Вместе (гет)

Будь рядом со мной,

Не дай мне упасть.

А. Макаревич

 

Vivre à deux sous un ciel bien trop gris,

Vivre à deux malgré la pluie,

Vivre à deux en rêvant de soleil

Sur nos matins sans sommeil.

Et je t'aime, je t'aime,

Je t'aime sans raison.

Oui je t'aime, je t'aime

Au-delà des saisons.

«Vivre à deux» Daniel Guichard

 

В тот год Рарка, не жалея крыльев, мотался домой каждую неделю. Только бы лишний раз увидеть Мариллу, поговорить с ней или просто посидеть рядом. Он стал сопровождать ее в визитах к больным, помогал заготавливать травы, варить мази и готовить настои, настойки и сборы. Пожалуй, еще ни разу в жизни он столько не занимался работой травника. Мама нарадоваться не могла на его прилежание. И на то, что он угомонился, прекратив опасные выходки.

Просто он наконец-то понял, что героическими трюками Мариллу не впечатлишь. А вот помощь в повседневных делах, забота и внимание действовали на нее гораздо эффективнее. Марилла улыбалась ему с такой нежностью, что замирало сердце.

В очередной свой прилет Рарка принес ей цветы пассифлоры, которая росла только рядом со столицей. Он нашел Мариллу в ее комнате в замке — она как раз собиралась отправляться в Трубеж, где у его матери была лаборатория и госпиталь, и заплетала косу, стоя перед зеркалом, одетая в обычное свое рабочее платье с передником.

— Заходи, — ответила она, когда Рарка постучал, и повернулась от зеркала, чтобы одарить его улыбкой.

Быстро доплетя косу и завязав ее, Марилла обняла его.

— Добро пожаловать домой.

Рарка обнял ее в ответ.

— Я скучал по тебе, Мари.

Держать ее в своих руках было высшим блаженством — особенно после разлуки, — и ему понадобилась вся его воля, чтобы все-таки отпустить Мариллу и протянуть ей мешочек с пассифлорой. Она с любопытством заглянула внутрь и ахнула.

— Рарка! Где ты ее нашел?

Он небрежно пожал плечами.

— За столицей в полях растет.

Он не стал упоминать о том, что потратил немало времени на поиски цветов, когда узнал от местного травника, что их можно найти в этих самых полях.

— Спасибо, — Марилла солнечно улыбнулась, аккуратно положила мешочек на стол, шагнула к Рарке и поцеловала его.

Не как он сам в тот день, когда они прощались перед его отбытием в университет, а по-настоящему. Он подумал, что от счастья вполне может умереть. Вот прямо здесь.

Это был не первый его поцелуй. Девушки частенько сами его целовали. Иногда он целовал их. Но это всегда оставалось игрой. Никогда не было настолько переполнено чувством.

Когда они отстранились друг от друга, Рарка в попытке скрыть волнение пошутил:

— Если бы я знал, что какая-то трава принесет такие результаты, давно бы всё на свете излазил в поисках.

— Балбес, — фыркнула Марилла, шлепнув его по плечу.

Но потом поцеловала снова. Точно умрет от счастья.

— Я люблю тебя, — прошептал Рарка прямо ей в губы уже совершенно серьезно.

— Я тоже люблю тебя, мой глупый мальчик, — ответила она.

— Правда? — удивился он и отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза.

Марилла нахмурилась.

— А ты думал, я с каждым симпатичным парнем так целуюсь?

Рарка яростно замотал головой.

— Нет, я не это имел в виду.

Лицо Мариллы смягчилось, и она снова улыбнулась.

— Я поняла, что ты имел в виду, — немного подумав, она продолжила: — Думаю, я всегда любила тебя. Просто раньше ты…

— Был идиотом, — вставил Рарка, и она засмеялась.

— Именно.

Он сокрушенно вздохнул:

— А я-то надеялся, ты опровергнешь это утверждение…

Марилла с веселой улыбкой покачала головой.

— То, что я люблю тебя, совершенно не значит, что я не вижу твои недостатки.

Рарка просиял. Наверное, ему никогда не надоест слышать эти слова.

— Скажи это еще раз.

— Я люблю тебя.

— Я люблю тебя, моя прекрасная крайна, — ответил он и на этот раз поцеловал ее сам.

Они так увлеклись, что не услышали шагов. И только внезапно раздавшийся рядом оклик Сварога заставил их отпрыгнуть друг от друга:

— Марилла, ты не видела…

Сварог замолчал, уставившись на них, а они, отчаянно краснея, старательно смотрели в разные стороны. Рарка уже приготовился к выговору, как вдруг Сварог ухмыльнулся.

— Вопрос отпал. Рад, что вы наконец-то пришли к согласию.

Рарка переглянулся с Мариллой, и они оба удивленно уставились на Сварога. А тот выглядел чрезвычайно довольным, хотя, если приглядеться, можно было заметить, что он немного смущен.

— Что ж, оставляю вас общаться дальше, — заявил он и вышел из комнаты.

Марилла с Раркой снова переглянулись и расхохотались. Изумленно покачав головой, она весело заметила:

— Вот уж не думала, что папина реакция, если он застанет меня с парнем, будет такой.

Рарка ухмыльнулся.

— Ну, я же не просто какой-то там парень…

Марилла фыркнула.

— Твое самомнение тебя погубит.

Но она улыбалась, так что не сердилась на самом деле.

* * *

Учеба, никогда особенно не волновавшая Рарку, окончательно потеряла для него всякий интерес. Он по-прежнему летал домой при каждой возможности и даже прогуливал часть занятий, продолжая возвращаться в университет только потому, что не смел ослушаться господина старшего крайна. В конце концов, не стоит ссориться с отцом любимой девушки, даже если он всегда мечтал их поженить — он ведь может и передумать.

В тот очередной визит в конце месяца травня Рарка сопровождал Мариллу к тяжелой пациентке. Он помогал ей, как мог, но даже их объединенных усилий оказалось недостаточно. Совсем еще молодая женщина умерла у них на руках. Марилла стойко держалась, сохраняя спокойствие и утешая родных, и, только когда они вышли из дома, разрыдалась.

Рарка подхватил ее на руки и тут же взмыл в небо. Она уткнулась ему лицом в грудь, обняв за шею, но когда они поднялись достаточно высоко, тихо попросила:

— Отпусти.

Изначально он собирался отнести ее к их любимому месту у горного озера, но, возможно, полет поможет больше. Так что он послушался, и Марилла сразу распахнула крылья, держась в воздухе уже сама. После чего взмыла еще выше, и Рарка устремился следом.

Они летали над облаками, ныряли в них, пикируя к земле, снова взлетали вверх, пока окончательно не выдохлись. И не вымокли с ног до головы — единственный минус полетов сквозь облака.

— Полетели к озеру? — спросил Рарка.

Марилла кивнула. Он видел, что ей стало чуточку полегче — полет действительно помог.

Приземлившись, они какое-то время просто лежали на траве, чтобы обсохнуть и согреться. Благо травень выдался теплым, и солнце припекало.

— Как ты? — спросил Рарка, повернувшись на бок, чтобы видеть Мариллу, и подперев голову рукой.

— Не знаю, — ответила она, не отрывая взгляда от неба, бесцветным голосом, от которого больно сжималось сердце. — Спасибо.

— За что? — удивился он.

— За заботу, — Марилла попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой, и она вдруг снова заплакала — тихо и горько.

Рарка поспешно подхватил ее на руки, так что она оказалась сидящей у него на коленях, прижал к себе и раскрыл крылья, которые окутали их плотным коконом, дарящим умиротворение. И убрал, только когда Марилла успокоилась и перестала всхлипывать.

Впрочем, выбираться из его объятий она не торопилась. Вместо этого подняла голову и поцеловала его. С нежностью, отчаянием и страстью, каких до сих пор он у нее не знал. Рарка с готовностью ответил, вскоре забыв всё на свете, кроме прекрасной, самой любимой девушки в его руках.

 

Позже, когда они лежали обнявшись, Рарка с некоторым опасением спросил:

— Ты не жалеешь?

Марилла улыбнулась и покачала головой:

— Нисколько.

Он выдохнул и улыбнулся в ответ.

— А давай поженимся прямо сейчас? — предложил он, ласково отведя с ее лица длинную прядь золотистых волос. — Ну его этот университет — кому он нужен вообще?

Марилла тихо засмеялась:

— Это сейчас предложение было?

Рарка почувствовал, что краснеет. До сих пор ему даже не приходило в голову делать предложение, поскольку изначально предполагалось, что они когда-нибудь поженятся. Но сейчас он подумал, что, наверное, Марилла все-таки ждала от него этого. Вскочив, он потянул ее за собой, а потом опустился перед ней на одно колено.

— Марилла Аглис Сварог, окажешь ли ты мне честь стать моей женой?

Она кивнула с солнечной улыбкой:

— Да.

Он тут же поднялся, потянувшись ее поцеловать, но Марилла приложила ладонь к его губам.

— Когда ты сдашь экзамены. Отец в любом случае не позволит тебе всё бросить.

Рарка упрямо нахмурился, но тут она была права. Вот только мысль о том, что уже послезавтра ему придется лететь обратно, думать об учебе, сдавать экзамены и быть так далеко от Мариллы, сводила с ума.

— Не хмурься, — она провела ладонью по его лбу, будто стремясь смыть все заботы. — Я тоже буду очень по тебе скучать.

Рарка вздохнул, сдаваясь, и поймал ее руку, чтобы поцеловать запястье. Ответная улыбка Мариллы стоила любых испытаний.

Как только начались экзамены, наведываться домой времени уже не оставалось. А потом пришлось еще пойти на Купальский бал в честь окончания учебы. Не то чтобы это мероприятие вызывало у него такое уж отвращение — на самом деле было весело, — но он скучал по Марилле каждую секунду, проведенную вдали от нее.

* * *

Поняв, что беременна, Марилла сначала испугалась. Отец точно ее прибьет. Он, конечно, мечтал, чтобы они с Раркой пришли к согласию, но точно не на таком уровне. Меньшее, что ее ждет — основательная головомойка. А с другой стороны, можно просто приблизить свадьбу, как и хотел Рарка. Она решила пока никому не говорить — до тех пор, пока он не вернется из университета. Сначала она сообщит ему, а потом они вместе поговорят с родителями. Вместе уже не так страшно.

И только позже, когда улеглась паника, новость по-настоящему дошла до сознания и сердца. Ребенок. Мысль о крошечном существе, растущем внутри нее, наполняла душу одновременно ужасом и счастьем.

Ей и до того очень не хватало Рарки, пока он был в университете, но сейчас желание быть рядом, поговорить, посоветоваться, почувствовать его поддержку стало особенно острым. Однако приходилось просто ждать. И Марилла считала дни и часы, пока в один далеко не прекрасный день ее жизнь не перевернулась с ног на голову.

* * *

До сторожки Марилла доплелась, едва переставляя ноги. Рассказ тети Насти поверг ее в отчаяние. Помощи ждать больше неоткуда. Отец, посчитав ее погибшей, увел всех из Пригорья, неизвестно куда. Тетя Аня мертва. Рарка… Как ей хотелось верить, что он ищет ее! Но она не смела надеяться. Если отец поверил в ее смерть, значит, сообщил об этом Рарке и забрал его вместе со всеми. В конце концов, на пепелище, оставшемся от сожженного госпиталя, невозможно понять, кто там был.

Слезы катились по щекам, и Марилла даже не пыталась их вытирать. «Мой бедный малыш, — подумала она, положив ладонь на пока плоский живот, — ты еще даже не родился, а уже потерял отца».

— Марилла! — до боли знакомый голос, раздавшийся сверху, вырвал ее из мрачных размышлений.

Вскинув голову, она обнаружила пикирующего с неба на бешеной скорости Рарку.

— Рарочка… — прошептала она, почти не веря глазам.

Ноги уже сами понесли ее вперед, навстречу ему. Рарка затормозил только у самой земли, сложил крылья и тут же схватил ее в охапку, принявшись покрывать поцелуями лицо, без конца повторяя ее имя, словно тоже не мог поверить. Она в свою очередь вцепилась в него, плача и смеясь одновременно, целуя, куда придется, от восторга едва держась на ногах. Пожалуй, если бы не его объятия, она бы точно упала.

— Марилла, — с восторженным изумлением произнес он, когда они немного успокоились, — я знал, знал, что ты жива! Искал тебя везде. И почему мне сразу не пришло в голову заглянуть сюда? Как ты… Что произошло?

— Я в тот день ушла рано утром в рощу собирать душицу. Потому не была в госпитале, когда… Тетя Аня действительно?..

Она не смогла договорить вопрос, но Рарка понял. Почернев лицом, он кивнул:

— Они забили ее камнями и сожгли госпиталь.

— О, Рарочка, — горестно вздохнула Марилла.

Некоторое время они молча стояли, обнявшись, разделяя общее горе. Наконец Рарка заговорил:

— Твой отец прислал мне голубя. Сообщил про мятеж, что ты и мама погибли, — он прикрыл глаза и покачал головой. — Я даже не помню, как добрался до дома, не помню, что творил. Но Трубеж, похоже, сильно потрепал, — он невесело усмехнулся. — А потом я очнулся и понял, что ты жива.

Марилла улыбнулась и ласково погладила его по щеке, отведя назад упавшую на лицо длинную прядь серебристых волос.

— Меня спас Ясь. Он сопровождал меня в рощу, когда на нас напали. Если бы не он, меня бы здесь не было. Но его сильно ранили. Я не смогла бы донести его до дома — слишком тяжелый, слишком далеко. Сюда было гораздо ближе. Он был очень плох, так что я не решилась оставить его и слетать домой, но думала, отец пошлет за мной, а потом встретила тетю Настю, и она мне всё рассказала.

Рарка кивнул и поцеловал ее ладонь.

— Наши ушли. Так что теперь мы одни.

Марилла крепче прижалась к его груди, уткнувшись носом в шею, а потом отстранилась.

— Пошли в сторожку.

Ясь, который только начал вставать, встретил Рарку странным взглядом, как будто только что рухнули все его надежды. Впрочем, Марилла догадывалась о причинах такого настроения, но предпочла не задумываться об этом.

— Рарог, — произнес он, приветственным жестом склонив голову.

— Ясь, — Рарка искренне улыбнулся и протянул руку. — Спасибо тебе огромное за Мариллу.

Тот руку пожал, хотя и несколько напряженно, и ответил:

— Она тоже спасла мне жизнь, так что мы квиты.

Ясь опустился обратно на свою лежанку, Марилла с Раркой устроились на ее. Они так и продолжали держаться за руки, оба испытывая острую необходимость физически чувствовать друг друга.

— Ты догадывался о заговоре Стаса? — спросил Рарка.

Ясь покачал головой:

— Подозревал, что он что-то готовит, но никак не мог выяснить, что именно. И мне даже в голову не приходило… — он не договорил и снова покачал головой. — Надеюсь, Влад в этом не участвовал. Он хороший мальчик. Не думаю, что дядя смог бы подбить его на такую подлость.

— Я тоже на это надеюсь, — сухо произнес Рарка.

— Давайте лучше подумаем, что делать дальше, — вмешалась Марилла, пока они не пришли к мыслям о мести.

— Домой возвращаться нельзя, — задумчиво сказал Рарка. — Значит, придется устраиваться где-то еще.

— Я бы посоветовал вам отправиться на юг, — предложил Ясь. — Там почти ничего не знают о крайнах, легко будет затеряться, — и скептично добавил: — Только вот на что вы будете жить?

Справедливый вопрос. До сих пор перед ними никогда не стояло такой проблемы — крайны помогали людям, оберегали, лечили, защищали, а люди за это обеспечивали их всем необходимым. Рарка пожал плечами:

— Марилла — великая травница. Я не настолько хорош в этом деле, но тоже кое-что могу. Травники везде нужны, проживем как-нибудь.

Марилла кивнула — разумная мысль.

— А ты что собираешься делать? — спросила она Яся.

— Вернусь в королевскую армию, как и должен был изначально.

— Мы можем построить колодец, чтобы тебе быстрее добраться, — предложил Рарка.

— Буду благодарен, — кивнул Ясь.

На том и порешили.

Они помогли Ясю добраться до гарнизона, а он дал им денег, которых не было ни у того, и у другого.

— На первое время, пока устроитесь, — сказал он.

— Спасибо, Ясь, — искренне поблагодарила Марилла и обняла его на прощание. — Удачи.

— Вам тоже, — ответил он. — Может, еще когда свидимся.

Для начала они отправились в Большие Лодьи — самый южный город, куда они могли построить колодец. И вот тогда-то, в скромной комнатке постоялого двора Марилла сказала:

— У меня есть для тебя новость. Возможно, не самая своевременная в нынешних обстоятельствах…

Рарка одарил ее вопросительным взглядом.

— Тот день, когда мы перед твоим возвращением в университет летали на озеро… не прошел без последствий. Мы с тобой уже не одни.

Недоумение на его лице постепенно сменилось осознанием и потрясением.

— Ты хочешь сказать… — Рарка опустил взгляд на ее живот, а потом снова посмотрел в лицо.

Марилла с улыбкой кивнула. Он поморгал, осознавая новость, и вдруг подхватил ее на руки и закружил по комнате. Она взвизгнула от неожиданности, вцепившись в его плечи, а потом засмеялась.

— Это значит, ты рад? — спросила она.

— Конечно, я рад, — с широкой улыбкой Рарка поставил ее на землю. — Говорил же, надо было сразу пожениться.

Марилла весело покачала головой.

— Вот сейчас и исправим это упущение, — и поспешно добавила, когда он уже дернулся к двери: — Не прямо сейчас! Уже поздно.

Рарка остановился.

— Да, пожалуй. Значит, завтра.

Марилла снова засмеялась, и впервые за последние недели на душе стало легко и спокойно.

Пожениться на следующий же день, как хотел Рарка, не получилось — пришлось ждать еще три дня. Венчались они в небольшой церквушке неподалеку от постоялого двора, в котором остановились, в присутствии одного священника.

— Не так я представлял себе нашу свадьбу, — с сожалением произнес Рарка, когда они вышли из церкви.

— Я тоже, — согласилась Марилла, но оптимистично добавила: — Зато мы вместе. А представь, если бы ты не нашел меня…

Рарка передернулся и крепче сжал ее ладонь.

— Даже думать об этом не хочу.

* * *

Задержаться в Лодьях не пришлось. Если в первые дни они не обратили на это внимания, то чем дальше, тем тяжелее становилось дышать.

— Что это? — спросила Марилла, вернувшись от девочки с грудной немочью — они понемногу начали заниматься больными и даже успели кое-что заработать. — Будто не воздухом дышишь, а едким дымом.

Рарка пожал плечами:

— Людская злоба, полагаю. Сегодня как раз парень, у которого я лечил перелом, поведал мне, что Большие Лодьи славятся тем, что являются приютом разбойников и пиратов. Надо уходить отсюда.

— Может, попробуем помочь им? — неуверенно предложила Марилла. — Жалко простых людей.

Рарка печально покачал головой.

— Вдвоем мы не справимся. А тебе надо о ребенке думать.

На это возразить было нечего. Так что, дождавшись темноты, чтобы их никто не увидел, они улетели в Коростень.

Раньше Марилла не летала по ночам — раньше ей не приходилось прятаться от людей. От этой мысли становилось тоскливо. Они остались совсем одни во враждебном мире. Что ждет их впереди? Что ждет в этом мире их ребенка? И окутанная темнотой земля, над которой они пролетали, только усиливала эту тоску.

— Марилла? — позвал Рарка, будто почувствовав ее настроение. — Ты в порядке?

— Всё хорошо, — ответила она. — Просто…

Она замолчала, не зная, как выразить свои чувства. Но Рарка, кажется, понял. Некоторое время он молчал, прикусив губу, о чем-то размышляя. А потом вдруг предложил:

— Посмотри на небо.

Марилла удивленно моргнула, но послушалась. И восхищенно замерла. У них над головами расстилалась невероятная красота. Нет, она, конечно, не в первый раз видела звездное небо, но с земли оно смотрелось иначе. Сейчас они будто плыли в океане звезд, и казалось, что можно просто нырнуть туда — вверх — и затеряться среди них.

Сильные руки обхватили ее за талию сзади, и Рарка прошептал ей на ухо:

— Не упади.

Марилла только в это мгновение осознала, что действительно перестала работать крыльями и начала парить. Поскольку он держал ее, она убрала крылья вовсе, чтобы осторожно развернуться в его руках и обнять за шею. Серебристые крылья, мерно взмахивая за его спиной, мягко светились на фоне темного неба, а сам он смотрел на нее с нежной улыбкой.

— Хочешь, я понесу тебя? — спросил Рарка.

Марилла приподняла брови.

— Вообще-то я могу лететь и сама.

— Можешь, — невозмутимо согласился он. — Но мне нравится носить тебя на руках.

Марилла тихонько засмеялась и кивнула. Недавнего унылого настроения как не бывало.

* * *

В Коростене атмосфера была гораздо приятнее, чем в Больших Лодьях. Не настолько чистой, к какой они привыкли в Пригорье, но жить можно. Пара травников там имелось, но им было не сравниться с Мариллой. Так что они довольно быстро стали известны. Им даже дом выделили за счет города. Небольшой, конечно, но вполне симпатичный.

К концу января, когда родился Ивар, они пользовались в Коростене всеобщим уважением. Впервые взяв на руки новорожденного сына, Рарог всем своим существом почувствовал, что сделает для этого крошечного существа что угодно. Сердце затопила невыносимая волна нежности.

— Здравствуй, Ивар, — прошептал он, склонившись над мирно сопевшим у него на руках малышом и осторожно поцеловал в светловолосую макушку. — Добро пожаловать в этот мир.

Посмотрев на Мариллу, которая лежала в кровати, Рарог встретился с ее веселым взглядом.

— Ты такой забавный с этим выражением, — хихикнула она.

Он не стал спорить, только усмехнулся — в основном, потому что подозревал, что вид у него действительно был забавный. Но в данный момент ему чуть ли не впервые в жизни было всё равно, как он выглядит.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Вас обоих.

Марилла солнечно улыбнулась ему.

— Мы тоже тебя очень любим, милый.

* * *

Варка был беспокойным ребенком, чтобы его укачать требовалось немало усилий. А в ту ночь он и вовсе никак не желал успокаиваться. Марилла засыпала на ходу, покачивая его, и Рарог забрал у нее Варку, чтобы она могла немного отдохнуть. Варка завозмущался еще сильнее, и Рарог сделал то, что у него получалось лучше всего: запел. Ту колыбельную, которую когда-то ему самому пела мать.

Спи, мой воробушек,

Спи, мой сыночек,

Спи, мой звоночек родной.

Спи, мой малыш,

Вырастай на просторе,

Быстро промчатся года.

Смелым орленком на ясные зори

Ты улетишь из гнезда.

Ясное небо, высокое солнце

Будут всегда над тобой.

Спи, мой воробушек,

Спи, мой сыночек,

Спи, мой звоночек родной⁽¹⁾

Варка перестал пищать, замер и с любопытством уставился на него синими глазищами. Но очень быстро закрыл их и мирно засопел. Рарог улыбнулся и поцеловал его в лоб, прежде чем положить в колыбель.

— Как удобно, когда муж — Поющий крайн, — сонно пробормотала Марилла, и в следующее мгновение тоже спала.

Рарог тихо фыркнул, в свою очередь забравшись в кровать. Больше той ночью Варка не просыпался, и они смогли спокойно отдохнуть до утра. Как выяснилось позже, не только они.

Он собирался к пациентам, когда к ним заглянула соседка — пожилая госпожа Стен. Она часто к ним заходила, видимо, решив взять под опеку юную пару. И действительно очень помогала с ребенком неопытной Марилле, которой больше не у кого было спросить совета.

Они болтали, пока Рарог собирал необходимые настойки и мази, а Марилла развлекала Варку, нося его по лаборатории и показывая пузырьки, которые его просто завораживали. Рарог не особенно обращал внимание на то, что говорила госпожа Стен, пока не уловил краем уха ее слова:

— Представляешь, дорогая, сто лет так не спала. Даже не припомню, когда у меня последний раз был настолько здоровый спокойный сон, встала, будто помолодев лет на десять. Милош мой говорит, тоже спал как младенец. Просто чудеса какие-то.

Рарог замер, забыв, что собирался класть в сумку. Такого побочного эффекта от своей колыбельной он не ожидал. Хотя, если подумать, следовало бы. Марилла прикусила губу, в явной попытке не засмеяться.

— Наверное, в воздухе что-то, — наконец произнесла она, справившись со смехом. — Мы сегодня тоже спали на удивление. Даже Варочка не просыпался.

