Истории Чёрного Леса (джен)

Лес был тих, словно ожидая бури. Небо заволокли серые тяжёлые тучи, готовые вот-вот прорваться холодным дождём. Вокруг витал его запах вперемешку с ароматами трав. Первая капля устремилась вниз, минуя кроны деревьев, как раз меж листьев и, ударившись о лист папоротника, скатилась на землю. Светловолосый эльф сидел возле дерева, приоткрыв глаза, он глубоко и сладко вздохнул, наполняя лёгкие свежестью и прохладой, что окутала преддождевой лес. Пожалуй, стоило уходить, ведь в противном случае Геллионн опять будет ругаться, что приходится сушить одежду короля. Пусть остроухий народ и не был подвержен простудным заболеваниям, но пожурить за неосмотрительность это не мешало. Уже несколько последующих дождевых капель заблудились в лиственном покрове. Орафе́рн поднялся и отправился домой по своей излюбленной тропе. Небольшой отдых от дел насущных ему был необходим. Тем более что мысли о судьбе друга, всё ещё не пришедшего в себя, тяготили. Но эльф не мог ничем помочь, за Сверром наблюдали лучшие лекари, оставалось только ждать. А ещё возникли проблемы с управлением: почему-то приказы и распоряжения выполнялись либо неточно, либо совсем наоборот, и непонимание чётких инструкций наводило на некоторые размышления. Однако дворецкий посоветовал на пару часов оставить дела и дать мыслям небольшой отдых. Пожалуй, он был прав.

Сапоги неслышно ступали по мягкому мху, словно по расстеленному ковру. Закрывая глаза, хозяин леса слышал, как дышит и колышется зелёное море, как отзывается на его мысли. Это была изумительная магия, вдохновляющая, будоражащая саму суть, оставляя приятный трепет в душе. Пальцы касались коры высоких древ, и те отвечали неслышным вздохом. О, если бы они могли, то потянулись бы следом за идущим, влекомые его энергией. Но, увы, не имели возможности двинуться с места. Взгляд приметил белый лист бумаги, свёрнутый и установленный меж стенок небольшого дупла так, чтобы шагающий по тропе мог его хорошо видеть. Эльф подошёл ближе и развернул записку. Брови нахмурились.

«Тому, кто пытается идти неведомыми ему тропами, стоит задуматься над тем, что могут быть куда более достойные путники, и уступить им дорогу. Но ежели с дороги сойти не захочет, то должен подумать, куда ведёт этот путь и чем путник готов пожертвовать ради этого. Готов ли сложить свою или чужую голову ради того, чтобы удержаться на этой тропе?» — прочёл Геллионн и повертел записку, переданную Ораферном. — Сдаётся мне, что это угроза тебе, мой король.

— Вот и мне так показалось, — ко всем прочим неприятностям добавилась ещё и эта. Эльф выдохнул, и опустился в кресло. — Не думал, что внутри дворца остались те, кто так сильно мною недоволен. Я же стараюсь сделать так, чтобы всем было хорошо, чтобы все жили в мире и довольстве. Чего им не хватает?

— Полагаю, что последние события тоже могут быть связаны с этими недоброжелателями, — заметил дворецкий и вернул записку собеседнику. — А как отзывается лес на призыв моего короля?

— Я слышу, чувствую его, но не уверен, что связь можно назвать достаточно крепкой. Ох, нехорошее у меня предчувствие, — покачал головой хозяин леса. — Не спокойно на душе после этого письма. Хотелось бы думать, что это просто чья-то глупая шутка.

— Хотелось бы… — задумчиво произнёс Ге́ллионн.

Все готовились к приезду делегации из Кьярваля для обсуждения торговых дел. Ораферн подходил к вопросу договоров очень серьёзно, помнил о выгоде для обеих сторон. Людям всегда хотелось кусочек его леса, а лучше древесины поценнее, но здесь король был строг. Он выделил только одну рощу, которую разрешил вырубать, и следил, чтобы возобновление лесного покрова проходило строго по плану. Эльфийская магия помогала выращивать деревья быстрее, чем они могли вырасти сами, но всё же не моментально. Ещё людям были интересны меха и дикое мясо, травы и снадобья, ягоды и грибы, настойки, а также некоторые элементы одежды и обувь, сделанная эльфийскими мастерами и заговорённая на удобство и медленный износ. В обмен эльфы брали муку, молоко, сыр, шерсть, некоторые ткани и прочие вещи, которые нельзя было добыть в лесу. Как с Кьярвалем, так же эльфы сотрудничали и с соседями с Узкой равнины, что граничила с лесом на западе. Но тамошние обитали были не обычными людьми, а оборотнями-полукровками, выбравшими себе человеческое обличие.

Люди были жадны по природе своей, и договориться с ними бывало весьма не просто. К их визиту стоило быть готовым. И когда делегация прибыла, и закончилась официальная часть, а гости отправились отдыхать, в груди у Ораферна заныло, подсказывая, что происходит нечто неправильное. Это не давало покоя, мешало сосредоточиться на прочих вещах, перетягивало внимание. Тревога нарастала. Его тянуло в лес, и король больше не смог противиться. Он сделал шаг, затем другой, третий, не слыша тех, кто обращался к нему на пути, ускоряясь. Вышел из замка, ступил по излюбленную тропу, ведомый чем-то необъяснимым. Сердце в груди билось всё чаще и сильнее, заставив бежать… а потом замерло на миг. Глаза широко распахнулись. Ораферн отказывался верить в то, что видел. Его тело начала бить лёгкая дрожь. Там… у дерева, где прежде была найдена записка, взгляду предстала страшная картина: эльфийская дева, привязанная к стволу, из груди которой торчали три стрелы. Тёмно-русые волосы спадали на лицо, но её одежда и стан были знакомы хозяину леса. Не чувствуя собственных ног, он подошёл ближе и коснулся охладевшей щеки убиенной.

— Мерили́н… — в горле тут же пересохло.

Внутри что-то щёлкнуло и обдало жаром, словно бы разгорался огонь. Но это было чёрное пламя гнева и ярости, отчаяния и горя утраты.

— Мой король… — Геллионн почувствовал неладное, когда правитель проигнорировал его вопрос, и последовал за ним, позвав с собой воительницу Эльдаэн, что оказалась неподалёку.

Теперь, видя эту ужасающую картину, дворецкий понимал, что Ораферна нужно срочно увести отсюда.

— Эльдаэ́н позаботится о ней, — пообещал он. — Идём, мой король. Мерилин не хотела бы, чтобы ты видел её такой. Вы встретитесь позже.

Хозяина леса поначалу сопротивлялся, но его удалось увести во дворец. Позже он сам не помнил, как вернулся в свой кабинет, и почему дверь после этого оказалась заперта. Ярость закипала внутри всё сильнее, мешая дышать. Вспомнилась записка, и Ораферн стал лихорадочно шарить на своём столе в её поисках, но не найдя, сбросил со столешницы всё, что там находилось. Ворох бумаг разлетелся по комнате, расстелившись по полу. В груди что-то сжималось и клокотало, нечто рвалось наружу, причиняя боль, словно желая разорвать клетку из рёбер и обрести свободу.

— Хъёрн их побери!!! — кулаки со всей силы обрушились на стол и били его до изнеможения, пока хватало сил… пока Геллионн не схватил короля и не обрушил его на пол, крепко держа за плечи.

— Мы найдём того, кто совершил это! — речь была напряжённой и отрывистой. — Найдём! Я обещаю! Но ты должен держать себя в руках! Он ждёт, что ты совершишь ошибку! Им нужна твоя ошибка! Тогда они победят… Не дай им победить! Иначе её смерть будет напрасной! — дворецкий обхватил голову Ораферна руками, подняв его взор на себя. — Ты должен быть сильным. Ради неё. Ради нас всех, — никогда прежде Геллионн не позволял себе подобного, и его слова и действия отрезвили правителя.

— Я понял тебя… — в тяжёлом взгляде читалась тёмная скорбь, но дыхание постепенно возвращалось, и чёрное пламя затихало внутри, обретая прежние границы.

Голову стянула тугая боль, и не сразу удалось подняться.

— Тебе нужен отдых, — заключил дворецкий.

Его беспокоило состояние хозяина леса, на мгновение показалось, что он почувствовал тёмный всплеск и призрачные алые искры в изумрудных глазах, но теперь, когда друг приходил в себя, это представлялось лишь мимолётным мороком.

— Нужно найти по горячим следам, — противился Ораферн. — Иначе можем упустить.

— Доверься мне, — настаивал Геллионн. — Только пару часов дай мне подготовиться и себе передохнуть, и мы вместе будем искать убийцу.

— Хорошо… — король устало опустился в кресло и прикрыл глаза, а дворецкий вытащил из шкафа снадобья, чтобы обработать его разбитые в кровь кулаки.

