Из художников в короли (джен)

Полуторачасового путешествия в родной мир хватило Фобосу, чтобы убедиться, что сестру туда пускать нельзя ни при каких обстоятельствах.

Меридиан никогда не был дружелюбным местом, а для представителей правящей династии особенно. Но того, что всё будет настолько плохо, он не ожидал. Разросшиеся почти по всему королевству шептуны сообщили столько всего интересного, что осознавать это придётся ещё с неделю, не меньше. Как и то, каким образом его любимцы так прижились на Меридиане, что без его помощи заняли весьма большую территорию. Это было не менее важным, чем разобраться в том, кто с кем воюет, к чему стремится и по каким причинам поддерживает умирающую королеву. Если Фобос решит участвовать в гонке за власть, то именно возможность получать любую информацию без посредников и задержек станет залогом его победы.

Не менее важным был разговор с Гарольдом Хейлом. Пусть информации для одного дня было предостаточно, решить возникший вопрос было необходимо.

Большой светлый офис встретил тишиной и навязчивой вежливостью заработавшихся допоздна служащих. По опыту зная, что ничего хорошего ждать от таких энтузиастов не приходится, Фобос пробивался в нужный ему кабинет, где в тишине и полумраке разбирался с делами Гарольд.

— Давно не виделись, — поздоровался Хейл.

Фобос пожал протянутую ему руку и сел в предложенное кресло. Честолюбивый подчинённый Гарольда за это время успел организовать им кофе.

— Давно хотел поговорить с тобой, но всё не складывалось. На днях встретился со следователем Вильямсом и понял, что откладывать не стоит.

— Вы в чём-то меня подозреваете? — деланно рассмеялся Фобос.

Если в мире что-нибудь и происходило, то непременно всё и сразу. Сегодняшний день дал ему очередную возможность в этом убедиться.

— Не совсем, — покачал головой Гарольд. — Речь шла об исчезнувших три дня назад супругах Браун. Вы ведь знакомы?

Фобос пожал плечами.

— Они помогали мне с сестрой, когда мы перебрались в Хезерфилд. Элион тогда было полтора года, и я один бы не справился.

Гарольд удовлетворённо кивнул, но менее сосредоточенным не стал.

С четой Хейлов Фобос познакомился вскоре после переселения на Землю в день, когда он впервые привел сестру в детский сад.

Элион подружилась с Корнелией и обрекла его на общение с её родителями. Так что Гарольд был в курсе их обстоятельств и чувствовал странную и непонятную Фобосу за них с сестрой ответственность. Поначалу это злило, но постепенно он привык и перестал обращать внимание.

— До сих пор не понимаю, как так получилось, что вы остались одни в столь юном возрасте, — сказал Хейл.

— Зато теперь я могу заниматься тем, чем хочу, и воспитывать сестру, как считаю верным. Наш уговор с Браунами для того и был нужен, — пожал плечами Фобос. — Они до сих пор иногда присылают Элион деньги или подарки.

Исчезновение Мирадель и Альборна было подозрительным, и Фобос догадывался о том, чьих это рук дело. Как и о том, что Хейл позвал его не только для того, чтобы предупредить о скором визите следователя и неизбежной чехарде с опекой.

— Всегда поражался твоей стойкости, Филипп, — Гарольд откинулся на спинку кресла.

— Потерять родителей так рано и отказаться от помощи… Как так получилось?

Вопрос был скорее риторическим, но отчего-то принцу захотелось на него ответить.

— Наша с Элион мать жива.

Разговор на отстранённую тему затягивался, и ситуация начинала досаждать. Если бы Гарольд хотел поговорить о личном, он не стал бы приглашать Фобоса в офис и передавать сообщения через Корнелию, давая ему возможность заведомо отказаться.

— А отец? — зацепился за возможность Хейл.

— У нас разные отцы. Мой исчез ещё до моего рождения, о нём ничего не известно, а с отцом Элион всё в порядке.

Осознав новую информацию, Гарольд ненадолго задумался, а потом взял себя в руки и перешел к главной цели их встречи.

— Филипп, ты не думал попробовать себя в чём-то кроме искусства?

