Из художников в короли (джен)

Меридиан сложно было назвать хорошим местом для жизни. Маленький захудалый мирок, подчиненный воле королевы и раздираемый вечными склоками. Восстания, мятежи и дворцовые перевороты — обыденность, редкое правление обходилось без них. Хоть сколько-нибудь считать их происшествием было бы абсурдно.

Большой удачи в рождении в подобном месте не было. Даже в королевской семье. При всём этом князь Фобос любил свою родину и не собирался её покидать, пока это всё-таки не случилось.

Уже третий на его памяти мятеж правильнее было бы считать попыткой государственного переворота. Бушующий третий день в столице бунт не представлял угрозы или опасности. Неурожай свирепствовал третий год подряд, неудивительно, что люди вышли на улицы высказать своё негодование падением уровня жизни. Вопрос, кто их организовал и собрался получить выгоды, был гораздо важнее и сложнее.

Князь Фобос не мог заглянуть в голову своей матери и проверить ход её мыслей, но до сих пор она вела себя так, словно не понимала очевидных ему банальнейших истин. Примерно такого же мнения он придерживался относительно её политики последних пары лет. Как-то раз даже совершил наивную глупость и высказал вслух всё, что думает о её непрактичности и несерьёзности. Получил заслуженную и болезненную взбучку.

Глупость должна наказываться. Князь Фобос уяснил свой урок на всю жизнь, но мнения не изменил. Напротив: истеричные крики матери только лишний раз убедили в её непригодности на роль королевы, а поведение её мужа в ненависти к нему. Подумаешь, родилась законная наследница. Их в каждом поколении порой по несколько штук рождается, не такое уж и достижение. Даже для его короткой жизни не новость. У него уже было две, а то и три сестры, умерших во младенчестве, а то и мертворожденных. Фобос не запоминал и не акцентировал внимание.

До пересечения Элион рубежа первого года жизни было не так уж и актуально. Его устраивало быть единственным живым ребёнком королевы Вейры и менять ситуацию он не горел желанием. Сестра была не более чем досадной помехой, как в его желании когда-нибудь примерить меридианскую корону, так и просто в вопросе выживания. Зейдан его не выносил на дух и, получив живую здоровую дочь, мог всерьёз задуматься об избавлении от неугодного принца. В конце концов наследование происходит неизменно по женской линии с тех пор как империя Эсканоров возникла, а слухов о происхождении Фобоса не слышал только ленивый.

Мол, королева родила сына не от мужа, а от Искателя Миров Ваджрапани. Чем дольше Фобос жил на свете, тем больше верил в правдивость шепотков. Его фантазии не хватало вообразить, что ещё могло породить в Зейдане такую к нему ненависть. Не пол же в конце концов.

Подтверждающий его позицию шум во дворце, застал принца в библиотеке. Оценив обстановку, он покинул своё убежище, желая присоединиться к отражающей нападение матери. Едва ли королеве Вейре была нужна помощь, почти бескрайнее магическое могущество Сердца Меридиана было при ней, а силы, способной противостоять ему, в их мире не было.

По этой же причине Фобос не понимал к чему все эти мятежи и заговоры. Хоть какая-то надежда на успех при прямом противостоянии возможна, лишь если друг против друга выйдут равноодарённые представители правящей династии. Во всех остальных случаях будет так, как сказала королева. Сейчас единственный, кто способен бросить Вейре вызов — это он, и всем прекрасно известно об этом.

Фобос не был настолько высокомерен, чтобы полагать себя единственным понимающим прописные истины в стране. Вот и торопился продемонстрировать свою лояльность. До сих пор ему не случалось убивать, и все случаи, когда он причинял вред окружающим, не входили в число его лучших воспоминаний. По возрасту уже вроде как пора, возможно, как раз этот мятеж и будет хорошим способом получить боевое крещение. От мысли о приближающейся неизбежности и такого применения его магии, принц невольно вздрагивал, и старался отвлечь себя рассуждениями о том, как позже будет искать стоявших во главе заговора организаторов.

По всё тем же простейшим предположениям и воззваниям к здравому смыслу едва ли люди способные организовать восстание покажутся, и позволят поймать себя за руку. Они слишком умны и изворотливы для этого, и их поиск должен стать увлекательнейшим упражнением на сообразительность. В ходе которого ещё и все его изобретения можно будет применить! Шептуны, далеко смотрящий камень, а, если повезёт, и завершенный Охотник станут чудесным подспорьем. Главное пережить день сегодняшний и доказать матери, что он ничего против неё не имеет.

Возможно, именно нервное подрагивание заставило Фобоса обратить внимание на крадущуюся в сторону детской пару. Иначе объяснить себе своего поведения принц не мог. Это были капитан стражи Албарн и его жена Мирадель, также служащая в охране замка. Можно было бы пустить за ними следом шептунов и вернуться к изначальному плану, отреагировав в случае необходимости, но он так не сделал. Вместо этого, противясь правильному и простому для себя решению, последовал за ними сам, отправив верных слуг наблюдать за матерью.

Быть обнаруженным раньше времени Фобос не боялся. Замок едва ли кто-то знал лучше него. Каждая тень и каждый поворот были его союзниками, постаравшись он, наверняка, смог бы подслушать даже заседание материного тайного совета. Пара предателей в этом деле не была для него соперниками. Тем более и без учёта его возможностей справлялись они так себе. Не будь всё вокруг погружено в панический хаос давно бы были задержаны. Иначе, даже при возможностях Албарна распоряжаться стражей, ничего бы не вышло.

Оказалось, что они сговорились с нянькой его сестры и собирались похитить принцессу. Цели руководителей мятежа, а вместе с тем и размах их амбиций стали понятнее. Наследница престола в политическом споре на зависимом от магии королевы Меридиане — весомый аргумент. Воспитав её по собственному разумению можно было выступить против Вейры всерьёз и скинуть с престола законно. В случае, если девчонка умрёт, заговорщики всё равно останутся в выигрыше — официально доказать её смерть будет невозможно. Всегда останется возможность манипуляции общественным мнением через слухи о выжившей принцессе и легитимности любого после Вейры правителя. Словно бы этого списка мало, бонусом шло универсальное оправдание любых бед и горестей — всё из-за нечеловеческого обращения с законной наследницей.

Такая перспектива отозвалась в Фобосе зубной болью. Худшего сражения с ветряными мельницами представить невозможно. Ещё ведь и его могут обвинить, как самое заинтересованное в смерти сестры лицо. Только он вновь не настолько дурак, чтобы приемлить для себя любой вариант избавления от девчонки, кроме публичного, и его кристальной чистоты по отношению к случившемуся. Такие дела могут быть выполнены только чужими и не связанными с ним руками. Ни ресурсов, ни понимания как такое провернуть у принца не было, вот он и бездействовал.

Увы, объяснить как его нехитрые рассуждения заставили не просто вмешаться, а стать частью чужого плана, собственноручно перенеся сестру через завесу, принц не мог. Окажись принцесса похищена, не миновать ему монаршего гнева матери, но и авторы заговора не могут быть его друзьями. Едва ли он в их планах значится в отличном от покойника статусе, слишком неудобен. Только вот уничтожить чужой план ничего ему не стоило!

Фобосу бы и половина доступного магического арсенала не потребовалась, чтобы вывести из стоя троих человек. Не так давно он научился обращать живые объекты в розы, изведя тренировками половину замковских крыс. Если преобразование более внушительных целей не удастся, мог и чем попроще отделаться. Созидательная магия была его лучшим другом сколько он себя помнил. Более того, не столь давно страшившая перспектива убийства в этой ситуации отсутствовала. Возможность отдать предателей палачу была бы оценена её величеством.

Вместо всего этого, он спешно спрятал за пазухой одного из шептунов, проверил как идут дела у матери, и сделал худшую глупость в жизни. О чём спустя пару часов после перехода в чужой мир успел пожалеть раз десять. Обратной дороги не было. Завеса прочно отгородила Меридиан от других миров пару месяцев назад, а способную преодолеть эту неприятность печать он обронил, пререкаясь со своей невольной свитой. За это зла на себя особенно не хватало. Ещё и мир достался далёкий от хоть сколько-нибудь привлекательного.

По мнению князя, Землю с её плотным однородным населением и технологиями излишне идеализировали. Сам бы он предпочел Замбалу и какой-то похожий на неё мир — магический и заполненный в большей мере растениями, а не людьми. Увы, выбирать не приходилось. Хорошо, что он хотя бы растерянности непутёвых мятежников не чувствует. Они к глобальным изменениям были готовы ещё меньше него.

Стоило порталу за их спинами захлопнуться, крысами начали жаться в ближайшем углу. Пришлось брать дело в свои руки. Отобрать заготовленные их руководством личины и координаты дома, где предполагалось затаиться повстанцам до получения новых инструкций.

Осмотрев результат чужой магии, Фобос тяжело вздохнул. На людей коренные жители Меридиана может и стали походить, но едва ли кто-то обманется увидев такой цирк уродцев вблизи.

— Вы знаете, как нам туда добраться? — решилась спросить Мирадель.

Окинув её недоверчивым взглядом, Фобос согласно кивнул. Как, а главное куда передвигаться в чужом городе он понятия не имел. Зато понимал как исправить ситуацию и привести их в относительно безопасное место.

Поставив сестру рядом, Фобос принялся чертить поисковую схему, вплетая в неё требование безопасности. Странно, что задумавший переселение народов об этом не подумал, но мало ли. Принц бы не удивился узнав о гораздо более подробной изначальной версии, загубленной непутёвыми исполнителями. Интересно, у них был хотя бы шанс выдать себя за людей без его участия?

В своей способности мимикрировать князь не сомневался. В отличие от мятежников он не отличался от местных внешне, а любые оплошности недолго поправить мороком или иллюзией. Не будь с ними Элион он бы недолго думая развернулся и ушел, бросив их самостоятельно решать свои проблемы.

Увы, из-за присутствия сестры такой возможности не было и хотелось того или нет, а с мятежниками приходилось считаться. Пусть любви или хотя бы привязанности принц к ней не испытывал позволять кому-то другому решать её судьбу не собирался, как и оставлять вне своего внимания. Лучше он сам воспитает принцессу, чем дождётся, пока её на него натравят доброжелатели. К тому же, пусть этого совсем не хочется признавать, но они родственники. Никого роднее ни у неё, ни у него не будет, скорее всего, никогда.

Фобосу часто снились сны, в которых он не сбежал на Землю, а стал правителем Меридиана. Он не мог сказать, что эти сны ему не нравились, хотя местами и напрягали.

Видно, за время жизни на Земле он порядком размяк, и теперь непоколебимый двойник, отдающий приказы, его пугает. Он слишком жесток и почти безумен. Он жаждет власти то ли над этим миром, то ли над всеми. Последнее кажется особенно бредовым.

И не то чтобы Фобос отказывался или не хотел. Власть ему нравилась, а порой даже пьянила, пусть в этом мире её было чудовищно мало. Но чего-то в себе (может, безумного блеска в глазах) он видеть не желал.

Князь из Меридиана смотрит на земного подростка, словно из зеркала. Хмурит брови, презрительно кривит губы. Они не похожи, хоть и являют собой одно целое, и оба это понимают, пусть и без удовольствия.

После таких снов Фобос всегда с трудом просыпается. Они тяжёлые и слишком уж реальные. Пусть он видел их несчетное количество раз, приходилось тратить несколько минут, чтобы все расставить по местам, приводя мысли в порядок, после чего он мог жить дальше спокойно, но лишь до следующего такого сна.

Эти сны начались вскоре после того, как они с Элион сбежали на Землю и начали жить сами. Фобос приложил все усилия, чтобы участие в их жизнях опекунов свелось к минимуму. Мирадель с мужем принц не переносил на дух и потребовал их скорейшего отъезда. С Галгейтой было сложнее. Старая няня находила способы уговорить и смягчить своего молодого повелителя. Она же дала понять, что как бы он ни старался, но с маленькой Элион ближайшее время самому ему не управиться.

Свидетелем первого такого сна так же стала Галгейта. Тогда, плохо понимая, что происходит, он кричал спросонья, стараясь прийти в себя. В ту самую ночь, когда няне удалось сдержать порыв немедленно подойти и обнять испуганного ребёнка, началось его к ней относительное, но всё-таки доверие. Фобос ценил ненавязчивость и не терпел лишних к себе прикосновений. Галгейта смирилась с его правилами и поняла, что делать, чтобы подопечный принимал помощь.

Раньше ей не приходилось задумываться о старшем принце. Когда она попала в замок, Фобосу было около шести лет, и слишком близко к наследнику чужачку не подпускали. К тому же уже тогда вокруг него вились учёные старцы-учителя, а магические эксперименты пугали и заставляли держаться подальше. Ребёнком князь не казался до тех пор, пока не оказался на Земле.

Здесь он тоже храбрился. Делал важный вид, но становилось понятно, что Фобос не столь всемогущ и беспощаден, как сам бы того хотел. Галгейте хватило ума скрыть своё знание, а также отдалиться, предоставляя ему возможность решать. Как только принц осмотрелся достаточно, чтобы пойти в школу и определить младшую сестру в детский сад, она начала всё чаще уходить, возвращаясь лишь чтобы помочь с хозяйством: приготовить еду, постирать одежду и привести дом в порядок, постепенно сокращая и это присутствие. Фобос справлялся сам.

За пять лет жизни на Земле князь так и не смирился с тем, что утро — это самое монотонное и вместе с тем непредсказуемое время дня. Утром ему было необходимо собрать сестру сначала в детский сад, а после и в школу, не забыть накормить её, отвести к месту заключения и определиться со своими планами на день.

По канонам этого мира в силу своего возраста он был обязан ходить в школу. Официально он им следовал, правда, не всегда столь усердно, как хотел показать. Особенно в начале жизни в изгнании.

Школьная программа была преимущественно скучной и неинтересной, его домашние учителя на Меридиане справлялись со своей задачей гораздо лучше. Но главной проблемой было не это, а количество людей вокруг. Нелюдимого, выросшего в дворцовом одиночестве принца толпа заставляла чувствовать себя не в своей тарелке.

Хоть какое-то удовольствие, а вместе с тем и смирение пришло только спустя три года. До этого Фобос предпочитал подменять себя иллюзией, а порой забывал и об этом, находя себе занятие поинтереснее. Чаще всего отыскивал спокойное местечко, где практиковался в магии или читал. Хотя иногда князю нравилось бесцельно ходить по городу, смотреть на чужой мир и его жителей. В какой-то момент он поймал себя на том, что начал останавливаться, чтобы сделать пару набросков.

Фобос не мог сказать, что хорошо рисовал, но процесс ему нравился, тем более на Земле было множество потрясающих приспособлений, упрощающих задачу. Он рисовал, частенько лениво, вспоминая, как делал учебные картинки для справочников по ботанике и схемы создания шептунов на Меридиане. Других рисунков в те времена он не создавал.

Пусть и любил рассматривать немногие хорошие, по его мнению, картины, в большинстве своём сохранившиеся в замке с давних времен и до начала правления его матери. От чего краски, когда теперь за кисть брался сам князь, а не придворный художник, ложились на холст неровно, тени были слишком длинные, а темы едва ли могли заинтересовать кого-то из придворных льстецов королевы Вейры.

На Земле большинство придерживалось такого же убогого вкуса, отчего он не относился всерьез к своему увлечению до тех пор, пока в школе не сменился учитель рисования. Странноватая даже по земным меркам, влюблённая в искусство молодая девушка заметила его работы. Наверное, с того момента начался его интерес к Земле, а вместе с тем — азарт в получении знаний.

Амарита не походила на тех, кого он знал раньше. Он бы посчитал ее уникальной, не напоминай она ему местами мать. Даже учитывая это, его к ней отношение можно было считать первой любовью: романтичная, идеализированная и почти платоническая, такой, какую любят описывать авторы земных романов.

Это могло бы быть красивым, если бы не преследующее его и убивающие всё «но». Амарита была чрезмерно ветрена, словно стремилась быть иллюстрацией к стереотипам о художниках. Это не могло не бить как по самолюбию, так и по чувствам прекрасного принца. Он презирал идеалы и каноны, но, как оказалось, всё равно к ним стремился.

Стремился к чему-то недостижимому и нежизнеспособному оттого, что искаженных идеалов быть не могло, а его привлекали формы, которые иначе плохо описывались.

Он увлёкся ей так, что сам порой удивлялся. Начал постоянно ходить в школу, постоянно рисовать — не со скуки или дабы занять руки, как это было раньше. Даже полюбил ту роковую случайность, что когда-то привела его на Землю!

Фобос дышал ей, её идеями и незнакомым миром, проводником в который стала Амарита, сама того не зная. Она смеялась, слушала джаз или блюз, на память знала всех известных и не очень художников. И всегда была словно немного пьяна, хоть ничего крепче чая принц в её руках не видел. Он считал, что причиной этого было её поразительное жизнелюбие и способность видеть мир лучше, чем он был на самом деле.

Принять это было сложно. Ещё сложнее было принять того человека, каким она видела и делала его самого. Фобос не считал себя таковым. Не умел жить, ни о чём не задумываясь и не строя хотя бы оборонительных планов. Амарита учила именно этому, смотря на небо, улыбаясь чему-то, только ей одной понятному, смеясь и танцуя на улицах, рисуя цветы, людей, церковные витражи и его. Заставляя меняться и чувствовать вину за то, кем он был раньше, кем бы мог стать, и за то, что отказывался делать.

Полгода спустя после их знакомства её сбила машина. Фобос оказался рядом. Вернее, сам чудом избежал аварии, засмотревшись на витрину магазина, думая, что ему необходимо купить домой и не подарить ли Амарите букет мелких желтых цветов, так заманчиво смотрящих на него с витрины соседнего магазина.

Он так и не решил, когда обернулся на шум и увидел происходящее. Не задумываясь, Фобос бросился к ней. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что её не спасти, и Амарита доживает свои последние минуты. Никакие чудеса земной медицины здесь не помогут.

Позже, когда Амариту хоронили, князь с удивлением для себя не раздражался причитаниям и слезам окружающих. Он спокойно и немного отстранено понимал конец жизненного периода и зачарованно смотрел на витражи, стены, впервые слушал орган и церковное пение.

Самым удивительным для Фобоса стал его интерес к Богоматери в центре. Он не верил в возможность самопожертвования во имя кого бы то ни было, как и в чудеса материнства. Всё, что он знал о христианской вере, казалось смешным и нелепым. История заставляла его частенько ухмыляться: люди, превозносившие смирение, несли другим огонь и меч и пользовались любыми средствами, чтобы доказать собственную правоту. До момента смерти Амариты он ничего, кроме этого и жажды власти священников, не видел. Но красота собора и музыки поразили князя Фобоса.

Он любил красоту, пусть и не в общепринятом понимании форм и размеров. С удивлением и непониманием самого себя князь начал рисовать то, о чём никогда не помышлял. Амарита, сама того не зная, определила целых две главы его жизни, и на какое-то время излечила от кошмаров.

Газетная статья рассказывала о молодом и талантливом художнике, чьи работы поражали своим мастерством и оригинальностью, пусть часто и были мрачноваты. Эти картины нравились большинству его поклонников меньше более жизнерадостных, пусть сам творец и считал иначе. Особенно забавной ему казалась критика фанатичных святош, приходивших в восторг от его околорелигиозных творений. Они считали, что он не имел права создавать нечто отличное от удовлетворяющего их, а то, что он не разделял подобную позицию чуть ли не кощунством.

Когда ему приходилось подобное слышать, Фобос хмурился и уходил со своих же выставок. Обратная ситуация с мрачными воздыхателями приводила к тому же результату. И его всё меньше интересовали люди и их мнения.

Князь закрывался в пропахшем краской доме, ругался с подрастающей сестрой и все меньше думал о Меридиане. Возвращаться не хотелось. Поначалу злившая завеса перестала трогать. Жажда власти растворилась и смешалась с масляными красками.

Он не считал рисование целью своей жизни. Возникшая в какой-то момент популярность вызывала равнодушие. Ему доходило двадцать четыре, а сестре шел тринадцатый год. Отвратительный возраст у обоих.

Он уже успел кое-чего добиться в жизни и понять, как работает этот мир, чувствовал странную апатию от понимания перспективы. Казалось бы, всё состоялось: вот тебе привычная колея, делай, что делаешь, и всё будет хорошо. Но неудовлетворённость грызла. Душа хотела чего-то большего, а князь Меридиана не понимал, что это за «большее», и не знал, как этого добиться. Сестра же, напротив — вошла в тот возраст, когда хочется доказать всем и каждому, что ты чего-то стоишь, что-то можешь. На контрасте с собственными переживаниями это было выматывающе. Воодушевлённый, всеверующий свет в её глазах слепил. Слишком хорошо были знакомы ближайшие разочарования. Слишком хорошо он знал, каково это — желать как лучше, а получать совсем другое.

Элион глубоко одинока. Фобос видит это невооружённым взглядом, и ему не нужны доклады шептунов, чтобы это понимать. Любимый брат, он же единственный родственник, её не понимает, среди подруг она чувствует себя лишней, и тому подобные мелочи. Фобосу неинтересно копаться во всем этом. Всё равно не поможет, хоть и хочет. За одиннадцать проведённых на Земле лет он привязался к сестре. Пусть иногда ему хочется если не убить её, то стукнуть как следует. Но едва ли их разногласия выходят за рамки поведения любых других братьев и сестер.

Окружающие уверяют, что они — образцовые родственники, в особенности он. Фобос слышит об этом с тех пор, как таскал сестру в детский сад и забирал оттуда, помогая копающейся малявке надеть обувь и верхнюю одежду.

Тогда подобные комментарии злили до безумия. Он не желал быть ничьим братом, и непонятно что останавливало его от убийства. Ещё сложнее было совладать с регулярно возникающим желанием разорвать в клочья всех этих умиляющихся и сочувствующих куриц.

Со временем раздражение ушло как в отношении сестры, так и в отношении окружающих. Чужое мнение стало не более чем шумом, а разделять в мыслях себя с сестрой после стольких лет под одной крышей стало как-то глупо.

Князь Фобос разводит краски и рисует розы. Прекрасные цветы прячут за собой уродливую действительность. Сегодня ему вновь снился сон, где он — правитель Меридиана. В отличие от обычного, его двойник выглядел уставшим и уязвимым. Воды магического источника всё хуже восполняют силы, а гнев погибающего мира падает ему на плечи. Люди шепчутся о возвращении законной наследницы. Мятежи и заговоры множатся, время поджимает, а союзники только и делают, что подводят.

— А чего ты ждал? Это ведь Меридиан: все и всегда недовольны, — начинает устроившийся на подоконнике двойник правителя, ведущий куда более простую жизнь.

У них одно лицо, одно имя, одна душа, разница лишь в том, что один слишком рано оказался у власти, а второму пришлось учиться выживать в чужом мире, постигая смирение.

— Я — их повелитель, — шипит владыка Меридиана.

— Ты — узурпатор, — фыркает его двойник.

— Будто ты лучше.

Юный правитель немного успокаивается, берет свои чувства под контроль, садится на стул с высокой спинкой, больше походящий на трон.

— Едва ли, — отзывается Фобос, сидящий на окне.

— Почему ты ничего не делаешь? — спрашивает его величество.

— Потому что рисовать розы приятнее, чем обращать в них врагов.

Может, это и всего лишь бред его больного сознания, но если он не может быть честным с собой, то с кем тогда может? И какой тогда смысл во всем этом? Князь Фобос не настолько плохо разбирается в магии, чтобы не понимать, что ничего не происходит просто так.

— Собираешься всю жизнь рисовать? — владыка продолжает задавать бьющие в лоб вопросы.

— Нет, может быть, когда-нибудь стану тобой.

А вот это уже ложь. Такой, какой он есть, Фобос королем не станет. Это он понимает прекрасно. Король должен жаждать власти и не так, что «было бы неплохо», а «больше всего на свете». В особенности король, которому предстоит сломать все сложившиеся традиции и устои и перешагнуть через законную наследницу в лице младшей сестры.

— А кишка не тонка? — насмехается двойник. — Времени не останется ни на сестру, ни на картины, и о свиданиях придется забыть.

Фобос усмехается. Вот по чему, а по бестолковым свиданиям он скучать не будет. Есть огромное количество способов продуктивнее и увлекательнее провести время, хоть он иногда и завязывал небольшие романы. Пару раз даже считал, что значительные, но не срослось.

— Ты уверен в моей непригодности? — спрашивает он.

— Только в твоём малодушии.

— Если ты о побеге с Меридиана, то это не из-за страха смерти, а если о сестре, то посмотрим, что ты будешь делать, когда судьба сведет вас вместе.

Эти сны всё ещё трогают князя Фобоса, хотя едва ли кому бы то ни было приятно подозревать у себя шизофрению. Краски ложатся на холст, создавая очередную диковинную композицию.

Фобос всматривается в свою работу, словно стараясь найти в ней высший смысл. Его двойник прав: давно пора браться за ум и перестать страдать глупостями. Их с Элион жизнь не вечно будет мирной. Рано или поздно, но их найдут, и тогда ему придется защищать их обоих.

Когда входная дверь хлопнула, оповещая о появлении сестры, Фобос понял, что хорошего понемногу, и его спокойствию пришел конец. И почему школьные занятия занимают так мало времени?

— Филипп, ничего, что я с подругами? Мы немного позанимаемся и уйдем, — закричала с порога Элион.

— От обязанности приготовить ужин тебя это не освобождает, — отозвался он.

Уловки сестры Фобос знал все наперечёт. Умаслить его тем, что с ним проще договориться, чем с родителями девочек, и что он лучший брат на свете, было невозможно.

Успевшая дойти до мастерской сестра обняла его со спины, бесплодно стараясь подлизаться и не задеть руки, чтобы он случайно не испортил картину.

— Ну, Филипп, может, лучше закажем пиццу?

— У тебя не одноразовое тело, Элион, чтобы с ним так небрежно обращаться.

Фобос откладывает кисть и краски в сторону, после чего выпутывается из объятий сестры.

— Здравствуйте, девушки, — оборачивается он к гостям.

Подружки сестры с ним здороваются и рассеянно машут руками. Всё как обычно, но что-то его настораживает, отчего князь хмурится и не слушает, что лопочет сестра.

— Удачно провести время, у меня ещё есть дела, надеюсь, что ненадолго. И, Элион, никакой пиццы или китайской еды. Проверю.

Сестра ожидаемо надулась, а князь Фобос устремился вон из комнаты, чтобы вымыть руки, переодеться и сделать необходимое, пока не забыл и не передумал.

Не успел он приступить к первому пункту, как его догнала лучшая подруга сестры.

Корнелия Хейл умела быть навязчивой и невыносимой, но в целом Фобос относился к ней положительно. Наравне со значительными недостатками у неё были столь же значительные достоинства: в отличие от Элион, Корнелия прочно стояла на ногах, а не летала в облаках, знала себе цену и умела добиваться желаемого. Менее раздражающей это её не делало, но заставляло уважать, а также надеяться, что когда-нибудь достоинства перевесят недостатки.

— Филипп, подожди, — окликнула его девушка.

— Вопросы пиццы и успеваемости не обсуждаются, — сообщил Фобос.

— Я не об этом. Мой отец просил тебя позвонить ему, он хочет поговорить.

Это было уже интереснее. Фобос согласно кивнул и пообещал это сделать, как закончит с делами.

Распрощавшись с девчонкой, князь усмехнулся. Смесь флирта, привычности и смущения в поведении Корнелии не переставали его забавлять. Не иначе как она сама понимала абсурдность своего к нему интереса или же запуталась в умозаключениях, что не меняло результата. Но это было мелочью, куда важнее понять, для чего он потребовался Гарольду Хейлу.

В лучшем случае он хочет приобрести очередную картину для себя или кого-то из деловых партнеров, но что-то подсказывало, что это не так. Это же ощущение подсказывало, что нечто должно произойти, и его нельзя дальше игнорировать.

