Весь не видимый нами свет (гет)

— Обязательно туда идти?

Фабиан выпутался из тонкого свитера, нога об ногу разулся и спустил штаны вместе с подштанниками. Ему хватило пары секунд; Гидеон за это время только глаза закатить успел.

— Не задавай вопросов, на которые сам знаешь ответ, — буркнул брат, дернув головой, мол, не стой. Друг за другом они вошли в темное помещение, полное пара. — Думаешь, для тебя любезно сделают исключение? — Гидеон решительно подошел к крайнему отсеку и повернул краны, пуская воду. Фабиан занял соседний. Горячий душ быстро приводил в чувство после изнурительной тренировки. — Тебя что, на смерть посылают? Посмотришь на девиц положенные два часа, сделаешь вид, что заинтересован одной или парочкой, а там, глядишь, и правда приглянется кто. Только вино не пей, слухи ходят, туда мешают разбавленную Амортенцию, — Гидеон понизил голос до такой степени, что Фабиан едва различил слова.

Поговорить с глазу на глаз в Хогвартсе удавалось лишь в трех случаях — пока моешься, пока справляешь нужду и в спальне, пока соседи чешут языками на лестнице или в общей комнате.

В коридорах замка сновали домовики, обязанные докладывать обо всем услышанном. Их становилось все больше, потому что указом пятьдесят четвертого года Благодетелям велено было каждого новорожденного эльфа мужского пола передавать в собственность директора Хогвартса, а женского — в госпиталь Святого Мунго, оставив себе лишь одного, на замену дряхлым слугам.

В классах с подопечных не спускали глаз наставники, а в рейдах студенты следили друг за другом. Фабиан быстро научился определять и запоминать тех, при ком нужно держать язык за зубами. Иногда на таких указывал ему брат.

— Зачем? Действие зелья быстро проходит.

— Чтобы ты чувствовал себя влюбленным, разумеется, — фыркнул Гидеон. — Пытаются сбыть залежалый товар. Эту Амортенцию сами девицы и готовят — те, кому давно пора замуж, но их никто не выбирает. Действие зелья сходит на нет, а впечатление в памяти остается. Многие возвращаются оттуда воодушевленными, думают, что девица в самом деле хороша и называют ее имя, когда речь заходит о браке. А после не понимают, каким местом смотрели.

— Две встречи — это ничтожно мало.

— Так и задумано, чтобы не оставалось времени на сомнения. Дополнительные свидания организуешь себе сам, если захочешь, — загадочно обронил Гидеон.

Фабиан подозревал, что он нашел способ покидать замок без ведома наставников.

Поначалу думал, что Гидеон родился под счастливой звездой, и только по этой причине влюбился с первого взгляда, да еще и взаимно.

Но чем ближе был день, в который ему самому предстояло принять Печать Верности, тем чаще Фабиан задумывался, что его брат виделся с будущей женой не только в Дни Благословения. Они проводились всего дважды в год — на день Геллерта и в апреле, «когда просыпалась природа». Шестнадцатилетние студенты отправлялись на юго-запад Англии, где в бывшем графстве Уилтшир стоял замок, прозванный «лавкой невест». Туда же на пышное торжество прибывали воспитанницы женского пансиона.

— Ты никогда не рассказывал о своей первой встрече с Алисией, — осторожно начал Фабиан, чтобы прощупать почву. — Как это было? Как ты понял, что именно она… тебе нравится?

Гидеон остро зыркнул на него, будто разозлился на мгновение, но все же бросил:

— Нет инструкций, братишка. Я знаю, ты хочешь облегчить себе выбор, получив совет от меня, но так не выйдет. У тебя есть свое сердце и своя душа, они подскажут. Не я. — Он помолчал, орудуя мочалкой, а после досадливо поморщился, словно Фабиан силой вырвал у него признание, но все же поделился: — Я только стал Посвященным. На Рождество родители как обычно были приглашены к Диггори, и отец велел мне тоже собираться. Думаю, ему не терпелось похвастать моим алым одеянием. — Благодетель Диггори и его супруга были давними друзьями Пруэттов. Амос, их сын, окончил Хогвартс несколько лет назад и сейчас занимал скромную должность в Дирекции по контролю за популяцией оборотней.

