В лабиринте тьмы (гет)

От лица Мелиссы

Тишина в доме обволакивала меня, как тёплый шёлковый шарф — не резкая, не пугающая, а мягкая, почти ласковая. После всего, что я пережила за последние дни — ледяного страха, выматывающей усталости, бесконечного напряжения, — это спокойствие казалось чем-то нереальным, как сон, который вот-вот растает. Я лежала на кровати, закутанная в мягкий флисовый плед, и прислушивалась к звукам за окном. Дождь, начавшийся ещё вечером, не утихал всю ночь, и теперь его капли стучали по крыше — тихо, ритмично, как колыбельная, что мама напевала мне в детстве. Я всегда любила дождь. Его шелест смывал тревоги, оставлял после себя чистоту и покой. И сейчас этот звук — капли, падающие на дерево, шорох листвы под ветром — вплетался в мои мысли, смягчая острые края страха, что всё ещё гнездился в груди.

Я поднялась, отбросив плед, и босые ноги коснулись прохладного деревянного пола — он пах смолой и чем-то тёплым, домашним. Подошла к окну, провела рукой по стеклу, и холод его поверхности обжёг кожу, оставив влажный след от дыхания. За окном открывался вид, от которого сердце сжалось — не то от тоски, не то от восхищения. Лес тянулся до горизонта, тёмно-зелёный, густой, словно живой. Вершины гор, окутанные туманом, казались бесконечными стражами, а белёсая дымка висела над ними, как вуаль, скрывая их тайны. Мы были одни в этом мире — я и он, затерянные среди этих молчаливых гигантов. Пленница… Да, это правда. Но как же здесь красиво! Эта красота дразнила меня, манила, словно обещание свободы, которую я никогда не получу.

Почему он привёз меня сюда? Этот вопрос не давал мне покоя. В первые дни я вздрагивала от каждого его шага за дверью, ожидая, что вот-вот он ворвётся, схватит меня за горло, избавится от ненужного свидетеля. Но зачем тогда эта дорога, этот дом в глуши? Он мог бы убить меня там, в том первом месте, где держал взаперти — быстро, без лишних следов. Или он хочет другого? Мучений, боли, чего-то ещё более страшного? Я представляла себе всё — как он связывает меня, бьёт, ломает… Но он не сделал ничего. Даже после той ночи в лесу, когда я пыталась бежать, он не наказал меня, не крикнул, не поднял руку. Почему? Может, он посредник, перевозчик, и я — товар, который он продаст? Или маньяк, играющий со мной, как кошка с мышью, перед тем как нанести удар?

Но его действия не укладывались в эти картины. Он купил мне вещи — одежду, обувь, даже мелкие женские штучки вроде крема для рук — ещё там, в городе, и привёз сюда. Это не похоже на человека, который собирается избавиться от меня. Он словно… планирует, что я останусь. Долго. Эта мысль врезалась в меня, как холодный ветер, и я задрожала. А что, если он прав? Что, если я действительно останусь здесь, в этой тишине, в этом доме, с ним?

Я подошла к высокому зеркалу в углу комнаты, встроенному в шкаф, и замерла, глядя на своё отражение. Бледное лицо, растрёпанные волосы, тёмные круги под глазами — я выглядела как призрак самой себя. Испуганные глаза смотрели на меня, полные вопросов. Кто он, этот Рэй? Зачем я ему? Дом был слишком уютным для тюрьмы — деревянные стены пахли смолой, мягкий свет лампы отражался от полированного пола, а большие окна в моей комнате открывали вид на лес, будто приглашая вдохнуть его свежесть. Вчера я видела гостиную — камин, плюшевые подушки на диване, тёплые тона. Это место было продумано для жизни, не для смерти. Ну прямо отпуск в горах… с похитителем.

Смогу ли я выйти наружу? Осмотреть местность, найти путь к побегу? Лес, через который мы ехали, казался бесконечным — тёмная стена деревьев, острые ветки, что цеплялись бы за одежду, холодный воздух, пропитанный сыростью. Даже если я выскользну из дома, куда бежать? Я городской человек — без телефона, без карты, без малейшего умения ориентироваться в дикой природе. Заблужусь, замёрзну, столкнусь с волком или медведем… Осенние ночи здесь ледяные, я чувствовала это даже через стекло. А в доме тепло, безопасно — по крайней мере, пока. Здесь у меня есть шанс, пусть тонкий, как нитка, но он есть. Нужно успокоиться, собраться с мыслями, найти выход.

Мои мысли снова унеслись к той ночи в лесу. Его поцелуй… Я закрыла глаза, и передо мной всплыло это ощущение — тепло его губ, мягкое, но настойчивое, с лёгким вкусом хвои и чего-то терпкого. Он мог бы взять меня силой, сломать, но вместо этого был этот зовущий взгляд, эти руки, что держали меня крепко, но не грубо. Почему я ответила? Почему моё тело дрогнуло, подалось к нему? Это страх? Соблазн? Или что-то тёмное, что я не хочу признавать?