Удобней всего было получать информацию от шептунов, но в этот раз он решил увидеть происходящие своими глазами, слишком уж волнительными были донесения его верных слуг. Да и чутьё подсказывало, что это необходимо сделать. Оно не обмануло, Фобос наткнулся на то, в вероятность существования чего не до конца верил — портал на Меридиан.

За всё время жизни на Земле Принц нашёл всего два или три похожих портала, и они закрывались сами собой в течение получаса. На большее не хватало энергии и стабильности. Этот же портал был другим. На звание постоянного перехода он не тянул, но сомневаться в том, что он легко продержится если не пару месяцев, то пару недель, не приходилось. Была вероятность того, что кто-то решит его закрыть, но любопытство тянуло вперед, и князь решил рискнуть: протянув руку вперед, шагнул навстречу неизвестному.

Полуторачасового путешествия в родной мир хватило Фобосу, чтобы убедиться, что сестру туда пускать нельзя ни при каких обстоятельствах.

Меридиан никогда не был дружелюбным местом, а для представителей правящей династии особенно. Но того, что всё будет настолько плохо, он не ожидал. Разросшиеся почти по всему королевству шептуны сообщили столько всего интересного, что осознавать это придётся ещё с неделю, не меньше. Как и то, каким образом его любимцы так прижились на Меридиане, что без его помощи заняли весьма большую территорию. Это было не менее важным, чем разобраться в том, кто с кем воюет, к чему стремится и по каким причинам поддерживает умирающую королеву. Если Фобос решит участвовать в гонке за власть, то именно возможность получать любую информацию без посредников и задержек станет залогом его победы.

Не менее важным был разговор с Гарольдом Хейлом. Пусть информации для одного дня было предостаточно, решить возникший вопрос было необходимо.

Большой светлый офис встретил тишиной и навязчивой вежливостью заработавшихся допоздна служащих. По опыту зная, что ничего хорошего ждать от таких энтузиастов не приходится, Фобос пробивался в нужный ему кабинет, где в тишине и полумраке разбирался с делами Гарольд.

— Давно не виделись, — поздоровался Хейл.

Фобос пожал протянутую ему руку и сел в предложенное кресло. Честолюбивый подчинённый Гарольда за это время успел организовать им кофе.

— Давно хотел поговорить с тобой, но всё не складывалось. На днях встретился со следователем Вильямсом и понял, что откладывать не стоит.

— Вы в чём-то меня подозреваете? — деланно рассмеялся Фобос.

Если в мире что-нибудь и происходило, то непременно всё и сразу. Сегодняшний день дал ему очередную возможность в этом убедиться.

— Не совсем, — покачал головой Гарольд. — Речь шла об исчезнувших три дня назад супругах Браун. Вы ведь знакомы?

Фобос пожал плечами.

— Они помогали мне с сестрой, когда мы перебрались в Хезерфилд. Элион тогда было полтора года, и я один бы не справился.

Гарольд удовлетворённо кивнул, но менее сосредоточенным не стал.

С четой Хейлов Фобос познакомился вскоре после переселения на Землю в день, когда он впервые привел сестру в детский сад.

Элион подружилась с Корнелией и обрекла его на общение с её родителями. Так что Гарольд был в курсе их обстоятельств и чувствовал странную и непонятную Фобосу за них с сестрой ответственность. Поначалу это злило, но постепенно он привык и перестал обращать внимание.

— До сих пор не понимаю, как так получилось, что вы остались одни в столь юном возрасте, — сказал Хейл.

— Зато теперь я могу заниматься тем, чем хочу, и воспитывать сестру, как считаю верным. Наш уговор с Браунами для того и был нужен, — пожал плечами Фобос. — Они до сих пор иногда присылают Элион деньги или подарки.

Исчезновение Мирадель и Альборна было подозрительным, и Фобос догадывался о том, чьих это рук дело. Как и о том, что Хейл позвал его не только для того, чтобы предупредить о скором визите следователя и неизбежной чехарде с опекой.

— Всегда поражался твоей стойкости, Филипп, — Гарольд откинулся на спинку кресла.

— Потерять родителей так рано и отказаться от помощи… Как так получилось?

Вопрос был скорее риторическим, но отчего-то принцу захотелось на него ответить.

— Наша с Элион мать жива.

Разговор на отстранённую тему затягивался, и ситуация начинала досаждать. Если бы Гарольд хотел поговорить о личном, он не стал бы приглашать Фобоса в офис и передавать сообщения через Корнелию, давая ему возможность заведомо отказаться.

— А отец? — зацепился за возможность Хейл.

— У нас разные отцы. Мой исчез ещё до моего рождения, о нём ничего не известно, а с отцом Элион всё в порядке.

Осознав новую информацию, Гарольд ненадолго задумался, а потом взял себя в руки и перешел к главной цели их встречи.

— Филипп, ты не думал попробовать себя в чём-то кроме искусства?

Фобос отбросил свою скуку и прислушался к Гарольду. Занятие творчеством ему нравилось, часто оно поглощало его всего. Но рисовать на заказ он не любил, да и эту сферу нельзя было назвать стабильной. На Земле не было придворных художников, бездельничающих и создающих бездарную мазню на деньги монарха.

— Мне нравится рисовать, и сейчас получается за счёт этого жить, — пожал плечами принц Меридиана.

Гарольд согласно кивнул, но всё же решил озвучить свои соображения.

— Мне нужен новый менеджер, и я вспомнил, как ловко у тебя получается находить покупателей для картин. У тебя талант, Филипп. Прими ты моё предложение, мне было бы не о чем беспокоиться.

Такая оценка его способностей польстила самолюбию Фобоса, он улыбнулся и покачал головой. При наличии шептунов искать было просто. Да и уговаривать не слишком-то приходилось. Гарольд его переоценивает.

— Я экономист только по названию, а в банковском деле ничего не понимаю.

— И всё же, насколько я помню, ты учился в колледже. И никогда не поверю, что не вникал в вопрос.

Если бы он этого не делал, то не продал бы столько картин, да ещё так выгодно. Озвучивать это не было необходимости. И да, в колледж он тоже ходил и занимался там добросовестно.

— Постольку-поскольку, — согласился Фобос.

— А нашей специфике можно и доучиться, работая. Подумай всё же над моим предложением. Мне кажется, в тебе погибает великий организатор.

А вот это заставило улыбнуться совсем грустно. Слышать подобное для князя Меридиана было музыкой: когда-то Фобос мечтал быть королём. Но сейчас он слишком долго живёт в другом мире наедине со своими ночными кошмарами и знает, что может с ним сделать власть.

Не ровен час, он, возомнив себя богом, начнёт огромный эксперимент, схожий с тем, что он ставит сейчас с формой, краской и техникой, только сделав подопытной средой родной мир. Желая узнать, что будет, и увидеть, как содрогнется Кондракар.

Меридиан — не Земля, и он идеально подходит для подобных экспериментов.

С тех пор, как на Меридиан пришли Эсканоры и заставили весь мир объединиться под властью Королевы, его родина стала походить на лоскутное одеяло. Мятежи и восстания постоянно возникали, но против Сердца не выстоял никто. Раз за разом противники правящей династии в этом убеждались. Пока сила остаётся в руках Эсканоров, Меридиан будет един. Значит, его правителю не придётся думать о внешних врагах, только о внутренних заговорах.

Мир жил неизменной жизнью. Одна королева сменяла другую, не оставляя места чему-то новому. Крестьяне возделывали землю, а смельчаки уничтожали то и дело появляющихся монстров. Так было до тех пор, пока их покой не потревожил Искатель Миров и случайно не породил его — нонсенс женского мира, ошибку, не должную существовать. Мужчину с магической мощью. И что хуже — с силой, стремящейся к могуществу королевы. Его не должно было быть, и мир стремился исправить это недоразумение.

Насколько согрешила королева Вейра, стало понято на шестой год его жизни, когда Фобос начал зачаровывать песок, создавая, как потом выяснилось, далеко смотрящий камень. В восемь он создал шептунов. А к тринадцати начал задумываться, что будет, если совместить пришельцев с Земли и жителей Меридиана.

Первой жертвой его творчества стал друг Седрик. Фобос догадывался, что так легко это получилось оттого, что Седрик был помесью Эсканоров с местным населением. И он, принц, всего лишь разделил две сущности и видоизменил их. Оно было интересно ровно до того момента, пока не удалось. А весь триумф испоганил разгневанный Зейдан, да и отец Седрика не был в восторге.

Фобос был разочарован, но вскоре опять взялся за эксперименты. В этот раз он должен был сотворить шедевр, и Охотник был бы таковым, успей он его закончить до побега на Землю.

— Я подумаю над вашим предложением.

На этом Фобос и Гарольд распрощались. Научиться руководить людьми, как и попробовать себя в чём-то новом было интересно, но Фобос сомневался. Управлять, рисовать и интересоваться жизнью Меридиана одновременно получится, только если он раздвоится. Приходилось выбирать, что жаждущий обладать всем и сразу князь терпеть не мог делать.

Фобос ехал в Нью-Йорк договариваться об условиях новой выставки. Необходимости в этом не было: с управляющей галереей он был хорошо знаком. Сара была тем человеком, кто показал его работы пристрастной публике большого города. Да и в целом условия всегда были типовыми, оставалось лишь проверять бумаги, чтобы не стать жертвой мошенничества. Но князь чувствовал потребность в смене обстановки. В последнее время слишком многое происходило. И он не знал, что со всем этим делать, какое решение будет правильным, а какое ошибочным.

Рассуждения давно начали ходить по кругу и не приносили никакого результата, только злили всё больше и больше. Ничего лучше, чем занять голову чем-то другим и попробовать сменить место нахождения, а вместе с этим и точку зрения, он не придумал. По той же причине отправился в поездку на машине, пусть это было дольше и напряжённее.

Удивительно, но в таком состоянии Фобос смог почувствовать неладное на выезде из города. Припарковавшись, князь отправился искать причину своего беспокойства. Пустынный пляж подходил для того, чтобы укрыться от посторонних глаз, как нельзя лучше. Своим ощущениям же он привык доверять, осталось только узнать, кто же скрылся от шептунов и не попался ему на глаза раньше.

Увиденное не оставило равнодушным, а вместе с тем объяснило, что беспокоило в последнее время: сердце Кондракара перешло к новому поколению. Более того, он знал новых стражниц. Все, кроме их лидера, регулярно появлялись у него дома.

Причины выбора Сердцем бесконечности на роль защитниц лучших подружек его сестры были шиты белыми нитками, не оставляя простора фантазии и рассуждениям. Если и возникали сомнения, то в выборе предводительницы. По его мнению, было странно отдавать кристалл новенькой как в городе, так и в их компании Вилл. Впрочем, и в этом наверняка был смысл. Желания выяснять причины князь не испытывал. В нём крепло другое понимание, смешанное с решимостью и уверенностью: Кондракар сделал свой ход. Теперь его очередь сделать свой, если он не собирается остаться за бортом намечающихся событий. Тем более Фобос сомневался в возможности тихо отсидеться, как существующему варианту. В любом случае, не мешкая, он набрал Гарольда.

— Предложение работы ещё в силе?

Может, это и не лучшая его идея, но жребий брошен. Он станет королём Меридиана и придет туда не художником, а человеком, способным на многое, если не на всё. И для этого нужен опыт и навыки, которые не приобретёшь, запершись в доме в обнимку с кистями и красками. Раз уж судьба сама предлагает не худшую возможность их приобрести, то к чему отказываться. Удачу нужно ловить за хвост, кому, как не человеку из творческой среды об этом знать. Пусть оно и звучит немного странно, но именно это и есть действительность, в которой живёт принц крови.

Вся его причастность к монархии и власти на данный момент сводится к по-прежнему пугающим снам. А это далеко не то же самое, что быть князем Меридиана каждый день. Реалистичность затягивает и не даёт забыть, кто он на самом деле, но вместе с тем ещё больше путает и заставляет сомневаться, нужно ли оно, и чего он хочет на самом деле. Возможность выбирать часто играет подобные злые шутки, чуть ли не заставляя мечтать об обратном. Но всё это лирика и пустые рассуждения, которым сейчас не время и не место, с которыми пришло время завязывать и становиться серьёзнее, а главное, определиться раз и навсегда.

Когда Гарольд ответил согласием, внутри, вопреки воодушевлённому голосу собеседника, что-то дрогнуло и незримо переменилось. Фобос не знал и не смог бы объяснить это состояние, попроси его кто-то. Просто пока он согласовал первичные договорённости и наблюдал за тренировкой девочек, мир приобретал новый облик, а в голове возникал план действий.

Сомнений от этого не только не стало меньше, напротив, их число только возросло. К огромному списку прибавилась ещё и необходимость начатой поездки. Времени, казавшегося если не бесконечным, то растянутым резиновой лентой, резко начало не хватать. Оказалось, что князю нужно быть одновременно везде и сразу, а желательно ещё и выполнить всё это вчера. Какие здесь пространные поездки! Бежать, бежать и ещё раз бежать, вперёд и семимильными шагами!

Встряхнув головой, Фобос скинул панику, заставляя думать себя последовательно. Спешка, к которой он был склонен, никогда до добра не доводила. Сколько ни желай сделать всё и сразу — это невозможно, а значит проблемы следовало решать в порядке очередности.

Ему не нужно было присматриваться, чтобы убедиться: девочки ещё очень неопытны. Они только получили свою силу и старались освоиться в новой роли. Имеющиеся данные с родины говорили примерно о том же: стадия выжидания и вялотекущей возни постепенно переходила к действиям. Игроки готовы, фигуры расставлены. Подводи итоги, князь Фобос, в эту игру можно играть и втроём.

Взяв себя в руки, принц вернулся к машине и продолжил свой путь. Если в бой отправлены ровесницы его сестры — дело дрянь. Кондракар можно во многом винить и по-разному к нему относиться, но подозревать в глупости, недальновидности и ненужной жестокости не приходилось.

Попытки выработать план действий заняли всю поездку. В итоге принц вновь убедился, что пытается предусмотреть все и придумывает ситуации, которые никогда не произойдут. Это осознание немного расстраивало, но помогло свободно выдохнуть и отвлечься. Смена обстановки и привычные хлопоты, как и задумывалось, пошли ему на пользу. Вернувшись, Фобос мог сказать с уверенностью, что собран и перестал себя накручивать, впадая в нездоровую паранойю и паникерство. Более того, он ещё и пребывал в на редкость приподнятом настроении.

Дома встретила Элион. Сестра вела себя странно и выглядела расстроенной. Это заставило поморщиться и почувствовать неприятное давление на плечи. Всегда с ней так. Стоит ему почувствовать себя свободным и счастливым, получите-распишитесь, называется. Вспоминаем, кто здесь старший брат, и начинаем привычно подтирать сопли. Все надежды на то, что когда-нибудь сестра повзрослеет достаточно, чтобы избавить его от этого обязательства, казались все более призрачными и несбыточными.

— Что случилось? — спросил князь.

Теперь, когда игра началась, нельзя оставлять подобную задумчивость без внимания, списывая на возраст.

— Ничего. Я думала, ты вернёшься завтра, если не позже, — сменила тему Элион.

— Ты не рада? Или были планы на ночь?

Фобос сел рядом с сестрой.

— Филипп! — возмутилась она. — Ты ведь знаешь, что я!..

— Что ты можешь захотеть увидеться с друзьями или устроить вечеринку, а если не ты, то кто-то из твоих подруг мог захотеть воспользоваться ситуацией.

— Мне кажется, что мои подруги обо мне забыли, — поделилась Элион.

— Не они ли приходили к нам незадолго до моего отъезда? — уточнил Фобос.

— Да, но с тех пор, как к нам перевелась Вилл, они начали вести себя странно: постоянно исчезают, ничего не говорят. Мне кажется, что я им больше не нужна.

Похоже, Кондракар начал действовать раньше, чем он задумался над этим, но Элион этого знать не полагается.

— Мне кажется, ты драматизируешь. Ну, или твои подруги превращаются в фей и спасают мир.

Сестра рассмеялась и полезла обниматься. Фобос упал на спину, повалив её вместе с собой.

— Ты иногда придумаешь тоже, — отсмеялась сестра. — Решил стать писателем?

— Банкиром, — поправил Фобос. — Гарольд Хейл предложил мне работу. Решил попробовать.

Сказать ей было нужно, но слишком занятой в последние дни Фобос не нашел времени поговорить с сестрой, считая, что это мелочи. Мало ли чем ему захотелось заняться. На её жизни это если и отразится, то незначительно. Здесь же удачно к слову пришлось, вот он и решил не медлить. Элион его известие взволновало и, подскочив, она, с волнением смотря на него, спросила.

— У тебя неприятности?

Фобос притянул её обратно и зарылся пальцами в волосы.

— Нет, всё хорошо. Решил попробовать что-то новое, не зря же я просиживал штаны в колледже. Да и как-то устал рисовать в таких количествах.

— Ну вот, а я так гордилась, что у меня необычный старший брат, а ты….

— Что значит, а я!

Фобос принялся щекотать сестру, когда та, задыхаясь от хохота, сдалась и извинилась, он отпустил её, после чего поднялся и отправился на кухню: есть хотелось жутко.

Война войной, но жизнь идёт свои чередом. Понять и принять это сложно и ещё предстояло сделать. Но, наверное, в умении найти этот баланс и заключалась возможность создавать свою жизнь, а не становиться задёрганным, нервным, готовым срываться на всех созданием. Благодаря своим сновидениям Фобос имел полнейшее представление о том, как выглядит в подобном амплуа, и не был доволен этим знанием, отчего был готов на многое, чтобы не прийти к такому финалу. В чём в чём, а в неумении учиться на своих ошибках подозревать себя не приходилось.

День был напряжённым: времени не хватало, а рабочий завал и не думал ликвидироваться. Ситуация начинала усугубляться невнимательностью и всё больше захватывающей ленью. За месяц он лишь дважды нашёл в себе силы выбраться на Меридиан. Такой усталости и такого нежелания жить Фобос за собой давно не помнил. Если такое состояние его когда-нибудь и настигало, то оно было мимолётным и не отложилось в памяти.

С тоской он смотрел на стоящий в углу мольберт и думал, чем бы в него кинуть. Оставшиеся дыры в натянутом холсте потом польёт водой или краской и назовёт картину «Полный рабочий день», следующий же испоганенный планшет будет носить название «бюрократия», третий — «фиговое программное оснащение», и так пока для выставки этого авангарда не хватит. Может, кто-то даже и купит, если кляксы ставить достаточно живописно.

По вечерам он, если не падал от усталости, стоило закрыться входной двери, примерно этим и занимался, стараясь скинуть раздражение и усталость. Получалось из рук вон плохо.

Может, творчество и лечит от всех болезней, но от этого не перестаёт быть трудом. Тяжёлым трудом, часто выматывающим и выворачивающим душу наизнанку. Оттого и его раздражение чаще доставалось сестре, чем холсту. Пусть Фобос и понимал, что та ни в чём не виновата и не заслуживает этого. Оставалось питать призрачную, граничащую с самообманом надежду, что и Элион это тоже понимает. Зная её, он понимал, что сестра скорее замкнётся и уйдет в себя, но разбирательства раз за разом откладывал на неопределённый срок. Сил для этого просто не оставалось.

В четвёртую субботу своей новой работы, чувствующий себя не настолько разбитым, как обычно, Фобос развлекался тем, что пробовал новые техники рисования. Не столь радикальные, как думалось в рабочее время, но нетипичные для себя.

Обычно он не любил излишний абстракционизм и неряшливость в живописи, но сейчас никакого желания быть аккуратным не было. Душа требовала чего-то нового. И это новое лежало именно в области непривычных цветов и исполнения.

Когда-то он пробовал нечто подобное, но не всерьёз и немного, лишь чтобы наверняка убедиться в своей незаинтересованности. Но сейчас старые идеи дожили до своего практического применения, обретая воплощение. Принц чувствовал прилив вдохновения и азарта. Хотелось увидеть, что же будет в конце.

Создавая эту картину, он чувствовал себя хулиганом, чего с ним не случалось никогда. Когда его окликнули, князю потребовалось время, чтобы вернуться к реальности, оторвавшись от мира своих грёз, смешавшихся с играющей фоном музыкой.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он у стоящей в дверях Корнелии.

— Я волнуюсь за Элион. Её не было в школе и на мои звонки она не отвечает.

Фобос нахмурился и отложил работу.

— Я думал, она с тобой.

Ситуация складывалась неприятная. За месяц его занятости сестра успела обзавестись большим количеством секретов, чем он думал.

Найти её было делом времени: он растянул сеть шептунов настолько, насколько это было возможным.

— Может, нашла себе парня и не хочет говорить? — предположил князь.

Нужно было успокоить и себя, и Корнелию, потеряв Элион из виду, они не могли не подумать об одном и том же, но и исключать другие варианты тоже нельзя.

— Не думаю, она бы сказала. Последний парень, с которым я её видела — это хозяин книжного, он примерно твой ровесник.

Говорить с ним на эту тему Корнелии было неловко, но сути проблемы это не меняло.

— Элион нашла подработку? — решил отвлечь её Фобос.

Хоть он об этом и знал, сестра не делилась.

— Она тебе не сказала? — удивилась Корнелия.

— Нет, в последнее время я был очень занят, и мы мало разговаривали.

— Я слышала, что ты работаешь с моим отцом, — кивнула стражница земли.

Фобос согласился и, потянув немного светскую беседу, заверил её, что поговорит с сестрой и всё будет хорошо. Когда же за девушкой закрылась дверь, принц взялся за дело всерьёз. Самое время было самому посмотреть, где же его сестрица решила заработать немного денег и кто же такой добрый, что решил ей в этом помочь.

Результат не заставил себя ждать. Не узнать повзрослевшего Седрика он не мог, а это значило, что Зейдан понял, где искать свою дочь. Насколько знал Фобос, его бывший приятель придерживался именно партии отчима. Если принцесса ещё не опознана, то подозрения уже есть.

Стражницы, судя по всему, ещё не догадались. Они ещё недостаточно опытны, чтобы решать такие проблемы быстро. Да и непонятно, чего добивается Кондракар. По имеющейся у князя информации они поддерживали очередное восстание, и вокруг девчонок вовсю крутился раздражающий лидер мятежников, немногим опережавший их по возрасту.

Всё это лишний раз ставило перед фактом, что защита Элион — это только его головная боль и ждать в этом помощников не приходится, а ещё, что срочно нужно найти способ свободно перемещаться между мирами.

У Седрика Элион не оказалось, и ещё спустя пару минут шептуны нашли её: сестра в одиночестве сидела в любимом кафе и с тоской смотрела на недоеденное мороженное, стараясь узреть в нём смысл жизни и тайны бытия. За время, потребовавшееся Фобосу, чтобы доехать туда, ничего не изменилось.

— Что ты здесь делаешь? — без вступления спросил он, садясь напротив.

— Филип? Что ты здесь делаешь? — возмутилась законная наследница меридианского трона.

— Ищу тебя. Приходила Корнелия, волновалась, всё ли с тобой в порядке. Почему ты не берешь трубку?

— Я… прости, — растерялась принцесса.

В её раскаяние и хоть какое-то понимание Фобос не верил. Тяжело вздохнув, он перешел к тому, что давно уже нужно было сказать.

— Элион, иногда получается так, что сил и времени ни на что не хватает. Это не значит, что люди тобой не дорожат. Это значит лишь то, что они живут своей жизнью. Не знаю, что у вас случилось, но позвони Корнелии, она волнуется.

Пристыженная сестрица связалась с подругой, и через пятнадцать минут принц имел удовольствие лицезреть её второй раз за день.

— У вас пятнадцать минут, потом я отвезу Корнелию домой, — решил закончить происшествие дня Фобос.

Встав из-за столика, он оставил девочек одних. Нужно было обдумать пришедшие в голову мысли.

Если он не может беспрепятственно проходить через завесу, то нужно заставить завесу работать на себя, ограничив её прорывы, а ещё выяснить, где у Седрика стационарный переход: иначе тот бы не рискнул здесь находиться так долго.

Оградить целое измерение, не будучи обладателем его сердца, сложно, но возможно. Задачу упрощало нахождение Сердца Земли в недоступности более чем продолжительный срок. Если его обладатель и осознаёт себя, то помешать не сможет.

Перекрыть Седрику пути отступления оказалось неожиданно приятно. Портал искрился, не желая исчезать, но принц не отступал, пока не достиг желаемого. Когда проход закрылся, Фобос получил возможность убедиться в возникших в самом начале подозрениях. Даже для него, далёкого от хорошего уровня в умении колдовать, работа создававшего портал выглядела дилетантски, и это удивляло и помогало сделать однозначные выводы. Зейдан ищет Элион без участия их матери.

Ещё всё же необходимо вернуться на Меридиан хотя бы на несколько дней, но подобной возможности у него нет до тех пор, пока не удастся найти способ открывать и закрывать порталы по собственному желанию. Пока же принц насколько мог укрепил завесу. С теми порталами, которые всё же будут открываться, справятся стражницы. Весь вопрос в том, насколько долго его хватит.

Месяц, может, два затишья, но потом придется ослабить контроль. В лучшем случае он продержится до весны. Но ничего лучше пока в голову не шло, а рисковать понапрасну Фобос не хотел. Слишком многое было поставлено на кон.

Вечерний визит, который он должен был нанести семье Гарольда, не вдохновлял. Фобос понимал, что его начальник по непонятным причинам старался играть в их с Элион жизни отцовскую фигуру. Принц был ему за это благодарен, в особенности за грамотность и дипломатичность подхода. Если бы не приобретенное на первых уроках по созданию иллюзий умение распознавать ложь, решил бы, что этот человек не иначе как заслан врагами, потому что всё было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Вернувшись с обеда, который князь потратил на обезвреживание своего бывшего друга, Фобос вновь сел за работу. От бумаг привычно голова шла кругом, но он понемногу привыкал к новому ритму жизни, который угнетал всё меньше. Пока удавалось всё задуманное: Элион отдалилась от Седрика, а стражницы, у которых поубавилось работы, уделяли больше времени общению с кем-то не из своей супергеройской команды, что тоже шло на пользу сестре.

Проработав несколько часов без перерыва, Фобос встал и прошелся по кабинету, разминая спину. Пора было признать, что работа ему нравится. Не без нюансов, конечно, но удовольствие от того, что делает, он получал. Работа заставляла делать то, чего он раньше никогда не делал, и даже мучившие полжизни сны отступили. На них просто не оставалось времени.

Элион приехала в офис вовремя, что стало ещё одним приятным моментом удачного дня. Оставалось надеяться, что таким будет и поход в гости.

Когда вечер начался, он и Гарольд всеми силами старались не сорваться на рабочие темы под строгим взглядом Элизабет. Элион и Корнелия сплетничали о чём-то чуть в стороне, и только маленькой Лилиан было нечего делать. Она крутилась то вокруг девочек, то вокруг стола, за которым сидели взрослые, раздражая не хуже случайно залетевшей в комнату мухи.

Фобос не любил детей, да и подобное поведение не ценил. Не желая попасть в неловкую ситуацию или совершить случайную грубость, он старался не обращать внимания, надеясь, что скоро Элизабет отправит младшую дочь спать или той самой надоест. Но Лилиан была настойчива и не собиралась сдаваться. В конечном итоге, не выдержав, она вцепилась ему в ногу и потребовала:

— Филипп, расскажи сказку.

Фобос знал, что женщины к нему неравнодушны, многое им прощал и частенько этим пользовался, но это было уже слишком. От возмущения он так и застыл на пару секунд с перекошенным лицом, сверля девочку взглядом. Надувшаяся Лилиан так же упрямо смотрела ему в глаза.

Гарольд и Элизабет, переглядываясь, старались спасти ситуацию, а Элион и Корнелия оторвались друг от друга и заинтересованно посмотрели в их сторону.

— Но после этого ты пойдёшь спать, — сказал Фобос.

Как назло, ничего толкового в голову не шло. Лилиан же, добившаяся своего, горделиво расположилась у него на коленях, согласившись на всё и победно оглядывая окружающих, в первую очередь старшую сестру. Фобос тоже посмотрел на неё и подумал, что можно было бы переврать легенду о нимфе Ксиджин.

