилия (джен)

Я проснулся от стука в дверь. Сначала не сразу понял, где нахожусь, и несколько секунд напряжённо вглядывался в потемневший низкий потолок комнаты. За окном всё ещё царил предрассветный сумрак, а в лицо бил прохладный сквозняк — оказалось, я забыл закрыть единственное разбитое окно перед тем, как упал на кровать прошлым вечером. Мне потребовалось время, чтобы вспомнить: я не в будущем мире изобилия, а в этом тёмном, сыром и жестоком пространстве, куда пришёл за настоящими чувствами и настоящими испытаниями.

По сравнению с тем, что я переживал здесь за последние два дня, сон был на удивление крепким. Впервые после прибытия я дал себе роскошь не думать о магии, о новом окружении, о необычайной давящей атмосфере, заполонившей каждую улицу этого города, чьё название я до сих пор толком не выяснил. Но, видимо, сам мир не хотел давать мне отдохнуть дольше положенного.

Стук повторился — громче и настойчивее.

— Кто там? — крикнул я, дрожащим от прохладного утреннего воздуха голосом, садясь на край кровати.

Дверь, состряпанная из ветхих досок, не выдержала бы и простого толчка, если бы посетитель захотел войти силой. Но, к моему облегчению, после моих слов в ответ послышался сдержанный бас:

— Эй, новичок, я слышал, ты вчера спрашивал про учителя магии? Тебе там кто-то нужен?

Я облегчённо выдохнул: значит, это не бандит или городской стражник, а скорее кто-то, кто готов обменять информацию или предложить помощь. Собственно, накануне я и правда спрашивал о возможности найти хоть какого-то наставника в этом городе — хотелось не столько обучиться заклятиям, сколько понять, как тут вообще устроено всё то, что принято называть «магическим ремеслом».

Я натянул видавшие виды сапоги, проверил, на месте ли мой мешочек с рунами (тот самый стартовый артефакт, который светился лёгким колеблющимся светом при каждом прикосновении к магической энергии), и отворил дверь.

На пороге стоял мужчина средних лет с густой чёрной бородой, в которой в беспорядке застряли крошки хлеба и, кажется, слипшиеся крупинки соли. Одежда его была из грубой ткани, местами залатанная кожаными заплатами, а на боку висел короткий, но явно хорошо отточенный меч. Глаза у него были блекло-серые, усталые, однако без явного выражения враждебности. Напротив, он смотрел на меня с любопытством: видимо, пытался понять, чего ради «очередной бродяга» (так здесь, похоже, принято называть новичков и чужаков) интересуется магией.

— Меня зовут Стаур, — представился он хрипловатым голосом. — Я работаю в мастерских, там всё больше гномьи приспособления чиню, ну и ещё кое-какие мелкие заказы беру. Слыхал я, что ты расспрашивал о магах. Могу кое-что рассказать, если заплатишь, конечно.

Я нахмурился: местной валюты, как таковой, у меня было с гулькин нос — только пару медяков, которые я раздобыл, помогая уличному торговцу тащить его дряхлую тележку. Но иного выбора не было: мне действительно хотелось разобраться хотя бы в самых азах местной системы ценностей, и прежде всего — как магия коррелирует с экономикой, историей и, возможно, с политикой. Ведь маги, по логике вещей, должны либо управлять всем, либо скрываться во тьме, однако местные рассказы расходились во мнениях.

— У меня немного денег, — признался я честно. — Но если тебе нужна помощь с чем-то, я могу попытаться. Я… эм… — Я замялся, потому что не мог похвастаться никакими особыми навыками, кроме вялой попытки применять магию. — Словом, я готов слушать и постараюсь отблагодарить, как только смогу.

Стаур недовольно скривился, но всё же махнул рукой:

— Слушай, я парень не злобный, да и знакомый мой сказал, что ты вроде не из самых наглых приезжих. Ладно, пойдем, я как раз собирался позавтракать, заодно поболтаем.

Он развернулся и зашагал по коридору, а я последовал за ним, стараясь не наступать на прогнившие доски под ногами. Как только мы вышли на улицу, меня ударил в нос резкий запах помойки вперемешку с гарью — то ли горело что-то неподалёку, то ли здесь всегда так воняло по утрам. Город медленно просыпался: кто-то уже развёл костёр и готовил еду, откуда-то доносились жалобные крики женщины, в отдалении раздавался детский плач. Никаких приветливых «Доброе утро!» — лишь сгорбленные фигуры, тихо тащившие свои пожитки по узким улицам.

Мы прошли мимо пары худых детей, которые смотрели на нас голодными глазами. Их впалые щеки и запекшиеся губы наглядно свидетельствовали о том, что они ничего не ели уже несколько дней. Я ощутил неприятное чувство вины, хотя не понимал, что именно должен был сделать. Отвернувшись, я зашагал дальше, осознавая, насколько местная жизнь далека от того «идеалистического средневекового фэнтези», которое я, глупец, в юности представлял себе по книгам и играм. Здесь всё было грязнее, тяжелее, невыносимее.

— Мальчишки эти, — проговорил Стаур буднично, заметив мой взгляд. — У них родители померли от лихорадки прошлой осенью. Теперь живут, где придётся. Подачки выпрашивают, а если не удаётся — воруют. Голод заставляет идти на всё, понимаешь?

Я кивнул, не находя слов.

— Я их гоню, — признался он не без тени смущения. — У самого еды не хватает, а если ещё и им подавать, то так до вечера сам не доживу. И так весь заработок уйдёт на них. А городу до них дела нет — сирот здесь пруд пруди…

Голос у него звучал сурово, но в глазах мелькнула вина. Я осознал, что местные не могут позволить себе роскошь быть милосердными: тут каждый день — это борьба за выживание. Здесь никто не клянчит «лайки» в соцсетях за показное благородство и подачу милостыни. Тут всё реально и очень жестоко.

