Вместе (гет)

В конце лета на Липовец опять двинулись войска. Начались перебои с продуктами — говорили, что захватчики перекрыли подступы к городу, не позволяя снабжать его. От Хелены они узнали, что в Норах есть совсем нечего. Она сама, конечно, ничего бы не сказала, но Марилла заметила, что она уже едва не умирает от голода, принялась кормить ее еще усиленнее и расспросила. В Гнездах пока не голодали, но, если так пойдет, продукты могут закончиться везде.

— И как им не надоест? — вздохнул Рарог.

Сколько можно воевать, в самом-то деле? Городской старшина господин Илм считал, что надо готовиться к осаде. Полковник Град его в этом поддерживал. Но вместо того, чтобы реально что-то делать, городские власти только без конца совещались.

Не дожидаясь, пока ситуация станет критической, Рарог с Мариллой собирались воспользоваться проверенным способом и обрушить на захватчиков стихию.

— Можно мне с вами? — спросил Варка. — Я мог бы помочь.

Рарог с сомнением посмотрел на него. С одной стороны, ему не хотелось вмешивать в это ребенка. Ну ладно — подростка, но все-таки. С другой стороны, он был прав: помощь могла понадобиться. Чтобы перекрыть все дороги к городу, войска должны были быть довольно-таки многочисленными и расползтись по приличной территории. Чтобы их выкурить, придется метаться туда-сюда.

— Я буду очень осторожен и не стану спускаться низко, — поспешно добавил Варка, видимо, поняв причину его сомнений.

В осторожность Варки не очень-то верилось, но…

— Что скажешь? — посмотрел Рарог на Мариллу.

— Не ты ли весной пришел из Лицеума весь избитый из-за того, что ринулся в драку на четверых? — спросила она.

Варка поморщился.

— Это они начали. Что мне оставалось?

— Убежать хотя бы, разумно оценив свои шансы, — заметила Марилла.

Варка посопел и хотел уже ответить, но Марилла продолжила:

— Мы берем тебя с собой, если ты клятвенно обещаешь, что не станешь ввязываться ни во что безнадежное и при малейшей опасности для себя улетаешь. Не пытаешься никого спасти — просто улетаешь. Понятно?

— Понятно, — Варка помрачнел, осознав, что подразумевают ее слова, но все-таки кивнул: — Обещаю.

— И если что-то пойдет не так, — добавил Рарог, — быстро возвращайся в город, хватай девочек и уходите в Пригорье.

Варка снова кивнул, помрачнев еще больше. Хорошо. Он должен понимать серьезность ситуации, а не воображать происходящее приключением или шансом совершить блестящий подвиг.

 

Армия оказалась вовсе не такой мощной и многочисленной, как они думали. Собственно, это была даже не армия, а собрание наспех вооруженного сброда — хотя у них нашлись пушки, чтобы не подпускать к городу корабли. И их хватало, чтобы пугать крестьян и купцов, разворачивая направляющиеся в Липовец обозы. Но о том, что они смогут взять город, можно было бы не беспокоиться, если бы не одна деталь. Мантикоры.

— Странно, — пробормотал Рарог.

Он насчитал около десятка зверюг, которые не трогали захватчиков и вели себя в данный момент, как обычные собаки.

— Что странно? — с любопытством спросил Варка.

— Это мантикоры, — пояснил Рарог. — Свирепые дикие твари, которые могут перепрыгнуть через любую стену, какой бы высокой и гладкой она ни была, бегают быстрее любой лошади и загрызут человека и глазом не моргнув. Ими невозможно управлять. Людям, во всяком случае.

— Вероятно, нашелся кто-то с даром, — предположила Марилла.

Рарог кивнул.

— Значит, надо найти этого человека.

— А если он не один? — с сомнением спросил Варка.

— Вряд ли. Среди людей такая способность встречается крайне редко.

Долго искать не пришлось. Из одной из палаток вышел совсем молодой долговязый парень. Он свистнул, и мантикоры собрались к нему, высунув языки и чуть ли не повизгивая. Парень принялся кидать им куски мяса, которые они благодарно проглатывали.

— Марилла, сможешь держать мантикор, пока я разбираюсь с дрессировщиком? — спросил Рарог.

Секунду она размышляла, а потом кивнула:

— Если недолго.

— А мне что делать? — спросил Варка.

— Начинай собирать тучи, но вниз не спускайся.

Варка сосредоточенно кивнул и взлетел выше, сразу принявшись за дело. Рарог посмотрел на Мариллу, и она кивнула. Можно начинать. В ее глазах он прочитал всё то, что она не сказала вслух, и ответил взглядом, в который вложил всё то, что им уже и не надо было говорить. После чего устремился вниз.

Резко спикировав, он оглушил парня, чтобы не успел привлечь лишнее внимание. Мантикоры дернулись было в их сторону, но послушные воле Мариллы замерли и начали отступать. Не теряя времени, Рарог дал жене знак уходить и вместе с хозяином тварей взмыл в небо. Потеряв контроль, мантикоры заозирались в поисках жертвы.

Но собранные Варкой тучи уже нависли над лагерем, готовые пролиться. Переглянувшись, Рарог с Мариллой одновременно потянулись к ним, и хлынул ливень. Варка немедленно присоединился, добавляя ветра и молний. Мантикоры взвизгнули и бросились искать укрытие.

«Надо бы увести их подальше от людей», — поймав взгляд Мариллы, мысленно произнес Рарог, чтобы не перекрикивать шум бури.

Она кивнула. И они вдвоем спустились ниже, чтобы велеть зверям возвращаться туда, откуда они пришли. Маневрировать с нелегким телом в руках было не слишком удобно, так что при первой же возможности Рарог оставил его на безопасном клочке земли, пока они разбираются с остальными.