* * *

Лес был мрачен и тих, словно бы чувствовал метания своего правителя. Ни один, даже самый слабый ветерок не касался листьев, не тревожил трав. Всё замерло в ожидании чего-то. Даже птицы, обычно звонкие и в пасмурные дни, были непривычно молчаливы. И лишь изредка какая-то синица могла пропеть что-то вроде: «что случилось?» На что ей отвечал хриплый голос ворона: «Беда».

Эльдаэн времени не теряла и разослала своих подчинённых с поручениями по всему лесу. Она прекрасно понимала, что Ораферн не успокоится, пока не найдёт виновных, и с этим нужно было поторопиться. Тяжёлое серое небо грозилось разразиться дождём и смыть все следы преступников. Неплохо помогали собаки. Их называли «лумре́н», сумеречными псами из-за тёмного окраса их шерсти и необычного вида. Они обладали хорошей скоростью, выносливостью и удивительным нюхом. Это была весьма ценная порода, которая не выходила за пределы леса и не могла быть передана кому-то постороннему, как ни просили об этом люди. Но даже эти собаки могли потерять след в воде.

— Как успехи? — король подошёл к воительнице на опушку леса, где она сама ожидала новостей.

— Мы выяснили, что стрелы и верёвка сделаны людьми, — нахмурилась эльфийка, обернувшись к хозяину леса. — Но способ отхода вполне эльфийский — по деревьям. Люди так не могут. И ещё… преступник был не один.

— Люди прибыли без луков, насколько мне доложили, — хмуро ответил Ораферн, — да и не будут они пользоваться ими в эльфийском лесу, это глупо. Кто-то не очень умело пытается свалить на них вину.

— Я тоже пришла к этому выводу, — кивнула Эльдаэн. — По остаткам земли с сапог и по сколам коры мы проследили их путь, это подтвердили и собаки. Убийцы ушли к реке, где их, похоже, ждала лодка. Сейчас мой отряд проверяет берега, где преступники могли сойти… минутку… — она прислушалась к чему-то, взглянув на одну из тесёмок на своей руке. — След потерян…

— Это был кто-то свой, — заключил король. — Кто-то, кто знал, как обойти патрули, кто-то, кто знал о приезде делегации людей, чтобы попытаться свалить на них вину. Кто-то, кто знал о наших методах поиска, — он нахмурился сильнее, сжав забинтованные кулаки. — Фа́эг…

(На эльфийском это слово означало что-то вроде «плохой», «злой» или «неправильный», в зависимости от контекста. В данном случае звучало, как ругательство).

— Ораферн, — эльфийка осторожно прикоснулась к забинтованной руке правителя, с сожалением глядя на то, как он пытается сдержать свои эмоции, стискивая зубы и время от времени прикрывая глаза, дабы сохранить контроль над ними. — Мы найдём убийц, обязательно.

Он положил руку на её плечо, чуть сжал пальцы, давая понять, что её слова достигли его.

Тяжёлая тёмная туча, которая очень долго ползла по небу, наконец, прорвалась, и дождевая вода хлынула вниз, смывая на своём пути всё: пыль, кровь и следы преступления. Хозяин леса поднял голову, подставляя лицо крупным каплям, чтобы холодная вода очистила его разум от смятения, гнева и сожалений. Он обязан рассуждать трезво, не поддаваясь чувствам, должен быть достойным правителем того чудного леса, коим владел. Вода смывала печаль, негодование, злость, разочарование. Он не смог защитить близкую ему женщину, пусть речь и не шла о любви. В произошедшем Ораферн всё равно винил себя.

— Я в порядке, — заключил эльф, когда поток небесных вод стал иссякать.

Эльдаэн ласково улыбнулась и, коснувшись плеча товарища, увела его в сторону дворца. Этот тяжёлый день, наконец, подходил к концу.

* * *

В камине потрескивал огонь, наполняя теплом кабинет лесного короля. Люди были куда более подвержены холоду, чем эльфы, и приходилось подстраиваться под них время от времени. Между привычным рабочим местом Ораферна и камином, где прежде стояли всего пара кресел и низкий столик, установили большой овальный стол и стулья, чтобы делегация могла расположиться с комфортом. Их было пятеро: четверо представителей торговых домов и сын главы города Кьярваля, Хемминг. Людям совсем не обязательно знать о том, что происходит во дворце, их интересовали только товары, которые эльфы готовы им предоставить. Впрочем, переговоры уже подходили к концу, и по основным пунктам пришли к соглашению.

— У Вас такой большой дворец. Меня особенно впечатлили колонны в виде деревьев в тронном зале, — вдруг подал голос Хемминг, который всё это время старался помалкивать, но, вероятно, поднесённое гостям вино, наконец, развязало ему язык. — Я бы хотел увеличить поставки ваших ягодных вин. И, кстати, можно ли получить возможность поохотиться в Вашем лесу? Если честно, этот вопрос мне давно интересен, ведь такие угодья грех не использовать.

— Вскоре действительно начнётся сезон охоты, — слегка нахмурился Ораферн, переглянувшись мельком со своим советником. — И мы снова начнём поставлять дикое мясо в Кьярваль. Но люди редко заботятся о нуждах леса, поэтому я вынужден отказать в просьбе. Однажды, я наблюдал, как люди охотятся на уток… — то пьяное сборище лесной король вряд ли когда-то забудет и допускать это варварство в своих владениях он не был намерен.

— Как жаль. Неужто Вы сами никогда не охотитесь ради удовольствия? — продолжал сын главы города.

— Иногда, — ответил король. — Но у эльфов нет склонности истреблять всю живность, которая попадается на пути, — этот разговор начал утомлять. И зачем только этот тип притащился на переговоры? Чтобы напиться и поболтать? Ему что-то было нужно.

— Ну, раз, по остальным вопросам мы пришли к соглашению, — решил сменить тему советник короля, — то прошу всех проследовать в трапезную, где вы сможете отдохнуть. — Наурглаэ́р поднялся, оправив длинные узорчатые одеяния, побудив тем самым встать и представителей торговой делегации, и вежливо проводил их в сторону выхода. Однако, обернувшись, заметил, что Хемминг не торопился покидать кабинет, а подошёл к камину, взглянуть на огонь.

— Вы что-то ещё хотели обсудить? — поинтересовался Ораферн. Ему не нравился этот человек, он напоминал ему хорька, который норовит залезть в чужое гнездо.

— Да, есть один момент. Скажите, сколько стоят Ваши эльфы?

— Что? — прищурился король, чувствуя, как нарастает раздражение. А собеседник рассмеялся.

— Прошу прощения, кажется, я не так выразился. Всё это дивное вино! — он отпил ещё немного из кубка и огладил аккуратную светлую бороду. — Видите ли, я серьёзно опасаюсь за свою жизнь и потому хотел бы нанять пару ваших эльфов для своей защиты. Ведь всем известно, что эльфы лучшие в этом деле: собраны, внимательны, осторожны, а о скорости реакции и говорить не приходится. Понимаю, что предлагать Вам за это деньги бессмысленно, ведь Вы побогаче меня будете, — усмехнулся мужчина. — Но я могу предложить вам нечто, что, возможно сможет заинтересовать. В моей власти уйма красавиц, а Вы, как я слышал, любите красивых женщин. Может быть, мы смогли бы договориться?

— Вы предлагаете мне взять женщину против её воли в качестве оплаты за охрану? — если бы человек не был пьян и зациклен на своей персоне, то, вероятно, смог бы заметить изменения на лице короля, то как он стиснул зубы, еле сдерживаясь, чтобы не метнуть наглеца в тот же камин, у которого они стояли. Геллионн, словно почувствовал неладное и каким-то необъяснимым образом оказался в тёмном углу кабинета.

— Ну что Вы, — вино пагубно действовало на человеческий разум, и сын главы города продолжил «закапывать» себя ещё глубже. — Уверен, что Ваша власть над женскими сердцами так велика, что силу применять не придётся.

— А что если… — правитель решил отрезвить немного собеседника и уколоть его побольнее, чтобы дать понять, как звучат его слова для эльфа. — …Что если я выберу вашу жену? Говорят, она диво как хороша.

— Элин? — переспросил Хемминг и отмахнулся. — Она уже порченый товар, впрочем, если таково Ваше желание, то можно устроить. Но, Вы же понимаете, что всё должно произойти тайно, дабы не узнала свита, а то такие пересуды начнутся, — поморщился мужчина и допил вино.

Он говорил о собственной жене с таким пренебрежением, словно она была вещью, не дороже домашнего халата. Гнев закипал в груди хозяина леса, и в мыслях он уже видел расколотый череп обидчика в своих руках… но тут позади человека сверкнули два огонька… Так блестят глаза зверя, когда попадают на свет огня. Ораферн увидел силуэт дворецкого и вспомнил о том, что даже в такой ситуации нужно держать себя в руках.