— Скорее, нашим отцам не терпелось осуществить свой план, который ты, к слову, уже сорвал, — поддел Фабиан, и брат самодовольно ухмыльнулся.

Несмотря на существование одобренной Министерством процедуры подбора жен для чистокровных юношей, многие родители пытались взять дело в свои руки. Ни для кого не было секретом, что наследницы древних родов всегда нарасхват, даже если они страшненькие и угловатые, и потому самые пронырливые Благодетели ухитрялись заранее, пока дети малы, договориться о женитьбе. А рождественские праздники использовали для того, чтобы познакомить их друг с другом и добиться взаимной заинтересованности.

Огден Пруэтт и Орфан Диггори планировали женить Фабиана и Гидеона на двойняшках Грете и Дафне, младших сестрах Амоса, но выбор Гидеона спутал им все карты.

— Я собирался сбежать оттуда, пока голова не лопнула от щебетания близняшек. Открыл дверь, а там Алисия с рождественскими благами. — Гидеон позволил скупой улыбке скользнуть по его губам. — И говорит мне, мол, ты не Диггори, для тебя носков нет, — он раскатисто захохотал, позабыв, что их могут услышать.

Жены и дочери Благодетелей наполняли плетеную корзину выпечкой и вязаными носками, а после обходили соседей. Когда рождалась очередная девочка, шутили, мол, будет теперь кому дары разносить на Рождество. Каждый член одариваемой семьи получал свою пару, будь то младенец или дряхлый старик. Этот ежегодный ритуал должен был способствовать единению волшебников и служить напоминанием о том, что общее благо куда важнее личного.

На деле, в домах скапливалось столько провизии, что приходилось раздавать слугам или отправлять прямиком в маггловские приюты, а носками можно было украшать елку.

— Мать ее одну отправила? — удивился Фабиан.

— С домовиком, — пожал плечами Гидеон. — Там меньше мили, маггловские поселения вокруг давно вымерли. Только старики коротают остаток века, а кто помоложе в города уходят, иначе не наберут нужную сумму, чтобы заплатить налог.

— И как ты понял?..

— Я не понял тогда ничего, — перебил брат. — Не понимал, почему вспоминаю ее время от времени. И даже не задавался вопросом, почему о ней я думаю, а о тех девчонках с церемоний нет. В следующий раз мы увиделись уже в Уилтшире. Я не ожидал. Думал почему-то, что она младше. И заметил ее не сразу. Воспитатели ведь стараются совсем юных в дальние ряды посадить, чтобы мы выбирали из тех, у кого вот-вот срок годности выйдет. Только когда родинку увидел…

Небольшое пятнышко над губой придавало Алисии вид немного капризный и одновременно застенчивый, словно эта родинка была кокетством природы.

— Я слышал от Голдстейна, что наставники рекомендуют начинать разговор только в том случае, если готов посвятить девушке весь вечер. И ни в коем случае не встревать в чужую беседу.

— Да, старина Генри далеко не тупица, — фыркнул Гидеон. — Болтать со всеми подряд нельзя, это неуважение к самой первой девчонке, с которой ты заговорил. Что касается случаев, когда девушка приглянулась не только тебе… В Декрете об образовании сказано, что достойных женщин хватит на всех Благодетелей, поэтому наставники всячески пресекают явную конкуренцию. Но это может стать проблемой, да. Слышал, Малфою пришлось возглавить несколько рискованных рейдов, чтобы получить разрешение на брак с младшей Блэк, а его родители изрядно потратились на целителей, которые как один утверждали, будто Нарцисса в свои шестнадцать еще не готова становиться чьей-то женой. А как только Люциус справил совершеннолетие, так сразу приготовилась, — съязвил Гидеон.

Он сам прошел этот нелегкий путь.

Торжество в Уилтшире смахивало на приманку. Шестикурсникам показывали девушек, позволяли познакомиться с ними, давали иллюзию выбора, а после напоминали, что предпочтения — это блажь, и возможность выбрать себе жену нужно заслужить. Прошлым летом Гидеон почти не появлялся в Хогвартсе, а когда вернулся накануне своих семнадцати, Фабиан его не узнал. Он стал немногословным и безжалостным в какой-то мере, не давал спуска провинившимся, а еще зачастил к школьному озеру.