Госпожа Стен глубокомысленно покивала, и теперь уже Рарогу пришлось бороться с желанием засмеяться. Поэтому он поспешно ретировался, сославшись на работу.

Зато, когда он вернулся домой, Марилла хохотала, уже не сдерживаясь:

— Ты поосторожнее с колыбельными, а то усыпишь всю округу.

— Они будут благодарны, — фыркнул Рарог в ответ.

Но с тех пор внимательно следил за тем, чтобы ограничивать силу своего дара. Лишнее внимание им совершенно ни к чему.

* * *

Вскоре выяснилось, что засыпал Варка, только когда колыбельную пел ему Рарог. На руках у Мариллы он совершенно не желал успокаиваться. Это было даже оскорбительно. Она, конечно, не Поющий крайн, но все-таки мать, и должна быть способна убаюкать собственного ребенка. Но нет.

Правда, Варка не плакал, не капризничал, но и засыпать не собирался. Просто лежал у нее на руках, с любопытством смотрел на мир и… подпевал ее колыбельной. Марилла только так могла описать звуки, которые он издавал — протяжные, явно следующие за мелодией. Сказать кому — засмеют. Честное слово, он даже говорить еще не умел!

— Согласна, папа поет лучше, — сказала Марилла, когда в очередной раз пыталась укачать сына. — Но я ведь не настолько безнадежна?

Варка весело булькнул. Она обреченно вздохнула. Видимо, все-таки настолько.

Рарка, зараза такая, когда Марилла рассказала ему об этом, только расхохотался и заявил:

— Ему просто нравится петь.

Она чуть не прибила его, пока он не добавил уже серьезно:

— Мама говорила, я тоже так делал.

Марилла озадаченно моргнула.

— Правда? Думаешь, он тоже будет Поющим?

Рарка пожал плечами:

— Почему бы нет?

Марилла не слышала, чтобы этот редкий дар передавался по наследству, но действительно — почему бы и нет?

* * *

В Коростене они прожили всего год: следующей весной их пригласили в Липовец на таких условиях, что глупо было бы отказываться. Здесь их сразу встретили с почетом, и новый дом был куда больше и богаче прежнего — двухэтажный, окруженный палисадником, с резными фигурками на крыше. Правда, в Липовце почему-то считалось, что травник — исключительно мужская профессия. Не то чтобы Марилла сейчас могла заниматься больными, когда на ее попечении был маленький ребенок, но само по себе непонятно. Она по-прежнему была куда лучше в этом искусстве, чем Рарог. Однако с общественным мнением они спорить не стали — пусть считают ее помощницей мужа, если им так нравится.

Единственное, что огорчало — летать теперь приходилось по очереди, а не вместе, как раньше. Рарог любил их совместные полеты и знал, что Марилла тоже. Но маленького Варку нельзя было оставлять одного. Только изредка они могли позволить себе пригласить няньку — за свою работу они брали немного, а бедных лечили и вовсе бесплатно, к тому же помогали, кому могли, так что крупными сбережениями не располагали. Чтобы не вызывать лишних вопросов, няньке говорили, что идут в театр. И летали вдвоем. Они поднимались на такую высоту, что с земли их можно было принять за птиц. Там было, конечно, холодновато, зато бескрайний простор, торжественная тишина и ветер, трепещущий в крыльях.

---

1) Колыбельнaя Михaилa Исaковского

Вернуться к тексту

Они вовсе не собирались вмешиваться в жизнь людей. Честно. Всё началось с сущей ерунды.

Следующее после их переезда в Липовец лето выдалось на редкость жаркое и сухое. Если и набегала временами тучка сбрызнуть землю дождиком, он тут же высыхал, едва успев прибить пыль на улицах. Марилла не придавала этому особого значения, пока на рынке не услышала разговор двух торговок.

— Уж больно засушливая погода, — сокрушенно произнесла одна — дородная женщина средних лет.

— И не говори, — согласилась другая, помоложе. — Если так пойдет, весь урожай сгорит. Дождика бы хорошего…

Обе тяжело вздохнули и посмотрели в выцветшее небо, будто надеясь разглядеть там дождевые облака.

Марилла задумалась. В Пригорье крайны всегда поддерживали нужную погоду. И сейчас они вполне могли заняться этим.

— Надо привести дождь, — предложила она Рарке тем вечером, одновременно присматривая за Варкой, который неуверенными шагами исследовал гостиную. — Иначе зимой есть будет нечего.

— Можно, — согласился Рарка. — Думаю, если ограничиться ближайшими деревнями, справимся.

Тут Варка подковылял к нему и требовательно протянул ручки.

— Папа!

Рарка подхватил его на руки.

— Иди сюда, птенчик. Хочешь поучаствовать? Облака собирать, чтобы землю дождем полить.

— Да! — радостно заявил Варка, хотя в силу возраста не понимал, о чем его спрашивают.

Марилла только глаза закатила. Конечно, сейчас Рарка шутил насчет участия, но временами у нее возникало ощущение, что он считает сына вундеркиндом, несмотря на то что развивался тот совершенно нормально, как все обычные дети. Сейчас Рарка подкинул Варку в воздух, на что тот отреагировал заливистым смехом: это было одно из их любимых развлечений. Вторым любимым развлечением было петь всевозможные детские песенки. Рарог начинал, Варка подхватывал. И хотя он еще плохо говорил, мелодию выводил идеально.

— Давай тогда завтра попросим госпожу Ревень посидеть с ним и займемся, — сказал Рарка, ловя Варку и подбрасывая его снова.

Тот радостно взвизгнул и потребовал:

— Еще!

— Хорошо, — кивнула Марилла, с улыбкой наблюдая за ними.

На том и порешили.

— Не торопитесь и не беспокойтесь, — сказала госпожа Ревень, провожая их. — Всё будет хорошо. Отдыхайте.

Марилла благодарно улыбнулась ей. Она всё равно нервничала каждый раз, оставляя сына, но с госпожой Ревень была уверена, что Варка под надежным присмотром.

Уходить приходилось потихоньку, чтобы Варка не видел, иначе начинался скандал. Так что они попрощались с госпожой Ревень и ускользнули, пока он был занят игрой.

Поскольку было еще слишком светло, чтобы взлетать с крыши собственного дома, они ушли на пустырь, которым пользовались в таких случаях, и оттуда уже полетели за город.

Высоко в небе они подняли ветер, собрали влагу, пригоняя и формируя дождевые облака. На самом деле, это можно было делать и с земли, но в небе удобнее. И веселее — холодно только.

* * *

Матильда любила сидеть с Варкой Лунем, и не потому что ей за это платили. Просто он был таким очаровательным ребенком, даже несмотря на свою непоседливость. А кроме того, ей нравились господин и госпожа Лунь. Хотя «нравились» — не совсем подходящее слово. Точнее сказать — она ими восхищалась. В Липовце были и другие травники, но никто не мог сравниться с ними в искусстве и — что еще важнее — в бескорыстии. Они трудились не покладая рук, а учитывая, что на маленького ребенка тоже уходило много сил, им необходимо было отдыхать время от времени. И Матильда была рада помочь в этом.

Варка обернулся на ее шаги, оторвавшись от строительства сооружения из кубиков, и нахмурился.

— Мама-папа?

Матильда улыбнулась и села рядом с ним на ковер.

— Они скоро вернутся, милый. А мы с тобой пока поиграем, да?

Варка нахмурился сильнее, но потом, к ее облегчению, кивнул. Хорошо, на этот раз обойдется без слез.

Уже которую неделю стояла удушающая жара. Возможно, поэтому Варка никак не хотел засыпать, когда пришло время ложиться. Или он просто не хотел засыпать без родителей. Потому что сколько она с ним сидела, проблемы со сном были всегда. Матильда и пела ему, и покачивала кроватку — ничего не помогало. Окна были открыты, но это не очень-то спасало от духоты.

Как вдруг повеяло свежим ветерком, сумерки, казалось, сгустились еще сильнее. Матильда недоверчиво выглянула в окно — неужели дождь? И точно. Небо затянули тучи, которые в следующее мгновение пролились теплым ливнем. После такой жары можно было ожидать страшную грозу, но нет — тихий спокойный дождик без всяких катаклизмов напитывал жаждущую землю, принеся с собой свежесть. Матильда улыбнулась, вдохнув полной грудью. Настоящее чудо. Когда она вернулась к Варке, тот уже безмятежно спал. Видимо, смена погоды подействовала и на него.

Матильда взяла книгу, которую на всякий случай прихватила с собой, и устроилась рядом.

Уже совсем стемнело, когда она краем глаза уловила какое-то движение за окном, выходившим в палисадник. Матильда вскинула голову и всмотрелась в темноту. Ей показалось, будто громадная птица взмахнула крыльями, но в следующее мгновение всё исчезло. Матильда подошла к окну, однако палисадник был тих и пуст — только деревья, шуршащие под дождем. Привиделось.

Хлопнула входная дверь, и Матильда пошла встречать хозяев. Они стояли в прихожей насквозь промокшие и смеющиеся. Матильда с улыбкой покачала головой. Все-таки они еще такие юные, сами как дети. И всё же было в них нечто неземное. Оба были невероятно красивы — это заметил весь город, но дело было даже не в красоте. Сейчас мокрые, растрепанные, совершенно непрезентабельные они всё равно будто светились изнутри. Матильда уже не в первый раз это замечала — в обычное время оно не бросалось в глаза, но временами, как вот в такие моменты, свет прорывался наружу.

Видимо, услышав ее шаги, они одновременно повернулись к ней и одарили одинаковыми улыбками.

— Всё хорошо? Никаких проблем не было? — спросила госпожа Лунь.

— Никаких, — ответила Матильда. — Варка спит.

— Вы сумели его убаюкать? — поразилась госпожа Лунь. — Обычно это удается только Рарогу.

Господин Лунь самодовольно ухмыльнулся, и Матильда тихонько засмеялась.

— Думаю, это не моя заслуга, а изменившейся погоды, — признала она.

— Ну вы меня успокоили, — с театральным облегчением сказала госпожа Лунь — ее муж тихонько фыркнул, и она пихнула его локтем — и уже серьезно добавила: — Спасибо за помощь, госпожа Ревень.

— Всегда пожалуйста, — искренне ответила Матильда.

* * *

Пару лет спустя начали поговаривать, что в окрестностях Липовца необычайно плодородная земля и не менее необычайно здоровый и плодовитый скот. Но Ясь был прав в своем предсказании — о крайнах здесь не слыхали — разве что в сказках, — и никому в голову не пришло связать чету травников с процветанием липовецкой земли. Рарке с Мариллой это было только на руку. Они не собирались раскрываться.

Когда Варке исполнилось три года, Марилла подумала, что он достаточно большой, чтобы брать его с собой к пациентам. Конечно, она не смогла бы заниматься этим весь день, но хотя бы некоторых в состоянии была взять на себя. Однако скоро поняла, что снова беременна. Может, и не зря жители Липовца считали, что травник — исключительно мужское занятие.

Рарка второму ребенку обрадовался не меньше, чем первому. А когда Марилла поделилась с ним своими размышлениями, возразил:

— Глупости. Дети вырастут, а твой талант никуда не денется. Я уж не говорю о том, что ты и сейчас очень мне помогаешь с приготовлением лекарств.

* * *

Когда Варке было шесть лет, а Селене два, по городу поползли тревожные слухи о том, что на Липовец движутся войска самозванца. Начавшаяся несколько лет назад война никак не прекращалась, но и не приближалась к Липовцу. Раньше.

— Полковник Град считает, что город скорее всего возьмут в осаду, — встревоженно сообщил Рарка.

Они обсуждали этот вопрос поздно вечером, когда уложили детей спать. Марилла сидела на кровати, сцепив руки на коленях, а Рарка расхаживал взад-вперед по комнате.

— Мы сможем остановить армию? — спросила Марилла. — Устроить потоп, бурю, землетрясение?

Рарка кивнул.

— Попробовать точно стоит. Но пока еще есть время, я построю колодец в Пригорье, чтобы, если дойдет до худшего, ты с детьми могла уйти отсюда.

Марилла вскинула на него испуганный взгляд.

— Что значит — я с детьми? А ты?

— Я останусь в городе — попытаюсь спасти всех, кого удастся.

Марилла нахмурилась.

— Я останусь с тобой.

Рарка покачал головой.

— Нет. Ты должна позаботиться о детях. Они слишком малы, чтобы выжить в одиночку.

Он был прав, конечно, но подтекст его слов пугал Мариллу до дрожи.

— Рарочка, — умоляюще произнесла она. — Я не хочу тебя потерять.

Он опустился перед ней на колени, взяв ее за руки и сжав ладони, посмотрел в глаза, и Марилла привычно потонула в его прозрачно-зеленом взгляде.

— Ты меня не потеряешь. Обещаю, что сделаю для этого всё возможное. Но если дойдет до худшего, мне надо, чтобы ты и дети были в безопасности. Пожалуйста, Мари.

Она прикусила губу и кивнула.

— Спасибо, — он улыбнулся и потянул ее на себя, чтобы поцеловать. — Всё будет хорошо.

Марилла грустно улыбнулась.

— Ты не можешь этого обещать.

Но прежде чем он успел что-то ответить, она сама поцеловала его.

* * *

На строительство колодца на такое расстояние ушло больше двух недель. А ведь работу тоже никто не отменял. Кое-с-чем помогала Марилла, но с двумя детьми она могла взять на себя только пару больных. Рарка вымотался так, что едва стоял на ногах. Но колодец построил. Как раз вовремя: войска уже приближались к Липовцу, и на отдых у него осталось всего ничего.

Поздним вечером они с Мариллой полетели к лагерю захватчиков. Те удачно остановились возле реки, что сильно облегчало задачу. Они изучили расположение войска и взмыли ввысь, подняв ураганный ветер. Он срывал походные палатки, подбрасывая их в воздух, сбивал с ног людей, которые еще не успели устроиться на отдых. А те, кто уже спали, в панике подскочили от поднятого ураганом шума.

Рарог с Мариллой посмотрели друг на друга и одновременно подняли руки, призывая дождь. На лагерь сплошной стеной хлынул ливень. Вода в реке забурлила, запенилась и некоторое время спустя начала подниматься. Сверкнула молния, с треском войдя в землю. От грома практически заложило уши. Рарка засмеялся. Отец облакопрогонник слишком рано погиб и не успел ничему его научить, но любовь к полету в сердце бури, дирижированию ею, видимо, передалась по наследству. Прислушавшись к мелодии шторма, Рарка запел.

* * *

Антип Пескарь изучал карты, чтобы еще раз прокрутить в голове план завтрашнего наступления. От этого занятия его отвлек поднявшийся снаружи странный вой. Не успел он озадачиться, что происходит, как палатка, в которой он находился, взлетела в воздух с треском вырванных колышков. Будто фантастическая птица, она, хлопая полами, устремилась в небо. Всё, что было на столе, разнесло в разные стороны.

Следующим порывом Антипа сбило с ног. Он сидел, чуть ли не приоткрыв рот глядя на темное небо, в котором собирались грозные тучи, и наблюдая, как мимо пролетают разнообразные предметы, одним из которых ему чуть не заехало в глаз — он едва успел увернуться. Такой силы урагана ему видеть еще не приходилось. Вокруг кричали люди, пытаясь что-то хватать, но не могли и на шаг сдвинуться с места — их тут же сносило.

А потом разверзлись хляби небесные. Поток воды был такой плотный, что за ним в нескольких шагах не было ничего видно. Антип вымок насквозь за секунду и едва не захлебнулся. Прежде мирно текущая река угрожающе забурлила и начала подниматься. До того стоявший перед ними как на ладони Липовец совершенно скрылся за стеной дождя. Надо немедленно уходить, понял Антип. Пока их не смыло и не унесло потоком.

Поскольку идти не представлялось возможным, Антип пополз в поисках своих людей, чтобы отдать приказ об отступлении. Совсем рядом в землю с треском вошла молния, от грома заложило уши. Антип понял, что так страшно ему еще никогда не было. Природа словно сошла с ума. И тут началось настоящее светопреставление.

Как он выбрался из этого катаклизма, Антип не знал. Очухался он только утром, обнаружив себя возле леса. Неподалеку нашлись несколько его людей, среди которых генерал Штокман. Все потрепанные, мокрые и обессиленные.

— Ваше превосходительство, — тут же принялся отчитываться Штокман. — Лошади разбежались, еще когда буря только началась. Либава вышла из берегов, в ней потонуло всё наше оружие и боеприпасы, которые не успели взорваться и сгореть от молний. Где люди и все ли выбрались, пока не знаю.

Антип сокрушенно покачал головой. Да, многого он ожидал от этого похода, но не того, что их победит природа.

— Собираем всех, кого сможем найти, и возвращаемся, — велел он. — С такими потерями мы всё равно уже ничего не добьемся.

Штокман отдал честь и отправился выполнять приказ.

Антип оглянулся на Липовец. Города по-прежнему не было видно, только теперь он был скрыт не за дождем, а за туманом. Таким густым и плотным, что казался каменной стеной.

* * *

Локальная буря сработала — захватчики вернулись восвояси, не солоно хлебавши. Не факт, конечно, что не вернутся, но пока можно было перевести дыхание.

А колодец в Пригорье пригодился на следующий год — когда Варке исполнилось семь лет и настало время ему раскрыть крылья. Там и летать над горами, где никто не видит, было спокойнее и учиться управлять своими силами.

Еще готовясь к бегству, Рарог с Мариллой открыли вход в замок крайнов, запечатанный Сварогом, а сейчас провели туда детей.

— Ух ты! — восхищенно высказался Варка, вертя головой, когда они вошли в большой зал и по нему медленно растекся свет. — Можно здесь всё посмотреть?

— Можно, — улыбнулся Рарог, — но попозже. А сейчас иди сюда.

Варка оторвался от восторженного изучения зала и подошел к нему. Рарог поднял его на руки, а Марилла взяла Селенку, и они взлетели наверх — туда, где из комнат открывались окна-выходы на горы.

Остановившись у самого окна, он поставил Варку на пол. Почувствовав торжественность момента, тот перестал вертеться и с ожиданием посмотрел на отца.

— Расправь свои крылья, — сказал Рарог.

За спиной Варки взметнулись ввысь белоснежные крылья, сверкающие в солнечных лучах. Варка судорожно вдохнул, замерев, словно пытался прочувствовать их.

— А мне крылья? — обиженно спросила Селенка.

— И ты получишь, когда подрастешь, — успокоила ее Марилла.

Селенка насупилась — ждать ей не хотелось. И Марилла поцеловала ее в круглую щечку, прижав к себе.

— Наберись терпения, милая, и всё будет.

Покосившись на них, Рарог торжественно произнес:

— Приветствую тебя, Ивар Лунь Ар-Морран, повелитель утра, хозяин ветра и света, — и повернувшись к Марилле, весело добавил: — Весь в тебя.

— За исключением одного, — с улыбкой возразила она и заключила: — Поющий крайн.

Варка восхищенно поворачивал голову то вправо, то влево, пытаясь разглядеть свои крылья.

— С днем рождения, мой мальчик, — Рарог повернул его к окну. — А теперь лети.

Варка сделал маленький шажок к краю, уставившись наружу одновременно с предвкушением и страхом. Рарог наклонился к нему и тихо произнес:

— Не бойся — я с тобой.

Варка обернулся на него и широко улыбнулся. После чего прыгнул вперед и неуверенно взмахнул крыльями. Рарог последовал за ним.

Марилла осталась в замке с Селенкой, с нежностью и гордостью в сердце наблюдая за их полетом. Варка быстро освоился в воздухе и, забыв про первоначальный страх, принялся выделывать пируэты. Ну, вылитый отец. Оставалось только надеяться, что, когда придет ему время ухаживать за девушкой, он не будет повторять отцовские «подвиги».

— Тоже хочу! — снова насупилась Селенка и потянулась ручками к отцу и брату, будто это могло помочь ей взлететь.

— Придет и твое время, ласточка, — успокоила ее Марилла. — А пока ты можешь полетать со мной. Присоединимся к ним?

— Да! — с энтузиазмом согласилась Селенка.

Марилла засмеялась и, крепко прижав ее к себе, взлетела.

— Мам, смотри, как я могу! — крикнул Варка, заметив их, и сделал кульбит в воздухе, перевернувшись через голову.

То есть это было задумано как кувырок через голову. Однако Варка не смог выправиться и начал падать. У Мариллы сердце оборвалось, но Рарог уже подхватил его.

— Ивар, — строго произнес он, и Варка виновато потупился.

Марилла обреченно вздохнула:

— Совершенная твоя копия.

— Кажется, я начинаю понимать старших, — пробормотал Рарог, и Марилла фыркнула.

Открыв дверь, Марилла обнаружила на пороге тощую черноволосую девочку с большими темными глазами, в старом потрепанном платье. На улице уже начало холодать, дул пронзительный ветер, и девочка зябко ежилась.

— Что у тебя случилось, милая? — спросила Марилла, подумав, что девочка пришла позвать ее к какому-нибудь больному.

В последнее время она обычно занималась теми, к кому не успевал Рарка, или особенно срочными или сложными случаями, поскольку оставить Селенку одну она не могла, а целый день таскать ее с собой по больным — тоже не дело. Но девочка помотала головой:

— Я принесла ваш заказ, госпожа Лунь.

Она протянула сумку, в которой обнаружились маленькие легкие корзиночки из тростника, которые они использовали, чтобы складывать лекарства.

— О, так ты от госпожи Фам? — Марилла жестом пригласила ее заходить в дом.

Девочка серьезно кивнула и робко ступила внутрь.

— Мама сказала, я уже достаточно большая, чтобы помогать ей в работе.

Марилла сокрушенно покачала головой. «Достаточно большой» было от силы лет семь. Хотя, может, она просто выглядела младше из-за постоянного недоедания. Однако Марилла не стала возражать. Жизнь в Норах была тяжелой, и она ничего не могла с этим поделать. А вот для этого конкретного ребенка могла — хотя бы что-то.

— Проходи. Как тебя зовут?

— Хелена, — ответила девочка, оглядываясь одновременно с восхищенным и испуганным видом — она думала, что ей не место в таком прекрасном доме. — Но все зовут меня Фамкой.

Марилла тихонько вздохнула. Бедный ребенок — одаренная такой великой душой, сострадательной и милосердной, она выросла в мире, который приучил ее считать себя низшим существом. Марилла провела ее на кухню, где Селенка сидела за тарелкой с кашей. Увидев гостью, она с любопытством уставилась на нее.

— Что ж, Хелена, познакомься — это Селена. Садись поешь, пока я принесу деньги. Селеночка, будь умницей с нашей гостьей.

Селенка торжественно кивнула. Усадив Хелену за стол — она сидела, вытянувшись в струнку, боясь к чему-нибудь прикоснуться, — Марилла поставила перед ней тарелку с рагу, которое приготовила сегодня на ужин.

Хелена подняла на нее удивленный взгляд.

— Правда можно?

— Конечно, можно, — Марилла погладила ее по голове. — Нужно, — и повторила: — Ешь.

Больше приглашать не пришлось. Голод был сильнее смущения — Хелена быстро заработала ложкой.

Уже выйдя из кухни, Марилла услышала голос дочери:

— А может, ты и мою кашу съешь?

Марилла фыркнула и крикнула:

— Селена! Под быть умницей я подразумевала не это. Кашу ты должна доесть сама.

— Извини, — ответила дочь, и Марилла слышала в ее голосе глубокое сожаление из-за того, что не получилось отделаться от каши.

В следующий раз помимо еды Марилла принесла одну из книжек, по которым ее дети учились читать — основном Варка, Селенка только-только начала запоминать буквы, — и принялась учить Хелену, так что они осваивали алфавит на пару с Селенкой. Хелена схватывала на лету, выучилась очень быстро, и читать ей понравилось. Она с огромным интересом проглатывала Варкины книжки, а потом начала задавать вопросы. Вопросы, зрящие в суть, слишком глубокие для ребенка ее возраста. Загубить такие выдающиеся способности было бы преступлением.

Так что Марилла попросила Хелену привести с собой мать, а сама рассказала про девочку Рарке.

— Ее просто необходимо устроить в Лицеум, — заключила она свой рассказ. — Но госпожа Фам не сможет платить за обучение, так что надо добиться бесплатного места.

Рарка кивнул.

— Твоя задача — убедить мать. А я поговорю с городским старшиной. Он обязан нам жизнью жены и давно обещал выполнить любую просьбу. Так что, думаю, тут проблем не будет.

Госпожа Фам восприняла идею об обучении дочери безо всякого энтузиазма.

— А кто работать-то будет? — спросила она. — Уверена, вы хотели как лучше, госпожа Лунь, и я благодарна вам за заботу, но мы не можем позволить себе такой роскоши.