— Я никогда не позволю использовать женщину в качестве разменной монеты, — сурово проговорил король и навис над собеседником. — Помощи от меня ты не дождёшься. С этого момента тебе запрещено приближаться к моему лесу. Я всё же буду принимать торговцев Кьярваля, потому что из-за глупости сынка главы города не должны страдать его подданные. Но чтобы тебя я больше не видел ближе, чем на расстоянии выпущенной стрелы, — поддерживать вежливое обращение, принятое среди людей, король больше не видел смысла. — А теперь вон из моего кабинета!

— Но-но!.. — возмутился было Хемминг, но тут уже Геллионн взял его под локоток и дабы не пролилась кровь, увёл в коридор, рассказывая, как чудесно готовят фазанов и как они восхитительны со сливовым вином.

— Фаэг… — рыкнул Ораферн и бухнулся в своё кресло, изо всех сил стараясь сдержать порыв гнева.

Да что за слухи о нём ходят? Эти люди думают, что он готов накинуться на любую мало-мальски красивую девушку?! Он же не демон какой, не безумец, чтобы бросаться на всё, что движется! Сказать, что эти слова оскорбили — ничего не сказать. Стоило бы отрубить голову этому отпрыску вседозволенности, чтобы другим неповадно было. И если б не вмешался Геллионн, то подобный исход мог оказаться вполне возможным. Как знать, может это было бы правильным решением. Но в последствии начались бы разборки с Кьярвалем и вся эта суета. Перспектива нажить врагов среди людей на пару десятков лет не прельщала. Да, не так долго по эльфийским меркам, но всё же неприятно.

* * *

После грозы дышится легче, воздух наполняется свежестью. Порой, даже кажется, что можно ощутить запах радуги, как бы странно это ни звучало. С голубого неба лился солнечный свет, пронизывая кроны деревьев, делая лес приветливым и дружелюбным. Снова слышались перезвоны птичьих трелей, вновь ветви колыхал приятный ветерок, шурша листьями, и ронял забытые дождевые капли вчерашней непогоды. Среди могучих древ звучала флейта, выводя грустную мелодию, а следом присоединились и голоса, поддерживая её. Было странно в такой чудесный день слышать грустные песни, но на то была причина. Группа эльфов вошла в Священную рощу, неся на скорбном одре тело покойной Мерилин, укрытое узорчатой полупрозрачной тканью. Казалось, что девушка просто спит и вот-вот проснётся, но, увы, это было невозможно. Вторя флейте и голосам, красивым, но печальным, время от времени звонили колокольчики. Вскоре процессия подошла к подготовленному месту, устланному по кругу бутонами горечавки и бурыми листьями барбариса. На языке цветов закрытые цветы означали пожелание «сладких снов», а бурый барбарис — скорбь. Таково было толкование эльфов ласгален. Конечно, единого языка цветов не существовало и, например, люди могли воспринимать всё иначе, да и эльфы халла тоже, порой вносили свои коррективы. Но сейчас это не имело значения. Одр установили посреди круга и расступились, пропуская короля. Он подошёл к Мерилин и, встав на колено, прикоснулся губами к её лбу через ткань, прощаясь. Затем вышел из круга и опустился вновь, приложив ладони к земле.

— Лес, прими твоё дитя в свои объятия, — проговорил Ораферн, когда голоса чуть стихли, — Мерилин, урождённую ласгален, твою верную дочь, чья жизнь закончилась так внезапно. Укутай её тёплой листвой, обними нежными ветвями, укрепи могучими корнями. Пусть она станет частью тебя, как и все мы в своё время. — Он поднял ладони, и вместе с ними из-под земли появились корни, которые аккуратно приподняли тело усопшей, словно обустраивая ей колыбель, затем закрыли её внутри, формируя тугой ствол и стали образовывать дерево: ветви вырастали так быстро и покрывались листьями, словно бы годы превратились в одно мгновение. Не прошло и пяти минут, как на месте круга, выложенного цветами, уже росло могучее древо, и крона его шелестела, вторя шороху листьев собратьев в Священной роще. Правитель поднялся с колен, подошёл к стволу и завязал поданную ему двумя эльфами золотую ленту с зелёным узором. Она смотрелась на коре, словно пояс. Ораферн прикоснулся к ней лбом, на мгновение прикрыв глаза. — Прощай, — шёпот подхватил внезапный порыв ветра и унёс его высоко в кроны древ Рощи. Ещё слышались песнопения, и эльфы шли хороводом, но лесной хозяин не стал участвовать в этом и, взглянув последний раз, тихо удалился.

* * *

Ставни были плотно закрыты и лишь из одного окна, сквозь узкую щель пробивался единственный луч света. Фигура в дорогом плаще с капюшоном стояла возле стола. Тонкие пальцы коснулись столешницы, затем потёрли остатки пыли на них.

— Простите, это место не достойно Повелителя, — склонилась вторая фигура.

— Не смеши меня! — ответил женский голос, и капюшон осторожно опустился на плечи, открывая приятный профиль. — Ничтожный городишко. Владыка ни за что не стал бы посещать столь убогое место лично. Самый лучший номер в гостинице похож на сарай. Впрочем, и я здесь не задержусь. Как всё прошло? Мне нужно передать сведения господину.

— Всё вышло в точности, как он и говорил, — голос собеседника явно выказывал недовольство и, пожалуй, разочарование. — Они сразу догадались, что люди тут ни при чём, но и убийц найти не смогли пока. Те прячутся в надёжном месте, даже лумрены их не отыщут.

— В таком случае, успокой их и скажи, что более им ничто не угрожает, пусть покидают своё укрытие.

— Что? Как? Этот Ораферн же тогда их схватит! — удивился подобному решению мужчина, одетый в старый поношенный плащ поверх богато украшенных эльфийских одежд. Его капюшон позволял увидеть лишь нижнюю часть лица.

— А ты хочешь, чтобы он схватил тебя? Мне переданы очень точные инструкции, — надменно сообщила фигура в темноте. — Нужно кем-то пожертвовать, чтобы он не добрался до нас. Если всё сделано в точности, как говорил господин, то они не смогут никого выдать, не будут знать, на кого указать пальцем. Поэтому мы можем с лёгкостью скормить их Ораферну. Передаю дословно: «Пусть мальчик утешит себя немного». А когда расслабится, ты знаешь, что делать, — женщина отвернулась к закрытому окну.

— Передай Повелителю, что всё будет исполнено, — ответил собеседник.

* * *

Поиски пока не давали нужного результата, и это удручало. Да, прошло не так много времени, но желание расправиться с теми, кто посмел так обойтись с Мерилин… Ораферн пытался обратиться к лесу, дабы вызвать видение произошедшего, но, увы, кроме туманных силуэтов ничего не смог разглядеть.

— Мой король, — обратился к нему дворецкий, возникнув за спиной. — Мне нужно поговорить с тобой, — тот кивнул и последовал за Геллионном. Хозяин леса шёл, ничего не спрашивая, потому как всецело доверял другу. Вскоре они оказались на территории дворца и проследовали во внутренний сад. Дворецкий остановился у одной из замшелых каменных арок, скрытой кустарником от посторонних глаз и только тут правитель заметил некоторое волнение на его лице.

— Что-то случилось? — поинтересовался он.

— Мой король… я должен рассказать тебе нечто очень важное, — эльф говорил медленно, подбирая слова. Это сначала вызвало удивление, а после тревогу.

— Не тяни, а то я начинаю волноваться.

— Что ты знаешь про Мир Духов?

— Я читал, что это мир, рождённый вместе с магией леса, — ответил Ораферн, — где живут духи, поддерживающие его гармонию. Но к чему эти разговоры?

— Позволь я расскажу тебе одну историю, — наконец, нашёл нужные слова собеседник и его голос вновь стал ровным и спокойным. — Когда-то давно в Мире Духов жили король и королева, они были духами лис. И у них была прекрасная дочь Имирэ́ль, белая лисица с удивительными серыми глазами. Ей говорили, что мир эльфов чужд, что они забыли законы леса и ещё не родился среди них король, способный воззвать к древней магии и услышать ответ. В те далёкие времена правил Архалара́н, первый король Белегтау́ра, только пришедший в эти дивные земли. Но Имирэль была слишком любопытна и, ослушавшись родителей, проникла в мир эльфов и встретила там юношу, чья дивная флейта покорила её сердце. Она обратилась девушкой и познакомилась с флейтистом. Он был чуток и добр, внимателен к ней и оба поняли, что влюбились. Тогда она открылась ему и рассказала, что была духом лисы, подарила свой браслет и сказала, что с его помощью они могут слышать друг друга. Прошло время, и король с королевой решили, что дочери пора найти мужа. Они устроили грандиозный бал-маскарад, дабы в танце принцесса смогла бы выбрать себе спутника. Но на этот праздник пробрался и эльф под маской одного из духов. Он покорил всех своей музыкой и очаровал даже короля с королевой, но когда маски были сброшены, и они узнали в нём эльфа, то приказали прогнать его. Имирэль умоляла их о браке с возлюбленным, но они были непреклонны, тогда принцесса сбежала вместе с флейтистом и вышла за него замуж в его мире. Прошло много лет, прежде чем правители Мира Духов смилостивились и позвали семейство обратно. К тому времени у их дочери и эльфа родился сын. Духи лис полюбили мальчика и простили дочь, приняли её мужа. С тех пор прошло много времени. Уже нет ни короля, ни королевы духов, уже нет их дочери Имирэль и нет её мужа. Но остался сын, которого назвали Геллионн.

