Назад с целью: навеки вечные (гет)

Впервые в жизни Гарри и Рон собрали вещи накануне отъезда, а не оставили это на последнюю минуту. Их давняя традиция в спешке хватать всё подряд и запихивать в переполненные сундуки была нарушена.

— Странное чувство, да? — спросил Рон.

— Что именно? То, что мы уложились в пять минут?

Рон рассмеялся.

— Это тоже. Но я имел в виду ехать домой, в Нору! Я почти не успел её рассмотреть в прошлый раз, потому что мама почти сразу начала орать, чтобы я собирался. — Он улыбнулся, вовсе не расстроенный воспоминанием. — Я и забыл, какая она громкая.

Они находились в Выручай-комнате, и у них было время поговорить наедине — без Снейпа и Дамблдора, желавших обсуждать стратегии, и без Гермионы, одержимой поисками информации о философском камне. Они не держали на них зла, но эти два часа полного отдыха казались ранним рождественским подарком.

— Как думаешь, это было глупо? — неожиданно спросил Гарри. — Подарить Гермионе ту книгу?

Они заказали редкий экземпляр «Безграничных воспоминаний» в подарок своей подруге, и Гарри с самого начала сомневался в этом решении (хотя именно он его и предложил).

— Не-а, я же говорил, — лениво ответил Рон. — Она никогда в это не поверит. Ты был прав, это подготовит почву, когда мы расскажем ей правду. Но сейчас она решит, что это полная чушь.

Гарри кивнул.

— Шоколадные лягушки она хотя бы оценит.

— И не всё там такое уж невероятное, — добавил Рон. — Там целая глава про окклюменцию, например.

Гарри взглянул на Рона. Его длинные ноги были вытянуты к камину, а руки закинуты за голову. Он выглядел совершенно расслабленным, но Гарри знал лучшего друга слишком хорошо, чтобы не заметить признаки беспокойства: лёгкое постукивание ногой, непроизвольное почёсывание носа. Ничего явного, но Гарри понимал. Он также понимал, что его тревожит. Гарри был не единственным, кто так хорошо знал Рона, а впереди их ждала встреча с его семьёй.

— Просто расслабься, — посоветовал Гарри. — Джинни всё это время справлялась без проблем.

По крайней мере, она об этом не упоминала. Впрочем, для Джинни было бы в порядке вещей столкнуться с проблемой размером с Лондон и не счесть нужным их предупредить.

— Как будто Джинни нам что-то расскажет, — фыркнул Рон.

— Если бы дело было серьёзным, она бы наверняка сказала, — пробормотал Гарри, хотя сам думал так же, как и Рон. — Не могу дождаться, когда увижу её. Она напомнила мне, что мы не расставались так надолго со времён, когда Нору уничтожили.

— Ты увидишь её часов через десять, — рассеянно сказал Рон. — Нам нужно будет как-то улизнуть из Норы, только втроём. Надеюсь, сегодня вечером. И ещё несколько раз за праздники.

— Разве это не безумие? — спросил Гарри. — Мы столько лет были одни, без семьи, а теперь переживаем, как бы побыть только втроём?

Рон рассмеялся:

— Это одно из самых приятных безумий на свете.

— Рон, — серьёзно начал Гарри после паузы, — ты действительно считаешь, что мы правильно поступаем с философским камнем? Пускаем всё на самотёк, как в прошлый раз?

Рон пристально посмотрел на него:

— Ты сомневаешься?

Гарри сомневался, но не говорил об этом Рону.

— Я боюсь, — признался он. И, увидев шокированное выражение лица Рона, поспешно добавил: — Не препятствий, болван. Я беспокоюсь о Волдеморте. А вдруг он попытается применить легилименцию на мне?

— Но Снейп снова тренирует тебя в окклюменции, разве нет?

— Да, — согласился Гарри. — Я немного продвинулся, но ненамного, а мне нужно будет иметь идеальную защиту до встречи с ним. Представь, если он узнает всё? У меня много опасных секретов, знаешь ли, и путешествие во времени лишь один из них. Крестражи, например. Он может перепрятать их все. Мы заполучили диадему, медальон в безопасности на площади Гриммо...

— А что насчёт чаши? — проницательно спросил Рон. — Он не сможет снова взломать Гринготтс. По крайней мере, не сможет проникнуть в хранилище Лестрейнджей.

— Мы же смогли, — тихо заметил Гарри.

— Мы смогли, потому что Гермиона притворилась Беллатрисой, — возразил Рон. — Плюс, спорим, он не догадался бы насчёт дракона?

