Осколки личностей (джен)

После ночных гуляний, во время которых Эндрю сидел недалеко от костра и старался не заснуть, воцарилась жара. По достижению половины шестого стало совершенно невозможно находиться на улице. Солнце, лишь изредка скрываемое облаками, пекло, да так сильно, что лучшим решением было бы спрятаться куда-то в тень. Воздух, казалось, пропитался тяжестью, духотой. Эндрю, как нелюбитель гулять, как раз планировал просидеть весь день дома. Он думал о том, с чем бы помочь Читлали — матери Иолотли.

По сравнению с его собственной матерью Читлали казалась идеалом родительницы. Нежная и заботливая, она всегда осыпала любовью детей, несмотря на их недостатки или проказы. Конечно, суровым наказаниям имело место быть. Так бы сделали все родители. Однако Читлали не распускала руки просто так, не наказывала их за каждую мелочь. По крайней мере, за все четыре дня проживания здесь Эндрю не замечал, чтобы Иолотли хоть как-то пострадал от рук матери.

А вот его отец совсем не скрывал жестокого обращения за малейший проступок. Он постоянно наказывал младшего брата Иолотли, который огрызался со старшими, не выполнял простейшие указания родителей. К примеру, ленился сходить на рынок купить те или иные продукты, колоть дрова или принести воду из канала. И что только не делал его отец: колол иголками агавы, прокалывал правое запястье, о голову тушил накалённые головешки. Даже вешал его над горящим перцем чили! Итог один: сын не унимался и, похоже, не собирался.

Читлали находилась на кухне, всё готовила еду. В глиняном горшочке варилась кукуруза, на сковородке жарились тортильи, а рядом с ними — начинка, что-то похожее на грибы, мясо и овощи. Воздух, казалось, пропитался всеми пикантными специями, которые вообще существовали во всём мире. От них у Эндрю чесался нос, хотелось чихнуть.

Сам он сидел на пороге у входа на кухню, которую в его мире считали летней. Читлали сновалась из стороны в сторону, хватала с полок, сделанных из речного тростника, посуду и снова становилась у плиты. Эндрю не мог не насмотреться на неё. Она казалась ему привлекательной: её тёмные, почти чёрные волосы, разделённые на две части, стянуты толстым шнуром и подтянуты к макушке, от чего основная масса ложилась на затылок; полы длинной юбки, украшенной синими узорами, подходящими для бирюзовых серёжек, касались холодного пола.

Иолотли ушёл в Храм сразу после того, как проводил Эндрю до дома. Теперь по окончанию он теперь будет редко появляться дома. По крайней мере, так сказал его отец. Подготовка к жертвоприношениям, молитвы посреди ночи, поддерживание чистоты на территории святилища и, конечно же, неустанная учёба — всё это связано с дальнейшей жизнью Иолотли.

— О, мальчик мой, давно ты тут сидишь? — спросила удивлённая Читлали, обернувшись.

— Не особо, — ответил Эндрю, пожав плечами.

Он не знал, считалось ли пятнадцать минут долгим временем. Когда кто-то подолгу находился в какой-то комнате и занимался чем-то, например, мыл окна или готовил, то Эндрю обязательно приходил. То ли на него нападало одиночество и появлялось желание с кем-то побыть в тишине, то ли просто хотел поболтать, поделиться впечатлениями о прошедшем дне — неважно. С бабушкой время проходило незаметно. Она и сама радовалась, когда к ней приходили за просто так. А вот мать не любила его компанию, постоянно прогоняла.

Сколько бы он не старался, все его усилия рушились.

Эндрю, тряхнул головой, как бы смахивая грустные воспоминания, бросил взгляд вперёд. Возле ног Читлали стояла плетёная корзинка. В ней лежал небольшой мешочек, сделанный из бархатной ткани коричневого цвета. Эндрю несколько минут подумал, а потом встал и, отряхнувшись, подошёл к ней.

— Может, вам помочь с чем-то? — спросил Эндрю.

— Знаешь, помощь бы действительно не помешала, — ответила Читлали, улыбнувшись. — Мне нужны продукты. Но я не знаю, разбираешься ли ты в нашей еде. Справишься?

— А что купить надо? — поинтересовался он.

Читлали протянула ему бумажку, на которой чёрными чернилами пестрели названия некоторых продуктов, которых Эндрю раньше в глаза не видел. Единственными знакомыми были перец Чили, кукуруза, соль, семена тыквы, растущие на грядках у бабушки. Мясо аксолотля или зелёной игуаны, а также личинки насекомых, о которых он узнал из уст Иолотли, вроде как в списке не числились. Это и к лучшему.

