Дитя войны | Child of War (гет)

Когда через какое-то время нож пронзил руины её окклюментических стен, она ахнула. Это было внезапно, как если бы ледяной ветер прорвался сквозь трещины её сознания, заморозив её сердце. Она ощутила резкую боль, словно кто-то грубо вторгся в её самые сокровенные мысли.

— Где ты? Ты в порядке? Чёртова Гриффиндорская ИДИОТКА!

Гермиона моргнула, почувствовав, как ледяные оковы постепенно ослабли, заменяясь теплом и силой его мыслей. Словно яркий свет, разрезающий тьму, его разум проник в её, отталкивая страх и боль.

— Я у подножия холма. Я в порядке, но подвернула лодыжку, и моя палочка куда-то улетела по пути вниз.

Она могла чувствовать, как его гнев и беспокойство отразились эхом в её голове, будто волны, разбивающиеся о каменистый берег. Эти эмоции захлестнули её на миг, но затем резко отступили, оставив лишь сосредоточенность и решимость.

— Знал, что надо было настаивать на заклинании для определения местоположения. Я уже сорок минут пытаюсь найти тебя с помощью легилименции и, похоже, я уже близко, иначе не смог бы достучатся до твоего сознания. Можешь дать мне ещё какие-нибудь ориентиры?

Она оглянулась вокруг, пытаясь зацепиться взглядом за что-то, что могло бы помочь ему найти её. Туман, поднимавшийся с земли, словно укутывал мир белой вуалью, приглушая звуки и скрывая все формы. Легкий ветер качал ветви ивы, над головой кружились редкие листочки, как печальные слезы, падающие на землю.

— Я сижу, прислонившись к иве, а за мной есть живая изгородь. Поблизости несколько овец… О, на вершине холма есть деревянный забор! Я пыталась перелезть через него, когда потеряла равновесие.

Через несколько минут её уши уловили знакомый шум шагов, звук, столь неуместный среди тихого и мирного ландшафта. Сквозь туман, казалось, материализовался Малфой, шагая по траве в ботинках, которые не впитывали грязь, его идеально сидящие тёмно-серые брюки, казалось, сопротивлялись влажности воздуха, а тёплый свитер цвета сланца подчеркивал его светлую кожу и платиновые волосы. На его лице читалось раздражение, но в его глазах горела тревога.

Он подошёл к ней и, несмотря на мокрую землю, сразу опустился на колени рядом. В его движениях было что-то осторожное, но в то же время решительное. Руки касались её ног, плеч, словно пытаясь найти и исцелить каждую возможную рану.

— Ты в порядке?

Его голос был низким, почти шепотом, но в нём чувствовалась огромная глубина эмоций. Гермиона посмотрела на него, видя, как на его лице смешались напряжение и облегчение.

— Вполне, если не считать ушибленной задницы, ещё более ушибленного самолюбия и моей лодыжки. Как я и сказала.

Лёгкая улыбка тронула его губы, от чего его лицо немного смягчилось, словно он позволил себе на мгновение забыть о своих тревогах.

— Я очень рад, что это всё, чем ты отделалась. Ты понимаешь, что чуть не довела меня до сердечного приступа?

Она смущённо кивнула, понимая, как беспокоилась бы, если бы на его месте оказалась она сама.

— Эти эмоции были очень сильными?

— Ты разбудила меня прямо из прекрасного сна. Я был крайне недоволен.

Гермиона улыбнулась, едва ли сдерживая смешок, который застрял где-то в её горле, оттягивая её внимание от боли в ноге. Даже в такие моменты Малфой умел сохранять сарказм, хотя в его тоне слышалось облегчение.

— Снились изысканные французские пирожные, Малфой?

— Не совсем. — его голос стал чуть ниже, в нём звучала какая-то тайна, как будто он хотел, чтобы она догадывалась о чём-то, не говоря напрямую. В его глазах блеснула игривая искра, которая могла означать всё, что угодно — от мечты о десерте до чего-то гораздо более интригующего.

Но он не стал углубляться в эту тему, вместо этого сосредоточив всё своё внимание на её состоянии. Сняв свой мягкий синий свитер, он наклонился, чтобы аккуратно снять с неё шапку и шарф. Его движения были уверенными, но в них чувствовалась забота.

— Что ты делаешь? — воскликнула она, ощущая, как её тело моментально начало дрожать от холода.

Он усмехнулся, держа её шапку в руках, как если бы она была частью какого-то таинственного ритуала, который понимал только он.

— Потерпи немного, ведьма. — Его голос был полон теплоты, словно он знал, что делает что-то важное. Натянув свитер на её кудри, он бережно помог ей просунуть руки в рукава, а затем, как будто это было совершенно естественно, вернул её шапку на голову и поцеловал её в кончик носа. Тепло свитера и его близость подарили ей успокоение.

— Ты осознаёшь, что я не ребёнок? — сухо заметила она, чувствуя, как её щеки слегка порозовели.

— Уверяю тебя, я прекрасно это понимаю. — Его глаза блестели на фоне серого неба, а его голос звучал мягко, почти нежно. Он провёл большим пальцем по её щеке, оставляя за собой ощущение лёгкого покалывания.