«Вы живете тут в достатке, — подумала она, — и не знаете, как нам приходится выживать каждый день. Нам некогда тратить время на такие глупости как учеба. Пусть лучше Хелена освоит ремесло, которое будет ее кормить». Марилла покачала головой:

— Я именно предлагаю вам способ вырваться из нужды. У Хелены живой ум, она сможет выучиться и освоить гораздо более доходную профессию, чем плетение корзин.

У госпожи Фам сделалось оскорбленное выражение лица, черные глаза гневно сверкнули.

— Это честная работа!

— Я и не говорила, что нечестная, — вздохнула Марилла. — Но не слишком денежная, правда? Неужели вы не хотите лучшей жизни?

Госпожа Фам горько усмехнулась.

— Предпочитаю не тешить себя несбыточными мечтами.

Пока Марилла подбирала аргументы, она добавила:

— У меня просто нет денег, чтобы платить за Лицеум.

— Это не проблема, — возразила Марилла. — Мой муж получит для Хелены бесплатное место. Вам не придется ничего платить.

Вот теперь госпожа Фам была поражена.

— Почему вы это делаете? — тихо спросила она.

Марилла мягко улыбнулась.

— Потому что люди должны помогать друг другу. Пожалуйста, госпожа Фам, дайте вашей дочери шанс.

Некоторое время госпожа Фам молчала, обдумывая предложение, взвешивая все за и против, и наконец кивнула.

— Хорошо.

Марилла облегченно выдохнула. Так Хелена поступила в Королевский Лицеум, в тот же класс, в котором учился Варка. Как выяснилось, Марилла недооценила ее возраст — она была даже чуть-чуть постарше Варки.

Марилла поощряла ее продолжать заходить к ним под предлогом, что ей нужна помощь с Селенкой, на самом деле стремясь подкормить бедную девочку. Селенка ее обожала и всегда радовалась приходу. Варка, кажется, стал считать еще одной сестрой, которую следует опекать. А сама Хелена расцветала на глазах.

* * *

Когда Варка пошел в Лицеум, родители строго-настрого наказали ему никому не рассказывать о том, что они крайны, и ни в коем случае никому не показывать крылья. И он придерживался этого правила. А вот спасать от уличных драк рыжих пигалиц ему не запрещали.

На самом деле, Варка вовсе не искал ни неприятностей, ни приключений — он просто мимо проходил. И когда на Болоте разрослась стихийная всеобщая драка, собирался дать стрекача, пока ему не прилетело заодно. Как вдруг случайный взгляд зацепил в самой гуще рыжую девчушку, которую того и гляди разорвут на кусочки. Не задумываясь, Варка рванул к ней, по пути уворачиваясь от случайных ударов.

Рывком подняв съежившуюся в комок девчушку, он рявкнул, перекрывая грохот и вой драки:

— Беги!

И потащил ее за собой, не дожидаясь ответа. Девчушка сориентировалась быстро и помчалась за ним уже сама. По пути пришлось отбиваться, Варка получил в нос, ножом ему разорвали новенькие брюки, но они сумели выбраться целыми.

Остановился Варка, только когда шум побоища затих вдали. И повернулся к спасенной. Мелкая, тощая, в видавших виды обносках, растрепанная рыжая даже сквозь грязь косица и испуганное зареванное лицо в веснушках. Громадные зеленые глаза с золотистыми крапинками смотрели на Варку с безграничным восхищением. Впрочем, девчонки постоянно на него так смотрели — чаще всего это забавляло, временами раздражало, — с тем лишь исключением, что эта восторженно смотрела на него не из-за смазливой физиономии, а из-за спасения от разъяренной толпы.

— Тебя как звать? — спросил он.

— Жданка, — ответила девчонка, продолжая смотреть на него как на героя в сверкающих доспехах.

— А я Варка, — он улыбнулся ей, и она просияла в ответ. — Проводить тебя до дома?

Жданка беспечно пожала плечами:

— Да у меня дома-то нет — я под мостом живу.

О. Следовало сразу это понять по ее нищенскому виду.

— Сирота?

Жданка кивнула с прежней беспечностью. И, видимо, давно, раз так спокойно это воспринимает. Интересно, родители будут ругаться, если он приведет ее домой? А с другой стороны, они сами не бросили бы эту мелочь в беде.

— Пошли со мной, — предложил Варка, приняв решение.

— Куда это? — насторожилась Жданка.

— К нам домой. Будешь мне сестрой.

Та скептично прищурилась.

— А родителей ты спросил — захотят ли они меня взять?

— Вот и спросим, когда придем, — оптимистично заявил Варка.

Жданка некоторое время размышляла, а потом кивнула.

— Ладно. Прогонят — так прогонят. Мне терять нечего.

Варка ее пессимизма не разделял.

 

— Мам-пап? — позвал он, едва зайдя в дом.

Жданка неуверенно шагнула следом и принялась с любопытством вертеть головой. Дома обнаружилась одна Селенка. Услышав его голос, она примчалась со второго этажа ему навстречу. Не зря все-таки ее так назвали, подумал Варка, любуясь сестрой. Лицом она была похожа на мать, но волосы, заплетенные сейчас в аккуратную косу, были того же серебристого оттенка, что у отца, и порой казалось, что они мягко сияют, будто лунный свет.

— Они у пациентов, — сообщила Селенка и тут же без перехода спросила: — Ой, а это кто? Ты подружку привел?

Варка только глаза закатил. Девчонки вечно не давали ему проходу. И это было излюбленной темой поддразниваний Селенки. «Вот погоди, — мстительно думал Варка, — подрастешь немного, тогда я посмотрю, как за тобой парни будут бегать». Хотя, если честно, эта мысль вызывала желание набить морду предполагаемым парням.

— Это Жданка, — представил он и, повернувшись к гостье: — Моя сестра Селена.

— Привет, — смущенно улыбнулась Жданка.

Но Селенка уже не слушала. Она, встревоженно нахмурившись, подлетела к Варке.

— Что у тебя с лицом?

Тот поморщился.

— На чей-то кулак нарвался, пока Жданку вытаскивал.

Селенка покачала головой с сокрушенным выражением лица, как делала мама, когда Варка находил очередное приключение. И он невольно фыркнул.

— Стой, не двигайся, — велела сестрица, сосредоточенно нахмурившись. — Подлечу тебя.

— Э-э, а может, не надо? — опасливо возразил Варка.

Исцелять Селенка научилась не так давно и делала это пока не слишком ловко.

— Хочешь с таким лицом дождаться родителей? — спросила она.

Тоже верно. Варка вздохнул и замер, приготовившись к экзекуции. Тонкие пальцы Селенки осторожно прикоснулись к его разбитому носу, слегка надавили. Лицо в этом месте обожгло, но боль была терпимой и прошла достаточно быстро.

— Ну вот, — удовлетворенно произнесла Селенка, отступив от него. — Другое дело.

Варка выдохнул и машинально поискал взглядом зеркало, которого поблизости, конечно же не было, заработав еще один ехидный комментарий:

— Красивый-красивый, не беспокойся.

Варка пронзил ее взглядом, но она нисколько не впечатлилась, только мило улыбнулась.

— Это что сейчас было? — пораженно спросила Жданка.

И только в этот момент до Варки дошло, что они только что беспечно раскрылись перед посторонним человеком. Хотя, если Жданка действительно станет их сестрой, это, наверное, не так важно?

Селенка испуганно расширила прозрачно-зеленые глаза и прижала ко рту ладонь, видимо, тоже осознав, что натворила.

— Это такой дар наследственный, — быстро произнес Варка и проникновенно заглянул Жданке в глаза. — Об этом никто не должен знать. Обещай, что не расскажешь.

Жданка медленно моргнула и кивнула, глядя на него как завороженная. Варка вспомнил, что людям не стоит смотреть крайнам прямо в глаза, и поспешно отвел взгляд. Жданка мотнула головой, будто приходя в себя от транса, и сказала:

— Обещаю. Не бойся — болтать не буду.

 

Первой, как это обычно бывало, вернулась мама. Когда она вошла, они сидели в столовой — кормили Жданку тем, что нашлось на кухне. Увидев, помимо собственных детей, оборванную чумазую девчонку, с аппетитом уплетавшую пирог, мама удивленно замерла, а потом посмотрела на Варку.

— Варочка? — безошибочно определила она ответственного. — Кто это?

Жданка, которая до того уже свободно болтала и смеялась с Селенкой, тут же вскочила, оставив на столе недоеденный пирог, и замерла, сцепив перед собой руки, однако с восхищенным любопытством уставившись на хозяйку дома.

— Это Жданка, — бодро представил Варка. — Я вытащил ее из гущи драки на рынке — ее чуть на кусочки не разорвали. Она сирота, и я подумал: может, возьмем ее к себе? Ей совсем некуда пойти — под мостом спит.

У мамы сделалось ошарашенное выражение лица, и она не сразу нашлась, что сказать на такое заявление. Видя ее замешательство, Жданка бодро заявила:

— Да вы не беспокойтесь, госпожа Лунь. Я говорила Варке, что это идиотская затея. Так что я пойду…

Она уже двинулась к двери, но мама ее остановила, мягко взяв за плечо.

— Куда собралась? — строго спросила она. — Я ведь еще ничего не ответила.

Жданка уставилась на нее с безграничным изумлением. Варка ухмыльнулся. А мама окинула Жданку внимательным взглядом — скорее всего, проверяла, не нужна ли ей помощь травника, после чего сказала:

— Надо бы тебя отмыть и переодеть. Селена, проводи ее в ванную и дай какое-нибудь платье на первое время. Размер у вас примерно одинаковый, должно подойти.

Селенка весело кивнула и, схватив Жданку за руку, потащила ее за собой на второй этаж. Жданка упиралась и громко возмущалась, что сроду никогда не мылась и не собирается начинать. Варка фыркнул. Непростая задача предстоит Селенке. Но сестрица, когда надо, могла проявлять железный характер.

Мама жестом пригласила Варку следовать за ней в лабораторию, где и велела:

— А теперь расскажи мне всё подробно.

И Варка рассказал, помогая ей разбирать травы.

— Весь в отца, — с улыбкой прокомментировала мама, когда он закончил.

— Мы ведь возьмем ее, правда? — спросил Варка, которого вдруг одолели сомнения.

Мама мимоходом потрепала его по голове.

— Думаю, мы в состоянии прокормить еще одного ребенка.

Варка радостно улыбнулся.

 

С папой, когда он вернулся вечером, мама разговаривала уже сама. Варка с девочками ждали окончания совещания в его комнате. Отмытая и одетая в одно из домашних платьев Селенки Жданка выглядела как совершенно другой человек. И оказалась очень симпатичной. Правда, слишком худой. Селенка была младше нее, но ее платье было Жданке как раз в пору.

Девочки поладили сразу, чему Варка был очень рад. В глубине души он опасался обратного и теперь вздохнул с облегчением. Они болтали о чем-то девчачьем — Варка не особенно вслушивался, занявшись уроками, — но было заметно, что Жданка все-таки нервничает. Ее плечи были напряжены, и она постоянно посматривала на дверь, словно ждала, что ее вот-вот выгонят отсюда. Варке хотелось ее успокоить, но он понимал, что слова тут не помогут.

И когда дверь открылась, и в комнату вошли родители, Жданка тут же вскочила. Отец окинул Жданку цепким взглядом, а потом улыбнулся ей, и она немедленно расцвела в ответ.

— Ну, здравствуй, дочь, — сказал он. — Будем знакомы.

Жданка моргнула и недоверчиво спросила:

— Вы правда возьмете меня?

— Конечно. Такому сокровищу нельзя позволить погибнуть, — повернувшись к маме, папа загадочно добавил: — Ты права, Мари: душа — чистое золото.

Мама с улыбкой кивнула. Жданка часто-часто заморгала, будто пыталась не разреветься. Но быстро справилась с собой и тихо спросила:

— Как я должна вас называть?

— Мы будем рады услышать от тебя «мама» и «папа», — ответила мама. — Но если тебе пока это сложно, меня зовут Марилла, а моего мужа — Рарог.

Жданка яростно замотала головой.

— Нет. Не сложно. Я… — не договорив, она бросилась к маме и крепко обняла ее. — Спасибо.

— Тебе не за что нас благодарить, солнышко, — мама обняла ее в ответ, а папа погладил по рыжей встрепанной голове. — Мы рады, что наши пути пересеклись. Хотя, — и она гораздо более строго посмотрела на Варку, — Ивар мог бы быть и осторожнее.

— Кстати, да, — отец в свою очередь одарил его суровым взглядом, и Варка тяжело вздохнул.

А он-то уж понадеялся, что удастся избежать нотаций. Но нет. И это они еще не знают про вовремя исцеленную Селенкой физиономию.

— Но, если бы Варка был осторожнее, — вступилась за него Селенка, — он не спас бы Жданку.

— Возможно, — согласился папа, однако не успел Варка удивиться, как он продолжил: — А может, существовал менее рискованный способ, о котором наш импульсивный рыцарь просто не подумал.

— Не, — Жданка вынырнула из маминых объятий и серьезно посмотрела на него. — Не было другого способа — это я точно могут сказать.

Отец скептично приподнял бровь, но Варка видел, что он прячет улыбку, так что не особенно беспокоился. Хотя выговор он позже всё равно получил, конечно.

* * *

Проснувшись, Жданка сначала не поняла, почему ей так тепло, мягко и удобно. Никакого пронизывающего ветра, твердой холодной земли под боком, рыбной вони и плеска воды рядом. А потом она вспомнила и подскочила на кровати. На кровати! Подумать только. Впервые в жизни она спала в кровати — да еще какой! Более того — ей выделили отдельную, ее собственную комнату. В окно светило солнце, делая комнату еще более уютной. Здесь пока было не особенно много вещей: кровать, стол, пара шкафов и полок. Госпожа… мама сказала, что Жданка сама заполнит ее, чем захочет. Мама… так странно было использовать это слово. И Жданка всё еще смущалась.

В ее новой семье все были невероятно красивы: что родители, что брат с сестрой. И она, тощая, рыжая и веснушчатая, чувствовала себя среди них гадким утенком, случайно попавшим в семью прекрасных лебедей. Правда, когда она прошлым вечером решилась высказать эту печаль Селенке, та удивленно посмотрела на нее и сказала:

— Но ты красивая, Жданка.

Она ошарашенно заморгала, не зная, что и думать. В голосе Селенки, в выражении ее лица она чувствовала искренность. Но и поверить ей не могла. Так что просто перевела разговор на другую тему.

Сейчас Жданка встала и натянула то платье, что ей дали накануне. Оно было простым, но добротным — из тех, в которых обычно ходили девочки из не бедных, но и не особенно богатых семей. Ей до сих пор такие носить не доводилось. Посмотрев в зеркало, она пригладила складки юбки, а потом изобразила неловкий книксен и хихикнула.

Спустившись на первый этаж, Жданка услышала доносящиеся с кухни голоса и смех и направилась туда. Родители вместе готовили завтрак. Ну то есть мама готовила — папа скорее мешал. На что она шутливо ворчала, хлопала его по рукам, когда он пытался утянуть какой-нибудь кусочек, и уворачивалась от мимолетных поцелуев. Последнее — без особого энтузиазма. Жданка ухмыльнулась и зашла внутрь.

— Доброе утро.

— Доброе утро, солнышко, — ответили они почти хором, повернувшись к ней.

— Какая ты ранняя пташка, — заметил папа.

Жданка пожала плечами. Она привыкла подниматься с зарей — чем раньше встанешь, тем больше шансов, что найдешь что-нибудь поесть.

— Ты умылась? — спросила мама.

Жданка скривилась:

— А это обязательно?

— В детстве я тоже задавался этим вопросом, — пробормотал папа, заработав от мамы осуждающий взгляд, после чего она с улыбкой повернулась к Жданке.

— Обязательно. Пойдем — заодно причешу тебя как следует.

С этими словами она вручила папе лопатку, которой переворачивала оладушки, и повела Жданку в ванную.

Не то чтобы процедура умывания была таким уж неприятным занятием — скорее непривычным. Ну и Жданка не видела в этом смысла. Но это было справедливой платой за всё, что она получила. Зато оказалось, что, когда мама расчесывает тебе волосы и заплетает косу — это очень приятно. Главным образом, потому что в процессе они болтали обо всем, и никогда еще Жданка не чувствовала себя так комфортно со взрослым.

Потом появилась Селенка, которой мама в свою очередь заплела косу, и они вернулись на кухню, где их уже ждали готовые оладьи, сметана и варенье, и ароматный чай. Прямо не верилось, что может существовать такое изобилие, и что ей позволено этим изобилием наслаждаться.

Варка явился последним.

После завтрака они с Селенкой ушли в Лицеум, а папа — на обход пациентов. Жданка с мамой остались дома.

— А мы с тобой будем учиться читать, — сказала мама.

Она мыла посуду, а Жданка вытирала ее клетчатым полотенцем и расставляла на полке.

— Зачем это? — попыталась отбрыкаться Жданка, но не вышло.

Начали прямо сразу. Хотя обучение чтению поначалу показалось скучным и утомительным, некоторое время спустя в ней проснулся интерес. Потом они сходили вместе в лавку, чтобы приобрести Жданке подходящей одежды, и по пути мама купила ей пирожок. После обеда пришла какая-то женщина, слезно умоляя госпожу Лунь посмотреть ее девочку. И Жданка пошла с мамой и наблюдала, как она лечит, что оказалось необычайно увлекательно. И Жданка заметила, что мама лечит не только травами — она делала то же самое, что накануне сделала Селенка, чтобы исцелить подбитую физиономию Варки, только гораздо более умело и незаметно.

Это был самый прекрасный день в жизни Жданки. Будто она внезапно попала в сказку, и она очень боялась проснуться и понять, что ничего этого не было.

* * *

После Лицеума Фамка побежала домой, чтобы быстро сделать уроки и, как всегда, пойти разносить заказы. Тростник она теперь собирала рано утром — до уроков. Луней она оставила напоследок. Хотя Селенка давно выросла и уже не нуждалась в няньке, госпожа Лунь всё равно каждый раз приглашала Фамку зайти под самыми разными предлогами. Фамка не была дурой, понимала, что на самом деле госпожа Лунь таким образом просто хочет ее подкормить и дать отдохнуть. Но кто она такая, чтобы отказываться от помощи? Тем более предлагаемой так деликатно.

На улице начал моросить мелкий дождик, и до дома Луней она добралась почти бегом. На этот раз дверь ей открыла не госпожа Лунь и даже не Варка, а смутно знакомая рыжая девочка.

— Фамочка! — радостно воскликнула она.

И только тогда Фамка узнала Жданку. Она приоткрыла рот, ошарашенно уставившись на это чудо. Никаких лохмотьев, чумазой физиономии и неряшливой косицы. Эта Жданка была отмыта, одета в приличное платье, а волосы заботливо заплетены явно не ее рукой. И она буквально светилась счастьем. Правда, Жданка всегда отличалась оптимизмом и умением радоваться всему на свете, но сейчас было совсем иначе.

— Жданка? — смогла выдавить Фамка, обретя дар речи. — Как?.. Что ты…

— Теперь я здесь живу, — весело ответила она. — Меня удочерили. Да ты проходи, Фамочка. Ты же корзинки принесла, да?

Удочерили? Такое бывает — чтобы безродную бродяжку с Болот вдруг удочерила такая семья? По-прежнему в трансе Фамка переступила порог.

— Жданочка, кто там? — донесся голос госпожи Лунь, а в следующее мгновение она сама появилась в прихожей.

При виде Фамки она солнечно улыбнулась.

— Хелена. Проходи, дорогая. Ты как раз к ужину — присоединяйся к нам.

Видимо, в этот раз Фамка слишком долго провозилась с разносом заказов. Луни действительно как раз собирались ужинать, и в столовой собралась вся семья.

— Фамочка! — обрадовалась ей Селенка — она обожала Фамку с тех пор, как та нянчилась с ней, помогая госпоже Лунь.

Варка просто с улыбкой помахал ей. Правильно, они не так давно виделись в Лицеуме.

— Добрый вечер, Хелена, — поздоровался господин Лунь, и Фамка смущенно поздоровалась в ответ.

Он держался с ней с неизменной вежливостью и доброжелательностью, но всё равно внушал Фамке безотчетный трепет.

— Садись рядом со мной, — жизнерадостно предложила Жданка, плюхнувшись на один из стульев.

Таким образом Фамка оказалась между нею и Селенкой. И если поначалу она всё еще чувствовала себя неловко, некоторое время спустя общая непринужденная атмосфера увлекла и ее. Даже несмотря на то, что ее мозг всё еще пытался справиться с новостью об обретении Жданкой семьи. Зато эта последняя подобных проблем явно не испытывала (или просто успела привыкнуть), с полнейшей естественностью называла господина и госпожу Лунь папой и мамой, смеялась с Селенкой и пикировалась с Варкой.

Когда Фамка собралась возвращаться домой, госпожа Лунь дала ей с собой хлеба и бобов для матери, а господин Лунь предложил проводить, потому что уже стемнело и не след девочке одной ходить по темноте в таком районе как Норы. И хотя Фамка вполне могла постоять за себя, от сопровождения не отказалась. Вряд ли ей самой что-нибудь сделали бы, а вот еду и деньги отобрать могли.

Понятно, в кого Варка такой рыцарь, всегда готовый всем помочь и за правое дело ввязаться даже в безнадежную драку.

* * *

О том, что ее новая семья не совсем люди, Жданка узнала через пару недель после того, как стала ее членом. Хотя она догадывалась, конечно — обычные люди не умеют так исцелять, как это делала мама и временами Селенка. Жданка подозревала, что Варка и папа тоже это умеют, но своими глазами пока не видела. Однако такого она не ожидала.

— Не пугайся, мы сейчас переместимся в другое место, — предупредила мама и, взяв Жданку за руку, ступила на пятачок под яблоней, по которому та не раз уже проходила, не обращая на него особого внимания.

Но теперь всё вокруг исчезло, будто Жданка на мгновение ослепла, а потом они действительно оказались в совершенно другом месте. Рядом с какой-то хижиной в горах. Мама сразу потянула ее дальше, и следом появились остальные.

— Что это? — пораженно спросила Жданка, усиленно вертя головой.

Где-то недалеко шумел водопад. Хижина, рядом с которой они появились, стояла вплотную к отвесной скале. По холму спускалась тропинка, проходившая мимо старой лиственницы. Внизу виднелась вроде бы долина, а еще дальше — лес.

— Это Пригорье, — ответила мама. — Дом наших предков. И прошли мы сюда через колодец.

— Чего? — Жданка заморгала, уставившись на нее.

Варка фыркнул, явно довольный, какой эффект на нее оказало это откровение. Селенка пихнула его локтем, но он ловко увернулся.

— Ты когда-нибудь слышала о крайнах? — спросил папа.

Жданка помотала головой.

— Ну, считай, что теперь слышала. И даже лично знакома, — весело заметил Варка.

И за его спиной вдруг распахнулись громадные белые крылья, которые едва не сбили всех с ног. Они успели увернуться, видимо, ожидая такого, а вот Жданка шлепнулась на землю пятой точкой, уставившись на брата с приоткрытым рот.

— Ивар, — сурово произнес папа, подав Жданке руку, чтобы помочь ей встать.

— Ну что? — строптиво возразил Варка. — Лучший способ что-то объяснить — показать. Ты сам так говорил.

— Выпендрежник, — заметила Селенка.

Мама только головой покачала, однако было заметно, что она сдерживает улыбку.

— Но это не значит, что надо доводить окружающих своими демонстрациями до шокового состояния, — заметил папа.

Варка уже явно собирался начать спорить, но Жданка его опередила:

— Ты летать умеешь?

Варка кивнул:

— Мы все умеем.

Он немного взлетел — исключительно, чтобы показать, — после чего спустился обратно, и сияющие крылья исчезли. Жданка даже пожалела — они были красивые. А потом ей пришла в голову мысль, что она, безродная бродяжка с Болот, не ровня этим прекрасным существам.

— Глупости, солнышко, — тут же возразила мама, обняв ее. — Ты абсолютно прекрасна.

— Вы и мысли читать умеете? — поразилась Жданка.

— И много чего еще, — кивнул папа. — Но об этом лучше поговорить в замке. Собственно, ради этого мы тебя сюда и привели. И Марилла права: ты абсолютно прекрасна и не должна чувствовать себя ущербной или еще что. Тем более… Но об этом тоже лучше поговорить внутри.

И он приглашающим жестом указал на вход в хижину. Жданка озадаченно нахмурилась. Хижина не выглядела замком. Да и вообще замка здесь нигде не наблюдалось, но послушно пошла следом за мамой.

