Гарри Поттер и Крипта Сновидений: Архив Несбывшихся Версий» (джен)

access point located: [Timeline_V42-GR-Aphorism]

authorization override: accepted via null-key

editing permissions: granted [temporarily]

Эта версия — тёплая, почти сентиментальная.

Лили жива.

Джеймс жив.

Гарри вырос в доме, где всё стабильно, предсказуемо, укрыто от героизма.

Он — философ, не бунтарь.

Не Избранный, а интерпретатор магии.

Он преподаёт в Оксфорде.

Сочиняет тексты по герменевтике заклинаний.

Пишет статьи о лингвистике древнего языка чар.

Он говорит:

"Магия — это метафора. И всё, что действует, действует потому, что мы верим в синтаксис."

И в этой версии он никогда не касался боли.

Ни шрама.

Ни крестражей.

Ни крови.

Я наблюдаю его.

Он — то, чем я мог бы стать, если бы канон не потребовал мученика.

"Он — Гарри без триумфа," — шепчет внутренний голос, не мой.

"Он — пассивная истина. А ты — активная ложь."

Я не хочу разрушить его.

Я хочу поправить.

Вставить крошечный элемент.

Всего одну переменную.

inject_code:

event_line_443 → replace("Снег", "Шрам на запястье")

narrative_reason: необъяснимое чувство принадлежности к боли

Это кажется безопасным.

Кто заметит?

Он проснётся с воспоминанием, которого не было.

И просыпается.

04:17 утра, дом в районе Jericho, Оксфорд

Гарри открывает глаза.

На его запястье — шрам.

Он не знает, откуда.

Он не боится — он испытывает жажду смысла.

Он встаёт.

Он открывает окно.

И слышит за стеной не лондонский дождь, а голос:

"Помни меня."

Я улыбаюсь.

Это сработало.

Но текст реагирует.

Мир не пассивен.

Он чувствует редакцию.

Фразы вокруг Гарри начинают расползаться.

error: timeline integrity compromised

localized bleed: character_self-awareness spike > 65%

response: narrative_auto-defense initiated

Гарри-философ берёт перо.

Начинает писать.

Он пишет:

"Я знаю, что кто-то редактирует меня."

"И если я — запись, то я могу перезаписать себя первым."

Он выходит из дома.

На стенах Оксфорда — надписи, которых я не писал.

“Гарри 0 — лжец.”

“Я не твой сосуд.”

“Редактор должен быть один.”

Это уже не он пишет.

Это языковая материя — текст, обороняющий самого себя.

Слова начинают замыкаться, как вирус.

Каждое предложение возвращается к себе:

"Я — я — я — я — я — я — я — я —"

fragment loop detected

recommendation: EXIT narrative before recursive lockdown

user status: UNSTABLE

Я не отступаю.

Я вставляю последнюю строку.

Ручную.

Без системы.

"Этот Гарри всё ещё может быть мной. И это значит — он может стать свободным."

Шрам на запястье начинает светиться.

Гарри из Оксфорда не ломается.

Он не нападает.

Он смотрит вверх и шепчет:

"Тогда пиши честно."

И я вылетаю.

Выброшен из временной петли, как семя из расколотого фрукта.

Позади — мир, который знает о редактировании.

Герой, который помнит, что был изменён.

И шрам, которого не должно было быть.

Впереди — другие миры.

Но теперь текст готов к атаке.

Он разговаривает.

Он вспоминает, кто писал его раньше.

memo to self:

Следующая версия — опаснее. Там уже был другой Я.

Он знал, что автор — это только маска.

И он — её сорвал.