— Я всё равно переживаю, — упрямо сказал Гарри. — С дневником проблем не будет. Том Реддл может узнать всё что угодно, прежде чем я убью его снова. Даже если он узнает после воскрешения — это не конец света. Но мы уничтожили всего один крестраж, и я не хочу слишком многое менять. А вдруг мы не найдём путь к победе?

— Продолжай изучать окклюменцию, — это было единственное утешение, которое смог предложить Рон.

* * *

Первый месяц в Хогвартсе выдался для Гарри невероятно эмоциональным. Видеть всех снова живыми и невредимыми, не тронутыми грядущей тьмой, от этого ком подкатывал к горлу, а глаза наполнялись слезами снова и снова. Потребовались недели, чтобы привыкнуть к этой новой реальности, где он снова первокурсник. Его одиннадцатилетнее «я» вряд ли смогло бы справиться с этой гремучей смесью эмоций: страх, радость, ликование и вина. Но теперь он взял себя в руки, и тело и разум адаптировались к переменам и чудесам.

Поэтому Гарри с облегчением отметил, что во время поездки на машине от платформы ему не грозит ничего подозрительного или неловкого (вроде внезапных слёз).

Артур Уизли, высокий, худой и лысеющий, встретил их на стареньком «Форде Англии». После краткого знакомства с Гарри и категорического отказа использовать режим невидимости и полёта, он повёл их к машине. Шумные мальчишки Уизли быстро закинули чемоданы в волшебным образом расширенный багажник и втиснулись на заднее сиденье. Гарри не удивился, что Перси занял место впереди как старший из присутствующих сыновей.

Лондон встретил их промозглой серостью, но атмосфера в машине была шумной и оживлённой.

— ...И тогда Пенелопа Кристалл, она тоже староста, понимаешь, сказала... — донеслось с переднего сиденья от Перси.

— Но где, по-твоему, Ли надеется это найти?

— Понятия не имею, Джордж. Он совсем спятил, если думает, что мама разрешит нам пойти в Лютный переулок.

— Ну как вам семестр, мальчики? — громко спросил Артур через несколько минут. Гарри видел его глаза в зеркале заднего вида и понял, что вопрос адресован ему с Роном.

— Было здорово, пап! Я обожаю Хогвартс! — восторженно воскликнул Рон.

— Даже несмотря на... скажем так, бурное начало? — глаза Артура весело заблестели. — Не думай, что мама забыла про этот случай. Кстати, об отваре сумасбродства... — он строго посмотрел на близнецов. — Ваша мать подозревает, что это вы подсунули его ребятам.

— Мы не виноваты! — тут же отозвался Джордж.

— Только потому что не додумались до такого, — честно признал Фред. — Гениальная идея, кстати.

— Жаль, нас там не было, — добавил Джордж. — Хотя бы ради выражения лица этой старой летучей мыши....

— Джордж! — предупредил Артур.

— Виноват, — Джордж ничуть не смутился. — Профессора старой летучей мыши...

Даже Артур рассмеялся, а Перси не смог сдержать улыбки, хотя, как заметил Гарри, явно пытался это скрыть.

Гарри решил вступить в разговор:

— Перси помогал нам с зельями после того случая. Профессор Снейп был в ярости.

— Да, — подхватил Рон. — Если бы не его советы про стандартные ингредиенты и всё такое, мы с Гарри потеряли бы ещё больше очков для Гриффиндора.

Перси выпрямился:

— Я просто выполнял свои обязанности, Рон. Старосты должны помогать другим ученикам.

— Не притворяйся, будто тот факт, что я твой любимый брат, не сыграл роли, — поддразнил Рон. Гарри рассмеялся.

Включить Перси в их круг было частью плана. Ещё летом, когда они только начали строить стратегию, Рона осенила идея.

* * *

Лето в коттедже на берегу реки принесло большие перемены. За последние месяцы состав его обитателей почти полностью сменился. Кричер был вне себя от радости, он сновал по дому, готовя изысканные блюда, которые неизменно находили своих ценителей. Особенно Рон, чей аппетит вернулся с удвоенной силой.

— М-м-м, — он с наслаждением прожевал кусок сэндвича. — Этот эльф с каждым днём готовит всё лучше. Надо бы подарить ему ещё одну фамильную реликвию Блэков.

Джинни выглядела одновременно раздражённой и позабавленной.

— Рон, если ты сможешь хотя бы на секунду перестать думать о еде, нам нужно обсудить семью. А именно — Перси.

— Что насчёт Перси? — спросил Рон. Похоже, он не слушал их последние пять минут.

— Мы не хотим, чтобы он снова поддержал Министерство, — объяснил Гарри. — Мы знаем, что в итоге он вернётся, но...