Особенно стараться даже не пришлось. Потеряв оружие — либо сожженное молниями, либо, как пушки, потонувшее в Либаве, — захватчики освободили дороги, ведущие к Липовцу, и устремились в тот лагерь, в котором находились мантикоры. Но поздно. Там уже все разбежались — и от потерявших управление мантикор, и от потопа.

К тому моменту, когда они закончили с разгоном армии, повелитель мантикор успел очнуться и стоял на единственном островке суши, бешено оглядываясь в попытке понять, что с ним случилось. Рарог отправил Мариллу с Варкой домой, а сам спустился разобраться с ним.

Увидев, как к нему с неба спустился некто с крыльями, парень зажмурился и протер глаза. Когда он открыл их снова, Рарог крылья уже убрал и с ухмылкой наблюдал за ним.

— Как тебя зовут, юноша? — спросил Рарог.

Тот поморгал, приоткрыв рот, но всё же ответил:

— Стефан. А вы кто? И где все?

— Если под всеми ты имеешь в виду эту жалкую пародию на армию, то они разбежались, спасаясь от гнева небес.

В качестве демонстрации Рарог шевельнул ладонью, и вода вокруг их островка забурлила и вспенилась от поднявшегося ветра, едва не захлестывая его. Стефан сглотнул и слегка побледнел.

— У меня к тебе вопрос, Стефан, — продолжил Рарог. — Что ты делал в этой не самой удачной компании?

Забыв про страх, Стефан выпрямился, его светлые глаза сверкнули фанатичным огнем.

— Помогал Избраннику Иерониму построить в этом прогнившем мире царство справедливости!

Рарог вздохнул. Тяжелый случай. Аргументы на такого не подействуют. И всё же не мог не заметить:

— Нельзя построить царство справедливости на крови.

Стефан его высказывание, конечно же, проигнорировал.

— И что мне с тобой делать? — пробормотал Рарог. — Отпускать тебя нельзя — с такими устремлениями и с таким даром ты немало бед наворотишь.

— Да вы кто такой? — возмутился Стефан.

Рарог пристально посмотрел на него, и он немедленно сник. И тут Рарогу пришла в голову мысль.

— Посмотри мне в глаза, — велел он.

Стефан подчинился и замер, как завороженный.

— Хочешь участвовать в создании светлого будущего? — спросил Рарог.

— Да, — ответил Стефан, не отводя взгляда.

— Прекрасно.

Рарог улыбнулся и запел. Его голос разливался над теперь тихо плещущейся водой, уносился в небо, окутывал мир, а особенно одну конкретную душу. Когда он замолчал, Стефан смотрел на него с преданным обожанием.

— Пошли, Стефан, будешь заботиться о детях. Марилле пригодится еще пара рабочих рук.

— Да, господин, — ответил тот.

Рарог поморщился. Это раболепное поклонение — самая неприятная часть его плана. Но другие альтернативы были еще хуже.

* * *

С началом осени традиционно участились простуды и приходилось без конца готовить настои, которые заканчивались буквально в одну секунду.

— Пап? — позвал голос Варки.

Рарог оторвался от разливания готового настоя в бутылочки, чтобы ответить:

— Я здесь.

В лабораторию Варка пришел не один, а в сопровождении своей одноклассницы Иланы Град.

— Здравствуйте, господин Лунь, — вежливо поздоровалась она, но вид у нее был встревоженный и напряженный.

— Добрый день, Илана. Что случилось? — Рарог оставил настой, предположив, что нужна его профессиональная помощь.

Илана сцепила перед собой руки.

— Моя няня слегла, но никто не понимает отчего…

Она говорила еще, но Рарог не столько слушал ее слова, сколько всматривался в мысли. Слабеть няня начала достаточно давно, но поначалу никто не придал этому значения, списав на возраст. Однако сейчас она перестала вовсе вставать с кровати и, казалось, каждый ее вздох грозил стать последним. Она была не настолько стара, чтобы умирать от старости. Другие травники никаких болезней не обнаружили и только руками разводили. Илана была нежно привязана к няне и очень за нее беспокоилась. И хотя госпожа Град ворчала, что давно надо было выставить бесполезную обузу и для Эжена нанять кого-то помоложе, полковник Град дочь поддержал.

Рарог кивнул и принялся собирать в сумку всё, что могло пригодиться, учитывая, что он пока не знал диагноза.

— Ивар, — сказал он, — закончи здесь.

— Настой от простуды? — уточнил Варка, принюхавшись.

— Да. Разлей по флаконам всё оставшееся. Будет замечательно, если сваришь еще. Если мать вернется раньше меня, скажи, что я ушел к Градам — возможно, понадобится ее помощь.

Варка сосредоточенно кивал на каждое предложение. Рарог улыбнулся ему и, повесив сумку на плечо, повернулся к Илане.

— Пошли.

— Спасибо, — тихо произнесла она, в глазах блеснули слезы.

— Это моя работа, — ответил Рарог. — И я еще ничего не сделал.

Она покачала головой.

— Всё равно.

Да, девочка определенно горячо любила свою няню. Хорошо, что отец у нее гораздо человечнее, чем мать.

У Градов Рарог был всего пару раз, но с няней Иланы встречаться ему не приходилось. По пути он расспросил про больную подробнее. Госпожа Адель жила с ними, сколько Илана себя помнила, и осталась, даже когда она слишком выросла, чтобы нуждаться в няньке. Полковник Град, зная привязанность к ней дочери, не захотел отказывать ей от дома. Тем более что госпожа Град считала, что она благотворно влияет на строптивую и упрямую Илану. Госпожа Адель очень редко выходила на улицу — не любила и даже как будто боялась незнакомых людей, особенно в толпе. И до последнего времени она не болела вовсе — ну разве что незначительные простуды, которые быстро проходили.

Рарог озадаченно нахмурился. Ни одной серьезной болезни за тринадцать лет? Странно для человека. Вот если бы она была крайной… От этой мысли екнуло сердце, но Рарог быстро отмел ее. Они с Мариллой остались одни, он прекрасно это знал. И что тогда случилось с ней теперь, учитывая столь отменное прежде здоровье?