Рассказывать подобное при стражнице может и было не лучшей идеей, но, с другой стороны, книги кишат подобными легендами, и он мог вычитать это где угодно, а Корнелия знает о его интересе к подобным темам.

Немного подумав, он всё же решил рассказать другую историю. Эту стражницы тоже могли знать, но с куда меньшей вероятностью, да и ближе оно как-то.

— Когда-то, давным-давно, на некогда процветавшую страну снизошло множество несчастий. Иноземные захватчики вторгались на и без того страдающее государство, а король, который мог объединить страну перед лицом опасности, умер, не оставив наследника. Бароны делили власть, в то время, когда люди голодали. Священники, взирая на это, обвиняли во всех бедах колдунов. Те же, напротив, считали, что во всём виноваты священники и их подобный демону бог. Ни в одном деле не было согласия.

Тогда появились они. Мужчина и женщина, готовые бросить вызов врагу. Мужчины храбрее и благороднее его, если и рождались на свет, то очень давно. Она же была отмечена Миром и несла огромную силу, способную защитить всех.

Герои долго сражались с врагами, и постепенно всё больше людей шло за ними, надеясь обрести лучшую жизнь. Это продолжалось до тех пор, пока их не стало так много, что страна была в шаге от мира и церковь не обратила свой взор на пришедшихся ей не по нраву. Священники попробовали предложить свою помощь, но женщина резко заявила, что их не было рядом, когда люди умирали от голода, а теперь они ни в ком не нуждаются.

Священники были оскорблены и решили покарать девушку за гордыню. Мужчина вступился за неё, и судьба союзников была окончательно определена. Вскоре против них ополчились многие из недавних друзей, боясь божьего гнева, но и это не остановило мужчину и женщину. Они всё так же сражались за тех, кто был им верен. Глядя на это, священники только и могли, что ненавидеть их, хоть их бог и учил прощать. В это время к ним пришел маг, предложивший открыть портал и изгнать мятежников в другой мир, населённый демонами и другими монстрами.

Священникам эта идея пришлась по душе, и они начали делать всё, чтобы всё случилось, как они желали. Не учли они только того, что отважный предводитель сам поведёт своих людей в тот мир, обещая завоевать его для них. Так за ним ушли многие, и последней была его подруга, давшая клятву не оставлять его никогда и задержавшаяся лишь затем, чтобы наложить на своих врагов самое сильное из известных ей проклятий. Теперь некогда процветавшая страна была обречена быть завоёванной иноземцами.

Новый мир оказался далеко не так страшен, как говорили. Люди, жившие здесь, в самом деле выглядели иначе, но больше ничего от демонов в них не было. Оттого мужчина, теперь ставший королём, исполнял своё обещание с особым рвением, завоёвывая разрозненные племена, создавая единую империю, надеясь, что когда-нибудь они смогут вернуться домой, став достаточно могущественными для этого.

Женщина же, пока её муж воевал, слушала Сердце нового мира, как когда-то делала на родине, постепенно всё больше сливаясь с ним и вовсе не желая возвращаться назад.

Так проходили годы: бывшие беженцы становились новыми хозяевами мира, где оказались, а между мужчиной и женщиной пролегала всё большая пропасть.

Он по-прежнему мечтал однажды вернуться на родину, пусть чужой мир и пришёлся ему по душе, и его дети родились именно там. Однажды король даже признался своей королеве, что тоже чувствует, как бьётся Сердце, сливаясь с той частью добра, которую они привезли с собой и что у него не хватает сил, чтобы объединить их.

Тогда королева вызвалась ему помочь, ведь ей хотелось быть не только завоевательницей, но и женщиной, несущей благо в место, заменившее им дом. Но у судьбы были другие планы, и король умер, не успев закончить начатое. Его предали его новые подданные, оказавшиеся столь же уродливыми в душе, как и внешне.

Тогда безутешная королева поклялась во что бы то ни стало отомстить, покарав виноватых, чтобы такого больше никогда не случалось, и завершить начатое мужем, дав своим людям новый дом и жизнь, о которой они всегда мечтали, — закончил сказку Фобос.

— Если бы у меня была такая сила, то я бы отдала её тебе, — пробормотала Лилиан.

Похоже, она успела задремать, пока он рассказывал свою историю, но принц в этот момент не мог об этом думать, как и о причинах подобного благородства, потому что стоило Лилиан произнести безобидное предложение, как его словно молнией ударило. Чужая сила бурным потоком устремилась к нему, в глазах мутнело, и где-то между этим он видел звезды вместе с ответами на занимавшими всю жизнь вопросами. Сама того не поняв, Лилиан отдала ему сердце Земли.

Фобос задыхался, стараясь принять чужую силу. Он умел поглощать магию, но для одного раза это было слишком много. Девочка никогда не должна была обнаружить это могущество. Она должна была стать очередным хранителем Сердца, давно не знавшего способного оценить и применить его могущество обладателя. С ним всё иначе. Он прирождённый маг, потрудившийся развить свои способности. Для него эта сила не несколько лишних лет жизни и то и дело исполняющиеся желания. В его руках сердце Земли способно создавать и уничтожать миры. Не такие большие и величественные, как этот, но оживить полумертвый осколок реальности вроде Меридиана, как и добить его, сделав непригодным для жизни Фобосу под силу. Его замешательство не осталось незамеченным.

— Филипп, с тобой всё в порядке? — спросила Элион.

Фобос понадеялся, что дозваться его старались не слишком долго.

— Увлёкся и заработался, похоже. Схожу умоюсь. И кому-то пора спать, не так ли, Лилиан?

Девочка кивнула и спрыгнула с его коленей. Сам же Фобос отправился в ванную. Стоило закрыть дверь, как он съехал по стене на пол.

Кафель приятно холодил спину и голову. Твёрдая опора в этот момент была незаменима. Принц не думал, что будет обладать такой силой.

Другой он полжизни бы отдал за подобную возможность и власть, да и сам он когда-то в детстве не отказался бы. И вот она у него в руках, и он не чувствует ничего, кроме бесконечной усталости.

Недавние мысли о меридианском троне вновь поставлены под сомнение, а отступившее благодаря работе сумасшествие подкралось как никогда близко.

В этот раз он видел человека со своим лицом и голосом наяву, а не во сне. Правитель средневекового королевства презрительно кривит губы, глядя на него сверху вниз. Как только корона с головы не падает.

— Это она тебя таким сделала, — говорит Фобос, подразумевая их мать.

Он не сомневается, что двойник поймет, о ком он, а если нет, то ответ ему не нужен. Кроме неё некому. У Зейдана бы не хватило сил сломить его, а у остальных и подавно.

У правителя Меридиана раздуваются от гнева ноздри, он готов кричать, но Фобос лишь качает головой, прогоняя видение. В отличие от своей царственной версии он не жаждет власти. В особенности для того, чтобы доказать себе свою же значимость. И без меридианского трона у него есть всё желаемое, а то, чего нет, можно получить в обозримом будущем.

Понимая, что исчезать надолго не лучшая идея, Фобос поднялся на ноги и принялся умываться. Понемногу становилось легче.

На этом вечер сошел на нет, и они с сестрой начали собираться домой. В дороге Элион решила поговорить о случившемся.

— Не знала, что ты умеешь так входить в образ.

— Я не входил. Долго меня звала? — спросил он.

— Нет, просто у тебя остекленели глаза, и я испугалась. В последнее время ты ведёшь себя странно.

Элион не любила откровенные разговоры, как и он сам. Но в этот раз не смогла смолчать, и теперь, если начали, придется договаривать, как бы сложно оно не было.

— Много и непрерывно работаю. Со мной ведь и раньше случалось, что ухожу в себя, я думал, ты привыкла.

— К такому привыкнешь, — протянула Элион.

Сестра хотела перевести разговор в область попроще, но он решил идти до конца.

— Такой вот непутёвый у тебя брат, извини.

— Не нужно, не знаю, что бы со мной было, если бы не ты. Поэтому я так и боюсь тебя потерять, — разоткровенничалась Элион.

Фобосу захотелось привычным жестом провести по её волосам, но он сдержался, решив не разряжать атмосферу и не отвлекаться от дороги.

— Не бойся, я никуда от тебя не денусь, даже если ты не будешь этого хотеть, — заверил он.

Элион кивнула, и, всё ещё избегая смотреть в его сторону, спросила:

— Почему ты никогда не рассказываешь мне о родителях? Они были настолько отвратительными?

— Нет, не такие уж они и отвратительные, но рассказывать о них нечего.

— Тебе всё ещё сложно вспоминать?

— Не совсем. Скорее не хочу об этом думать и обманывать тебя.

— Рик подарил школе таблички для заполнения генеалогических древ, и я хотела показать ему своё. Но кроме нас двоих писать не о ком, — обиделась сестра.

— Элион, поверь, пожалуйста, на слово: я хочу тебя защитить. Однажды ты всё узнаешь, хотя будь моя воля, этого бы никогда не случилось, — жестоко прервал её он.

Похоже, он недостаточно прищемил змее хвост или сделал это слишком поздно. Придётся предпринять более решительные действия и явиться ему лично.

— Вечно ты говоришь загадками.

Фобос усмехнулся, понимая, о чём думает его сестра и насколько она ошибается.

— Как умею.

Элион не стала довольнее и, как догадывался Фобос, завтра же побежит к Седрику жаловаться на всеобщее непонимание, сама того не зная, в этом подражала их матери, которая в похожих ситуациях меняла любовников. Хорошо, что до этого сестра ещё не доросла.

Часом позже, вымыв голову и закончив с подготовкой ко сну, Фобос привычно заглянув в спальню сестры. Элион спала или делала вид, дуясь на него. Пользуясь этим, он без зазрения совести зашёл и, присев на край постели, поправил свободные от привычных косичек волосы.

Маленькая глупая девочка, что тебя ждёт, когда война великих магов, каждый из которых уготовил тебе роль не больше пешки, начнётся всерьёз? Много ли пройдёт времени, прежде чем ты начнёшь ненавидеть любимого брата, двенадцать лет скрывавшего от тебя правду? Пощадит ли тебя родной отец, если ты угодишь ему в руки?

Знала бы ты, насколько благо твоё неведение, малышка. Жаль, что поймёшь ты это слишком поздно. Тогда, когда весь привычный мир перевернётся с ног на голову и тебе не останется в нём места.

От такого хода мыслей Фобосу стало не по себе. Он не заметил, когда сестра стала единственным дорогим ему существом, и, тем не менее, ему придётся сломать их маленький уютный мирок, стремясь к тому, что ему не нужно, но к тому, что спасёт им жизни и обезопасит настолько, насколько это возможно.

Стоило ему прикоснуться к голове Элион, и Фобос почувствовал, как течёт Свет Меридиана. Сила, заключённая до этого момента в ней, теперь была готова перейти к нему. Элион даже не почувствует разницы. Из-за её незнания магия не успела стать частью её натуры.

Такая возможность лишний раз доказывала, что спустя столько времени сердце Меридиана остаётся не более чем усиленным осколком сердца Земли. Эсканоры создали свою империю, используя эту силу, а позже объединили её с остатками энергии доставшегося им умирающего захолустья. Он много раз читал об этом, в том числе и гораздо более серьёзные и правдоподобные версии, чем рассказанная Лилиан.

Два сердца радовались присутствию друг друга, и Фобосу пришлось приложить усилие, чтобы не дать им слиться. Допускать этого не следует, если он не желает уничтожения Меридиана.

В последний раз посмотрев на сестру, Фобос отправился спать. Было необходимо отдохнуть и привести мысли в порядок.

Когда чуть ли не в младенчестве обнаружился его магический дар, мать испугалась и сделала всё, чтобы отдалиться. Она отчего-то считала, что он забрал Свет Меридиана, как иногда случалось с наследницами.

Фобос не знал наверняка, но, возможно, ей кто-то это напророчил. Должны же были быть объективные причины тому, что у него с первого дня жизни не сложились отношения с Оракулом и Кондракаром.

Страх матери лишиться магии, а вместе с тем и главной опоры своей власти воплотился в реальность, только много позже, когда сила досталась Элион, притаившись в её теле и постепенно оставляя бывшую владелицу, превращая всемогущую повелительницу в стареющую вздорную женщину.

Фобос не думал, что спустя столько лет его сможет задеть понимание чужой холодности. Но, к своему удивлению, он не мог от этого отмахнуться. Ему хотелось любить свою мать, и он хотел, чтобы мать любила его. Странное желание в двадцать с лишним лет, и ничего с ним не сделаешь, хоть оно и невыполнимо. Навестить что ли королеву Вейру, хотя бы, чтобы увидеть, как она изменилась, раз уж успокоить себя не получается.

Фобос надеялся, что его порыв пройдёт сам собой, и, поднявшись утром с постели, он сможет вернуться к привычной жизни и не думать о глупостях. В крайнем случае пожертвует сном и работоспособностью, отдав пару ночей под написание очередной картины с цветами или богоматерью, а может и с тем, и другим, как получится.

И всё же самое время разрабатывать реальный план действий, а не призрачные схемы, рассуждения и отдалённые планы. Как от беды ни прячься, а она наступит, взяв своё с процентами.

Фобос долго ворочался с боку на бок, мучимый дурными мыслями. Строил планы и размышлял на абстрактные темы, старался послать всё к чёрту, но сон не шёл. Заснуть получилось лишь под утро, забывшись тревожным, полным всё тех же опасений и страхов сном. И даже его двойник не пришел на помощь, чтобы облить презрением, открыть пугающие грани его самого и сказать в глаза то, чего он знать не хотел.

На утро Фобос не смог подняться с постели. Поглощение двух родственных сердец и размышления на философские темы не пошли ему на пользу. Он бредил и горел, напугав сестру до полусмерти.

За годы их совместной жизни ему и раньше приходилось болеть, в том числе перенести несколько серьёзных заболеваний, но её ужас был неизменно одинаков. Элион начинало трясти, после чего она синела и теряла ориентацию в пространстве, не зная, куда бежать и что делать.

Принц надеялся, что с возрастом это пройдёт, но каждый раз убеждался в обратном. Пустые надежды на изменения лишали последних сил и приводили почти в отчаянье. Проводить успокоительную работу для сестры в таком состоянии возможности не оставалось. В такие моменты он сам нуждался в её помощи и поддержке, которых она дать не могла.

Пережив приступ причитаний сестрицы, Фобос выполз из-под одеяла, позвонил Гарольду, «обрадовав» новостями, после чего нашел в аптечке жаропонижающие, выпроводил Элион в школу и позвонил Галгейте.

Старая няня жила неподалёку, присматривала за принцессой, преподавая в школе математику. В отличие от семейства мятежных гвардейцев, она принца не раздражала, отчего в отчаянных ситуациях князь неизменно обращался к ней.

Галгейта обладала редким дипломатическим талантом и не менее редким чувством такта. Она знала, когда следует исчезнуть и промолчать, а когда сделать на своё усмотрение, пусть это и доведёт проблемного воспитанника до нервного тика. Элион она любила всей душой, к нему относилась спокойнее, но без неприязни, частенько искренне заботилась. О большем и мечтать нельзя.

Няня появилась двумя часами позже, открыв дверь своим ключом. Одним из условий их текущего союза был минимум контактов с Элион и её непосвящённость в детали их сотрудничества. Когда это обсуждалось, Фобос обставил всё так ловко, что при понимании наличия обмана Галгейта была вынуждена согласиться. Невозможность видеться с принцессой её огорчала, но крепнущая связь брата и сестры радовала и возмещала многие неудобства, позволяя сносить выкрутасы Фобоса. Только последний приказ не контактировать со стражницами дальше преподавания её обидел.

Убедившись, что в доме, кроме принца, никого нет, а тот спит, Галгейта принялась за готовку и уборку. Негодник не объяснил ей, что случилось, но она была уверена в необычайности настигших его трудностей. Не меньше недели её преследовало дурное предчувствие. И раз уж принцу нужна помощь, то придётся объяснить, что он натворил на этот раз.

Несколько лишних часов сна пошли Фобосу на пользу. Хоть он и чувствовал себя по-прежнему паскудно, уже мог без риска головокружения сидеть и разговаривать. Заглянувшая в спальню с горячим бульоном няня была вовремя.

Дождавшись, пока он наестся, она собиралась начать допрос, но воспитанник её опередил.

— Если ещё не догадалась, то смотри.

Фобос разжал ладонь, показывая два миниатюрных вращающихся солнца. Всплеснув руками, Галгейта испугалась, подозревая худшее. Фобос сразу развеял её сомнения, отрицательно покачав головой, после чего прогнал видение и заговорил снова.

— До того, как я поглотил силу Элион, Лилиан добровольно отдала мне сердце Земли, поэтому всё прошло безболезненно, и с Элион ничего не случится.

— Но тогда почему тебе плохо? — удивилась няня.

Она мало знала о магии. Имеющийся у неё небогатый набор информации почти целиком когда-то дал ей Фобос, отчасти из-за необходимости, отчасти из-за потребности хоть с кем-то об этом говорить.

— Потому что я не даю им слиться, да ещё и моя сила, не имеющая источника, — пояснил принц. — У Элион была не вся сила сердца Меридиана, пусть и большая её часть. Меридиану не выжить, если эта сила его покинет.

— Ты не сможешь держать их вечно, — озвучила очевидное няня.

— Да, их необходимо разделить, заключив одно из них в сосуд. Ну, или объединить Меридиан с Землёй, чего мне не слишком бы хотелось.

— Не хочешь терять власть? — нахмурилась няня.

— Не хочу быть свидетелем ужаса, который настанет, если это случится.

— Люди Земли свободны и великодушны, — заметила она.

— Да, да, — отмахнулся он. — Идея демократии, пусть и имеет недостатки, хороша и имеет место быть. Только проблемы это не решит. Если Земля столкнётся с Меридианом, случится катастрофа, в которой пострадают все, но преимущество будет не на стороне Мередиана. Тысячи обездоленных потянутся в поисках лучшей жизни, не будучи способными конкурировать с местными жителями. Ресурсов не будет хватать на всех, а это породит жестокость. Я не хочу это видеть.

Разговор получался удручающим. Рассуждать о возможном возникновении обществ по борьбе за права мередианцев и начале охоты на ведьм Фобосу не хотелось. Тем более, этого никогда не будет. При худшем раскладе сердце Земли поглотит сердце Меридиана, и его родному миру придётся довольствоваться тем немногим, что у него было до прихода Эсканоров и постепенно умирать, надеясь на явление нового завоевателя и спасителя в одном лице.

Доев бульон, он поднялся с постели и приготовился собираться.

— Что ты задумал? — под впечатлением от услышанного няня начала путаться в мыслях.

— Пойду прогуляюсь. Отсутствие у Элион силы не делает Седрика менее опасным.

— Лорд Седрик здесь? — удивилась Галгейта.

— Уже несколько месяцев. Ему удалось завоевать её доверие и не попасться стражницам. Если моего участия окажется мало, то помогу им его найти.

Известие о желании принца защитить сестру успокоило няню, и она начала смотреть на него с привычным благодушием, пусть не без потаённого страха.

— Может, лучше подождать, когда начнёшь чувствовать себя лучше?

— Пройдет. Пройдусь пешком, чтобы прочистить голову. Будет совсем плохо — вернусь домой, не волнуйся.

Галгейта была права, но Фобос надеялся на действие жаропонижающего и ещё пары лекарств и слишком не хотел откладывать дело в долгий ящик.

На улице было холодно. Стоило немного пройтись, и принц понял, что отсутствие шапки — плохая идея, как и мысль куда-то идти. Дурное самочувствие напомнило о себе спустя несколько минут, но только укрепило его упрямство и вынудило воспользоваться автобусом.

Этого оказалось недостаточно. Мироздание было настроено против его встречи с Седриком в этот день, не иначе, даже подкинуло события, способные отвлечь княжеское внимание, дабы доказать свою позицию.

Не доехав до места две остановки, Фобос почувствовал неладное. Выскочив на улицу, он поспешил к месту событий и не обманулся в ожиданиях. Отряд меридианских воинов под предводительством Седрика в его змеином обличии преследовали лидера мятежников и сотрудничающего с ним проводника. В лапах последнего Фобос заметил вещь, о которой вспоминал всё время пребывания на Земле — свою печать.

Не раздумывая, он бросился следом по параллельной улице, надеясь перехватить до того, как их поймают, или мятежники поймут, что за вещь угодила им в руки. В способностях помогающей нынешнему поколению стражниц Ян Лин Фобос не сомневался.

Когда князь оказался на месте, проводник растянулся на земле, запутавшись в ногах, а лидер повстанцев свернул в смежный переулок, отводя преследователей в другую сторону. Когда Фобос заставил печать взлететь к себе в руки, перепуганное существо начало перебирать конечностями и стараться не закричать. Кто перед ним, оно не догадалось, но осознавало чужое преимущество в силе.

У верховодящего мальчишки с чувством самосохранения было хуже, чем у его зелёного друга. Измотанный погоней, он появился из-за угла и возмутился покушению на их собственность. Впрочем, за свою печать Фобос и сам бы с кем угодно сразился.

Ситуация скорее забавляла, чем досаждала. Даже плохое самочувствие отступило на второй план, но всё возможное веселье, толком не начавшись, было прервано приближением Седрика и его своры.

— Остановимся на необходимости убираться, если не хотите поболтать с ними, — прервал лидера мятежников Фобос.

Мальчишка хотел возразить, но понимая свой провал в попытке оторваться и сбить преследователей со следа, был вынужден смириться с диктатом сильнейшего.

Хуже всего был факт, что и сам Фобос услышал преследователей слишком поздно. Теперь и ему придётся убегать: выступать против ищеек Зейдана в таком состоянии — самоубийство.

Стартовали они вместе и, как назло, выбрали одно направление. Пробежав пару проулков, Фобос понял, что достиг предела выносливости, поэтому воспользовался первым же поворотом, чтобы скрыться.

Последовавший за ним повстанец раздражал, но делать было нечего. Создав на пустом месте стену, меридианский принц выиграл им необходимое время.

Тяжело дыша, Фобос сполз по стене на землю. Срочность вопроса с сердцами напомнила о себе. Чувствовать истощение из-за столь простого и незначительного колдовства принцу было совсем не по душе.

Для начала князь впечатал мятежника в противоположную стену, чтобы тот не мешал. Пока Фобос переводил дух, повстанец отчаянно пытался выпутаться. Поражала его уверенность в нежелании незнакомца причинить ему вред. Из-за того, что сразу не разобрал на атомы? Так это никогда не поздно сделать.

— Если тебе нужно отдохнуть, то недалеко есть подходящие место, — вещал мятежник.

— Не уверен, что готов здороваться с Ян Лин, — неожиданно для себя ответил Фобос.

Дыхание приходило в норму, и скоро он сможет отправить дальше. Мятежник и не думал затихать, всё ещё силясь разрушить чары силой.

— Заклинание развеется, когда я окажусь достаточно далеко, — заверил его Фобос, надеясь выиграть себе пару минут тишины.

Мальчишка замолчал и затих, жаль, надолго его не хватило.

— Меня зовут Калеб.

Фобоса это известие не тронуло. В данный момент его больше волновала сохранность любимого пальто и чистота стены, к которой он по неосмотрительности прислонил голову.

— Ты с Меридиана? — закинул новую удочку мятежник.

Вопрос вновь пришелся мимо. Фобос молчал. Звон в голове закончился, и теперь он собирался идти дальше.

— Почему ты не хочешь отвечать? — выкрикнул в спину Калеб.

— Потому что не хочу иметь ничего общего с Кондракаром, — ответил Фобос, уходя.

Теперь у него было всё необходимое для визита к королеве Кадме, и путешествие на Замбалу не было смысла откладывать.

Приём на Замбале был ожидаемо далёк от тёплого. Стоило выйти из портала, его тут же окружили местные стражи, а две минуты спустя пленник предстал перед подоспевшей королевой.

Из пятёрки бывших стражниц королева Кадма слыла самой практичной, а ещё была самой могущественной на данный момент. К тому же ходили слухи о её близости с Ваджрапани. Оставалось неочевидным, будет ли это ему на руку, но принц решил рискнуть и обратиться к ней за помощью.

— Кто ты и зачем проник на Замбалу? — вопросила королева.

Её высокомерие позабавило князя. Как мало нужно, чтобы из обычной женщины сделать королеву! Да и много ли необходимо, чтобы обратить принца в простого смертного.

Сам того не заметив, он отвык от подобного стиля общения, хотя когда-то лицо королевы всего лишь неприятно напомнило бы мать, и всё на том. Сейчас было иначе. Фобос на секунду растерялся, но быстро смог взять себя в руки и начать беседу.

— Я князь Фобос с Меридиана, хочу засвидетельствовать своё почтение королеве Кадме.

Принц не был уверен, что поклон получился достаточно изящным. Смирение никогда не было лучшей его чертой. Предугадать реакцию и привычки королевы тоже было той ещё задачей. Его не оставляло опасение, что пока он кланяется, ему в голову прилетит заклинание. Забывать об убеждённости Кондракара в его опасности не приходилось, как и о том, что перед ним бывшая стражница.

— Встань и расскажи, с чем пришёл.

Пусть Кадма ему не доверяла и неконтролируемо хмурилась, но аудиенцию дала.

Принц расплылся в ничего не значащих любезностях, на которые его хватило гораздо дольше, чем он предполагал, а вот Кадму нет, отчего они быстро оказались во дворце одни, после чего князь расслабился, а вот Кадма, напротив, напряглась и посерьёзнела.

— У меня два Сердца, стремящихся слиться в одно, — заявил Фобос.

— Как так вышло? — опешила Кадма .

Бывшая стражница догадалась, что отними он такую власть у кого-то силой, то не пришёл бы к ней хвастаться.

— Хранительница сердца Земли отдала мне своё, не осознавая своих действий, а силу сестры я забрал после этого сам, чтобы перестраховаться.

Кадма усмехнулась и подпёрла подбородок рукой.

— Перестраховаться, значит? Вот как теперь называется захват власти.

— Если бы я хотел захватить власть, то был бы сейчас не здесь, — пожал плечами Фобос, после чего продолжил говорить. — Я плохо знаю, как обстоят дела на Меридиане, но там сейчас неспокойно, и все будут стараться заполучить силу Элион.

— Значит, так зовут твою сестру, — веселилась Кадма.

Фобос бы тоже веселился на её месте. Но, увы, он стоял на своём.

— Вы знали, что когда-то сердце Меридиана и сердце Земли были едины?

Нужно было как можно быстрее переходить к главному, раз уж светскую беседу они закончили.

— Хочешь, чтобы я помогла тебе разделить их? — спросила Кадма.

— Хочу, чтобы они не сливались воедино, — ответил Фобос.

— Зачем тебе это? Ты ведь хочешь править Меридианом, — усомнилась королева.

— Захватить трон и устроить катастрофу — разные понятия.

Переубеждать её принц не собирался. Забывать о преданности Кадмы Кондракару не приходилось. О нём слишком много придумали чуть ли не до его рождения.

— И чего ты хочешь от меня? — повторилась Кадма.

— Смотря что вы можете посоветовать, ваше величество.

Игра на грани приличия, то и дело переходящая в вульгарную честность, первой утомила королеву. Всплеснув руками, она озвучила свой вердикт:

— Для начала посмотрим, как обстоят дела.

Фобос покладисто отдался ей на растерзание, позволяя делать с собой всё. Сейчас главной целью было доказать честность своих намерений.

Кадма водила над ним посохом с сердцем Замбалы и хмурилась, пока не приняла решение.

— Можно попробовать запечатать сердце Земли, но я не уверена, что получится.

Фобос согласно кивнул: он тоже об этом думал. Если использовать его печать как вспомогательный элемент, то шансы на успех возрастут.

— Второй вариант не лучше: попробовать синхронизировать два сердца, но опасность их слияния останется.

Об этом Фобос тоже успел подумать, но был и третий вариант, в надежде на который он и пришёл к королеве.

— Можно попробовать использовать проводник, частично запечатывающий сердце и разводящий силу.

