Чтобы жить (гет)

«Меня лишили всего. Даже имени», — прикрывшая глаза мисс заставила себя сделать очередной размеренный вдох, который давался труднее, чем тягучий выдох.

— Тик-так. Тик-так, — отсчитывали часы неумолимый бег времени.

Наконец удалось открыть глаза, взору которых предстало стоявшее поблизости от кровати вычурное кресло.

Изящные золотые гнутые ножки в форме лапок неведомого хищного животного. Мягкие подлокотники, обтянутые белым шёлком, разлинованным узором в ромбик. Золотая резная окантовка из красиво изогнутых листьев плавно обвила сиденье и спинку из синего бархата, оплетая помещённый наверху кресла герб Блэков.

— Тик-так. Тик-так.

Дышалось намного свободнее и спокойнее, но мисс продолжала рассматривать кресло, вернее, венчавший его герб, расписанный сочными эмалями.

«Рука в латной перчатке с мечом на красном фоне со звёздами, — мисс решила поразмыслить, что бы то значило. — Воины, всегда готовые защитить или напасть, причём отстаивающие высшие идеалы, возможно, справедливость. — Похоже, бить наглые морды Блэки умели во все времена».

— Тик-так. Тик-так.

Мисс ощутила, что жалость к себе и отчаянный страх остаться одной в полном опасностей мире почти отступил, вытесненный решимостью выжить всем назло.

«Белое поле с тремя воронами, — мисс задумчиво продолжила изучать щит герба, стараясь припомнить, что читала о птицах в волшебном бестиарии и кратком справочнике по геральдике. — Мудрые, предусмотрительные, магически сильные, верные спутники. Благородные до самозабвения. — Врагам Блэков не позавидуешь, но друзьям тоже не стоит расслабляться».

— Тик-так. Тик-так.

Пересиливая себя, удалось медленно разжать пальцы и выпустить одеяло, за которое ранее мисс отчаянно уцепилась.

А вишенкой на торте, у самого окончания спинки кресла в окантовке герба Блэков красовался золотой череп.

«Не лезь — убьёшься! — Милейшее предупреждение самонадеянным дурням», — почти успокоившаяся мисс даже слегка улыбнулась.

Прелестная ведьма со струящимися золотыми кудрями, обряженная в бежевую ночную сорочку, окантованную кружевом, повернула голову в сторону верного домового эльфа. Мисс без тени гнева или недовольства на лице, тихо поинтересовалась:

— Что за зелье ты принёс?

— Успокоительное, мисс, — опасающийся что-то лишнее сказать Кричер продолжил наблюдать за болезненно бледной хозяйкой, сжимая в руке флакон.

— Не надо. Лучше скажи, незваные гости могут прийти ко мне сюда? — девичий голос предательски дрогнул.

— Нет, мисс, — горячо заверил Кричер и торопливо продолжил, — Сработала защитная магия дома. Она посчитала пришлых врагами и активировала режим осады. Мы, домовые эльфы, фактически являемся её частью: можно сказать, ушами и глазами. Мы имеем право защищать хозяина любыми способами, тем более, если единственную законную наследницу рода собираются выгнать из собственного дома.

— Откуда ты знаешь?

— Могу показать, мисс. Я подслушал разговор мерзких магов, их планы насчёт вас, мисс. Очень гадкие планы.

Прикрыв глаза и погасив робкую вспышку гнева, нездорово бледная, но тем не менее очаровательная, ласково пленённая мягкими подушками и одеялом на кровати ведьма заметила:

— Моих сил не хватит, чтобы воспользоваться думосбросом. Можно ли сохранить твои воспоминания?

— Да. Но я могу всё показать иначе. Просто посмотрите сюда, мисс.

Испытывающая физическую слабость ведьма с легким интересом проследила, как домовой эльф подбежал к большому натюрморту, что висел на стене напротив кровати.

Побарабанив пальчиками по широкой раме картины, Кричер приложился к ней головой и замер.

Мисс уставилась на поблёкший натюрморт, волшебным образом обратившийся в подобие магловского телевизора. Он, транслировал цветную запись когда-то происходившего разговора на кухне особняка Блэков.

Размер картины замечательно огромен: три метра на полтора.

Жаловаться на обзор было грех.