Через пару переулков мы вышли на небольшую площадь, где располагалась жалкая пародия рынка — несколько шатров, пара прилавков с вялыми овощами да стойло с измученным скотным скотом. По периметру громоздились покосившиеся лачуги, между которыми сновали люди всех возрастов и сословий — от зажиточных купцов с охраной до оборванных крестьян.

Мы зашли в одну из торговых лавок — темноватое помещение с низким потолком, где пахло соленым мясом, затхлой рыбой и сырыми шкурами. Внутри, за массивной стойкой, возвышалась крупная женщина с властным видом и мощными руками, похожими на медвежьи лапы.

— Эй, Мелис, — крикнул Стаур, с порога здороваясь с хозяйкой. — Дай-ка нам пару порций супа, да хлеба, если остался.

Она взглянула на меня и цокнула языком:

— Вид у твоего дружка такой, будто за ним весь город гонится. Да у него, поди, со вчерашнего дня куска во рту не было. Ладно, сейчас что-нибудь найду.

Скинув плащ, я опустился на грубо сколоченную скамью. Когда хозяйка скрылась за полотняной занавеской, Стаур наклонился ко мне и сказал вполголоса:

— Ну, слушай. Раз уж мы сюда припёрлись, думаю, заполучим здесь хоть какую-то еду. Потом поговорим о том, что тебя интересует.

Я согласно кивнул, внезапно осознав, что гул в желудке стал невыносимым. Действительно, за все эти два дня в мире Дарк Фэнтези я толком и не ел. Тут нет автоматического питания, никакой капсулы, что поддерживает организм и снимает голод по желанию. Голод здесь — настоящий, и от него никуда не деться.

Через несколько минут Мелис вернулась, поставила перед нами две глиняные миски с мутноватым, но всё же наваристым бульоном, плававшим в котором парой ломтиков корнеплода и кусочком подозрительного мяса. Рядом швырнула корку хлеба, жёсткого, будто камень.

— Ешьте, пока тёплый, — хмуро сказала она и добавила: — Платить будете?

— Заплачу вечером, — пообещал Стаур. — Я тут добуду немного монет, помогу кое-кому по хозяйству.

— Да смотри, не забудь, — буркнула женщина и скрылась за стойкой.

Я осторожно попробовал суп: жидковат, но после вчерашних скудных остатков хлеба и дешёвого пива, казался мне настоящим деликатесом. Я почти проглотил его залпом.

— Ну, — сказал Стаур, вытирая губы краем рукава, — давай к делу. Расскажи-ка, чего именно ты ищешь в нашем городишке. Где-то слыхал про магию, хочешь узнать, как тут всё устроено. Но какие именно вопросы тебя интересуют?

Я сосредоточился, собираясь с мыслями. Мне нужно было понять многое: от структуры экономики этого места до истории, от того, как маги существуют в обществе, до секретов магических школ. Но, как ни странно, первым делом меня волновала повседневная жизнь. Пришёл же я сюда «за реальными чувствами», так почему бы не окунуться сначала в быт?

— Начнём с простого, — предложил я. — Расскажи, почему в городе такая беднота? Ведь если здесь есть люди, владеющие магией, неужели нельзя было решить проблемы голода? Магические поля, исцеляющие заклинания, что-то вроде этого?

Стаур коротко хохотнул, и смех его прозвучал скорее горько, чем весело.

— Ох и наивный ты… Смотри сам. Допустим, есть пара магов, которые могут возделывать поля одним росчерком мистического знака, да ещё и заставить пшеницу расти быстрее. И что, думаешь, их тут прямо обожают? Нет. Тот, кто получает возможность обеспечивать едой, быстро становится местным «корольком», заставляет платить дань, обкладывает налогами, требует услужения. А ещё учитывай, что магам тоже жрать надо, да и магия требует немало ресурсов — компонентов, редких ингредиентов, знаний.

Он сделал паузу, отхлебнул ещё ложку супа и продолжил:

— Говорят, в столице королевства, а может и в других крупных городах, где магов побольше, там живётся хоть чуть-чуть полегче. Стабильнее, что ли. Но и там без проблем не обходится: раз маг силён, то его могут завербовать в военную службу, или в королевский совет, или — если у него совсем дурная голова — может захотеть сам стать властителем. Всё это политика, а политика всегда льётся кровью простых людей. Так что «проблемы голода» решают не лучшим образом: либо путём подавления, либо через принуждение.

Я молча слушал, осознавая, насколько здесь всё далеко от моей прошлой жизни, где никто не умирал от голода, и где боль считалась лишь временной неприятностью, быстро устраняемой нанороботами. Здесь же голод — постоянная составляющая бытия.

— А почему правитель, — продолжил я расспрос, — не может, скажем, просто нанять таких магов и обеспечить пропитание?

Стаур пожал плечами:

— Возможно, в иных местах так и делают. Но у нас правитель не из местных. Говорят, его поставили сверху, после последней войны. Всё имущество давно раскрадено, поля выжжены. Маги разбежались кто куда… Кое-кто погиб в сражениях, кое-кто скрылся от подати или продолжает воевать в соседних землях. В общем, без магов город остался, а голод остался с нами.

Я кивнул, стараясь переварить услышанное. Казалось, такая простая вещь, как магия, может менять целые королевства, судьбы народов, но отсюда же вытекает, что безразличие, власть, страх и человеческая жадность сводят пользу от магии на нет.

— А ты сам магов много видел? — спросил я.

— Вблизи — почти нет, — признался Стаур. — Пару раз попадались какие-то старики, утверждавшие, что когда-то умели колдовать. Но большую часть времени они проводили в пьяном угаре. Говорят, что магическим способом можно было бы бесконечно превращать воду в вино, только они не могут вспомнить нужные ритуалы или утратили способности. А слышал я и о парочке некромантов, которые промышляли в этих краях, искали человеческие жертвы для своих обрядов. Да только встретить их лицом к лицу — себе дороже.