Кадма нахмурилась ещё сильнее. Если эта мысль и приходила ей в голову, то она сразу от неё отказалась.

— Это опасно, — заключила она.

— Не менее опасно, чем другие варианты, — отметил Фобос.

Кадма ещё раз вздохнула и, сев на прежнее место, откинулась на спинку кресла, закрывая глаза.

— Как ты додумался до этого? — спросила королева.

В ответ он только пожал плечами и предложил нарисовать свой план и последовательность рассуждений. Кадма согласилась и предоставила ему карандаш и бумагу. Фобос принялся накидывать схему предполагаемой работы, комментируя её, и понял, что Кадма его не слушает.

— Всё равно не понимаю, почему именно так? Так хочешь подчинить себе оба сердца? — прокомментировала она отстранённо.

— Не люблю лишние артефакты. Они неэффективны и уязвимы.

В этот момент Фобос откинулся на спинку стула и поймал себя на том, что вертит в руках печать.

— Откуда тебе это известно, если ты провёл на Земле большую часть жизни? — задала новый вопрос стражница.

— Это — импровизация, будь оно иначе, я бы не пришел к вам. Ну и чему-то я всё же успел научиться, прежде чем сбежал в поиске лучшей жизни.

Выражение лица Кадмы вновь изменилось, но на этот раз она промолчала, решив оставить свои мысли себе.

— Тогда почему не использовать два накопителя?

— Нарушается преобразование, и потоки излишне разделяются, — возразил Фобос, постучав карандашом по своей схеме.

— Хорошо, давай попробуем. У меня есть подходящее кольцо, — отбросив последние сомнения, согласилась королева с его планом.

Было видно, что решение далось ей с трудом, но в сравнении с угрозой неминуемой катастрофы пойти на поводу у наглого мальчишки — не худший вариант.

Кадма с интересом смотрела на лежащего перед ней юношу. Кондракар предостерегал, кем он может стать, но сейчас в это не верилось. Наверное, оттого, что Фобос сам пришел к ней и отдался в её руки, дав возможность убить при желании.

Ритуал был завершен, и теперь у Кадмы была возможность отдохнуть и подумать, пока он не очнётся от колдовского сна. Мальчишка оказался на удивление красивым. Настоящий сын своего отца. Идеи тоже под стать, и при этом принц не получил полноценного образования! Потрясающе талантлив, если не гениален. Главное теперь, чтобы не натворил дел, ведь может.

Кому, как не ей, знать, что нет никого страшнее обиженного гордеца. И принц Фобос может таким стать, если ещё не стал. Есть ли способ предотвратить худший из вариантов? Если есть, Кадма им воспользуется.

Без сознания он пролежал меньше, чем можно было ожидать. Почувствовав власть над своим телом, Фобос поспешил сесть, не обращая внимания на застывшую рядом Кадму.

— Что собираешься делать дальше? — спросила она.

— Не знаю. Жить, — пожал плечами юноша.

Такого ответа Кадма не ожидала. Но правда ли это? То, что она помогла ему, не повод откровенничать.

— Надеюсь, у тебя получится. Если потребуется помощь, то я готова её оказать.

— Спасибо.

А этого королева Замбалы ожидала ещё меньше: выражение его лица не подходило правителю, а тем более диктатору. Одинокому и непонятому ребёнку, возможно. Но можно ли говорить так о принце Мередиана? Где ты, Ваджрапани, когда твой сын нуждается в тебе?

— Можешь взять в моей библиотеке всё, что пожелаешь.

Предложение удивило не только Фобоса, но и саму Кадму. Она и так поддалась эмоциям, когда решила ему помочь. Но этому ещё были оправдания, делать же его ещё могущественней, чем он есть сейчас — верх глупости, которой она никогда не страдала.

Зря она вспомнила об Искателе миров, а так же о том, что принц Фобос — его сын. Странная история двадцатилетней давности не оставляла сомнений в своей подлинности, стоило лишь взглянуть на лицо князя. Слишком хорошо Кадма успела изучить черты его отца, прежде чем он променял стражницу на королеву Меридиана, а потом зачал ребёнка с её младшей сестрой.

Недоверие к её предложению на лице Фобоса было написано крупными буквами, но упускать из-за него такую возможность было бы глупостью. Вот и воспользовался ей. Выбирая книги, умудрился выбрать две из трёх, написанных Ваджрапани. Кадма решила не искать в этом скрытый смысл, только напомнила мальчику, чтобы не забыл вернуть.

Желая поскорее приступить к чтению, он только кивнул и шагнул в открытый портал. Любовь к познанию и жадность до него принцу Фобосу была свойственна с тех пор, как он овладел навыками письма и чтения. Бороться с этим он и не думал, хоть иногда привычка «глотать» книги и доставляла неудобства.

Он с малолетства зачитывался книгами по магии. И до момента, когда Кадма открыла ему утраченную возможность к таковым прикоснуться, он не думал, что ему их так не хватало. Оказавшись дома, принц отбросил все мысли и, усевшись у ближайшей стены, уткнулся в книгу. Рунная обложка ласкала пальцы, а глаза привыкали к рукописному тексту, и поначалу он даже не заметил жутковатого герба на форзаце.

Сразу стало понятно, что книгу записывали за автором. Это нельзя было назвать типичным. Когда маги решали поделиться своими знаниями, они делали это сами. Но здесь фрагменты, написанные рукой самого Варджапани, и нарисованные им схемы выделялись на фоне остального текста.

Книга была уникальной, и, стараясь запомнить как можно больше новой информации, князь Фобос утонул в ней и не заметил даже возвращения и без того задержавшейся дольше обычного сестры.

Элион обрушилась на него раздражающим ураганом, тараторящим без умолку. Когда она отвлеклась от своих эмоций и поняла, что брат плохо понимает происходящие, да ещё и злится, ему пришлось узнать ещё и о своей невнимательности и бессердечности вдобавок к остальным грехам. После Элион торжественно удалилась в свою комнату, а Фобос начал возвращаться к реальности.

Убрав книги в тайник в своей спальне, Фобос сообщил Элион, что ужин через час, на что получил заявление, что она не голодна и не будет. Пожав плечами, он отправился на кухню, пусть на часах и была уже половина девятого. Его мучил голод.

Не успел принц разогреть приготовленную заботливой Галгейтой еду, как хмурая и всё ещё дующаяся сестра соизволила явиться. Она привыкла к подобному его поведению, хоть так до конца с ним и не смирилась.

— Филлип, скажи, как ты познакомился с миссис Рудольф? Она наша родственница?

Элион сделала шаг навстречу примирению, но на редкость неудачный.

— Нет, она просто добрая, одинокая женщина. Она помогала мне с тобой, когда мы перебрались в Хезерфилд.

— Странно… Ты да согласился принять чью-то помощь, — подначила его сестра.

Фобос улыбнулся: обмениваться с ней безобидными шпильками он любил.

— Ты была невыносимым ребенком. Если бы не она, то я бы не выдержал и подбросил тебя соседям.

Элион его объяснение не устроило, потому что выбить информацию на животрепещущие для неё вопросы в очередной раз не вышло. И всё же ей пришлось довольствоваться этим, потому что брат немедленно перевел тему в другое русло, решив узнать, как прошел её день и что привело домой в далёком от миролюбивого настроения.

Ответы были привычно банальны: подружки, учёба и прочие мелкие жизненные проблемки, но они вовсе не злили принца Фобоса и не вызывали желание отмахнуться. Он любил такие разговоры с Элион. Они были простыми, стабильными, и лишний раз возвращали его к реальности и дню сегодняшнему.

С тех пор, как такое простое общение понемногу перестало быть частью каждодневной рутины, а стало огромной роскошью настоящей близости в набирающей обороты борьбе, он начал по-настоящему его ценить. По той же причине он понял, насколько привязан к сестре и любит её.

Осознавать это было странно, факт долго не укладывался в голове, но он был и был значительным. Каждый день Фобос жил в понимании различий между знанием о чём-либо и реальностью явлений, многие из которых не мог контролировать. Врождённый перфекционизм бунтовал против этого и требовал личного контроля над каждой деталью, и не поддаваться этому глупому стремлению во многом помогала зона безопасности, которую он находил в сестре. Для него она не была только возможностью реализации планов или объектом защиты, нет, процесс был обоюдным, пусть она этого и не понимала. Именно Элион давала ему силы и уверенность двигаться дальше, часто преодолевая самого себя и свои страхи. Он боялся лишиться этого и надеялся, что ситуация не изменится настолько, что он больше не сможет себе этого позволить, а она не совершит того, чего он не сможет ей простить. Сколько бы усилий ни прикладывал Фобос, вероятность его расхождения с сестрой по разные стороны баррикад в ближайшем будущем была слишком реальной.

Недостаток сна князь Фобос переносил плохо. Пусть состояние было привычным и отчасти даже обычным, особенно с тех пор как его жизнь полгода назад подчинилась графику полного рабочего дня. Частенько ему хотелось послать всё куда подальше, хотя бы на день-два, а лучше неделю-другую. Но вместо этого он исправно вставал по утрам с кровати, будил сестру и собирался в офис.

Работать в банке князю нравилось, особенно сейчас, когда необходимость доказывать свою состоятельность начала отходить в прошлое. Он справлялся, пусть не без трудностей. Начинал всё лучше понимать, как следует поступить, а не блуждать в потёмках из-за недостатка опыта.

За прошедшее с трудоустройства время принц смог достичь невозможного: не выматываться и не раздражаться от общения с людьми при всей его интроверсии и замашках мизантропа и социопата. Фобос считал, что это всё тот же недосып, вгоняющий в апатию, и невосприимчивость к окружающим. Отчего решил не обращать внимания и не дивиться себе понапрасну. Тем более, рабочие связи были как никакие другие удобны отсутствием желания у всех сторон близких контактов. Нежелание посвящать в свою жизнь здесь не выглядело странным и никого не удивляло. А всякие мелочи, вроде похода с сестрой в парк развлечений, не сложно и рассказать.

Единственным извечным и по-настоящему заинтересованным лицом оставался Гарольд Хейл, но тут можно было только смиренно вздыхать и удивляться, как такой добрый и чудаковатый человек способен успешно не только выживать, но и добиваться успеха среди акул экономики.

Капитализм со всем его прогрессом, социальными гарантиями, равными правами и возможностью добиться успеха своим талантом оставался монстром, живущим по своим, не терпящим гуманизма и альтруизма, законам. При минимуме расходов — получи максимум доходов. Девиз, отражающий всё. Надчеловеческая структура, заставляющая всех и вся работать на себя, требующая бесконечного движения и не прощающая умиротворенного промедления.

Хочешь жить согласно устоям и моральным ценностям — будь добр, уйди с дороги. Редкие крупные инвесторы могли позволить себе подобие размеренного барского образа жизни, знакомого принцу из детства, но с такими людьми Фобосу приходилось пересекаться лишь вскользь, на паре выставок и сейчас, будучи управляющим одного из банковских направлений. Чудаки вроде Гарольда скорее подтверждали выведенные правила, нежели опровергали их, к тому же Хейла нельзя было назвать святым, и у него был поразительный талант банкира.

Себя Фобос видел скорее экономистом, подсчитывающим имеющиеся средства, распределяющим их наиболее оптимальным образом и предоставляющим планы стратегического развития. Его первоначальное меридианское образование именно к этому и готовило. В свои тринадцать лет на момент побега о сельском хозяйстве он знал вдвое больше, чем о магии, не говоря уже о чем-то ещё. Предполагалось, что он станет одним из администраторов империи Эсканоров или же крупным помещиком (последнее, с учётом его магического таланта, предпочтительней). Черновики проекта о дарении плодородных земель в отдалении от столицы, но не за пределами сердца страны, он видел.

Ни тогда, ни тем более сейчас такой вариант будущего Фобоса не устраивал. С каждым прожитым годом принц всё больше уверялся в готовности жить лишь по собственным правилам. Не для того были пройдены все трудности последних тринадцати лет, чтобы сидеть в глуши и считать урожаи брюквы, потому что кто-то там уготовил ему такую участь. Всем желающим помешать или навязать своё мнение Фобос был готов противостоять сколь угодно долго и жестоко.

Да, он не всегда мог сказать наверняка, чего хочет получить от мироздания. Тех же сомнений о том, хочет ли он вернуться на родину, хватало с головой. И всё же это были его сомнения, как и его рассуждения о возможном будущем, если он станет королём Меридиана.

Развитие существующей, но почти кустарной промышленности неизбежно приведет к появлению буржуазии и противостоянию таковой с аристократией, и всё тому же капитализму, как следствию, который непонятно как мог бы быть совмещен с идеей Меридиана.

Фобос был не уверен, что хотел тащить это на родину. Всё же недостатков, в том числе экологических, у такой системы мироустройства хватало, да и обязательное усиление сепаратизма и национального вопроса как следствие тоже не вдохновляли. Оставался ещё непонятный князю коммунизм, китайский пример которого заставлял содрогаться и разубеждаться в своей аморальности. И всё же, если когда-нибудь он вернётся на родину, то промышленностью, а также наукой нужно будет заняться, хотя бы под эгидой правящего дома.

Образованный, профессиональный средний класс, свободный от гильдий и их норм — удобный инструмент, как в снижении общей напряженности реформ, так и в управлении страной. Как же совладать с недостатками развития городов и противопоставлении их деревне, может ещё получится придумать. Меридиан всё же не Земля и у него, в отличие от местных политиков, есть возможность проследить результаты тех или иных реформ и естественных процессов.

Зачем он обо всем этом думает, князь представлял с трудом, но в привычку всё больше входило накидывать планы по экономическому и социальному развитию Меридиана. Консерватор в нём при этом стонал, представляя, что получится в результате и что о желанном покое придется забыть навсегда. Авантюрист прикидывал перспективы. Реалист напоминал об отсутствии ресурсов и глобальном кризисе экономики, а желание послать всё куда подальше ныло в сторонке. Напоминая, насколько идиотизм не лечится, и раз довелось дураком родиться, дураком и помирать.

Зачем, доходя до состояния нестояния, он мотался через завесу чуть ли не в туристические походы, Фобос тоже не знал. Его целью всё ещё было — защитить себя и Элион. И проще всего этого было добиться оставаясь на Земле и держа подступы закрытыми. Беготня стражниц и лидера мятежников туда-сюда не в счет, не так часто и много они это делали, чтобы баррикадироваться ещё серьёзней и тратить на это лишние силы. Если совершить такую глупость и ему станет проблемно путешествовать, а становиться пленником своей же жизни князь не собирался.

Вместо этого он исправно слушал доклады шептунов и кроме планов преобразования прикидывал как можно прийти к власти без лишнего кровопролития. По мнению принца задача была трудной, но выполнимой. Пусть Меридиан давно охватил непрекращающийся кризис, и вера в династию Эсканоров становилась всё более зыбкой, возможностей для манёвра и урегулирования ситуации оставалось достаточно.

Вейра мало того, что была отвратительным политиком, так ещё и большую часть своего правления не обладала всей полнотой Света Меридиана. Она сделала многое для падения династии, но растеряла не всех союзников. Кроме того можно было играть и на противопоставлении себя ей, доказывая как магическое могущество, так и способность управлять.

Фобос не хотел себе в этом признаваться, но ему было грустно видеть свою родину разорённой и опустошенной. Как бы ни отвергал его этот мир и его обитатели, но он не мог отвергнуть его, как и начать ненавидеть.

Князю нравилось слушать тишину, какой на Земле было не найти даже в таком небольшом городе как Хезерфилд, а ещё его всё меньше преследовала шизофрения. Двойника, похоже, свергли, и с тех пор он стал неразговорчив. В отсутствие актуальных тем для бесед принц не верил, как и в случайность явления.

Фобоса особенно клонило в сон. Приходилось силой выдёргивать себя из зыбкого состояния, где терялись мысли и исчезало время, принуждая к работе.

Так продолжалось до тех пор, пока ближе к обеду его словно не ударили чем-то тяжелым по голове. Кто-то прорывался через все созданные им кордоны, и что хуже у этого кого-то была власть сопоставимая с его.

Противник, обладающий Сердцем, а вероятнее, несколькими, не мог радовать. Недостаток у себя знаний князь признавал и старался компенсировать, но работа занимала слишком много времени, чтобы с головой бросаться в омут магического искусства. Учиться приходилось по остаточному принципу. Если бы не Кадма, с которой они неожиданно нашли общий язык, он бы пропал, но королева Замбалы стала прекрасным наставником, и порой добрым товарищем. Часто возвращая полуживого принца к жизни, когда отпаивая отварами, а когда и встряхивая за шкирку, не давая лодырничать.

Понимая, что противостояние с врагом закончится для него не лучшим образом, Фобос всё равно вступил в него. Нужно было хотя бы оценить силу противника и предположить, кто бы это мог быть. Едва ли Кондракар. Мудрецы Сердца бесконечности, может, и хотели, чтобы Элион заняла трон, но понимали в каком состоянии находился Меридиан. Скорее всего по этой причине не торопили стражниц, давая им возможность принимать самостоятельные решения и набираться опыта. Значит через завесу ломился кто-то другой, и плохо, если он союзник Зейдану.

Противостоять только королю Фобос мог. Не в последнюю очередь так как был уверен в своём в магическом превосходстве. Союз отчима с магом, вероятней всего, превосходящим в опыте делал ситуацию скверной.

Колдовала женщина. Силы ей в самом деле было не занимать, но Фобос не собирался сдаваться. Стараясь сосредоточиться на манере её колдовства, он как мог подбирал верную тактику дальнейших действий. Сражаться в этой плоскости принцу было непривычно, но и она была не специалистом. Выхватив образ длинноволосой старухи со скрипящим голосом, он вернулся в нормальное состояние сознания. С пониманием выигранного поединка и знанием, что один портал всё же открылся. Неугомонные стражницы не ко времени в очередной раз вытащили непутевого повстанца из неприятностей. Это было плохо. Возникшая брешь в пространстве породила ещё одну и до того, как принц закрыл её, Зейдан и его люди прошли границу миров.

Раздосадованно приложившись головой о спинку кресла, князь откатился к стене и получил неприятный удар по затылку. Это привело в норму. Руки всё ещё дрожали, но это было мелочью. Ко встрече с отчимом Фобос не был готов, но выбора не осталось.

Следующие полчаса князь провел стараясь сосредоточиться на внутреннем ощущении магии, возвращая самоконтроль. Ему потребуются все силы, чтобы выиграть и этот поединок. Цена ставок не радовала, он привык избегать ненужного риска, но ситуация принуждала именно к таковому.

Трудно было представить как, но в этом мире Зейдан успел создать себе амплуа птицы достаточно высокого полета, чтобы созвать на совещание нескольких руководителей отделов их банка. Наступивший по телефонному звонку аврал оставил Фобоса глухим. Он представлял что ему говорить и делать. Встреча не могла претендовать на уникальность, не считая того с кем она предстояла, но к появлению Джейкоба Лэнга и его подчиненных, он взял себя в руки и на встречу явился сосредоточенным на работе и в курсе дела.

Когда две стороны представляли друг другу, было сразу видно, кто из подручных Зейдана прибыл с ним с Меридиана, а кто был землянином: первые заметно волновались. Да и его отчим не удержался от ехидной ухмылки, когда они пожимали друг другу руки. Фобос был сдержаннее, но дал понять, что принимает правила игры и всё понял.

После этого началась работа. Князь намеренно сыпал терминами и расписывал самые либеральные и нетипичные способы решения проблемы, упомянув всего несколько более консервативных вариантов. Раз уж его величество решил дать ему такую возможность, то будет глупо не кинуть пыль в глаза его лордам, прощупывая почву в их среде. Кто-то будет цепляться за уходящее, неспособное вытащить безнадежную ситуацию. Эти люди, скорее всего, будут самыми преданными сторонниками Зейдана, полноту власти Вейры он давно присвоил себе. Кто-то будет желать радикальных перемен, с ними придётся либо бороться, либо договариваться, в зависимости от позиции. Придерживающихся середины, умеренных консерваторов, согласных на преобразование с собственным выигрышем от них, парочку идеалистов он сможет переманить на свою сторону и создать из их числа будущий костяк администрации.

Можно было бы посадить на трон Элион и заручиться поддержкой традиционалистов. Лишить сторонников Зейдана опоры и возможности оспорить легитимность нового правителя, а также подпитать план одобрением и надеждами народных масс, но это был не лучший вариант. Фобос помнил слова своего двойника о властолюбии сестры и дремлющей в ней крови Эсканоров. Да и без него он в ней это видел, начиная искать. Гневливость, убежденность в собственной правоте, болезненную обидчивость.

Элион нельзя допускать до власти, особенно лелея надежды управлять ею. Пройдет совсем немного времени, прежде чем она ополчится против него и недрогнувшей рукой свергнет тирана-брата. Единственный способ сохранить добрые отношения с сестрой — это остаться жить на Земле и дальше держать в неведении.

Фобос понимал, что правда рано или поздно всплывёт, и готовил себя к неизбежной потере. Говорить сестре что-либо было слишком поздно или наоборот слишком рано. Она слишком подросток, желающий выделить себя, но одновременно не верящий в сказки, чтобы правильно воспринять правду.

Оставшись в одиночестве после вымотавшего совещания, Фобос думал, что делать дальше. Появление Зейдана изменило всё. Он был уверен, что повелитель Меридиана постарается встретиться со своей дочерью в ближайшее время.

Князь сидел посреди своего кабинета, оседлав стул и подпирая подбородок руками. Времени больше не осталось, а ещё ему необходима помощь. Самому не хватает знаний и опыта, чтобы успешно выпутаться из ситуации. Лет пять назад он бы пошёл напролом и один чёрт знает чем бы дело закончилось. Сейчас принц стал куда осторожнее, да ещё всерьёз озаботился вопросом не потерять себя по пути.

Сегодня, как никогда ясно Фобос осознал, что цель не всегда оправдывает средства. Стоило заглянуть в глаза отчиму, и всё многообразие приобретений жизни в изгнании расцвело пышным цветом. Стало даже удивительно почему он раньше об этом не задумывался и не замечал, как научился смирению и философии, когда, растерял самоуверенность и убежденность в праве ставить свои интересы превыше всего.

Благодаря Амарите, Гарольду, Элизабет, Галгейте и многим другим, кого он встретил с тех пор как сбежал с Меридиана, Фобос научился ценить чужие жизни, а не играть ими как шахматными фигурами на доске. Прекрасно понимая как оно делается, он не мог заставить себя поднять руку и сделать первый ход. Предостерегаемый ещё одним простым знанием — сохраниться и пройти уровень заново не выйдет.

За сто двадцатым прохождением одного и того же мысленного круга, его и застал Гарольд, также засидевшийся в офисе допоздна. Скорее всего разбираясь с возникшими срочными делами.

— Филипп, ты всё ещё здесь?

— Как видишь, — отозвался Фобос.

— Возможно, это не моё дело, но что тебя связывает с Джейкобом Лэнгом? — спросил Гарольд, не размениваясь на вопросы попроще.

— Он отец Элион и муж моей матери, — не стал врать Фобос.

Было непонятно, что потрясло начальство больше — само заявление или лёгкость с которой оно прозвучало. Фобос тоскливо посмотрел на Гарольда, ожидая, скажет ли тот что-то ещё. В том, что представление мистера Хейла о семейных отношениях опекаемого подчинённого отличалось от проступившей реальности, князь не сомневался.

— Думаешь, он будет оспаривать твоё опекунство? — спросил Гарольд.

Такой ход мыслей руководителя Фобоса порадовал. Когда Хейл был серьезен он нравился ему куда больше, нежели, когда строил из себя эксцентричного чудака.

— Там, откуда мы родом, этот вопрос решают иначе: кто остался жив—того и опека.

Гарольд нахмурился, не оценив юмора.

— Филипп, может, пришло время рассказать?

Взгляд Гарольда говорил о многом, Фобос неплохо его знал и понимал, что просто так не отвертеться.

— Ты уверен, что хочешь знать? — в тон ему ответил князь. — Правда далека от того, что ты мог бы предположить.

— Я устал чувствовать себя дураком, да и не нравится мне этот Лэнг. Он может создать много проблем, особенно если не понимать, кто он такой.

Это нравилось Фобосу ещё больше. Усмехнувшись, он поднялся со стула, и начал собираться.

— Тогда идём, лучше один раз показать, чем пробовать объяснить. Тем более ты не поверишь, не увидев.

Фобос надел пиджак и потянулся за пальто. Гарольд сомневался ещё какое-то время, но призванная из другого кабинета одежда его убедила.

— Идем, думаю, смогу показать тебе нечто более увлекательное, — повернулся к выходу принц. — Или передумал? Могу помочь забыть лишнее.

Гарольд старался вернуть себе самоконтроль и нервно мял в руках пальто. Фобос терпеливо дожидался его вердикта.

— Идем, — заключил он.

Принц кивнул и зашагал к парковке. В паре кварталов от их офиса был портал и шептуны донесли, что туда направляются стражницы. Догадываясь о всех трудностях дальнейшего разговора, Фобос решил, что не лишним будет дать возможность Гарольду увидеть любимую дочурку в амплуа всемогущей феи-воительницы. Это поможет сместить часть его внимания в более близкую лично сферу, а вместе с тем станет неплохим аргументом против Кондракара. Сотрудничать с которым у князя не было никакого желания.

В машине Хейл совладал с собой и вновь начал говорить.

— Филипп….

— Фобос, — поправил князь, не дослушав вопроса. — Моё настоящие имя — Фобос.

— Ничего не понимаю, — заключил Гарольд.

— Поэтому я и не хотел рассказывать. Сейчас всё увидишь, потом поясню.

Фобос повернул на нужную улочку и притормозил, открывая взгляду Гарольда боевое построение стражниц. Дочь он узнал сразу, пришлось останавливать, ловя за руку, чтобы он немедленно не бросился останавливать любимое чадо. Зато процесс обвала картины мира притормозил.

Князь припарковал машину и зашагал к порталу, надеясь, что стражницы улетели достаточно далеко, чтобы не пришлось объясняться. Гарольд последовал за ним с промедлением. Огромный, искрящий круг едва ли внушал доверие. После того как принц оказался с другой стороны прошло не меньше полминуты прежде чем его начальник появился рядом.

Хейл с подозрением смотрел на незнакомое небо и не радующий глаз пейзаж болот.

— Где мы? — спросил он.

— Мы в трех часах ходьбы до столицы империи Эсканоров. И на твоём месте от воды бы я держался подальше: там кто только не плавает.

Гарольд смотрел вокруг не без страха, но с интересом. Фобос не мешал ему, стараясь найти место посуше, где можно остановиться без риска немедленно увязнуть в топкой болотной почве.

— Кто ты? — спросил Гарольд.

— Я — князь Фобос Эсканор, властитель Эмойлана, Элеондрела, Лиамиана. Ну, вернее, всё это можно будет ко мне прилепить, если выиграю в политической гонке.

Излишний пафос с которым прозвучало представление, принцу не понравился и заставил поморщиться.

— Я не понимаю, как такое может быть, — сказал Гарольд.

Он старался как-то уместить полученное в голове, но выходило так себе, и Фобос заметил, что его руководитель хочет сесть.

— Можем, попробовать найти более дружелюбное место здесь или вернуться на Землю и поговорить там, — предложил князь.

— Моя дочь, что с ней? Я не могу уйти, — возразил Хейл.

— Не думаю, что с ними что-то случится, они неплохая команда, да и силы стражницам не занимать.

— Кому? — нахмурился Гарольд.

— Пойдем, я отвечу на все твои вопросы, нет нужды тут мерзнуть.

Придерживая шефа под локоть, Фобос вернулся вместе с ним к порталу и перетащил на другую сторону, после чего закрыл проход. Стражницы и сами выберутся, а оставлять возможность ходить туда-сюда кому-то ещё не хотелось.

Оказавшись под родным небом, Гарольд начал чувствовать себя уверенней и сам указал в сторону ближайшей кофейни. Фобос был не против.

— То есть ты инопланетянин? — подвел итог Гарольд.

Фобос рассмеялся.