Мисс представила, что смотрит нудную дневную телепрограмму для домохозяек, что помогло не отвлекаться на свои чувства, не страдать от бессилия и невозможности что-либо изменить.

Муштра у Дурслей в очередной раз себя оправдала.

Подглядывавший Кричер, судя по ракурсу показа, тогда притаился под большом блестящем котлом в своём гнёздышке на кухне.

Мисс вгляделась, фиксируя внимание на мелочах.

* * *

На тёмном, длинном прямоугольном столе без скатерти среди россыпи подсвечников с горящими свечами пребывал чай, цейлонский цветочный пеко, если судить по пустой упаковке, брошенной в очаг. Напиток уныло остывал в дешёвых магловских чашках. Конфеты, от самого Флориана Фортескью, впустую зазывно подмигивали фантиками из малость помятых оловянных тарелочках. Пирожки, наверняка одуряюще ароматные, напрасно разлеглись на слегка кособоких глиняных блюдах, возможно, плодах чьей-то неумелой трансфигурации.

Маги почти заполнили собой тесноватое пространство помещения. Орден феникса, в урезанном составе, заседал возле вытянутого во всю кухню стола, угнездившись на деревянных, простоватой выделки стульях с высокими спинками. Над ними нависали громадные шкафы со всевозможной старинной посудой. Сверху угрожающе поблёскивали кастрюли и сковороды. Высокий каменный потолок похожей на пещеру кухни создавал эффект лёгкого эха, что сейчас было несколько излишним.

Как у оркестра на разминке, диссонанс громких возгласов метко бил по ушам.

— Это безумие! — звонко воскликнул лохматый очкарик, по-боевому потряхивая непослушными смоляными вихрами.

— Мрак! — подтяфкивал ему басовито синеглазый брюнет, более кудрявый и длинноволосый, согласно покачивая головой.

— Как так можно?! — возмущённо пищала рыжекудрая пышечка, сверкая зелёными коровьими очами.

— Просто чудовищно! — обречённо подвывал, по-звериному желтоглазый, шатен болезненно бомжеватой наружности, растерянно хлопая глазами.

Молодая поросль Ордена феникса благоразумно помалкивала.

Гермиона, с видом любопытной заучки, водила глазами от одного говорившего к другому, изредка поправляя высокий ворот шерстяного свитера, прикрывавший очередной засос. Её джинсы остались теми же: бледно-голубыми с модными белыми пятнами потёртости. Из-под них торчали, ожидаемо, носы чистеньких кроссовок.

Рассевшийся рядом с ней Рон в бурой клетчатой куртке, полосатой черно-бордовой футболке и не менее, чем у подруги, потасканных джинсах и грязных ботинках жадно рассматривал пирожки и конфеты, но терпеливо ждал команды «Фас».

Напротив него цветущая, как майская рыжая роза, Джинни в белом платье с глубоким декольте и в бальных атласных туфельках зазывно поглядывала на сидящего справа спутника, презрительно кривившего губы и демонстративно не смотрящего в её сторону.

Он напоминал Гарри Поттера только похожими чертами лица, черной копной волос и зеленью глаз. Лощёный красавчик, с гладким лбом без намёка на какой-либо шрам и в стильных очках с прямоугольными стеклами. Он красовался в модной чернильно-чёрной кожаной куртке с заклёпками, наглухо застёгнутой, и чёрных же классических брюках с не менее дорогими ботинками.

— Тихо! — устало рявкнул седовласый старичок в мантии. Его водянисто-серые глазки, прикрытые круглыми очками, сердито смерили благопристойно притихших крикунов недовольным взором, не забыв профилактически пройтись по и так молчащей молодёжи.

Длинноволосый, седой Дедуля медленно огладил тоже седую бороду с задорно брякнувшими в ответ колокольчиками, украшенными алыми и зелёными атласными ленточками.

— Вы пейте, чаёк, а то совсем остынет, — проворковал миролюбиво старичок с колючим взглядом. — Сами знаете, после чар подогрева он станет похож на настой распаренного берёзового веника.

Компания молодых и не очень магов и ведьм послушно придвинула ближе стулья к столу, ухватилась за чашки и потянулась к угощению, расхватывая ломти пирогов и соблазнительные конфетки.

Грозный дедуля, мерно цедя чаёк, аккуратно и оценивающе отслеживал реакцию замолкших почётных орденцев и настроение молодых новобранцев.