Когда они, войдя в дом, уже направлялись в половину прислуги, навстречу попалась госпожа Град.

— Илана, — сокрушенно покачала она головой, — я же говорила тебе: не стоит беспокоить господина Луня. Адель уже не поможешь.

Илана упрямо нахмурилась, но прежде чем она успела что-то ответить матери, Рарог вежливо, но непререкаемым тоном произнес:

— Глупости, госпожа Град. Безнадежные случаи — моя специализация. И пока человек жив, ничего не потеряно.

Она пожала плечами.

— Ну, как знаете.

И упорхнула по своим делам. Илана только вздохнула, посмотрев матери вслед.

Комната, в которой жила госпожа Адель, представляла собой небольшое аскетичное помещение, какие обычно в таких домах выделяли для прислуги. Сама она лежала на кровати, закрыв глаза, и, видимо, спала. При первом же взгляде на нее Рарог в шоке застыл, не смея поверить глазам. Светлые серебристые волосы были заплетены в длинную косу, переброшенную через плечо. До боли знакомые тонкие нежные черты лица. Она совсем не изменилась, если не считать того, что выглядела истощенной чуть ли не до прозрачности.

Рарог шагнул ближе, зажмурился и помотал головой. Когда он снова открыл глаза, ничего не изменилось. Руки задрожали, и он выронил сумку, с тихим звяканьем упавшую на пол. Ноги подогнулись, и сил едва хватило, чтобы сделать еще несколько шагов до кровати, рядом с которой он упал на колени, потрясенно выдохнув:

— Мама?!

Сзади раздалось удивленное восклицание Иланы, но Рарогу было уже всё равно. Его мать, которую он столько лет считал погибшей, лежала на кровати прямо перед ним. И, похоже, умирала.

Он схватил ее руку, прижавшись к ней губами. Она вздохнула и пошевелилась. Рарог вскинул голову. Прямо на него смотрели родные прозрачно-зеленые глаза.

— Мама, — прошептал он, — я думал…

Но не договорил, поняв, что что-то не так. В ее глазах не было ни капли узнавания — ни радости, ни потрясения, только недоумение.

— Кто вы? — спросила она тихим слабым голосом, тембр которого, однако, остался прежним и всколыхнул память о том, как этот голос с лаской и нежностью произносил когда-то его имя: «Рарочка, мой мальчик».

Рарог застыл, не зная, что и думать. Ошибиться он не мог: это была его мать. Но она почему-то не узнавала его и смотрела как на чужого. И от этого было так больно, что хотелось заплакать, будто маленький мальчик.

— Это господин Лунь, нянюшка, — раздался сзади тихий голос Иланы, а Рарог уже почти забыл о ее присутствии. — Он лучший травник в городе. Возможно, он сможет тебе помочь.

Она улыбнулась Илане такой знакомой ласковой улыбкой, которую когда-то обращала ему.

— Вряд ли мне кто-то еще может помочь.

Рарог сглотнул и усилием воли взял себя в руки. Он должен понять, что происходит, а для этого надо подавить начинающуюся истерику и начать рационально мыслить.

— Не стоит так быстро отчаиваться, — он старался говорить как можно спокойнее, но голос всё равно дрожал.

Первым делом он проверил ее физическое состояние и не нашел никаких болезней, тем более смертельных. Поколебавшись, он посмотрел ей прямо в глаза и попробовал проникнуть в сознание. Вообще-то с крайнами это не работало, но если его предположение верно… Получилось. Перед внутренним взором быстро промелькнули картины ее жизни с Градами, потом странствия в какой-то кибитке, которые, впрочем, продлились не так долго. Момент, когда она очнулась в этой самой кибитке, и склонившуюся над ней молодую темноволосую женщину, которая обрабатывала рану на голове. А потом темнота. Никаких воспоминаний о юности, детстве — абсолютно ничего до этой кибитки.

Тяжело дыша, Рарог отстранился.

— Амнезия, — произнес он. — Ты потеряла память.

Это так многое объясняло. В том числе и ее странную болезнь. Не помня, кто она такая, она столько лет не летала, не пользовалась своими силами. Ничего удивительного, что в итоге душа устала нести такое бремя.

— Откуда вы знаете? — удивилась она.

Он криво улыбнулся.

— Я травник.

Как выяснилось, Илана не знала эту подробность о своей няне.

— Ты потеряла память? — воскликнула она. — Когда?

Мама слабо улыбнулась:

— Еще до того, как пришла в ваш дом, Ланочка. Не знаю, что со мной произошло — я пыталась вспомнить хоть что-то, но безрезультатно, — она снова посмотрела на Рарога. — А вы могли бы…

Он глубоко вздохнул, на мгновение прикрыв глаза.

— Не знаю. Но сделаю для этого всё возможное. Потому что это единственный способ исцелить тебя. Если ты не вспомнишь себя, умрешь.

Илана испуганно вскрикнула. Мама же только задумчиво кивнула. И тут она вспомнила, как Рарог обратился к ней в самом начале. Она окинула его внимательным задумчивым взглядом и неуверенно спросила:

— Мне не послышалось, как вы назвали меня? Вы действительно…

Он кивнул.

— Да. Действительно. Я твой сын. Рарог. И на самом деле тебя зовут Анна Лунь.

Она сосредоточенно нахмурилась, а потом со вздохом покачала головой:

— Ничего не помню, — и после паузы добавила: — А еще у меня почему-то всегда было ощущение, что у меня есть дочь, и Илана чем-то похожа на нее.

Рарог улыбнулся с бесконечным облегчением. Значит, не всё еще потеряно — ее память можно вернуть.

— У тебя есть дочь. Правда, не родная, а названная. И Илана похожа на нее цветом волос и глаз.

— Госпожа Марилла? — спросила Илана.

Она быстро справилась с шоком, и теперь в ее голосе звучало только любопытство. Сообразительная девочка.