Он устроился рядом с ней, усаживая её к себе на колени, словно это было самым естественным действием на свете. Его объятия были тёплыми и надёжными, как защитная оболочка от всего мира.

— Боюсь, придётся согревать тебя старомодным способом.

— Если найдёшь мою палочку, я смогу наложить согревающие чары на нас обоих, — пробормотала она, но на самом деле ей не хотелось покидать это уютное место, где она могла чувствовать его тепло и спокойствие.

Его пальцы поглаживали её волосы, расслабляя её, а его дыхание, казалось, синхронизировалось с её собственным. Всё вокруг казалось таким далеким, а его близость — единственным, что имело значение.

— Тебе холодно? — тихо спросила она, зарываясь лицом в его грудь, ощущая запах его кожи и ткани свитера.

— Не переживай обо мне, — ответил он, и в его голосе была слышна твёрдая уверенность, которая успокаивала её, как ласковый шёпот.

— Малфой? — снова нарушила она молчание, но теперь её голос был едва слышен, словно она боялась разрушить эту хрупкую гармонию.

— Да?

— Почему ты присоединился к Ордену?

Он погладил её волосы, как будто задумался о своём ответе, но его дыхание оставалось ровным и спокойным.

— Я уже говорил, — мягко напомнил он, но в его голосе не было упрёка, только грусть.

— Ты серьёзно насчёт того, что мы продержимся всего шесть месяцев? — спросила она, не в силах избавиться от тревожных мыслей, которые вертелись у неё в голове, как назойливые мухи.

— Да, — тихо ответил он, и его голос звучал так, как будто он уже смирился с этим фактом.

— Е-если бы они выиграли, что бы они сделали с ребёнком?

Он замолчал, и Гермиона ощутила, как его тело напряглось. На миг она почувствовала его страх, скрытый глубоко внутри, как тёмное, болезненное пятно.

— Это не имеет значения, потому что я не допущу этого, — произнёс он, его голос стал твёрже, как сталь.

— Но если бы это произошло? Дало бы то, что он твой, какую-то защиту?

Его объятия стали крепче, словно он пытался защитить её от самой этой мысли.

— Боюсь, они не слишком хорошо относятся к смешению чистокровных и маглорожденных, — сказал он с горечью. — Я не знаю, что бы они сделали, и это пугает меня.

— Малфой, ты боишься?

— Конечно, я боюсь, — шепнул он, его голос стал мягче. — Как не бояться того, что может уничтожить всё, что тебе дорого?

Его слова прозвучали так искренне, что Гермиона почувствовала, как её сердце сжалось. Она поняла, что он не просто опасался за свою жизнь, но и за жизнь тех, кто ему дорог.

Его пальцы снова прошлись по её волосам, его прикосновение было успокаивающим, как лёгкий ветерок, несущий с собой аромат лета.

— Я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы защитить тебя и нашего ребёнка. Мы будем бороться до последнего вздоха, Гермиона.

В его голосе была такая решимость, что она почувствовала, как её собственные страхи начали растворяться. Его объятия стали её убежищем, где она могла чувствовать себя в безопасности, несмотря на всю опасность, что окружала их. Это были самые искренние слова, которые она когда-либо слышала от Драко Малфоя. Его голос, обычно полный насмешки или сарказма, теперь звучал мягко, почти с благоговением. Гермиона почувствовала, как её сердце сжалось от переполнявших эмоций. Она закрыла глаза, прислушиваясь к ритму его сердца, и позволила себе забыть о тревогах и страхах, ощущая лишь тепло его тела.

Туман вокруг них медленно стелился по земле, словно природа сама пыталась укрыть их от остального мира. Ветви ивы нежно касались её волос, словно успокаивая. В этом моменте была какая-то магия, тихая и незаметная, но бесконечно мощная.

— Я могу позаботиться о себе, ты знаешь, — прошептала она, чуть приподняв голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Её голос был полон уверенности, но в то же время в нём слышалась легкая дрожь, как будто она сама пыталась в этом убедиться.

Малфой посмотрел на неё с легкой улыбкой, в его серых глазах мелькнула тёплая искорка. В это мгновение он казался другим — не тем надменным юношей, каким она его всегда знала, а кем-то, кто тоже боролся со своими демонами, но был готов сражаться за тех, кого любит.

— Да, я это вижу, — ответил он, притягивая её ближе, так, словно хотел защитить от всего, что могло бы причинить ей боль. Его голос был наполнен тёплым юмором, но в глубине звучала забота, которая не нуждалась в словах. — У тебя явно всё под контролем.

* * *

К её ужасу, Малфою пришлось нести её обратно к коттеджу. Он легко поднял её на руки, словно она весила не больше пера, но Гермиона чувствовала, как в его движениях сквозила осторожность. Каждый его шаг был плавным, но решительным, чтобы не причинить ей лишней боли. Её лодыжка была сильно опухшей, и каждый раз, когда она пыталась хоть немного опереться на неё, боль пронизывала её тело, заставляя стиснуть зубы от отчаяния.