— Иномирянин скорее, но мои предки были родом с Земли. Так что вопрос сложный.

Напряжение Гарольда никуда не делось.

— Всё равно ничего не понимаю. Как получилось, что ты оказался в Хезерфилде?

— Прошёл через завесу, так же, как мы сегодня. Переходы трудно назвать чем-то обыденным, но и невероятным тоже.

Фобос откинулся на спинку стула, думая как лучше рассказать их с Элион историю, а вместе с тем подвести к главному.

— Эсканоры правят Меридианом тысячу лет, если не больше. Престол, а вместе с тем и Сердце мира, исправно передаются по женской линии, но даже с этим мою мать сложно назвать хорошим правителем. Она неоднозначно пришла к власти, да и потом нажила себе немало врагов, — начал рассказывать Фобос, глядя в потолок.

Гарольд хмурился, но слушал, стараясь запомнить всё и вникнуть в суть дела.

— Поэтому, вскоре после рождения Элион, начались волнения. Не знаю уж почему я так сделал, но забрал сестру и сбежал с ней на Землю. Вскоре после этого захлопнулась завеса, и нас надолго отрезало от дома.

— Что такое завеса?

— Ограниченная зона, можно сказать, карантин. Сейчас с Меридиана можно попасть только на Землю, да и то только от того, что разъединить их до конца проблематично.

— Есть и другие миры?

Последнее слово Гарольд произнес с заминкой. Принять существование одного Меридиана было сложно, а о чем-то большем он не успел задуматься. Фобос вновь рассмеялся.

— Миров несчётное множество. Ни их число, ни устройство, ни законы существования и возникновения до конца не известны никому. Без затруднений можно попасть в миров двадцать-тридцать, может с полсотни наберется, но мне сложно судить. Этот вопрос лучше задавать оракулу Кондракара.

— Не запутывай меня ещё больше, — прервал его Хейл. — Как моя дочь могла впутаться во всё это?

— Случайно, полагаю. Кондракар то и дело выбирает стражниц, но как это происходит, я не знаю. На какое-то время девочки получили огромную силу и столько же обязанностей.

— Мне не нравится, что Корнелия рискует жизнью.

Фобос в очередной раз усмехнулся умению Гарольда находить в речи собеседника самое важное для себя.

— В любом случае изменить это тебе не под силу. Разве что можешь загрузить её учёбой, чтобы не оставалось времени на борьбу за добро и справедливость.

Хейл кивнул, и через несколько секунд окончательно перешёл с роли встревоженного родителя на роль успешного предпринимателя.

— Расскажи, почему тебе пришлось сбежать с сестрой, почему переворот начался вскоре после её рождения.

— Эсканоры правили Меридианом опираясь на магическое могущество, передававшееся по женской линии. Благодаря этому и небольшому числу других колдунов, империя охватила весь мир. Не знаю, помнишь ли сказку, которую я рассказывал Лилиан, когда устроился к тебе на работу, но это романтизированная версия завоевания, — Фобос замедлился, думая, стоит ли сделать отступление.

Гарольд кивнул, давая понять, что помнит. Едва ли он запомнил всё, но оно не было столь важным. Князь продолжил свой рассказ.

— Элион — наследница престола, должная обрести силу Света Меридиана после смерти Вейры.

— Вейра — ваша мать? — прервал его Хейл.

Принц кивнул и продолжил говорить.

— На момент рождения Элион мало кто мог поверить в смену формы правления, как и любое колебание устоев. Поэтому большинство заговоров строилось по принципу избавиться от меня и завладеть ей, как единственной наследницей.

Фобосу порядком надоел этот разговор, объяснения затянулись. Сейчас необходимо найти способ противостоять Зейдану, а не проводить лекцию по истории.

— Дело только в престолонаследии? — спросил Гарольд.

Вопрос застал Фобоса врасплох. Он не ожидал, что его это заденет, как и того, что они таки перейдут к главному.

— Я — аномалия, да ещё и ублюдок вдобавок. И словно этого мало, одна дама напророчила всяких гадостей. У мятежников были все причины желать моей смерти. Ещё больше их у Зейдана сейчас.

— Аномалия?

Фобос догадывался, что Гарольд успел что-то прикинуть, пусть не без учета защиты дочурки, но это мелочи. Главное, они договорятся, и он сможет на него рассчитывать, как и хотел, решившись поговорить начистоту. Сколько бы магической мощи у принца ни было, но он понимал, что ему нужны люди, которым он сможет доверять. Как на Земле, так и на Меридиане. Появление Зейдана не оставляло времени для рассуждений и пафосного выгибания пальцев.

— Магическая одарённость. Колдующий мужчина на Меридиане — нонсенс. На моём уровне прецедентов не было.

— Они волновались, не станешь ли ты могущественней сестры и не произошёл ли сбой, — кивнул Гарольд.

Фобос согласился с ним.

— Да, кроме того все дети Вейры или умирали в первые пару недель жизни, или у неё случались выкидыши на ранних сроках беременности. Из-за чего сомнений становилось всё больше. Вероятность того, что я решу скинуть сестру с трона, никто не отбрасывал. В конечном итоге, всё, похоже, так и получится.

— Ты хочешь стать правителем целого мира?

Интонацию Фобос не понял до конца, но что перспектива наличия у него подобных амбиций Гарольда не обрадовала уловил.

— Я не хочу, чтобы меня убили. Варианта лучше, чем уничтожить Зейдана и занять место на которое он метит, пока не вижу.

Такой ответ Хейла устроил, и он заметно расслабился. Фобоса это порадовало.

— Обратиться за поддержкой к родне отца ты не можешь?

Князь на пару секунд замешкался, прежде чем ответить, думая как будет лучше это объяснить.

— Кто мой отец наверняка сказать невозможно. Вейра никогда не отличалась верностью. На момент моего рождения она и Зейдан были уже лет пять как женаты. Говорят, что у неё случился роман с Искателем Миров, заглянувшем к нам на какое-то время.

Фобос думал, что если начнет рассказывать всё это ему станет легче, но этого не происходило. И предположение Гарольда, что Зейдан мог бы быть его отцом, отозвалось зубной болью. Князь и сам много раз об этом думал. Было сложно судить о событиях произошедших до его рождения, как и о том кто и когда побывал в постели королевы Вейры.

Убеждённость в правдивости слухов о своём происхождении начала формироваться у принца из-за отношения короля Мередиана. Поначалу эта мысль защищала, потом идея родства со Связующим демонов натолкнула на пару идей. После всё это перестало иметь значение и Фобос постарался не забивать себе голову.

— Тебе нужна моя помощь? — постарался сменить тему Гарольд, а вместе с тем подвести итог разговора.

— Да, но не сейчас. Пока мы болтали, Зейдан добрался до Элион.

Откуда такая информация, Хейл спрашивать не стал. Вместо этого он задал другой вопрос.

— Ты так спокоен, — и сразу же догадался. — Ты сделал что-то, чтобы он не мог воспользоваться ей.

— Да, я забрал силу Элион, оставил немного, чтобы она могла себя защитить, но и это уйдёт со временем.

То, что его сестра ничего о них не знает было сказано как-то между прочим и само собой.

— Ты позволишь ему получить желаемое?

Гарольд догадался, что Элион не ждёт ничего хорошего, особенно раз она бесполезна. В чём ему на самом деле не было равных, так это в способности понять суть человека один раз его увидев. От того и руководителем он был потрясающим. Это же и помогло когда-то Фобосу прижиться в незнакомой среде, когда он оказался ответственным за плохо понятные процессы.

— Не хотел бы, но торжественное появление лучше отложить на пару минут. Ему необходимо убедить Элион последовать за собой добровольно. Этого за один вечер не сделаешь.

О Звезде Трибы, которая была у Зейдана для верности, Фобос решил пока умолчать, опасаясь нового витка объяснений. Он вслушивался в происходящие дома, а вместе с тем решал, что делать дальше. Отчим мог поступить множеством способов и исходя из этого следовало выбирать метод борьбы с ним.

— Ты уверен, что он не захочет действовать наверняка? — усомнился Гарольд.

— Да, Зейдан не настроен на опрометчивые действия. Земля чужой ему мир, да и Элион ему чужая.

Гарольд согласно кивнул, но допрос не закончил. Фобос хоть и злился, но отвечал, проверяя, что происходит дома. Испытание вечера обещало быть серьёзным и отправляться на него не будучи полностью готовым было абсурдно.

— Элион, я дома, — сообщил он о своём появлении, стараясь делать вид, словно не происходит ничего особенного.

Сестра появилась с небольшим запозданием, а вслед за ней и Зейдан. Фобос вежливо пожал ему руку и поинтересовался как тот оказался у них в гостях, на что услышал историю полную намеков.

— Я думал Корнелия должна заглянуть к нам в гости? — спросил Фобос.

— Нет, она не смогла, — немедленно закрылась принцесса.

— Может ещё появится, — пожал плечами Фобос. — Корни не славится пунктуальностью.

Сестра расстроилась. То и дело случающиеся исчезновения подруг волновали её не меньше, чем год назад, даже больше. Стражницы сплотились, ведя постоянную борьбу, и сестра всё больше чувствовала себя лишней. Фобос догадывался, что она утайкой недолюбливает Вилл Вандом, считая соперницей в дружбе. Ну или хотела бы этого, но сама таяла перед харизмой рыжей ведьмы. Он никогда не лез в душевные метания Элион больше, чем она сама того хотела.

— Возможно, просто ушла на свидание тайком и забыла тебе сказать, — попробовал пошутить он.

Они оба усмехнулись нарисованной воображением картинке. Он тому, что это было за свидание, Элион самой идее.

После этого началось, на удачу не продлившееся долго представление, в котором они с Зейданом ходили вокруг да около до тех пор, пока стражница земли таки не объявилась, не сумев остаться в стороне и лишиться возможности защищать подругу. После чего девчонки оставили их вдвоём, ретировавшись в спальню Элион.

— А ты неплохо устроился, — заметил Зейдан, закинув ногу на ноги и откинувшись на спинку стула.

— Я — талантлив, — сообщил Фобос.

— А главное скромен, — усмехнулся отчим.

До тех пор пока лицо короля было спокойным, между ним и пасынком можно было найти внешнее сходство, но стоило начать двигаться и разница становилась очевидной.

— Почему ты держишь от Элион в секрете её происхождение? Боишься, она не захочет жить с тобой здесь, зная, что может стать королевой в другом мире?

Это был упрек в трусости. И когда-то Фобос бы повелся на него, но сейчас он стал другим человеком, и болезненная обидчивость Эсканоров покинула его.

— Я уверен, она захочет стать королевой, но не уверен, сможет ли она стать хорошей королевой.

— Думаешь, справишься лучше?

Зейдан не позволял ему перевести разговор в сторону, и не допускал и самой возможности, что Элион может быть нужна Фобосу как самоценность, а не как наследница трона.

— Кто знает, но я не прошусь на эту должность. Мне неплохо живётся здесь, а через несколько лет будет ещё лучше.

— Говоришь как простолюдин.

Фобос не знал, чего было больше в словах Зейдана: удивления или презрения.

— Может быть. Ты хотел что-то ещё узнать или сеанс знакомства с дочерью закончен?

Фобос поднялся на ноги, намекая, что пора уходить.

— Ну, мы могли бы ещё обсудить дела.

— Я подготовлю сделку завтра к обеду. Думаю, тогда же нам ещё предстоит сыграть в гольф.

Глаза короля сузились, его злила и сдержанность пасынка и его лучшая информированность. Что такое гольф он не спросил, хоть и было понятно, что значение этого слова Зейдану неизвестно.

Бесконечно длинный день не желал заканчиваться прощанием с Зейданом. Элион поджидала на лестнице, сидя в глубокой задумчивости. По выражению лица было не до конца понятно, какой кусок их разговора она подслушала, но что-то слышала или подозревала наверняка.

— Кто это был, Филипп? Почему он пришёл к нам домой?

Обвиняющий тон сестры Фобосу не понравился. Во многом потому, что он не знал, как ей ответить. Если она услышала главное, то нет смысла дальше недоговаривать, если же нет, то рубить с плеча и устраивать вторую исповедь за день тоже не лучшая идея. До того, как он успел что-либо сказать, Элион уже всё для себя интерпретировала и выплеснула наболевшее.

— С тех пор как ты устроился на эту работу, я тебя почти не вижу! Ты всегда занят, а если нет, то или рисуешь, или учишься. Раньше ты тоже частенько пропадал, погружаясь с головой в очередную картину, но я хотя бы знала, что ты здесь, а не на другом конце города, если не дальше. Сколько раз ты уже улетал не предупредив? А потом возвращаешься как ни в чем не бывало, словно ничего не случилось. Бормочешь что-то непонятное, и ничего мне не рассказываешь!

Элион рыдала и глотала слова, не зная как лучше выразить свои чувства.

— А теперь ещё и непонятные люди, приезжающие к нам домой! Неужели времени, которое ты проводишь в офисе, недостаточно?!

Фобос смотрел на сестру сверху вниз и молчал. Её мнительное одиночество его порядком утомило. В такие моменты ему мечталось о появлении в жизни сестры чего-то увлекательнее его персоны. Возможно, тогда она перестала бы ныть по поводу и без, и путаться под ногами в самый неподходящий момент.

Принцу нравится загруженность. Пусть из-за плотности графика он часто валился с ног от усталости, а времени не всегда хватает до конца осмыслить происходящее. Если о чём и приходится сожалеть, то только о недостатке рисования в каждодневном расписании. Не злиться на неспособную понять такие простые вещи сестру, он не мог. Огромного труда стоило не накричать на неё и тем самым положить конец дискуссии.

— Я на самом деле много работаю. В том числе, чтобы тебе лучше жилось. Неужели так удивительно, что мне случается уставать?

— Я не понимаю, зачем ты это делаешь. Раньше мы жили лучше, я видела тебя дома! Мы постоянно куда-нибудь ходили, а иногда и ездили, стоило тебе закончить очередную картину! А теперь по выходным и ночам ты рисуешь, а днем работаешь. Мне иногда кажется, что когда ты исчезаешь в неизвестном направлении, то это чтобы хоть немного поспать.

На самом деле рисовал он сейчас в основном утром и днём, крадя время у обеда или совмещая с утренним кофе. Позже проводя большую часть выходных за доведением до ума набросков, исправлением дефектов или воплощением в жизнь новых замыслов. Ночи, проводимые у мольберта, к сожалению, пришлось свести к минимуму, а вот на Замбалу он в самом деле частенько сбегал, чтобы восполнить недостаток сна и отдохнуть.

— Предлагаешь бросить спать? — спросил Фобос.

Его замечание обидело Элион ещё больше. Она надулась и, уткнувшись носом в колени, вновь заплакала. Вздохнув, он сел рядом и продолжил разговор.

— Неужели нет ничего, что тебе нравится делать? Я ведь всегда готов помочь и никогда не ограничивал.

Ей необходимо найти себя. Тогда страх остаться в одиночестве и стремление сбежать куда подальше, лишь бы найти иллюзию собственной необходимости, уйдут сами собой. На том же закончатся и попытки заполнить пустую жизнь другими людьми.

— Я хочу, чтобы ты был рядом, — продолжила упрямиться сестра.

— Я не смогу быть рядом с тобой всю жизнь, — отрезал Фобос.

— Но ты можешь быть рядом сейчас, — и не подумала сдаваться Элион.

— Так мы ни до чего не договоримся. Ты невыносимо упряма, — подвёл итог князь.

— Кто бы говорил, — буркнула принцесса.

Её всхлипывание затихло, и теперь сестра выжидала продолжение реакции на свои требования. Фобос тяжело вздохнул. Ему необходимо понять, что происходит и как действовать дальше, а не выслушивать вот это вот всё. Сил и без того не хватает, и он в шаге от гневных, посылающих всё в преисподнюю жестов.

— Да, это семейное, — вынужденно согласился князь.

Избавляющим от продолжения бесполезной траты времени благословением, сверху раздался голос потерявшей подругу Корнелии.

— Вставай, договорим потом. Нехорошо оставлять твою подругу одну.

Фобос поднялся на ноги и протянул сестре руку. Караулящих неподалеку стражниц и их ручного проводника он решил проигнорировать, отправившись спать.

В эту ночь он впервые за долгое время увидел своего венценосного двойника. Свергнутый правитель Меридиана сидел на полу узкой, маленькой камеры. Сбоку светилась зачарованная решётка. Длинные волосы разметались по полу.

Фобос понимал, что должен выглядеть похоже, сидя напротив и почти соприкасаясь ногами с давным знакомым. Разве что никогда не сможет выдавать столько величия в, казалось бы, обычной позе.

— Почему ты тогда покинул Меридиан? — впервые за всё время их общения, спросил двойник.

Принцу не потребовались уточнять, о чём шла речь.

— По той же причине, что ты захватил власть: мне было страшно.

На протяжении многих лет ему не хотелось признавать этого. Он сотни, если не тысячи раз задавал себе этот вопрос, придумывая подчас абсурдные объяснения и причины, но стоило признать очевидное и стало легче. Чувство вины и стыда оставило далеко не сразу, но Фобос понял главное: бояться не стыдно. Стыдно не признавать этого и позволять страху выливаться на других. Будь то тирания или добровольный побег от реальности. И всё равно насколько страшно признавать наличие у кто-то или чего-то над собой власти побуждающей прыгнуть выше головы.

Доблесть не в том, чтобы изничтожить всех и всё, вызывающих подобное, или умении спрятать себя на недосягаемой для любой человечности высоте, а в том, чтобы принять это и жить наполненной неподдельным смыслом жизнью.

— Сегодня Зейдан сказал, что я веду себя как простолюдин.

— Я твержу тебе об этом уже десять лет, но слушаешь ты почему-то его, — сварливо заметил собеседник. — Ты бежишь от проблем, не пытаясь их решить, подчиняешься чужой воле, в надежде, что это сделает тебя лучше. В надежде, что стоит выполнить все поставленные условия и твоя жизнь станет достаточно комфортной, чтобы скрыться от всего, что тебя гложет.

— Ты поступаешь точно так же, — заметил Фобос. — Только в отличие от меня ты прятался в огромном замке, отгораживаясь стенами и шептунами, отслеживая все опасности, не желая никого знать кроме самого себя. Лучшим вариантом для тебя было бы вручить престол Элион и поселиться в библиотеке.

— Пока она бы не решила меня уничтожить.

Глаза свергнутого тирана зло блестели. Он не хотел признавать триумф сестры и собственное бессилие. И свой страх перед миром он признать тоже не хотел.

— Скоро стражницы будут вынуждены прийти ко мне, — заявил он.

— Засунуть тебя в клетку поменьше и без освещения? — не удержался от ехидства князь.

— Потому что Элион заточена внутри сердца Меридиана, и никто кроме меня не сможет забрать его у Нериссы.

Отчаянная речь потерянного и сломленного человека Фобоса не заинтересовала, а вот имя колдуньи напротив.

— Это ты про старуху с посохом? Я бы на твоём месте её не недооценивал. Она манипулирует человеческими слабостями, а твоя гордыня не лучший советчик. Даже если ты переиграешь её, то всё равно окажешься здесь. И так будет продолжаться раз за разом, до тех пор, пока ты не поймешь, что тебе нужно на самом деле.

— Ты настолько веришь в силу стражниц и Кондракара?

На яд в чужих словах Фобос решил не обращать внимания. Он сам недавно пришёл к этим нехитрым открытиям, и стоили они дорого. Самый тяжёлый в жизни год заканчивался появлением проблем, равных которым князь в своей жизни не знал. Их масштаб настолько впечатлял, что он едва представлял как быть. Пусть и не спешил паниковать, стараясь подступиться то с одной, то с другой стороны, подыскивая должные распутать клубок противоречий ниточки.

— Сила стражниц в их бескорыстии и юности. Жизнь их ещё не ломала. Их единство помогает превозмогать любые страхи и разногласия, оттого его почти невозможно сломить. И ты не тот, кому подобное под силу, слишком немногим отличаешься от них. Разница лишь в том, что у тебя никого нет. Если хочешь выиграть, то отбрось пару лет опыта и связанного с ним высокомерия и попробуй стать частью их команды. Тогда ты получишь всё, что хочешь и, возможно, Меридиан в придачу.

В эту встречу Фобос почему-то чувствовал себя старше двойника на целую жизнь. Визит Зейдана красочно показал, насколько он изменился, и от сколь многого готов отказаться ещё. Да, он чувствовал себя отвратительно юным и неопытным, неспособным на великие дела, бессильным перед надвигающейся катастрофой, но душа полнилась необъяснимым спокойствием и пониманием того, кто он есть.

— Смотрю, ты стал философом.

— Не всё же тебе учить меня жизни. К тому же, я неплохо знаю девчонок: они никогда не сдадутся, а Вилл Вандом любит и умеет удивлять. Из неё вышел толковый тактик и хороший предводитель, при этом она не исчерпала ещё и половины своих возможностей.

— Ты всё же пошёл на поклон к Кондракару?

Настроение плеваться ядом постепенно оставляло сверженного самодержца, и он начинал мыслить здраво.

— Нет, — улыбнулся Фобос. — Они — подружки Элион и постоянно бывают у меня дома.

— Они знают кто ты? — удивился принц.

— Вероятней всего, но сообщать об этом не спешат. Я тоже не горю желанием общаться и слушать о мудрости королевы Вейры.

Так же как и он сам, познавший власть двойник не называл её матерью, если не было необходимости обозначить родство.

— Ты всё же решил побороться за Меридиан? — спросил он.

Фобос не понимал, почему этот вопрос всегда так волновал его отражение.

— Скорее за свою жизнь, а там как получится. Пока всё идет к тому, что мне придётся вернуться, но я не хотел бы делать этого в ближайшее время. Слишком сложно доказать, почему именно я должен стоять во главе страны. Народ, да и лорды тоже, желают видеть королеву, способную обуздать Свет Меридиана и остановить разрушение мира. До тех пор война не прекратится.

— Справиться со Светом Меридиана можем и ты, и я.

— Чем больше я им владею, тем больше мне кажется, что ему чего-то не хватает, что это всего лишь осколок сердца Земли, противопоставивший науку и магию, а подлинное сердце Меридиана другое.

— Ты забрал у Элион Свет Меридиана?

Делясь своими подозрениями Фобос надеялся получить подсказку, способную помочь решить мучающую его больше года загадку. Увы, вместо этого услышал лишь зависть с примесью вожделения.

— А Лилиан отдала мне сердце Земли, — кивнул он.

Двойник ударился затылком о стену и рассмеялся.

— Теперь понятно чего тебя понесло в философию и чтение Ваджрапани.

— Наша с тобой магия сама по себе устойчивей, чем кажется, — заметил Фобос.

— Только ей не хватает источника, — согласился двойник.

— Я тоже так думал, но всё больше склоняюсь к идее, что дело не в этом. Эта магия не сливается ни с одним из двух сердец, что у меня есть. Значит, она другого характера и истощение начинается из-за непонимания истока.

Двойник ему не поверил, хоть и задумался.

— Чего Зейдан хочет от Элион? — спросил он.

Ещё одной вещью, которую Фобос с Меридиана не понимал в своём двойнике, но о которой он не мог не спросить, была странная привязанность к сестре. Сам он, столкнувшись с Элион, не смог не испытать к ней ничего, но всё же был далёк от самоотверженности и обеспокоенности своего отражения.

— Думаю, примерно то же самое, что тебе потребовалось от твоей. Только он медлит и это настораживает.

Они по-прежнему сидели на границе прикосновения, используя одни и те же позы, но всё равно не дотрагиваясь друг до друга. Позабытое чувство единства понемногу возвращалось. Сон подходил к концу.

Фобос проснулся легче привычного. Он сказал всё, что хотел, более того, сегодня больше говорил и встряхивал за шкирку сам, в отличие от обыкновенного. Пусть его венценосный двойник едва ли услышит доносимую до него мысль. В конце концов он не настолько безумен, чтобы слушать шизофрению, но вот самому начать следовать своим советам не поздно.

За окном было ещё темно, а часы показывали три часа ночи, что тоже было удивительным: обычно после таких снов он просыпался с писком будильника.

Поднявшись с постели Фобос побрел на кухню, хотелось пить. Не успел он справиться и с половиной стакана воды, как внутреннее чувство опасности просигнализировало о приближении чужаков, шептуны поспешили обозначить Корнелию.

— Только не говори, что вы до сих пор не легли спать. Утром я отвезу вас в школу, и отговорки не принимаются, — сообщил князь стражнице земли.

Он повернулся к ней лицом и оперся спиной о столешницу.

— Не могу уснуть, — сообщила девочка.

— Что-то случилось? — поинтересовался он не без интереса.

За стражницами принц внимательно присматривал, но мог пропустить нечто важное, особенно если оно случилось сегодня.

— Нет, — уверенно ответила Корнелия. — Просто… У тебя не бывает такого чувства, словно что-то вот-вот должно произойти и ты не можешь этому помешать?

— Бывает, — согласился он. — Обычно я стараюсь понять что упускаю из внимания, предчувствия редко бывают необоснованные.

В их ситуации, правда, и особенной интуиции не нужно. Пусть девочки по неопытности и непониманию многое упускают, за год они успели неплохо познакомиться с Меридианом и ситуацией, там царящей. Корнелия его совет приняла скептически.

— Хочешь сказать, это поможет что-то изменить?

— Может быть и так, — не стал спорить Фобос. — Часто, если проблема кажется слишком сложной, ты просто неправильно её решаешь. Неправильно понимая её суть или запутав себя.

Усталости он не чувствовал, а вот потребность привести голову в порядок была, поэтому Фобос решил променять постель на мольберт. С каждой минутой руки всё больше подрагивали от нетерпения придать мысли материальное выражение через творчество. Если он сейчас ляжет спать, то утром будет чувствовать себя больным, а грядущие события упадут тяжестью на плечи.

— Всё равно не уверена, что поможет, — заметила Корнелия.

Правда, в этот раз задумалась над подкинутой ей мыслью.

— Ты ведь собираешься рисовать, не против, если я посмотрю? — поинтересовалась стражница.

У него уже было штук пять начатых картин на меридианскую тематику, все выполненные в разном стиле и цвете, но сил закончить хоть какую-то всё не хватало. Почему бы и не сегодня, раз уж даже стражница завесы предлагает побыть тихим фоном его мысли.

— Только не мешай, — согласился Фобос.

Она часто наблюдала за работой Элион, когда та рисовала. К нему в мастерскую девочки тоже иногда приходили. Так что проблем больше её завтрашнего зевания на уроках возникнуть не должно. Присутствие же кого-то живого поблизости почему-то неизменно приносило князю нелишнее вдохновение и большую в сравнении с обычным удовлетворенность от работы. Корнелия кивнула и последовала за ним в мастерскую.

Минут через пятнадцать она заснула. Фобос не стал её будить, и лишь укрыл припрятанным в одном из ящиков на такие случаи пледом. На этом бесконечный день можно было считать законченным. Гадать, что готовил грядущий не хотелось от слова совсем, и князь собирался так и поступить, оставив свой мозг в покое и работоспособности до момента, когда они потребуются друг другу.

Выставка была маленькой: всего пять картин, пусть и хорошо написанных. В прошлый раз за аналогичный промежуток времени он создал в два раза больше полотен, не уступающих текущим в качестве и идее. Тогда он проводил у мольберта по восемь-двенадцать часов, а порой и того больше, доходя до бессонных суток. Сейчас он не мог себе этого позволить: работа поглощала львиную долю жизни. Оставшееся время Фобос с удовольствием бы посвятил искусству, но где-то на границе восприятия маячил Зейдан, подбираясь к Элион, и не давая мирно плести против себя интриги.

От того и картины получались нервными, две из трех так точно. Их он ещё и писать начал примерно в момент, когда познакомился с полным рабочим днем. Легко начатые заготовки, которых дома было ещё с десяток, заканчивались с трудом. Фобос и эти бы не успел, не заболей месяц назад ангиной, одарившей его двумя неделями температуры и ещё двумя слабости. Тогда он и довел до ума все пять, одну из которых создал с нуля. Она выбивалась из общей гаммы, но молодой художник махнул на это рукой, решив, что всё равно купят. К тому же картина ему нравилась.