— Верно, — Рарог на мгновение обернулся посмотреть на нее.

Илана широко улыбалась и думала, что всё происходящее просто потрясающе интересно. Рарог усмехнулся и повернулся обратно к матери.

— И то, что в твоем подсознании это осталось, дает мне надежду, что не всё потеряно.

— Марилла… — задумчиво произнесла она, но потом снова с сожалением покачала головой. — Нет, не помню.

Рарог ободряюще улыбнулся ей, постаравшись скрыть разочарование.

— Не всё сразу.

— А расскажи мне о моей прежней жизни, — вдруг попросила мама. — Возможно, это поможет пробудить какие-нибудь воспоминания.

Рарог кивнул. Дельная мысль. Илана устроилась на стуле с другой стороны кровати, тоже приготовившись слушать. На ее хорошеньком личике было написано предвкушение.

— Мы жили в Пригорье.

Мама кивнула:

— Шпильманы, которые выходили меня, говорили, что нашли именно там.

Так вот кого он должен благодарить за спасение матери.

— Там правда жили крайны? — вставила Илана.

Рарог удивленно посмотрел на нее, а потом на мать.

— Ты помнишь крайнов?

Она пожала плечами.

— У меня всегда было ощущение, что это сказки, которые я знала с детства, и я рассказывала их Илане.

Рарог разочарованно вздохнул. Сказки. Ладно, с этим можно разобраться позже.

— Ты была травницей — лучшей травницей Пригорья. Мой отец рано умер, и ты растила меня одна. А у Мариллы рано умерла мать. Ее отец был… очень важным человеком у нас. У него не всегда хватало времени на дочь, и ее воспитывала ты. И обучила искусству травницы.

— И тебя? — спросила мама.

Рарог с улыбкой покачал головой.

— Я никогда особенно не стремился к этой деятельности, хотя кое-что в мою ветреную голову ты все-таки успела вложить.

Илана удивленно приоткрыла рот, собираясь возразить, что все считают его лучшим травником Липовца, как же он говорит, что не стремился к этой деятельности? Но передумала и промолчала.

— И мы хотели вас поженить, — без малейшего вопроса в голосе заметила мама.

— Ты помнишь? — обрадовался Рарог.

Но она покачала головой:

— Этот вывод просто напрашивался сам.

Он разочарованно вздохнул и продолжил рассказ, ограничившись историями из своего детства, решив не упоминать о восстании в Трубеже. Лучше не волновать ее психику лишний раз. И замолчал, когда почувствовал, что она устала.

Подобрав забытую на полу сумку, Рарог достал общеукрепляющие и стимулирующие мозг снадобья, поставив их на прикроватную тумбочку. Сначала он хотел забрать мать к себе, но передумал. Она слишком слаба, чтобы переносить переселение в другой дом, новые впечатления, новые лица. И вообще на сегодня хватит с нее уже потрясений. Достав лист бумаги, запас которых всегда носил в рабочей сумке именно для таких случаев, он быстро написал дозировку и время приема для каждого лекарства.

— Илана, — Рарог протянул ей рецепт. — Проследи, чтобы она принимала эти лекарства, как здесь написано.

Илана сосредоточенно кивнула и вскинула на него удивленный взгляд.

— А вы разве не…

«...заберете мать к себе?» — так и осталось несказанным. Рарог покачал головой.

— Пока нет.

Она явственно обрадовалась. Рарог наклонился, чтобы поцеловать мать в лоб и встал.

— Отдыхай, мама. Я буду приходить каждый день. Мы с Мариллой обязательно что-нибудь придумаем, чтобы вернуть тебе память.

Она слабо кивнула, уже почти отключившись. И, закрыв глаза, сонно пробормотала:

— До встречи, Рарочка.

Он вздрогнул, потрясенно уставившись на нее. В сердце вспыхнула такая острая надежда, что от нее делалось больно. «Мы вытащим тебя, мама, — яростно подумал он. — Не для того я нашел тебя, чтобы снова потерять».

* * *

Когда они вернулись из приюта, Жданка с Селенкой сразу умчались к себе, а Марилла пошла в лабораторию. Однако вместо Рарога там обнаружился Варка, который заканчивал настой от простуды.

— А отец где? — спросила Марилла.

Варка поднял голову от котла.

— Пошел к Градам. У Ланки няня заболела, никто помочь не может. Папа сказал, если ты вернешься раньше него, чтобы шла к ним — может, твоя помощь понадобится.

Марилла кивнула.

— Если мы задержимся надолго, садитесь ужинать без нас.

— Ладно, — Варка погасил огонь. — Надеюсь, она поправится. Ланка ее любит. Говорит, она очень хорошая.

Марилла улыбнулась, подумав, что, когда Варка был младше, он не сказал бы «надеюсь». Тогда он не сомневался, что его родители способны исцелить кого угодно. Сейчас он достаточно повзрослел, чтобы понимать: не всех можно вылечить, даже силами крайнов.

До дома Градов Марилла так и не дошла, встретив Рарога на полпути. И при виде него сердце тревожно замерло, поскольку он стоял, прислонившись спиной к одной из лип, что росли вдоль улицы, запрокинув голову, с совершенно неописуемым выражением лица. А подойдя ближе, Марилла обнаружила, что по его щекам текут слезы, и совсем испугалась. Рарог всегда расстраивался, потеряв пациента, и тяжело переживал каждую смерть, но не плакал. Что такого могло произойти…

— Рарочка? — позвала она.

Он вздрогнул и посмотрел на нее.

— Марилла, — глухо произнес он так, словно она была последним островком надежности в бурном океане.

После чего в пару быстрых шагов преодолел оставшееся между ними расстояние и схватил ее в охапку, прижав к себе. Обняв его в ответ, Марилла с ужасом поняла, что он мелко дрожит.

— Рарка, ты меня пугаешь. Что случилось?

Он немного отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо, однако не выпуская из объятий, и улыбнулся дрожащей улыбкой.