Зайдя в хижину, которая внутри была такой же убогой, как снаружи, они через неприметную дверь попали в темный коридор. Тут пришлось взять маму за руку, поскольку Жданка ничегошеньки не видела — ни ступеней, ни стен, ни того, что впереди.

Наконец вышли в какое-то просторное помещение, где было не настолько темно, но всё же и не больно-то светло — дальние его концы терялись в тенях.

— А теперь скажи: «Свет», — раздался над ухом голос папы. — Только вложи в это слово желание и веру.

Жданка решила не удивляться и просто последовала инструкции.

— Свет! — от всей души воскликнула она.

И вокруг вспыхнуло так, что пришлось зажмуриться, но глаза всё равно обожгло.

— Ой! — вскрикнула Селенка, и Жданка виновато съежилась.

— Не столько желания! — страдальчески произнес папа.

— Ну ты даешь, рыжая, — с восхищением пробормотал Варка.

— Убавь энтузиазм, — мягко посоветовала мама и со смешком добавила: — А то мы все ослепнем.

Жданка попробовала последовать совету и пожелать, чтобы свет был не таким ярким, после чего осторожно открыла глаза.

— Ничего себе! — выдохнула она, оглядываясь.

Они находились в громадном зале, в центре которого стоял длинный стол. Вместо потолка над их головами раскинулось небо. А высоко-высоко, судя по всему, находились какие-то комнаты, но лестниц к ним не было. Повернувшись к остальным, она обнаружила, что они улыбаются, наблюдая за ее реакцией.

— Добро пожаловать в замок крайнов, Жданна, — объявил папа.

Они устроились за столом, и Жданке рассказали про крайнов, Пригорье и про то, что случилось почти четырнадцать лет назад. Правда, она подозревала, что в сильно отредактированной версии.

— Ты не рождена крайной, но можешь получить крылья, — неожиданно сказала мама в заключение. — У тебя есть для этого все данные. Замок принял тебя сразу. Про то, как ты свет зажгла, я вообще молчу.

— Правда? Я тоже смогу летать? — с надеждой спросила Жданка.

— И летать, и всё остальное, — ответил папа. — Но не сразу.

Жданка просияла. Подумаешь «не сразу». Да хоть через десять лет, она готова ждать сколько угодно. Тем более, что учить ее зажигать свет, выращивать цветы и другие растения и прочим безумно интересным вещам начали прямо сейчас.

* * *

После того, как в их семье появилась Жданка, Марилле пришло в голову, что в городе не помешало бы организовать приют — для сирот, о которых больше некому позаботиться. Среди крайнов такой проблемы никогда не стояло. Если кто-то оставался без отца с матерью, его брала к себе и воспитывала другая семья. У людей же сироты оказывались предоставленными сами себе и выживали как могли. Жданка поведала немало историй о некоем Коряге, который пользовался такими детьми, чтобы создать из них своих солдат — воров и попрошаек, которые львиную долю своей добычи приносили всё тому же Коряге. Определенно, давно пора было что-то с этим делать, спасать детей.

Эту мысль Марилла высказала на одном из светских приемов, на которые ее временами снисходительно приглашали, считая, что оказывают великую честь простой жене травника. Мариллу не трогало их высокомерие, и приглашения она принимала исключительно потому, что на таких мероприятиях всегда можно было заронить в головы светских куриц какую-нибудь благую мысль, с трудом сдерживая желание подкрепить внушение ментально.

— Понимаете, госпожа Лунь... — без энтузиазма начал господин Илм.

Марилла видела, что ему совершенно не хочется брать на себя все хлопоты, связанные с устройством приюта. Но жена не дала ему договорить.

— Вы совершенно правы, Марилла! — воскликнула она, и ее светло-карие глаза вспыхнули воодушевлением. — Это был бы отличный благотворительный проект.

— Согласна, дорогая, — поддержала ее госпожа Град.

А вскоре к ним присоединились еще несколько кумушек с рассуждениями о том, какое это богоугодное дело. С такой тяжелой артиллерией господин Илм справиться не смог и был вынужден уступить. И отправился с этим предложением к наместнику.

На первичную организацию ушло еще несколько месяцев. Но приют все-таки открылся. Госпожа Илм стала его главной патронессой, госпожа Град и еще несколько знатных дам участвовали в финансовом поддержании. На Мариллу легла повседневная работа.

Варке она поручила привести сирот — в конце концов, со Жданкой у него неплохо получилось.

— Только постарайся на этот раз не ввязываться в драку, — попросила она.

— Приложу все усилия, — с честными-честными глазами пообещал Варка.

Марилла с улыбкой покачала головой.

Жданка увязалась с ним, заявив, что всех на Болоте знает и может помочь убеждать. Но даже несмотря на ее посредничество, уговорить удалось не так уж многих.

— Они боятся, это какой-нибудь подвох, — объяснила Жданка, — и они в итоге окажутся ни с чем, а Коряга их обратно под свое крыло не возьмет.

— Что ж, — вздохнула Марилла, осмотрев кучку настороженных, грязных и оборванных детей — все не старше шести лет, — это начало. Будем надеяться, остальные поймут со временем и присоединятся, — она улыбнулась детям: — Пойдемте.

Они по-прежнему опасливо, но всё же последовали за ней. Однако при виде комнат, в которых им отныне предстояло жить, они пришли в восторг и забыли всю настороженность. Их чумазые мордашки просияли.

Все вместе они отмыли детей, которые поначалу сопротивлялись, как когда-то Жданка, и переодели их в заранее приготовленную одежду. После чего повели обедать. И в столовой при виде нормальной еды они окончательно забыли все страхи.

Домой в тот день Марилла вернулась уставшая, но очень довольная. А сияющая Жданка заявила:

— Теперь я знаю, чем хочу заниматься, когда вырасту. Буду работать в этом приюте.

— Достойное занятие, — согласилась Марилла.

Не откладывая дело в долгий ящик, Жданка принялась сразу помогать Марилле. Селенка участвовала с не меньшим энтузиазмом. Кроме того, Марилла пригласила туда на работу госпожу Фам и еще нескольких женщин из Нор. Вместе с матерью подключилась Хелена. Но вот что стало для Мариллы неожиданностью, так это то, что некоторое время спустя к их компании присоединилась Илана Град. Госпожа Град, узнав о новом увлечении дочери, долго возмущалась, но Илана упрямо стояла на своем, и ей пришлось смириться. Зато полковник Град начинание дочери поддержал.

Поначалу от нее, не привыкшей к труду, было не слишком много пользы, но она старалась. И Марилла делала всё, чтобы не погасить ее энтузиазм, попутно улаживая ее бесконечные перепалки с Хеленой. Хотя временами, когда девочки начинали в очередной раз ругаться из-за какой-нибудь ерунды, Марилла едва сдерживалась, чтобы не прогнать обеих. Однако терпение было вознаграждено — со временем ее юные помощницы перестали цапаться и даже подружились. Хотя переругиваться продолжали — скорее по сложившейся привычке, нежели в силу разногласий.

* * *

Если поначалу Ланка пришла в приют, чтобы впечатлить Варку и лишний раз заставить ревновать Илку (ну и отчасти назло матери), то некоторое время спустя она поняла, что эта работа нравится ей сама по себе. Ей нравилось видеть восхищенные взгляды и светлеющие лица детей, когда она играла с ними или читала им книжки. Как радостно они устремлялись ей навстречу с криком: «Ланочка пришла!» А еще ей нравилось общаться с госпожой Мариллой, которая была полной противоположностью ее матери.

Правда, не слишком нравилось общество убогой Фамки. Как будто мало ей было необходимости терпеть ее присутствие в Лицеуме. Но там она хотя бы держалась тише воды ниже травы — понимала, что ей там не место. А здесь вела себя так, словно она главная, а Ланка вообще ничего в жизни не понимает. Постоянно хотелось оттаскать ее за косы. Но Ланка считала это ниже своего достоинства. И ограничивалась словесными дуэлями, которые обычно начинались с какого-нибудь замечания Ланки вроде:

— Не указывай мне, убогая — сидела бы в своих Норах и не высовывалась.

Или с ехидного высказывания Фамки:

— Не побрезгуй запачкать свои белы рученьки.

Госпожа Марилла, если ей случалось в такие моменты оказываться поблизости, разводила их в разные стороны и пыталась вразумить каждую по отдельности. Ланке не нравилось ее огорчать, и она обещала себе быть сдержаннее, но в следующий раз забывала о своем решении.

В тот день в приют поступил новый ребенок — мальчик примерно возраста Эжена. И такой же строптивый. Он устроил истерику и ни в какую не желал успокаиваться. Даже Селенка, которую обожали все дети, и Жданка, которая своим неистребимым жизнелюбием могла заразить кого угодно, не могли с ним справиться. Однако у Ланки был опыт общения с пацаном такого возраста. Ее братец тоже бывало устраивал скандалы, от которых у всех вокруг опускались руки.

— Мама-а-а, — завывал он. — Хочу к маме!

Его мать недавно умерла, рожая второго ребенка. Где был отец, никто не знал.

Отодвинув девчонок в сторону, Ланка опустилась на колени перед рыдающим малышом.

— Можно тебя обнять?

Он помотал головой.

— Ладно, — Ланка чуть-чуть отодвинулась, чтобы дать ему пространство. — А смотри, что у меня есть.

С этими словами она достала заранее прихваченную с собой игрушку — искусно вырезанную лошадку, у которой двигались ноги и качалась голова. Не переставая всхлипывать, малыш, однако, заинтересованно посмотрел на нее.

— Хочешь поиграть? — спросила Ланка.

Он кивнул и потянулся к лошадке пухлыми ручками. Ланка отдала ему игрушку.

— Как тебя зовут?

— Мика, — он уже сосредоточенно гарцевал лошадкой по полу, слезы на щеках начали высыхать.

— А меня Ланка. Поиграем вместе?

Мика кивнул. Ланка улыбнулась.

— Потрясающе, — прошептала Селенка, будто боясь спугнуть Мику, чтобы он не зарыдал снова, но тот был уже полностью поглощен игрой.

Ланка победоносно посмотрела на них и встретила неожиданное уважение во взгляде Фамки.

— А ты молодец, — сказала она. — Не знала, что ты так умеешь.

Ланка пожала плечами.

— У меня младший брат того же возраста.

Фамка улыбнулась, и Ланка вдруг поняла, что улыбается ей в ответ.

— Ну наконец-то, — вздохнула Жданка.

И они засмеялись. Все.

* * *

Некоторое время спустя вслед за малышами к приюту потянулись дети постарше — сами. Вероятно, прослышав, что там жизнь куда приятнее, чем под Корягой. И вот тогда-то начались проблемы.

Если малыши быстро адаптировались, то новенькие слишком привыкли к жизни на Болоте, к отсутствию любых правил, кроме подчинения Коряге. И права сильного.

Жданка тогда задумчиво сказала:

— За этими надо присматривать.

Правда, никто особенно не обратил внимания на ее слова. За всеми детьми надо присматривать. Но Жданка имела в виду совсем не то.

В тот день Фамка наткнулась в коридоре на горько рыдавшую четырехлетнюю девочку. Она сидела прямо на полу, уткнувшись лицом в подтянутые к груди колени и обняв их руками, растрепанные черные волосы свисали на лоб, закрывая всё, что еще можно было бы разглядеть. Но Фамка узнала ее — Роми, тихая покладистая девочка, вечно хвостиком ходившая за Жданкой.

— Роми? — окликнула ее Фамка, и она резко вскинула голову, уставившись на нее испуганными серыми глазами. — Что случилось?

Она поспешно вытерла круглые щеки и помотала головой.

— Ничего.

Она явно врала. Фамка опустилась перед ней на колени и мягко спросила:

— Чего ты боишься, Роми? Ты можешь мне всё рассказать — я постараюсь помочь.

Некоторое время Роми смотрела на нее, а потом опять заплакала, подползла к Фамке и, забравшись к ней на колени, крепко обняла ее, уткнувшись лицом в грудь. Фамка погладила ее по голове. Роми что-то невнятно сказала, не отрываясь от нее. И Фамка немного отстранила ее.

— Что ты говоришь?

— Карась отнял моего медвежонка, — всхлипывая повторила она. — И вкусное забирает. И вообще…

Фамка помрачнела. Понятно. Нахальный и строптивый двенадцатилетний Эрик, по прозвищу Карась, был вечным источником неприятностей.

— Пора с ним разобраться, — решительно сказала Фамка и встала, подняв Роми на руках.

Впрочем, на разборки с Карасем она ее не стала брать — не стоило вызывать к ней лишнюю враждебность, — просто отнесла в спальню и оставила там под присмотром старших девочек. А потом отправилась на поиски смутьяна.

Нашелся он быстро. Скандалил с Ланкой в классной комнате. Фамка еще из коридора услышала их пререкания на повышенных тонах.

— Не буду я учиться читать ваши дурацкие книги! — говорил он, когда Фамка вошла в комнату. — Нафига они вообще мне нужны?

Ланка уже собиралась что-то возразить, но Фамка ее опередила: широким шагом подошла к Эрику и дернула за шкирку, поставив его на ноги. Все присутствовавшие в классной комнате с огромным интересом наблюдали за представлением. Эрик вырвался и зло уставился на нее.

— Ты что себе позволяешь, краля?

— Значит так, Карась, — произнесла Фамка, прищурившись, не обращая внимания на его возмущение. — Ты будешь делать то, что тебе говорят. И соблюдать правила будешь. И перестанешь обижать малышей.

— А то что? — спросил он, нагло ухмыльнувшись.

Фамка ловко схватила его за ухо и вывернула так, что тот заверещал, пытаясь отбиться. Но она, отпустив ухо, уже заломила ему руки за спину, заставив согнуться.

— Отпусти, ненормальная! — завопил Эрик.

— Еще одно нарушение или жалоба на тебя от младших — и ты возвращаешься к Коряге. Посмотрим, как он тебя встретит. Ясно?

Эрик заметно побледнел и перестал дергаться.

— Ясно? — повторила Фамка.

— Да, — буркнул Эрик.

— Вот и чудненько, — Фамка отпустила его, и он тут же отпрыгнул подальше. — Смотри у меня — я как Ланка с тобой цацкаться не буду: у меня разговор короткий.

Эрик мрачно кивнул, больше не пытаясь возражать, и сел за стол, раскрыв книгу.

— Ну ты даешь, Фамочка! — восхищенно произнесла Ланка.

Фамка пожала плечами. Жизнь в Норах научила ее разному, и уж с двенадцатилетним пацаном она точно могла справиться. Ланка весело ухмыльнулась.

— Спасибо, кстати.

— Всегда пожалуйста, — улыбнулась Фамка в ответ.

* * *

Учить Хелену и Илану было идеей Мариллы.

— У обеих явно есть способности, — сказала она.

— Насчет Хелены даже не сомневаюсь, — согласился Рарог. — А вот Илана…

— Ты ее просто еще не разглядел, — улыбнулась дорогая жена.

— Что ж, если ты так уверена…

— Уверена.

И она не ошиблась. Хотя, как выяснилось, больше беспокоиться следовало о Хелене, а не об Илане. Марилла в основном учила их в приюте, где представлялось широкое поле для практики: успокаивать, забирать боль, делиться силами. И если у Иланы удавалось не сразу, но все-таки она достаточно быстро овладевала навыками, то у Хелены получалось слишком хорошо. Пытаясь поделиться силами, она истощала до капли себя. Забирая боль, сама получала болевой шок. Даже такую малость как цветок она выращивала из собственной крови. Слишком много боли и сострадания. Но под чутким руководством Мариллы она училась думать и о себе тоже и не отдавать сразу всё.

В конце лета на Липовец опять двинулись войска. Начались перебои с продуктами — говорили, что захватчики перекрыли подступы к городу, не позволяя снабжать его. От Хелены они узнали, что в Норах есть совсем нечего. Она сама, конечно, ничего бы не сказала, но Марилла заметила, что она уже едва не умирает от голода, принялась кормить ее еще усиленнее и расспросила. В Гнездах пока не голодали, но, если так пойдет, продукты могут закончиться везде.

— И как им не надоест? — вздохнул Рарог.

Сколько можно воевать, в самом-то деле? Городской старшина господин Илм считал, что надо готовиться к осаде. Полковник Град его в этом поддерживал. Но вместо того, чтобы реально что-то делать, городские власти только без конца совещались.

Не дожидаясь, пока ситуация станет критической, Рарог с Мариллой собирались воспользоваться проверенным способом и обрушить на захватчиков стихию.

— Можно мне с вами? — спросил Варка. — Я мог бы помочь.

Рарог с сомнением посмотрел на него. С одной стороны, ему не хотелось вмешивать в это ребенка. Ну ладно — подростка, но все-таки. С другой стороны, он был прав: помощь могла понадобиться. Чтобы перекрыть все дороги к городу, войска должны были быть довольно-таки многочисленными и расползтись по приличной территории. Чтобы их выкурить, придется метаться туда-сюда.

— Я буду очень осторожен и не стану спускаться низко, — поспешно добавил Варка, видимо, поняв причину его сомнений.

В осторожность Варки не очень-то верилось, но…

— Что скажешь? — посмотрел Рарог на Мариллу.

— Не ты ли весной пришел из Лицеума весь избитый из-за того, что ринулся в драку на четверых? — спросила она.

Варка поморщился.

— Это они начали. Что мне оставалось?

— Убежать хотя бы, разумно оценив свои шансы, — заметила Марилла.

Варка посопел и хотел уже ответить, но Марилла продолжила:

— Мы берем тебя с собой, если ты клятвенно обещаешь, что не станешь ввязываться ни во что безнадежное и при малейшей опасности для себя улетаешь. Не пытаешься никого спасти — просто улетаешь. Понятно?

— Понятно, — Варка помрачнел, осознав, что подразумевают ее слова, но все-таки кивнул: — Обещаю.

— И если что-то пойдет не так, — добавил Рарог, — быстро возвращайся в город, хватай девочек и уходите в Пригорье.

Варка снова кивнул, помрачнев еще больше. Хорошо. Он должен понимать серьезность ситуации, а не воображать происходящее приключением или шансом совершить блестящий подвиг.

 

Армия оказалась вовсе не такой мощной и многочисленной, как они думали. Собственно, это была даже не армия, а собрание наспех вооруженного сброда — хотя у них нашлись пушки, чтобы не подпускать к городу корабли. И их хватало, чтобы пугать крестьян и купцов, разворачивая направляющиеся в Липовец обозы. Но о том, что они смогут взять город, можно было бы не беспокоиться, если бы не одна деталь. Мантикоры.

— Странно, — пробормотал Рарог.

Он насчитал около десятка зверюг, которые не трогали захватчиков и вели себя в данный момент, как обычные собаки.

— Что странно? — с любопытством спросил Варка.

— Это мантикоры, — пояснил Рарог. — Свирепые дикие твари, которые могут перепрыгнуть через любую стену, какой бы высокой и гладкой она ни была, бегают быстрее любой лошади и загрызут человека и глазом не моргнув. Ими невозможно управлять. Людям, во всяком случае.

— Вероятно, нашелся кто-то с даром, — предположила Марилла.

Рарог кивнул.

— Значит, надо найти этого человека.

— А если он не один? — с сомнением спросил Варка.

— Вряд ли. Среди людей такая способность встречается крайне редко.

Долго искать не пришлось. Из одной из палаток вышел совсем молодой долговязый парень. Он свистнул, и мантикоры собрались к нему, высунув языки и чуть ли не повизгивая. Парень принялся кидать им куски мяса, которые они благодарно проглатывали.

— Марилла, сможешь держать мантикор, пока я разбираюсь с дрессировщиком? — спросил Рарог.

Секунду она размышляла, а потом кивнула:

— Если недолго.

— А мне что делать? — спросил Варка.

— Начинай собирать тучи, но вниз не спускайся.

Варка сосредоточенно кивнул и взлетел выше, сразу принявшись за дело. Рарог посмотрел на Мариллу, и она кивнула. Можно начинать. В ее глазах он прочитал всё то, что она не сказала вслух, и ответил взглядом, в который вложил всё то, что им уже и не надо было говорить. После чего устремился вниз.

Резко спикировав, он оглушил парня, чтобы не успел привлечь лишнее внимание. Мантикоры дернулись было в их сторону, но послушные воле Мариллы замерли и начали отступать. Не теряя времени, Рарог дал жене знак уходить и вместе с хозяином тварей взмыл в небо. Потеряв контроль, мантикоры заозирались в поисках жертвы.

Но собранные Варкой тучи уже нависли над лагерем, готовые пролиться. Переглянувшись, Рарог с Мариллой одновременно потянулись к ним, и хлынул ливень. Варка немедленно присоединился, добавляя ветра и молний. Мантикоры взвизгнули и бросились искать укрытие.

«Надо бы увести их подальше от людей», — поймав взгляд Мариллы, мысленно произнес Рарог, чтобы не перекрикивать шум бури.

Она кивнула. И они вдвоем спустились ниже, чтобы велеть зверям возвращаться туда, откуда они пришли. Маневрировать с нелегким телом в руках было не слишком удобно, так что при первой же возможности Рарог оставил его на безопасном клочке земли, пока они разбираются с остальными.

Особенно стараться даже не пришлось. Потеряв оружие — либо сожженное молниями, либо, как пушки, потонувшее в Либаве, — захватчики освободили дороги, ведущие к Липовцу, и устремились в тот лагерь, в котором находились мантикоры. Но поздно. Там уже все разбежались — и от потерявших управление мантикор, и от потопа.

К тому моменту, когда они закончили с разгоном армии, повелитель мантикор успел очнуться и стоял на единственном островке суши, бешено оглядываясь в попытке понять, что с ним случилось. Рарог отправил Мариллу с Варкой домой, а сам спустился разобраться с ним.

Увидев, как к нему с неба спустился некто с крыльями, парень зажмурился и протер глаза. Когда он открыл их снова, Рарог крылья уже убрал и с ухмылкой наблюдал за ним.

— Как тебя зовут, юноша? — спросил Рарог.

Тот поморгал, приоткрыв рот, но всё же ответил:

— Стефан. А вы кто? И где все?

— Если под всеми ты имеешь в виду эту жалкую пародию на армию, то они разбежались, спасаясь от гнева небес.

В качестве демонстрации Рарог шевельнул ладонью, и вода вокруг их островка забурлила и вспенилась от поднявшегося ветра, едва не захлестывая его. Стефан сглотнул и слегка побледнел.

— У меня к тебе вопрос, Стефан, — продолжил Рарог. — Что ты делал в этой не самой удачной компании?

Забыв про страх, Стефан выпрямился, его светлые глаза сверкнули фанатичным огнем.

— Помогал Избраннику Иерониму построить в этом прогнившем мире царство справедливости!

Рарог вздохнул. Тяжелый случай. Аргументы на такого не подействуют. И всё же не мог не заметить:

— Нельзя построить царство справедливости на крови.

Стефан его высказывание, конечно же, проигнорировал.

— И что мне с тобой делать? — пробормотал Рарог. — Отпускать тебя нельзя — с такими устремлениями и с таким даром ты немало бед наворотишь.

— Да вы кто такой? — возмутился Стефан.

Рарог пристально посмотрел на него, и он немедленно сник. И тут Рарогу пришла в голову мысль.

— Посмотри мне в глаза, — велел он.

Стефан подчинился и замер, как завороженный.

— Хочешь участвовать в создании светлого будущего? — спросил Рарог.

— Да, — ответил Стефан, не отводя взгляда.

— Прекрасно.

Рарог улыбнулся и запел. Его голос разливался над теперь тихо плещущейся водой, уносился в небо, окутывал мир, а особенно одну конкретную душу. Когда он замолчал, Стефан смотрел на него с преданным обожанием.

— Пошли, Стефан, будешь заботиться о детях. Марилле пригодится еще пара рабочих рук.

— Да, господин, — ответил тот.

Рарог поморщился. Это раболепное поклонение — самая неприятная часть его плана. Но другие альтернативы были еще хуже.

* * *

С началом осени традиционно участились простуды и приходилось без конца готовить настои, которые заканчивались буквально в одну секунду.

— Пап? — позвал голос Варки.

Рарог оторвался от разливания готового настоя в бутылочки, чтобы ответить:

— Я здесь.

В лабораторию Варка пришел не один, а в сопровождении своей одноклассницы Иланы Град.

— Здравствуйте, господин Лунь, — вежливо поздоровалась она, но вид у нее был встревоженный и напряженный.

— Добрый день, Илана. Что случилось? — Рарог оставил настой, предположив, что нужна его профессиональная помощь.

Илана сцепила перед собой руки.

