Не просто друг (гет)

Салам постепенно шел на поправку. Единственное, что меня беспокоило — его обидчик Савва слишком легко отделался. Наверняка, он сейчас снова наслаждается жизнью и не вспоминает, что по его вине едва не погиб человек. Поэтому, как только у меня выдалась возможность, я решила зайти к нему домой. Если уж Салам так и не стал заявлять на него в полицию, то пусть, хотя бы поблагодарит и попросит у него прощения.

Дверь мне открыла женщина лет сорока.

— Здравствуйте, Савва дома?

— Нет, он ушел.

— Понятно, значит, опять пошел бить лица другой национальности. Надо будет предупредить своих коллег-врачей, что ваш сын прибавит нам работы. А вы знаете, что ваш сын едва не сделал инвалидом моего друга всего лишь за то, что он — дагестанец?

— Дорогая, кто там?

К двери подошел мужчина, показавшийся мне знакомым.

— А я вас помню. Вы отец Саввы?

— Да. А вы, кажется, врач из Склифа? Если вы пришли разговаривать о вашем друге, то это напрасно. Юля больше с ним не встречается. Заявления в полицию не было.

— Конечно. Разве мог Салам посадить в тюрьму брата своей любимой девушки? Так что ваш сын очень легко отделался. Поэтому я пришла к вам, чтобы достучаться до его совести. Но, глядя на вас, понимаю, что это напрасно. До свидания.

Я нашла Савву во дворе.

— Вот где ты прячешься.

— А, ты та врачиха из Склифа. Как твой дружок Салам поживает?

— А это ты сам у него завтра спросишь, заодно поблагодаришь за то, что сейчас на свободе, и попросишь прощения.

— А с чего это я должен завтра ехать к нему в больницу? Вы с Юлькой меня уже достали своим Саламом. Я виноват, что он не понимает предупреждений?

— А ты, я вижу, понимаешь, — сказала я и со злостью ударила Савву по лицу. — Слушай меня сюда. Если завтра я не увижу тебя у Салама, то у тебя начнется такая веселая жизнь, по сравнению с которой тюрьма тебе покажется раем.

— Вот приду я завтра, а твой другой дружок тоже на меня с кулаками набросится.

— Не волнуйся, я с ним как-нибудь договорюсь. Хотя, как врач, могу сказать: тебе это будет полезно. До завтра.

Утром я отправилась на работу с надеждой, что вчерашний разговор повлиял на Савву, и он все-таки придет к Саламу.

— Приветик, Нин. Пациентов пока не привозили?

— Тебе пока никого не привозили.

— Отлично, — сказала я, расписываясь в журнале. — Значит, ничто не помешает мне провести обход.

— А что у тебя с рукой? — заметила Нина мою сбитую во вчерашнем разговоре с Саввой руку.

— Да так. На шкаф в темноте наткнулась.

Тут к нам подошел Савва. На его лице красовался след от моего кулака.

— Здрасьте, можно к Гафурову?

— Что, соскучился? — спросила Нина

— Смешно.

— Грустно.

— Нин, пропусти его. Пусть прощения попросит.

Савва ушел, а Нина сказала мне:

— Видно, сильно ты этот шкаф ударила.

— Ну ладно, Нин. Я пошла работать.

После обхода я решила снова зайти к Саламу, который пока не мог отойти от разговора с Саввой.

— Привет, Салам. Как самочувствие?

— Кир, это ты привела сюда Савву?

— Ну да, я. Просто мне больно смотреть на то, как ты лежишь здесь под капельницей, а он живет припеваючи. Хотя, судя по твоему расстроенному лицу, я понимаю, что зря так поступила.

— Не зря. Я простил его, но руку так ему и не подал. Пускай живет своей жизнью. Кир, а у Саввы на лице синяк. Это случайно не ты его ударила?

— Нет, — соврала я. — Наверное, снова орудовал со своими дружками. Я последний раз дралась еще в детском доме, это если не считать моих подзатыльников Лазареву. А один раз, на первом курсе меда, Костя резко подошел ко мне сзади, чтобы напугать. А я от испуга резко дернула головой назад. Он потом месяц с синяком ходил и неделю со мной не разговаривал, хотя был сам виноват.

Салам рассмеялся.

— Да, Кир. С тобой и с Костей не соскучишься.

— Зато мы умеем поднимать настроение.

— Кир, а что у тебя с рукой?

— Случайно, об шкаф ударила, — соврала я.

Но, судя по взгляду, Салам мне так и не поверил. Тут в палату зашла Нина.

— Кир, тебя там мать ищет.

— Ладно, Салам. Еще увидимся сегодня.

Услышав о матери, я заволновалась, уже зная, в каком состоянии увижу ее.

— Нин, она сильно пьяна? — спросила я, пока мы шли к приемной.

— На ногах вроде держалась. Кир, я до последнего ее не пускала.

— Ладно, спасибо тебе.

Нина была права. Мама действительно еще стояла на ногах, но ее речь уже была бессвязной.

— Кирочка, доченька, я так по тебе соскучилась.

— Сколько раз тебе говорить, не приходи ко мне на работу пьяной, — сказала я, с трудом скрывая раздражение.

Как назло, в этот момент из кабинета вышла Павлова и направилась к приемной.

— Пойдем, на улице поговорим, — сказала я и повела мать с собой.

— Доченька, а почему к тебе нельзя приходить на работу?