Я поморщился от мысли о кровавых ритуалах. С другой стороны, это Дарк Фэнтези, и тут подобные ужасы кажутся скорее нормой, чем исключением.

— И всё же, — задумчиво сказал я, — кто-то же учит магии? Не может быть, чтобы все наставники исчезли.

— Может, где-то и есть. В храмах, например, — предположил Стаур. — Хотя я не разбираюсь. Тут неподалёку есть старая церковь Света, но священников, говорят, там давно нет — только развалины, да слухи, что внутри завелась нечисть. А ещё — не знаю, слышал ты или нет — ходят слухи о некоем Ордене Учеников, что странствует по земле в поисках подходящих кандидатов, но тому, кто всерьёз хочет поступить к ним на обучение, нужно доказать свою преданность и силу, что сопряжено с огромными рисками. И уж поверь: если этот Орден и вправду существует, то тебе придётся потратить годы, прежде чем они обратят на тебя внимание.

Я положил ложку и нахмурился, размышляя о том, как поступить дальше. Нельзя же просто вечно бродить по улицам и надеяться случайно наткнуться на старого колдуна, готового принять меня в ученики. Тем более, у меня практически нет денег, а, судя по всему, в этом мире никто не станет тратить на тебя время просто так.

— Понятно, — сказал я. — Тогда… расскажи хотя бы, как мне выжить в этом городе, пока я не найду учителя. Есть ли работа для… для такого, как я?

Стаур неопределённо пожал плечами:

— Да какая угодно, лишь бы руки не из задницы росли. Уборка, погрузка-разгрузка, помощь на складе торговцев. Только плата — гроши. А если хочешь чего-то посолиднее, то придётся связываться либо с местными бандами, либо с богачами-купцами. Одни заставят тебя воровать, другие — убивать. Ну, а есть ещё вариант пойти в наёмники, если сумеешь доказать, что стоишь чего-то в бою. Можешь, конечно, продаться в долговое рабство, но это последнее дело.

Я тяжело вздохнул. Так себе перспективы.

— Значит, — пробормотал я, — придётся пока просто изучать город и искать шанс где-то пристроиться, параллельно выспрашивая про магию.

Стаур криво ухмыльнулся:

— Оно и верно. Только не думай, что всё будет легко. Здесь много кто ищет «своё место под солнцем», и таких, как ты, я видел десятками. Кто-то помирает в канаве через неделю, кто-то втягивается в криминал, кто-то бежит, поняв, что город готов выжать его досуха.

Я лишь опустил взгляд в почти пустую миску. У меня не было чёткого плана, но отчаянная решимость оставалась. Всё-таки я пришёл в этот мир, чтобы испытать боль, страх, настоящую жизнь. Что ж, кажется, здесь их было в избытке.

Мы доели завтрак в угрюмом молчании. Заплатить Мелис мне по-прежнему было нечем, поэтому Стаур обещал уладить счет к вечеру — он явно рассчитывал, что я когда-нибудь верну ему долг. Мне это было неприятно, но я понимал, что выбора нет: мне или голодать, или снова соваться на улицу, рискуя потерять сознание от недоедания.

Выйдя из лавки, Стаур сказал, что у него есть пара дел в мастерской, и он может взять меня «на подхват», если я готов поработать руками. Я согласился, ведь деньги сейчас важнее всего, да и хотелось увидеть жизнь города изнутри.

Мы шли по мощёным, но разбитым улочкам — торчали обломки булыжников, в лужах шлёпали босые ноги детей и подростков, кои сновали туда-сюда в поисках подаяния или легкой наживы. Порой мы проходили мимо стражников в обшарпанных кирасах; они смотрели на нас с явной подозрительностью, но, видя, что мы не представляем угрозы, лишь отворачивались и продолжали свой ленивый дозор.

Дома здесь были преимущественно из камня, но верхние этажи — из дерева, и видно, что многие постройки давно не знали ни ремонта, ни простого ухода. Крыши проваливались, стены покрывались плесенью, а улицы укрывал зловонный туман из-за сточных канав, заполненных отбросами. Город явно доживал какие-то суровые времена: не было заметно ни масштабных строек, ни следов хоть какой-то общественной заботы.

По пути мы миновали небольшую площадь, на которой, по словам Стаура, когда-то стоял памятник легендарному герою-магусу, одолевшему здесь нечисть много лет назад. Теперь же от статуи остался лишь обломок постамента, а сам памятник рухнул во время последней осады или мятежа, и никто не озаботился его восстановлением.

— Понимаешь, — сказал Стаур, заметив мой застывший взгляд на обломках, — этот город пережил много войн, бед и катастроф, и всякий раз его жители ждут, что «придёт героище», возьмёт в руки меч или посох, да спасет всех от голода, разрухи, монстров. Но иногда никакие герои не приходят. Или же приходят, но умирают. А мы остаёмся жить в развалинах, и так из года в год.

Что-то в его словах заставило меня поежиться: ведь по сути я и есть тот «пришлый», который рассчитывал стать магом и «принести перемены». Но я ещё не сделал ни шага на этом пути. И даже не знаю, смогу ли.

Мастерская Стаура располагалась в переулке, что вёл к западной стене города. Вход был обозначен выцветшей табличкой с изображением шестеренок и руны, которую я еще не видел. Внутри полумрак и завалы металлического хлама: шестерни, цепи, массивные пружины, какие-то странные конструкции и непонятные механизмы. В воздухе витали запахи смазочных масел и ржавчины.

— Поможешь мне тут кое-что перебрать, — сказал Стаур, указывая на кучу деталей, сваленных у стены. — Надо отделить те, что ещё годны, от тех, что пойдут на переплавку.