Более всех раздражал хулиганистый горлопан с буйной смоляной шевелюрой непослушных курдрей — Блэк. Он, вызывающе обрядился в ковбойские сапоги со шпорами, магловские синие штаны в обтяжку и оранжевую рубашку с парой расстёгнутых сверху пуговиц.

Шебутной нрав сынка потомственных чистокровных из древнейшего и благороднейшего семейства, отчётливо демонстрируемый великовозрастным шалопаем Сириусом, мог попортить много крови как врагам, так и глуповатым соратникам.

Его лучший друг, Джеймс, очкастый и при галстуке, в простеньком на вид, но достаточно дорогом, магловском сером костюме с белой рубашкой и в классических английских туфлях производил почти благоприятное впечатление. Если бы не его хитрый прищур и переглядывание с дружками.

Отпрыск другого, старого и почти благородного семейства Поттер не изменился со времён Хогвартса и всегда готов был нести добро и справедливость в массы, даже если те сильно возражали.

Показушное спокойствие самого тихого мага, Люпина, могло затянуть, как омут с зубастыми чертями на дне. Небрежно одетый в куртку с заплатами на локтях, видавшую лучшие времена, серую рубаху с коричневыми штанами для гольфа, и обутый в потрёпанные теннисные туфли Ремус удручал одним своим видом.

Сейчас потасканный радетель за справедливость и оборотень по совместительству продолжал хмуриться и аккуратно вгрызаться в пирожки.

Моложавая и буйно-кудрявая, рыжеволосая ведьма Лили только благодаря усилиям Дамблдора стала признанной мадонной волшебного мира.

Миссис Поттер после каждого глотка чая поджимала алые добротно напомаженные губки и то и дело кидала заботливые взоры на любимейшего всей душой сыночка.

Аппетитным формам ведьмы было в меру тесновато находиться в зелёном сатиновом сарафане на широких бретельках. И ножки с белых сандалиях со шнуровкой до колена были достойны греческих богинь. Однако малость визгливый голос рыжей нимфы, как и неудобные вопросы, порой невовремя задаваемые, напрягали Дамблдора не по-детски.

Лёгкое постукивание чашек о блюдца, смачное чавканье и шорох разворачиваемых фантиков несколько разрядили нервную обстановку очередного собрания урезанного состава Ордена феникса, хотя бы внешне превратив его в мирное, почти семейное чаепитие.

Когда чашки опустели, от конфет остались лишь фантики, а от пирогов — крошки на блюдах, сидящий во главе стола старец с бородой в колокольчиках, обряженный в золото-звёздную, фиолетовую мантию, в расшитых шёлком турецких туфлях разразился поучительным спичем:

— Итак, мои дорогие! Джеймс, Лили, Сириус и Ремус! Гарри, Гермиона, Рон и Джинни! Прошу выслушать меня до конца, не перебивая.

Старец погладил бороду.

Треньканье колокольчиков его успокаивало.

— В то время наилучшим решением проблемы с пророчеством стала замена Гарри на похожего по возрасту младенца, спасённого мной из лап работорговцев в Лютном переулке.

Тяжкие вздохи и презрительные пофыркивания быстро истаяли под осуждающим оком Дамблдора, бывшего Верховного Чародея Визенгамота.

— Подменыш, несчастный сирота, на время проведения операции был одарен наисильнейшей защитой, потому что я провел обряд родовой привязки.

— Это как?! — подивился Сириус, доподлинно знавший, что глава Ордена феникса никаким боком не лорд, и даже не аристократ, то есть маг без родового алтаря.

И председательство в Международной Конфедерации Волшебников тут не поможет.

— Временное покровительство Хогвартса — достаточно надёжная и древняя защита для бедного сироты, — многозначительно ткнув пальцем в сторону потолка, провозгласил старец, торжественно подзвякнув колокольчиками. — Пока мальчик числится студентом Хогвартса, ему не будет магически равных среди живых, исключая, естественно, меня.

— Но только на территории Хогвартса. Не так ли? — пробурчал Джеймс, прекрасно разбиравшийся в родовых обрядах чистокровных.

— Не совсем, — ласково возразил Дамблдор. — По моему велению к мальчику был кровно привязан школьный эльф Добби. Это — и охрана, и уход, и магический канал от алтаря Хогвартса.