Фобос отбросил свою скуку и прислушался к Гарольду. Занятие творчеством ему нравилось, часто оно поглощало его всего. Но рисовать на заказ он не любил, да и эту сферу нельзя было назвать стабильной. На Земле не было придворных художников, бездельничающих и создающих бездарную мазню на деньги монарха.

— Мне нравится рисовать, и сейчас получается за счёт этого жить, — пожал плечами принц Меридиана.

Гарольд согласно кивнул, но всё же решил озвучить свои соображения.

— Мне нужен новый менеджер, и я вспомнил, как ловко у тебя получается находить покупателей для картин. У тебя талант, Филипп. Прими ты моё предложение, мне было бы не о чем беспокоиться.

Такая оценка его способностей польстила самолюбию Фобоса, он улыбнулся и покачал головой. При наличии шептунов искать было просто. Да и уговаривать не слишком-то приходилось. Гарольд его переоценивает.

— Я экономист только по названию, а в банковском деле ничего не понимаю.

— И всё же, насколько я помню, ты учился в колледже. И никогда не поверю, что не вникал в вопрос.

Если бы он этого не делал, то не продал бы столько картин, да ещё так выгодно. Озвучивать это не было необходимости. И да, в колледж он тоже ходил и занимался там добросовестно.

— Постольку-поскольку, — согласился Фобос.

— А нашей специфике можно и доучиться, работая. Подумай всё же над моим предложением. Мне кажется, в тебе погибает великий организатор.

А вот это заставило улыбнуться совсем грустно. Слышать подобное для князя Меридиана было музыкой: когда-то Фобос мечтал быть королём. Но сейчас он слишком долго живёт в другом мире наедине со своими ночными кошмарами и знает, что может с ним сделать власть.

Не ровен час, он, возомнив себя богом, начнёт огромный эксперимент, схожий с тем, что он ставит сейчас с формой, краской и техникой, только сделав подопытной средой родной мир. Желая узнать, что будет, и увидеть, как содрогнется Кондракар.

Меридиан — не Земля, и он идеально подходит для подобных экспериментов.

С тех пор, как на Меридиан пришли Эсканоры и заставили весь мир объединиться под властью Королевы, его родина стала походить на лоскутное одеяло. Мятежи и восстания постоянно возникали, но против Сердца не выстоял никто. Раз за разом противники правящей династии в этом убеждались. Пока сила остаётся в руках Эсканоров, Меридиан будет един. Значит, его правителю не придётся думать о внешних врагах, только о внутренних заговорах.

Мир жил неизменной жизнью. Одна королева сменяла другую, не оставляя места чему-то новому. Крестьяне возделывали землю, а смельчаки уничтожали то и дело появляющихся монстров. Так было до тех пор, пока их покой не потревожил Искатель Миров и случайно не породил его — нонсенс женского мира, ошибку, не должную существовать. Мужчину с магической мощью. И что хуже — с силой, стремящейся к могуществу королевы. Его не должно было быть, и мир стремился исправить это недоразумение.

Насколько согрешила королева Вейра, стало понято на шестой год его жизни, когда Фобос начал зачаровывать песок, создавая, как потом выяснилось, далеко смотрящий камень. В восемь он создал шептунов. А к тринадцати начал задумываться, что будет, если совместить пришельцев с Земли и жителей Меридиана.

Первой жертвой его творчества стал друг Седрик. Фобос догадывался, что так легко это получилось оттого, что Седрик был помесью Эсканоров с местным населением. И он, принц, всего лишь разделил две сущности и видоизменил их. Оно было интересно ровно до того момента, пока не удалось. А весь триумф испоганил разгневанный Зейдан, да и отец Седрика не был в восторге.

Фобос был разочарован, но вскоре опять взялся за эксперименты. В этот раз он должен был сотворить шедевр, и Охотник был бы таковым, успей он его закончить до побега на Землю.

— Я подумаю над вашим предложением.

На этом Фобос и Гарольд распрощались. Научиться руководить людьми, как и попробовать себя в чём-то новом было интересно, но Фобос сомневался. Управлять, рисовать и интересоваться жизнью Меридиана одновременно получится, только если он раздвоится. Приходилось выбирать, что жаждущий обладать всем и сразу князь терпеть не мог делать.