— Мари, мама жива.

— Что? — она пораженно уставилась на него, решив, что ей послышалось.

Он кивнул.

— Ты всё правильно услышала. Мама жива. Ее выходили тогда какие-то шпильманы, но она потеряла память. И все эти годы работала нянькой у Градов. Можешь себе представить? Она жила всё это время рядом с нами — всего через один квартал, — а мы даже не знали!

Когда новость дошла до сознания, Марилла начала улыбаться, но тут вспомнила слова Варки, и улыбка погасла, сменившись еще большей тревогой.

— Ее болезнь можно вылечить — она ведь не безнадежна?

Рарог глубоко вздохнул.

— Ее болезнь — истощение от многолетнего подавления сил. Ей надо просто снова начать ими пользоваться. Но для этого она должна вспомнить себя.

О. Теперь стало понятным его состояние. Марилла ласково провела ладонью по его щеке, стирая слезы.

— Есть надежда?

Рарог кивнул.

— Есть.

— Тогда мы обязательно вернем ее.

Он снова кивнул и повернул голову, чтобы поцеловать ее ладонь.

— Спасибо, родная.

Она с улыбкой покачала головой: тебе не за что меня благодарить. Но вслух не сказала, вместо этого предложив:

— Сходим в Пригорье? Тебе не помешает полетать и проветрить голову. А потом всё обсудим и подумаем, что делать.

— Пожалуй, — согласился Рарог и неохотно выпустил ее из объятий, чтобы тут же взять за руку. — Я люблю тебя.

— И я тебя, — ответила Марилла и потянула его к дому. — Пошли.

* * *

Марилла, как всегда, была права: полет над горами помог прояснить голову и взять в узду эмоции. А потом они устроились под ивой возле своего любимого озера, и Рарог подробно рассказал о состоянии матери. Марилла задумчиво кивала и, когда он замолчал, подвела итог:

— Значит, ее подсознание все-таки хранит воспоминания, и это дает надежду. Скорее всего причиной послужил именно удар по голове. Не пробовал проверить повреждения?

Рарог покачал головой.

— Не решился без тебя.

— Вот завтра вместе и займемся.

Рарог кивнул и притянул ее ближе к себе, чтобы поцеловать.

— Ты невероятная, знаешь?

Марилла улыбнулась:

— Да, наверное, никогда над этим не задумывалась.

Рарог засмеялся и упал на спину, потянув ее за собой так, что она оказалась лежащей на нем, и снова поцеловал. И на какое-то время они забыли обо всех проблемах.

 

Дети ждали их возвращения — сидели в гостиной на диване и тут же подскочили, как только Рарог с Мариллой вошли. В глазах всех троих четко читался вопрос: «Что происходит?» Они, конечно, имели право знать, но Рарог чувствовал, что рассказывать всё снова у него просто нет сил. Он посмотрел на Мариллу: «Можешь рассказать им сама?» Она кивнула.

— А можно с ней встретиться? — спросила Селена со сверкающими воодушевлением глазами, когда Марилла закончила.

— Можно, но попозже, — ответил Рарог. — Не стоит обрушивать на нее слишком много впечатлений.

Варка понимающе кивнул. Девочки были разочарованы, но необходимость таких предосторожностей тоже понимали.

* * *

В отличие от Рарога, которому не повезло встретиться с матерью совершенно неожиданно, Марилла была готова к тому, что увидит. И всё равно это стало потрясением. «Бедный мой, — подумала Марилла, сжав его подрагивающую ладонь и глядя на совершенно живую, почти не изменившуюся госпожу Анну. — Что же ты испытал вчера?»

— Я так рада снова видеть тебя, тетя Аня, — со слезами на глазах произнесла Марилла.

Та неуверенно улыбнулась в ответ.

— Марилла, да?

Она кивнула.

— Мне рассказали о вас… о тебе. Но сама я не помню.

— Я знаю, — Марилла села рядом с ней на кровать и сжала ее ладонь. Рарог замер позади. — Рарка мне всё объяснил, — она на мгновение обернулась на него, чтобы послать ободряющую улыбку. — Мы постараемся исцелить тебя.

Тетя Аня кивнула. Она была готова приложить все силы, чтобы вспомнить свою прошлую жизнь.

— Позволишь? — Марилла протянула руки к ее голове, и она снова кивнула.

Марилла прикоснулась кончиками пальцев к ее лбу, закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться, прошлась по вискам, затылку, вернулась обратно.

— Здесь, — сказала она, открыв глаза и прижав пальцы к левому виску. — Камень попал сюда — чудом не убил.

Она посмотрела на Рарога, приглашая его присоединиться. Он положил свои пальцы поверх ее, сосредоточенно нахмурился, кивнул.

— Остался рубец.

— Его надо убрать, — сказала Марилла, — и восстановить ткань.

— Это сложно, — обеспокоенно заметил Рарог.

— Но не невозможно, — улыбнулась Марилла.

Они убрали руки и одновременно посмотрели на тетю Аню. Она в свою очередь наблюдала за ними с озадаченным любопытством.

— Что вы делаете? — спросила она. — Я чувствовала… будто щекотку внутри головы, но вы ведь только прикасались пальцами — и всё.

Марилла с Рарогом переглянулись — стоит ли рассказывать? И одновременно кивнули друг другу. Возможно, это поможет.

— Мама, — начал Рарог, — ты рассказывала Илане про крайнов. И это вовсе не сказки. Крайны существуют. Это мы.

На лице тети Ани промелькнуло сомнение, удивление и наконец — как это ни странно — умиротворение. Как будто она наконец-то ухватила мысль, которая долгое время от нее ускользала.

— У меня такое чувство, словно где-то глубоко я всегда это знала, — задумчиво произнесла она.

Рарог улыбнулся ей. Определенно, ничего не потеряно.