Эндрю вышел на улицу. Свежий ветерок подул ему в лицо. Он осмотрелся по сторонам. Внутренний двор ему нравился больше всего. Территория небольшая, но достаточно уютная. Справа от кухни располагался небольшой прудик, ограждённый камнями. Рядом с ним росло высокое дерево, в тени которого нередко отдыхали птицы от повседневной жары. Дорожка из гравия вела к темаскали, паровой бане, и к калитке, огороженной с обеих сторон ярко-оранжевыми бархатцами. Из книжек Эндрю знал, что их использовали как украшение к алтарям.

— Посторонись! — крикнул младший брат Иолотли, вбегая во внутренний двор с вытянутыми руками.

— Угомонись, мелочь, — сделал замечание Эндрю, схватив его за руку.

Через мгновение вся его уверенность испарилась. В голове мелькнула мысль, мол, имел ли он право прикасаться к нему? А что, если тот нажалуется отцу и матери? Эндрю отпустил руку мальчика. Тот, обернувшись, бросил на него удивлённый, одновременно обиженный взгляд, но ничего не сказал и уже неспешным шагом пошёл в сторону кухни за кукурузной лепёшкой.

Стоило отметить, что рынки, похоже, ничем друг от друга не отличались и в разные времена. Что в его жизни, что здесь, в средневековье. Везде такой же балаган: торговцы громко кричали, старались привлечь внимание к продаваемому товару, люди проходили мимо, бросая на них мимолётные взгляды. Одни лишь на секунду останавливались, другие не желали тратить время, уходя дальше вглубь рынка, чтобы найти что-то более стоящее.

Перед глазами пестрели яркие краски. Мужчины, поднимаясь по деревянным стремянкам, меняли выцветшие на солнце флажки на новые. Малые дети играли в догонялки, маневрируя между ног старших и стараясь не упасть в каналы. Эндрю старался запечатлеть в памяти каждое здание: кузницы, подобие ателье, гончарные мастерские. В укромных местечках затаились цирюльники, держа наготове наточенный обсидиановый клинок. Ему хотелось всё запомнить, рассмотреть, возможно, даже потрогать. Но глаза разбегались во все стороны, не в силах сконцентрироваться на чем-то одном.

— Ишь, молодежь какая пошла! — восклицал с недоверием один старик. — Совсем жениться не хотят.

— Вот-вот, — подтвердила его слова старуха, отпивая глоток пульке. — Всё хотят себе состояние сколотить. А внуков кто нам даст? М?

Эндрю обратил на них внимание. Пьяные старики, держащие в руках глиняные стаканы, наполненные алкогольным напитком, сидели под крышей одной мастерской. Никто не обращал на них внимания: не делал замечаний, не бросал презрительные взгляды. Как будто так и должно быть. А вот будь старики в родном мире Эндрю, то сразу бы прочувствовали всю тяжесть жизни. На улице так-то бы вообще не прикоснулись к алкоголю. Хотя и тут спорное мнение… Большинству алкоголиков хотелось плевать на косые взгляды прохожих.

— Держите раба! — крикнул кто-то из толпы.

Толпа встрепенулась, оживилась. Многие отходили в сторону, освобождая дорогу к выходу из рынка. Дети мигом спрятались за взрослыми, оставив игрушки на земле. Эндрю, прижав к груди корзинку, последовал примеру многих: прижался к краю дороги, чтобы не сбили с ног. Сердце его быстро билось от такой суматохи. Что происходит? Кого ловить? Кто провинился? Разум старался не отставать от всех событий. Ему удавалось только наблюдать, как двое мужчин пытались остановить раба, загородили ему путь, расставив руки по разные стороны. Тот с необычайной лёгкостью увернулся от них.

Эндрю, поправив очки на переносице, мельком глянул на бежавшего раба. На его шее был надет деревянный ошейник, бубенчики на нём звонко бились друг об друга, а прочная проволока оборвана почти у корня. Бритая налысо голова блестела под солнечными лучами.

— Попался! — воскликнул один мужчина, схватив раба.

— Отпустите меня! — жалобно просил тот.

Из толпы, окружившей их со всех сторон, вышел, по всей видимости, сам хозяин. Он поблагодарил мужчину, что поймал раба, отдал ему и крупный мешок с какао-бобами. Потом бросил суровый взгляд на горе-подчинённого, от чего тот вжал шею в плечи, дал ему пару подзатыльников. Сменил проволоку на ошейнике, и, грубо дёрнув раба за неё, ушёл туда, откуда пришёл.

