Точка невозвращения (гет)

Когда при Гермионе говорили, что История Магии – очень скучный предмет, она всегда отвечала: «Не бывает скучных предметов, бывает нежелание учиться».

При этом она не то чтобы лгала (Гермиона Грейнджер никогда не унижалась до лжи), но немного лукавила. В глубине души она считала преподавание этого предмета в Хогвартсе настолько плохо поставленным, что его и правда можно было назвать ужасно скучным. На каникулах после пятого класса ей удалось побывать в Бобатоне, на специальном летнем семинаре для старшеклассников, собирающихся посвятить себя педагогике. Этот международный проект, который курировали Дамблдор и мадам Максим, предполагал ознакомление молодежи с системами преподавания в различных странах. В Бобатон по такому случаю съехался весь цвет французской профессуры и продемонстрировал, как можно и нужно вести занятия. Профессор Дамблдор устроил Гермионе эту поездку несмотря на то, что она еще не определилась с будущей профессией. Но директор справедливо предположил, что для лучшей ученицы не может быть более замечательного поощрения.

Как там велась История Магии! Девушка до сих пор вспоминала восторг, охватывавший ее, когда профессор Сакр, понижая голос почти до шепота, повествовала о храбрости галлов, магия которых устояла даже против военной мощи всей Римской империи и заставила самого Цезаря признать свое бессилие и отступить. Легкими взмахами волшебной палочки статная седовласая дама создавала перед очарованными учениками картины битв и пиров, модели древних городов и портреты великих людей, демонстрировала восхищенным девушкам шедевры ювелирного искусства, а юношам – великолепную чеканку на римских мечах. С ее уроков не хотелось уходить…

А что в Хогвартсе? Иногда Гермионе даже казалось, что Дамблдор по каким-то одному ему известным причинам специально не дает ученикам слишком заинтересоваться Историей Магии. А поскольку совсем исключить ее из школьной программы нельзя, то он постарался пригласить такого преподавателя, который в принципе не может привить интерес к предмету.

Впрочем, свои догадки Гермиона старалась держать при себе. Поделись она с кем-нибудь, ее наверняка подняли бы на смех. Разве может директор Хогвартса, великий Альбус Дамблдор, сознательно мешать детям учиться? Дурацкий вопрос. Но он так прочно засел в мозгу девушки, что чем дальше, тем больше ей хотелось кому-нибудь его задать.

Вот только кому? Не Рону же. Этот болван никого, кроме своей дурочки Лаванды, не видит. Нашел, наконец, себе подругу по разуму и радуется, идиот. Гарри поглощен своей великой целью, подозревает всех… кого в предательстве, кого в нелояльности, кого просто так, на всякий случай. Один Ремус ее понимает, но невооруженным взглядом видно, как фанатично он предан Дамблдору и может оскорбиться от одного только предположения, что на его солнце есть пятна.

Девушка тихо вздохнула, неприязненно посмотрела на чистый лист пергамента, убрала руку, потянувшуюся было к перу, и огляделась. Все, как обычно, дремали, нисколько не прислушиваясь к бормотанию профессора Биннза. И как шестиклассники собираются в этом году экзамен по Истории Магии сдавать? Обычно весь Гриффиндор учил по ее конспектам…

– Гермиона! – прошипел Гарри, дергая девушку за рукав. – Ты к ЗОТС готовилась?

– Она же только послезавтра.

Гарри как-то странно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Гермиона немного подождала, вдруг он захочет продолжить расспросы, но так и не дождалась и снова уставилась на девственно чистый пергамент. ЗОТС… вот сам пусть и готовится. Послезавтра Снейп объявит оценки за контрольную, и она – Гермиона Грейнджер, лучшая ученица школы – станет посмешищем в глазах всего Хогвартса. Ну и пусть.

Нудная лекция наконец закончилась, и шестиклассники радостно разбежались кто в Большой Зал, кто по своим гостиным. Гермиона нехотя поплелась в спальню, чувствуя себя чужой на этом празднике жизни. И как можно так радоваться всего-навсего окончанию урока? Может, тут все – идиоты?

Она начала бродить из угла в угол, не зная, чем себя занять. В голову не приходило ничего, кроме учебы, но девушка упорно держалась, не желая брать в руки книгу. Хватит! Теперь она будет как все – учить только прямо перед занятием, получать нормальные средние оценки и жить в свое удовольствие. Надо только понять, в чем же это удовольствие заключается…

Часа через два Гермиона сдалась. Может, со временем ей и удастся найти другие интересы, но сейчас, похоже, еще рано. Нормальным человеком придется становиться постепенно. Она со вздохом вытащила из стола учебник по ЗОТС, села на краешек кровати, открыла заданную к следующему уроку главу «Способы уничтожения и защиты человеческой памяти» и с наслаждением погрузилась в чтение.

Через двадцать минут девушка отложила книгу и невидящим взглядом уставилась в окно. Впрочем, человеку, на которого снизошло озарение, обычное зрение только мешает. А на Гермиону это озарение буквально свалилось, да так, что совсем оглушило.