— Ничего себе! — восхитился Ремус, точно зная, что подобный магический трюк по Указу министерства магии сорокалетней давности среди простых обывателей тянет на пару годков в Азкабане.

Но ведь Дамблдор — не они, простые смертные маги.

Люпин, заинтересованно сверкая умными глазами, пылко возразил:

— Но от Авада кедавры защиты не существует, и Добби ранее погиб. Как же подменыш выжил при нападении Волдеморта вне Хогвартса?

— Как ещё посмотреть. Как посмотреть, — огладил бороду и звякнул Дамблдор. — Мальчик сирота, но сын Пожирателя смерти, а тот дал вассальную присягу и клятву сами, знаете кому…

— И Тот, которого не стоило называть, в конце концов убился об сына вассала, нарушив обязательство сюзерена — защищать, — восхищённо перебила умница Лили. — Вы гений, директор!

Радостные возгласы почти всех присутствующих легли бальзамам на душу старика Дамблдора, если судить по его довольной улыбочке, припрятанной в усах.

Но бывший директор Хогвартса, а ныне лишь глава Ордена феникса подняв руку, быстро успокоил праздничную вакханалию:

— Осталось только вскрыть защиту этого дома, добраться до подменыша, уговорить его дать клятву неразглашения о подмене и отправить на вечное проживание куда-нибудь в Америку.

Разползшее унылым болотом задумчивое молчание магов и ведьм разбил брезгливый тихий возглас настоящего маминого сыночка, Гарри Поттера:

— Не ожидал, что моё место героя заняло какое-то отребье из Лютного переулка.

* * *

— Достаточно, Кричер, — прошептала мисс и почувствовала, как её разгневанная магия бушующим ураганом вырвалась наружу, круша всё на своём пути.

* * *

Привычный тихий скрип резца по сухому дереву, возня при обработке мелких деталей, размеренные скупые движения при полировке поверхностей,- всё, что было по нраву увлечённому Малфою.

Сосредоточенный Люциус почти закончил обрабатывать заготовку — букет лилий в небольшой вазе на подставке, вырезанный целиком из бруска тиса.

Деревянная скульптура после росписи рунами и наложения специальных чар, ставших семейным секретом Малфоев, послужит хорошей основой для артефакта «Хранитель сна».

Обычно его помещали у колыбели излишне неспокойного младенца или того, кого мучили постоянные кошмары.

Предусмотрительный Люциус планировал подарить готовое изделие Драко и Астории после рождение первенца.

Только поиски дочери-бастарда Малфоя-старшего временно приостановились, что может закономерно привести к отсрочке даты свадьбы сына. В крайнем случае, Драко обзаведётся супругой по окончании Хогвартса, что даст дополнительное время для урегулирования сложившейся некрасивой ситуации.

«Мне известно её имя и дата рождения, — Люциус отложил резец и стал медленно поворачивать скульптуру вокруг её воображаемой вертикальной оси, выискивая недочёты. — Достаточно, чтобы определить местопребывание дочери с помощью зелья».

Сам Малфой не рискнул бы сварить подобный отвар, но знал, кто может ему помочь.

Жидкий поисковик, слишком капризен в приготовлении.

Требуется уровень мастера зельеварения, не меньше.

Взяв мягкую кисть, Люциус смёл стружку на пол, чтобы после с помощью волшебной палочки и Эванеско уничтожить её.

«Дочь я найду любой ценой, — Малфой снял рабочий фартук, повесил на вешалку и стал расправлять закатанные рукава хлопковой рубашки винного цвета. — Но как разыскать врага, вернее врагов, что участвовали в подготовке и проведении ритуала кражи крови?»

Маг застегнул поверх рукава на предплечье наручную кобуру для волшебной палочки, которую теперь предпочитал открыто носить в доме, чтобы выхватить в любой момент. Трость по скорости извлечения проигрывала, если просто стояла рядом.

Не будешь ведь целый день передвигаться, вцепившись в неё.

От тяжких размышлений мага отвлёк хлопок при появлении слуги — сухонького низкорослого старичка — домового эльфа с обвислыми ушами, покрытыми седым пухом.

Насторожившийся Малфой нахмурился.

К хозяину явился сам глава общины домовых эльфов мэнора при полном параде — в белой тунике с серебряной фибулой с гербом Малфоев, хотя и босоногий.