Туман, окутавший холмы, становился всё гуще, и мелкий дождик начинал моросить, оставляя на их одежде мелкие капли. Деревья тихо шептались на ветру, как будто обсуждая ситуацию. Силуэт коттеджа, тёмный и уютный, наконец-то появился на горизонте.

— Перестань волноваться, — произнёс Малфой с лёгкой усмешкой, когда они подошли к входной двери. Он внимательно смотрел на неё, чувствуя её напряжение, словно оно исходило из самого её сердца. — Я чувствую, как твои мысли дрожат от напряжения, и это крайне раздражает.

Гермиона прикусила губу, недовольная тем, что он так легко читает её эмоции. Её гордость мешала ей принять помощь, особенно от него. Она повернула голову, пытаясь не встречаться с ним взглядом, и шепнула:

— Просто поставь меня и дай мне дойти самой. Они уже и так слишком обо мне беспокоятся. Не хочу добавлять масла в огонь.

— Когда я уходил, дома никого не было, — спокойно ответил Малфой, ловко взявшись за дверную ручку рукой, что поддерживала её за ноги. Дверь поддалась с лёгким скрипом, впуская их внутрь, в тепло и полумрак коттеджа. Внутри пахло травами и свежеиспечённым хлебом, уютная атмосфера сразу окутала их, отрезая от мрачной погоды снаружи.

Он осторожно поднялся по лестнице, шаг за шагом неся её наверх, туда, где была её комната. Каждый звук его шагов эхом раздавался в старом доме, смешиваясь с тихим потрескиванием горящего внизу камина. Открыв дверь её комнаты, он аккуратно положил её на кровать, словно она была сделана из хрупкого стекла, и направился в ванную.

Спустя несколько минут он вернулся, держа в руках чистое полотенце, и начал наполнять ванну тёплой водой. Звук льющейся воды был успокаивающим, наполняя пространство мягким журчанием.

— Я оставлю дверь приоткрытой, — сказал он, укладывая полотенце на стойку у раковины. Его голос был спокоен и лишён какого-либо напряжения, но в нём ощущалась неподдельная забота. — Зови, если что-то понадобится, ладно?

Гермиона молча кивнула, но её брови были нахмурены. Она поймала своё отражение в зеркале, и это только усилило её раздражение. Её волосы теперь были спутанными, и она пыталась расчесать их пальцами, но они сопротивлялись, будто намеренно.

— Я прекрасно могу позаботиться о себе, — пробормотала она себе под нос, всё ещё борясь с непослушными кудрями.

Малфой, чувствуя, что её упрямство сейчас не нуждается в обсуждении, благоразумно ничего не ответил. Он тихо вышел из комнаты, оставляя её одну с её мыслями и болью, чтобы она могла восстановиться в покое. В его действиях не было ни капли жалости, лишь понимание и уважение к её самостоятельности.

* * *

Проведя утро за изучением разведданных, которые предоставил Малфой, Гарри аппарировал обратно к маленькому трёхкомнатному коттеджу, надеясь, что пока его не было, никто никого не убил. Его появление сопровождалось лёгким хлопком, но дом встретил его тишиной, нарушаемой лишь тихим потрескиванием огня в камине.

На кухне царил уютный беспорядок: на столе стояли пустые кружки, а в воздухе ещё витал слабый аромат кофе. Гарри взял лимонное печенье из банки на полке, кусая его с приятным хрустом, и лениво заглянул в холодильник. Его взгляд скользнул по полкам, но, не найдя ничего интересного, он захлопнул дверцу и направился в гостиную.

Дойдя до двери, Гарри замер, его рука всё ещё лежала на дверной ручке, но он не решился открыть её полностью. То, что он увидел, заставило его сердце на мгновение замереть.

В гостиной, в свете мягкого, теплового свечения камина, Гермиона и Малфой сидели на диване. Гермиона, в уютном свитере, сидела между ног Малфоя, её спина слегка опиралась на его грудь. Она держала в руках книгу, её голос звучал тихо и размеренно, когда она читала вслух. Слова, которые она произносила, казались лишёнными всякой суеты, наполненными спокойствием и уверенностью. Малфой, погружённый в процесс, аккуратно заплетал её мокрые волосы, его пальцы ловко работали, создавая аккуратные косы.

Всё в этой картине казалось удивительно домашним и неожиданно естественным. Свет от камина мягко окутывал их, отражаясь в их глазах, создавая иллюзию уюта и близости. Это был тот редкий момент, когда все внешние заботы исчезли, оставляя только тепло, доверие и спокойствие.

Гарри не был уверен, что он чувствует. Сначала его охватила растерянность, а затем что-то вроде понимания. Хотя эта сцена не была прямым подтверждением его подозрений, она была достаточно близка, чтобы вызвать у него смешанные чувства. В этот момент он не мог решить, что его беспокоит больше — их близость или то, как легко она вписалась в их жизнь.

Не сказав ни слова, Гарри тихо отступил, закрыв дверь за собой. Он решил, что, возможно, это тот редкий случай, когда лучше сделать вид, что он ничего не видел, и дать им наслаждаться моментом. Ему нужно было время, чтобы осмыслить увиденное, и он скрылся, оставив их в этом спокойном уединении.