Привычно стоя чуть в стороне, Фобос смотрел на заполненную людьми галерею. Кто только не пришел посмотреть на выставку! Разноцветная публика мелькала, надолго не задерживаясь в памяти. Понемногу его поглощало полутрансовое состояние умиротворения и отчуждения. Он не любил бывать в многолюдных местах, но нужда научила переносить официальные приёмы без ненужных душевных потерь.

К реальности вернула одна из немногих почитательниц, знающая его в лицо. На её восхищение Фобос отвечал светски, дежурно улыбаясь, отыгрывая роль талантливого, в меру скромного и учтивого художника. Среди людей убежденных в своём умении разбираться в искусстве хватало как по-настоящему умных, так и псевдовозвышенных глупцов. Эта дама к первой категории не относилась, отчего говорить с ней было неинтересно.

Надеясь завершить пустой разговор как можно скорее, Фобос искал возможные пути отступления и обратил внимание на выделяющихся из общей массы мужчин, замерших перед его картиной. Первый из них выглядел примерно его ровесником, он был одет строго и дорого, длинные светлые волосы убраны в низких хвост. Он хмурился о чём-то говоря своему спутнику и смотрел так словно пришёл не на выставку, а проводить смотр войск или хотя бы пациентов отделения неотложной терапии. Второй мужчина был старше и выше ростом. Несмотря на гораздо менее формальный костюм обладал лицом человека, привыкшего контролировать не только свою жизнь, но и управлять другими. Тёмноволосый и темноглазый, с орлиным носом, добавлявшим лицу ещё больше резкости. Даже жесткие мелко вьющееся волосы не придавали ему неряшливости.

Закончив говорить, младший из собеседников повернулся к Фобосу лицом и встретился с ним взглядом. Глаза у него оказались голубыми и мудрыми. Если бы они не находились на Земле принц бы задумался о возможности неординарной магической одарённости или чего-то похожего. В их возрасте трудно достигнуть подобного не обладая даром. На мгновение Фобосу померещились полы мантии, развивающиеся при ходьбе. Он постарался выкинуть это из головы, и вернуться к разговору. Его собеседница, заметила их переглядывания и готова была обидеться на невнимание к её персоне.

Фобосу в целом было всё равно, что она о нём думает, но всё же он поспешил вновь завладеть вниманием дамы. Заинтересовавший его человек застыл напротив картины, словно дожидаясь, когда её автор освободится.

Женщина всё не замолкала, задавая всё новые и новые вопросы, не переставая кокетничать, делая совсем не прозрачные намеки, как именно им заинтересована. Будь здесь Элион, давно бы вцепилась в брата, ревниво посматривая на всех вокруг. Это была одна из причин, почему Фобос редко брал её с собой, отправляясь куда-нибудь по делам. Не будь его внимание отвлечено тем человеком, он принял бы заигрывания барышни, но сейчас принцу не терпелось отделаться от неё. В конце концов, не выдержав повышенного внимания, он навёл на неё морок, что как ему показалось, не осталось незамеченным незнакомцем.

— Потрясающая картина, — заметил он, когда Фобос подошёл ближе. — Смена женских божеств мужскими. Мы с братом даже поспорили, насколько это хорошо. Он уверяет, что это неминуемо приводит к культу мучеников, а вслед за тем милитаризму.

— Никогда об этом не думал, — ответил принц.

— А зря, и удивительно, ведь вы создатель картины, — сказал мужчина.

Фобос растерялся, но решил не зацикливаться на чужой осведомленности. Его фотографии печатали в журналах, да и в интернете их можно было найти, а по поводу своей приметности он не питал иллюзий.

— Мне казалось, что вы должны интересоваться религией, ну или мифологией. Ожидал встретить почитателя Юнга, хоть в последнем и сомневался, — продолжил рассуждать незнакомец.

Профаном себя князь Меридиана не считал, но разговор его всё больше смущал. Собеседник оказался примерно его роста, да ещё и состоял, казалось, из одних сухих жил, но при этом складывалось впечатление, что тот смотрит на него сверху вниз, да ещё и испытывает.

Хуже всего было то, что он не припомнил, чтобы писал подобное. Картина вышла как-то сама собой, и он до конца не понимал, что же на ней изобразил. Можно в ней было найти и то, что нашел этот странный человек.

— Ваш брат, сторонник эмансипации, — не нашелся, что ещё сказать Фобос.

— Скорее сторонник женской сексуальности, но его трудно винить, особенно зная его мать. Да и наша сестра сделала многое, чтобы он так считал. Внесло и свою лепту желание окружающих видеть его не только тем, кем он не является, но и тем, кем он не желает быть.

За их короткий разговор Фобос понял, что не понимает ничего об этом человеке. Зато много, если не слишком много, знает о его семье в целом и младшем брате в частности. Он попробовал возразить, но понял, что так и не узнал имени собеседника.

— Люциус, — сообщил тот.

— Филлип, — отозвался Фобос, запоздало протягивая руку для рукопожатия.

Его новый знакомый ответил на жест с таким видом, словно знал о нем всё. И это настораживало ещё больше.

— Всё же советую почитать Юнга, а ещё лучше его последователей.

Они проговорили ещё несколько минут, а потом Люциус откланялся, заявив напоследок, что они скоро увидятся, возможно, даже раньше, чем можно предположить.

После этого утверждения, князь был близок к панике. Пришлось уйти в туалет и несколько раз умыться холодной водой. Желание засунуть под кран голову целиком пришлось подавить. Постепенно руки перестали трястись, и к Фобосу вернулась привычная собранность.

К ощущению опасности было не привыкать. Зейдан был неподалёку, а его люди и того ближе. Принц успел с этим смириться и прикладывал все силы, чтобы не дойти до сводящей с ума паранойи бесконечных заговоров и лживости всех без исключения. Многим правителям это ощущение бесконечной опасности спасало жизнь, но ещё большее число доводило до могилы и безумия, что особенно страшно. Он видел себя безумцем во снах. Видел, как превращался из себя в беспокойное создание, помешанное на силе и власти. Такого для себя Фобос не желал.

Мужские божества заменяют женские. Почитай Юнга. Материнский миф. Не походило на угрозу, скорее на предостережение. Милитаризм и мученичество, как неизменные спутники. Философия, в которой князь ничего толком не смыслит.

Он когда-то касался Юнга, и он ему даже понравился, но вышло как-то совсем краем, и сейчас ничего толкового вспомнить не получалось. Фобос чувствовал, что ему необходимо домой. Сесть за мольберт, ну или хотя бы найти бумагу и карандаш, чтобы почеркаться и прийти к решению. Так мыслить проще, а память начинает работать на тебя, а не против.

Так кем же был этот загадочный Люциус, не потрудившийся назвать ничего кроме своего имени? Человек, которого Фобосу следовало бы остерегаться, но который вызывал симпатию и ещё что-то не до конца понятное принцу.

Немного успокоившись, князь вернулся назад и даже завязал разговор с всё той же зачарованной поклонницей, раздражающей теперь в разы меньше и убедившей, что идея провести с ней ночь не так уж и плоха. Более того натолкнула на мысль, что хорошо бы завести подружку, а не то замороченный свалившимися на него проблемами, он совсем забыл об этой стороне жизни и способе расслабиться.

Ночной прохлады не хватало, но открывать окно князь Фобос не спешил. В такие моменты герою любовнику полагалось пафосно курить, глядя на жизнь в городе. Он не курил, и на такую роль едва ли годился, но наблюдение от этого не становилось менее увлекательным.

Его новая знакомая не торопилась вылезать из постели, наслаждаясь послевкусием любовного действа. Поэтому принц радовался одиноким минутам, необходимым, чтобы насладиться уходящим вечером и ставшим редким в последнее время спокойствием.

— Почему ты не переберешься на Манхэттен? — спросила она.

— У меня есть младшая сестра, которую нужно воспитывать. В провинции это проще, а ещё мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь.

Кэндал поднялась на ноги и, прикрыв наготу, подошла к нему. В отличие от Фобоса она курила, чем и поспешила заняться, приоткрыв окно.

— Никогда не слышала, чтобы из художников подавались в экономисты.

Фобос тоже не слышал, как и о том, чтобы из художников подавались в короли. Вот наоборот сколько угодно. В большинстве своем, достигнув душевного умиротворения и возможности творить, люди теряли большую часть амбиций и интереса к окружающим их. У него получалось иначе. Фобос почти не сомневался, что решится сделать всё необходимое и расстаться со спокойной жизнью, променяв её на решение несчетного числа проблем.

Они проговорили ещё какое-то время, пока не пришла пора прощаться и возвращаться в Хезерфилд. Напоследок Фобос взял номер своей новой знакомой и подумал, что она не глупа, как он решил сначала. Скорее слишком хотела ему понравиться.

Ночной визит помог на какое-то время отвлечься от терзающих его вопросов, которые стали ещё сложнее, после сегодняшнего разговора на выставке. Нужную встряску, чтобы посмотреть на вещи свежим взглядом он получил. Вопросы больше не угнетали, а мозг работал.

Слово «герой» в зависимости от ситуации приобретало огромное количество значений. В современном обществе так именовали самоотверженных храбрецов, вытаскивающих детей из огня или что-то похожее. Звали так марвеловских персонажей в трико, прибавляя к слову приставку «супер», то ли чтобы подчеркнуть масштаб катастрофы, то ли оправдать внешний вид. Стражницы если не причисляли себя к этой категории, то своего мятежного друга наверняка. Но ответ на загадку Люциуса следовало искать в другой области, более древней, а от того жестокой и непричесанной моралью стремящегося к порядку общества.

Древние греки называли героями только потомков богов или потомков потомков. Другим, насколько бы они не были отважны и везучи, подобное звание не грозило. Герои сражались во имя славы, свершая подвиги не столько из любви к человечеству, сколько от необходимости, амбиций или нечего делать. Ответ был где-то здесь, Фобос это чувствовал, но не мог уловить суть.

Была ещё и вторая загадка, не дававшая ему покоя. Смена богов — это не только и не столько смена власти. Боги меняются вместе с мышлением верящих в них людей. Это очевидно, но едва ли требовалось понять только это.

Хезерфилд обещал встретить привычными проблемами и огромным рабочим завалом. Звонок от Гарольда раздался не успел князь сойти с самолета. Первой мыслью стало беспокойство об Элион. До сих пор каждая встреча Зейдана с принцессой порождала в ней недоверие и сомнение к отцу. Отчего Фобос сильно и не волновался, оставляя её на попечение Гарольда и шептунов. Было бы странно, откажись он от поездки, даже во имя работы.

Расслабленность почти отпуска помахала на прощание ручкой. Набрав в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду, князь взял трубку. Пусть перед отъездом он отдал шептунам приказ слушаться Гарольда, услышать сводку последних новостей с Меридиана не ожидал.

Почти детская увлеченность с которой Хейл входил в курс дела и прикасался ко всему магическому удивляла, но была на руку. Поэтому князь не слишком об этом задумывался. К тому же в глубине души он был уверен, что не поняв до конца к чему его подключили, шеф будет присматривать за обожаемой дочерью и этим ограничится. Вместо этого Гарольд смог собрать ворох полезной информации и проанализировать её.

О затяжной болезни королевы Вейры Фобос знал, как и о приближении её неминуемой смерти. Желания увидеться с её величеством он при этом не испытывал. Гарольд считал иначе и бескомпромиссно убеждал принца это сделать. При этом если начал шеф с оттенком покровительственности в голосе, как всегда говорил с ним о личном, то закончил тоном, которым говорил всегда во время переговоров и заключения самых важных сделок. Фобос сдался и сказал, что сделает как тот хочет. Отослав багаж с курьером на работу, князь отправился на Меридиан.

В последний раз он был в родном мире не столь уж давно: когда объяснял Гарольду истинное положение вещей. Но когда он оказался по другую сторону портала возникло чувство, словно он вернулся домой после долгого путешествия.

— Ты долго, — раздалось сбоку, не успел князь сделать и пару вздохов.

Фобос сразу узнал говорившего, хоть и видел его всего раз в жизни. Странный человек с выставки сидел на траве скрестив ноги по-турецки и, похоже, медитировал. Тело принца охватил озноб, что делать он не знал. Параноидальные мысли, вытесненные из сознания более насущными вопросами разом вернулись.

— Не бойся, князь Фобос, если бы я хотел навредить тебе, то уже бы это сделал.

— Кто ты? — спросил принц.

Приближаясь к знакомому незнакомцу принц был готов бить на опережение.

— Как я и говорил — моё имя Люциус. И, наверное, в первую очередь я — твой отец.

Подобной наглости князь не ожидал и, растерявшись, подавился воздухом и раскашлялся. Люциус поднялся на ноги и заботливо пару раз ударил по спине.

— Не знаю, говорила ли тебе Вейра, но оно так.

— Откуда такая уверенность? — смог выдавить из себя принц.

Незнакомец пожал плечами, словно ничего странного не происходило.

— Случайно оказался поблизости и решил проверить. Столь близкое родство чувствуется, а чтобы убедиться наверняка притащил с собой Си на ту выставку. Он может определить родство до седьмого колена, да и другие связи умеет чувствовать.

Фобос вспомнил гордого юношу с прямой спиной и понял, что «Си» — это про него и что подобное обращение ему совсем не подходит. Вероятней всего так назвать его мог себе позволить только этот ненормальный.

— И к чему всё это? — спросил Фобос.

— Не знаю, — пожал плечами собеседник. — Это по-своему удивительно.

После чего Люциус вновь сел на траву и скрестил ноги.

— Судя по твоей реакции, ты знал, — заметил он.

— Я слышал, что Вейра родила меня не от Зейдана, а от Искателя Миров.

— Прозвище Варджапани мне дали мои подчинённые. Если хочешь можешь использовать его, но данное по рождении имя мне нравится больше.

Люциус говорил по-своему складные вещи, но поверить в их истинность казалось невозможным. Слишком уж фарсом они выглядели.

— Ладно, поговорили и будет, — продолжил он. — Королева Вейра умирает — самое время тебе вмешаться, — заключил предполагаемый родитель.

После чего он упал на спину и вытянулся в полный рост, глядя на низкое свинцовое меридианское небо. Фобос же задумался как лучше и быстрее будет добраться до матери. В конце концов за этим он сюда и пришел.

— Лови, — скомандовал Люциус.

В руки Фобосу полетела странная вещь, оказавшаяся давно пропавшим семицветным камнем в форме звезды из королевской короны, с прикрепленной к нему цепочкой. Раньше князю приходилось видеть его только на старинных картинках.

— Ещё увидимся. Удачи с королевой.

Не успел Фобос и слова сказать, как мир вокруг завертелся, как при переходе через измерение, а его новый знакомый исчез. Когда принц в следующий раз осознал себя он уже был в покоях королевы.

Несмотря на близость смерти, правительница Меридиана почувствовала его присутствие сразу.

— Кто здесь? — спросила королева.

Голос правительницы изменился с тех пор, как Фобос слышал его в последний раз. В нём появилось нечто дребезжаще-истеричное. Собрав последние силы, королева села на постели и увидела посетившего её сына. Выглядела она при этом настолько плохо, что в голову закралось подозрение не стараниями ли его нового знакомого она до сих пор жива.

— Это всего лишь я, матушка.

Он не называл её матерью много лет, и сейчас слово далось с трудом.

Королева Вейра сильно постарела. Некогда красивое лицо избороздили морщины, придающие ей вечно недовольное выражение. Светлые волосы побелели и казались седыми.

— Фобос, — узнала сына королева.

— Да, матушка, — второй раз назвать её так было проще.

Вейра откинулась на подушки и не говорила больше ничего, пока он не подошел ближе и не сел на постель.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Решил навестить вас. Слухами земля полнится, и они безрадостны.

— Ждёшь, когда я умру, чтобы занять трон? Так тебе его не видать.

Откуда в ней взялось столько злости и даже ненависти, Фобос не знал. Отношение к нему матери никогда не было ровным. Она то любила его, то обвиняла во всех смертных грехах и несчастьях. Когда-то это задевало. Сейчас он видел перед собой немолодую, рано постаревшую женщину, которая как ни крути всё же была его матерью. Наклонившись ближе, Фобос поцеловал её в лоб и ответил:

— Если бы я этого хотел, то уже бы сделал.

Вейра удивлённо распахнула глаза и уставилась на него так, словно видела впервые. Дрожащими, сохранившими изящество пальцами, она нервно стала проверять его руки, словно боясь там что-то найти. По мнению Фобоса единственное, что она могла найти это родинку у большого пальца на правой руке и шрам неподалеку.

Когда она закончила и вновь откинулась на подушки, что-то в королеве неуловимо изменилось. Вероятней всего помогла вытянутая из него сила. Чему Фобос усмехнулся и решил и дальше не препятствовать ей. На многое в таком состоянии она не способна, даже если решиться тянуть из него магию всерьез.

— Ты отвратительно похож на него, — заключила она.

— На кого?

Теперь изменился и тон Фобоса. Мать вела себя странно. Её действия нельзя было объяснить только желанием подкрепить свои силы за его счёт.

— Ты и сам знаешь, — огрызнулась она.

— О нет, матушка, слишком много вариантов, чтобы соглашаться с подобным мнением.

Фобос навис над ней. И по побледневшему вмиг лицу и выражению на нём, понял, что смог напугать королеву.

— Ты отвратительно похож на своего отца, Искателя миров Варджапани, — процедила она сквозь зубы.

После чего моргнула, глубоко вздохнула и вновь посмотрела на сына уже с вызовом.

— Я сделала всё, чтобы его уничтожить, но он продолжает жить в тебе. Как будто напоминая, что у всего есть своя цена, и мне никогда не победить его.

Фобос вспомнил Люциуса, уверявшего, что он и есть легендарный Варджапани, и отсутствующее между собой и им внешнее сходство. Куда большее общего у него было с Зейданом, но Вейра подтвердила отсутствие между ними близкого родства. Это по-своему радовало. Вновь сев, Фобос ответил.

— Я — это я, а не кто-то другой.

— Знаю, — миролюбиво заключила мать.

После чего вновь взяла его за руку. В этот раз без угрозы или попытки вытянуть из него силу, просто желая прикоснуться.

— Если бы ты был им, я была бы уже мертва, — начала королева. — Когда ты родился, я обрадовалась. Тогда ещё было сложно о чём-то говорить, но твои глаза и светлый пушок на голове убеждали, что ты мой — никакого чёрного. Белизна Эсканоров победила, — словно исповедуясь говорила Вейра.

Смотреть ему в глаза королева избегала, но тон с которым она говорила и выражение её лица не давали возможности прервать или просто двинуться.

— Не знаю, известно ли тебе, но я унаследовала трон не от матери, а от сестры. Когда Варджапани впервые появился в королевском дворце Меридиана правила Лейена. Мне было тринадцать, и я влюбилась с первого взгляда. Он был поразительно красив, или же казался мне таковым. Но он обращал на меня внимания не больше, чем на пробегавшего мимо ребёнка.

Следующие два года я только и могла, что наблюдать за развернувшимся вокруг него состязанием между моей сестрой и стражницей земли. Казалось, что только я понимаю: как бы мы не старались, а Варджапани никому не достанется. Он любил лишь море и свободу. Сколько бы он не жил поблизости, всегда оставалось чувство, что он может исчезнуть навсегда в любой момент.

Так и случилось. В один день он и все его люди просто исчезли. Не знаю, как, но три месяца спустя Лейена смогла его вернуть. Его корабль встал в гавани Уван, его люди были расквартированы, а он сам поселился в спальне королевы. Но что-то изменилось и это касалось не только того, что он задержался в её покоях.

Варджапани много времени проводил в библиотеке. Притащил чуть ли не половину её сегодняшнего собрания. Бесконечно что-то искал и писал.

Примерно в то же время я узнала о планах Зейдана. Многое из его идей мне не нравилось, но я знала: другого способа добиться своего у меня не будет. Следующие полтора года мы работали вместе.

Мы много сделали тогда. Тебе нужно знать лишь, чем всё закончилось. Я подмешала Варджапани зелье, замутняющие сознание и выдала себя за сестру, зная, что это единственный раз и от этой связи неминуемо будет ребёнок. Ведьма, давшая мне зелье предупредила.

О моём обмане Варджапани узнал ещё быстрее, чем я надеялась, но было уже поздно. План тоже работал лучше, чем я думала. В ту же ночь моя сестра была повержена.

Я смотрела как она умирает и не знала, что делать. Ваджрапани пришёл в ярость, когда понял происходящее. Он уничтожил почти всех участников заговора и растворился в воздухе с мёртвой Лейеной на руках, прокляв меня напоследок. После смерти сестры я обрела сердце Меридиана и стала королевой, а через ещё два месяца мы с Зейданом поженились.

— Почему ты уверена, что родила меня именно от Ваджрапани? — спросил Фобос.

— Столь близкое родство чувствуется, — заверила мать. — Но есть и другие причины. Можешь не сомневаться, всё так, как я сказала.

— Ты сказала, что сделала всё, чтобы уничтожить его, — сменил тему Фобос.

— Да. Он ненавидел меня, а я его боялась. А ещё я не хотела, чтобы он когда-нибудь добрался до тебя.

Искать его врагов не пришлось: они сами нашли меня, а дальше и того проще. Следом за Варджапани я уничтожила и его врагов. Последнее, что я слышала о твоём отце — это то, что его распяли. Почему умертвили именно так, я не знаю.

Вероятное самозванство говорившего с ним человека, должно было успокоить Фобоса, но что-то не сходилось, и он не мог понять, что. Возможно, всему виной желание верить словам Люциуса.

— Фобос, почему ты пришел? — спросила мать.

Она сильнее сжала его руку и вынудила посмотреть ей в глаза.

— Я не хотел приходить, но шептуны доложили, что ты умираешь. Гарольд убедил меня, что я пожалею, если не сделаю этого.

Они были одновременно чужими и родными друг другу. Возможно, Гарольд был прав, и этот визит не был лишним.

Фобос вновь наклонился ниже, чтобы поцеловать мать в лоб. Годами он желал ей смерти. Теперь, когда это происходило, размышлял о возможности сохранить ей жизнь. Дело было вовсе не в её исповеди. Она сделала и не сделала слишком многое, что он никогда не простит, но всё равно оставалась его матерью.

Осознание было странным. Принц не ожидал от себя подобного, но отпуская всё дурное с ней связанное понимал — это к лучшему. Украденная у него сила лишь немного отсрочила предсмертную агонию. Она подходила к концу, унося вместе с собой осколки Сердца Меридиана, которым ещё обладала королева Вейра.

По щекам матери текли слёзы, похоже, и для неё эта встреча что-то значила. Давно потерянный сын явился, чтобы стать то ли душеприказчиком, то ли священником.

— Ты станешь хорошим королём, — сказала она.

Это следовало понимать, как последнюю строчку в завещании и жизни.

— Прощайте, мама.

Всё было кончено. Теперь о чём бы ещё он не хотел с ней поговорить, или какие бы вопросы не хотел задать, оно стало невозможным

Осознание необратимости давалось с трудом. Это была не первая в жизни принца смерть, свидетелем которой он стал, но от этого не становилось легче.

Когда смерть королевы стала известной обитателям замка, в монаршие покои ворвался лорд Сартан, последний её любовник. Он и обнаружил князя Фобоса сидящего в углу комнаты, то ли старавшегося сдержать слёзы, то ли сожалевшего, что они не шли.

— Созывайте знамёна, милорд, и готовьтесь к коронации. Нам некогда медлить, иначе война растянется надолго.

Констан удивлённо смотрел на принца, словно на призрака. В том, что лорд прибыл сюда от лица узнавших последнюю волю королевы князь не сомневался.

Ковать нужно было пока горячо, пока никто не опомнился и не осознал происходящего. Был шанс сплотить вокруг себя людей, преданных бывшей властительнице. Как говорят на Земле: король умер, да здравствует король. И поправка на пол тут ничего не меняет.

Поднявшись на ноги, Фобос отправился сначала вон из комнаты, а потом дальше по коридору, готовясь к предстоящей встрече. Выдержав надлежащую дистанцию лорд последовал за ним.

Князь Фобос успел забыть чувство, когда становишься частью огромного организма, каковым в действительности являлись шептуны. Обладая собственным сознанием, они работали и без медиума, но стоило подключиться, и система преображалась.

Единственным недостатком подобной работы было огромное количество затрачиваемой энергии. Даже обладая мощью двух сердец, принц избегал часто прибегать к этой возможности. Не удивительно, что его двойник по каплям собирал остатки силы Меридиана, пользуясь своей сетью больше и продуктивнее.

Каждый раз, когда приходилось прибегать к подлинным возможностям шептунов, Фобос приходил к выводу, что нужно что-то делать с нестабильностью его собственной силы. Но с какой стороны к этому подступиться не получалось придумать. Он уже говорил с Кадмой, но и она не смогла помочь. Дальше подтверждения наличия проблемы они не продвинулись. Это дало возможность Зейдану перехитрить пасынка и похитить Элион.

Признавать свою некомпетентность и ошибки было сложно. Фобос сидел в любимом кресле в офисе и старался немного унять чувства, чтобы принять правильное решение.

Пульс бешено бился, отдаваясь в ушах, разнося силу по единому организму шептунов, живущих на Земле и Меридиане, разрывая ткань завесы и сплетаясь в единый жутковатый розовый куст с гиперболизированными шипами. Излишки силы расцветали розами то тут, то там.

Зейдану не потребуется много времени осознать бесполезность Элион и догадаться, что вся сила в её теле — не более, чем бомба замедленного действия против него. Эти мысли не помогали взять себя в руки, но направляли на поиски сестры всё новые силы. Она должна была быть в одном из убежищ Зейдана. Фобос уже успел объявить его вне закона вместе со всеми сторонниками.

Рука с песком для зеркала замерла в воздухе, готовая рассыпать его в любой момент и упростить слежку. Насколько бы безнадежной ситуация не казалась, бросаться вперёд очертя голову глупо. Только наломает ещё больше дров и подставится перед лордами, чья поддержка необходима, и уничтожит шанс перетянуть на свою сторону кого-то из сторонников Зейдана. Зря принц понадеялся на способность стражниц проконтролировать ситуацию необходимое ему для подготовки время.

Стоило вспомнить о девочках, и шептуны настойчиво предупредили об их приближении, давая услышать разговор так, словно князь находился рядом. Сколько бы он не ругался на стражниц, но отследить источник энергии мощности его поисковой сети они смогли, как и провести небольшую разведку.

Взволнованная Корнелия оправдывала Фобоса как могла, и старалась скрыть беспокойство за отца. Вилл была бескомпромиссна в суждениях и готова уничтожить зло в его лице в любой миг. Ирма старалась отшучиваться от всех разом, а Тарани являла из себя привычный образец благоразумной отваги.

Скорая встреча с посланницами Кондракара добавляла в котёл переполняющих Фобоса эмоций раздражение, вызванное необходимостью долгих и бесполезных объяснений. Он ещё после последних с Гарольдом не отошёл. Небольшой тайной оставался вопрос проявят ли они деликатность к двери в его кабинет. Решив не рисковать, он отворил её сам, дав возможность зайти без лишних сложностей.

— Давно не виделись, девочки. Или лучше называть вас стражницами? — поздоровался князь.

— Филипп, — не удержалась Корнелия.

— Кто ты? — спросила хмурая Тарани.

Фобос поудобнее откинулся в кресле прежде, чем ответить.

— Неужели до сих пор не догадались? Я ожидал наше столкновение ещё год назад, когда вы узнали про Элион, а не сейчас, когда вы провалились не сумев её защитить.

Удивительно, но начавшееся пререкание с девчонками помогло успокоиться. Цветы перестали распускаться где попало, а ткань материи рваться. Поиск становился более точным.

— Кто ты такой и что сделал с Элион! — терпение Ирмы ожидаемо кончилось первым.

Зря принц надеялся, что предстоящие будет хоть немного интересным.