— Ты? — удивился Ораферн. — Ты сын духа и эльфа?

— Да, я полукровка, как и ты, — улыбнулся дворецкий и обвёл рукой дугу перед каменной аркой сада. Вместо привычного пейзажа она теперь показывала совсем другой лес. — И я приглашаю тебя в Мир Духов, потому что пришло время.

— Мир Духов? Полукровка… как я? Геллионн, поясни! — вот теперь взволнован был уже лесной король, схвативший друга за плечо.

— Пойдём, я тебе всё расскажу, — он прошёл через арку и вновь улыбнулся, видя, как Ораферн следует за ним.

Мир Духов представлял собой лес, но в нём всё казалось иным… Он, словно был ярче, чем те цвета, что привычны глазу. А ещё складывалось впечатление, что присутствует оттенок, которого в обычном мире не существовало, и он был повсюду, неуловимый, словно аромат цветка папоротника. Занавеси из ветвей ивы и цветов глицинии время от времени встречались на пути, и приходилось осторожно отодвигать их рукой, чтобы пройти дальше. Наконец, взору открылся дворец. Нет, он не был каменным, как дворец Морнтаура, он состоял из сплетённых стволов деревьев, образуя узорчатые стены, колонны и окна. Это смотрелось очень естественно. Нерукотворные залы и коридоры, живые, будто дышащие, поражали своей красотой и повторяли расположение комнат эльфийского дворца, словно причудливое отражение. Сквозь витиеватые и закрученные в узоры ветви и стволы можно было видеть, что творится за стеной, но нельзя было пройти. Наконец, Геллионн остановился в огромном зале и указал на три трона, стоящие рядом. Средний имел самую высокую спинку, остальные пониже, но также сплетены из ветвей, как и всё в этом замысловатом пространстве. Воздух казался необычным, уж очень свежим, словно только что прошла гроза. Но идут ли здесь хоть когда-нибудь дожди?

— Не думал, что мне будет дозволено когда-то посетить Мир Духов, — улыбнулся Ораферн, озираясь по сторонам.

— Мир Духов — это отражение Морнтаура, твоего королевства, — пояснил лис-полукровка. — Каждый, кто остаётся жить в твоём лесу, обретает своего духа-двойника. У меня такового нет, потому что я сам себе дух-двойник, — улыбнулся он. — По праву рождения я являюсь властителем Мира Духов. Но, согласно древнему закону, если Чёрный Лес откликнется на зов короля эльфов, то и мы, духи, должны будем внимать его словам.

— О как… — вскинул брови лесной хозяин. — Об этом в книгах не писали.

— И не напишут. Книги мира Духов записаны не так, как ты привык видеть в библиотеке. Но, думаю, ты поймёшь со временем, — улыбнулся Геллионн.

— Погоди, ты что-то говорил о моей полукровности. Что ты имел в виду?

— Ты, ведь, не знаешь своего отца, верно?

— Нет. Каждый раз как я спрашивал об этом у матушки, она загадочно улыбалась и мечтательно уходила… в себя, — скривил физиономию эльф.

— Я чувствую, что в тебе лишь половина эльфийской крови, как и у меня, — пояснил Геллионн. — Но, увы, не могу определить природу второй её части. Одно могу сказать точно: дух-двойник у тебя есть. Кстати, вам пора познакомиться.

После этих слов, откинув занавесь из ивовых ветвей, в зал вошёл… дух. Он внешне был очень похож на Ораферна: те же черты лица, тот же цвет глаз, даже непослушные прядки надо лбом. Только волосы белые, а на голове красовались оленьи уши и рога. В одежде он предпочитал светлые цвета, но такой же простой крой, как и король Морнтаура. А вот походка, манера держаться были совсем иными.

— Этот, что ли, мой двойник из мира эльфов? — дух-олень прошёлся презрительным взглядом по Ораферну с головы до ног и обратно. — Я думал, король будет посолиднее…

— А сам-то, — фыркнул в ответ эльф и сложил руки на груди.

— Прошу вас не ссориться, — Геллионн указал на престолы. — Когда-то эти троны принадлежали королю и королеве духов и их дочери. Теперь один из них унаследовал я, а два других будут вашими, если мир Духов присягнёт моему королю. Тебе, Ара́с, стоило бы быть повежливее.

— Пфррр… — высказался дух-олень. — Я не собираюсь присягать ему. Пусть докажет, что он достоин моего доверия, тогда и посмотрим.

— Вроде олень, а фыркаешь, как лошадь. — Лесной король прищурился и поджал губы, недобро поглядывая на белобрысое существо.

— Арас, проведи для короля Морнтаура экскурсию. Ему нужно познакомиться с Миром Духов, — терпения духу-лису было не занимать. Но он провожал своего правителя с некоторым беспокойством, прошептав напоследок: «Будь осторожен».

Тропа пролегала по извилистому пути между корней могучих деревьев, то поднимаясь на холмы, то спускаясь в низины. Иногда встречались врытые в землю замшелые камни, служившие ступенями. Пусть лес Духов и являлся неким отражением Морнтаура, но не был точной его копией. Будто бы на поверхности зеркала образовалась неровность, и изображение слегка исказилось, хоть и осталось узнаваемым.

— Куда мы идём? — поинтересовался Ораферн у своего проводника.

— Прямо, — нехотя ответил тот, а после вновь воцарилось неловкое молчание, пропитанное неудовольствием обоих путников. — Слушай, я, конечно, хочу сидеть на троне Мира Духов, но не такой ценой, — обернулся Арас, дабы показать своё хмурое выражение лица.

— Сидеть на троне? — переспросил король Чёрного леса. — Да ты хоть знаешь как это непросто? Это огромная ответственность! Не уверен, что ты осилишь.

— Я не осилю?! — возмутился дух-олень и, остановившись, развернулся всем телом. — Да я был рождён для этого! Я уже на свет появился с короной! — он поднял руки, демонстрируя ветвистые рога.

— Ну да, ты же олень… — хмыкнул эльф.

— Да, олень! — гордо произнёс собеседник.

— Ага, благородный, — Ораферн уже начал посмеиваться.

— Да, благородный! — едва не топая ножкой, взвился Арас, даже голос его стал тоньше.

— Послушай, парнокопытный, быть королём — нелёгкий труд. Это невероятная ответственность за каждого подопечного. Это постоянные мысли о том, как сделать их жизнь лучше, обеспечить всем, чтобы никто ни в чём не нуждался и все были довольны. Это нескончаемые переговоры с соседями и налаживание контактов и торговых отношений, это обеспечение безопасности… — тут перед глазами вновь встал образ Мерилин, пронзённой стрелами и Ораферн замолчал, отведя взгляд. Он не смог её защитить, и совесть теперь грызла изнутри. — Я уже забыл, каким был до того, как стал королём, не имея этого груза на плечах.

— Так сбрось его, — отмахнулся олень. — Раз он тебе не по силам, раз ты потерял себя самого. Зачем тогда всё это? Вы, эльфы, тоже живёте долго и забываете время от времени ради чего. Жизнь дана, чтобы ей наслаждаться, радоваться каждому новому дню, видеть вокруг себя чудесный мир, восхитительные пейзажи и, конечно, прекрасных женщин, — рот растянулся в довольной улыбке. — А ты похож на сухой пень! — ткнул пальцем в собеседника. — Кому такой нужен? Или ты считаешь, что если выжмешь из себя все соки, то кому-то от этого станет лучше? Куда приятнее смотреть на цветущее и сильное дерево, чем на иссохшее и готовое свалиться тебе на голову и придавить.

Лесной король задумался. В словах духа было зерно истины. Груз ответственности давил всё сильнее и с прежним отношением к происходящему Ораферн мог бы и сломаться, в конце концов. Он так старался быть хорошим королём, полезным для общества, добиться признания высокопоставленных представителей народа, что совершенно позабыл о себе. Будучи простым охотником в эльфийской деревне, он чувствовал себя куда счастливее. Но всё бросать было неправильно. Правитель во многом преуспел: поднял Морнтаур, восстановил его после войны. Да, ещё оставались моменты, требующие внимания, но уже не в такой степени, как раньше.