— Потому что мои пациенты будут рады, когда узнают, что их будет оперировать дочь алкашки.

— Кира, мне нечего есть.

— Как нечего есть? Я привозила тебе месячный набор продуктов неделю назад. Ты их что, уже съела? Кстати, откуда у тебя деньги на спиртное? Ты что, продала продукты?

— Доченька, мне было очень плохо. Очень нужно было выпить.

— Офигеть. Я половину зарплаты трачу на эти продукты, а ты меняешь их на водку. Еще раз про это узнаю, больше к тебе никогда не приеду. Выживай как-нибудь сама, как и я до тринадцати лет.

— Кира, дай денег. Я обещаю, я куплю на них продукты.

— А где гарантии, что ты не купишь на них паленую водку?

Мама серьезно задумалась, но так и не ответила мне.

— Понятно, гарантий нет. Контролировать себя ты не можешь. Поэтому, скорее всего, эти деньги ты пропьешь. На это я деньги не дам. Они мне самой нужны. Все, мне надо работать.

Мать отправилась домой, а ко мне подошел Костя.

— Привет, Кир.

— Привет, Лазарев. Ты где сегодня целый день пропадал? Я тебя по всему отделению искала.

— Просто, пока ты бездельничала, я рюмку из желудка доставал. Прикинь, один пациент на спор проглотил.

— Понятно, один балбес оперировал другого.

— Ох, ну и стерва ты, Серова.

Наш разговор прервала проходившая мимо Павлова.

— Здравствуйте, Кира Кирилловна. Здравствуйте, Константин Германович. Как тот мужчина с рюмкой?

— Состояние удовлетворительное.

Тут мы с Костей увидели Савву. Лазарев быстро подбежал к нему.

— Ты что здесь делаешь? — спросил он гневно.

— Меня подружка твоя сюда привела.

Костя ударил его, и началась драка. Мне и Павловой с трудом удалось ее остановить.

— Эй, мы так не договаривались, — крикнул мне Савва и ушел.

Павлова ушла, перед этим пригрозив Косте увольнением.

— Вот за этим я тебя и искала. Он приходил просить прощения у Салама. Я хотела тебя предупредить, но не успела. Блин, Лазарев, на фига ты его при Павловой ударил? Мало мне избитого Салама и матери-алкашки, так мне еще тебя надо от увольнения спасти. К Саламу в таком виде не ходи. Он уже и так мою руку видел и не поверил, что я ударила ее об шкаф.

— Стой, так этот синяк — твоя работа? Ты же говорила, что последний раз дралась в детском доме? Это ты из-за Салама сорвалась? Ты не влюбилась в него случайно? Я еще думаю, что это она у Салама целыми днями сидит.

— Кость, хватит выдумывать, — сказала я, пытаясь скрыть волнение.

— А чего же тогда покраснела? Да, из вас получится самая необычная пара.

— Вот что за человек. Его увольняют, а он ржет над своей лучшей подругой. И попробуй только об этом сказать Саламу. Узнаю — убью.

Вечером мы с Костей узнали, что к Саламу приехала мама, и решили к нему зайти. Салам ел привезенные вкусности, пока его мать отошла.

— Привет, где мама? Вижу, что приехала, — сказал Костя.

В это время в палату вошла мама Салама.

— Знакомьтесь, это моя мама — Венера Халиловна, а это Кира и Костя — мои лучшие друзья.

— Что ж вы так плохо смотрели за ним, лучшие друзья?

На этот вопрос нам с Костей нечего было ответить. Каждый из нас чувствовал свою вину.

— Согласен, плохо, — наконец-то заговорил Костя.

— Наша вина — признаем, — добавила я.

— Ничего, скоро домой поедем. Я буду за ним присматривать. Сынок, я пойду тебе чайник поставлю, — сказала Венера Халиловна и вышла.

Новость о скором отъезде Салама огорчила меня, но я изо всех сил пыталась скрыть свои чувства. Получалось это с трудом, и я не выдержала и спросила:

— Ты скоро уедешь?

— Да, через неделю. Брагин разрешил.

— А ты вернешься? — спросил Костя.

Тут Салам заметил ссадину на лице Лазарева.

— А что у тебя с лицом?

— Поскользнулся во время секса.

— Не слушай его, Салам, просто во время постановки диагноза у клиента у нас возникли разногласия. Теперь у него такое лицо, а у меня такая рука.

Мы дружно засмеялись. В палате Салама мы просидели еще целый час.

Но этот час быстро пролетел, и пришло время возвращаться домой. Костя вызвался меня подвезти.

— Ну что, Кир, тебе осталась неделя, чтобы признаться Саламу, — сказал Лазарев, когда мы сели в машину.

— Кость, может хватит.

— Кир, чего ты боишься? Салам к тебе хорошо относится. Одно время он даже был влюблен в тебя.

— Это когда же?

— Салам говорил, что когда ты брала его с собой покупать свадебное платье. Но ты тогда любила своего, теперь уже бывшего мужа, а потом появилась Юля. Кстати, со своим бывшим ты была посмелее. Вы с ним до свадьбы встречались всего три месяца.

— Я тогда хотела тебя позлить и не заметила, как влюбилась в Федора. Врешь ты всё, никакая я не трусиха. Вот завтра возьму и признаюсь.

— Ага, так я и поверил.

В ответ я лишь зло посмотрела на Костю, в душе прекрасно понимая, что он прав. У меня так и не хватит смелости признаться Саламу в своих чувствах.