Туда ходили за утешением, за тишиной и за возможностью облегчить душу. Там, на берегу, рядом с высокой березой возвышалась каменная фигура молодой женщины. Никто не знал ее имени и возраста, не знал, кто был ее прообразом; наставники рассказывали лишь, что господин Верховный министр собственноручно создал статую из огромной глыбы одним взмахом палочки.

Мальчишки бегали к ней, скучая по дому, Посвященные искали удачу накануне важных событий, будь то день Благословения, аппарационные испытания или первый рейд на континент. А Гидеон просил прощения за боль, которую он вынужден был причинять, пока был в рейдах.

— Что, если я не найду никого среди воспитанниц пансиона?..

Фабиан понимал, что в таком случае ему просто подберут девушку из числа его ровесниц, ту, на руку которой не будет других претендентов.

Среди юных Благодетелей было достаточно тех, кто не собирался из кожи вон лезть, чтобы заполучить красавицу с известной фамилией. Боунс, например, планировал взять одну из двадцатилетних девиц, кому грозил союз с полукровкой или вдовцом.

Подобный поступок давал ему небольшую фору при распределении служебных мест и избавлял от необходимости с кем-то соревноваться. А еще он пафосно заявлял, что «остатки» оказываются самыми плодовитыми. «Вот почему мальчиков рождается все меньше. Женщины, способные их родить, остаются не у дел».

— Может, так оно даже лучше будет, — на полном серьезе ответил Гидеон, выключив воду и взяв с узкой полки бритву. — Не придется тебе становиться безжалостной тварью ради того, чтобы жениться на любимой. Паршивый это выбор, брат, между любовью и собственным достоинством.

— Интересно, кто-нибудь влюблялся в полукровку? — якобы в шутку сказал Фабиан, ожесточенно натирая мылом подмышки. — В одну из тех, кому сделал ребенка, например.

— В одну из тех, кого все подряд трахают, ты хотел сказать? Где ты чистую-то полукровку найдешь? В Заповеднике если только. Ты что удумал, а? — угрожающе прорычал Гидеон, указав на него острым лезвием. — Ты можешь любить хоть дюжину полукровок, но, пока ты жив, ты подчиняешься закону о Статусе крови. Твоя жена должна быть чистокровной. А любовницы… да хоть магглами, — снисходительно улыбнулся он. — Заповедник всех ублюдков приберет.

— Я-то здесь при чем? Не влюблялся я ни в каких полукровок.

— Да? А в кого тогда? Ты когда в последний раз был с девчонкой? — строго спросил Гидеон, возвращаясь к бритью.

— Не помню, — соврал Фабиан.

— Зато я помню, — процедил брат. — С прошлой осени ты отсиживаешься в углу на церемониях. Вы с Блэком сговорились, что ли? Эти дурочки из кожи вон лезут, чтобы один из вас обратил на них внимание, а вы оба нос воротите.

— Ну и что?

— Ты корчишься при мысли об Уилтшире и избегаешь полукровок. Это может вызвать подозрение, что ты немощен. Потому что здоровый мужчина, по мнению Министерства, должен с аппетитом бросаться на любую официально одобренную женщину. — В голосе Гидеона Фабиан услышал сарказм.

— Я не животное. Я хочу чувствовать к девушке хотя бы подобие симпатии, чтобы...

— Хватит уже строить из себя мученика. Не по любви его, видите ли, заставляют… Бедненький. Подумай лучше, каково им. Похуже, чем тебе, это точно. У тебя есть выбор, ты до определенного момента можешь отсидеться, а у них такого шанса нет. Или ты все еще веришь сказочкам про то, какая это честь для них?

— Тогда какая разница, кто из нас?..