— Хорошо, — кивнул я и принялся осторожно разбирать груду железа, стараясь не порезаться об острые края.

Пока мы занимались сортировкой, он рассказывал, что когда-то здесь жили гномы-ремесленники, славившиеся искусством создания механических устройств, от простых замков до громоздких боевых автоматонов. Гномы смогли достичь немалых успехов, сочетая алхимию и магию с инженерными навыками, но из-за постоянных войн и вражды с человеческими королевствами большая часть гномьего народа ушла под горы или вовсе исчезла. Сейчас те немногие механизмы, что сохранились, стали редкостью и ценятся на вес золота — однако редкость эта бесполезна без знаний, как их чинить и обслуживать.

— Я кое-как научился, — говорил Стаур, — да и то, большей частью методом проб и ошибок. Иногда что-то удаётся починить, а иногда эти проклятые штуковины взрываются или ломаются окончательно. Зато, когда выходит, клиенты платят хорошо. Другой вопрос, что таких клиентов мало. Зато у местных бандитов иногда найдётся пара монет, чтобы заказать ремонт той или иной «штуковины». Приходится соглашаться, ведь жить-то на что-то надо…

Я продолжал разбирать хлам и непроизвольно задумался: а ведь магия в этом мире — лишь одна из граней. Есть ещё и технология, пусть и специфическая, «гномья», но она явно влияет на экономику. Вероятно, в иных городах — где гномов осталось побольше или где сохранились их чертежи — жизнь может выглядеть иначе. Но здесь, судя по всему, всё влачится на уровне убогих ремонтных мастерских да редких привозных товаров.

— Ладно, — сказал Стаур, отодвигая ещё одну горсть бесполезных кусков железа. — Давай сделаем перерыв. Ты, кстати, не забыл, что спрашивал меня о магической системе? Хочешь послушать, что я слышал от бывалых?

— Конечно, расскажи, — оживился я, вспоминая, ради чего я вообще терплю весь этот хлам под ногтями.

Стаур присел на табурет и махнул рукой, предлагая мне тоже устроиться рядом.

— Я не учёный, — начал он, глядя в сторону кучи железа, — и не маг, так что всё, что скажу, это лишь слухи да обрывки рассказов. Но говорят, что магия не так проста, как кажется простолюдинам. Для настоящей силы нужно понимать логику мира, принципы, которые связаны и с магической энергией, и с духами, и с богами, и даже с разумом самого заклинателя.

Я невольно вспомнил рассказы, что успел услышать в таверне: что магия требует отдачи, боли, страдания, иногда — использования особых ритуалов и компонентов.

— Так вот, — продолжил Стаур, — чтобы сотворить заклинание, мало знать его слова или жестикуляцию, нужно ещё ощущать потоки магической энергии, уметь направлять их сквозь себя, рискуя собственным телом и душой. Одни колдуны предпочитают использовать ритуальные круги и готовые формулы, другие — договариваются с духовными сущностями или демонами, третьи — изучают «первооснову» мира, пытаясь переписать законы реальности по своей воле. Но все они платят цену: ментальный урон, физическое истощение, или даже нечто большее, если ошибутся.

Он понизил голос, будто боялся, что нас могут подслушать:

— А ещё ходят слухи, что где-то есть колдуны, способные управлять временем. Но все, кто пытались пользоваться такой магией, сходили с ума или исчезали без следа. Или же их ловила Инквизиция — говорят, что в королевстве есть священники, которые выискивают «еретиков» и «опасных магов», чтобы сжигать их на кострах.

Я ощутил неприятный холодок внутри, вспомнив про ту «Реальность», откуда я пришёл, — там любые раны лечились моментально, а смерть была лишь рестартом. Но здесь, если тебя объявят «тёмным магом», никакого быстрого возрождения не будет. Как игрок, возможно, я в теории могу «выйти» из игры, но что, если я хочу всерьёз жить этим миром? Значит, последствия здесь более чем реальны.

— Хочешь совет? — спросил Стаур.

— Конечно.

— Не афишируй, что ты изучаешь магию, особенно если достигнешь прогресса. Местные либо станут завидовать, либо опасаться, либо захотят использовать тебя. Держи рот на замке, набирайся опыта тихо, не выделяйся, пока не найдёшь могущественного покровителя или пока сам не станешь достаточно силён.

Я кивнул — это звучало разумно. Ведь пока я не умею практически ничего, шуметь о своих претензиях на магическую силу — верная смерть.

Проводя время в мастерской, я помогал Стауру с мелкой работой. Мы перебирали шестерёнки, подкручивали винты, смазывали какие-то задвижки. Время от времени заходили клиенты: кто-то приносил сломанный замок, кто-то — странную «музыкальную шкатулку» гномьего производства, которая выдавала жуткие звуки вместо мелодии. Стаур объяснял, что подобные вещи, хоть и выглядят простыми, внутри состоят из тончайших механизмов, а их починка — почти искусство.

Параллельно я пытался на ощупь «прощупать» магические токи — вдруг в этих механизмах есть скрытая арканистская составляющая? Но ничего не чувствовал. Временами лишь ощущал лёгкую вибрацию в мешочке с рунами, когда особым образом задумывался о магии, но никакой явной силы не проявлялось. Казалось, магия ускользала от меня, как вода сквозь пальцы.

В какой-то момент к вечеру в мастерскую зашёл крепкий мужчина с заметными шрамами на руках и лице. На нём была стёганая кожаная броня, пропитанная потом и кровью. Пахло от него остро, смесью алкоголя и чего-то более зловещего.

— Привет, Стаур, — бросил он без лишних церемоний. — Есть работа для тебя.

В его руках был какой-то странный предмет — что-то вроде металлического оружия, покрытого замысловатыми резьбами.