«…На самом деле человеческая память настолько стойкий и сложный механизм, что полностью уничтожить ее можно, только уничтожив самого носителя этой памяти. Хотя и тут есть оговорка – известны случаи, когда сведения удавалось получить и у умершего – духа, портрета или призрака… В результате появилась так называемая теория «Память души», утверждающая, что, поскольку память может пережить своего физического носителя, она не является величиной материальной и хранится не в теле, а в некой духовной составляющей человека. Эта теория получила тем большее распространение, что она наиболее аргументированно объяснила, как у людей могут возникать воспоминания о неких их прошлых жизнях… Один из основоположников теории Памяти души Джозеф Бальзамон утверждал, что ему удалось найти способ полного восстановления всех слоев памяти, независимо от того, была ли она разрушена, стерта, заблокирована или просто отодвинута в удаленные уголки сознания. По его словам, этот же способ годился и для проникновения в воспоминания души о прожитых ранее жизнях… Некоторым его последователям действительно удавалось, следуя методике Бальзамона, восстанавливать стертую или заблокированную память, но никаких подтверждений, что она восстанавливает воспоминания о прошлых жизнях, найдено не было…»

– А мне и не нужны воспоминания о прошлых жизнях, – вслух сказала Гермиона, – Джозеф Бальзамон, значит…

Она открыла огромный сундук, который внутри был еще в три раза больше, чем казался снаружи, покопалась там и почти с самого дна извлекла купленный когда-то по случаю в антикварной лавке фолиант, озаглавленный «Память души. Джузеппе Бальзамо».

– Вот любят у нас переделывать имена на английский манер, – девушка неодобрительно покачала головой, – а посмотрела бы я, какой вой поднялся бы в прессе, выйди где-нибудь во Франции книга «Анри V. Гийом Шекспир», – она фыркнула, – или в Италии «Гордость и предубеждение. Джованна Остини».

Она начала листать книгу, с трудом продираясь сквозь выспренный староанглийский. Теоретическая часть, похоже, особого интереса не заслуживала, всю ее автор учебника по ЗОТС изложил на одной странице. Бальзамо, следуя традициям большинства ученых, девять десятых всего фолианта посвятил объяснениям, почему именно его теория является самой верной, самой точной и самой правильной, а также обвинениям в адрес оппонентов. Практическая же часть, включающая в себя тексты заклинаний, рецепты зелий и их магическую базу, легко уместилась в маленьком приложении в конце книги.

На первый взгляд, способ выглядел настолько легким, что Гермиона даже усомнилась в его действенности. Если бы все было так просто, психическое отделение св. Мунго опустело бы как минимум наполовину. Но, прочитав повнимательнее и отметя все, что ей показалось недостоверным, устаревшим или попросту преувеличенным, она осталась с тремя довольно сложными заклинаниями и одним совершенно незнакомым зельем.

С первой частью Гермиона справилась быстро. К вербальным формам магии у нее был врожденный талант – она единственная на всей параллели сразу же правильно произносила любое самое сложное заклинание.

С зельем было сложнее. Девушка трижды перечитала рецепт, каждый раз все больше расстраиваясь. Мало того, что это варево было действительно только в течение часа после приготовления, оно еще и состояло из каких-то дурацких ингредиентов. В теории-то все выглядело совершенно логично, каждая составляющая была на своем месте и взаимодействовала именно с тем, чем надо. Но на практике…

«Где, скажите на милость, в Англии можно найти лепестки альпийского эдельвейса? – раздраженно думала Гермиона, копаясь в справочнике по Травологии. – Интересно, чем их можно заменить? Профессор Снейп говорил, что есть только один незаменяемый ингредиент – кровь единорога. Значит, можно подобрать вместо эдельвейса какой-нибудь другой цветок. – Она сердито закрыла бесполезный справочник. – Надо позаимствовать у Гарри учебник по зельям, может, Принц-Полукровка и мне поможет... Ну, кровь девственницы достать не проблема, хоть это хорошо.… А вот волос никогда не курившего мальчика старше шестнадцати лет… Интересно, «мальчик» – это просто определение пола, или под этим тоже что-то подразумевается… А главное, Гарри и Рон как назло этим летом попробовали сигареты, миссис Уизли потом так ругалась, что ее наверняка даже в Америке слышно было... Может, Невилл сгодится? Как бы его только спросить поделикатнее…»

К ужину план был полностью готов, и Гермиона приступила к его практическому осуществлению. Есть ей не хотелось, впрочем, как и всегда, когда она была увлечена какой-то идеей. Поэтому она едва перекусила, чтобы не привлекать внимания своим отсутствием на ужине, и быстро вернулась в Гриффиндорскую башню. Долго шарить по комнате мальчиков ей не пришлось, учебник по зельям был там, где она и рассчитывала. Гермиона предусмотрительно не стала спрашивать у Гарри разрешения, сказав себе, что он, конечно, согласился бы, но задал бы слишком много вопросов, а ему вредно лишний раз волноваться, ну и так далее… Все равно ему книга до завтра не понадобится.

Невилл в ответ на осторожные расспросы смущенно признался, что курить еще ни разу не пробовал. Гермиона уверила его, что он правильно делает, посоветовала не идти на поводу у дураков и не изменять своим принципам, помогла снять с волос невесть откуда взявшегося паука и радостно ушла в свою комнату.

Остальные приготовления заняли не так уж много времени. Учебник Принца-Полукровки не подкачал, оказалось, что эдельвейс прекрасно заменяется самым обычным розмарином. Привычный туалет для девочек на втором этаже по-прежнему прекрасно годился для варки незаконных зелий, правда, теперь Гермиона еще и подстраховалась – наложила на кабинку заклинание. Простенькое такое… но никто в здравом уме не станет открывать дверь, ручка которой измазана всякой гадостью…

Спроси кто-нибудь Гермиону, что на нее сейчас нашло – жила же столько лет без детских воспоминаний, и ничего, она не знала бы, что ответить. Но с другой стороны – почему бы и не сейчас? Надо же когда-нибудь восстановить потерянную память, а если еще можно провести одновременно хороший эксперимент, то вообще замечательно. Так что Гермиона Грейнджер легла спать в прекрасном настроении, нисколько не подозревая, что с завтрашнего дня у нее начнется другая жизнь. Совсем другая жизнь…