— Да большая, Фабиан. Они же женщины. Маленькие еще, но все же женщины. Им нравятся симпатичные парни. Думаешь, они просто так тебе глазки строят? Кого приятнее обслуживать, Блэка или кривозубого урода? А дети, которые родятся? Им ведь растить их целых семь лет. У них что-то там срабатывает в голове, они к этим младенцам привязываются, как к куклам. Заботятся о них, переодевают, кормят. Все хотят красивую куклу, Фабиан, а не гоблина в пеленках. Кроме того, каждая из них надеется, что ты ею увлечешься, откажешься принимать Печать Верности и заберешь ее из Заповедника, — он издевательски засмеялся.

Что ж, объяснял брат доходчиво. С его аргументами сложно было спорить. Но желание принимать в церемониях активное участие в душе Фабиана от этого не появилось.

В красивую, но глупую легенду о том, как на заре эры Геллерта один из студентов Хогвартса влюбился в полукровку и оставил службу Благодетеля ради нее, он не верил. Потому что подобный поступок отправил бы его в Пристанище. Раньше это место посреди бушующего моря тоже было тюрьмой, как Нурменгард, а теперь в стенах крепости томились мужчины и женщины, которые не стали жертвой палача исключительно из-за своей «полезности». Красивые молодые парни, девушки, родившие уже пару сыновей и ни одной дочери, старики, обладающие выдающимися магическими способностями. Все, кто провинился перед Объединенных Магическим Государством, но убивать их было бы расточительством.

А девчонки в ту сказку верили, конечно. Фабиан не сомневался, что они же ее и придумали, и вот уже много лет этот ненастоящий маяк освещал им путь в никуда.

Гидеон закончил с мытьем, с силой провел по волосам руками, выжимая лишнюю воду, подошел к нему вплотную и встал напротив.

— Меньше, чем через полгода, меня здесь уже не будет. Некому будет вправлять тебе мозги, и если ты совершишь глупость, вытаскивать из дерьма тебя тоже будет некому. Роскошь быть свободным доступна лишь тем, кто умеет притворяться послушным. Ты младший сын, Фабиан. Даже отец не вступится, если тебе будет грозить казнь. Магглы думают, что нам дозволено все, но на самом деле, мы связаны по рукам и ногам куда крепче, чем они.

Гидеон, ясное дело, думал о Лестрейнджах в эту минуту.

Разница у Родольфуса с Рабастаном была такая же, как у них с Фабианом. Несколько лет назад, когда Фабиан только-только поступил в Хогвартс, магическое сообщество потрясла новость, что сын Благодетеля Лестрейнджа соблазнил замужнюю женщину.

В глазах закона это преступление было куда более тяжким, чем связь с магглой, хотя карались они одинаково. Лестрейндж-старший мог бы похлопотать за своего парня; несовершеннолетним делали поблажки в исключительных случаях. Но он не стал.

За первенцев родители бились до последнего, а второй и третий уже сослужили службу — стали ступенькой под отцовским сапогом, когда тот шел к желанной должности. Родольфусу жена к тому моменту родила сына, так что продолжение рода Лестрейнджей считалось делом сделанным.

Если у Алисии будет мальчик, жизнь Фабиана упадет в цене еще ниже. Это не означало, что он не любит своего брата или желает зла его жене. Нет, он с нетерпением ждал появления на свет племянника. Но вот так был устроен их мир.

— Что там произошло, в этой Лестерширской дыре? — сменил тему Гидеон. — Розье говорит, пришлось воспользоваться шестнадцатой статьей.

Фабиан разглядывал Печать Верности под левой ключицей брата, лишь бы не смотреть ему в глаза.

— Да, аномалия оказалась агрессивной.

— М-м. Ну-ну. А ты зачем туда поперся?

— Шестиступенчатая трансфигурация мне не дается. Хотел выиграть время, — пожал плечами Фабиан, изобразив на лице улыбку.

— Ты странно себя ведешь, — припечатал Гидеон. — Будь осторожен. И собирайся на день Благословения не с такой кислой рожей.

— Есть, сэр, — дерзко отозвался он, рывком перекрыл воду и двинулся к скамье с полотенцами.

Если Поттер проговорится, им обоим крышка.

Но он будет молчать, он же не самоубийца.