— Не знаю, как этого избежать, но мы могли бы просто относиться к нему лучше, — сказал Рон, откусывая очередной кусок. — Мы всегда третировали его, как будто он не член семьи. Кроме мамы с папой. Да, он всегда был напыщенным, но я жалею о многих вещах, которые мы говорили ему.

— Очень проницательно, Рон, — улыбнулась Джинни. — Возможно, это ничего не изменит, но...

— По крайней мере, он будет знать, что мы его любим, — сказал Рон. — Навеки вечные.

* * *

Так Гарри и Рон стали периодически навещать Перси в течение семестра. Ничего грандиозного — просто задавали вопросы тут и там. К их удивлению, Перси отвечал с неожиданной теплотой. Несмотря на их «незнание» предметов, его объяснения по зельям и трансфигурации (к которым ни Гарри, ни Рон не проявляли способностей ни тогда, ни сейчас) действительно помогали.

Гарри размышлял о последствиях этих изменений, но был уверен, что они к лучшему. Потеря Перси стала сокрушительным ударом, особенно для Рона и Джинни. Они годами злились на него за поддержку Министерства, даже после того, как правда Гарри подтвердилась. А когда Перси наконец воссоединился с семьёй, он погиб, защищая мать от удара в спину. Даже если Перси снова выберет сторону Министерства, Гарри надеялся, что тот сможет вернуться к семье раньше.

— Чего вы там так притихли? — неожиданно спросил Фред. Гарри вздрогнул и посмотрел в окно: пока он предавался размышлениям, уже сгустились сумерки.

Рон простонал:

— Думал о маме и всех тех словах, которые она припасла для меня насчёт отвара сумасбродства и тролля.

Джордж зловеще ухмыльнулся:

— Лучше бы тебе привести свои дела в порядок.

— Вряд ли ты проживёшь долго, когда мама доберётся до тебя.

— Твоя мать очень гордится тобой, Рон, — вмешался Артур. — Но она действительно немного злится, да.

Перси развернулся на сиденье и усмехнулся:

— Поторопись с приготовлениями, до Норы всего километр.

Действительно, они уже проезжали деревушку Оттери-Сент-Кэтчпол, и Гарри увидел фруктовый сад, обозначавший границу владений Уизли и скрывавший их небольшую площадку для квиддича. Закатное солнце, садившееся за горы, окрашивало снег на земле и деревьях в красные, оранжевые и золотые тона. Вскоре показался ещё более прекрасный вид — сама Нора. Кривая, ветхая и по-прежнему такая любимая.

Гарри вышел из машины, достал свой сундук и огляделся. У задней двери всё так же стояли старые резиновые сапоги, к квиддичному полю вела протоптанная тропинка (очевидно, Джинни не смогла удержаться от полётов), а в снегу виднелись следы многочисленных садовых гномов, которых доброе сердце Артура не позволяло прогнать.

— Думаю, Молли уже приготовила ужин, — сказал Артур сыновьям. — Не забудьте снять верхнюю одежду в прихожей, вы знаете, как ваша мать к этому относится.

— Это же просто снег, — хором заныли Фред и Джордж. — Что такого в капельке воды?

Артур проигнорировал их, но повернулся к Гарри с доброй улыбкой и с теплотой сжал плечо Рона:

— Добро пожаловать в Нору, Гарри.

* * *

Им повезло, что Артур Уизли не растерялся и послал своего Патронуса младшему сыну в ту ночь, когда Пожиратели смерти напали на Нору. Гарри, Рон и Гермиона сидели в палатке, почти не разговаривая. Долгие месяцы бегства и отсутствие прогресса в поисках крестражей вымотали их, и они то и дело срывались друг на друге. Отсутствие вестей из внешнего мира тоже не помогало.

— Честное слово, Рон, ты не можешь ожидать, что я постоянно буду заниматься уборкой, — раздражённо сказала Гермиона, в пятнадцатый раз за последние дни начищая свою палочку.

Рон уже собирался ответить, когда к их изумлению перед ним материализовался безошибочно узнаваемый полупрозрачный Патронус Артура.

— На Нору напали, — произнёс он и исчез.

Троица никогда ещё не сворачивала палатку так быстро. Через минуту она уже была упакована в расшитую бисером сумочку Гермионы. Они схватились за руки и исчезли с громким хлопком.

На мгновение Гарри застыл в ужасе: с десяток фигур в чёрных мантиях сражались против пятерых рыжеволосых... среди которых были две ведьмы. Джинни. Он бросился вперёд, осыпая Пожирателей смерти проклятиями и заклинаниями, стараясь не задеть Уизли. Одного он сразил Сектумсемпрой — позже он узнал в нём Яксли. Тот не поднялся; Гарри потом понял, что это, возможно, был первый человек, которого он убил.