Вдруг я уловила аромат — свежий, горьковатый, с ноткой жареных зёрен. Кофе. Он на кухне. Сердце подпрыгнуло, но я сжала кулаки. Может, пора спросить? Узнать, что он задумал? Если он до сих пор не тронул меня, я рискну. Неизвестность сводила с ума сильнее, чем его присутствие. Я поправила волосы, глубоко вдохнула и шагнула к двери, чувствуя, как пол под ногами чуть поскрипывает, словно подбадривая меня.

От лица Рэя

Дождь барабанил по крыше, его ритм смешивался с треском дров в камине, наполняя дом уютом, которого я давно не знал. Я стоял на кухне, вдыхая запах свежесваренного кофе — густой, с горчинкой, что пробуждала чувства. Утро было серым, мокрым, но здесь, внутри, тепло обволакивало меня, как старое одеяло. Я налил себе чашку, поднёс к губам — горячий, чуть обжигающий, с привкусом земли и угля. Этот дом был моим убежищем, моим логовом, и теперь в нём была она.

Мелисса появилась в дверях, и я заметил её сразу — робкую, насторожённую, как лань, что боится сделать лишний шаг. На ней был спортивный костюм, который я купил ещё в городе — серый, мягкий, облегающий её тонкую фигуру. Она выглядела такой домашней, такой… моей. Я не сдержал улыбку, уголки губ дрогнули сами собой. Её тёмные глаза смотрели на меня с вопросами, с тревогой, но в них была и искра — любопытство, что манило меня, как огонь в ночи. Хотелось подойти, обнять её, прижать к себе, вдохнуть запах её волос — ванильный, с лёгкой сладостью, что я запомнил ещё в лесу. Но я знал: одно резкое движение, и она отпрянет, как от хищника.

— Ты хочешь что-то спросить, — сказал я спокойно, ставя свою чашку на стол.

Она кивнула, но молчала, её пальцы нервно теребили край рукава. Она была как оленёнок перед волком — готовая бежать, но слишком заворожённая, чтобы сдвинуться с места.

— Будешь кофе? — спросил я, уже зная ответ.

Она снова кивнула, и я улыбнулся шире. Я успел заметить, что ей нравится — маленькая чашечка, с молоком, чуть сладковатая. Налил кофе, добавил сливки, поставил перед ней. Она несмело взяла чашку, поднесла к губам, и я заметил, как её плечи чуть расслабились от первого глотка. Я ждал, давая ей время собраться с мыслями, чувствуя, как её присутствие наполняет кухню чем-то живым, тёплым.

— Почему? — выдохнула она наконец, её голос был тихим, но в нём дрожала сталь.

— Почему я здесь?

Я знал, что этот вопрос терзает её. Она хочет понять, хочет хоть каплю контроля над своей судьбой.

— Ты нужна мне, — ответил я, глядя ей в глаза.

— Нужна? — переспросила она, и её брови нахмурились.

— Для чего? Чтобы я не рассказала полиции про убийство?

— Нет, не поэтому, — я покачал головой.

— Ты нужна мне… как часть меня.

Её взгляд дрогнул, в нём мелькнуло недоверие, смешанное с чем-то ещё — смятением, может быть, соблазном? Мои слова звучали странно, я знал это, но они были правдой, пусть и необъяснимой даже для меня самого.

— Часть тебя? — её голос стал выше, почти сорвался.

— Что это значит?

— Это значит, что я не могу без тебя, — сказал я, и мой голос стал ниже, хриплым от эмоций, что я пытался сдержать.

— Ты дополняешь меня, Мелисса.

Она замолчала, её губы приоткрылись, будто она хотела возразить, но не нашла слов. Я видел страх в её глазах, но за ним пряталось что-то ещё — искры любопытства, которые я хотел разжечь.

— Я не понимаю, — прошептала она, опуская взгляд на чашку.

— Знаю, — ответил я мягко.

— Но со временем поймёшь. Я не причиню тебе вреда. Просто хочу, чтобы ты была здесь.

— Сколько? — спросила она, и в её голосе послышалась тень надежды.

— Пока не привыкнешь ко мне. Пока не перестанешь бояться, — я шагнул ближе, медленно, чтобы не спугнуть её.

Она следила за мной, как за зверем, но не отшатнулась. Её грудь вздымалась чаще, и я протянул руку, коснулся её ладони — осторожно, почти невесомо. Её кожа была мягкой, тёплой, с лёгким ароматом крема, что я ей купил. Она замерла, но не отдёрнула руку. Её пальцы — такие маленькие, хрупкие — дрожали в моей ладони, и я сжал их чуть сильнее, чувствуя, как её тепло проникает в меня.

— Мелли… — выдохнул я, и это имя сорвалось с губ само собой, ласковое, нежное, как шепот дождя за окном.

Хотелось поцеловать её снова, ощутить её губы — мягкие, чуть припухлые, с привкусом кофе и молока. Вспомнить тот робкий отклик в лесу, когда она подалась ко мне, пусть на миг. Но я сдержался. Не сейчас. Её страх ещё слишком силён, но я буду терпелив. Я научу её видеть во мне не только тень, но и свет.