— Знаешь что, травоядный, ты в чём-то прав, — наконец, заговорил эльф. — Бросать всё я не стану, а вот пересмотреть взгляд на некоторые вещи придётся, — он улыбнулся и, сделав пару шагов, бесцеремонно облокотился о плечо духа. — Отказываться от своей сути не стоит. Возможно, так я буду бесить зазнавшихся вельмож ещё сильнее и они, в конце концов, лопнут от собственной ярости, — усмехнулся. — А что касается короны, — он постучал пальцем по рогу духа, — я и без неё кое-что могу.

— Эй! — возмутился Арас и отпрыгнул в сторону, после чего стал проверять, не повредил ли этот тип его великолепные рога. — Не зазнавайся!

— Так куда идём-то?

— Если за весь наш путь ты не заметил местных достопримечательностей, то мне тебя жаль, — убедившись, что рога целы и столь же прекрасны, дух хмыкнул. — Впрочем… есть кое-что. Хочешь увидеть своего Соловья? У вас её звали Мерилин, кажется.

Ораферн побледнел в одно мгновение, словно бы все краски разом осыпались и унеслись пеплом в никуда.

— Она… здесь? — осипшим голосом проговорил эльф.

— Конечно, — усмехнулся дух-олень, видя реакцию собеседника. — Или ты забыл, что у каждого жителя твоего леса есть дух-двойник? У неё тоже. Должен признаться, у тебя неплохой вкус, — он сошёл с тропы и торжествующе зашагал меж деревьев.

Король Морнтаура двинулся следом, не чувствуя собственных ног. Неужели ещё был шанс встретить её живой? Неужели в Мире Духов она всё ещё… Что она скажет? Простит ли она его? Или обвинит в том, что не уберёг и будет в этом права. Сердце колотилось в груди. Как долго они шли? Где сворачивали, где пересекали преграды, этого всего эльф уже не помнил, потому как все его мысли были заняты лишь предстоявшей встречей. Опрометчиво, ведь Геллионн давал напутствие быть осторожным. Но когда Арас отодвинул занавесь из ивовых ветвей, взору предстала поляна, объятая золотистым свечением. Маленькие золотые искорки, словно светлячки, кружились вокруг женской фигуры… Ораферн сглотнул и двинулся вперёд медленно, словно боясь вспугнуть видение. Дева не двигалась, сидя на коленях, обхватив себя руками. Золотые искры расступились, пропуская эльфа, и он увидел, что тело её состоит из древесных волокон, покрывающихся корой, волосы окутаны листвой и цветами, глаза закрыты, а на губах видна нежная улыбка.

— Она спит, — пояснил дух. — Когда вы, эльфы, умираете, духи-двойники превращаются в дриад. Соловушка будет спать ещё долго, пока не сформируется её новое тело, а после переродится духом дерева. Как видишь, ей вполне комфортно и она не испытывает каких-либо страданий. Будет ли помнить тебя после перерождения? Сам спросишь.

Когда эльфийский король перевёл на него взгляд, то увидел лишь силуэт белого животного, прыгнувшего через заросли и исчезнувшего за ними без следа. Но бежать за ним совершенно не хотелось. Ораферн присел рядом с девой, не решаясь коснуться её, боясь потревожить процесс перерождения. Золотые искры всё так же вились вокруг, медленно и грациозно, будто звёзды в неведомой вселенной. Говорить было нечего, ведь всё, что мог, эльф уже сказал раньше. Но на душе стало теплее. Теперь он знал, что Мерилин не может считаться безвозвратно утерянной. Её дух был здесь, был жив и готовился обрести новый образ. Даже если она не вспомнит своего прошлого, всё равно останется живой в этом причудливом мире.

Пожалуй, стоило возвращаться… но как? Король не помнил, по какой дороге они двигались. В этом необычном месте казалось непостижимым даже определить сторону света, не то, что запомнить путь. Эльф поднялся и направился в ту сторону, где прежде скрылся белый олень. Но за зарослями кустарника не увидел даже тропинки, и никаких следов, чтобы вычислить направление. Заблудиться в лесу для того, кто считается его наследником — нелепость. Рука прикоснулась к стволу дерева, а глаза закрылись сами собой. Спросить путь? В Морнтауре это было проще простого, а что же тут? Удастся ли? Поначалу в сознании царила лишь темнота, затем стали появляться редкие искры перед глазами, словно кто-то чиркал камень о камень, желая высечь огонь. Немой вопрос продолжал звучать во мраке, испрашивая пути. Лиловое пламя вдруг вспыхнуло и лентой устремилось меж деревьев и кустов, исчезая вдали. Открыв глаза, Ораферн увидел всё тот же лес, яркий и чуждый. Но когда веки опустились вновь, длинный лиловый путь проявился и эльф ступил на него, не размыкая глаз, доверившись Миру Духов. Шаг за шагом, позабыв о времени, хозяин Чёрного Леса двигался вперёд, пока дорога не начала меркнуть и испаряться.

— Дошёл таки… — послышался слегка недовольный и уже знакомый голос оленя.

Ораферн открыл глаза. Он стоял в том же зале с тронами, откуда ушёл прежде. Геллионн улыбался, глядя на своего правителя.

— Ты прошёл испытание, — сообщил он. — Мир Духов откликнулся на твой призыв и показал дорогу, значит, признал тебя, мой король, — дух-полукровка прижал ладонь к левому плечу и поклонился. — Позволь теперь мне выполнить своё обещание и помочь тебе с поиском тех, кто совершил зло.

Вокруг словно потемнело, когда наследник духов-лис простёр руки вперёд, закрыв глаза. Энергия ветром гуляла вокруг него, вилась и колыхала его чёрные волосы. На каменном полу образовался золотистый круг, который стал подниматься вверх и остановился на уровне пояса собравшихся. Узоры внутри ожили, стали переплетаться меж собой. Это действо показалось весьма знакомым, и Ораферн невольно коснулся груди, где под одеждой хранился ключ Башни Хроник. Но переплетения круга вдруг вспыхнули, заставив зажмуриться на несколько мгновений, а после рассыпались, словно золотой песок, формируя очертания стен дворца Морнтаура и его обитателей. Силуэты эльфов хорошо угадывались, но лица не получалось рассмотреть. Угадывались стражи, свита, прислуга, все, кто находился внутри дворца Чёрного Леса.

— А теперь посмотрим, что было в тот день… — на висках Геллионна выступили капельки пота. Вероятно, ему приходилось использовать много сил на подобную визуализацию. А тем временем силуэты стали двигаться спиной вперёд очень быстро, ведь время перематывалось назад.

— Стой! Смотри! — Ораферн указал на троих, говоривших о чём-то возле хранилища лодок. Они озирались, явно боялись, что кто-то их обнаружит, а после разошлись: двое ушли в казармы, а один взял лодку и покинул дворец по реке, дождавшись пересмены стражи. — Найди его! Покажи лицо!

Дух-лис нахмурился, сосредотачиваясь сильнее. Интуиция не обманула короля. Этот силуэт вернулся вместе с охотниками уже без лодки, которую он, судя по всему, где-то спрятал. Но чтобы показать его лицо потребовалось ещё больше сил. Золотой песок закружился, формируя его черты, но, когда работа была закончена, всё осыпалось вниз и погасло. Геллионн пошатнулся и осел. Олень и эльф бросились к нему, не сговариваясь, и, подхватив под руки, усадили на один из тронов.

— Как ты? — обеспокоился Ораферн.

— Увы, мне не хватает сил, чтобы проделать подобное без последствий… Я — дух места, но полукровка, — устало выговорил дворецкий Чёрного леса. — Ты узнал его, мой король? — с надеждой спросил он.

— Да, — ответил эльф. — Я видел его среди стражей третьего звена, но не помню его имени. Зато знаю, у кого спросить. Спасибо, Геллионн. Дальше я справлюсь сам. Отдыхай и набирайся сил.

* * *

Сумрак скрывал тени на боковой лестнице. Здесь свет фонарей почти не достигал ступеней, захватив лишь несколько первых из них. Поэтому разглядеть лица тех, кто вёл беседу, становилось невозможно со стороны, даже обладая хорошим зрением. А по тихому шёпоту можно было определить только мужской и женский голоса.

— Неужели это правда? — с ужасом выдохнула она.

— Да, увы, — ответил он. — И именно поэтому я обращаюсь к тебе за помощью. Я вижу, как ты относишься к нему, совсем не так, как прочие и твои чувства должны быть вознаграждены. Когда чары, наложенные Мерилин, спадут, он отблагодарит ту, что спасла его, я в этом уверен. Ведь он благороден и справедлив, не так ли? — голос улыбнулся. — А пока этот медальон при нём, король готов и дальше служить её памяти и казнить тех, кто пожелал спасти его, тех, кто пытается избавить его от тёмных чар этой недостойной, что продала душу мраку. Принеси мне медальон, и я смогу развеять тёмную магию. Но будь осторожна, ведь он пока не отдаёт себе отчёта в действиях, и ты можешь пострадать.