— Моя няня слегла, но никто не понимает отчего…

Она говорила еще, но Рарог не столько слушал ее слова, сколько всматривался в мысли. Слабеть няня начала достаточно давно, но поначалу никто не придал этому значения, списав на возраст. Однако сейчас она перестала вовсе вставать с кровати и, казалось, каждый ее вздох грозил стать последним. Она была не настолько стара, чтобы умирать от старости. Другие травники никаких болезней не обнаружили и только руками разводили. Илана была нежно привязана к няне и очень за нее беспокоилась. И хотя госпожа Град ворчала, что давно надо было выставить бесполезную обузу и для Эжена нанять кого-то помоложе, полковник Град дочь поддержал.

Рарог кивнул и принялся собирать в сумку всё, что могло пригодиться, учитывая, что он пока не знал диагноза.

— Ивар, — сказал он, — закончи здесь.

— Настой от простуды? — уточнил Варка, принюхавшись.

— Да. Разлей по флаконам всё оставшееся. Будет замечательно, если сваришь еще. Если мать вернется раньше меня, скажи, что я ушел к Градам — возможно, понадобится ее помощь.

Варка сосредоточенно кивал на каждое предложение. Рарог улыбнулся ему и, повесив сумку на плечо, повернулся к Илане.

— Пошли.

— Спасибо, — тихо произнесла она, в глазах блеснули слезы.

— Это моя работа, — ответил Рарог. — И я еще ничего не сделал.

Она покачала головой.

— Всё равно.

Да, девочка определенно горячо любила свою няню. Хорошо, что отец у нее гораздо человечнее, чем мать.

У Градов Рарог был всего пару раз, но с няней Иланы встречаться ему не приходилось. По пути он расспросил про больную подробнее. Госпожа Адель жила с ними, сколько Илана себя помнила, и осталась, даже когда она слишком выросла, чтобы нуждаться в няньке. Полковник Град, зная привязанность к ней дочери, не захотел отказывать ей от дома. Тем более что госпожа Град считала, что она благотворно влияет на строптивую и упрямую Илану. Госпожа Адель очень редко выходила на улицу — не любила и даже как будто боялась незнакомых людей, особенно в толпе. И до последнего времени она не болела вовсе — ну разве что незначительные простуды, которые быстро проходили.

Рарог озадаченно нахмурился. Ни одной серьезной болезни за тринадцать лет? Странно для человека. Вот если бы она была крайной… От этой мысли екнуло сердце, но Рарог быстро отмел ее. Они с Мариллой остались одни, он прекрасно это знал. И что тогда случилось с ней теперь, учитывая столь отменное прежде здоровье?

Когда они, войдя в дом, уже направлялись в половину прислуги, навстречу попалась госпожа Град.

— Илана, — сокрушенно покачала она головой, — я же говорила тебе: не стоит беспокоить господина Луня. Адель уже не поможешь.

Илана упрямо нахмурилась, но прежде чем она успела что-то ответить матери, Рарог вежливо, но непререкаемым тоном произнес:

— Глупости, госпожа Град. Безнадежные случаи — моя специализация. И пока человек жив, ничего не потеряно.

Она пожала плечами.

— Ну, как знаете.

И упорхнула по своим делам. Илана только вздохнула, посмотрев матери вслед.

Комната, в которой жила госпожа Адель, представляла собой небольшое аскетичное помещение, какие обычно в таких домах выделяли для прислуги. Сама она лежала на кровати, закрыв глаза, и, видимо, спала. При первом же взгляде на нее Рарог в шоке застыл, не смея поверить глазам. Светлые серебристые волосы были заплетены в длинную косу, переброшенную через плечо. До боли знакомые тонкие нежные черты лица. Она совсем не изменилась, если не считать того, что выглядела истощенной чуть ли не до прозрачности.

Рарог шагнул ближе, зажмурился и помотал головой. Когда он снова открыл глаза, ничего не изменилось. Руки задрожали, и он выронил сумку, с тихим звяканьем упавшую на пол. Ноги подогнулись, и сил едва хватило, чтобы сделать еще несколько шагов до кровати, рядом с которой он упал на колени, потрясенно выдохнув:

— Мама?!

Сзади раздалось удивленное восклицание Иланы, но Рарогу было уже всё равно. Его мать, которую он столько лет считал погибшей, лежала на кровати прямо перед ним. И, похоже, умирала.

Он схватил ее руку, прижавшись к ней губами. Она вздохнула и пошевелилась. Рарог вскинул голову. Прямо на него смотрели родные прозрачно-зеленые глаза.

— Мама, — прошептал он, — я думал…

Но не договорил, поняв, что что-то не так. В ее глазах не было ни капли узнавания — ни радости, ни потрясения, только недоумение.

— Кто вы? — спросила она тихим слабым голосом, тембр которого, однако, остался прежним и всколыхнул память о том, как этот голос с лаской и нежностью произносил когда-то его имя: «Рарочка, мой мальчик».

Рарог застыл, не зная, что и думать. Ошибиться он не мог: это была его мать. Но она почему-то не узнавала его и смотрела как на чужого. И от этого было так больно, что хотелось заплакать, будто маленький мальчик.

— Это господин Лунь, нянюшка, — раздался сзади тихий голос Иланы, а Рарог уже почти забыл о ее присутствии. — Он лучший травник в городе. Возможно, он сможет тебе помочь.

Она улыбнулась Илане такой знакомой ласковой улыбкой, которую когда-то обращала ему.

— Вряд ли мне кто-то еще может помочь.

Рарог сглотнул и усилием воли взял себя в руки. Он должен понять, что происходит, а для этого надо подавить начинающуюся истерику и начать рационально мыслить.

— Не стоит так быстро отчаиваться, — он старался говорить как можно спокойнее, но голос всё равно дрожал.

Первым делом он проверил ее физическое состояние и не нашел никаких болезней, тем более смертельных. Поколебавшись, он посмотрел ей прямо в глаза и попробовал проникнуть в сознание. Вообще-то с крайнами это не работало, но если его предположение верно… Получилось. Перед внутренним взором быстро промелькнули картины ее жизни с Градами, потом странствия в какой-то кибитке, которые, впрочем, продлились не так долго. Момент, когда она очнулась в этой самой кибитке, и склонившуюся над ней молодую темноволосую женщину, которая обрабатывала рану на голове. А потом темнота. Никаких воспоминаний о юности, детстве — абсолютно ничего до этой кибитки.

Тяжело дыша, Рарог отстранился.

— Амнезия, — произнес он. — Ты потеряла память.

Это так многое объясняло. В том числе и ее странную болезнь. Не помня, кто она такая, она столько лет не летала, не пользовалась своими силами. Ничего удивительного, что в итоге душа устала нести такое бремя.

— Откуда вы знаете? — удивилась она.

Он криво улыбнулся.

— Я травник.

Как выяснилось, Илана не знала эту подробность о своей няне.

— Ты потеряла память? — воскликнула она. — Когда?

Мама слабо улыбнулась:

— Еще до того, как пришла в ваш дом, Ланочка. Не знаю, что со мной произошло — я пыталась вспомнить хоть что-то, но безрезультатно, — она снова посмотрела на Рарога. — А вы могли бы…

Он глубоко вздохнул, на мгновение прикрыв глаза.

— Не знаю. Но сделаю для этого всё возможное. Потому что это единственный способ исцелить тебя. Если ты не вспомнишь себя, умрешь.

Илана испуганно вскрикнула. Мама же только задумчиво кивнула. И тут она вспомнила, как Рарог обратился к ней в самом начале. Она окинула его внимательным задумчивым взглядом и неуверенно спросила:

— Мне не послышалось, как вы назвали меня? Вы действительно…

Он кивнул.

— Да. Действительно. Я твой сын. Рарог. И на самом деле тебя зовут Анна Лунь.

Она сосредоточенно нахмурилась, а потом со вздохом покачала головой:

— Ничего не помню, — и после паузы добавила: — А еще у меня почему-то всегда было ощущение, что у меня есть дочь, и Илана чем-то похожа на нее.

Рарог улыбнулся с бесконечным облегчением. Значит, не всё еще потеряно — ее память можно вернуть.

— У тебя есть дочь. Правда, не родная, а названная. И Илана похожа на нее цветом волос и глаз.

— Госпожа Марилла? — спросила Илана.

Она быстро справилась с шоком, и теперь в ее голосе звучало только любопытство. Сообразительная девочка.

— Верно, — Рарог на мгновение обернулся посмотреть на нее.

Илана широко улыбалась и думала, что всё происходящее просто потрясающе интересно. Рарог усмехнулся и повернулся обратно к матери.

— И то, что в твоем подсознании это осталось, дает мне надежду, что не всё потеряно.

— Марилла… — задумчиво произнесла она, но потом снова с сожалением покачала головой. — Нет, не помню.

Рарог ободряюще улыбнулся ей, постаравшись скрыть разочарование.

— Не всё сразу.

— А расскажи мне о моей прежней жизни, — вдруг попросила мама. — Возможно, это поможет пробудить какие-нибудь воспоминания.

Рарог кивнул. Дельная мысль. Илана устроилась на стуле с другой стороны кровати, тоже приготовившись слушать. На ее хорошеньком личике было написано предвкушение.

— Мы жили в Пригорье.

Мама кивнула:

— Шпильманы, которые выходили меня, говорили, что нашли именно там.

Так вот кого он должен благодарить за спасение матери.

— Там правда жили крайны? — вставила Илана.

Рарог удивленно посмотрел на нее, а потом на мать.

— Ты помнишь крайнов?

Она пожала плечами.

— У меня всегда было ощущение, что это сказки, которые я знала с детства, и я рассказывала их Илане.

Рарог разочарованно вздохнул. Сказки. Ладно, с этим можно разобраться позже.

— Ты была травницей — лучшей травницей Пригорья. Мой отец рано умер, и ты растила меня одна. А у Мариллы рано умерла мать. Ее отец был… очень важным человеком у нас. У него не всегда хватало времени на дочь, и ее воспитывала ты. И обучила искусству травницы.

— И тебя? — спросила мама.

Рарог с улыбкой покачал головой.

— Я никогда особенно не стремился к этой деятельности, хотя кое-что в мою ветреную голову ты все-таки успела вложить.

Илана удивленно приоткрыла рот, собираясь возразить, что все считают его лучшим травником Липовца, как же он говорит, что не стремился к этой деятельности? Но передумала и промолчала.

— И мы хотели вас поженить, — без малейшего вопроса в голосе заметила мама.

— Ты помнишь? — обрадовался Рарог.

Но она покачала головой:

— Этот вывод просто напрашивался сам.

Он разочарованно вздохнул и продолжил рассказ, ограничившись историями из своего детства, решив не упоминать о восстании в Трубеже. Лучше не волновать ее психику лишний раз. И замолчал, когда почувствовал, что она устала.

Подобрав забытую на полу сумку, Рарог достал общеукрепляющие и стимулирующие мозг снадобья, поставив их на прикроватную тумбочку. Сначала он хотел забрать мать к себе, но передумал. Она слишком слаба, чтобы переносить переселение в другой дом, новые впечатления, новые лица. И вообще на сегодня хватит с нее уже потрясений. Достав лист бумаги, запас которых всегда носил в рабочей сумке именно для таких случаев, он быстро написал дозировку и время приема для каждого лекарства.

— Илана, — Рарог протянул ей рецепт. — Проследи, чтобы она принимала эти лекарства, как здесь написано.

Илана сосредоточенно кивнула и вскинула на него удивленный взгляд.

— А вы разве не…

«...заберете мать к себе?» — так и осталось несказанным. Рарог покачал головой.

— Пока нет.

Она явственно обрадовалась. Рарог наклонился, чтобы поцеловать мать в лоб и встал.

— Отдыхай, мама. Я буду приходить каждый день. Мы с Мариллой обязательно что-нибудь придумаем, чтобы вернуть тебе память.

Она слабо кивнула, уже почти отключившись. И, закрыв глаза, сонно пробормотала:

— До встречи, Рарочка.

Он вздрогнул, потрясенно уставившись на нее. В сердце вспыхнула такая острая надежда, что от нее делалось больно. «Мы вытащим тебя, мама, — яростно подумал он. — Не для того я нашел тебя, чтобы снова потерять».

* * *

Когда они вернулись из приюта, Жданка с Селенкой сразу умчались к себе, а Марилла пошла в лабораторию. Однако вместо Рарога там обнаружился Варка, который заканчивал настой от простуды.

— А отец где? — спросила Марилла.

Варка поднял голову от котла.

— Пошел к Градам. У Ланки няня заболела, никто помочь не может. Папа сказал, если ты вернешься раньше него, чтобы шла к ним — может, твоя помощь понадобится.

Марилла кивнула.

— Если мы задержимся надолго, садитесь ужинать без нас.

— Ладно, — Варка погасил огонь. — Надеюсь, она поправится. Ланка ее любит. Говорит, она очень хорошая.

Марилла улыбнулась, подумав, что, когда Варка был младше, он не сказал бы «надеюсь». Тогда он не сомневался, что его родители способны исцелить кого угодно. Сейчас он достаточно повзрослел, чтобы понимать: не всех можно вылечить, даже силами крайнов.

До дома Градов Марилла так и не дошла, встретив Рарога на полпути. И при виде него сердце тревожно замерло, поскольку он стоял, прислонившись спиной к одной из лип, что росли вдоль улицы, запрокинув голову, с совершенно неописуемым выражением лица. А подойдя ближе, Марилла обнаружила, что по его щекам текут слезы, и совсем испугалась. Рарог всегда расстраивался, потеряв пациента, и тяжело переживал каждую смерть, но не плакал. Что такого могло произойти…

— Рарочка? — позвала она.

Он вздрогнул и посмотрел на нее.

— Марилла, — глухо произнес он так, словно она была последним островком надежности в бурном океане.

После чего в пару быстрых шагов преодолел оставшееся между ними расстояние и схватил ее в охапку, прижав к себе. Обняв его в ответ, Марилла с ужасом поняла, что он мелко дрожит.

— Рарка, ты меня пугаешь. Что случилось?

Он немного отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо, однако не выпуская из объятий, и улыбнулся дрожащей улыбкой.

— Мари, мама жива.

— Что? — она пораженно уставилась на него, решив, что ей послышалось.

Он кивнул.

— Ты всё правильно услышала. Мама жива. Ее выходили тогда какие-то шпильманы, но она потеряла память. И все эти годы работала нянькой у Градов. Можешь себе представить? Она жила всё это время рядом с нами — всего через один квартал, — а мы даже не знали!

Когда новость дошла до сознания, Марилла начала улыбаться, но тут вспомнила слова Варки, и улыбка погасла, сменившись еще большей тревогой.

— Ее болезнь можно вылечить — она ведь не безнадежна?

Рарог глубоко вздохнул.

— Ее болезнь — истощение от многолетнего подавления сил. Ей надо просто снова начать ими пользоваться. Но для этого она должна вспомнить себя.

О. Теперь стало понятным его состояние. Марилла ласково провела ладонью по его щеке, стирая слезы.

— Есть надежда?

Рарог кивнул.

— Есть.

— Тогда мы обязательно вернем ее.

Он снова кивнул и повернул голову, чтобы поцеловать ее ладонь.

— Спасибо, родная.

Она с улыбкой покачала головой: тебе не за что меня благодарить. Но вслух не сказала, вместо этого предложив:

— Сходим в Пригорье? Тебе не помешает полетать и проветрить голову. А потом всё обсудим и подумаем, что делать.

— Пожалуй, — согласился Рарог и неохотно выпустил ее из объятий, чтобы тут же взять за руку. — Я люблю тебя.

— И я тебя, — ответила Марилла и потянула его к дому. — Пошли.

* * *

Марилла, как всегда, была права: полет над горами помог прояснить голову и взять в узду эмоции. А потом они устроились под ивой возле своего любимого озера, и Рарог подробно рассказал о состоянии матери. Марилла задумчиво кивала и, когда он замолчал, подвела итог:

— Значит, ее подсознание все-таки хранит воспоминания, и это дает надежду. Скорее всего причиной послужил именно удар по голове. Не пробовал проверить повреждения?

Рарог покачал головой.

— Не решился без тебя.

— Вот завтра вместе и займемся.

Рарог кивнул и притянул ее ближе к себе, чтобы поцеловать.

— Ты невероятная, знаешь?

Марилла улыбнулась:

— Да, наверное, никогда над этим не задумывалась.

Рарог засмеялся и упал на спину, потянув ее за собой так, что она оказалась лежащей на нем, и снова поцеловал. И на какое-то время они забыли обо всех проблемах.

 

Дети ждали их возвращения — сидели в гостиной на диване и тут же подскочили, как только Рарог с Мариллой вошли. В глазах всех троих четко читался вопрос: «Что происходит?» Они, конечно, имели право знать, но Рарог чувствовал, что рассказывать всё снова у него просто нет сил. Он посмотрел на Мариллу: «Можешь рассказать им сама?» Она кивнула.

— А можно с ней встретиться? — спросила Селена со сверкающими воодушевлением глазами, когда Марилла закончила.

— Можно, но попозже, — ответил Рарог. — Не стоит обрушивать на нее слишком много впечатлений.

Варка понимающе кивнул. Девочки были разочарованы, но необходимость таких предосторожностей тоже понимали.

* * *

В отличие от Рарога, которому не повезло встретиться с матерью совершенно неожиданно, Марилла была готова к тому, что увидит. И всё равно это стало потрясением. «Бедный мой, — подумала Марилла, сжав его подрагивающую ладонь и глядя на совершенно живую, почти не изменившуюся госпожу Анну. — Что же ты испытал вчера?»

— Я так рада снова видеть тебя, тетя Аня, — со слезами на глазах произнесла Марилла.

Та неуверенно улыбнулась в ответ.

— Марилла, да?

Она кивнула.

— Мне рассказали о вас… о тебе. Но сама я не помню.

— Я знаю, — Марилла села рядом с ней на кровать и сжала ее ладонь. Рарог замер позади. — Рарка мне всё объяснил, — она на мгновение обернулась на него, чтобы послать ободряющую улыбку. — Мы постараемся исцелить тебя.

Тетя Аня кивнула. Она была готова приложить все силы, чтобы вспомнить свою прошлую жизнь.

— Позволишь? — Марилла протянула руки к ее голове, и она снова кивнула.

Марилла прикоснулась кончиками пальцев к ее лбу, закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться, прошлась по вискам, затылку, вернулась обратно.

— Здесь, — сказала она, открыв глаза и прижав пальцы к левому виску. — Камень попал сюда — чудом не убил.

Она посмотрела на Рарога, приглашая его присоединиться. Он положил свои пальцы поверх ее, сосредоточенно нахмурился, кивнул.

— Остался рубец.

— Его надо убрать, — сказала Марилла, — и восстановить ткань.

— Это сложно, — обеспокоенно заметил Рарог.

— Но не невозможно, — улыбнулась Марилла.

Они убрали руки и одновременно посмотрели на тетю Аню. Она в свою очередь наблюдала за ними с озадаченным любопытством.

— Что вы делаете? — спросила она. — Я чувствовала… будто щекотку внутри головы, но вы ведь только прикасались пальцами — и всё.

Марилла с Рарогом переглянулись — стоит ли рассказывать? И одновременно кивнули друг другу. Возможно, это поможет.

— Мама, — начал Рарог, — ты рассказывала Илане про крайнов. И это вовсе не сказки. Крайны существуют. Это мы.

На лице тети Ани промелькнуло сомнение, удивление и наконец — как это ни странно — умиротворение. Как будто она наконец-то ухватила мысль, которая долгое время от нее ускользала.

— У меня такое чувство, словно где-то глубоко я всегда это знала, — задумчиво произнесла она.

Рарог улыбнулся ей. Определенно, ничего не потеряно.

— Среди прочих способностей у нас есть дар исцелять, — и после короткой паузы добавил: — Но работа с мозгом крайне сложна, не всякий на это способен.

— Я понимаю риски, — спокойно произнесла тетя Аня раньше, чем он озвучил вопрос. — Я согласна.

Улыбка Рарога стала шире.

— К счастью, у нас есть Марилла, — он подмигнул ей, и Марилла не могла не улыбнуться в ответ. — А она лучшая.

Работали вместе — Марилла миллиметр за миллиметром убирала рубец и восстанавливала ткани, Рарог забирал боль. На лечение ушло несколько дней, поскольку за раз невозможно провести такую операцию, не повредив мозг. Илана тоже помогала — еще в прошлом году Марилла научила ее делиться силами, и сейчас она подкрепляла свою няню, давая ее телу возможность бороться.

В промежутках они разговаривали, вспоминая Пригорье, в надежде что что-нибудь даст толчок и разбудит воспоминания. Порой у тети Ани возникали вспышки — не столько воспоминаний, сколько смутных ощущений, эмоциональных образов. Но не более того. Впрочем, на данном этапе Марилла и не надеялась на большее.

На пятый день с ними пришли дети. Марилла с Рарогом заранее предупредили ее, чтобы избежать лишних волнений и потрясений. Тетя Аня по-прежнему почти не вставала с кровати, но ей все-таки стало лучше: лицо приобрело хотя бы какие-то краски, и она могла сидеть, а не лежать.

— Здравствуй, бабушка, — поприветствовали ее дети разрозненным хором.

Она улыбнулась им.

— Какие вы большие… — в ее голосе промелькнуло сожаление.

Но дети уже обступили ее, начали расспрашивать, рассказывать про себя, и ее улыбка стала шире, печаль отступила. Марилла обменялась с Рарогом взглядом, полным надежды. Визит внуков явно пошел тете Ане на пользу.

— ...и Варка лазил в Сады Наместника ловить ей бабочек для прически — там какие-то особенные обитают, — рассказывала Жданка.

— А вот с этого места поподробнее, — нахмурился Рарог.

Варка пронзил Жданку взглядом, и та виновато втянула голову в плечи.

— Извини…

Тетя Аня засмеялась:

— Да ладно, Рарочка, сам таким же был.

И осеклась, растерянно замерев. Дети в свою очередь замолчали, переводя взгляд с нее на родителей.

— Ты помнишь? — спросил Рарог.

Тетя Аня сосредоточенно прикусила губу, а потом покачала головой.

— Нет. Сама не знаю, откуда это взялось.

Марилла подавила разочарование и ободряюще улыбнулась ей.

— Но ты совершенно права. Он действительно был таким же в этом возрасте.

Рарог одарил ее возмущенным взглядом. Варка ухмыльнулся. Девочки хихикнули.

С этого момента такие вспышки стали чаще, и все-таки полностью память не восстанавливалась.

* * *

В тот день Марилла сказала, что с физическими повреждениями они закончили.

— Но я по-прежнему ничего не помню, кроме отдельных вспышек и ощущений, — заметила Анна.

Как, например, то, что это имя изначально чувствовалось гораздо более правильным и своим, чем то, которое она носила последние пятнадцать лет. Она привыкла откликаться на Адель, но оно всё равно казалось чужим.

Или те двое, что стояли сейчас перед ней. Рарог и Марилла. Ее сын. Ее воспитанница. Анна ничего не помнила о них, но чувствовала их родными. Это ощущение, живущее в глубине сердца, было сильней любой логики и разума. И ей безумно хотелось их вспомнить. Но если лечение закончено…

Марилла не дала ей додумать до конца — улыбнулась и сжала ее ладонь.

— Это нормально. Тебе нужен толчок. И мы с Раркой думаем, что лучше, если этот толчок ты получишь в Пригорье.

Анна кивнула, а потом обеспокоенно нахмурилась.

— Но туда очень далеко.

Рарог покачал головой.

— Не очень. У нас есть колодец в Пригорье — прямо из палисадника. Тебе надо дойти только до нашего дома.

Крайны умеют строить колодцы. Так странно было думать, что она сама из тех существ, которых столько лет считала сказочными. И одновременно в душе жила всё та же не рассуждающая уверенность — да, это правда.

— Сможешь идти? — спросила Марилла. — Тут всего один квартал.

— Или я могу тебя понести, — предложил Рарог.

Анна спустила ноги с кровати и осторожно встала, проверяя свои силы.

— Думаю, смогу.

Рарог вышел подождать их снаружи, а Марилла помогла ей надеть ее простое платье прислуги, в процессе подкрепив ее своими силами. Теперь Анна могла чувствовать такие вещи.

Дорога утомила ее больше, чем она предполагала, хотя идти было действительно недалеко, и погода стояла ясная и теплая для рюена. Но как только она шагнула в колодец и вышла по другую сторону, усталость забылась.

Вокруг расстилался пейзаж, который, с одной стороны, она никогда не видела, а с другой стороны, чувствовался домом.

— Пошли? — Рарог протянул ей руку, и Анна кивнула, сжав его ладонь.

Они зашли в хижину, прилепившуюся к отвесной скале, но Анна откуда-то знала, что это не жилище — только вход. Причем вход для гостей, не для хозяев замка. Сама мысль о замке была странной, поскольку ничего похожего на замок она еще не видела.

