За кулисами восстания Тарнума. Книга 1. (джен)

Когда уже стемнело, варвары разожгли в центре деревни большой костер. Близость к горам позволяла этому племени не так сильно экономить дрова, как племенам, жившим в центре Крюлода, а уж в честь такого случая старейшина решил потратить остатки запасов.

Вокруг костра собралось почти всё племя. Заклинания клериков, за несколько лет уже набивших руку на борьбе с болотной лихорадкой, действовали быстро, и, хотя слабость в телах только что исцеленных варваров еще оставалась, жар уже спал, и красные точки тоже исчезли. Поэтому недавние больные, пусть даже сидя на земле и кутаясь по привычке в одеяла, постарались принять участие в пиру.

Когда первые порции жареного мяса отправилась в желудки пирующих, старейшина расчехлил лютню и начал что-то бренчать на ней. Некоторые варварские детишки стали пританцовывать, но большинство продолжало жевать и разговаривать друг с другом.

Инсольда сидела рядом с Лионелем на небольшом пригорке чуть поодаль от костра. Пусть здесь было и прохладнее, но в окружении диких варваров девушке было не очень комфортно, тем более что почти все клерики и рыцари охранения, утомившись с долгой дороги, уже отправились спать — кто в таверну, а кто в разложенные рядом с телегами палатки.

Инсольда с любопытством смотрела на столь необычную для нее картину. Она увидела, как старый гоблин, который выполнял для них работу проводника, подошел к старейшине племени и попросил лютню. Немного побренчав на ней и подтянув струны, он жестом попросил тишину и затем начал исполнять какую-то песню. Из-за удаленности от костра Инсольда не могла разобрать слов песни, но увидела, что все варвары внимательно ее слушают, даже детишки перестали бегать.

Воспользовавшись моментом, она начала пересчитывать сидящих у костра варваров, слегка перебирая пальцами.

— Лионель, а почему среди тех, кого мы лечили, только 10 взрослых, а остальные дети и подростки? — спросила она, закончив подсчеты.

— Воля Предков нам неведома, — заученным голосом ответил клерик.

— Не ври мне! Я все видела! Это была твоя воля, а не Предков! — тихо, но энергично воскликнула Инсольда, показав на пальцах то самое движение, которое Лионель выполнял спрятанной за спину рукой.

Старый клерик внимательно посмотрел на юную ученицу, напряженно оглянулся по сторонам, и, убедившись, что их разговор никто не слышит, ответил:

— А ты наблюдательная... я сделал то, что должен был сделать. И сразу говорю — никому об этом ни слова!

— Даже моему отцу? У меня от него нет секретов.

— Ферлану можно, я выполняю его указание.

— Что за указание? Почему он дал его?

— Можешь спросить у него, когда вернемся. Если он решит, что тебе следует об этом знать — сам расскажет.

Проводник тем временем дошел до второго припева, и варвары начали хором подпевать. До ушей Инсольды донесся их дружный рев:

Джарг ... великий воин

Миром править он достоин

Джарг ... зажег сердца

В ним в бой пойдем мы до конца

К третьему припеву даже сидящие в одеялах варвары привстали и начали вместе скандировать текст припева. Инсольда заметила среди них и Тарнума, который, стоя на одной ноге и потрясая поднятыми вверх кулаками, выкрикивал вместе со всеми слова песни.

Недалеко от деревни стояло огромное дерево с раскидистыми ветвями. Его еще не пустили на дрова только из-за обычая, запрещающего рубить отдельно стоящие деревья — такие, на расстоянии 50-ти шагов от которых нет других достаточно высоких деревьев — до верхушки которых не дотягивается привставший на стременах всадник. Из-за этого деревья в степях Крюлода были редки, но если уж были, то при изобилии воды и солнечного света быстро вымахивали до предельных размеров.

В ветвях этого самого дерева сидела гаргулия и наблюдала за происходящим. В ее блестящих глазах отражались и костер, и беснующиеся варвары, и поймавший кураж бард. А когда дрова варварского костра уже превратились в тлеющие головешки, гаргулия развернула крылья, бесшумно взмахнула ими и улетела прочь.