— Я… буду осторожна. И спасу моего короля, — в голосе чувствовалась решимость.

— Вот и хорошо. Ступай и выбери подходящий момент, — слышались довольные нотки, и могло показаться, что глаза лукаво прищурились, если бы их было видно.

* * *

Тихая поступь по коридорам дворца Чёрного Леса, словно шаги неотвратимого рока. Двери распахнулись перед королём, впуская его в тронный зал, где колонны, в виде каменных деревьев, устремились к высокому потолку, сплетаясь ветвями под его сводами. По ступеням вверх, к трону из переплетённых ветвей, позади которого висели шпалеры с изображением герба — серебряного дерева на зелёном фоне.

Троих связанных эльфов ввели в зал и поставили на колени перед троном. Было видно, что с ними провели работу, дабы вызнать всё о совершённом злодеянии. Эльдаэн встала подле короля, заложив руки за спину.

— За что? — тихо спросил Ораферн, сжимая пальцами подлокотники, дабы не сорваться с места и не разорвать в клочья убийц Мерилин. Нужно было сохранять лицо, но как же трудно совладать с собственным гневом. Пленные молчали, отводя взгляд.

— Ладно. Тогда я расскажу сам. Ваше недовольство моим положением и чувство собственного превосходства, присущее обычно халла, лишили вас разума. И тогда вы решили убить эльфийскую деву, чтобы напугать меня, чтобы причинить мне боль, чтобы подорвать доверие ко мне прочих эльфов, ведь даже близких я не смог защитить… так? — пальцы сильнее впились в трон, аж побелев от напряжения. — Трусы… — процедил сквозь зубы правитель. — Если так ненавидите, могли бы попытаться убить меня, и ваш гнев был бы утолён. Но нет, вы выместили его на беззащитной, ни в чём не повинной Мерилин. И за это я вас не прощу, — он поднялся с трона и стал спускаться по ступеням вниз. — Я мог бы просто казнить вас, лишив головы, но убийство моей фаворитки считаю личным делом и потому сам разберусь с каждым … или со всеми разом. Я вызываю вас на дуэль. Сделайте то, ради чего всё затеяли, и на что вам не хватило храбрости! Завтра на рассвете. Воспользуйтесь шансом и умрите.

До эльфийских ушей донеслось шипение и проклятья, тихо высказанные пленными, уводимыми обратно в тюремные камеры. И за это они тоже будут наказаны.

— Спасибо, — король обернулся к Эльдаэн и тихо подошедшему Геллионну. — Без вашей помощи я мог и не суметь их найти.

— После того, как мы узнали одного из них, вычислить остальных было нетрудно, — ответила эльфийка. — Но… Ораферн, — её голос казался обеспокоенным. — Неужели так необходимо устраивать дуэль? Зачем подвергать себя лишний раз опасности?

— Так надо, — быстрый и резкий ответ говорил о том, что переубеждать хозяина леса бесполезно. — Буду у себя, — ему хотелось завалиться спать, забыв обо всём случившемся, но… как такое забыть? И кое-что не давало покоя: неужели эти трое сами всё придумали, спланировали и совершили? Опыт показывал, что за исполнителями всегда стоял кто-то ещё, тот, кто скрывался в тени. Но пленные не говорили об этом. Чутьё же заставляло сомневаться.

* * *

Этой ночью, кажется, никто во дворце не мог уснуть. Несколько женских фигур проскользнули в одну из комнат, предназначенную для свиты. Изящный палец прикоснулся к губам, и шёпот породил маленькую искорку света, которая была перенесена в небольшой фонарь. Этого хватило, чтобы разглядеть присутствующих. Эльфийские девы, одна краше другой, не смотря на поздний час, были при параде, надев лучшие наряды и украшения, которыми явно желали похвастаться друг перед другом. Они обратили свои взоры на ту, что позвала их сюда. Темноволосая красавица с достоинством оглядела всех и сотворила скорбное выражение лица.

— Я собрала вас потому, что… наш король перетерпел ужасное горе, смерть Мерилин, своей фаворитки. И теперь… — взгляд вновь пробежался по лицам, стараясь уловить их эмоции. — Теперь это место свободно, — послышался вздох облегчения собравшихся. — Но вы должны знать, что всё изменилось, — брюнетка изящно приложила тыльную сторону ладони к виску, чуть прикрыв глаза, будучи уверена, что так она выглядит соответственно моменту. — Появились те, кто желают нашему правителю смерти! И всё его окружение теперь в большой опасности! Поэтому мы должны всё взять в свои руки и сами назначить ту, кто будет рядом с ним. Но нужно помнить, что в любой момент на неё могут совершить нападение. И на короля Ораферна тоже, и ей придётся пожертвовать своей жизнью… — эльфийка приоткрыла глаза, чтобы увидеть насколько она смогла напугать соперниц, но вместо страха на их лицах… розовел румянец.

— Как опасно… — с восторгом прошептала одна.

— Закрыть его собой и умереть на его руках… — мечтательно произнесла другая.

— … или в объятиях… — дополнила третья.

— А лучше увидеть, как он сражается за жизнь избранницы! — подхватили остальные.

— А если он вдруг будет ранен? О, я останусь рядом и сорву с себя рукава, чтобы перевязать его!

— А я отрежу кусок подола!

— Я ему платье целиком отдам!

Кажется, попытка напугать претенденток на место Мерилин перетекало в некое соревнование, и это совсем не устраивало собравшую всех брюнетку.

— Постойте! Давайте не будем превращать наше собрание в балаган, — приструнила она их и кашлянула в кулак, чтобы снова настроиться на трагический лад. — Мы с вами достойные эльфийские девы. И раз все здесь готовы рискнуть своей жизнью, — голос выдал недовольство, — то пусть нас рассудит жребий. Пусть каждая напишет своё имя на листке и положит в эту шкатулку, — взяла со столика богато украшенный предмет. — Да выберет судьба достойнейшую из нас! Так… а почему я не вижу Аэрли́нн?

— А она недавно ушла…

— К-куда?…. к-к нему? — голос брюнетки вдруг осип. — Стерва!

* * *

Ораферн сидел на краю кровати, устало опустив голову. Распущенные волосы спадали вниз, прикрывая лицо. В комнате было совсем немного света. Горел лишь один маленький светильник в виде цветка лилейника у входа. Он стоял на комоде, на который эльф обычно складывал свой пояс и наручи. Ещё немного освещения давало узкое окно напротив двери, выходившее в сад. Составное стекло соединяло между собой небольшие ромбовидные кусочки зеленоватого, жёлтого и красноватого оттенка в свинцовом переплёте. В солнечный день на полу растягивались разноцветные полосы света, но сейчас за окном уже царила ночь, и внутрь проникали только холодные лунные блики, каким-то чудом пробившиеся сквозь кроны деревьев. Впрочем, этого хватало, чтобы разглядеть небогатое убранство помещения. Шкаф имел прямоугольную форму и покатую вершину, на которой устроился Дракот, тот самый зверёк, который чуть не испортил праздник Довур. Он имел одно занятное свойство — мог принимать текстуру камня, когда спал или замирал во время охоты. И на самом высоком предмете мебели смотрелся, как украшение. У стены близ окна ютился маленький письменный столик с несколькими книгами, взятыми из библиотеки ранее. Лампа в виде цветков колокольчика зажигалась только во время работы, когда появлялась необходимость что-то прочесть или написать письмо. Большая резная шкатулка содержала в себе письменные принадлежности и время от времени оказывалась похоронена под бумагами. Табурет с мягкой подушечкой легко прятался под столик. Сундук нашёл себе место у основания кровати, а на полу рядом расположился большой ковёр с незамысловатым узором. Боковая дверь вела в ванную комнату, где король любил понежиться время от времени. Но сейчас мысли в голове витали настолько мрачные, что даже тёплая ванна не могла их отогнать.

Робкий стук в дверь нарушил тишину.

— Войдите, — отозвался хозяин леса и поднял голову. Золотисто-русые волосы легли на плечи.

— Мой король, — произнёс нежный женский голос, а после дверь медленно открылась, впуская миловидную эльфийскую деву в светло-зелёном платье с серебряной вышивкой. Несколько прядей её русых волос были сплетены в косички и соединены между собой. В руках она держала маленький поднос с несколькими бутылочками и полотенцем. Дева поклонилась.

— Аэрли́нн? — несколько удивился король. — Что-то случилось?

— Нет, — с улыбкой отозвалась она и осторожно приблизилась. — Последние дни мой король был так напряжён, поэтому я решила предложить свою помощь. Может быть, размять плечи?