Пока они не вышли из темного коридора в огромный зал, в котором сам по себе разлился мягкий свет. И здесь всё казалось незнакомым и родным одновременно. Эта двойственность сводила с ума.

Анна повернулась к Рарогу и Марилле, которые внимательно наблюдали за ней.

— Что дальше?

— Для начала поднимемся наверх, — ответил Рарог. — Там будет удобнее.

Анна хотела спросить, каким образом, но не успела — за его спиной взметнулись ввысь громадные серебристые крылья. И точно такие же, только белоснежные — за спиной Мариллы. Это было невероятно красиво, и вызывало в груди щемящее тоскливое чувство. Однако задержаться на этом чувстве ей не дали. Рарог уже подхватил ее на руки и взлетел.

Наверху располагались разнообразные комнаты, среди которых спальни, в одной из которых они и приземлились. Рарог подвел ее к кровати, предложив устраиваться удобнее, а сам сел в кресло напротив. Марилла расположилась на подлокотнике его кресла.

— Закрой глаза, — мягко попросил он. — И слушай.

Она подчинилась, и Рарог запел. Анна восхищенно замерла. Никогда еще она не слышала такого голоса. Он пел простую колыбельную, но при этом обволакивал, завораживал, заставляя погружаться в восхитительный покой.

Нет, она была не права — она слышала прежде этот голос, и не раз.

 

Совсем еще детский, он переливался в Садах, и деревья пышно расцветали от его звуков, а воздух наполняло дивное благоухание.

— Поющий крайн, — Сварог восхищенно покачал головой. — Давно наш род не получал такого благословения.

Анна кивнула, с улыбкой глядя на сына, который самозабвенно пел, устроившись в кроне одного из деревьев.

 

Анна ходила по спальне туда-сюда и пела колыбельную, пытаясь укачать Рарку. Но он никак не желал засыпать. Более того — вдруг начал петь вместе с ней. Анна пораженно уставилась на него. Он и говорить еще не умел, как же мог петь? Однако факт оставался фактом.

 

Еще девочка, Анна сидела под вишней, в подоле юбки у нее охапкой лежали разнообразные цветы, которые собрал ей Горислав. Сам он устроился напротив, наблюдая, как она плетет венок. Время от времени Анна посматривала на него и встречала неизменно нежный любующийся взгляд серых глаз. Закончив венок, она водрузила его Гориславу на голову и хихикнула:

— Тебе идет.

Он выпрямился с таким видом, словно она возложила на его голову корону.

— Благодарю, моя госпожа.

И они оба расхохотались.

 

Они венчались в Трубеже. В воздухе плыл торжественный колокольный звон. Нарядные горожане толпами собрались полюбоваться на свадьбу крайнов. Анна сияла от счастья, а Горислав смотрел на нее всё с тем же нежным любованием в глазах.

 

— Анна, у меня к тебе просьба, — Сварог выглядел измученным и подавленным — смерть жены сильно подкосила его.

Анна кивнула:

— Слушаю.

— Я не приказываю тебе, как старший крайн, но прошу, как друг — позаботься о воспитании Мариллы. Ей необходимо женское руководство. Кроме того, я, к сожалению, не смогу уделять ей столько внимания, сколько следовало бы.

Анна снова кивнула.

— Конечно, Сварог. Марилла будет мне дочерью.

 

На Пригорье надвигалась черная буря, и Горислав с несколькими другими крайнами полетел отвести ее от людей. Он был опытным облакопрогонником, и всё же Анна каждый раз волновалась. И на этот раз ее волнение не было безосновательным.

Горькую новость сообщил ей Сварог — больше никто не решился.

— Нет, — прошептала Анна, глядя на него расширившимися глазами, всё еще не веря, не желая верить.

Но в его голубых глазах она видела печаль и понимание. Слишком много понимания. Он как никто знал, каково это — потерять любимого человека.

— Нет! — крикнула Анна.

— Мама? — испуганный ее криком прибежал Рарка. — А где папа?

И она разрыдалась, упав на колени и прижав к себе ничего не понимающего сына.

Папы больше нет, мой мальчик.

 

— Рарка! — возмущенный голос Мариллы заставил Анну улыбнуться, поскольку за внешним возмущением в нем можно было различить веселье. — Уши откручу!

— Сначала догони! — рассмеялся тот.

Анна выглянула в окно, и конечно же, эти двое уже носились по небу, гоняясь друг за другом.

— Из них получится прекрасная пара, — задумчиво заметил Сварог.

Анна кивнула. Она тоже так считала.

 

— Марилла сегодня заявила мне, что любит Рарога не так, как следует любить мужа, — расстроенно сообщил Сварог.

Анна с улыбкой покачала головой.

— Ей так только кажется. Дай им время — они разберутся.

— Уверена?

— Уверена.

 

— Мама? — позвал Рарка, не отрываясь от сортировки трав, с которым помогал ей.

— Да, милый?

— Что мне сделать, чтобы Марилла полюбила меня?

Анна улыбнулась.

— Она уже тебя любит.

Он недоуменно нахмурился.

— Но тогда почему…

— Потому что ты ведешь себя как глупый легкомысленный мальчик. Начни вести себя как мужчина, и ее отношение изменится.

Рарка помолчал, размышляя, и спросил:

— Что ты имеешь в виду?

Анна ласково потрепала его по голове.

— Женщинам не нужны впечатляющие подвиги. Им нужны забота и внимание в повседневной жизни.

Рарка снова задумался, а потом просиял солнечной улыбкой.

— Думаю, я понял. Спасибо, мама.

— Всегда пожалуйста, мой хороший.

 

Той весной Марилла по-настоящему расцвела. Она постоянно улыбалась и тихонько напевала, работая в лаборатории. Рарка в свою очередь сиял как солнце и мотался домой, не жалея крыльев, каждую неделю. Он сопровождал ее везде, а, закончив работу, оба исчезали в неизвестном направлении. Сварог, крайне довольный таким поворотом событий, как-то сообщил Анне, что застал этих двоих целующимися. Она была бесконечно рада за детей и надеялась, что их счастье продлится дольше, чем выпало на ее долю.

 

— Опомнитесь! — воскликнула Анна, пытаясь образумить бушующую толпу. — Что вы делаете? Здесь же больные…

Но ее никто не слушал.

— Вперед! — крикнул кто-то из толпы.

И этот призыв стал сигналом. Анна держала щит над больными, пока могла. Но над ней щит держать было некому. «Хорошо, что я успела отправить Мариллу за травами», — было ее последней мыслью.

 

Анна вскрикнула и распахнула глаза. Волшебный голос замолк.

— Мама? — Рарка обеспокоенно подался вперед, заглядывая ей в лицо.

Он был старше, чем в ее воспоминаниях, но, в сущности, мало изменился. Как и сидевшая рядом с ним Марилла.

— Рарочка! — Анна всхлипнула, вскочив с кровати. — Мари!

Оба бросились ей навстречу, и в следующую секунду все трое уже обнимались.

Мои дети. Мои дорогие дети. Сколько лет я жила, не помня вас, ничего не зная о вас. Но теперь мы снова вместе.

Анна всё еще чувствовала слабость, но теперь она знала, что с этим делать. Отпустив детей, она отступила от них и раскрыла крылья, тут же почувствовав, как их сила наполняет истощенное тело. Рарка и Марилла, улыбаясь, наблюдали за ней.

— Я скоро вернусь, — сказала она, поворачиваясь к окну, чтобы взлететь.

— Мы подождем тебя здесь, — ответил Рарка.

* * *

Возвращения бабушки ждали всей компанией, включая Ланку и Фамку.

— У них же всё получится, правда? — нервно спросила Ланка, накручивая на палец локон светлых волос.

— Конечно, получится, — успокоил ее Варка. — В конце концов, самое сложное уже сделано.

Жданка, не в силах сидеть на месте, караулила в палисаднике, нарезая круги вокруг колодца. Селенка сидела на подоконнике, наблюдая за тем же палисадником. И только Фамка оставалась невозмутимой. По крайней мере, с виду.

— Вернулись! — воскликнула Селенка, спрыгивая с подоконника.

Все мгновенно повскакивали и гурьбой высыпали на улицу, где Жданка уже обнималась с бабушкой, которая вроде бы была всё той же, но что-то в ней неуловимо изменилось. И только когда, отпустив Жданку, она повернулась к ним, Варка понял. До сих пор бабушка была будто тенью, а теперь стала по-настоящему собой. Прекрасной крайной.

Она с улыбкой раскрыла им объятия, и, не дожидаясь других приглашений, Варка с Селенкой влетели в них. Она по очереди поцеловала их в макушки, а потом немного отстранила от себя.

— Дайте посмотреть на вас, мои дорогие, — и окинув их внимательным взглядом, добавила: — Очень похожи на родителей.

Они оба довольно улыбнулись. Ланка неуверенно топталась позади, пока бабушка не позвала ее:

— Иди сюда, Ланочка. То, что я обрела семью, не значит, что я перестала быть твоей няней.

Ланка просияла и присоединилась к их компании.

— А это Хелена, — представил Фамку отец. — Жемчужина, которую мало кто способен разглядеть. Рождена с душой княгини.

— Да, вижу, — согласилась бабушка.

Фамка покраснела, пораженно уставившись на них.

— Я же говорил: тебе следует больше ценить себя, — невинно заметил Варка.

 

Бабушка переселилась от Градов к ним, и Ланка стала у них еще более частой гостьей, чем раньше. Это-то и стало причиной очередной драки Варки с Илкой.

На этот раз Илка подступился к нему один — без дружков. И у Варки впервые проснулось к нему некоторое уважение.

— Думаешь, если ты такой красавчик, тебе всё можно, да? — с вызовом спросил Илка, когда они после уроков вышли во двор. — И чужих девушек уводить…

— Я у тебя никого не уводил! — возразил Варка.

Технически это было правдой. Ланка с Илкой не встречалась. Но это только разъярило Илку, и он с рыком бросился на Варку. Он был тяжелее и сильнее, зато Варка — подвижнее и ловчей.

Некоторое время они увлеченно мутузили друг друга с переменным успехом. Пока Варка не изловчился дать ему под дых так, что Илка согнулся пополам, а потом осел на землю, хватая ртом воздух. И вот тут Варка испугался по-настоящему.

— Эй, ты живой? — спросил он, склонившись над Илкой.

Тот в ответ только прохрипел что-то невнятное. Варка торопливо прощупал его и испугался еще больше. Разрыв селезенки. Сам он такое не излечит. Разве что обезопасит состояние от дальнейшего ухудшения. Чем он и занялся, стягивая ткани.

— Илка? — позвал он. — Идти сможешь? Тебе срочно надо к нам, чтобы родители посмотрели.

— Я к тебе домой не пойду, красавчик, — сквозь стиснутые зубы процедил Илка.

— Еще как пойдешь, умник, — огрызнулся Варка. — А не пойдешь — оглушу и сам понесу.

И выполняя свою угрозу, поднырнул ему под руку и потянул на ноги. Илка заорал и попытался отпихнуть его.

— Держись за меня, придурок, и не дергайся, — рыкнул на него Варка. — А то еще хуже сделаешь.

Илка побелел, как полотно, на лбу проступил пот, и он прикусил губу, видимо, в попытке сдержать крик боли. Но сопротивляться больше не пытался. Тащить его на себе, одновременно не давая разрыву увеличиться, было нелегкой задачей, но Варка кое-как с ней справился.

— Мам? — позвал он, затаскивая уже почти отключившегося Илку в гостиную.

К счастью, она оказалась дома. И, видимо, в его голосе было достаточно паники, что она сразу прибежала — Варка едва успел уложить Илку на диван. Девчонки, опять же к счастью, не появились — были с бабушкой в приюте.

— Что случилось? — встревоженно спросила мама и, увидев Илку, окончательно потерявшего сознание, добавила: — Что с ним?

Варка глубоко вздохнул и обреченно сообщил:

— Мы подрались. Я неудачно его ударил. В общем…

Мама склонилась над Илкой и потрясенно выдохнула:

— Разрыв селезенки.

— Да, это, — мрачно согласился Варка.

Мама прижала ладонь и к животу Илки и, не оборачиваясь, велела:

— Бегом за перевязками и лекарствами.

И Варка помчался в лабораторию.

Первое, что Илка услышал, очнувшись — смутно знакомый мужской голос где-то в отдалении. Несмотря на то, что его обладатель был явно сердит и кого-то отчитывал, в голосе было нечто завораживающе певучее. И тут Илка понял, что ругают красавчика. Несмотря на боль в животе, жить стало сразу веселей.

— Илечка, как ты себя чувствуешь? — вдруг раздался совсем рядом родной голос.

Распахнув глаза, Илка обнаружил склонившееся над ним прекрасное лицо Иланы. Некоторое время он просто любовался на это чудо, а потом до него дошел смысл слов.

— Отвратительно, — честно ответил он.

Ланка сокрушенно вздохнула.

— Тебе повезло, что Варка оказал тебе первую помощь и быстро дотащил до дома.

Илка скривился — опять он обязан красавчику. Ланка заметила его гримасу и неодобрительно покачала головой.

— Ну вот что вы с ним не поделили?

Илка недоверчиво уставился на нее. Серьезно? Это надо спрашивать? «Тебя», — подумал он, но вслух, конечно, не сказал. Ланка снова вздохнула.

— Дурак ты, Илка.

Он хотел было возмутиться, почему это он дурак. Но тут в комнату вошел Варкин отец. Вид у него был сердитый, и Илка понял, что это его голос он слышал, когда только пришел в себя. Он стремительным шагом пересек комнату — Ланка тут же уступила ему место — и принялся проверять состояние Илки.

— Меня тоже будете ругать? — спросил тот.

Господин Лунь фыркнул, прощупывая его живот.

— У тебя собственный отец есть, чтобы тебя ругать. Я чужих детей воспитывать не нанимался — своих хватает.

Ланка хихикнула. Похоже, она чувствовала себя здесь как дома, как будто они с Варкой уже… Илка помрачнел. Господин Лунь вдруг посмотрел прямо ему в лицо и покачал головой с таким видом, словно слышал его мысли.

— Илана, — сказал он, — сходи позови мою мать. С этим молодым человеком следует провести беседу, с которой только она справится.

Ланка весело кивнула и убежала.

— Откуда столь некрасивые мысли в столь юном возрасте? — спросил господин Лунь.

Илка пораженно вытаращился на него. Правда, что ли, в мозгах читает?

И тут в комнату вошла невероятно красивая женщина. Даже одетая в самое простое светлое платье, она выглядела королевой. И казалось, будто не идет, а плывет по воздуху, не касаясь ногами пола. Не сразу Илке удалось узнать в ней няню Ланки. Он невежливо уставился на нее во все глаза и только потом спохватился и отвел взгляд.

— Что такое, Рарочка? — спросила она. — Молодому человеку стало хуже?

— Нет, — господин Лунь встал ей навстречу, и Илка вдруг осознал, что у него уже ничего не болит. — Просто ему требуется небольшое внушение.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и у Илки возникло отчетливое ощущение, что они разговаривают мысленно. После чего господин Лунь ушел, а Ланкина няня — госпожа Адель — села на стул рядом с ним. И тут до Илки дошло еще кое-что. Господин Лунь просил Ланку позвать его мать, и то, как она только что обратилась к нему...

Она улыбнулась и мягко произнесла:

— Давай познакомимся заново, Илия. На самом деле меня зовут Анна Лунь. Так что тебе не послышалось.

Илка открыл рот и снова закрыл, так и не придумав, что сказать. А она продолжила как ни в чем не бывало:

— Но это долгая история, оставим ее на другой раз. Скажи лучше, что за проблема у тебя с Варкой?

Илка хотел уже возразить, что у него нет никаких проблем, но почему-то честно ответил:

— Несправедливо, что кому-то достается всё, а кому-то ничего.

Госпожа… Анна склонила голову и с прежним спокойствием поинтересовалась:

— И что же такое «всё» есть у него, чего нет у тебя?

Илка фыркнул.

— Личико это распрекрасное, которое девок с ума сводит так, что они стаями за ним бегают. Голос, чтоб его. Стоит ему запеть — и все сразу к его ногам штабелями падают.

Госпожа Анна улыбнулась с таким видом, словно его слова пробудили у нее какие-то воспоминания.

— Голос, да. Но знаешь, он ведь не пользуется им в полной мере, иначе всё было бы гораздо хуже.

— Куда уж хуже, — буркнул Илка.

Госпожа Анна посерьезнела.

— Но дело ведь не во множестве абстрактных девушек, а в одной конкретной, правда?

Илка насупился, но кивнул.

— Во-первых, Илана далеко не столь равнодушна к тебе и далеко не столь расположена к Варке, как тебе кажется.

Илка пораженно уставился на нее.

— Но она…

— Делает всё, чтобы вызвать у тебя ревность? Да. Потому что ждет от тебя решительных шагов. Нет, не таких как сегодня.

— А каких? — Илка понял, что ему стало по-настоящему интересно.

Госпожа Анна снова улыбнулась.

— Ты знаешь, где она проводит свободное время?

— Здесь? — мрачно спросил Илка.

Она сокрушенно покачала головой.

— Глупый мальчик. Илана помогает заботиться о детях в сиротском приюте. Предложи ей пойти с ней, поучаствуй в том, что для нее важно. Постарайся понять, к чему она стремится. Помоги ей, если попросит. И даже если не попросит. Увидишь, какие поразительные результаты это принесет.

Илка подумал над этим и кивнул:

— Я попробую.

— Ну вот и умница, — госпожа Анна встала и протянула ему руку, чтобы помочь подняться. — Ты можешь идти домой. Только в ближайшие дни двигайся аккуратно, чтобы ткани успели срастись как следует.

К тому моменту, когда Илка добрался до дома, он решил, что последует совету госпожи Анны. Попытаться точно стоило.

Так что несколько дней спустя, окончательно поправившись, он подошел после уроков к Ланке.

— Слышал, ты за детьми присматриваешь?

Ланка одарила его настороженным взглядом, словно подозревала подвох.

— А что?

— Ну… — Илка замялся, а потом выпалил: — Можно мне тоже?

Ланка расцвела такой солнечной улыбкой, что у него перехватило дыхание.

К удивлению Илки, Ланка не только занималась там с детьми, но и вообще всем, чем придется — убиралась, готовила (то, что она умела готовить, стало отдельным потрясением), занималась закупками и подготовкой всего необходимого для новопоступивших.

Илку быстро подключили к работе, которой хватало, несмотря на то что работников было не так уж и мало. Среди которых он обнаружил убогую Фамку, мать и обеих сестер Варки, няню Ланки и, как выяснилось, по совместительству бабушку всё того же Варки. Слишком много Варки на его вкус. Ну хоть его самого тут не наблюдалось, и то хорошо. В очередном приступе удивления он понял, что Ланка с Фамкой общаются вполне себе дружески. Нет, он, конечно, еще в Лицеуме заметил, что между ними что-то изменилось, что Ланка перестала цепляться к убогой, а та стала как будто бы смелее, но там они не болтали так весело и не работали так слаженно.

Еще никогда Илка не уставал так, как в тот день, причем не только физически. Он ни за что бы в этом не признался, но общение с сиротами затрагивало в душе нечто невыразимое, отчего становилось больно и хотелось хоть что-то изменить в этом мире.

Потом он проводил Ланку до дома, и она даже на прощание поцеловала его в щеку. Илка подумал, что это был лучший день в его жизни.

В следующий раз Ланка пригласила его зайти в гости на чай. Ее отца, которого Илка, честно говоря, немного побаивался, дома не было, и он выдохнул с облегчением. Как выяснилось, расслабился он зря. Госпожа Град встретила его со всегдашним вежливым равнодушием, которое его вполне устраивало. Ну, пока они не сели за стол и госпожа Град не начала разговор.

— Ланочка, ну что ты теряешь время в этом заведении? Чтобы работать там, есть более подходящие люди.

— Мама, — Ланка сердито ткнула вилкой пирожное на своем блюдце, — мы об этом уже говорили.

Госпожа Град сокрушенно вздохнула.

— Дорогая, я ведь хочу для тебя только лучшего, пойми. Тебе уже почти пятнадцать, пора бы начинать подыскивать подходящую партию, а для этого надо выходить в свет, а не прохлаждаться не пойми где.

На этих словах Илка напрягся и встревоженно посмотрел на Ланку. В общем-то, он, сын городского старшины, был не такой уж и плохой партией, но кто его знает, к чему стремится госпожа Град. Ланка вскинула голову и пронзила мать сердитым взглядом.

— А если я уже нашла себе партию? — заявила она с вызовом и многозначительно посмотрела на Илку.

Сердце замерло, не смея поверить. Неужели? Госпожа Град поморщилась и снисходительно улыбнулась.

— Ланочка, Илмы, конечно, не последние люди в городе, но их родословная, точнее ее отсутствие… С твоими данными ты могла бы выйти за принца.

Илка сжал кулаки, скрипнув зубами. Вся сила воли понадобилась на то, чтобы промолчать в этот момент и не сказать какую-нибудь грубость, которой ему точно не простят. Ланка вспыхнула и, отбросив с коленей салфетку, вскочила.

— Пошли, Илечка, — сказала он.

— Илана! — возмутилась госпожа Град. — Ты ведешь себя крайне неприлично.

Но Ланка ее уже не слушала. Илка молча встал следом и слегка поклонился:

— Спасибо за угощение, госпожа Град.

Та даже не смутилась нисколько, будто не его только что обсуждала. Собственно, она вообще его не замечала, будто он пустое место. Она только прожигала гневным взглядом дочь и пыталась ее образумить. Но вбившую себе что-то в голову Ланку никогда нельзя было остановить. Так что они ушли. То есть Илка ушел, изо всех сил сохраняя остатки достоинства. Ланка вылетела вихрем и не забыла хлопнуть дверью столовой.

— Извини за маму, — мрачно сказала Ланка, когда они вышли на улицу.

Илка пожал плечами.

— Ты не виновата, — и, собравшись с храбростью, спросил: — Ты это всерьез сказала насчет того, что уже нашла партию?

Ланка смущенно улыбнулась, вдруг растеряв всю свою воинственность, покраснела и отвела взгляд. А потом кивнула.

— А Варка? — спросил он, тут же пожалев о своем проклятом любопытстве, но не уточнить он не мог.

Ланка фыркнула.

— Дурак ты, Илка.

Это ничего не объясняло, но в следующий момент она поцеловала его, и все вопросы и сомнения немедленно вылетели из его головы.

— Кхм, — вдруг раздалось рядом.

Они испуганно отпрыгнули друг от друга, и Илка с ужасом уставился на полковника Града, который смотрел на них с непонятным выражением на лице.

— Добрый вечер, господин полковник, — смог выдавить из себя Илка.

Он изо всех сил старался говорить ровно, но голос всё равно сорвался.

— Добрый-добрый, Илия, — отозвался тот и усмехнулся.

Илке в этой усмешке почудился смертный приговор. А вот Ланка появлением отца в самый неподходящий момент нисколько не смутилась и выглядела гораздо более спокойной, чем при общении с матерью.

— Я пойду, пожалуй, — пробормотал Илка и поспешил ретироваться, пока его не съели живьем.

Слишком много испытаний для одного дня.

Правда, на следующий день, к великому изумлению Илки, Ланка сообщила ему:

— Зря ты сбежал. Папа на твоей стороне.

— Правда?

Ланка весело кивнула.

— Он считает тебя приличным и трудолюбивым юношей. И даже поспорил с мамой по этому поводу.

Вот так новость. Видимо, удивление ярко отразилось на его лице, поскольку Ланка хихикнула.

Тем не менее госпожа Град по-прежнему Илку не любила, и каждый раз, когда он появлялся в их доме, давала это понять. Так что лишний раз попадаться ей на глаза совершенно не хотелось. И в то же время хотелось проводить с Ланкой как можно больше времени.

И вот однажды вечером ему пришла в голову сумасшедшая мысль. Сумасшедшая в первую очередь потому, что он дико боялся высоты. А Ланкина комната находилась на третьем этаже. Не говоря уже о том, что стоял конец листопада и на улице было довольно-таки холодно, а в перчатках по стене не полезешь — держаться неудобно. Попрощавшись с Ланкой в дверях (теперь каждое их прощание сопровождалось поцелуем), Илка долго стоял на улице глядя на дом. Решившись, обошел его вокруг — к той стороне, на которую выходило Ланкино окно. Дождался, пока в нем зажегся свет. И еще долго стоял, разглядывая стену и пытаясь убедить себя, что тут нет ничего страшного — на стене полно выступов, залезть по ней будет совсем несложно.