Утром кучер разбудил всех эратийцев еще до восхода солнца. Дорога обратно была чуть в горку, а за световой день было желательно успеть добраться до перевалочного пункта в одном из горных монастырей. Ночевка в горах дело не самое приятное, даже без учета риска внезапного нападения горцев. Лионель и Инсольда после ночного бдения у костра перебрались досыпать в карету, но их проводнику такое удовольствие не светило.

К середине дня колонна уже почти достигла ущелья, когда Лионеля разбудила внезапная остановка кареты. Высунув голову из окна, он увидел, что рыцари авангарда о чем-то разговаривают и показывают руками в сторону ущелья.

— Что здесь происходит?! — недовольно пробормотал он, вылезая из кареты.

— Поглядите сами, — сказал один из рыцарей, передавая подзорную трубу.

Через стекло трубы Лионель увидел отряд джинов, перегородивших вход в ущелье. Рядом стоял архимаг, но с такого расстояния было непонятно, кто конкретно.

— Едем дальше к ущелью. Эти если захотят — все равно догонят.

Когда колонна подъехала ближе, Лионель разглядел в подзорную трубу лицо архимага, и сомнения развеялись — это был Халон, главнокомандующий армии Бракадуна. Лионель не встречался с ним ранее, но не узнать его было невозможно, ведь других джинов с зеленой кожей на Антагариче просто не было. «И что принесло сюда такую важную шишку?» размышлял клерик, пока колонна медленно преодолевала подъем.

Достигнув входа в ущелье, колонна остановилась, Лионель вышел из кареты и направился к джину. Будь там кто-то менее важный, глава экспедиции дождался бы, когда тот сам подойдет к его карете, но здесь был явно иной случай.

— С вами едет наш подданный, отдайте его нам, — спокойным и громким голосом произнес Халон, показывая пальцем на проводника.

— Он не ваш подданный, он покинул Крюлод 2 года назад, и теперь он подданный лорда Ферлана Грифонхарта, — возразил Лионель.

Джин с недоумением взглянул на клерика, осмелившегося ему перечить.

— Кто может это подтвердить?

— Я могу. Или слово члена Совета гильдии клериков Клинсвуда уже ничего не весит?

— Он совершил множество преступлений и бежал от правосудия, — продолжил настаивать джин.

— Согласно Великой Хартии, обвинение в сторону вассала сначала рассматривает его сюзерен, — ответил Лионель, стараясь не показывать своего волнения, — И принимает решение, передавать ли совершившего преступление вассала в суд Бракадуна. Напишите, пожалуйста, письмо лорду Ферлану Грифонхарту со списком обвинений. Я уверен, справедливость восторжествует.

Халон нахмурил брови. Лионель за свою долгую жизнь видел много суровых воинов — и диких варваров, и эратийских рыцарей, и разбойников Мадленда, но угрюмый взгляд джина как будто придавил его к земле. Со стоящими позади джинами рыцари охранения еще могли бы помериться силами, ведь численный перевес был на их стороне, но Лионель понимал, что дело до этого не дойдет — стоящий перед ним магистр был способен уничтожить весь их отряд в одиночку.

— Можем ли мы ехать дальше? — спросил Лионель, удивляясь своей то-ли храбрости, то-ли наглости.

— Можете... — нехотя ответил джин.

Лионель развернулся и пошел к карете, сам не веря такому исходу разговора.

— Но предупреждаю, в эти горы на днях сбежала группа преступников, поэтому я не уверен в вашей безопасности, — услышал он голос в спину.

Лионель остановился и внимательно посмотрел на Халона.

— Не думаю, что беглые преступники рискнут напасть на вооруженный отряд, охраняющий наследницу дома Грифонхарт.

— Не думаю, что им будет интересно, кого ваш отряд охраняет, — равнодушно произнес Халон, одновременно показывая жестом своей гвардии освободить дорогу.

Лионель посмотрел на зеленого джина, на свободную дорогу, и тут давно терзавшее его чувство опасности все-таки взяло верх. Клерик подошел к передней телеге и виновато посмотрел в глаза проводнику.

— Извини.

Старый гоблин понуро опустил голову и слез с телеги.

Когда колонна скрылась за поворотом ущелья, Инсольда наконец прервала молчание.

— Что с ним станет? Его казнят?

— Не знаю. Но помочь ему мы уже ничем не можем, — мрачно ответил Лионель.

— А при чем тут преступники, я и этот гоблин?

— Да нет там никаких преступников...