Некогда было раздумывать. Рон кричал, Гермиона выкрикивала заклинания. Близнецы с мрачными лицами сражались с двумя незнакомыми Пожирателями смерти.

— Отличный вечерок! — прокричал Джордж, поразив противника особенно мерзким заклятием, от которого у того из глаз, ушей, носа и рта хлынула чёрная желчь.

Гарри швырнул заклятие в спину другому Пожирателю смерти, пробиваясь к Джинни. Её пылающие волосы развевались, пока она уворачивалась и наносила удары, наконец поразив замаскированного противника мощным проклятием. Тот согнулся, задыхаясь, а она уже искала нового врага. Её взгляд упал на Гарри.

— Гарри! — крикнула она.

Это было ошибкой. Все повернулись в его сторону. Миссис Уизли, воспользовавшись моментом, оглушила противника рядом с собой. Мистер Уизли был отброшен к стене ударом и лежал без движения, его атаковал жёстколицый мужчина с жидкими чёрными волосами и противной ухмылкой.

— Ну-ну, — раздался за спиной Гарри голос Беллатрисы Лестрейндж. — Малыш Поттер прибежал спасать свою фальшивую семейку? Тёмный Лорд всё знает!

Гарри оглушил её. Это застало Лестрейндж врасплох, ведь она любила играть с жертвами, а они обычно позволяли ей это. Но Гарри не собирался давать ей шанса. Он быстро связал её волшебными верёвками и снова бросился в бой.

Они с Джинни встали спиной к спине, отражая атаки; им удавалось избегать большинства проклятий. Пока перед ними не оказался темноволосый мужчина.

Гарри видел его краем глаза: тот смотрел на Джинни с таким выражением, что кровь в жилах вскипела от ярости. Его собственный противник слабел, но ещё не был побеждён.

— Круцио! — крикнул мужчина, и Гарри опоздал на долю секунды.

Невыносимая боль пронзила всё его тело, заставив рухнуть на землю в мучительных конвульсиях. Он слышал чей-то душераздирающий вопль и лишь через мгновение осознал, что кричит сам. Пытка длилась вечность, но наконец прекратилась. С трудом поднявшись на ноги, Гарри издавал жалобные всхлипы, от которых горел от стыда даже в этот момент.

Темноволосый Пожиратель смерти приближался к Джинни. Гарри мгновенно понял, что она выдыхалась. Её рука с палочкой двигалась уже не с той грацией, к которой он привык. Развернувшись, он послал ещё одну Сектумсемпру в Пожирателя смерти и увидел, как на его груди раскрылся кровавый шрам, прежде чем новая волна боли от Круциатуса снова скрутила его.

На этот раз пытка длилась меньше минуты. Когда Гарри смог открыть глаза, один из близнецов уже разбирался с Пожирателем смерти.

Пошатываясь, Гарри поднялся на ноги и увидел краткую передышку в битве: миссис Уизли помогала мужу подняться, а Рон с Гермионой разбирались с Селвином.

Беллатриса разорвала путы и подняла палочку, нацелив её в спину Фреда. Гарри увидел движение её губ и понял, что это смертельное проклятие.

— Протего! — крикнул он, и между Беллатрисой и Фредом вспыхнул мерцающий щит из глыбы камней.

Ведьма выругалась и выкрикнула другое заклинание, призвав бушующее адское пламя, принявшее формы драконов, змей и других существ, словно огненный бестиарий.

— Уходите! — проревел Гарри. — На Гриммо! Быстрее!

Рон бросился вперёд, схватил отца за плечо, мать за руку — и исчез. Гермиона крутанулась на месте, близнецы схватили друг друга за предплечья и тоже исчезли. Гарри на ощупь (его очки болтались на одном ухе) нашёл руку Джинни, поправил очки и изо всех сил представил крыльцо дома своего покойного крёстного — последнее место, куда он хотел бы идти, и единственное, что казалось относительно безопасным.

Нора вспыхнула адским пламенем, и сердце Гарри сжалось от горя за место, где он пережил самое близкое к детству, что у него было.

* * *

— Эй! Просыпайся! — голос Рона прервал кошмар о горящей Норе, за что Гарри был безмерно благодарен. — Что тебе снилось?

— Нора, — пробормотал Гарри, нащупывая очки.

— Не удивлён, — после паузы ответил Рон. — Я тоже не могу выбросить это из головы.