— Среди прочих способностей у нас есть дар исцелять, — и после короткой паузы добавил: — Но работа с мозгом крайне сложна, не всякий на это способен.

— Я понимаю риски, — спокойно произнесла тетя Аня раньше, чем он озвучил вопрос. — Я согласна.

Улыбка Рарога стала шире.

— К счастью, у нас есть Марилла, — он подмигнул ей, и Марилла не могла не улыбнуться в ответ. — А она лучшая.

Работали вместе — Марилла миллиметр за миллиметром убирала рубец и восстанавливала ткани, Рарог забирал боль. На лечение ушло несколько дней, поскольку за раз невозможно провести такую операцию, не повредив мозг. Илана тоже помогала — еще в прошлом году Марилла научила ее делиться силами, и сейчас она подкрепляла свою няню, давая ее телу возможность бороться.

В промежутках они разговаривали, вспоминая Пригорье, в надежде что что-нибудь даст толчок и разбудит воспоминания. Порой у тети Ани возникали вспышки — не столько воспоминаний, сколько смутных ощущений, эмоциональных образов. Но не более того. Впрочем, на данном этапе Марилла и не надеялась на большее.

На пятый день с ними пришли дети. Марилла с Рарогом заранее предупредили ее, чтобы избежать лишних волнений и потрясений. Тетя Аня по-прежнему почти не вставала с кровати, но ей все-таки стало лучше: лицо приобрело хотя бы какие-то краски, и она могла сидеть, а не лежать.

— Здравствуй, бабушка, — поприветствовали ее дети разрозненным хором.

Она улыбнулась им.

— Какие вы большие… — в ее голосе промелькнуло сожаление.

Но дети уже обступили ее, начали расспрашивать, рассказывать про себя, и ее улыбка стала шире, печаль отступила. Марилла обменялась с Рарогом взглядом, полным надежды. Визит внуков явно пошел тете Ане на пользу.

— ...и Варка лазил в Сады Наместника ловить ей бабочек для прически — там какие-то особенные обитают, — рассказывала Жданка.

— А вот с этого места поподробнее, — нахмурился Рарог.

Варка пронзил Жданку взглядом, и та виновато втянула голову в плечи.

— Извини…

Тетя Аня засмеялась:

— Да ладно, Рарочка, сам таким же был.

И осеклась, растерянно замерев. Дети в свою очередь замолчали, переводя взгляд с нее на родителей.

— Ты помнишь? — спросил Рарог.

Тетя Аня сосредоточенно прикусила губу, а потом покачала головой.

— Нет. Сама не знаю, откуда это взялось.

Марилла подавила разочарование и ободряюще улыбнулась ей.

— Но ты совершенно права. Он действительно был таким же в этом возрасте.

Рарог одарил ее возмущенным взглядом. Варка ухмыльнулся. Девочки хихикнули.

С этого момента такие вспышки стали чаще, и все-таки полностью память не восстанавливалась.

* * *

В тот день Марилла сказала, что с физическими повреждениями они закончили.

— Но я по-прежнему ничего не помню, кроме отдельных вспышек и ощущений, — заметила Анна.

Как, например, то, что это имя изначально чувствовалось гораздо более правильным и своим, чем то, которое она носила последние пятнадцать лет. Она привыкла откликаться на Адель, но оно всё равно казалось чужим.

Или те двое, что стояли сейчас перед ней. Рарог и Марилла. Ее сын. Ее воспитанница. Анна ничего не помнила о них, но чувствовала их родными. Это ощущение, живущее в глубине сердца, было сильней любой логики и разума. И ей безумно хотелось их вспомнить. Но если лечение закончено…

Марилла не дала ей додумать до конца — улыбнулась и сжала ее ладонь.

— Это нормально. Тебе нужен толчок. И мы с Раркой думаем, что лучше, если этот толчок ты получишь в Пригорье.

Анна кивнула, а потом обеспокоенно нахмурилась.

— Но туда очень далеко.

Рарог покачал головой.

— Не очень. У нас есть колодец в Пригорье — прямо из палисадника. Тебе надо дойти только до нашего дома.

Крайны умеют строить колодцы. Так странно было думать, что она сама из тех существ, которых столько лет считала сказочными. И одновременно в душе жила всё та же не рассуждающая уверенность — да, это правда.

— Сможешь идти? — спросила Марилла. — Тут всего один квартал.

— Или я могу тебя понести, — предложил Рарог.

Анна спустила ноги с кровати и осторожно встала, проверяя свои силы.

— Думаю, смогу.

Рарог вышел подождать их снаружи, а Марилла помогла ей надеть ее простое платье прислуги, в процессе подкрепив ее своими силами. Теперь Анна могла чувствовать такие вещи.

Дорога утомила ее больше, чем она предполагала, хотя идти было действительно недалеко, и погода стояла ясная и теплая для рюена. Но как только она шагнула в колодец и вышла по другую сторону, усталость забылась.

Вокруг расстилался пейзаж, который, с одной стороны, она никогда не видела, а с другой стороны, чувствовался домом.

— Пошли? — Рарог протянул ей руку, и Анна кивнула, сжав его ладонь.

Они зашли в хижину, прилепившуюся к отвесной скале, но Анна откуда-то знала, что это не жилище — только вход. Причем вход для гостей, не для хозяев замка. Сама мысль о замке была странной, поскольку ничего похожего на замок она еще не видела.

Пока они не вышли из темного коридора в огромный зал, в котором сам по себе разлился мягкий свет. И здесь всё казалось незнакомым и родным одновременно. Эта двойственность сводила с ума.

Анна повернулась к Рарогу и Марилле, которые внимательно наблюдали за ней.

— Что дальше?

— Для начала поднимемся наверх, — ответил Рарог. — Там будет удобнее.

Анна хотела спросить, каким образом, но не успела — за его спиной взметнулись ввысь громадные серебристые крылья. И точно такие же, только белоснежные — за спиной Мариллы. Это было невероятно красиво, и вызывало в груди щемящее тоскливое чувство. Однако задержаться на этом чувстве ей не дали. Рарог уже подхватил ее на руки и взлетел.