Момент уже упущен, теперь они сообщники. Надо было там признаваться, на месте, но Поттер этого не сделал. Конечно, не сделал, язык не повернулся. У Фабиана тоже не повернулся осенью. Тогда он просто промолчал, сказал, что не обнаружил ничего подозрительно во вверенном ему районе Коукворта. А Поттеру пришлось соврать.

Еще и парня этого прикончили.

Фабиан, отвернувшись к стене, болезненно поморщился. Вот и первая человеческая жизнь на его совести. Сколько еще таких будет?..

«Он убил его. Насмерть, Сириус. Убил», — шептал Джеймс Блэку. Фабиан, когда они вернулись из рейда, задержался у подножия лестницы. Оттуда прекрасно слышно было, что происходит в боковом коридоре, где располагалась спальня пятикурсников. Судя по всему, Поттер вытащил друга из постели, чтобы рассказать о случившемся.

«Я знаю», — голос Сириуса звучал глухо. Фабиан представил, как он устало потирает глаза.

«Даже глазом не моргнул. Розье. Помнишь, когда я только поступил, он покрасил твоего филина в розовый?..»

С тех пор много воды утекло, а Эван из тринадцатилетнего пацана превратился в бескомпромиссного исполнителя воли Государства.

Фабиану не нравилось, насколько близко к сердцу Поттер принял смерть Бишопа. Как бы не сболтнул чего лишнего ненароком. Вот уже несколько дней он собирался поговорить с ним, но никак не мог улучить момент. Не стоило называть Джеймсу ее имя. Фабиану показалось, что так аномалия перестанет быть для Поттера безликим серым пятном, что он увидит в ней такого же человека, как они, и сочувствие возьмет верх над его разумом и чувством долга. Но не учел, что он может оказаться из породы таких, как Боунс. Впрочем, Фабиан до сих пор на свободе, стало быть, Поттер не побежал первым делом докладывать обо всем наставникам.

— Благой вечер, — чопорно произнес Эдгар, легок на помине. Разминувшись с Гидеоном в дверях душевой комнаты, он кивнул Фабиану. Несколько дней назад они снова стали соседями, и спальня наполнилась духотой, которую Эдгар источал буквально физически.

— Благой вечер, — бросил Фабиан, накидывая мантию на плечи. — Только вернулись? Как французы? — из вежливости спросил он.

— Да. Лонгботтом высоко оценил мое участие, пообещал, что в следующий раз меня направят на Пиренеи, — горделиво приосанился Боунс. Обычно это означало, что он обыскивал дома «неблагонадежных» магглов старательнее других Благодетелей. — Девки там распутные, сами себя предлагают, лишь бы я не нашел то, что прячут их отцы и мужья.

— А ты, конечно же, нашел, — ехидно поддел Фабиан.

— Разумеется, — самодовольно фыркнул Боунс, — но сначала воспользовался предложением.

Он не был уродом, но и привлекательным Эдгара сложно было назвать. Глаза навыкате и толстые губы делали весь его вид небрежным, словно природа создавала его впопыхах. Из-за узких плеч талия казалась расплывшейся, а руки короткими.

Сложно было поверить, что «распутные девки» позарились на такого.

— А ты в курсе, — не выдержал он, — наш маленький любитель правил и законов, что за это можно оказаться в Пристанище или на том свете?

Эдгар нисколько не смутился:

— Тогда каждого второго придется казнить. И кто же останется? Шестую мудрость Гриндевальда помнишь?

Исполненный долг очищает совесть.

Фабиану истинный смысл мудростей начал раскрываться не так давно. Да вот, собственно, только после Посвящения.

Речь здесь шла вовсе не о том, что ты можешь спать с чистой совестью, если живешь по правилам. На самом деле, мудрость давала негласное разрешение их нарушать. Чем громче ты заявлял о своем желании послужить Государству, чем охотнее демонстрировал преданность министру и его заветам, тем больше поблажек получал. «Цель оправдывает средства» — вот как на самом деле должна была звучать шестая мудрость.

— …половина на французском болтают. Пришлось продемонстрировать на одном старике, что с ними будет, если я сию же секунду не начну их понимать. Живо вспомнили, как просить о милости, — хохотнул Боунс, оголяясь. Фабиан подавил желание поморщиться. — Bitte, verschonen Sie mich, — передразнил он чей-то тонкий голос.