Шли третьи сутки праздников, и Гарри попеременно ощущал то раздражение, то восторг. Всё было именно таким чудесным, каким он помнил: и это место, и эти люди. Миссис Уизли оказалась доброй и заботливой, после того как отчитала их за тролля. Она смягчилась, когда они объяснили, что просто пошли за Гермионой. С братьями и сестрой Рона не было ни минуты покоя, все были шумные и весёлые, особенно в это время года.

Гарри с трудом отводил взгляд от Джинни. Это напоминало ему лето между первым и вторым курсом, которое он провёл в Норе. Только теперь они оба краснели, и Гарри страстно надеялся, что близнецы этого не заметят. Но причина была не в застенчивости, а в сильных чувствах, которые пока нельзя было выразить иначе.

— Слушай, — Рон прервал его размышления. — Я придумал, как нам улизнуть с Джинни. Ты же взял мантию?

Гарри молча поднял её.

— Удивлён, что не додумался до этого раньше, — хитро ухмыльнулся Рон.

* * *

Несмотря на прерывистый сон, Гарри почувствовал себя полностью проснувшимся, когда они с Роном, укрывшись мантией-невидимкой, на цыпочках пробрались к комнате Джинни и бесшумно открыли дверь. Гениальный план Рона не подразумевал ничего сложнее мантии и уверенности, что все остальные крепко спят.

За окном давно наступила ночь, и лунный свет мягко освещал маленькую комнату. Под одеялом виднелся небольшой силуэт. Гарри осторожно подошёл к спящей Джинни и замер, любуясь её умиротворенным лицом.

Рон толкнул его в бок локтем. Наклонившись, Гарри прошептал:

— Джинни. Проснись.

За его спиной Рон пробормотал:

— Муффлиато.

Она что-то промурлыкала во сне, но не проснулась. Гарри откинул прядь рыжих волос с её лица и нежно коснулся губами её лба. Джинни мгновенно раскрыла глаза.

— Гарри... — она зевнула и тут же широко улыбнулась. Он на мгновение потерял дар речи, лишь глупо ухмыляясь в ответ.

— У нас получилось, — прошептала она, сжимая его руку. — Получилось!

Все трое переглядывались с глупыми улыбками, и Гарри ощущал почти детскую радость. Он присел на край кровати, а Джинни подвинулась, освобождая место. Их пальцы переплелись.

— Ну так что, — она нетерпеливо дёрнула головой, — рассказывайте всё!

И они рассказали. Это заняло не так много времени. Они смаковали особенно смешные моменты со Снейпом, пока Джинни хохотала, прикрывая рот ладонью. А история про тролля и вовсе довела её до слёз. Оказалось, без взрослых заклинаний справиться с ним было куда сложнее, чем они помнили.

— Но я так рада, что с Гермионой всё в порядке! — Джинни внезапно стала серьёзной. — А теперь про пророчество! Я умираю от любопытства уже целую вечность.

Когда они рассказали, её лицо помрачнело.

— Я боялась, что оно окажется именно таким. Мама наконец призналась мне, когда Рон спросил, сможешь ли ты остаться у нас... — она странно поморщилась. — Она... не была уверена, что тебе стоит быть здесь.

— Что?! — громко воскликнул Рон. — С каких это пор?

— Ну... — Джинни замялась. — Все знают только часть пророчества, хотя все догадываются, что там есть что-то ещё — ту, где говорится об «ужасающей силе». Этого не было в старой версии, и мне интересно, что это значит. Понимаете, — она посмотрела на Гарри, — никто не верит, что Волдеморт может вернуться. Мама с папой говорят о нём, как о мёртвом навсегда. Людей беспокоит то, что у тебя есть эта ужасающая сила, которая «убила» его, и теперь они немного боятся тебя. Мама говорила, что лет пять назад в «Ежедневном пророке» вышла статья, где обсуждали, станешь ли ты добрым волшебником или злым.

Гарри потребовалось время, чтобы осмыслить её слова. В кабинете Дамблдора в первый день занятий ему казалось забавным, что кто-то может считать его злым. Теперь это уже не было смешно. Если миссис Уизли не хотела видеть его здесь...

— А что думает мама? — тихо спросил Рон, устроившийся у ног сестры. — И почему она не хотела, чтобы Гарри приезжал к нам?

— Ну... — Джинни сделала паузу. — Ты же знаешь её. Не думай, что она винила Гарри за то, что случилось в ваш первый день. Она в равной степени винила и тебя, Рон.

— Ну, навозные бомбы-то стащил именно я, — скромно признал Рон.

Джинни рассмеялась:

— Верно. Она должна была понимать, что ребёнок, выросший без знаний о магий... Не смотри на меня так, Гарри: она думает, что ты с годовалого возраста знал только Дурслей... Так вот она должна была понимать, что ты вряд ли мог такое устроить. И она смягчилась, когда узнала про отвар сумасбродства... но, думаю, она считала, что ты, Рон, не влип бы в эту историю, если бы не был с Гарри.