— Сломалось посреди боя, — процедил мужчина. — У меня чуть башку не отрубило из-за этого дерьма. Починишь?

Стаур нахмурился, взял предмет в руки и внимательно осмотрел. Я смотрел через его плечо и видел, что это не просто механическая конструкция, но ещё и, судя по всему, магически зачарованная: на металле проступали потускневшие руны, похожие на те, что были у меня на мешочке.

— Постараюсь, — сказал Стаур после долгой паузы. — Но тебе придётся доплатить. Это работа опасная: я могу повредить арканистские цепи внутри, и тогда она просто взорвётся к демонам.

— Сколько? — спросил мужчина холодно.

Сумма, которую назвал Стаур, заставила того прищуриться, но он, похоже, принял условия. Бросил на стол увесистый мешочек, из которого позвякивали монеты. Я затаил дыхание: таких денег мне бы хватило на месяцы жизни в этом городе.

— Смотри, — пригрозил мужчина, чьи глаза внезапно вспыхнули злобой, — обманешь или испортишь — я лично тебе руки оторву. Ты знаешь, где меня искать.

— Знаю, — безразлично ответил Стаур, хотя по выражению его лица я понял, что ему не по себе.

Мужчина ушёл, не удостоив меня даже взглядом. Когда дверь за ним захлопнулась, я выдохнул:

— Это кто?

— Его зовут Расур, — тихо ответил Стаур. — Наёмник, а иногда и хуже того — берётся за любую грязную работу. Говорят, он связан с одной из местных банд. Мне бы лучше с ним не связываться, но денег я сейчас очень нуждаюсь…

Я кивнул, прекрасно понимая, что в этом мире, чтобы выжить, нужно идти на компромиссы со своей совестью и безопасностью.

К концу рабочего дня я уже еле держался на ногах. Пальцы болели от постоянного копошения в железках, а в носу стоял въедливый запах смазки и сырости. Но я был рад, что хотя бы что-то заработаю. Правда, Стаур предупредил, что сможет выделить мне лишь малую часть того, что получит за работу, — его затраты и риски велики. Я не протестовал, ведь понимал, что сам пока не сделал ничего сверхценного.

Когда мы вышли на улицу, солнце уже коснулось горизонта, окрашивая серое небо в тусклые багрово-фиолетовые тона. По городу снова поползли густые тени. Вдалеке, над крышами ветхих домов, я заметил стайку чёрных птиц, истошно каркающих. А может, это были не птицы? Здесь легко представить, что ворон может оказаться демоном или оборотнем.

— Послушай, — начал я, когда мы зашагали в сторону ночлежки (той самой, где у меня была комната). — Я хочу ещё осмотреть город, понять, как тут всё устроено: рынок, гильдии, храмы. Может быть, узнать, куда люди стекаются в поисках знаний.

— Да пожалуйста, — пожал плечами Стаур. — Только держи ухо востро. Вечером на улицах небезопасно.

— Можешь, может, пойти со мной?

— Прости, приятель, но у меня дел по горло. Надо изучить эту штуку, что принёс Расур. Иначе к завтрашнему вечеру могу не успеть.

— Понял, — вздохнул я. — Ладно, сам прогуляюсь.

— Будь осторожен, — напоследок предупредил он. — Если что, держись поближе к людным местам. Или запирайся в своей комнате. По ночам в трущобах такой ад творится, что магия покажется детской забавой.

Расставшись со Стауром, я решил пойти к центральной площади: днём я уже краем глаза видел, что там кипит торговля, собираются местные, может, найду что-то вроде доски объявлений или услышу последние новости.

Оказалось, что вечером площадь превращается в нечто иное. Большинство торговцев уже свернули лавочки, но их место заняли другие личности: бродячие артисты (или, может, мошенники), девицы лёгкого поведения в рваных нарядах, пытались зазвать прохожих, нищие протягивали руки к каждому, кто выглядел чуть более зажиточным.

Здесь же я заметил странную группу людей, стоящих у потухшего фонаря: на вид они походили на странствующих проповедников, однако их речи были до жути фанатичны:

— Покайтесь! Приближается час, когда силы Тьмы вновь выйдут на поверхность! Лишь истинная вера спасёт вас! — кричала женщина в белых, но замаранных дорожной пылью одеяниях.

Рядом с ней, кажется, стоял молодой послушник, держащий символ — солнце, оплетенное шипами. Я не мог идентифицировать этот культ; возможно, это одно из фанатичных ответвлений культа Света.

— Услышьте глас Богов! — продолжала вещать женщина, оглядываясь на редких зевак. — Когда затмение сойдётся с красной луной, начнётся великая очистительная буря! Тьма поглотит всех, кто не раскаялся в грехах!

Люди проходили мимо с равнодушием или с презрением, а порой и шипели ругательства в их сторону. Похоже, пророчества и угрозы конца света тут всем надоели.

Я хотел подойти поближе, но увидел, как какой-то городской стражник со словами «проваливайте отсюда, чокнутые» грубо отпихнул этих фанатиков, и они покорно удалились в тень.

— Все тут рехнулись, что ли, — пробормотал я под нос, проходя мимо.

Я медленно брёл по площади, внимательно слушая обрывки разговоров. Люди обсуждали последние набеги разбойников, череду пропавших детей и зловещие слухи о монстрах, которые появляются по ночам на окраинах. Кто-то говорил о том, что налоги снова выросли, а прокормиться и так нечем. Кто-то клял местную знать, что купается в роскоши, устраивая пиры за высокими стенами особняков.

В какой-то момент я заметил, как двое худых мужчин, чьё лицо казалось почти одинаково измождённым, сцепились за последний кусок корки хлеба, который, видимо, кто-то выбросил под ноги. Их драка была почти звериной: каждый старался выцарапать глаза другому, лишь бы урвать хоть крошку. Никакие стражники не вмешивались — никому до них дела не было. В этом мире, похоже, уважение к простолюдинам стремится к нулю.