Магглы во всех частях Объединенного Магического Государства говорили на родном языке, но Благодетелям из других земель обязаны были отвечать на общем.

Дети простаков учили его в школах, а для маленьких волшебников родители приглашали учителей.

Фабиан пользовался им крайне редко. Огден Пруэтт сам знал четыре языка и сыновьям своим нанял воспитателей с континента. Так что они запросто могли сойти за местных в Италии, Франции и Польше.

— Нашли что-нибудь стоящее? — он прервал хвастливый монолог Боунса.

— А как же. Брат той шлюшки хранил волшебную палочку, украденную о полукровки. Они думали, что если понять принцип ее работы, можно тоже стать колдуном, представляешь? — Боунс заливисто рассмеялся, точно ребенок. — Идиоты не понимают, что палочка сама по себе ничего не дает.

— Зато соображают, как украсть магические способности, — скептически хмыкнул Фабиан. Он перечитал, пожалуй, все статьи об аномалиях, какие нашел, но ни одна из них не давала однозначного ответа, откуда они берутся и каким образом крадут у волшебников силы.

— Даже среди магглов есть хитрецы, — отсмеявшись, заявил Эдгар. — Но вскоре мы очистим от них мир. Рожденные в эру Геллерта знают, что покорность — залог долголетия.

Как он чеканил слова! Будто был гласом самого Гриндевальда.

Фабиану захотелось немедленно залезть под душ снова и смыть с себя этот разговор. Боунс степенно прошагал к отсекам, заняв центральный, а он привалился спиной к стене, крепко зажмурился и задрал голову к потолку.

— Давай его утопим, — тихий голос прозвучал совсем рядом. Фабиан поспешно открыл глаза и увидел Блэка. — Все равно за что-нибудь казнят. А так хоть остальным одолжение сделаем.

С Сириусом они соседствовали всего пару месяцев в году, но эти краткие периоды оставались в памяти светлыми пятнами, потому что он сам умел улыбаться и окружающих умел смешить.

Сейчас Блэк не выглядел веселым, и Фабиан сделал вывод, что намерения его не совсем шуточные.

— Я все же надеюсь, что за нас дело сделают взбунтовавшиеся магглы где-нибудь на континенте.

Об этом не писали в газетах и не говорили вслух, но восстания все еще вспыхивали время от времени. Чаще, чем хотелось бы Генриху Краучу, начальнику Охранного Отдела.

Школьники в рейдах по их подавлению не участвовали; наставник Принц на боевой магии говорил, что организованный бунт — если он вдруг поднимется, а это крайне маловероятно — должны усмирять Миротворческие отряды, в которые принимали лишь взрослых Благодетелей.

— Ты слышал хоть об одном удачном восстании? — хмуро спросил Сириус. Вопрос, конечно, смахивал на риторический.

— Нет. Но иногда Благодетели гибнут. Или пропадают без вести.

— Угу, — многозначительно ухмыльнулся Блэк. — Чего только не случается в рейдах, — нарочито обеспокоенно вздохнул он, помолчал, словно не решался говорить дальше, но все же пробормотал: — Думаю навестить Покровительницу, попросить ее заботиться о покинувших нас. Джеймс говорит, с собой в таких случаях нужно приносить лилии. Миссис Поттер прекрасно разбирается в цветах. Кажется, лилии любят воду. Я не силен в травологии, наставник Лавгуд постоянно меня отчитывал. Как думаешь, у воды они завянут не так быстро?..

Каждое слово Сириуса эхом отдавалось в абсолютно пустой голове Фабиана.

Сердце стучало гулко, будто в грудной клетке осталось лишь оно. Мокрое от крови, беспокойное, даже буйное.

Поттер ему рассказал, и Блэк… а что Блэк? Хочет что-то взамен за молчание? О чем он собирается говорить на берегу озера?

Его вопрос был просьбой назначить дату.

Завтра день Благословения, значит, не раньше…

— Думаю, до воскресной зари точно пролежат, — аккуратно ответил Фабиан, дождался кивка и, обойдя Сириуса, первым вышел в коридор.