Убеждать получалось не очень-то. В который раз Илка позавидовал Варке, который с легкостью забирался на любые стены и ничего не боялся. «Что ж я хуже красавчика?» — сердито подумал он. Глубоко вздохнув, он подошел к стене и начал медленно забираться по ней. От холодного камня мерзли руки, но Илка упорно лез. Хорошо хоть дождя не было.

«Только не смотри вниз, только не смотри вниз», — билась в голове паническая мысль, а каменная кладка будто качалась под ним. И всё же взгляд метнулся к земле. При виде того, насколько она уже далеко, голова закружилась, и Илка в панике зажмурился. Если он сейчас грохнется отсюда… Нет, не думать об этом. Сделав несколько глубоких вздохов, он открыл глаза и полез дальше. Руки предательски начали дрожать, но он все-таки сумел добраться до окна Ланки. Еще несколько мгновений ему понадобилось на то, чтобы оторвать одну руку от карниза, в который он вцепился, и постучать в окно. Он тут же снова вцепился в карниз и принялся ждать, прислушиваясь.

Долго ждать не пришлось. Окно распахнулось почти сразу — к счастью, внутрь — и из него выглянула Ланка.

— Илка?! — вскрикнула она. — Что ты здесь делаешь?

Тот попытался улыбнуться, но улыбка вышла вымученной. Без дальнейших вопросов Ланка схватила его за рукава куртки и попыталась помочь подтянуться на подоконник. Сил у нее, конечно, было не слишком много, но они вместе справились с этой задачей, и Илка ввалился в ее комнату.

— Так что ты здесь делаешь? — повторила вопрос Ланка, когда он отдышался.

— Ну, понимаешь, я подумал, — ответил Илка, сидя на полу, — если твоя мать не желает видеть меня, мы можем не раздражать ее лишний раз.

Ланка солнечно улыбнулась, но сразу же обеспокоенно нахмурилась.

— Ты же высоты боишься. Как ты залез?

Илка пожал плечами, постаравшись принять небрежный вид — мол, ничего такого особенного, это было легко. Ланка не очень-то поверила, но ее улыбка стала еще шире и теплее.

— Мой герой, — с гордостью произнесла она.

И когда дико польщенный Илка встал на ноги, быстро поцеловала его. А потом предложила:

— Я как раз собиралась уроки делать. Займемся вместе?

Он с готовностью кивнул.

После уроков, которые они перемежали поцелуями и болтовней обо всем, они принялись изучать анатомический атлас, который Ланке недавно подарил отец, сказав, что в ее новом деле ей может пригодиться. И так увлеклись, что не заметили, как на улице окончательно стемнело.

Очнулись они, только когда за дверью раздались чьи-то шаги. Ланка всполошилась и подскочила со стула.

— Мама! — в ужасе прошептала она. — Идет пожелать мне спокойной ночи!

В не меньшем ужасе Илка впопыхах натянул куртку и метнулся к окну, которое, стоило ему вылезти наружу, Ланка торопливо закрыла. Увы, в своей спешке и в темноте он схватился вовсе не за уступ, как ему казалось, а за плоскую стену. Взмахнув руками в попытке удержаться, Илка рухнул вниз. Он уже успел попрощаться с жизнью, как почувствовал, как его что-то подхватило и потащило вверх.

* * *

Родители не разрешали летать над Липовцом — только в Пригорье. Но Варке жутко хотелось посмотреть на город сверху. В конце концов, кто увидит его в темном небе за огнями города? Так что, дождавшись, пока стемнеет, Варка тихонько выбрался из окна своей комнаты и взлетел, сразу же поднявшись повыше.

Картина, открывшаяся его взору, того стоила. Фонари отмечали очертания улиц. В порту можно было разглядеть огни на пришвартованных кораблях, в домах мягко светились окна. Варка спустился пониже — всё равно на улицах почти никого не было. А если кто и был, на небо они не смотрели. Зря, конечно — небо с россыпью звезд тоже представляло собой потрясающее зрелище, — зато Варке на руку.

Он медленно парил над городом — рассматривать его с такого ракурса было чрезвычайно интересно, — как вдруг увидел, как в доме Градов распахнулось окно на третьем этаже и из него кто-то вывалился. Этот кто-то, видимо, пытался зацепиться за стену, но слишком уж неловко. Не задумываясь, Варка спикировал вниз, подхватил уже падавшего и снова взлетел вместе с ним повыше. Им оказался Илка, который тут же начал брыкаться. Ладно, хоть не заорал.

— Не дергайся, — прошипел Варка, — а то выроню тебя, костей не соберешь.

Илка застыл, а потом осторожно вывернул шею, чтобы посмотреть на него.

— Привет, — ухмыльнулся Варка. — Ты чего, к Ланке в окно лазил, что ли?

Илка не ответил, глядя расширившимися глазами. Не на самого Варку, а куда-то поверх его плеча. И тут до Варки дошло — за его спиной мерно взмахивали громадные белоснежные крылья. Тьфу ты. Вот и вся конспирация. Но, с другой стороны, не мог же он позволить Илке разбиться. Хотя, если отец узнает, оправдаться этим он не сможет. «Ругаться будет...» — тоскливо подумал Варка. Отцовские выговоры каждый раз заставляли его сгорать от стыда, и потому он терпеть не мог таких воспитательных бесед.

Тяжело вздохнув, он осмотрелся, выбрал безлюдное место неподалеку от Илкиного дома и спустился туда, сложив крылья.

— Слушай, давай так: я не видел тебя, а ты — меня, — предложил он.

Илка, всё еще не отрывая от него обалдевшего взгляда, сглотнул.

— Это что сейчас было? — произнес он свистящим шепотом. — Ты кто вообще такой?

— Ну крайн я, — ухмыльнулся Варка. — Слыхал?

Илка кивнул, потом помотал головой, потом снова кивнул.

— Так «да» или «нет»? — ехидно уточнил Варка.

— Слыхал, — раздраженно ответил Илка. — В сказках.

Ухмылка Варки стала еще шире.

— Считай, что ты теперь в сказке, — а потом уже серьезно повторил: — Но шутки в сторону: ты молчишь про меня, я молчу про тебя. Договорились?

Илка прищурился, окинув его оценивающим взглядом. Но в итоге, к облегчению Варки, кивнул:

— Договорились.

Варка уже развернулся уходить, как Илка окликнул его:

— Слушай, красавчик, а у тебя нет какой-нибудь травы, чтобы высоты не бояться?

Варка посмотрел на него, удивленно приподняв брови.

— Ты по той стене боялся залезать, что ли? Да там не подъем, а лесенка в яслях.

Илка тут же ощетинился:

— Это тебе всё легко, обезьяна крылатая. А нам, простым смертным, приходится трудиться.

Варка моргнул и расхохотался, сам не очень понимая, с чего Илкин эпитет показался ему таким смешным. Несколько мгновений спустя Илка вдруг присоединился к нему. Они ржали как ненормальные, стоя на пустынной темной улице, и почему-то это чувствовалось самой правильной вещью на свете. Отсмеявшись, Варка покачал головой:

— Нет таких трав, извини. Но я могу помочь тебе бороться с боязнью высоты.

— Каким образом? — подозрительно спросил Илка.

Хороший вопрос. Варка огляделся, усмотрел поблизости подходящую сосну, а заодно убедился, что вокруг по-прежнему никого нет, схватил Илку и взлетел. На этот раз тот заорал.

— Тише ты! — шикнул на него Варка. — Всю округу перебудишь.

— Верни меня на землю! — прошипел Илка.

— Ты хочешь побороть свой страх или нет?

Варка посадил его на хорошую толстую ветку и сам сел рядом. Илка вцепился в ветку изо всех сил и зажмурился.

— И каким образом мне это поможет, придурок?

— Таким. Посмотри мне в глаза.

Илка неохотно подчинился, и Варка положил ладонь ему на плечо, вливая в него спокойствие, умиротворение. Илка удивленно вздохнул, поморгал.

— Полегчало? — спросил Варка.

Он кивнул, выглядя всё еще ошарашенным.

— А теперь попробуй спуститься — я буду страховать тебя снизу.

С этими словами Варка проворно слез на землю и посмотрел на Илку. Тот в ответ посмотрел на него с выражением «Ты все-таки идиот». Но повернулся в поисках подходящих веток. Не без труда, но с задачей Илка справился, даже ловить его не пришлось.

— Вот как врежу тебе сейчас за такую терапию, — процедил он, спустившись.

Варка улыбнулся и пожал плечами.

— Но ведь получилось же.

До Илки только сейчас дошло, что он слез с дерева, забыв про страх — был слишком занят тем, что злился на Варку.

— Получилось, — удивленно согласился он.

На том они и расстались. Илка пошел домой, а Варка поднялся в небо. Но теперь он уже не летал над городом, любуясь видом сверху, а взмыл до самых облаков, не обращая внимания на холод. Ему было над чем подумать. Он и не подозревал, что Илка способен на такие подвиги: превозмогая страх (а высоты он боялся до трясучки, Варка это прекрасно знал), взбираться по стене на третий этаж. Ради чего? Чтобы побыть с Ланкой пару лишних часов?

Соперничество за Ланку для Варки всегда было игрой — способом показать, кто из них круче. До сих пор ему и в голову не приходило, что у Илки всё серьезно. Знал бы, давно бы отступился. К тому моменту, когда, окончательно продрогнув, Варка вернулся домой, он понял, что испытывает к Илке уважение и симпатию. Возможно, они могли бы по-настоящему подружиться.

Свергнув и отправив в изгнание дядюшку Стаса и тетушку Элоизу, Ясь как мог старался исправить нанесенный ими вред. Хотя то, что крайны покинули Пригорье, уже, конечно, ничем не исправишь, но в остальном они с Владом более-менее справлялись. Пока на Пригорье не начал заглядываться барон Косинский. Ясь позаботился о том, чтобы в Трубеже был профессиональный военный гарнизон, но с мощью барона им было не тягаться.

В судорожных попытках придумать какую-нибудь стратегию, которая могла бы спасти их от алчной руки барона, Ясь вспомнил разговор с братом несколько лет назад.

— Знаешь, какие слухи ходят о некоем Липовце? — задумчиво спросил тогда Влад.

Ясь помотал головой — слухами он не особенно интересовался.

— Говорят, городок процветает: погода в окрестностях держится неизменно такая, какая необходима для хорошего урожая. Люди, если и болеют, быстро выздоравливают. А все попытки осады или захвата спотыкаются о внезапно поднимающуюся бурю, потоп или еще какие катаклизмы, которые не дают войскам даже приблизиться к городу.

Ясь склонил голову:

— Так вот, значит, где они в итоге осели.

Влад усмехнулся:

— Так и знал, что ты в курсе, — а потом уже серьезно спросил: — Как думаешь, если мы упадем в ноги пресветлым крайнам, они согласятся вернуться в Пригорье?

Ясь покачал головой:

— Боюсь, Рарог не простит нам убийства матери. Кроме того, их всего двое. Вероятно, их сил хватает на небольшой город, но может не хватить на целое Пригорье.

Влад согласился с его аргументами. Но сейчас у них, похоже, не осталось иного выбора. Так что Ясь собрался в путь — следовало отправляться как можно быстрее: дорога до Липовца не близкая.

— Если я не успею вернуться, — сказал он жене, — уходи с мальчиками из города. Влад найдет вам безопасное убежище.

— Есть ли сейчас хоть что-то безопасное? — покачала головой Злата.

В ее медовых глазах плескалась тревога, но она сохраняла спокойствие и не пыталась удержать его — привычная ко всему жена солдата. Ясь улыбнулся и поцеловал ее.

— Я люблю тебя. И сделаю всё возможное, чтобы вернуться.

— Я тоже люблю тебя, Ясь. И всегда буду ждать.

Злата отступила, и он обнял сыновей.

— Берегите мать, мальчики.

Ярослав серьезно кивнул, в его серых глазах горела решимость оправдать его доверие. У Войтека глаза наполнились слезами, но он мужество сморгнул их и в свою очередь кивнул.

— Я горжусь вами, — искренне сказал Ясь.

Влада он попросил позаботиться о его семье, если дойдет до худшего, и верил, что брат не подведет его. Что, конечно же, не сделало долгий путь до Липовца приятнее и спокойнее.

Он скакал со всей возможной скоростью, несмотря на развязшие по весне дороги, и добрался всего за несколько дней, избегая по пути всевозможные локальные сражения. Липовец выглядел островком мира среди океана войны. И когда Ясь въехал в город, это ощущение только усилилось. Красивые улицы, вдоль которых росли липы и по которым шли по своим делам хорошо одетые жители, пробегали дети. Липовец процветал — это точно.

Ясь спешился, медленно ведя коня в поводу, и размышляя, где ему искать пресветлых крайнов. Помнится, они собирались работать травниками, так что стоило, пожалуй, расспрашивать именно в этом направлении.

Он нашел постоялый двор, на всякий случай снял там комнату и оставил коня. После чего спросил хозяина постоялого двора — пожилого дородного мужчину:

— Не подскажете, как найти травника?

— Вас интересует кто-то конкретный или сойдет любой? — уточнил тот. — В нашем городе их несколько.

Ясь растерялся, но только на мгновение.

— Мне нужен лучший.

Поскольку кто может быть лучшим травником, чем крайн?

— А, — улыбнулся хозяин, — тогда вам нужен господин Лунь.

Что и требовалось доказать. Ясь согласно кивнул.

— Идите от постоялого двора прямо вперед, на втором перекрестке направо, через три улицы еще раз направо и выйдете в Садовый тупик. В конце тупика дом пятнадцать.

— Спасибо, — поблагодарил Ясь и двинулся в путь.

До Садового тупика он добрался без проблем, и дом тоже было найти не сложно. Красивый двухэтажный дом с шатровой крышей, резными водостоками, вертушками и флюгерами. Калитка была открыта, чего и следовало ожидать от дома травника.

Пройдя через небольшой сад к порогу, Ясь постучал в дверь.

Ему открыла девочка лет одиннадцати в простом голубом платье с передником. Светлые волосы заплетены в длинную косу, большие ясные глаза вопросительно посмотрели на него.

— Здравствуйте?

Она была настолько похожа на Мариллу, что от одного взгляда на нее перехватило дыхание. Он прокашлялся, пытаясь вернуть себе голос, и хрипло произнес:

— Мне нужен Рарог Лунь.

— Проходите, — улыбнулась девочка, пропуская его в дом.

Войдя из прихожей в гостиную, она позвала:

— Папочка! Это к тебе!

Ясь услышал быстрые шаги, и в гостиной появился Рарог. И Марилла. Оба совершенно не изменились. То есть, конечно, они стали старше — уже не юные подростки, которых помнил Ясь, а взрослые люди. Но зрелость сделала их еще прекраснее. Если только такое возможно.

И хотя Ясь любил свою жену и был счастлив в браке с ней, при виде Мариллы сердце всё равно ёкнуло. Однако это неуместное чувство быстро пропало.

— Ясь? — удивленно-радостный возглас прозвучал хором.

Ясь улыбнулся и шагнул вперед.

— Добрый день, Рарог, Марилла.

Марилла уже устремилась вперед, чтобы обнять его, после чего Рарог пожал ему руку. Оба улыбались.

— А вы что, знакомы? — с любопытством спросила их дочь.

— Да, — с прежней улыбкой повернулась к ней Марилла. — Это наш друг Ясь Гронский. Ему я обязана жизнью.

— Как и я тебе своей, так что мы в расчете, — заметил Ясь.

В глазах девочки появилось понимание — видимо, с семейной историей она была знакома. Представление продолжил Рарог:

— Наша дочь Селена, — после чего спросил: — Как ты здесь оказался?

Вопрос подействовал на Яся как ушат холодной воды. За радостью встречи он почти забыл, зачем вообще сюда приехал.

— Разговор будет долгий.

Они устроились в гостиной на диване и в креслах. Марилла принесла чаю с печеньем. Селену никто не приглашал, но она осталась. Впрочем, прогонять ее тоже не стали. Там Ясь и изложил проблему с бароном Косинским.

— Мы не справимся сами, — заключил он. — Гарнизон Трубежа слишком малочислен по сравнению с войском барона.

— И ты хочешь, чтобы мы волшебным образом прогнали его из Пригорья? — с ноткой сарказма и одновременно горечи в голосе спросил Рарог.

Ясь отвел взгляд. Он понимал его отношение, сам ведь сказал когда-то брату, что Рарог не простит им убийства матери.

— Рар, — неодобрительно произнесла Марилла. — Мы можем хотя бы рассмотреть варианты.

Он повернулся к ней, и некоторое время они молча смотрели друг на друга, будто ведя безмолвный разговор. Хотя, может, и не будто. Ясь знал, что крайны способны на такое. Наконец, Рарог сдался:

— Ладно.

Ясь облегченно выдохнул.

— Есть у меня одна мысль, — продолжил Рарог так, словно не он только что не хотел в принципе ввязываться и эта мысль возникла у него изначально. — Если перехватить их на узком проходе в горах…

Ясь согласно кивал — план был хорош и вполне мог сработать.

— Но вас должно быть по меньшей мере двое, чтобы держать щит друг для друга, — заметил он.

Он сильно сомневался, что Рарог захочет взять на эту операцию Мариллу. Тем не менее он невозмутимо кивнул.

— А можно мне с тобой? — спросила Селена.

— Нет, — хором ответили Рарог с Мариллой непререкаемым тоном.

Селена вздохнула, но спорить не стала. Ясь невольно улыбнулся. Он, по сути, не знал Мариллу в этом возрасте — лишь встречал пару раз, — но не сомневался, что именно таким ребенком она и была.

— Я возьму Ивара. Двойного щита должно хватить.

Во взгляде Мариллы мелькнула тревога, но она кивнула. Ясь уже хотел спросить, кого он имел в виду, как хлопнула входная дверь, из прихожей донеслись голоса. В гостиную вошли парень и девушка лет пятнадцати. Первым взгляд Яся привлек парень. Если Селена была похожа на Мариллу, то этот мальчик был копией Рарога. Определенно, сын. Поздоровавшись с Ясем, они вопросительно посмотрели на хозяев дома.

— Бабушка не с вами? — спросил Рарог.

«Бабушка?» — с недоумением подумал Ясь и предположил, что Рарог с Мариллой взяли под крыло какую-нибудь соседку-старушку.

— Они с Жданкой немного задержались с тем новеньким, — ответил Лунь-младший. — Должны скоро прийти.

Рарог кивнул.

— Тогда подождем их. Располагайтесь пока.

Он представил детей Ясю: «Наш сын Ивар и его одноклассница Хелена», — и Яся детям. Они посмотрели друг на друга со взаимным интересом.

Пока все располагались, Марилла принесла еще угощения для увеличившейся компании, и они принялись обсуждать… вроде бы детский приют, насколько понял Ясь.

И вот снова хлопнула дверь, в гостиную влетела рыжая девочка, которую представили как Жданну, еще одну дочь — приемную. А следом за ней вошла… Ясь зажмурился и помотал головой, смутно отметив тихий смешок рядом с собой. Когда он снова открыл глаза, видение никуда не пропало.

— Здравствуй, Ясь, — с легким удивлением произнесло видение. — Какими судьбами?

Краем сознания он вспомнил слова Рарога про бабушку.

— Госпожа Анна?! — он подскочил, чтобы склониться перед ней в глубоком поклоне. — Я думал…

— Все так думали, — сказала она. — Но, как видишь, я жива.

Ясь сглотнул и рухнул на колени, опустив голову.

— Простите.

— За что ты извиняешься? — с недоумением спросила госпожа Анна.

— За то, что не смог вовремя понять замысел дяди Стаса, — Ясь осмелился поднять на нее взгляд и обнаружил, что она улыбается.

— Грехи дяди — не твои грехи, — покачала она головой. — Кроме того, ты спас Мариллу, и за это я всегда буду тебе благодарна. Вставай.

Ясь поднялся, всё еще не в силах оторвать от нее пораженного взгляда.

— Так какими судьбами ты оказался здесь? — снова спросила госпожа Анна.

— Мы как раз ждали тебя, мама, чтобы поговорить об этом, — сказал Рарог, после чего изложил ситуацию для всех новоприбывших.

— Может сработать, — одобрила план госпожа Анна. — Но я бы добавила для устрашения… Вот красная почесуха, например. Как раз у Тереней девочка болеет сейчас. Ее проявления похожи на первый взгляд на чуму.

— Мама, ты гений, — ухмыльнулся Рарог.

— Спасибо, дорогой, — улыбнулась она в ответ.

— А если в нас стрелять начнут? — поинтересовался Варка — впрочем, таким тоном, словно не сомневался, что у отца есть решение этой проблемы, и ему просто любопытно его узнать.

— А вот для этого, — ответил Рарог, — существует такая вещь, как щит, которую ты сегодня научишься ставить.

— Только бы успеть, — пробормотал Ясь — этот момент по-прежнему тревожил его больше всего.

— Не беспокойся, — сказала Марилла, — у нас построен колодец прямо в Пригорье.

И впервые за последнее время Ясь почувствовал, как его покидает напряжение и крепнет надежда.

* * *

Сразу после ужина отец с господином Ясем ушли в Пригорье проверить ситуацию.

— Отправляемся послезавтра, — сообщил он, вернувшись. — К этому времени войска барона как раз подойдут к нужному месту.

— Будьте осторожны, — с тревогой попросила мама.

— Не волнуйся, — папа поцеловал ее ладонь. — Наш щит им не пробить. И если что, мы всегда можем просто улететь.

Честно говоря, Варке было не по себе. Но боялся он не за себя — он не сомневался, что отец щит удержит и закроет его, что бы ни случилось. Он боялся, что сам не сможет удержать щит и из-за него пострадает отец.

В Пригорье они первым делом зашли в замок.

— Надо прилично одеться, — сказал отец.

— А мы разве не прилично одеты? — удивленно спросил Варка, осмотрев свой вполне себе добротный костюм, даже с претензией на щегольство.

Отец усмехнулся.

— Для Липовца — вполне. Но для пресветлых крайнов — нет. А мы в первую очередь должны произвести впечатление. Наша репутация — наша сила.

Варка понимающе кивнул.

Так что они принялись рыться в кладовых замка, выбирая себе подходящий наряд. Такую роскошную одежду — из шелка, атласа, кожи тончайшей выделки с украшениями из драгоценных камней — Варке носить еще не приходилось. И он сотворил из воды ближайшего источника зеркало, чтобы посмотреть на себя.

— Хорош-хорош, — усмехнулся отец — сам он выглядел великолепно, производя впечатление как минимум императора — и сунул в руки расческу. — Причешись.

 

Встреча с бароном Косинским шла, как и планировалось. Варке даже было весело. Пока солдаты барона не начали стрелять. То есть поначалу и это было весело — пули щит пробить не могли, барон бесился, солдаты пришли в замешательство. Но тут на них нацелили около десятка пудовых копий, и Варка испугался, представив, как одно из них вонзается в грудь отца.

— Не бойся, — едва слышно прошептал тот. — Держи щит.

Варка кивнул, сосредоточившись изо всех сил. И вдруг он услышал, как сзади что-то хрустнуло. Резко обернувшись, он обнаружил еще трех копейщиков, подобравшихся сзади. Мысли промелькнули со скоростью молнии — если он развернется, отец останется беззащитным от нападения спереди; если не развернется, их достанут сзади. Решение пришло со скоростью молнии.

— Взлетаем! — воскликнул он.

К счастью, отец, не задумываясь, последовал его совету, и они разом взмыли высоко в воздух, копья пролетели под ними, поражая своих, которые оказались теперь лицом друг к другу.

Отец вскинул руку, стиснув кулак, и подбиравшиеся к ним пластуны покатились по насыпи.

— Довольно! — произнес он вроде бы и негромко, но перекрывая крики раненых и ржание обезумевших лошадей. — Господин Адальберт Сильвестр, седьмой барон Косинский, по вашей вине погибли люди. Вы заслужили смерть.

Они с Варкой спустились обратно на камень, и началось представление с красной почесухой. Окончательно обезумевшее войско барона с криком «Чума!» — бросилось прочь.

Варка облегченно выдохнул и повернулся к отцу, с ужасом обнаружив у него на боку кровь.

— Пап? — встревоженно позвал он.

— Не беспокойся — царапина, — отмахнулся тот. — Ты сам-то цел?

Варка кивнул — его не задело.

— Давай подлечу, — предложил он.

Конечно, отец мог справиться и сам, но на себе не очень удобно, а Варка в последнее время поднаторел в исцелении всевозможных ран. Правда, ни с чем серьезным до сих пор ему сталкиваться не приходилось.

— Давай, — согласился тот.

Рана оказалась не такой царапиной, как дал понять отец, но и никаких органов не задело, так что справился Варка быстро.

* * *

Трубеж был красивым городом и более шумным, чем сонный Липовец. Но вплотную к нему лежал странный пустырь — земля на нем была будто выжжена и на ней ничего не росло.