— Чёрт, — вырвалось у меня. — Вот что значит мрак бытия.

Оглянувшись, я понял, что, возможно, уже нагулялся достаточно. Если сейчас стемнеет совсем, рискую нарваться на бандитов. Но внутри всё ещё горело желание узнать больше о здешнем мире и его прошлом. Как же так вышло, что город, некогда, по словам Стаура, славившийся хоть какими-то ремёслами, опустился на самое дно?

Я прошёлся вдоль ветхих зданий, которые, казалось, вот-вот обрушатся от сильного порыва ветра. На одной из стен, облезлой и заплёванной, виднелись старые афиши — почти стёртые временем и влагой. На них были слова, которые я с трудом читал, но различил «Великая Ярмарка» и «Прибытие Королевской Династии». Судя по дате, всё это случилось много лет назад — возможно, до войны, о которой шёпотом говорили в таверне.

Тогда я вспомнил слова одного старика из прошлой ночи (слышал его в таверне «Потухший Дракон»): он говорил, что было время, когда маги и люди жили в относительном мире, строили города, прокладывали дороги. Но потом началась череда конфликтов — ещё и с участием других рас: гномов, эльфов, тёмных созданий из северных пустошей. Война длилась десятилетиями, привела к падению целых королевств. А теперь остатки этих земель в вечном кризисе.

Я представил себе, каким этот мир мог быть до всех бед: счастливые лица, магические фонари, освещающие ухоженные улицы, гномьи изобретения, приносящие пользу людям, поля, полные урожая. Возможно, всё это было когда-то “реальностью” здесь. А сейчас, во второй половине XXI века «моего» реального мира, который отказался от боли и недостатка, вот здесь, в виртуальном Дарк Фэнтези, царят разруха и страдания.

И всё же именно такой контраст — между моим бывшим стерильным-комфортом и этой страшной, но живой явью— притягивал меня сюда. Впервые за долгие годы я чувствовал себя… живым? Пусть и голодным, больным, уставшим. Я решил, что сделаю всё, чтобы разобраться в этом мире, узнать его правила и законы магии, обрести силы, которые помогут мне помочь — себе, а, может, и тем, кто здесь мучается.

Пусть это звучит наивно, но я не смог подавить в себе такой порыв.

Когда сумерки уже сгущались, я вернулся к своей комнатёнке, что снимал у старухи-хозяйки за небольшую плату (вернее, я ещё должен был ей деньги, но она смотрела на меня так, будто ждёт, когда я всё же достану кошелёк или хотя бы предложу помощь по дому).

Поднявшись по скрипучей лестнице, я вошёл в свою каморку, закрыв за собой дверь на щеколду. Окно всё так же было разбито, и холодный ветер гулял внутри. Сырость покрывала стены, где-то в углу шевелились крысы. «Настоящая романтика», — горько подумал я, бросая сумку у кровати.

Время близилось к ночи, а у меня было важное дело: разобраться хоть чуть-чуть в своей «системе» магии. Я знал, что никакого «интерфейса» в привычном смысле тут нет — всё ощущалось более реалистично. Но у меня был мешочек с рунами, мой стартовый «артефакт», который светился при попытках взаимодействовать с магией.

Я осторожно развязал тесёмку, вынул несколько плоских камешков, на которых виднелись странные символы. Провёл пальцем по одной из рун, пытаясь ощутить ту вибрацию, о которой говорили. Сердце забилось сильнее, я стал дышать чаще.

«Давай же», — подумал я, закрывая глаза и пытаясь сосредоточиться.

Сначала ничего не происходило, но затем я ощутил лёгкую дрожь, словно отдалённое эхо. Словно кто-то внутри этих рун пробуждался, медленно реагируя на мой призыв. Я попытался направить свои мысли — по аналогии с медитацией, которой когда-то занимался в реальном мире, — и представить, как потоки энергии пронизывают воздух.

Воображение тут же услужливо нарисовало искры, колышущиеся во тьме. Но стоило мне чуть пошевелиться или отвлечься на шум с улицы (кто-то орал на весь двор, кажется, пьяная ссора), как видение рассыпалось.

Я вздохнул и попробовал снова, глядя на руну: это был символ, напоминающий переплетённые кольца. Если верить рассказам, то некоторые руны управляли потоками энергии времени и пространства, другие — элементарными силами. Но в точности я не мог помнить: ведь я не изучал этот сеттинг досконально, а здесь, похоже, всё сочеталось с другими тонкостями, что порождало дополнительную путаницу.

Спустя минут пять-шесть мучительных попыток я почувствовал слабую отдачу: руна мигнула тусклым светом, будто отзываясь на мою концентрацию. Я воспрянул духом, мысленно воодушевляясь: «Получилось!» Но радость длилась не больше пары секунд — свечащаяся руна погасла, и я ощутил внезапную усталость, словно пробежал несколько километров.

— Вот дерьмо, — тихо выругался я, с трудом сжимая вялые пальцы, чтобы не выронить камешек на пол.

Лоб покрылся каплями пота, руки дрожали. Выходит, любое минимальное взаимодействие с магией высасывает из меня уйму сил. И это при том, что я даже не сотворил никакого «заклинания», а лишь чуть разбудил руну!

Я медленно положил руны обратно в мешочек и завязал тесёмку. «Надо действовать постепенно, — подумал я. — Как тот же Стаур говорил, кто быстро хватает магию, тот быстро и горит».

Лёг на кровать, прикрывшись тонким одеялом, и уставился в потемневший потолок. Из окна тянуло сыростью и ночью, на улице слышались крики, стоны, лаяли псы. Этот город никогда не спит спокойно: он скорбит, воет, живёт в постоянном страхе и голоде.