— Что правда, — честно добавил Гарри.

— Именно, — согласилась Джинни. — Но с учётом статьи, недель отработок и тролля... Она просто задумалась, вот и всё.

Гарри задумчиво проводил большим пальцем по ладони Джинни, вспоминая то безграничное тепло, которое миссис Уизли всегда дарила ему. Она полюбила его практически с первой встречи, несмотря на все опасности, в которые он, казалось, постоянно втягивал её детей. Тот роковой бой в Министерстве, где погиб Сириус... Ни словом, ни взглядом она не давала понять — ни ему, ни, как он подозревал, собственным детям, что винит его за эти смертельно опасные ситуации.

В те две мучительные недели после битвы, пока Дамблдор не пришёл за ним, Гарри изводил себя мыслями, разозлится ли миссис Уизли за то, что он увлёк за собой Рона и Джинни? Но когда он переступил порог Норы, все сомнения развеялись.

— Послушайте, — сказал Гарри, — я думаю, ваша мама считает, что дружить со мной... несколько опасно.

— Гарри... — начала Джинни, но он остановил её жестом.

— Она права. Вы же знаете, что это так. Я не говорю, что... — он сделал паузу, подбирая слова, — что я когда-либо сознательно рисковал вашими жизнями. По крайней мере, я никогда не хотел этого.

— Мы знаем, — Рон закатил глаза.

— Не надо, — Гарри покачал головой. — Я серьёзно. Это не одна из тех моих виноватых тирад с просьбой держаться от меня подальше. Хотелось бы думать, что я перерос такое... вроде как. Хотя я точно не хочу, чтобы вы от меня отдалились. Но помня о том, что мы потеряли...

— Мы чувствуем то же самое, Гарри, — Джинни сжала его руку. — Насколько я помню, никто из нас не доверял Снейпу, хотя Дамблдор верил ему безрассудно. Это была наша общая ошибка.

— Да, — вздохнул Гарри.

— Но в этот раз всё иначе, — твёрдо сказал Рон. — Мы знаем, что происходит.

— Кроме этой «ужасающей силы», которая у меня якобы есть, — пробормотал Гарри. — Я не понимаю, почему пророчество изменилось. Я знаю, что моё главное оружие — это любовь. Именно она победила его в прошлый раз. Но что, если в этот раз всё иначе?

Воцарилось молчание, пока они размышляли, пытаясь найти простое объяснение изменениям в пророчестве. Это было спокойное, почти уютное молчание. Тот факт, что миссис Уизли не сразу доверилась Гарри, не слишком беспокоил Рона и Джинни. А Гарри надеялся, что к моменту раскрытия правды любое недоверие исчезнет. Но сейчас это заставляло его чувствовать себя немного настороженно и чуть менее уверенно.

— Я переживаю, что когда выяснится, что я — змееуст, — наконец произнёс Гарри, — это только усилит подозрения. Если люди уже беспокоятся из-за пророчества и сомневаются в моих намерениях...

Джинни задумалась:

— Насколько я помню, хуже уже не станет. Да и с Дамблдором, который знает всю правду, всё должно сложиться лучше.

— А Гарри разберётся с василиском в конце концов, — вставил Рон. — Это ведь тоже что-то да значит.

— Мне всё же интересно, кто написал ту статью, — призналась Джинни. — Похоже на стиль Риты Скитер, но она вряд ли стала бы публиковать что-то настолько провокационное анонимно. Возможно, это был Пожиратель смерти.

— Логично, — согласился Гарри. — Даже если не все они знают, какие меры принял Волдеморт для своего бессмертия, они бы с радостью воспользовались шансом дискредитировать меня. Люциус Малфой, например.

Рон вздохнул:

— Вот расскажем Гермионе и сразу станет легче. Уверен, она тут же укажет нам на все наши ошибки.

— Кстати о Гермионе... — коварно начала Джинни, и Рон покраснел.

— Заткнись, — буркнул он.

Джинни невинно округлила глаза, но никто не купился на эту уловку. Гарри понял, что она решила немного помучить брата.

— Я просто надеюсь, что теперь ты ведёшь себя с ней получше.

Рон ухмыльнулся, хотя уши его всё ещё пылали:

— Конечно.

— Они всё ещё спорят, — вставил Гарри. — Но без злобы.

— Не представляю Рона и Гермиону без споров, — усмехнулась Джинни. — Для них это как прелюдия.

Рон выбрал этот момент для ухода:

— Я спать. — Он поднялся и направился к двери. Взявшись за ручку, обернулся: — Не засиживайтесь допоздна, детишки. — И скрылся за дверью с довольной усмешкой.