Наверху располагались разнообразные комнаты, среди которых спальни, в одной из которых они и приземлились. Рарог подвел ее к кровати, предложив устраиваться удобнее, а сам сел в кресло напротив. Марилла расположилась на подлокотнике его кресла.

— Закрой глаза, — мягко попросил он. — И слушай.

Она подчинилась, и Рарог запел. Анна восхищенно замерла. Никогда еще она не слышала такого голоса. Он пел простую колыбельную, но при этом обволакивал, завораживал, заставляя погружаться в восхитительный покой.

Нет, она была не права — она слышала прежде этот голос, и не раз.

 

Совсем еще детский, он переливался в Садах, и деревья пышно расцветали от его звуков, а воздух наполняло дивное благоухание.

— Поющий крайн, — Сварог восхищенно покачал головой. — Давно наш род не получал такого благословения.

Анна кивнула, с улыбкой глядя на сына, который самозабвенно пел, устроившись в кроне одного из деревьев.

 

Анна ходила по спальне туда-сюда и пела колыбельную, пытаясь укачать Рарку. Но он никак не желал засыпать. Более того — вдруг начал петь вместе с ней. Анна пораженно уставилась на него. Он и говорить еще не умел, как же мог петь? Однако факт оставался фактом.

 

Еще девочка, Анна сидела под вишней, в подоле юбки у нее охапкой лежали разнообразные цветы, которые собрал ей Горислав. Сам он устроился напротив, наблюдая, как она плетет венок. Время от времени Анна посматривала на него и встречала неизменно нежный любующийся взгляд серых глаз. Закончив венок, она водрузила его Гориславу на голову и хихикнула:

— Тебе идет.

Он выпрямился с таким видом, словно она возложила на его голову корону.

— Благодарю, моя госпожа.

И они оба расхохотались.

 

Они венчались в Трубеже. В воздухе плыл торжественный колокольный звон. Нарядные горожане толпами собрались полюбоваться на свадьбу крайнов. Анна сияла от счастья, а Горислав смотрел на нее всё с тем же нежным любованием в глазах.

 

— Анна, у меня к тебе просьба, — Сварог выглядел измученным и подавленным — смерть жены сильно подкосила его.

Анна кивнула:

— Слушаю.

— Я не приказываю тебе, как старший крайн, но прошу, как друг — позаботься о воспитании Мариллы. Ей необходимо женское руководство. Кроме того, я, к сожалению, не смогу уделять ей столько внимания, сколько следовало бы.

Анна снова кивнула.

— Конечно, Сварог. Марилла будет мне дочерью.

 

На Пригорье надвигалась черная буря, и Горислав с несколькими другими крайнами полетел отвести ее от людей. Он был опытным облакопрогонником, и всё же Анна каждый раз волновалась. И на этот раз ее волнение не было безосновательным.

Горькую новость сообщил ей Сварог — больше никто не решился.

— Нет, — прошептала Анна, глядя на него расширившимися глазами, всё еще не веря, не желая верить.

Но в его голубых глазах она видела печаль и понимание. Слишком много понимания. Он как никто знал, каково это — потерять любимого человека.

— Нет! — крикнула Анна.

— Мама? — испуганный ее криком прибежал Рарка. — А где папа?

И она разрыдалась, упав на колени и прижав к себе ничего не понимающего сына.

Папы больше нет, мой мальчик.

 

— Рарка! — возмущенный голос Мариллы заставил Анну улыбнуться, поскольку за внешним возмущением в нем можно было различить веселье. — Уши откручу!

— Сначала догони! — рассмеялся тот.

Анна выглянула в окно, и конечно же, эти двое уже носились по небу, гоняясь друг за другом.

— Из них получится прекрасная пара, — задумчиво заметил Сварог.

Анна кивнула. Она тоже так считала.

 

— Марилла сегодня заявила мне, что любит Рарога не так, как следует любить мужа, — расстроенно сообщил Сварог.

Анна с улыбкой покачала головой.

— Ей так только кажется. Дай им время — они разберутся.

— Уверена?

— Уверена.

 

— Мама? — позвал Рарка, не отрываясь от сортировки трав, с которым помогал ей.

— Да, милый?

— Что мне сделать, чтобы Марилла полюбила меня?

Анна улыбнулась.

— Она уже тебя любит.

Он недоуменно нахмурился.

— Но тогда почему…

— Потому что ты ведешь себя как глупый легкомысленный мальчик. Начни вести себя как мужчина, и ее отношение изменится.

Рарка помолчал, размышляя, и спросил:

— Что ты имеешь в виду?

Анна ласково потрепала его по голове.

— Женщинам не нужны впечатляющие подвиги. Им нужны забота и внимание в повседневной жизни.

Рарка снова задумался, а потом просиял солнечной улыбкой.

— Думаю, я понял. Спасибо, мама.

— Всегда пожалуйста, мой хороший.

 

Той весной Марилла по-настоящему расцвела. Она постоянно улыбалась и тихонько напевала, работая в лаборатории. Рарка в свою очередь сиял как солнце и мотался домой, не жалея крыльев, каждую неделю. Он сопровождал ее везде, а, закончив работу, оба исчезали в неизвестном направлении. Сварог, крайне довольный таким поворотом событий, как-то сообщил Анне, что застал этих двоих целующимися. Она была бесконечно рада за детей и надеялась, что их счастье продлится дольше, чем выпало на ее долю.

 

— Опомнитесь! — воскликнула Анна, пытаясь образумить бушующую толпу. — Что вы делаете? Здесь же больные…

Но ее никто не слушал.

— Вперед! — крикнул кто-то из толпы.

И этот призыв стал сигналом. Анна держала щит над больными, пока могла. Но над ней щит держать было некому. «Хорошо, что я успела отправить Мариллу за травами», — было ее последней мыслью.