Я вспомнил о тех детях, которых видел утром, голодных и босоногих, вспомнил драку за корку хлеба и злобные взгляды бандитов в переулках. Вся эта безысходность рождала во мне странную смесь жалости, страха и решимости. Ведь не зря же я выбрал именно этот мир для «погружения».

— Завтра, — прошептал я себе под нос, поворачиваясь на бок. — Завтра я всё же попытаюсь найти тех, кто может мне дать хоть какой-то совет о магии. Или взгляну на руины храма Света. Кто знает, может, там найдётся свиток или остатки знаний?

Я закрыл глаза, стараясь отрешиться от тяжёлых мыслей, но перед тем как сон забрал меня в свои объятия, я ощутил нечто странное — мельчайшую вспышку в мешочке с рунами, будто руны «отвечали» на мои мысли. «Или это мне просто кажется», — подумал я сквозь дремоту.

Проснулся я среди ночи от звуков за дверью. Сначала решил, что это снова стук, как утром, но на самом деле кто-то, видимо, пробрался в коридор и пытался тихо открыть одну из комнат. Я лежал, затаив дыхание. Слышались приглушённые ругательства, затем — лязг метала.

«Воры?» — промелькнуло в голове.

Сердце колотилось, вспотевшая ладонь потянулась к моей поясной сумке (правда, там ничего особо ценного нет, кроме рун). Глупо, но я надеялся, что эти взломщики не сунутся ко мне, ведь я всего лишь нищий бродяга, у меня нечего красть.

Когда через минуту всё стихло, я позволил себе облегчённо вздохнуть. Но уснуть обратно уже не мог. «Этот мир опасен днём, а ночью ещё опаснее», — подумал я.

В конце концов, я провёл оставшиеся часы в полудрёме, прислушиваясь к любому подозрительному шороху. Под утро, когда за окном начали перекликаться первые петухи (не знал, что тут есть петухи, но оказалось, есть), я понял, что сомкнуть глаз так и не удалось.

Встав, я вышел из комнаты и столкнулся в коридоре с хозяйкой. Её хмурое лицо говорило о том, что ночью действительно что-то происходило.

— Ты не видел? — спросила она, даже не поздоровавшись. — Говорят, какую-то комнату обнесли, унесли всё, что было, а жильца убили.

Я похолодел:

— Ч-что? Убили?

— Зарезали, — ответила она, шёпотом, будто боясь сглазить. — Теперь проблемы с городской стражей будут, да и репутация моего дома, вот чёрт!

«Репутация…» — машинально подумалось мне. Когда в реальном мире кого-то убивали, это становилось событием, полиция, скандалы… Здесь же убийства, похоже, в порядке вещей, а люди всё ещё больше боятся потери заработка, чем самого факта чьей-то смерти.

— И что теперь? — спросил я, чувствуя себя крайне неуютно.

— Что-что… Ничего, — вздохнула она. — Стража придёт, покрутит носом, скажет «ну и живите, как хотите», и уйдёт. А мёртвого заберут на общую могилу. Это же один из приезжих — у него ни семьи, ни имени, ни денег на погребение. Что им за него вступаться?

Я ощутил болезненный укол реальности: в этом мире можно погибнуть вот так, из-за пары медяков.

— Будь осторожен, — добавила она, глядя на меня пристальным взглядом. — Похоже, у тебя тоже денег нет, а значит, мы все тут на «особом счету».

Я кивнул, поблагодарил за предупреждение и вышел на улицу, стараясь отвлечься от мрачных мыслей.

Несколько часов спустя я брёл по городу, размышляя, где бы найти хоть крупицу знаний о магии. Вспомнил про руины храма Света, о которых упоминал Стаур. Возможно, именно туда мне и стоит направиться. По дороге я зашёл на рыночную площадь, пытаясь раздобыть что-нибудь поесть, но серебра на руках не имел; в итоге пришлось отдать часть медяков, которые Стаур выплатил мне вчера, за чёрствый кусок хлеба и воды из колодца.

Люди вокруг всё так же выглядели угрюмыми: встречались одинокие бродяги, стража, лениво патрулирующая улицы, торговцы, что-то кричащие о своих товарах, да мелкие попрошайки. Я заметил одного подростка, который клянчил подаяние, обещая рассказать «тайну местных катакомб». Проходящие мимо его игнорировали, и я тоже сначала прошёл мимо, но внезапно меня зацепило: катакомбы? Здесь?

— Что за катакомбы? — спросил я, вернувшись к парнишке.

Он посмотрел на меня чуть настороженно, затем тихо сказал:

— За пару монеток расскажу…

У меня оставалось всего две медные монеты, которые я так берёг, но любопытство взяло верх.

— Ладно, — вздохнул я, протягивая одну монету. — Говори.

Парень выхватил её, прикусил зубами, убедился, что это не подделка, и спрятал в карман.

— Слыхал, что под городом есть старые катакомбы, ведущие аж к самому храму Света. Там, в глубине, будто бы спрятаны книги магов и сокровища жрецов. Только те, кто туда ходил, почти не возвращаются. Полно нечисти. Говорят, ещё после войны там поселились вурдалаки и крысолюди.

— И что, никто не пытается их зачистить?

Он фыркнул:

— Кому это нужно? Охотников на нечисть нанимать дорого. Да и кто сунется? Если в катакомбах и есть сокровища, туда идут либо самоубийцы, либо отчаянные головорезы. Большинство гибнет или бежит не оглядываяь. Но легенды ходят…

Он запнулся, ожидая вторую монетку. Я вздохнул, протянул и её.

— Говори.

— Легенды гласят, что глубоко в катакомбах есть особая библиотека, где хранятся свитки Древних, — продолжил паренёк уже более оживлённо. — Мол, они могут даровать тому, кто их прочтёт, великое могущество.

Я приподнял бровь: звучит как типичная «приманка» для отчаянных.