— Я поднимусь через несколько минут, — пообещал Гарри, хотя вовсе не хотел уходить.

Он был измотан и понимал, что если задержится и уснёт здесь, это обернётся катастрофой. Но эти редкие минуты наедине с Джинни были так дороги... Едва дверь закрылась за Роном, он наклонился и нежно поцеловал её.

Она вздохнула:

— Трудно поверить, что следующие несколько лет нам придётся ограничиваться лишь поцелуями.

— Не спорь, — строго сказал Гарри. — Тебе ещё повезло, что не больше.

Джинни прижалась к нему:

— Знаю. Это тело... — она с сомнением оглядела себя. — Сложно примирить желания взрослой девушки с телом, ещё не прошедшим через половое созревание. Не пойми меня неправильно, Гарри, мысли никуда не делись...

— Я знаю, — он поцеловал её волосы, всё ещё пахнущие цветами. — Понимаю. И даже рад, что сам не испытываю ничего, кроме желания целовать тебя. Если бы было иначе... меня бы это серьёзно обеспокоило. Но когда я смотрю на тебя, я вижу девушку, которой ты станешь. Поэтому мне так хочется, чтобы годы пролетели быстрее.

— Знаю, — Джинни озорно ухмыльнулась.

— Это ещё так долго ждать, — заметил Гарри.

— Да, Гарри, я и сама не в восторге, как уже говорила. Иногда мне кажется, что опасность секса в раннем возрасте — скорее в психологическом и эмоциональном плане, чем в физическом. Во все времена девушки выходили замуж вскоре после первых месячных.

— Я знаю, — кивнул Гарри. — Будем ждать, уверен, что с психологической и эмоциональной стороной проблем не возникнет. Я люблю тебя, Джинни.

— Навеки вечные, Гарри, — она сладко зевнула.

Гарри видел, как быстро её одолевает сон, но продолжал нежно гладить её волосы. Для него близость не сводилась к сексу. Это была та любовь, которую он не испытывал ни к кому другому, и она проявлялась во всём, что он делал. Они спасли друг друга от мук первых лет и отчаяния последних четырёх. Он будет любить её вечно. И эта тихая минута была наполнена любовью не меньше, чем страстные объятия.

Наконец он ушёл, оставив Джинни мирно спать. Она уснула в его объятиях, как делала это столько раз прежде уже казалось в другой жизни. С улыбкой Гарри закрыл за собой дверь.

* * *

— Гарри! — закричал Рон. — Просыпайся! Рождество!

Гарри вскочил с кровати, ещё не до конца проснувшись. Он инстинктивно потянулся за палочкой, осознал, где находится, и со стоном плюхнулся обратно.

— Неужели это обязательно, Рон?

Перед ним маячило расплывчатое пятно рыжих волос и улыбка до ушей.

— Вставай, Гарри, остальные наверняка уже ждут. Надо поддерживать видимость.

«Какую еще, к черту, видимость», — подумал Гарри. Невероятно, но Рон всё ещё трепетал от рождественского утра, хотя прекрасно знал, что лежит в каждом подарке. Впрочем, к своему удивлению, Гарри почувствовал, как в нём самом закипает детский восторг. Это заставило его натянуть мантию поверх пижамы и почти не отставать от Рона, когда тот с грохотом начал спускаться вниз по лестнице.

Ёлка сияла не менее роскошно, чем во все предыдущие визиты в Нору. Гарри с подозрением посмотрел на верхушку (не смог разобрать, был ли это гном или просто украшение), затем перевёл взгляд на скромную стопку подарков с его именем. Только он и Перси не спешили распаковывать свои. Рон, близнецы и Джинни рвали обёртку с энтузиазмом медведя, вскрывающего улей. Бумага летала во все стороны, а мистер и миссис Уизли наблюдали за этим с умилением.

— М-м-м, — промычал Рон. — Шоколадные лягушки от Гермионы! — Он триумфально поднял их над головой, а Гарри рассмеялся.

— У меня тоже от неё, — сказал Гарри. — Теперь я смогу пополнить свою коллекцию!

— Я поделюсь дублями, — пообещал Рон. — У меня коллекция почти полная, но лишних всегда куча. Дамблдоров штук десять, наверное, он чаще всего попадается.

— Спасибо, Рон, — Гарри сиял.

День прошёл в таком веселье и беззаботности, что у Гарри даже закружилась голова. Распаковав подарки, все сразу надели свои фирменные свитера Уизли — все, кроме Гарри. В этом году ему свитер не достался, но тревога и беспокойство, которые он испытывал после разговора в комнате Джинни, притупились. Гарри мог подождать, пока мистер и миссис Уизли проникнутся к нему доверием. К тому же, возможно, миссис Уизли просто не успела связать ему свитер.