— Что это? — спросил Варка кивнув туда.

Отец покосился в ту сторону и хмыкнул:

— Моя работа.

— В смысле? — удивился Варка.

Он вздохнул и пояснил:

— Когда Сварог прислал мне сообщение, что моя мать и Марилла убиты, я как с ума сошел. В ярости и отчаянии снес пол Трубежа. Город-то восстановили, а вот на месте рощи с тех пор больше ничего не растет.

Варка аж присвистнул. А потом его передернуло, когда он представил себя на месте отца. Хорошо, что мама и бабушка все-таки не погибли тогда.

Во дворце вместе с господином Ясем их встречал еще один мужчина, который сразу с улыбкой шагнул вперед:

— Рарка!

Отец улыбнулся в ответ.

— Здравствуй, Влад.

И в следующее мгновение они уже обнимались. Господин Влад оказался братом господина Яся и старинным приятелем отца. Им принесли угощение, и взрослые принялись обсуждать политику. Варка быстро заскучал и перестал слушать. Тем более что после пережитой недавно бури эмоций теперь ему невыносимо захотелось спать.

Снова Варка включился в происходящее, только когда господин Влад умоляюще произнес:

— Вернулись бы вы, Рарка, а?

Отец устало вздохнул. Он сидел в кресле, вытянув ноги, и крутил в длинных пальцах бокал красного вина.

— Влад… Я не против вернуться. В конце концов, я здесь вырос. Но нас слишком мало для такой большой территории как Пригорье.

— О чем я тебе и говорил, — вставил господин Ясь.

Господин Влад разочарованно вздохнул.

— Впрочем, — отец выпрямился и поставил бокал на столик, — я обсужу этот вопрос с Мариллой. И вы всегда можете прийти к нам, если понадобится помощь, — он положил на тот же столик серебристое перо. — Это ключ от колодца.

— Спасибо, — с чувством произнес господин Ясь. — Мы этого не забудем.

* * *

Ясь появился снова всего несколько дней спустя.

— Мне очень неловко вас беспокоить — опять и так скоро, но… — он тяжело вздохнул и заключил: — Теперь, когда барон Косинский вышел из игры, Филипп Вепрь решил, что это открывает ему дорогу в Трубеж.

— Что ж им всем неймется-то? — вздохнул Рарог.

Марилла невольно улыбнулась, хотя ситуация складывалась вовсе не веселая. Она еще слишком живо помнила страх, когда Рарог с прошлой операции вернулся раненый. Не сильно, и Варка успел рану подлечить, но всё же.

— Больше я вас вдвоем не отпущу, — решительно заявила она.

Рарог в свою очередь улыбнулся:

— Я как раз собирался позвать тебя с собой. Думаю, на этот раз обойдемся проверенным способом разгона захватчиков.

— Буря и потоп? — понимающе спросила Марилла.

— Именно. Жданну еще можно взять — ее мощь в этом деле очень пригодится. Ну и, конечно, придется заняться политикой. Это я сам, а ты с детьми позаботишься о погоде.

Марилла кивнула. Такой план ее устраивал.

— Может, вернуться действительно в Пригорье, как Влад предлагал? — спросил Рарог.

Марилла всё еще не была уверена. С одной стороны, к старому дому тянулось сердце, тем более там явно нужна была их помощь. С другой стороны, Рарог прав — их слишком мало. Да и Липовец жалко бросать на произвол судьбы. Они здесь прижились за столько лет.

— Давай решим этот вопрос после того, как разберемся с Филиппом Вепрем, — сказала она.

— Разумно, — согласился Рарог.

Селену, как самую младшую оставили дома с бабушкой, и она страшно обиделась.

— Жданку берете, а меня нет? — возмутилась она. — Сами же сказали, что ничего опасного там не будет.

— Предположительно не будет, — возразил Рарог. — И Жданка старше.

— Всего на два года!

— И сильнее, — невозмутимо продолжил Рарог.

На это Селенке возразить было нечего, поэтому она просто надулась и топнула ногой. Рарог вздохнул и положил руки ей на плечи, посмотрев в глаза.

— Ласточка, пойми: да, риск там минимальный, но все-таки есть. Ты успеешь еще поучаствовать — дел в Пригорье накопилось немало, более мирных и безопасных.

— Ладно, — неохотно сдалась она, и Марилла невольно улыбнулась.

 

Отпугнуть с помощью потопа отряд княжича Хенрика, который явился в Бренну с акцией устрашения, оказалось действительно не так уж сложно. Дети и вовсе повеселились от души, управляя бурей. После чего Марилла с Жданкой вернулись в замок, а Варка присоединился к Рарогу в общении с властями Бренны.

В замке они застали Селенку с Хеленой. Обе явно с нетерпением ждали новостей.

— А бабушка знает, где ты? — спросила Марилла, одарив дочь взглядом «Что ты здесь делаешь?»

Та состроила оскорбленное выражение лица.

— Конечно! Она отпустила меня сюда с Фамкой. Сказала, что Фамка — благоразумная, не даст мне наделать глупостей.

— Это правда, — согласилась Марилла, улыбнувшись.

Селена заулыбалась в ответ, а Хелена выдохнула с явным облегчением. Она боялась, что их все-таки будут ругать.

Жданка тут же принялась в красках рассказывать про созданную ими бурю. Селенка завистливо вздыхала и требовала подробностей. Хелена реагировала гораздо спокойнее, с пониманием последствий, но ей тоже было интересно.

Мужчины вернулись довольные. Точнее Варка был доволен, Рарог более трезво смотрел на результаты переговоров.

— Воевода Бренны был бесконечно рад нашему появлению. Но среди его окружения немало недовольных — от них наверняка будут неприятности. И князь Филипп не успокоится — слишком упертый.

— Что собираешься делать? — спросила Марилла.

Рарог усмехнулся:

— Нанесу ему добрососедский визит.

* * *

Рарог шагнул прямо в окно рабочего кабинета князя Филиппа, который сидел за столом, зарывшись в бумаги.

— Добрый день, — поздоровался он, и князь подскочил, вытаращившись на него.

— Рарка!

— Рарог Лунь Ар-Морран, — надменно поправил он.

Филипп пронзил его злобным взглядом, который Рарог проигнорировал. Театрально стряхнув с рукава несуществующую пылинку, он сказал:

— Мы чрезвычайно признательны вам, дорогой названный дядюшка, за благородное стремление спасти Пригорье от известного своей жестокостью барона Адальберта. Но ваши тревоги напрасны. Господин барон больше не представляет опасности — мы разобрались с ним сами.

Филипп открыл рот, но, так ничего и не сказав, снова закрыл его. Рарог подавил усмешку. Дразнить его оказалось очень весело.

— Надеюсь, войска, сосредоточенные в Лисьих Норах и у Блошиных пригорков, пригодятся вам в другом месте, — продолжил он. — И хочу сообщить, что больше нет никакой необходимости собирать подати и вербовать рекрутов на исконной земле крайнов.

— Да как ты смеешь! — наконец обрел Филипп дар речи.

— Я смею? — Рарог саркастично приподнял бровь. — Не я вторгаюсь в чужие земли.

— Эти земли… — князь в ярости начал вставать с кресла.

— Эти земли принадлежат крайнам, — отрезал Рарог, пронзив его таким взглядом, что он шлепнулся обратно. — Спасибо за беспокойство, но теперь мы вернулись и позаботимся о них сами.

Филипп не до конца поверил ему, но опасался нарываться — на случай, если это все-таки правда.

— Рад, что мы поняли друг друга, — зловеще улыбнулся Рарог. — А теперь позвольте откланяться.

Филипп уже составлял планы о том, как проверить его заявление о возвращении крайнов, до тех пор решив затаиться. Придется что-то придумывать, чтобы произвести впечатление, будто их действительно много — одними угрозами князя Филиппа не остановить. Но пока можно выдохнуть.

Вышел Рарог через дверь, чтобы пройти по дворцу — чем больше людей его увидит, тем лучше.

И проходя мимо конюшен, резко остановился, почувствовав чью-то безумную боль. Оглядевшись и определив источник боли, Рарог направился к конюшням и обнаружил там… существо. Настолько жутко искореженного человека он не встречал еще ни разу. Существо смотрело на него, приоткрыв губастый слюнявый рот. Подавив отвращение от сладковатой трупной вони, Рарог наклонился к нему, оценивая, можно ли что-то сделать. Нет, одному тут не справиться. Тут требуется долгое сложное лечение.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Липка, — не слишком внятно ответил тот.

Рарог быстро обдумал варианты и спросил:

— Пойдешь со мной, Липка? Попробуем тебя вылечить.

Липка считал, что вылечить его нельзя, но всё равно ответил:

— Пойду. Добрый.

Добрый. Рарог невесело усмехнулся. Парень, похоже, ни капли доброты ни от кого не видел с рождения.

— Идти сможешь? — спросил Рарог — хотелось убраться хотя бы со двора, прежде чем взлетать, но он сомневался, что Липка в состоянии передвигаться в принципе.

Тот помотал головой, а потом указал на одного из коней:

— Лютка.

— Предлагаешь верхом? Что ж, тоже можно.

И даже, наверное, проще, чем тащить его на себе. Липка кивнул и заковылял к коню. Ходил он еле-еле, а вот оседлал, взнуздал коня и забрался на него довольно ловко. Похоже, руки все-таки работают. Хоть что-то. Рарог вскочил в седло позади него. Конь было возмутился присутствием незнакомца, но Рарог быстро его успокоил.

— Вы ему нравитесь, — удивленно произнес Липка.

В его мыслях Рарог прочитал, что конь отличался строптивым нравом и, кроме князя и самого Липки, к нему никто не мог подступиться, за что и был назван Лютиком.

— Я всем нравлюсь, — фыркнул Рарог.

Липка просто кивнул — мол, да, это понятно. Рарог пришпорил коня, и они вылетели из конюшни, промчавшись по двору под чьи-то пораженные восклицания. Будем надеяться, погони не будет. Вряд ли кому-то нужен Липка, а вот за коня князь может обозлиться. Конь-то отличный.

Но нет, никто за ними не погнался — по крайней мере, не сразу, а там они уже достаточно оторвались от любых потенциальных преследователей.

* * *

От князя Рарог вернулся неожиданно на коне и не один. При виде того, кого он привез с собой, Марилла в ужасе застыла. С таким она еще ни разу не сталкивалась. Не человек, а кусок сырого мяса, причем гниющего заживо.

— Кто это? — чуть ли не шепотом спросила она.

Рарог пожал плечами:

— Звать Липкой, больше ничего не знаю. Наткнулся на него в княжеских конюшнях.

Не мог оставить — так и не было сказано, но Марилла поняла и без слов. Рарка никогда не мог пройти мимо тех, кто страдал и нуждался в помощи.

Собравшиеся к ним дети смотрели на несчастного с ужасом и состраданием. Никто не произнес ни слова.

— Хелена, хорошо, что ты здесь, — сказал Рарог. — Твоя сила понадобится ему для восстановления. Жданна, твоя тоже. Ивар, Селена, будете помогать нам, — немного подумав, повернулся к Марилле: — Думаешь, стоит позвать маму или сами справимся?

Секунду поколебавшись, Марилла решила:

— Справимся. У нее будет достаточно забот в Липовце в наше отсутствие.

Рарог кивнул.

Они перерыли библиотеку в поисках способов выпрямлять кости, предоставив тем временем Варке более легкие повреждения, Селене — приготовление мазей и настоек, а Хелене — обработку ран этими мазями. Жданке же было поручено просто сидеть рядом с пациентом, делясь с ним своим жизнелюбием и оптимизмом.

После того, как они наконец раскопали нужное в одном из старинных фолиантов, на исцеление Липки ушло около двух месяцев. Лечение было болезненным, и пока Марилла с Рарогом проводили операцию, дети по очереди забирали у него боль. Хелена отпросилась у матери на медицинскую практику, благо в Лицеуме наступили каникулы, и окончательно переселилась в замок, всё время посвящая Липке.

Тем временем Рарог заключил договор с Бренной и Трубежом. Прослышав об этом, к замку потянулись люди из других поселений. И они не успели оглянуться, как уже заново взяли под крыло всё Пригорье. Так что, когда Липка пошел на поправку, его окончательно оставили заботам Хелены, а Марилла с Варкой занялись другими пациентами, которых здесь было в избытке. Вначале Марилла брала сына с собой, чтобы он набил руку, поскольку до сих пор самостоятельно как травник еще ни разу не работал. А потом они разделили зоны ответственности, и Марилла стала брать с собой Селену, чтобы она тоже училась.

Рарог решал со старшинами и воеводами политические и экономические вопросы. Погоду по необходимости исправляли все вместе. Работы было, конечно, много, но пока они справлялись. Марилла боялась только одного — что Филипп Вепрь все-таки решит начать полноценную войну. Но он пока не давал о себе знать.

* * *

К осени они переселились в Пригорье окончательно, причем Фамка с матерью отправились вместе с ними. В Липовце оставили бабушку, которая, несмотря на бурчание многих, заняла место главы цеха травников. А в приюте ей помогали Илка и Ланка. И вместе с ней время от времени наведывались в Пригорье.

Варка обрадовался было, что больше не надо ходить в Лицеум, но учеба не прекратилась. Просто их с Селенкой и Жданкой образованием, а заодно и образованием Фамки, теперь занимались исключительно родители. Впрочем, это было гораздо интереснее, чем в Лицеуме. Так что днем они работали, а вечером учились. Свободного времени не оставалось вовсе, но Варке здесь нравилось гораздо больше, чем в Липовце.

Липка окончательно окреп и присоединился к обучающимся. Знания он впитывал быстро и вскоре начал вместе со всеми участвовать в делах Пригорья. Вот только с каждым днем делался всё грустнее. Даже по горло занятый пациентами Варка заметил, что с другом что-то не так. Настолько, что в конце концов решил с ним поговорить.

— Я люблю ее, — печально ответил Липка на вопрос, что с ним происходит.

— Фамку? — уточнил Варка, хотя, в сущности, уточнение было лишним.

То, какими глазами Липка смотрел на нее, не заметил бы только слепой. И Фамка. Которая упорно не хотела видеть его томных вздохов и нежных взглядов.

— Что мне делать? — тоскливо спросил Липка. — Она такая… прекрасная крайна. А я грязь под ногами. Я недостоин…

Варка вздохнул. Недостоин он, ага.

— Да ты посмотри на себя — вон какой красавец получился, любая засмотрится.

Липка упрямо помотал головой.

— Она не любая.

Вот ведь два идиота. И что с ними делать?

— Ну помоги ей по хозяйству, что ли, — посоветовал Варка, вспоминая отцовские рассказы. — Цветочков принеси. Девчонки любят цветы. Вдруг поможет.

— Ты правда так думаешь? — оживился Липка.

— Правда. Но если ты ее обидишь — в глаз дам.

На лице Липки появилось выражение откровенного ужаса.

— Обижу? Да никогда!

В общем-то Варка в этом даже не сомневался, а сказал — так, для профилактики.

Липка воспрянул духом и принялся воплощать в жизнь Варкин совет.

Несколько дней спустя жаловаться начала уже Фамка. Правда, она пришла к Варке сама.

— Вот чего ему надо, а? — спросила она. — Он издевается надо мной?

— Фамочка, ты совсем дура? — ласково ответил Варка. — Парень влюблен в тебя по уши и пытается ухаживать. А ты говоришь: издевается.

— В смысле «влюблен»? — удивилась Фамка.

— В прямом! — отрезал Варка — эта трагикомедия уже начала ему надоедать. — Два идиота, честное слово. Поговорите уже, что ли.

Фамка похлопала ресницами, в упор уставившись на него черными глазищами, а потом просто развернулась и молча ушла. Как позже выяснилось, советоваться с матерями — и со своей, и с Варкиной. Варка не знал, о чем они беседовали, но после этого Липка наконец-то повеселел, а Фамка прямо-таки расцвела. Нет, она и раньше была красавицей, но теперь стала ослепительной.

* * *

Фамка была так счастлива, что не верила этому счастью. Ведь не может же быть, чтобы всё было так хорошо. И, конечно же, пробуждение в итоге наступило. В начале осени на Крайнову горку явился князь Филипп с требованием вернуть ему сына, которым, ко всеобщему удивлению, оказался Липка. Отцу его не отдали — господин Лунь уболтал князя, и тот сам согласился, что крайны оказали ему великую честь, взяв его сына на воспитание. Но Фамка чувствовала себя так, словно внезапно закончился прекрасный сон.

Липка — Филипп — оказался княжичем, пусть и незаконнорожденным, тем не менее оставшимся единственным наследником Сенежского княжества. И Фамка, нищенка из Нор, ему точно не пара.

Она оплакивала свое разбитое сердце, скрывшись в библиотеке. Там-то ее и нашел Липка. Приблизившись, он опустился перед ней на колени.

— Что ты делаешь? — испугалась Фамка. — Встань немедленно.

Липка упрямо помотал головой.

— Фамочка. Хелена, — произнес он, глядя на нее умоляющими серыми как туман глазами. — Я знаю, что недостоин тебя, но ты всегда была так добра ко мне. И я подумал, может, ты все-таки согласишься… выйти за меня замуж?

Фамка пораженно приоткрыла рот, сглотнула и слабо ответила:

— Какое замуж? Мне еще семнадцати даже нет.

— Не прямо сейчас, — поправился Липка. — Сейчас мы можем просто обручиться.

Фамка помотала головой, гадая, не снится ли ей странный сон.

— Я не могу выйти за тебя, — почти шепотом ответила она.

— Почему? — Липка помрачнел и поник.

Она тяжело вздохнула.

— Потому что ты княжич, а я…

— А ты прекрасная крайна, и я, конечно, не пара тебе.

— Что ты говоришь? Это я не пара тебе. И никакая я не крайна.

— Пока еще, — вдруг произнес голос от входа в библиотеку. — Но это исправимо.

Они оба вздрогнули и повернулись. В дверях стоял господин Лунь.

— Я бы на твоем месте подумал над предложением, Хелена. А сейчас пошли.

Фамка хотела спросить, что он имел в виду, но не решилась. Просто молча встала и последовала за ним, а по-прежнему печальный Липка — за ней. Они поднялись по выращенной еще в прошлом году лестнице на второй этаж, где их уже ждали все остальные. Варка подмигнул ей с видом заговорщика. Госпожа Лунь ободряюще улыбнулась. Селенка улыбалась с предвкушением. Жданка подпрыгивала с выражением радостного нетерпения на лице. И только мама выглядела напряженной. Что происходит?

— Мы считаем, что вы со Жданной готовы, — сообщил господин Лунь.

Однако это ничего Фамке не объяснило, только породило еще больше вопросов. Правда, обдумать она их не успела, поскольку господин Лунь продолжил:

— Расправь свои крылья.

За спиной Жданки вверх взметнулись огненные сияющие крылья. Фамка была так поражена и восхищена этой картиной, что не сразу поняла, что и ей что-то мешает устоять на земле. Она недоверчиво повернула голову и обнаружила трепещущие черные как ночь крылья. Она сглотнула и посмотрела на господина Луня.

— Как это? — всё, что она смогла произнести.

Он улыбнулся и пожал плечами.

— Я ж говорил: вы готовы. А вот то, что наш юный княжич тоже готов, я не ожидал.

Фамка повернулась и увидела, что стоявший позади нее Липка тоже обзавелся крыльями — такими же черными.

— Вот видишь, Фамочка, — робко улыбнулся он, — куда ты, туда и я.

— Приветствую вас, — торжественно произнес господин Лунь. — Жданна, госпожа полдня, хозяйка огня и жизни. Хелена, госпожа ночи, хозяйка звездных путей. Филипп, господин ночи, хозяин теней и тумана.

Фамка заморгала, подавив желание ущипнуть себя, чтобы проверить, не сон ли всё это?

— Пошли, — Селенка схватила ее за руку и потянула к окну.

Жданка, не дожидаясь приглашений, уже прыгнула прямо в пропасть и взмахнула крыльями, тут же поднимаясь в небо. Селенка, раскрыв серебристые крылья, последовала за ней, по-прежнему таща за собой Фамку. Так что той волей-неволей пришлось тоже полететь. И это было настолько потрясающее ощущение, что на какое-то время она забыла вообще обо всем. Пока к ней не подлетел улыбающийся Липка. Ее сердце переполнял такой восторг, что больше ни о чем не задумываясь, Фамка сказала:

— Я согласна.

Его глаза цвета тумана вспыхнули огнем, и он схватил ее в охапку и закружил так, что они чуть не начали падать, но вовремя выровнялись. Фамка засмеялась. В конце концов, может, она и ошибалась. Может, ничего не закончилось, а только начинается.

Илка никогда бы в этом не признался, но ему нравилось бывать в замке крайнов — и из-за замка самого по себе, и из-за возможности немного отвлечься от забот городского старшины в Липовце. Он неожиданно для себя сменил на этом посту отца, который слишком ослабел во время поветрия, чтобы продолжать управлять городом. Илке нравилась эта работа — как Ланке нравилось заниматься приютом, — но временами хотелось куда-нибудь сбежать.

Илка услышал это, как только они ступили в замок. Повсюду разливалось дивное пение. Оно плыло откуда-то издалека, и слов разобрать было невозможно, но пронизывало сам воздух и будто наполняло его особым ароматом. А может, и не будто. Илка всё еще слегка завидовал Варкиному голосу, который после ломки стал еще прекраснее, но даже он не пел так. Ланка тоже восторженно замерла, прислушиваясь.

— Что это? — прошептала она.

Варка ухмыльнулся и пожал плечами.

— Папа, — прислушался и добавил: — Похоже, в Садах. Пошли послушаем?

Ланка с энтузиазмом закивала. К собственному своему раздражению, Илка тоже не мог отказаться от возможности послушать такое пение.

 

Илка с Ланкой были ужасно забавными в своем восхищении. Илка особенно, поскольку ему явно не хотелось восторгаться, но он ничего не мог с собой поделать. Варка ухмыльнулся про себя. А ведь им повезло, что папа пел всего лишь для Садов, а не для мамы. Потому что когда Поющий крайн поет для своей любимой… В общем, для случайных слушателей результат может стать непредсказуемым.

Когда они вышли к Садам, возле спуска к ним обнаружилась бабушка. Она стояла у самого края и смотрела вниз с мечтательно-задумчивым выражением лица. Услышав их шаги, она повернулась и солнечно улыбнулась им. Варка улыбнулся в ответ.

 

С бесконечной нежностью в сердце Анна слушала пение сына. Каждое мгновение с детьми после долгих лет беспамятства казалось ей чудом и благословением. Рарка сидел под вишней, прислонившись к ней спиной, с лютней в руках. Его голос разливался по воздуху, заставляя деревья распускаться пышным цветом. Марилла устроилась рядом с ним, обняв колени руками и положив на них подбородок, с улыбкой глядя на мужа. Придя сюда на звуки пения, Анна не стала спускаться к детям — пусть побудут вдвоем, а она может послушать и сверху.

Как когда-то давно, когда они стояли здесь со Сварогом и слушали восьмилетнего Рарку. Сварог тогда был так рад появлению Поющего крайна в их роду.

Услышав шаги в коридоре позади, Анна обернулась, увидев внука и Илию с Иланой. Она улыбнулась им, и Варка ухмыльнулся в ответ, встав рядом с ней. Кто бы мог подумать, что Поющий крайн может появиться в двух поколениях подряд.

Мгновение послушав, Варка подхватил песню. Анна видела, как Рарог поднял голову в их сторону и улыбнулся сыну. И они уже пели дуэтом. И всё вокруг замерло, чтобы в следующее мгновение взорваться фейерверком света, солнца, вихря цветов и радуги.

 

Марилла всегда любила слушать пение Рарки. К ее сожалению, удавалось это редко: голос Поющего крайна — слишком мощная сила. И еще реже выпадала возможность отдохнуть от многочисленных дел в Пригорье, от забот о детях и просто побыть вдвоем. Тем больше она ценила такие мгновения. Положив подбородок на колени, она любовалась своим прекрасным мужем и наслаждалась его завораживающим голосом. Технически он пел для Садов — чтобы пышнее росли и цвели, — но, по сути, любая его песня была для нее.

«Я люблю тебя, мой родной», — подумала Марилла, зная, что ей не надо этого говорить — он всё прочитает в ее глазах.

 

Волна незримого света разливалась по Пригорью, касаясь сердец, вызывая в них необъяснимую радость и тепло. Те, кто ссорился, вдруг забывали из-за чего началась распря, растерянно улыбались друг другу и пожимали руки. Те, кто был расстроен или подавлен тревогами, получали умиротворение и покой. Надежда, вера и любовь расцветала в душах людей — пусть даже на короткое время, но они запомнят это чувство.