— Сомнительно, — сказал я, — но всё же интересно.

— Если надумаешь, — добавил мальчишка, улыбаясь мне, — то вход, говорят, есть рядом с руинами храма, или даже внутри. Там полуразрушенная лестница ведёт вниз. Только смотри, чтоб никто не заметил. Поди, бандиты тоже охотятся за тем, что там можно найти.

Я, кивнув, поблагодарил его и пошёл прочь. В голове уже рождалась идея: возможно, именно в этих подземельях я смогу найти хоть что-то магическое — свитки, алхимические книги или инструкции по ритуалам. Да, это безумно опасно, но сидеть без дела тоже глупо.

Однако я понимал, что прежде чем бежать в катакомбы, неплохо бы узнать хоть какие-то основы самозащиты — или найти напарника, потому что в одиночку сражаться с нечистью я не смогу: мои магические умения пока на нуле. Ну и не помешало бы раздобыть оружие.

«Значит, план такой, — рассуждал я про себя. — Попробовать заглянуть к храму Света, посмотреть, что там за руины. Может, найдутся следы входа. Если оно действительно ведёт в катакомбы, то, может, на поверхности будут подсказки или даже какой-то безопасный проход. А если всё действительно кишит монстрами, придётся искать людей, которые за долю в сокровищах рискнут пойти со мной…»

Но сначала я хотел доскональнее осмотреть сам город, как и планировал. Узнать, кто тут заправляет, есть ли какие-то гильдии — например, магическая гильдия (хотя, судя по услышанному, таковой может и не быть).

Так я провёл остаток дня, бродя по улицам. Узнал, что город официально управляется неким «Визаром» — ставленником короны, который занял место прежнего лорда. Но люди ненавидят его: в замке (или дворце) у западной стены он якобы предаётся роскоши, дерёт высокие налоги, а войска используются лишь для охраны собственных интересов, в то время как обычный народ гибнет от бандитов и голода.

Я попытался подойти поближе к замку, но дорогу преградила пара солдат, чуть ли не угрожая мне копьями, если не уйду. Видимо, попасть внутрь можно только с особого разрешения или имея достаточно золота на взятку.

Ещё я узнал, что в городе есть «Гильдия Торговцев», которая фактически контролирует рынок и ценные товары. Один из членов гильдии — богатый купец по имени Гацкий — владеет крупными складами и нанимает охранников и наёмников для своих караванов, которые ходят в соседние территории. Но говорят, что он жадный и жестокий. Простой люд побаивается его, ведь если перейти ему дорогу, можно оказаться без продуктов и без средств к существованию.

Ещё я слышал об «Обществе Искателей», которое вроде бы занимается сбором редкостей и артефактов — возможно, там могут что-то знать и о магии. Но офис их, если верить слухам, в столице, и вряд ли кто-то из них сидит тут, в гиблом месте.

В общем, город жил на пороховой бочке. Криминальные группировки (поговаривали о двух-трёх «бандах»: одна специализируется на воровстве, другая — на контрабанде, третья — на заказных убийствах) делили улицы. А власть короля (или кто там сейчас царствует) едва ощущалась. Нет, иногда солдаты проводят «зачистки», но чаще это сопровождается вымогательством и насилием над мирными жителями.

Всё это время я ощущал неприятную жажду какой-то стабильности, но понимал, что здесь бесполезно надеяться на «хорошего короля» или «добрых магов». Здесь каждый выживает сам по себе.

Под вечер я вернулся в свою комнату, буквально валясь с ног от усталости. Голове требовался отдых, а душа просила хоть каплю надежды. В попытке успокоиться, я ещё раз провёл небольшую «медитацию» на руны, аккуратно держа камни в ладони. На этот раз я чуть лучше чувствовал их пульсацию, но по-прежнему не мог вызвать ни искры колдовства.

Впрочем, я заметил, что если я дышу глубоко и медленно, представляя себе, как воздух наполняет меня изнутри, а затем пропускаю ментальный поток в камень, руна чуть дольше светится. Может, это первое крупица навыка, который мне нужно развивать.

«Ничего, — убеждал я себя. — Нельзя надеяться овладеть магией за пару дней. Пройдёт время, и научусь…»

Вскоре я отложил руны, решив, что не стоит себя изматывать. Завтра же надо будет продолжить изучение города и всё-таки дойти до руин храма Света. Даже если там всё заброшено, это хоть какой-то шаг вперёд.

С этими мыслями я отправился спать. На душе было тягостно от увиденных за день картин: избитые нищие, грязные улицы, залитые кровью переулки. Но в то же время я чувствовал… азарт. Да, это безумие, но всё, что я переживал, было настолько настоящим, что мой разум и тело жадно впитывали эту жизнь. Ни один «реактивный симулятор чувств» из будущего не способен был заменить реальные эмоции боли, сострадания и решимости, которые я обрёл тут, в мире, где всё имеет свою цену.

Впереди ждали новые испытания — новые встречи, возможно, познания в магии, а быть может, и дальнейшее разочарование. Но я принял решение идти вперёд, даже если это означало погрузиться в самое дно тёмных катакомб и биться там с кошмарами ночи.

Уже засыпая, я в последний раз взглянул на мешочек с рунами, лежащий рядом, и прошептал, будто обращаясь к самому себе:

— Я не отступлю. Ведь ради этого я сюда и пришёл.

Ночь за окнами вновь наполнилась далёкими криками, шумом ветра и приглушённым громом — возможно, обещающим надвигающуюся грозу. Но теперь я не испытывал той парализующей тревоги, что в первую ночь. Я принял здешнюю тьму как неотъемлемую часть реальности. И, может быть, именно в этой тьме, среди нищеты и ужаса, я смогу зажечь свою собственную искру магии — чтобы осветить путь и себе, и, кто знает, может, кому-то ещё.