— Разве ты не знаешь, Ирма? Мы ведь знакомы не первый год.

— Филипп, ты всё знал с самого начала? — спросила Корнелия.

До того, как они соберут всё в единое целое оставалось не больше нескольких минут. К тому же мальчишка-повстанец его узнал, пока не как своего принца, но как когда-то вытащившего из беды незнакомца.

— Моё настоящие имя — Фобос, лучше пользуйтесь им, — принц предложил им подсказку, после которой они должны были всё понять.

— Так ты… нет это невозможно! — первым догадался мятежник. — Принц давно мёртв!

— Как видишь нет, только, до недавнего времени, мало кого интересовал. В отличие от моей сестры.

Позабавиться всё же удалось. Мальчишка и стражницы почувствовали себя виноватыми, хоть причин для этого и не было.

— Значит, ты на самом деле брат Элион? — спросила Корнелия.

Она облегченно вздохнула, когда он согласно кивнул.

— Но как тогда вышло, что Элион ничего не знала о Меридиане и своей силе? — поправила очки Тарани.

— Я ей не говорил, а она сама оказалась здесь слишком рано, чтобы помнить что-либо. У Элион нет силы, — просветил их Фобос. — Садитесь, разговор будет долгим.

Девочки удивились, но поутихли и его предложение приняли.

— Почему ты держал всё от неё в секрете?

— Сами не догадываетесь? Кроме очевидного, я не планировал возвращаться и, тем более, отпускать туда Элион. Если бы всё шло, так должно было, она прожила бы спокойную жизнь на Земле и не задавалась ненужными вопросами.

— Почему ты всё решил за неё?!

Этого вопроса не могло не последовать. Следующим должно было стать утверждение, что Меридиану нужна королева Элион при которой настанет новый золотой век.

— Наверное, от того, что не решай я за неё, она давно была бы мертва.

Тут не выдержал мальчишка-повстанец. И князь услышал весь тот отборный бред, который был ожидаем, но слушать который желания не было.

— Королева Вейра правила законно, но я не заметил, чтобы на Меридиане было так уж радужно, — оборвал его Фобос. — Элион её чуть менее испорченная копия, лишенная силы. И отчего-то её воссоединение с отцом не радует не только меня.

До того, как его собеседники успели придумать с десяток таких же «умных» аргументов, князь бросил на пол песок, образуя зеркало, давая возможность понять, в какую неприятность угодила его сестра.

За прошедшее время Седрик успел заново представить Элион Зейдану и тот пока играл роль заботливого папочки, но уже начал осознавать истинное положение дел. После того, как это случится, ей должно было стать совсем не весело.

Фобос сжал руку, заканчивая показ фильма о королевской семье Меридиана и серьёзно посмотрел на стражниц.

— План вытащить её у вас уже есть? — спросил он.

Девочки растерялись и начали переглядываться.

— Значит нет, — заключил Фобос. — Тем лучше. Будете слушаться меня и всё получится.

Ответное возмущение не заставило себя ждать. Он тяжело вздохнул понимая работать придётся с тем, что есть. Увы, но выбирать было нельзя. Фобос предпочел бы иметь дело с прошлым поколением хотя бы в лице Кадмы. Да и Ян Лин во время их единственной встречи в его детстве оставила о себе положительные воспоминания.

— Можете попробовать вызволить её сами, но если ошибётесь, второго шанса не будет. Элион умрёт.

— А с тобой у нас обязательно всё получится! — вспылила Корнелия.

С самого начала принц знал — нужно перетянуть её на свою сторону. Настоящей подругой, а не просто одноклассницей и хорошей знакомой Элион была только ей.

— Со мной у вас больше шансов. Я знаю Зейдана лучше вас всех вместе взятых.

— Откуда такая уверенность? — постарался сбить нужный настрой мятежник.

— Иначе я был бы мёртв.

Князь встретился с мальчишкой взглядом, вынуждая вступить в поединок, который тот не мог выиграть.

— Зачем ему убивать своего сына, — возмутилась Хай Лин.

Калеб благополучно проиграл свою битву, а легкий морок с воспоминанием из детства будущего властелина Меридиана и вовсе завершил дело, давая возможность больше не тратить на него силы.

— Хотя бы от того, что я не его сын.

— Но ведь Элион твоя сестра, — сразу не догадалась Ирма.

— Только по матери. И это ещё одна причина, почему её нужно вытаскивать. Все остальные дети Зейдана погибли вскоре после рождения или родились мёртвыми. Он не может не сомневаться.

Как лучше объяснить столь деликатную вещь слишком юным ещё девочкам, Фобос не знал. Пока что они слишком романтичны и не способны поверить в идеи измены и сладострастия как самоцели.

Так же он не знал, как объяснить им что такое королева для Меридиана, и на что они готовы подписать свою подругу. Если мальчишка мятежник не смог или не посчитал нужным, зачем пытаться принцу, которому они не доверяют.

— Королева умерла, принцесса должна взойти на престол, — завел старую шарманку бунтарь.

Видно одного морока оказалось ему мало. Готовясь втолковывать очевидные вещи более серьёзно, Фобос возразил.

— Королева оставила другое завещание. У Элион нет силы, а значит толку от неё тоже не будет.

Вдаваться в подробности своего визита к матери, Фобос не собирался. Как и посвящать их пока в детали развёрнутой им компании.

— Что ты собираешься делать? — вернулась к главному Корнелия.

Похоже, не только ему надоел этот бессмысленный разговор. Стражница земли смотрела на него с уверенностью человека готового идти до конца. Улыбнувшись, Фобос начал излагать свой план. Решающее слово сказано. Разве что позже ещё нужно будет поговорить с Вилл наедине.

Сон не шел долго. День был переполнен событиями и выжал до капли, но расслабиться и отдохнуть, отпуская ситуацию, не выходило.

Фобос в очередной раз поднял над собой выпрошенное у Вилл сердце Кондракара. Должное начаться через несколько часов сложно было охарактеризовать одним словом. Астральная копия отправится на работу, а он сам приводить в порядок доставшийся по наследству от матери гадюшник.

Сердце Кондракара могло увеличить силу принца вдвое. Он помнил из сновидений, как двойник пытался отобрать его у предводительницы стражниц. Здесь она отдала его добровольно. Ненадолго, но большего и не нужно. В обмен он пообещал дать им возможность открывать порталы по собственной воле.

Увидев перед собой мрачный замок двойника, Фобос обречённо вздохнул. Это было ожидаемо. Лучшего способа добить его не было.

— Давно не виделись, — поздоровался он. — Вижу, ты вернул себе трон.

Двойник выглядел странно и дёргано. Не походя на триумфатора, одолевшего своих врагов, пусть эти враги и малолетние девицы.

— Как… как ты это выдерживаешь? — взвыл победитель.

— Что с тобой? — спросил он, подходя ближе.

— Как ты контролируешь такую мощь, — повторил его двойник.

В отличии от своей сбежавшей с Меридиана версии, он владел двумя сердцами, заключенными в посохе Нериссы, а не храня их внутри своего тела.

— Расслабься и действуй так, как считаешь нужным, не стараясь брать на себя слишком много, — посоветовал Фобос.

После чего встряхнул двойника за плечи. Вернувший себе власть узурпатор выглядел почти безумным. Его трясло. Стало понятно, с силой он не справляется. От того, скорее всего, совершал одну глупость за другой.

— Как у тебя это получается? — вновь взмолился он.

Большую часть их знакомства венценосец насмехался над беглецом и чувствовал себя не только более могущественным, но и более мудрым и зрелым. И вот он начал терпеть одно поражение за другим, а его трусливое отражение стремительно возвышаться.

Началось всё с работы, потом магия, теперь ещё и родители. Было больно и пусто. Он видел всё это, но не мог ничего сделать. Задать мучившие его вопросы, а не только заданные двойником. Понимал это и второй принц. Они — одно, пусть и живут разные жизни.

— Чем это отличается от того времени, когда ты правил Меридианом? — спросил ныне законный наследник королевы Вейры.

Его двойник сел на один из вычурных и напоминающих троны стульев и разлил вино по бокалам.

— Количеством информации. Никогда раньше я не чувствовал Меридиан так ясно, даже через шептунов. Не понимал, насколько оно всё живое, и насколько фальшив я сам.

— Не преувеличивай, — сел рядом менее амбициозный из них. — Если слишком сольёшься с миром, то никогда не сможешь им править. Ты — не мир, а мир — не ты. Ты — король, должный создавать и управлять им. Ты — отдельное существо, хоть и часть единого целого, — начал озвучивать извечные истины принц.

— И в тоже время один есть всё, а всё есть один. Не читай мне лекцию по основам магии, — фыркнул двойник.

— Так не вынуждай меня это делать, — пожал он плечами, после чего продолжил. — Не понимаю, почему тебя смущает очередное предательство. Словно в первый раз собрался кого-то кинуть.

— Не знаю, наверное, думал, что когда получу сердце Меридиана, всё будет иначе. Вместо этого я могу только замахнуться на кусок, который едва ли смогу съесть. Я смогу победить разве что только, если Варджапани в самом деле наш отец, а слухи о его участии в сотворении Кондракара правдивы, и к этому мне ещё повезет.

Истерика начала отпускать будущего завоевателя, и теперь он говорил более трезво и спокойно.

— Зря ты думаешь, что стражницы ничего не придумали. Эти девчонки не столь глупы, как кажется, — заметил меридианский князь, после чего сменил тему. — Думаешь, тот человек может оказаться Варджапани?

— Не знаю, но было бы интересно, будь оно так, — ответил двойник. После чего задал животрепещущий для себя вопрос. — Думаешь, у меня получится выжить в этот раз?

— Поживем — увидим.

Утро настигло привычно неожиданно и слишком быстро. Будильник противно пищал, оповещая, что пора начать шевелиться.

Выбравшись из постели Фобос приводил себя в порядок, стараясь привыкнуть к реальности. Подобные сны хоть и давались легче, чем несколько лет назад, лёгкими всё равно не стали. Раньше он часто рисовал в подобном состоянии, стараясь спрятать страх за творчеством, но сейчас было не до того.

День обещал быть насыщенным. Можно было только предполагать, как он может завершиться. Утром ситуация начала казаться ещё запутанней, чем выглядела вечером. Когда князь добрался до офиса, Гарольд уже дожидался его, с трудом сдерживая желание начать мерить кабинет шагами.

— Ты что-то придумал? — спросил Хейл вместо приветствия.

— Если ты не откажешься мне помочь, то да.

Гарольд кивнул, словно они обсуждали нечто само собой разумеющиеся. Участие в меридианской заварушке стражниц в целом и его дочери в частности, ещё больше подкрепило его энтузиазм.

— Мне нужно, чтобы ты присмотрел за лордами, доставшимися мне в наследство от матери и в особенности за Сердриком и его непонятно откуда возникшей партией в мою поддержку, а также понял, можно ли доверять хоть кому-то из них, — начал рассказывать свой план Фобос.

Гарольд слушал его и хмурился. Ему не нравилась ни ситуация, ни варианты её решения, но он лучше новоявленного почти короля знал, что по-хорошему это дело не уладить. Так что лучше он разберётся, чем позволит детишкам натворить дел.

— Ты хочешь представить меня своим лордам? — спросил Гарольд о той части плана, которая казалась ему наиболее неудачной.

— Да, но не сейчас. Тебе придётся занять моё место.

— Тогда осталось дать понять подчиненным, что ни меня, ни тебя нет на месте, — заключил Гарольд.

— Нет необходимости, — возразил Фобос, доставая сердце Кондракара. — Я создам наши копии, наделённые воспоминаниями и знаниями. Пока мы не вернёмся они займут наше место.

Вслед за созданием астральных дублей, Фобос открыл портал на Меридиан, в который шагнул без дальнейшего промедления. Гарольд замешкался ещё на пару секунд. Напоследок недоверчиво посмотрел на свою копию, после чего, глубоко вздохнув, шагнул вслед за принцем из другого мира.

Стражницы ждали в условленном месте. Вилл не была уверена, правильно ли поступила, отдав сердце Кондракара, и с каждой минутой чувствовала себя всё большей дурой. Не иначе, как оказавшийся Фобосом Филипп околдовал её, и теперь где-то смеётся её наивности.

Тарани недовольно хмурилась, у Ирмы чесался язык сказать какую-нибудь колкость. Даже Корнелия, и та нервничала, допуская, что их обманули. Принц опаздывал.

Они договаривались встретиться ещё полчаса назад, но пока оставалась надежда, что их худшие опасения не подтвердятся. Без сердца Кондракара они беспомощны.

Наконец открылся портал, и из него, тяжело дыша, вышел меридианский князь. Он не выглядел потрёпанным, но усталость была написана на лице крупными буквами.

— Не спрашивайте. Я нашел Элион. Перевоплощайтесь и отправляемся.

Вилл с облегчением сжала вернувшееся к ней сердце Кондракара, после чего согласно кивнула и отдала команду к бою. Медлить в самом деле было плохой идеей.

Меридиан казался непривычным и слишком тихим, даже возникли сомнения там ли они оказались. Опасения всех стражниц озвучила Тарани. Фобос согласно кивнул и начал рассказывать.

— Ниже начинаются катакомбы, ведущие в небольшой замок в предгорьях. Полная их протяженность даже мне неизвестна. Зейдан занял центральную и восточную их часть, — указывал на примерное расположение нужных зон принц. — Мои люди скоро начнут штурмовать центральный вход, если ещё не начали, — остановившись, он стал ещё серьёзнее, хотя казалось, что дальше некуда. — У нас нет права на ошибку.

Фобос прикладывал все усилия, чтобы настроить девочек на работу. Битву с Зейданом он выиграет и без их участия, но вот Элион это подпишет смертный приговор.

— Почему ты уверен, что они именно там? — спросила Корнения.

Из пятерки чародеек она была самой сосредоточенной. Поспорить в этом с ней могла разве что оценивающая обстановку Вилл.

— А сама не чувствуешь? — обратился князь к стражнице земли.

Он и раньше догадывался, что чувствовать или слышать землю, она пока не может, но теперь имел возможность убедиться.

— Могу помочь, — предложил Фобос.

Словно в опровержение своих слов он сам прислушался. После всего сделанного за этот не дошедший до полудня день, его возможности заметно уменьшились. Так что идея помочь стражнице и так убедиться в происходящем наверняка была хорошей.

— Наша сила сродна в основе, так что должно получиться, — закончил он вслух.

— Так к тебе ещё не подкатывали, а Корни? — попробовала развеять напряжение Ирма.

На Корнелию сказанное не оказало воздействия, но прежде чем она успела заговорить, свой вопрос задала Вилл.

— То есть ты, так же как и мы владеешь магией элемента?

Похоже, до сих пор они не задумывались о природе его магии, как и о его возможностях. И как эти девчонки до сих пор живы, если не оценивают заранее способности потенциальных врагов?

— Нет, я не ограничен одной стихией. Речь скорее о большей склонности к определенному виду магии. Я — созидатель.

— Хватит болтать, что нужно сделать? — возмутилась Корнелия.

В другой раз она с удовольствием бы послушала подобную историю, но сейчас на кону стояла жизнь Элион, отвлекаться от главной задачи она не собиралась.

Согласно кивнув, Фобос зашел ей за спину и начал командовать.

— Расслабься, глубоко дыши и постарайся ни о чём не думать. Остальное, я сделаю за тебя.

Корнелия хмурилась не слишком ему доверяя, но попробовала выполнить его требование. Понимая, что так дело не пойдёт, Фобос закрыл ладонями её глаза и вновь заговорил, теперь тише и добавляя в голос нотки интимности.

— Дыши, попробуй почувствовать жизнь вокруг. Весь мир — это огромный живой организм, а земля — сила дающая возможность ему существовать.

Корнелия сделала шумный глубокий вздох. Его слова её не убеждали, но это было и не нужно. Фобос слишком хорошо знал девушку, чтобы поверить в её готовность оставить привычный скепсис и реализм, стоило сказать пару красивых фраз.

Вместо этого он силой затягивал её в воронку жизни, заставляя сознание измениться и почувствовать новое, осознать суть её силы. Так непутёвого котёнка тыкают носом в молоко, чтобы тот мог поесть.

Поначалу он тоже погружался в омут силы, даже почувствовал момент, когда Корнелия ощутила требуемое. Но потом что-то пошло не так и у него перед глазами возник силуэт его предполагаемого отца.

— Хочу кое-что тебе показать, — как ни в чем не бывало заявил он и протянул принцу руку.

Выглядел непонятный человек чуть ли не ещё более юным, чем запомнился Фобосу, и вёл себя настолько нагло, что у князя задергался глаз от возмущения.

— За девочек-волшебниц не переживай, они не заметят твоей отлучки. Идём.

Вторая фраза была сказана серьёзней, и принц понял, что выбора у него нет. После чего протянул руку.

Через мгновение они оказались в странном помещении. Каменные стены намекали, что они в замке, но князь чувствовал, что что-то не так. Пока он осматривался, Люциус сделал пару шагов вперёд, неуловимо меняясь.

— Мы в зале для церемоний Пятого Дома, — сказал он. — Это мой замок, если захочешь позже расскажу тебе больше, но сейчас главное.

Перед ними начало появляться нечто. Описать это словами было сложно, но вот чувство восприятия магии обмануть было сложнее, поэтому Фобос всё понял. Люциус одобрительно кивнул ему, предлагая прикоснуться и проникнуться до конца. Более того, разве что по-отечески не подтолкнул вперёд.

Выкинув глупую мысль из головы, Фобос сделал шаг навстречу своей догадке. Ощущение силы, близкое к всемогуществу захватило с секундной задержкой. Поток жизни пронес перед глазами множество судеб и очевидных и не слишком истин, которые безуспешно старались понять маги и учёные, называя словами то, чему не может быть определения.

— Это же… — испугался собственного ответа Фобос.

— Сердце Меридиана, — согласно кивнул Люциус, озвучивая его мысли.

— Как это возможно?

Это не шло ни в какое сравнение с тем, что он чувствовал, владея сразу двумя сердцами.

— Когда я прощался с твоей матерью, то, погорячившись, показал ей все ответы на её вопросы о Сердцах и Хранителях. После этого оставлять ей доступ к подлинному сердцу было нельзя. Пришлось искажать собственные слова. То, что вы сейчас называете Сердцем Меридиана — преимущественно моё проклятье.

— Это невозможно, — отказался верить в подобное Фобос.

Ему не потребовалось много времени, чтобы представить сколько нужно силы на подобное проклятье. Да и настолько искривить восприятие — дорогого стоит. Уверенность Люциуса говорила за правдивость его слов. Отчего князь начал испытывать ещё больший ужас: это уже были возможности не человека, а божества, если не больше!

Люциус, словно прочитав его мысли, усмехнулся и поспешил пояснить.

— Это чем-то похоже на твоих шептунов. Паутинный принцип: проклятье усиливается за счет своего носителя. Увы, часть его передалась и тебе по наследству. От того и эффект поглощения собственной силой.

— Но как же тогда Сердце Земли? — задал новый вопрос принц.

На что его, похоже всё-таки отец, ответил.

— Защитное ограничение. Ты ведь и сам должен понимать, что для такого обитаемого и развитого пространства полученной тобой энергии маловато, как и всего лишь одного Хранителя. Так что ты не мог полностью использовать даже ту силу, что получил.

Фобос услышал в его ответе почти издёвку. Отчего желание развивать тему дальше исчезло. Вместо этого он вновь кивнул в сторону предъявленного сердца.

— И всё равно, я плохо понимаю, как такое возможно.

Люциус понимающе улыбнулся, после чего взял сына за локоть, и они оказались в новом месте.

— Скажи, тебе сильно нужен трон Меридиана? — спросил отец.

Похоже, они подошли к главной теме этого разговора.

— Хочешь забрать его себе? — ответил вопросом на вопрос Фобос.

— Нет, мне даром не нужен как трон Меридиана, так и любой другой. Править наредкость утомительное занятие, но я мог бы решить многие твои проблемы. В том числе необходимость выигрывать гражданскую войну.

— Звучит не слишком конкретно, — заметил принц.

Люциус посмотрел наверх. Туда, где должно было быть небо.

— Если ты хочешь пройти через это сам, то я не буду вмешиваться. Но ты, вероятней всего, сгоришь лет за десять, а мне бы этого не хотелось. Я перетряхнул все наиболее вероятные варианты твоей судьбы, и нечто хорошее редко где можно найти, особенно в комплекте с короной. Если для тебя это не вопрос принципа, то я могу вычистить твою магическую систему и дать возможность выбора, как жить жизнь дальше.

— Если я захочу провести реформы, на захваченном тобой Меридиане, ты мне позволишь? — забросил удочку Фобос.

— Сколько угодно. Если я вмешаюсь, Меридиан всё равно изменится, так что развлекайся сколько хочешь. Могу даже короновать для большей убедительности.

— И что взамен? — спросил князь.

Если ему был нужен не Меридиан, то что-то другое, гораздо более важное. Угадать бы ещё что, чтобы не ошибиться с выводом.

Люциус нахмурился. Черты его лица стали более резкими, проступили острые скулы, а горбинка на носу привлекала к себе больше внимания.

— Мне нужна опора, чтобы окончательно вернуться в этот мир, а ты — мой сын, — начал бодхисатва.

— Что для того, кто может создать артефакт подобный сердцу Кондракара, беспрепятственно путешествует между мирами и связывает демонов, случайно родившийся ребенок? — не выдержал он обрывая начавшуюся речь.

Вопросы родства мучили его всю жизнь. И теперь имея возможность получить ответы, князь не мог думать здраво и правильно, впадая вместо этого в детство. Люциус вновь посмотрел на него, на этот раз куда снисходительней.

— Ты — единственный выживший, — сказал бодхиства. — Если верить моему братцу где-то есть ещё две дочери, но даже он не уверен живы ли они. Я понимаю, что в двадцать с лишним лет оно едва ли нужно и так уж важно, но всё же подумай.

Фобосу очень хотелось верить в чистосердечность этого странного человека, но обмануться было страшно, как никогда. В первую очередь потому, что от этого зависела не только его жизнь. Да и умирать по глупости князь не собирался.

Если он сейчас согласится оказать непонятную услугу, на которую, якобы, способен только он, то не получится ли, что его развели как мальчишку? И не отдаст ли он в лучшем случае родной мир на разграбление демонам, а в худшем и предположить сложно?

Вновь, будто прочитав его мысли, Люциус заговорил на опережение.

— Ты умный парень. И мне на самом деле нужна твоя помощь. Возвращаться из небытия гораздо проще, ориентируясь на родную кровь. И пробудить Пятый Дом ото сна так будет проще. Я ведь на самом деле умер в тот раз, — заметил Люциус.

Фобос вздрогнул. Первая картина, которую нарисовало его воображение была жутковата.

— Нет, здесь ты ошибаешься, — возразил Люциус. — От тебя не требуется ничего особенного, а тем более умирать или заниматься человеческими жертвоприношениями. Я уже здесь. Ожил, но не могу до конца вернуться, пробудиться. Мне нужна опора, не более. Смысл. Так как ты мне всё ещё не веришь, то могу дать письменные гарантии, которые тебя устроят, — закончил Искатель Миров мысль.

Долго размышлять было некогда. Особенно учитывая, что отец, похоже, в самом деле читал его мысли.

— Магический договор, который формулирую я, — решил Фобос.

— Хорошо, — легко согласился Люциус.

Принц начал прикидывать, что он упустил, а это обязательно было так. Отступать было поздно, поэтому готовясь к удару в спину, он начал колдовать.

Слабым местом в его решении был источник его знаний о контрактах. Почти всё он почерпнул из книг Варджапани, и едва ли существовал другой способ заключения сделок между душами.

Теоретически подобные контракты были нерушимы, но в любом деле можно найти лазейку. Было бы желание и хороший адвокат, говоря земным языком. И кто уж был в этом деле непревзойдён — это демоны. И даже если предположить, что по какой-то причине сам Люциус на это неспособен, то у него на службе обязательно найдётся пара десятков специалистов.

Когда пришла очередь Варджапани соглашаться на выдвинутые условия, он едва заметно покачал головой, отчего Фобос ещё сильнее насторожился, но что-то менять было поздно. Стоило обряду закончиться, Люциус заговорил.

— Когда вернёшься, то постарайся воздержаться от магии. Я начну чистку немедленно, если ты станешь мешать, процесс будет дольше и болезненнее. Ты удачно разделил свою силу на две части, это упростит дело. За своего друга не волнуйся, я прослежу и подстрахую, если потребуется. Силу Хранителя Земли придётся вернуть. Лучше всего отдай её той девушке, с которой ты сейчас в контакте. Я тоже прослежу, чтобы и дальше всё прошло гладко. Начинаем.

— У меня даже меча с собой нет, — обречённо вздохнул Фобос напоследок.

— Значит будет. До встречи, — сообщил Люциус.

Восприятие вновь исказилось, как и во время любого другого перехода, после чего Фобос вернулся туда, где был. Корнелия всё ещё искала Элион, а он поддерживал её, помогая чувствовать корни Меридиана.

Контакт продлился ещё секунд тридцать, позволяя прийти в себя и отбросить ненужные в данный момент мысли. После победного крика Корнелии: «Нашла!» — Фобос отступил на шаг назад и подобрал взявшийся из ниоткуда на земле меч.

— На меня дальше сильно не рассчитывайте. Колдовать в ближайшие несколько часов я не смогу, а мечник из меня весьма посредственный, — предупредил своих союзниц Фобос.

На этой «радостной» ноте, они и отправились спасать Элион, под хмурым взглядом вождя повстанцев.

Коридоры подземного дворца сменяли один другой. Фобос плохо знал, кто и когда создал это место. Если когда-то он об этом и читал, то сейчас память не выдавала исторических справок. Мысли занимала сестра и не отпускающее с момента её похищения дурное предчувствие.

Что-то неминуемо должно было произойти. Можно было считать этим чем-то явление Ваджрапани, ломающего все возможные законы логики, не будь глубокой внутренней уверенности, что это не так. Словно являясь продолжением его дурных мыслей, стражница земли тоже нервничала.

— Там кто-то есть? — спросил её Фобос.

— Нет, но ты ведь знаешь, что сказала Элион, когда Зейдан забрал её?

— Да, но это не имеет значения. Сейчас не тот момент, чтобы спрашивать, чего хочет принцесса.

Среди прочего удивляло и почти полное отсутствие охраны. Несколько стражников на входе и ещё пара в коридоре — непохоже даже на минимум необходимый для охраны королевской особы.

Пусть Фобос в этот момент и трепал отчиму нервы нападением с другой стороны, но считать Зейдана достаточно глупым, чтобы ослабить защиту принцессы — было абсурдно. Всё это наводило на мысли о западне. И что особенно плохо — западня, не попасть в которую они не могут.

Предполагаемые покои принцессы скорее походили на тюремную камеру. Темное, пусть сухое и тёплое помещение с жесткой койкой и отгороженным отхожим местом в углу. Свернувшись калачиком Элион лежала на постели и, судя по напряженной спине, дулась. На кого оставалось непонятным, но Фобос привычно обреченно потер переносицу и обратился к сестре.

— Собирайся, пора идти. Погостила и будет.

Элион вздрогнула, но повиноваться и не подумала. Ещё раз, тяжело вздохнув, Фобос шагнул в камеру. Порывавшуюся пойти с ним Корнелию, он остановил жестом. Если его запрут здесь с сестрой, то ничем неприятным это не закончится. В худшем случае просидят здесь до момента, когда он сможет колдовать. Если дела пойдут совсем плохо, то нарушит отцовский запрет и вытащит их. Если с ними застрянет хотя бы одна из стражниц — будет намного хуже.

Потряся сестру за плечо, Фобос вновь к ней обратился.

— Элион, у нас нет времени, вставай и пойдём.

— Я не хочу с тобой разговаривать, — снизошла она до ответа.

— Можешь не разговаривать. Главное вставай и пошли.

Прислушиваться к голосу разума сестра не хотела, отчего князь начинал злиться. Им нужно было выбираться. Каждая минута на счету, а её высочество изволили упрямиться. Ситуацию спасла не выдержавшая первой Корнелия.

