Любовь – это… (джен)

Вилхелм зашивался.

То густо, то пусто. То есть во время путешествия в варпе можно расслабиться, и лишь тревожные сны мешали этим дням превратиться в нечто напоминающее отпуск. Но стоило только эскадре покинуть Море Душ и принять первые сообщения с населённых планет, как перед Вилхелмом снова вставала сложная задача обеспечения экипажа всем необходимым, начиная с хлеба и заканчивая зрелищами.

Скажите "можно подготовиться и заранее", но команда Вилхелма уже пару раз потратила время впустую, когда вдруг оказывалось, что встреченные во время плавания миры прекратили вообще какой-либо экспорт, старательно накапливая запасы в ожидании худшего.

К счастью, правительства ни Литуаны, ни Веллена так не поступили. К несчастью, на стол Вилхелма, войскового квартирмейстера или — на флотский манер — баталёра компании, легли десятки документов, с которыми следовало ознакомиться, поставить подпись, заверить и отправить на исполнение. Это не считая проверок складов и переговоров с представителями компаний-поставщиков.

За работой Вилхелм даже не сразу понял, что не один в кабинете.

— Вилхелм…

Вилхелм оторвался от экрана когитатора и увидел, что его навестила не кто-нибудь, а сама "инквизитор Ordo Xenos Гула Энлил", то бишь Мурцатто. Вилхелм поздоровался и указал на кресло напротив.

— Ты как? — спросила Мурцатто. — Можешь отвлечься на несколько минут?

Вилхелм бросил быстрый взгляд на хроно над дверью, а потом произнёс:

— Конечно.

Мурцатто осмотрелась, улыбнулась, а потом произнесла:

— Смотрю, тут ничего не изменилось.

Вилхелм кивнул. Все полки, металлические ящики и даже деревянное бюро у входа стояли именно там, где он их в первый раз и увидел, когда получил новое назначение, далёкое от кровопролитных сражений.

— Подозреваю, — продолжала Мурцатто, — что и заначка моя находится там, где я её оставила.

Вилхелм едва заметно улыбнулся и произнёс:

— Витает мысль прибраться и выкинуть всю макулатуру, но руки всё никак не дойдут.

— Сейчас…

Мурцатто поднялась, подошла к бюро, наклонилась, выдвинула нижнюю полку справа, пошарила рукой в глубине и вытащила пачку сигарет.

— Ага! — воскликнула она.

— Ты же не куришь!

— Ну знаешь, — сказала Мурцатто, — порой меня только сигареты и спасали, когда какой-нибудь раздолбай не там запятую поставит.

— А я всё думал: "Чья пепельница?". Не Лацарро же с его раком.

— Всё тайное становится явным. — Мурцатто улыбнулась и снова уселась в кресло.

Она перевела взгляд на пачку в руках, вытащила сигарету и покрутила её меж пальцев.

Самое время напомнить посетителю, что время идёт, но Вилхелм ждал.

— Огоньку не найдётся? — спросила, наконец, Мурцатто.

Вилхелм вытащил из внутреннего кармана камзола коробок спичек и передал гостье.

— Спасибо.

Вспыхнул огонёк, Мурцатто выпустила струйку дыма изо рта и ткнула сигаретой в сторону пожарного извещателя на потолке.

— Надеюсь, не собирал?

Вилхелм покачал головой. Он начал ощущать себя не в своей тарелке, так как не узнавал Мурцатто. Она вела себя, мало сказать, непривычно.

Она тоже это поняла, а потому усмехнулась и сказала:

— Слушай… неловко себя чувствую… и вообще не моё дело, но…

Мурцатто прищурилась и спросила:

— У вас с Сереной всё серьёзно?

— Боже-Император! — Вилхелм откинулся на спинку кресла.

— Да-да, понимаю. — Мурцатто развела руками. — Но мне хочется верить, что мы — друзья, а друзья должны помогать друг другу. Хотя бы предостерегать перед какими-нибудь необдуманными действиями.

— Никаких "необдуманных действий", вообще ничего ещё не было, — ответил Вилхелм, помрачнев. — В целом, я не понимаю такого пристального внимания. Не стоит. Честно.

— Не было, но будет?

— Может быть. — Вилхелм выдержал паузу, а потом добавил: — А если и так, то что?

Пришло время уже Мурцатто молчать. Она сделала пару затяжек, а потом всё-таки сказала:

— Не порть девочке жизнь.

Вилхелм прищурился и отозвался:

— И в мыслях не было.

— Я перебросилась с ней как-то парой слов, когда заглядывала к жрецам… Ну… Императора цветочек. К тебе тянется только потому, что ты — взрослый опытный мужчина. Опекаешь её, кажешься надёжным… то есть, — Мурцатто выставила ладонь вперёд, — ты — надёжный, спору нет, но вы — люди разных эпох. Тебе, если не ошибаюсь, пятьдесят в следующем году. Громадная разница. Мне кажется, что ни она, ни ты ещё не разобрались в своих чувствах, и всё это закончится плохо.

— И… — Вилхелм развёл руками.

— Ой… зря я пришла... — Мурцатто потянулась, затушила сигарету в протянутой пепельнице, уселась обратно, вздохнула и сказала:

— Мне кажется, тебе бы лучше подошла какая-нибудь крепко сбитая тётка, а Серене такой же глупый мечтатель.

Некоторое время и Вилхелм, и Мурцатто сидели молча. Потом Мурцатто сказала:

— Извини… не знаю, что на меня нашло.

Вилхелм кивнул и произнёс, как можно спокойнее:

— Спасибо за заботу. А теперь мне, пожалуй, стоит вернуться к работе.

— Как и мне, — бросила Мурцатто на прощание.