— Откровенно говоря, — вздохнул Ораферн, — я не против. Чувствую некоторую тяжесть.

— Я принесла лавандовое масло, — обрадовалась эльфийка и поставила поднос на дальний край кровати, затем достала из-под полотенца свечку и небольшой подсвечник, установила их на комоде.

Одна из бутылочек в лёгких пальцах уронила каплю ароматного масла на воск, после чего фитиль был зажжён. Приятный успокаивающий запах медленно распространялся в помещении. Эльфийка взяла вторую бутылочку и подошла к королю, ожидая. Тот не сразу сообразил, что масло принято втирать не в одежду, а в голое тело, и с некоторым запозданием стянул с себя рубашку. На шее остался висеть медальон. Аэрлинн, заметив его, несколько замялась.

— Будет мешать? — увидев её замешательство, спросил Ораферн. Она кивнула. Пришлось снять ключ Башни Хроник и оставить в сомкнутом кулаке, намотав на него цепочку.

Нежные руки эльфийки прикоснулись к плечам хозяина леса. Почувствовалась лёгкая прохлада от лавандового масла, но быстро исчезла в тепле ладоней. Зато остался приятный аромат. Аэрлинн, несмотря на свой хрупкий стан, обладала весьма сильными пальцами и хорошо разбиралась в различных точках на теле, дабы снять напряжение с усталых мышц или, наоборот, привести их в тонус. Умелые движения по плечам, шее и спине расслабляли. Прикасаться к гладкой коже правителя тоже было приятно. Хорошо сложенная фигура, тугие мускулы, развитые лучше, чем у большинства эльфийских мужей, больше напоминали пропорции человека. Не всем эльфийкам это нравилось, но Ораферн обладал какой-то необъяснимой харизмой и сейчас Аэрлинн, пытаясь расслабить мышцы короля, чувствовала, как ей самой становится не по себе, щёки разгораются румянцем. Но не стоило забывать о деле.

— Если мой король соизволит лечь, я могла бы размять поясницу, — тихо сообщила эльфийская дева. Правитель повиновался и улёгся на живот, спрятав руку с медальоном под подушку.

Ароматы неплохо расслабляли разум, и Ораферн начал подозревать неладное. Аэрлинн почувствовала, как напряглись его мышцы, и тут же с силой нажала на две точки на теле эльфа. Тот обмяк, погрузившись в сон.

— Прошу прощения, мой король, но это для твоего же блага, — она торопливо спустилась с постели и запустила руку под подушку, чтобы вытащить ключ, но оказалось, что не всё тело эльфа стало податливым. Кулак крепко сжимал медальон.

В это мгновение послышалось шипение откуда-то со шкафа. Эльфийка резко обернулась и… замерла, не в силах пошевелиться. Дракот спланировал вниз на кровать хозяина и важно прошёл по краю, с презрением взглянув на воровку. Он пролепетал что-то несвязное, словно ругаясь, а потом начал вопить. На этот крик появился Геллионн и сразу понял, в чём дело, увидев застывшую картину.

— Я… я не виновата… я… просто хотела… снять с него заклятье! — попыталась оправдаться дева. Двигаться она не могла, а вот разговаривать — вполне.

Дворецкий выслушал её и узнал, что некто рассказал ей о том, что Ораферн находится под заклятьем Мерилин, и источник его в медальоне, что король носит на шее. Мол, заклятье это заставляет носителя быть жестоким к другим и мстить даже тем, кто пытался его защитить, как те эльфы, что убили колдунью. Чем больше Геллионн слушал, тем суровее становился его взгляд. Разумеется, простушку обманули, но как изыскано всё вывернули. Было понятно, почему обратились именно к ней. Не каждый обладает знаниями и умениями расслабления тела и имеет доступ в покои короля. Когда Аэрлинн вновь смогла двигаться, ей пришлось будить Ораферна, задействовав ещё несколько точек его тела и рассказывать всю историю снова. Спустя немного времени, выяснилось, кто оказался заговорщиком.

* * *

Это была очень длинная ночь. Впрочем, эльфы спокойно могут выдержать двое или трое суток без сна и при этом чувствовать себя вполне дееспособными. Но от эмоциональных переживаний устают даже они.

Король Морнтаура распахнул дверь в покои помощника казначея без стука. Тот невольно вздрогнул и воззрился на вошедшего, медленно положив книгу, что читал, на письменный стол. Было видно, как в первые мгновения у него забегали глаза и в комнате, будто появился едва уловимый запах страха.

— Чем обязан столь позднему визиту, мой король? — он поднялся с кресла и поклонился.

— Ты подослал Аэрлинн, чтобы она совершила кражу, — Ораферн не стал ходить вокруг да около, сразу перейдя к делу. — Зачем тебе ключ? Для кого ты его хотел выудить? — Пристальный суровый взгляд хозяина леса, словно пригвоздил подчинённого к полу, не позволяя двигаться… Хотя, нет, действительно пошевелиться тот не смог. На плече короля сидел Дракот, переминаясь с лапки на лапку и раскрывая крылья, словно готовый взлететь и вцепиться зубами в обидчика своего господина.

— Я… и не думал… то есть… — глаза забегали, дыхание участилось. — Да, я желал получить ключ от Башни Хроник, но лишь для того, чтобы посмотреть книги будущего.

— Ты либо глупец, либо врёшь, — недоверчивый прищур холодных зелёных глаз не предвещал ничего хорошего. — И, учитывая, что про ключ от Башни знают только несколько приближённых к этой тайне, ты, скорее всего, врёшь, — Ораферн двинулся вперёд очень медленно, давая почувствовать эльфу всю неотвратимость его наказания.

— Я повторю ещё раз, если ты не расслышал моего вопроса. Для кого ты хотел выкрасть ключ от Башни?

— Повелитель, поверь, я не посмею врать! — помощник казначея нервничал, но сбежать не мог, даже при большом желании. На плече короля сидел торжествующий зверёк и пресекал любую попытку двинуться с места.

— Тогда откуда ты знаешь о Башне? И откуда ты знаешь, что ключ у меня? — вновь прямой вопрос, на который трудно было дать столь же прямой ответ.

— Тот человек в лазарете бредил и много рассказывал…

— ВРЁШЬ! — рыкнул хозяин леса. — Он не приходил в себя и не произносил ни слова, иначе мне бы первому об этом доложили!

— Я услышал… об этом от одного человека… из Кьярваля… — пролепетал обвиняемый.

Решил врать до конца или всё же выдать часть правды? Даже если он рассчитывал, что влюблённая дурочка сумеет выполнить поручение, поверив в россказни о проклятье, так складно изложенном, должен был учесть и иные повороты событий, например, присутствие этого странного существа на плече короля. Теперь ошибка будет стоить очень дорого.

— Какого человека? — с нажимом произнёс правитель.

— Я… не помню… Не помню! — раздался крик отчаяния.

Ораферн прикрыл Дракота ладонью, успокаивая. Тот пролепетал что-то и нехотя забрался под волосы хозяина.

— Эльдаэн! — позвал он.

— Да, мой король, — отозвался голос из коридора. Чтобы не попасть самой под чары и не застыть, как помощник казначея, эльфийка предусмотрительно осталась у входа.

— Уведи его. Определи в одиночную камеру, пока память не восстановится. И… ты же понимаешь…

— Хочешь сказать, чтобы я не разболтала кому-то твои тайны? — улыбнулась она. — Можешь не переживать на этот счёт. Я понимаю. — У них были странные отношения. Она не бегала и не искала внимания Ораферна, но легко могла назвать его по имени и отругать при случае. Их много связывало в прошлом, например, война.

— А я обыщу комнату, — предложил Геллионн. — И если найду что-нибудь, то непременно сообщу. Но скоро рассвет, а мой король ещё не отдохнул, как следует.

Хозяин леса кивнул и отправился к себе. Правда, уснуть ему так и не удалось — мучили разные мысли. Медальон вернулся на шею и снова спрятался под одеждой. Появилось предчувствие, что вся эта история с убийством и кражей куда глубже, чем кажется на первый взгляд. Но как узнать? Да ещё и Башня появится совсем скоро, и пропустить этот момент нельзя, нужно непременно оказаться там, а это значит оставить Морнтаур и отправиться в путь. Но как оставить родной лес, при таком стечении обстоятельств? Ораферн начал перебирать имена своих приближённых, чтобы решить, кому из них можно всецело довериться и результат размышлений был неутешителен — список оказался весьма небольшим.

* * *

Лес пронизывали ласковые солнечные лучи. Их было хорошо видно через мягкую полупрозрачную дымку утреннего тумана. Капельки росы поблёскивали на травинках и тонкой шёлковой паутине, натянутой между ними. Птицы привычно щебетали, приветствуя начало нового дня. Где-то в глуши слышался стук дятла и трескучий голос дрозда.