Сплетня. Эндрю прислушался. Люди шептались между собой, говорили о непослушном рабе, который осмелился сбежать. Кажется, тот жил жизнью обычного крестьянина, гончарным мастером. Жена есть, трое детей — два сына и дочь. Казалось бы, всё хорошо. Живи да радуйся. Только случилось что-то, из-за чего пришлось идти в рабство. Долги, что ли. Только вот почему сбежать решил — непонятно. Дети свободны, угнетать их никто не собирался. Жена живёт вместе с ним, работает, чтобы поскорее стать свободной.

Хотелось поскорее уйти отсюда. От всего зрелища в желудке образовывался сложный узел, который развяжется только через несколько часов. В груди что-то болезненно сжалось. Неприятный холод растёкся по венам. Эндрю постарался скрыться в толпе, уйти подальше от центра рынка. Его пугал вид того раба, того хозяина, даже мысль об ограничении маленькой, но всё ещё свободы ужасала.

Успокоившись и купив почти всё из списка (оставалось купить только две вещи — пару глиняных тарелок и пучок болотной мяты), Эндрю направился обратно к выходу из рынка.

Проходя по, казалось бы, бесконечным рядам, он заметил женщину, стоявшую в стороне от лавки. Она уже несколько минут кружила вокруг небольших ящиков: один пыталась поднять, другой хотя бы сдвинуть с места. И всё не получалось. Третья коробка вдруг упала на землю. Серая ткань вывалилась из неё. Она спохватилась, подбежала к ней и быстро убрала обратно. А люди проходили мимо, не обращая на неё совершенно никакого внимания.

— Вам помочь? — спросил Эндрю, подойдя поближе.

Женщина вздрогнула, тут же отпрянув от него. Осознание к ней пришло не сразу. На её лице появилась робкая улыбка. Она хлопнула в ладоши.

— Прошу прощения, мальчик, — произнесла она. — Не ожидала, что ко мне кто-то подойдёт. И да, я не против помощи, однако боюсь, тебе будет тяжело.

Эндрю кротко улыбнулся. В глубине души ему стало приятно, что о его комфорте заботились тоже. Поставив корзинку на землю, он подошёл к ящикам и взял один в руки. Под неожиданной тяжестью ноги пошатнулись. Всё тело напряглось. Но Эндрю устоял. Давно он не таскал такие тяжести. На физкультуре только бегал, подтягиваться больше одного раза не мог, а отжиматься... В этом плане повезло больше.

Он отнёс ящики к неприметному прилавку, что находился в углу. Дорожная пыль рыжеватого оттенка покрыла его. Женщина подошла, вытащила кусок ненужной ткани из маленькой коробочки, которую несла в руках, и накрыла им тумбу. Эндрю поставил на неё ящики, отряхнул руки. Взял корзинку и хотел было идти уже домой, как вдруг остановили.

— Спасибо тебе большое, мальчик, — поблагодарила она его. — Я бы позвала носильщиков, да отойти никак нельзя. Вдруг, товар украдут.

— Рад был помочь, — Эндрю поправил очки на переносице.

— Подожди, — прервала женщина, удержав за руку. — А чего ты плащ не носишь? Ты, вроде как, из обеспеченной семьи, как погляжу. Мальчики твоего возраста ходят с плащами…

— Я не отсюда, — проговорил Эндрю, смутившись.

— Вот как… — задумчиво произнесла женщина. — Ну, я всё равно хочу тебя отблагодарить. Ты нёс ношу тяжелее себя. Плаща заслуживаешь.

Эндрю с удивлением посмотрел на неё. Бледные щёки приобрели нежно-розовый цвет. Зачем плащ? Он ведь не сделал ничего особенного, чтобы ему что-то делали взамен, не говоря уже о пошиве одежды. Да и нужно ли? Через несколько дней, ну, может, попозже, уедет из городка. Возможно, в столицу переберётся, чтобы найти ответы, или другую страну посетит, если таковая имелась.

— Да, знаете, не стоит… — с неуверенностью пробормотал Эндрю.

— Как не стоит?! — возмутилась женщина. — Если мальчик поднял вес больше себя, то это достойно уважения.

Он не нашёл слов, чтобы возразить. Ему начало казаться, что спорить стало бесполезно, бессмысленно. Да и чувствовал себя неудобно. Даже стыдно как-то. За что — Бог его знает. Хотелось уже просто согласиться, чтобы поскорее сняли мерки, подобрали ткань. В общем, отстали.

— Ладно… — с неловкостью произнёс он.

Женщина широко улыбнулась. Положила руки ему на плечи, стала медленно отводить в сторонку, чтобы снять замеры тела. Попутно спрашивала о цвете ткани, об узорах, о самом материале, из чего она бы начала шить плащ. Эндрю понял, что так просто не отделается. Чтобы стать свободным, нужно пройти девять кругов Ада.