Стражница земли, отчаявшись, сначала позвала подругу стоя у двери, а потом, когда Элион обернулась, оказалась рядом, сжимая непутёвую принцессу в объятиях.

Не расчувствоваться после такого его сестрица не могла. Следующим по чьему плечу она размазывала сопли, был уже Фобос. Дожидаться, когда она переобнимается со всеми было некогда, поэтому он, в очередной раз, спустил всех с небес на землю и потащил за собой.

Они не успели ещё отойти от камеры, когда сверху раздался шум и стало ясно, что их обнаружили.

— За мной, — скомандовал Фобос.

После чего схватив сестру за руку, потащил её вглубь темниц. Если конструкция этого замка хоть чем-то напоминает обычную, то тогда дальше тоннели должны сужаться и идти вниз. Выбрать подходящие место для обвала не составит труда, как и проделать новый путь наверх.

В план пришлось внести коррективы, но стражницы все лучше привыкали выполнять его приказы не задавая лишних вопросов.

Корнелия создавала им дорогу, и они неторопливо продвигались вслед за ней. Элион повисла у него на руке, а дурное предчувствие назревало. Они уже попались, без боя в любом случае не выбраться.

Конец туннеля вывел в светлый и просторный зал, как бы даже не тронный. И на этом их удача окончательно закончилась. Зейдан и Нерисса поджидали их.

Непонятно когда, но Нерисса успела собрать бывшую пятёрку стражниц. Выделив взглядом Кадму, Фобос отметил про себя, что понимает на что когда-то польстился его отец. Впрочем, из них лишь рыжую Кесади можно было назвать не особо привлекательной. Остальные четверо были словно на подбор.

Попеняв на себя за то, что давно не бывал на Замбале, принц вновь сосредоточился на происходящем.

Близкая к истерике Элион, узнавшая, что прекрасно сыграла роль наживки, сильно сужала возможность маневра, но критической ситуацию он пока не считал. Своими подругами Нерисса управляла. Следовательно, их возможно обмануть или расколдовать. Зейдан же, даже если присвоил себе какой-то осколок магии, едва ли мог стать серьёзным противником для стражниц. Увы, в схватке на мечах Фобос завзятому дуэлянту проиграет. Жаль возможности создать телепатическую связь со стражницами нет, а раньше он не догадался позаботиться о наиудобнейшем способе координировать действия.

— Делайте, что хотите, но пробивайте потолок. Зейдана беру на себя.

В благоразумии Вилл Вандом он не сомневался. Оставалось надеяться, что его вера в способность девочек справиться с возомнившей себя не пойми кем дамочкой с манией величия не напрасна.

Светопреставление устроенное стражницами, как того и хотел Фобос, снизило возможность Зейдана использовать своих людей. Пусть за мечи им с Калебом взяться и пришлось.

Фобос быстро понял, что стал прекрасной мишенью для отчима. Решивший позабавить себя Зейдан быстро достал пасынка. От боли в плече принц зашипел, а его сестра завизжала. Её отвлекающая от боя реакция была гораздо неприятней, чем рана.

Волноваться Фобос начал лишь когда их пикировка с отчимом прервалась не вызванным какой-то из стражниц катаклизмом, а шатанием посерьёзней.

Недоломанный потолок убежища начал рушиться и падать вниз, а происходящие всё больше напоминало землетрясение. Вздувшаяся и полопавшаяся местами земля начала двигаться вверх.

Происходящие на поверхности в законы логики вписывалось ещё хуже. Ландшафт королевства решил измениться. Одна за другой в воздухе проступали висячие башни, а вслед за ними небесные реки, часть из которых отделялась от земных собратьев, а часть возникала из ниоткуда. Землетрясение стихало и теперь все выжившие смотрели на небо, стараясь понять хоть что-то.

Фобос встал сам и помог подняться, пришедшей в себя Кадме. Королева Замбалы желала вернуть свой посох и готовилась присоединиться к обступающим Нериссу бывшим союзницам.

Архитектурные новшества начали дополняться растущей в воздухе крепостью, напротив существующего королевского замка. От воздушного замка плыла ни с чем несравнимая женская фигура. Богоявление не оставило равнодушным никого. Даже циничный Зейдан затрясся и упал на землю.

Наваждение испортилось чужим присутствием. Расположившись на одном из образовавшихся выступов сидел со скучающим видом младший брат Ваджрапани. Его происходящие словно не трогало вовсе.

Фобос вновь посмотрел на богиню в небесах. Пришлось приложить титанические усилия, чтобы оторваться на мгновение. Юноша усмехнулся и, оттолкнувшись, спрыгнул со своего сидения.

— Большое очищение — это увлекательно, но вам нужно успеть на коронацию, ваше высочество, — сказал он.

Что-то в его облике или голосе отвлекало от происходящего. Женская часть коллектива отвлеклась куда проще. Словно читая мысли, он сказал.

— Я не вижу того, что видите вы. Для меня она всегда выглядит одинаково. Я за тобой, — он ещё раз кивнул Фобосу.

Объяснение вносило мало понимания в ситуацию, скорее сделало её ещё более сумбурной.

— Девушки успеют долететь, — на этом незнакомец кивнул в сторону королевского замка.

— Моя сестра, — возразил Фобос.

— Не волнуйся. Их проводят.

На этом новоявленный родственник протянул ему руку. Фобос промедлил несколько секунд, размышляя об Элион и о том, что ему совсем не нравится быть ведомым, но потом ответил рукопожатием. Раз уж виновник происходящего никто иной, как Ваджрапани, самым быстрым способом во всем разобраться будет встретиться с ним.

Через мгновение он и его предполагаемый дядя закружились в вихре странной магии полёта. Пока тот сидел и смеялся с ними, он отчего-то выглядел почти мальчишкой. Сейчас же Фобос отметил, что первое впечатление не обмануло и они ровесники плюс-минус пару лет.

Изменившийся Меридиан проносился под ними. И Фобос не знал, что спрашивать.

— Люц успел поговорить с Гарольдом Хейлом, и послал за ним и твоими не разбежавшимися союзниками. Они же приведут твоего отчима и девочек, если те не последуют за нами. Триумфальное надевание короны на голову пройдёт на глазах у максимального количества народа.

— Зачем ему Гарольд? — вычленил главное Фобос.

— Скорее всего, хочет поручить ему дело по специальности. Не знаю подробностей, но, вероятно, моя мать за этот ритуал спихнула на Люца часть своих обязанностей.

— Твоя мать? — удивился принц.

— Просто так едва ли что-то сделает, особенно когда у неё давно были планы, — проигнорировал вопрос новоявленный родственник.

Детали интересовали Фобоса мало. Как бы он ни старался, мысли возвращались к явлению богини. Заподозрить в которой что-то человеческое не выходило.

Так они добрались до одного из окон королевского замка. Стоило оказаться внутри, странный полет завершился, и принц смог осмотреться по сторонам.

— Переодевайся, — кивнул его провожатый в сторону приготовленной одежды.

Мантия, камзол, брюки и рубашка выглядели хорошо и походили на положенные по статусу.

— Не копайся долго, — посоветовал так и не назвавший своего имени родственник, после чего вышел за дверь.

Желания копаться у Фобоса не было. После всего театра абсурда, который он увидел, основным желанием было хоть как-то разобраться в происходящем, но вместо этого его ждал ещё более странный приём.

Все приглашенные лорды вели себя как один. Кланялись, клялись в вечной верности Ваджрапани, забыв об актуальных ещё утром интригах и политических партиях. Словно в лице Искателя Миров к ним явился Эсканор-завоеватель, не покорившись которому немедленно навлечёшь уничтожение. Сомнений в реальности такой возможности не возникло, но и веры во всеобщее благоразумие и смирение тоже. Не позднее, чем через пару дней все партии должны будут переформироваться и в этот раз не предугадать в каком соотношении.

— Не переживай, — посоветовал возникший из ниоткуда отец, вновь подслушивая мысли. — Я тоже далеко не впервые играю в эту игру. Много времени, призвать их к порядку и поставить перед новой реальностью не потребуется. Не уверен обойдётся ли совсем без крови, но и гражданской войны не будет, а по паре глупых лордов едва ли кто-то будет тосковать.

— Помнится, утром ты говорил, что тебе не нужна корона, — напомнил Фобос.

— Не люблю не значит не умею, — согласился отец. — Управление другими занимает много времени и мало меняется с его течением. Я же прожил на свете достаточно долго, чтобы оно приелось, особенно в масштабах Мередиана или чего-то ему подобного. Как только сможешь справляться без помощи, получишь свою корону в полноправное владение. Пока же у нас есть достаточно времени познакомиться и лучше узнать друг друга.

Верить всемогущему повелителю демонов получалось с трудом. В том числе из-за бесцеремонного обращения с чужими мыслями. И без того ощущение обманутости занимало в голове слишком много места.

Фобос не хотел быть королём и возвращаться на родину, сомневаясь в правильности своих действий до последнего. Его злило и не устраивало положение дел, заставляя искать как способы переломить ситуацию, так и двигаться в трудном для себя направлении. При этом едва ли не большим двигателем для него стала ненависть к Зейдану и неприятие его самоуправства. Получив королевство мановением чужой руки, принц не был доволен.

Отсутствие необходимости лить реки крови, а потом драконовскими методами, преодолевая бескрайнее внутреннее сопротивление проводить реформы, не могло не радовать. Только он сам остался не у дел. Избалованный сынишка диктатора, получивший всё на блюдечке с голубой каемочкой и не более того. Один из тех, кого сам же большую часть жизни ненавидел.

— Не недооценивай своё участие, — вновь оборвал ход мыслей отец. — Уже завтра ты получишь ситуацию далёкую от радужной и проводить реформы всё равно придётся, как и обустраивать навсегда изменившийся мир. Именно этим ты и будешь заниматься, а не отсиживаться на вторых ролях или библиотечной пыли. Единственное, что я сделал — это обеспечил силовую поддержку. Не столь уж важно, как человек приходит к власти, главное как он её удерживает. Без ненужной жестокости у тебя просто будет больше шансов остаться в истории положительным персонажем. Возможность отказаться у тебя тоже никто не забирал.

— Поздно отказываться, — возразил принц.

Не так давно, до последнего разговора с матерью он бы с удовольствием это сделал. Сдал страну в надёжные руки, посчитав тем самым свой долг исполненным и попробовал бы жить дальше. Рисовал бы картины, занимался экономикой и старался не думать об этом и сделанной ошибке. Увы, после сомнений, что свою дальнейшую жизнь он свяжет с родным миром и его изменением не осталось. Меридиан ждут нелёгкие времена и сбежать вновь, оставив его на произвол судьбы— это слишком. Как ни старайся, а бесконечно отказываться от своих же устремлений и амбиций невозможно. Никакие уроки смирения не помогают.

— А есть ли смысл отказываться? — спросил Люциус. — История пишется теми, кто готов двигаться вперёд. Если же ты об этом хоть раз задумался, то рано или поздно она призовёт тебя служить себе. Хорошо это или плохо, но, на мой взгляд, характер выкованный в такой кузнице стоит любых лишений. Жизнь лишённая смыслов, развития и идей — не жизнь вовсе. Для таких, как мы, уж точно.

Улыбнувшись напоследок, бодхисатва вернулся к гостям. Приём по-прежнему шёл, выявляя фронт дальнейшей работы для всех его участников.

Посткоронационная встреча-разбор полётов затягивалась. Заставляя чувствовать ситуацию абсурдной, а себя дураком. Тянуло вспылить или хотя бы уйти громко хлопнув дверью на прощание. Подобное поведение нельзя было назвать хоть сколько-то умным, поэтому приходилось терпеть и ждать своей очереди. За неимением лучшего, Фобос развлекался попытками угадать какому модному бренду принадлежит авторство обуви Искателя Миров.

В том, что парчовые лоферы изготовлены и приобретены на Земле сомнений не было. Да и в целом было понятно: одежда двадцать первого века полубожеству привычна. Мантию бодхисатва накинул на плечи на манер домашнего халата, да и остальная одежда выглядела скорее стилизованной под средневековье, чем принадлежащей ему.

Скучавший не менее демонстративно чуть в стороне дядюшка-ровесник выглядел гораздо более подобающе, но и то скорее как человек привыкший к постоянной максимальной формальности, нежели привычный к условиям аналогичным меридианским. Следовательно, они оба жили если не на Земле, то в похожем на неё до мелочей мире, а не заглянули на выставку, подстроившись под мало понятные реалии. Умозаключение можно было бы считать любопытным, имей оно хоть какое-то практическое значение. Увы, ситуация была другой и требовала поступков, а не победы в конкурсе на дедукцию.

— Воспитывайте, кто же вам мешает! — издевался над Зейданом Люциус. — Я готов предоставить должности всем желающим, если не хотите уезжайте в имение. Дочь ваша, делайте с ней, что пожелаете.

Стражница земли, уже раз третий за продолжающуюся беседу, набрала в грудь побольше воздуха, чтобы обозначить непримиримость своей позиции о будущем лучшей подружки. Вновь, она была остановлена отцом, который был много терпеливее всех собравшихся. Гарольд дожидался своей очереди с удивительным терпением, возможно, наблюдать за остальными ему было не менее интересно, чем задать собственные вопросы. Странно, ведь кто-кто, а он должен чувствовать абсурдность происходящего яснее многих.

Решать свою судьбу в сложившихся обстоятельствах должна была сама Элион, а не заинтересованные в ней лица. Сестра же накуксилась и безучастно молчала. Видимо собираясь объявить любое решение несправедливым.

Поначалу Фобосу хотелось её за это стукнуть. Дабы пришла, наконец, в чувство и начала взрослеть. И всё же он сдержался, решив для начала досмотреть театр одного актера, понимая, пристроить Зейдана и его сообщников где-то рядом с троном необходимо. Разделяй и властвуй, держи врага ближе и прочие банальные истины никто не отменял, к сожалению.

Несостоявшийся король с упорством, достойным лучшего применения, тыкался в стальную броню воли Завоевателя, пытаясь угадать чего ждать от новой власти и нельзя ли её невзначай подвинуть. В качестве отвлекающего фактора выступала, проводившая обряд женщина, проявлявшая к происходящему странную смесь безразличия и интереса.

— А как быть с украденной силой? Или девочке придётся прожить жизнь с осознанием утраченных возможностей?

— Украсть магический талант невозможно, — вмешался в разговор младший брат Искателя Миров. — Возможно лишь отрезать от дополнительного источника силы. Магическое ядро этого мира всё равно будет трансформироваться ближайшие лет двадцать-тридцать, так что сделанное не имеет значения и больше похоже на услугу. Если девочка захочет, то научится колдовать.

В своих предположениях чьё терпение кончится первым, Фобос ставил на кого угодно, но не на него. Этот человек казался настолько холодно-сдержанным, что мог одним взглядом осаждать любые бушующие в окружающих страсти. Зейдан поперхнулся следующей фразой и побелел, словно услышал нечто ужасающее. Выдержка позволила задать ещё пару уточняющих вопросов, прежде чем позорно сбежать, позабыв о так волновавшем будущем дочери. Дядюшка-ровесник на это лишь пожал плечами и поднялся на ноги, собираясь двигаться дальше.

— Нам пора, мать, или ты хочешь задержаться ещё?

— Нет, я сделала всё запланированное.

Голос женщины чем-то напоминал перезвон серебряных колокольчиков. Слушать её было запредельным удовольствием. Если бы она была главным оратором их посиделок, Фобос не жалел бы ни о минуте бесполезно потраченного времени.

— До встречи, Люц. Если что зови, об обещанном помнишь.

— Само собой, — согласился бодхисатва. — До встречи.

Вроде как родственники поднялись и исчезли то ли в складке пространства, то ли в аналогичном межпространственном переходе. Рассматривать было некогда.

Завоеватель принялся решать оставшиеся трудности.

— Девушки, какие у вас пожелания, кроме защиты подружки? Родителям всех не пойманных с поличным говорить ничего не будем. Восстание закончено, а с вашим начальством я поговорю. В том числе почему на такие задания отправляют маленьких девочек.

— А кто вы? — решилась спросить Тарани.

Остальная четверка выглядела растерянной и смущенной.

— Долго рассказывать, — отмахнулся от них Люциус. — В числе прочего я его отец и решил принять участие в решении возникших вопросов. Здесь намечалась кровавая бойня всех против всех, мне было не сложно её остановить.

— Что будет с Элион? — в этот раз не промолчала Корнелия.

— Спроси у неё. Мне всё равно. Есть ещё вопросы?

Других вопросов у стражниц не нашлось. Всё же ключевыми причинами сражаться для них была помощь повстанцам мальчишки плейбоя и спасение кулёмы-принцессы. Оба пункта решились сами собой. Искатель Миров выглядел достаточно внушительно, чтобы школьницы не решались расспрашивать его о Кондракаре и своих отношениях с последним. Или и вовсе не поняли серьёзность происходящего, тут было сложно судить об их погруженности в вопрос.

— Тогда можно расходиться. Гарольд, если вы не против, то я предпочёл бы поговорить без лишних ушей. Что-то мне подсказывает: наши устремления совпадают, и мы сможем договориться.

На этом лишние уши были выпровожены и Фобос остался наедине с сестрой.

— Как долго ты собираешься кривить мордашку и ничего не делать.

— Столько же, сколько ты мне врал, — буркнула Элион.

— Изощренный способ самоубийства, — не стал спорить принц. — Увы, времени на самоопределение у тебя гораздо меньше.

Поднявшись на ноги он сделал вид, что собирается уходить. До конца дня ещё предстояло встретиться с Кадмой. Если сестра решит молчать так тому и быть.

— Почему ты ничего не сказал мне?

Было видно, что она сейчас разрыдается. Уйдёт он или останется, ровно как сказанное дальше роли не сыграет.

— Это не было важно, я не планировал возвращаться. На нашей жизни на Земле оно не отражалось.

— Но ведь так нельзя! — всхлипнула сестра. — Я верила тебе! Верила, что я обычная девчонка, что… Думала, у меня никого кроме тебя нет и завидовала всем, а потом оказалось будто я волшебница, принцесса, что из-за меня идёт война… Это так много объясняло, будто я не неудачница, а чего-то стою…

Слёзы окончательно взяли верх теряясь в эмоциях сестра упала к нему в объятья, привычно ища защиты и поддержки. Вопреки сказанному для Элион едва ли что-то изменилось.

— Кто тебе сказал, что нужно быть принцессой и волшебницей, чтобы что-то из себя представлять? Ты была и есть нормальная девочка, не хуже и не лучше других. Война шла не из-за тебя. Умерь своё высокомерие.

Обходиться с сестрой жестоко не хотелось, но вернуть её с небес на землю было необходимо. Фобос ещё не выбрал для себя стратегию поведения на ближайшее будущее, что уж говорить о сестре. К радости или сожалению, но обязанность защищать и воспитывать тоже осталась с ним.

— Но Зейдан говорил…

— Ты всё ещё веришь хоть одному его слову? Зейдану была необходима официальная наследница в качестве разменной фигуры, если бы ты могла колдовать, в качестве боевой единицы. Вот и вся любовь.

— Ты поступил немногим лучше, — надула губы сестра.

— Я сделал всё от меня зависящее, чтобы намечающаяся заварушка тебя не коснулась. Найдешь десять отличий? Не считая того, что я жил с тобой все прошедшие годы и не могу относиться как к ресурсу. Для меня ты — сестра, а не наследница от которой требуется избавиться. Не веришь — подумай сколько было возможностей.

— Я думала, но он сказал, что тебе не было смысла убивать меня на Земле…

— Не без этого, — согласился Фобос. — Но я мог просто выкинуть тебя здесь и тянуть силу постепенно, а не аккуратничать рискуя своей жизнью. Ты бы умерла словно от болезни, и никто бы не смог понять в чём дело. Даже наша мать, пожелай она в последний раз объединиться с мужем, а не готовься уничтожить его.

— Для меня всё это слишком странно, — призналась Элион. — Видимо я действительно маленькая глупенькая девочка.

— Тогда возвращайся на Землю, я устрою так, чтобы за тобой присматривали и ты ни в чём не нуждалась, — предложил Фобос.

— А ты? Ты останешься здесь? Будешь королём или принцем?

Подлинные желания сестры становились всё более явными. Как и всегда сестрица хотела найти самый просто выход. Пообещай он ей сейчас, что вернёт всё на круге своём, она закроет глаза и с поразительным упорством будет делать вид, будто ничего не произошло. Малодушие подталкивало поступить именно так, попробовать вновь сбежать на Землю и пытаться жить жизнью, которая ему не принадлежит.

— Нет. Я не вернусь. Хотелось бы, но не выйдет. Нравится мне это или нет, но пора идти дальше. Для меня это необходимость разобраться что к чему, а потом уже решить как быть дальше. Люциус избавил меня от необходимости драться в гражданской войне, я не могу не воспользоваться возможностью.

— Ты ведь его толком не знаешь, так? Когда Зейдан сказал, что он мой отец мне хотелось узнать его получше… — продолжила откровенничать Элион.

Её реакция радовала. Чуть ли не впервые в жизни, сестра слышала, что он ей говорит.

— Ты права, мне любопытно узнать, какой он человек. Если не повезёт, сразу же вернусь к тебе. Трон мне не нужен, я отказался от него больше десяти лет назад, когда сбежал вместе с тобой на Землю.

Элион прижалась ближе, выражая согласие с его идеями. Хорошо. Одной проблемой меньше, и небольшая передышка во множестве стремительно бегущих событий. Теперь за неё можно быть спокойным. Завтра он проводит её домой, и свяжется с Галгейтой, старая няня не откажет в помощи. Тем более если он попросит присмотреть за принцессой.

Стражницы тоже будут довольны. Рухнувшая стена тайны, сблизит девочек как никогда раньше, избавив ещё от неплохой горки забот. Если повезёт, пожив самостоятельно Элион найдёт свою точку опоры и подлинные устремления, или хотя бы направление в котором захочет двигаться дальше. Наведаться в гости Фобос всегда сможет, его власти над пространством ничего не угрожает, скорее наоборот есть возможность научиться чему-то новому.

Из срочных дел оставалось лишь убедиться в благополучии Кадмы и поговорить с Искателем Миров с глазу на глаз. Контракт и заявленная приязнь — это хорошо, но мало. Стоит уточнить детали да и просто познакомиться как следует не помешает.

Впрочем, торопиться Фобос не собирался. Провести время с сестрой было не менее ценно. Нужно же убедиться, что они поняли друг друга верно и наговориться перед разлукой.

В путанные коридоры королевского замка Фобос отправился уже поздно вечером, почти ночью. Больше даже не с целью закончить запланированные дела, а просто прогуляться. Ещё раз посмотреть на окружающее, поразмыслить на ходу, поверить в реальность происходящего и правильность своих импульсивных опрометчивых решений.

Стать невольным свидетем развернувшейся между отцом и Кадмой сцены, Фобос не ожидал, но оказавшись в нужном месте не в нужное время уходить не стал. Едва ли его присутствие для них загадка, было бы по-настоящему неприятно, его бы поставили перед фактом некрасивости поведения и выпроводили восвояси.

— Я могу сохранить твою молодость, и не только как иллюзию. Нериса неплохо постаралась накладывая свои чары, — предлагал Искатель миров, поправляя волосы стражнице земли.

— Нет, — возразила Кадма, поймав его за руку. — Я не хочу. Моя жизнь была достаточно счастливой и насыщенной, пытаться переписать её, выгадав больше времени абсурдно. Если встреча с Нерисой меня чему-то научила — это необходимости усмирять свою гордыню. Я останусь королевой Замбалы, если меня пожелают таковой видеть, но в своём настоящем облике.

— Как хочешь, — легко согласился бодхисатва. — Я чувствовал себя виноватым, зная, как сложилась твоя судьба.

Отвратительно знакомым жестом, Люциус схватил себя за волосы, и немного по-птичьи тянул голову в бок. Фобос тоже так частенько делал, попадая в неловкие ситуации.

— Не бери на себя слишком много. Ты не единственный мужчина на свете! — разозлилась Кадма. — Я не сидела у окошка в ожидании тебя!

— Само собой, — продолжил легко соглашаться Люциус. — Но испортить тебе жизнь я мог, не отрицай. Хочется знать наверняка, что это не так. Ну или исправить, раз подвернулась возможность.

— Оставь свою благотворительность и занимайся полученным королевством. Раз воскрес, найди в себе ответственность утвердиться, а не спихивать на не готового к подобному мальчика!

— Спихнёшь на него как же, — фыркнул бодхисатва. — Хотел бы, справился без моей помощи, а так сбежит раньше, чем я. Так что готовься, скоро освободится ещё одна корона. Я совсем не против примерить её на твою голову. Тем более с кандидатами так себе.

— Вот и займись вопросом, а не перекладывай с больной головы на здоровую, — пожала плечами Кадма. — Я не против помочь, но точно не буду взваливать на себя твои обязанности.

— Знаю, поэтому завтра наведаюсь на Кондракар. Кое-кто заигрался в воплощение справедливости и совсем забыл о своём предназначении. Устрою разнос и ревизию. Потом решу, что делать здесь.

Подслушивать и без того известное было скучно, но уйти до завершение разговора тоже было невозможно. Закончив, отец пригласил в комнаты, которые успел подготовить для себя.

— Кадма не знает, что ты всё слышал. Будет лучше, если так и останется, — начал разговор Искатель Миров, жестом предлагая налить вина.

Также жестом Фобос согласился.

— Я с трудом представляю с чего начать, — признался он.

— Я тоже, — согласился бодхисатва. — Тебе было нужно быстро разобраться с междоусобицей, мне запустить очередную ступень возражения и пробудить Пятый дом. Каждый получил желаемое. Глядишь дальше тоже получится договориться. Может, есть вопросы на которые хочется получить ответы?

— Я бы спросил, что ждёт Меридиан дальше, но уже поздно. Об этом стоило беспокоиться раньше.

— Ничего особенного его не ждёт, — ответил Люциус. — Я перестрою распределение энергии, возможно, геометрию пространства. Когда исчезнет необходимость в постоянной базе здесь, перенесу Пятый дом или объединю со своими владениями. В любом случае — это займёт несколько десятилетий.

— Насколько понимаю, мои перспективы примерно также расплывчаты?

— Я обещал свободу выбора, её и предоставлю. Давить на родство больше необходимого не вижу смысла. Я не привык привязываться к своим детям, а ты не в том возрасте, чтобы нуждаться в таких отношениях.

— И тем не менее не побрезгуешь воспользоваться мной как дополнительными руками.

— В замен могу предоставить знания, навыки и интересный опыт.

Разговор получался точно не таким, как можно было предположить. Фобосу отчего-то казалось, что Люций тоже представлял себе это иначе.

— Может, расскажешь, что ты предложил Гарольду?

— Работу и магию, — согласился с темой Искатель миров. — Ты открыл ему существование другой стороны реальности, я дал возможность продолжить в заинтересовавшем направлении. Ты и сам догадался, что у меня есть интересы в аналогичном Земле пространстве. Кто-то должен их представлять.

— Всё просто до банальности, — согласился Фобос.

Обычные почти трудовые отношения. Такие даются без труда, он и сам знает. Не столь давно радовался тотальной офисной отстраненности и пользовался таковой.

— Мои сыновья имеют дурную склонность умирать молодыми, — неожиданно сказал Люциус. — Поэтому я стараюсь не слишком к ним привязываться, но это не значит будто всё предопределено.

— Свобода воли, я помню. Кадма давала мне твои книги, была возможность уловить суть.

— Хорошо, тогда попробуем поладить. Время у нас есть. Хотя бы пока угомоним всех недовольных во главе с твоим отчимом.

— В этом я точно с удовольствием поучаствую, — рассмеялся Фобос.

От чего-чего, а от возможности дать Зейдану по носу, попутно экспериментируя с магией он не откажется. Потом, глядишь, и новых картин для выставки накопится достаточно, ну или с отцом научатся говорить. Оба варианта его устраивают, как и возможность найти превосходящий их третий.