По мягкому мху неслышно двигались эльфы, направляясь к поляне, где должна состояться дуэль. Преступников вывели на солнечную сторону и развязали. Охрана отступила, расположившись по краям участка, пресекая желание сбежать от наказания. Ораферн уже ждал их. На плече подпрыгивал от возбуждения Дракошик. Он ни за что не пожелал оставаться во дворце, поэтому пришлось взять его с собой, однако, пользоваться его силами было бы не честно.

Провинившимся выдали оружие, которое они выбрали сами — стандартные эльфийские мечи у двоих и лук у третьего с тремя стрелами. Эльдаэн отговаривала короля от подобного, ведь это неразумно идти на поводу у желаний преступников, даже если соответствовало кодексу дуэли. Она долго спорила, утверждая, что нельзя так рисковать своей безопасностью, сетуя на то, что он не позволит вмешиваться никому. Он и не позволил: ссадил Дракота на пень и даже ему пригрозил пальцем. Зверёк хотел было возмутиться, запыхтел, но подчинился.

— За то, что вы отняли жизнь у беззащитной девы, вы трое проговариваетесь к смерти. Но так как она была моей фавориткой, за неё я отомщу сам, поэтому и выбрана дуэль. Вы можете нападать по одному или все сразу, как вам угодно.

— Ты пожалеешь о своём решении! — выкрикнул один из осуждённых. Второй сел на колено и принялся что-то шептать. Заметив это, Ораферн пришёл в бешенство.

— НЕТ! — выкрикнул он, и мир вокруг вдруг замер. — Вы не имеете права обращаться к этой земле! Не имеете права просить у неё помощи! С этого момента этот лес больше не ваш! Вы в нём чужие! И даже если вам удастся меня убить и уйти на своих ногах, Морнтаур никогда больше не примет вас!

Земля словно содрогнулась от этих слов, и в глазах убийц на мгновение потемнело. Родные когда-то места, где помогало каждое дерево, каждый куст, где всё дышало домом вдруг… будто обдало холодом. «Чужие» — прошептала листва, разнося вести по всему Морнтауру. Повинуясь воле своего хозяина, лес отторг тех, чьи жизни должны были вот-вот закончиться. Ораферн сам удивился тому, что произошло и, пожалуй, если бы знал, что так умеет, воспользовался подобным раньше и смог бы быстрее найти преступников, ведь чужаков в родном лесу найти не сложно тому, кто с ним говорит.

Ярость и обида закипали внутри убийц и выплеснулись в быстрой атаке. Ораферн парировал оба выпада своими мечами. Ма́ег и На́ег сверкали в руках хозяина, в лучах утреннего солнца и звонко пели, соприкасаясь с лезвиями мечей противника. Их азарт и жажда разгорались с каждым новым ударом. Новый взлёт остановил клинок врага, а второй ударил по касательной. Король развернулся, чтобы отразить атаку второго нападающего. Эльдаэн смотрела на этот танец с замиранием сердца, каждый раз останавливая свою руку, свой шаг, любое движение вперёд, чтобы защитить, уберечь… Она шептала, что Ораферн подставляется под удар и вот-вот на зелёную свежую траву брызнет его кровь. Но каждый раз ему удавалось в последний миг отбить летящее в него лезвие. До острого слуха донёсся звук натягивающейся тетивы. Несколько секунд на прицеливание, затем пальцы разжались, уводя кисть руки назад. Стрела рассекла воздух и лёгкую утреннюю дымку, устремившись в короля. Но в последний миг он повернулся, подставив своего же оппонента. Наконечник ворвался в грудь одного из убийц, заставив его отшатнуться. Ораферн с разворота снёс ему голову своим мечом и вновь обернулся ко второму противнику, державшему удар.

На лицах эльфов, стоявших по краям поляны, отразилась одновременно и тревога, и радость, но они явно старались держать себя в руках, чтобы не отвлекать правителя.

Юный Та́лион, стоявший позади своей учительницы Эльдаэн, крепко сжал ножны короля, что ему доверили прежде. В его глазах страх боролся с восхищением, перемежаясь с трепетом. Ноги стали ватными и он не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел. Перед ним происходило нечто невероятное. Ещё мальчишкой лет десяти ему пришлось столкнуться с ужасами войны, и когда мир почти заполнился кровью, возник тот, кто одним взмахом меча лишил головы орка, задумавшего избавиться от ребёнка. Мурашки прошли по спине, когда та же самая рука теперь отразила удар преступника, отмщая за эльфийскую деву. Ещё тогда Талион решил, что его жизнь будет принадлежать его спасителю и что однажды он сможет отплатить ему за это своим служением. Юный эльф вздрогнул, когда вновь натянулась тетива, и вторая стрела полетела в его героя. Но она промахнулась, врезавшись в землю, и после сломалась под ногами дерущихся.

Два меча двигались быстрее одного, и тело второго противника упало на траву, окрасив её в цвет крови. Остался только один, тот, что выбрал лук. Вероятно, он надеялся, что сможет удержать дистанцию и поразить ненавистного правителя до того, как тот покончит с соратниками. Однако судьба решила иначе. Третья стрела была просто разрублена в полёте, и убийца попятился, отбросил оружие.

— Ты можешь взять меч любого из приговорённых, — Ораферн видел страх и… что-то ещё. — Если ты считаешь, что убив безоружного, я покрою своё имя позором и это родит пересуды, то ошибаешься. Ты будешь казнён в любом случае. Просто сейчас у тебя есть шанс умереть с мечом в руках.

— Сдохни! — ярость и отчаяние кинули чужака вперёд, пальцы подхватили упавший клинок, но подняться ему было не суждено. Хозяин Леса не стал ждать, и половина головы преступника слетела, заставив оставшееся тело обмякнуть и повалиться рядом с другим трупом.

Вздох облегчения послышался среди эльфов и каждый стал оглядываться, то ли затем, чтобы понять, кому он принадлежал, то ли для того, чтобы сделать вид, что это не он, а кто-то другой позволил вырваться эмоции.

Лесной король подошёл к застывшему Талиону, чтобы вытереть мечи приготовленной материей и вложить их в ножны, но тот застыл, глядя на своего героя восхищённым взглядом. Ораферн улыбнулся и осторожно подёргал ножны, давая понять, зачем подошёл. Юный эльф смутился, залившись краской аж до самых ушей и, спохватившись, протянул кусок полотна. Стражники принялись убирать тела казнённых, и вскоре поляна почти опустела, оставив лишь нескольких из представителей ласгален.

— Это было безрассудно, — пожаловалась Эльдаэн.

— Ты сама учила меня. Или хочешь сказать, что во мне сомневалась? — усмехнулся Ораферн, вложив мечи в ножны.

— Я полна сомнений каждый раз, когда ты выкидываешь подобное, — недовольно буркнула эльфийка. — Тебе стоит быть более осторожным…

— Перестань, Эльдаэн, мы давно знакомы, могла бы и привыкнуть уже. Ладно, пойдём.

— Я… не могу…

Хозяин Леса обернулся и увидел замешательство на лице соратницы и её ученика, затем перевёл взгляд на Дракота. Тот полыхал то ли от радости, то ли от избытка напряжения… А, может, просто проказничал.

— Дракошка! — нахмурился эльф.

— Не бери его больше с собой, — пробурчала Эльдаэн.

* * *

Спустя время, когда эльфы вновь смогли двигаться, а Ораферн унёс проказника обратно во дворец, Талион собрался с духом.

— Эиниор Эльдаэн, — вежливо обратился он, — будет ли мне позволено полюбопытствовать?

— Давай, — ответила она, заходя в свои владения, тренировочные залы дворца. Здесь оснастили большое пространство для тренировок в фехтовании и стрельбе из лука, а также построили препятствия для развития ловкости. Ещё во владениях находились оружейные и прочие помещения.

— Король Ораферн всегда был таким?

— Каким «таким»? Дерзким он был всегда, а безрассудным стал после того, как освоился со своими мечами и прошёл мою подготовку. Хотя… — она вздохнула, остановившись возле высокого, узкого туеса, где хранили тренировочные стрелы. — Он может показаться бесстрашным и непобедимым, но на самом деле не всегда рассчитывает свои силы верно, и я опасаюсь, что однажды это приведёт его к беде. Поэтому… — она взглянула на ученика, — мы должны его оберегать и помогать ему. Быть для него надёжной опорой. — Положила руку на плечо Талиона. — Я взялась за твоё индивидуальное обучение потому, что вижу в тебе преданность королю Ораферну и потенциал. Ты сможешь быть ему хорошим помощником.

Слова наставницы приободрили юного эльфа и тот, чувствуя в себе невероятный подъём духа, кивнул.

Словарик:

Эиниор — в пер. с эльф. "старший"

Эльдаэн — в пер. с эльф. "звёздная тень осени"

Талион — в пер. с эльф. "крепкий, неуступчивый"