 

Анна вскрикнула и распахнула глаза. Волшебный голос замолк.

— Мама? — Рарка обеспокоенно подался вперед, заглядывая ей в лицо.

Он был старше, чем в ее воспоминаниях, но, в сущности, мало изменился. Как и сидевшая рядом с ним Марилла.

— Рарочка! — Анна всхлипнула, вскочив с кровати. — Мари!

Оба бросились ей навстречу, и в следующую секунду все трое уже обнимались.

Мои дети. Мои дорогие дети. Сколько лет я жила, не помня вас, ничего не зная о вас. Но теперь мы снова вместе.

Анна всё еще чувствовала слабость, но теперь она знала, что с этим делать. Отпустив детей, она отступила от них и раскрыла крылья, тут же почувствовав, как их сила наполняет истощенное тело. Рарка и Марилла, улыбаясь, наблюдали за ней.

— Я скоро вернусь, — сказала она, поворачиваясь к окну, чтобы взлететь.

— Мы подождем тебя здесь, — ответил Рарка.

* * *

Возвращения бабушки ждали всей компанией, включая Ланку и Фамку.

— У них же всё получится, правда? — нервно спросила Ланка, накручивая на палец локон светлых волос.

— Конечно, получится, — успокоил ее Варка. — В конце концов, самое сложное уже сделано.

Жданка, не в силах сидеть на месте, караулила в палисаднике, нарезая круги вокруг колодца. Селенка сидела на подоконнике, наблюдая за тем же палисадником. И только Фамка оставалась невозмутимой. По крайней мере, с виду.

— Вернулись! — воскликнула Селенка, спрыгивая с подоконника.

Все мгновенно повскакивали и гурьбой высыпали на улицу, где Жданка уже обнималась с бабушкой, которая вроде бы была всё той же, но что-то в ней неуловимо изменилось. И только когда, отпустив Жданку, она повернулась к ним, Варка понял. До сих пор бабушка была будто тенью, а теперь стала по-настоящему собой. Прекрасной крайной.

Она с улыбкой раскрыла им объятия, и, не дожидаясь других приглашений, Варка с Селенкой влетели в них. Она по очереди поцеловала их в макушки, а потом немного отстранила от себя.

— Дайте посмотреть на вас, мои дорогие, — и окинув их внимательным взглядом, добавила: — Очень похожи на родителей.

Они оба довольно улыбнулись. Ланка неуверенно топталась позади, пока бабушка не позвала ее:

— Иди сюда, Ланочка. То, что я обрела семью, не значит, что я перестала быть твоей няней.

Ланка просияла и присоединилась к их компании.

— А это Хелена, — представил Фамку отец. — Жемчужина, которую мало кто способен разглядеть. Рождена с душой княгини.

— Да, вижу, — согласилась бабушка.

Фамка покраснела, пораженно уставившись на них.

— Я же говорил: тебе следует больше ценить себя, — невинно заметил Варка.

 

Бабушка переселилась от Градов к ним, и Ланка стала у них еще более частой гостьей, чем раньше. Это-то и стало причиной очередной драки Варки с Илкой.

На этот раз Илка подступился к нему один — без дружков. И у Варки впервые проснулось к нему некоторое уважение.

— Думаешь, если ты такой красавчик, тебе всё можно, да? — с вызовом спросил Илка, когда они после уроков вышли во двор. — И чужих девушек уводить…

— Я у тебя никого не уводил! — возразил Варка.

Технически это было правдой. Ланка с Илкой не встречалась. Но это только разъярило Илку, и он с рыком бросился на Варку. Он был тяжелее и сильнее, зато Варка — подвижнее и ловчей.

Некоторое время они увлеченно мутузили друг друга с переменным успехом. Пока Варка не изловчился дать ему под дых так, что Илка согнулся пополам, а потом осел на землю, хватая ртом воздух. И вот тут Варка испугался по-настоящему.

— Эй, ты живой? — спросил он, склонившись над Илкой.

Тот в ответ только прохрипел что-то невнятное. Варка торопливо прощупал его и испугался еще больше. Разрыв селезенки. Сам он такое не излечит. Разве что обезопасит состояние от дальнейшего ухудшения. Чем он и занялся, стягивая ткани.

— Илка? — позвал он. — Идти сможешь? Тебе срочно надо к нам, чтобы родители посмотрели.

— Я к тебе домой не пойду, красавчик, — сквозь стиснутые зубы процедил Илка.

— Еще как пойдешь, умник, — огрызнулся Варка. — А не пойдешь — оглушу и сам понесу.

И выполняя свою угрозу, поднырнул ему под руку и потянул на ноги. Илка заорал и попытался отпихнуть его.

— Держись за меня, придурок, и не дергайся, — рыкнул на него Варка. — А то еще хуже сделаешь.

Илка побелел, как полотно, на лбу проступил пот, и он прикусил губу, видимо, в попытке сдержать крик боли. Но сопротивляться больше не пытался. Тащить его на себе, одновременно не давая разрыву увеличиться, было нелегкой задачей, но Варка кое-как с ней справился.

— Мам? — позвал он, затаскивая уже почти отключившегося Илку в гостиную.

К счастью, она оказалась дома. И, видимо, в его голосе было достаточно паники, что она сразу прибежала — Варка едва успел уложить Илку на диван. Девчонки, опять же к счастью, не появились — были с бабушкой в приюте.

— Что случилось? — встревоженно спросила мама и, увидев Илку, окончательно потерявшего сознание, добавила: — Что с ним?

Варка глубоко вздохнул и обреченно сообщил:

— Мы подрались. Я неудачно его ударил. В общем…

Мама склонилась над Илкой и потрясенно выдохнула:

— Разрыв селезенки.

— Да, это, — мрачно согласился Варка.

Мама прижала ладонь и к животу Илки и, не оборачиваясь, велела:

— Бегом за перевязками и лекарствами.

И Варка помчался в лабораторию.