После сытного завтрака, растянувшегося на два часа, они высыпали на улицу для эпической снежной битвы. Вернувшись румяными от мороза и горячо споря о том, кто же победил, они обнаружили на кухне дымящиеся кружки горячего шоколада.

— Это восхитительно, миссис Уизли, — с искренним энтузиазмом сказал Гарри. — Спасибо, что приняли меня в своём доме.

Если бы он не наблюдал за ней так внимательно, то пропустил бы мгновенную тень сомнения, промелькнувшую по её доброму, полноватому лицу.

— Всегда рады тебе, Гарри.

«Я не могу ожидать, что она сразу станет мне доверять, — размышлял Гарри позже, лежа без сна в кровати под аккомпанемент громкого храпа Рона. — Это было бы несправедливо по отношению к ней».

Но когда он вспомнил слова, которые она сказала ему в ту ночь, когда они узнали о гибели Ремуса и Доры Люпинов вместе с их маленьким сыном Тедди…

* * *

Гарри сидел на кухне дома на площади Гриммо, и его сердце разрывалось от горя. Тёмную комнату он делил лишь с тенями. Рон и Гермиона исчезли несколько часов назад, и он подозревал, что Гермиона рыдала, пока не уснула, а Рон остался её утешать. Джинни тоже спала в соседней комнате. Она часами сидела с ним, молча сжимая его руку, но в конце концов усталость взяла верх, и Гарри тихо удалился.

— Гарри... — тихо произнесла миссис Уизли. — Люмос, — её палочка вспыхнула, наполняя комнату мягким светом.

Он поднял на неё глаза и больше не мог сдерживать слёзы. Она обняла его, и Гарри разрыдался, чувствуя, как разбитое сердце рвётся на части.

— Мы справимся, — прошептала она.

Но Гарри с трудом верил в это. Ремус Люпин, последний настоящий Мародёр, ушёл, а с ним оборвалась последняя ниточка, связывающая с отцом, которого он так и не узнал. И Дора — очаровательная, неуклюжая Дора с улыбкой, способной растопить любое сердце. Крошка Тедди, не доживший и до двух лет, его крестник, убитый прежде, чем успел по-настоящему начать жить.

— Миссис Уизли... — наконец выговорил Гарри, отстраняясь. Она села рядом. — Вы действительно верите, что я справлюсь?

— Я в этом уверена, — без тени сомнения ответила она. — Я видела, как ты рос, Гарри. Я знаю тебя. Если кто-то и сможет победить Того-Кого-Нельзя-Называть, так это ты. И ты не остановишься, пока не добьёшься своего.

— Вы уверены? — Гарри почувствовал, как его голос звучит слабо и по-детски, будто ему не двадцать лет, а десять.

— Я верю в тебя, — сказала она. — Как и вся наша семья, и все, кто тебя знает. Ты победишь его. Если я не ошибаюсь, ты единственный, кто способен на это. Хотя, — она грустно улыбнулась, разводя руками, — я не знаю всего содержания пророчества. Но ты исключительный волшебник, Гарри. И где-то в глубине души я всегда знала, что именно ты победишь его. Возможно, с того момента, как ты спас Джинни из Тайной комнаты. А может, и раньше. Наверное, я поняла это, получив письмо из Хогвартса о том, как ты и мой сын спасли от тролля девочку, которую едва могли выносить. Ты — наша лучшая надежда. Это, должно быть, тяжёлое бремя... но я знаю, ты справишься. Для меня в этом никогда не было сомнений...

* * *

Но теперь она сомневалась, Гарри это знал. Он не понимал, как доказать ей, что он максимально далёк от того, чтобы стать новым Тёмным Лордом. Они не могли раскрыть ей правду: портрет Дамблдора строго запретил рассказывать кому-либо, кроме него самого и профессора Снейпа. Гарри уже совершал ошибку, не доверяя Дамблдору в прошлом, и не собирался повторять её.

Он погрузился в тревожные сны, где люди шептались о нём за закрытыми дверьми. Он блуждал по огромному дому, слыша голоса любимых людей, но стоило ему обернуться — никого не было. Он рыдал, как младенец, и вдруг посмотрел на себя и осознал, что действительно стал младенцем — одиноким, туго завёрнутым в вязаное одеяльце с вышитой буквой «У». Затем появилась профессор МакГонагалл и отобрала одеяло, оставив его голым и плачущим на холодном полу.

Гарри проснулся от знакомого ощущения: его шрам горел.