— Что случилось, Дориан?

— Леди Малфой изволила вернуться в дом, — сочным дребезжащим фальцетом неспешно доложил эльф.

Поджавшего губы Люциуса всегда удивляло, почему слуги никогда не называли Нарциссу хозяйкой. За прошедшие годы супружества, Малфой так и не смог добиться внятного ответа от ушастиков, почему они своевольничают.

«Нарцисса явилась раньше условленного срока, — взяв волшебную палочку со стола и наколдовав Темпус, Люциус спрятал магический инструмент в наручную кобуру и оправил чёрные брюки, потом, выпрямившись, засмотрелся на носки черных домашних туфель. — Что-то лишнее узнала?»

Домовой Эльф кхекнул и продолжил:

— Хозяин, леди не сняла дорожную шляпку.

— Понятно, — Малфой перенёс деревянный букет лилий на пустую полку шкафа и проследил за синим всполохом, пробежавшим по мебели, что сигнализировал об активации охранных чар.

Кроме хозяина взять что-либо с полок шкафов в столярной мастерской никто не мог, разве что после его смерти.

Но Малфой собирался жить долго и счастливо.

Очередное «кхе-кхе» опять напрягло Малфоя.

— Леди приказала собрать свои вещи, — старичок-эльф осуждающе покачал головой. — Все-все вещи.

— Вот как? — Люциус посуровел лицом и приказал, — Подайте чай в голубую гостиную и позови туда леди. — Видя какую недовольную моську состроил эльф, маг добавил, — Вежливо пригласи.

— Слушаюсь, хозяин, — пробурчал домовой эльф и низко поклонился.

— Дориан, — окрикнул Люциус и мягко добавил, — Пока что вежливо.

Эльф исчез, едва не оглушив явно недовольным хлопком, а Люциус, не соизволив переодеться, направился в голубую гостиную

Как всегда великолепная Нарцисса уже восседала там, заранее скинув дорожный плащ на подлокотник своего кресла.

Люциус равнодушно полюбовался на сиреневые шляпку с кокетливыми перьями, платье с глубоким декольте и сияющие брильянты в ушах, на шее и груди ведьмы, на пальчики с крепкой хваткой, уже сжимавшие чашку с чаем.

Нарцисса не дождалась супруга и начала чаёвничать — дурной знак.

Приготовившись выслушать очередную грандиозную гадость от супруги, Малфой элегантно уселся в кресло и сложил руки на груди, положив ладонь на рукоятку волшебной палочки.

Молчаливый маг стал терпеливо ждать, когда ведьма допьёт чай и соизволит посмотреть на него.

Звонко брякнула чашечка из тончайшего фарфора о блюдечко.

Нарцисса поставила пустую посуду на стол и ласково возвестила:

— Пришло время нам расстаться, Люциус.

— Тебе доложили о новых деталях на гобелене рода Малфой? — спокойно вопросил маг.

— Это мелочи, дорогой, — с наигранным весельем возразила Нарцисса. — Я устала от потрясений и хочу жить самостоятельно.

— И кто он, очередной итальянец или новый грек? — насмешливо поинтересовался Малфой.

— Не угадал, — Нарциса наградила собеседника фальшиво счастливой улыбкой. — Мне жизненно необходимо изменить свой статус на незамужний, потому что имеется реальная возможность стать регентом рода Блэк.

Люциус потёр ладонью лоб и, устало откинувшись на кресло, положил руки на подлокотники. Внешне невозмутимо окинув пристальным взглядом воодушевлённую задумкой ведьму, маг спросил:

— Драко уведомлён о твоей авантюре?

— Почему сразу авантюре? — наигранно возмутилась Нарцисса. — Я брала консультацию у европейского юриста, работающего на Международную Конфедерацию Волшебников. У меня всё получится.

— Не уверен, — Малфой задумчиво постучал пальцем по подлокотнику.

— Нынешний наследник рода Блэк — Гарри Поттер. У него долг жизни передо мной. Моя чистая кровь Блэков, пересилит влияние наглого мальчишки лишь с четвертью Блэковской магии.

— Тогда, возможно, получится, — нехотя согласился Люциус. — А что тебе сказал Драко?

— Я пока ему не рассказывала, — наигранно беспечно проворковала Нарцисса. — Хочу обрадовать после свадьбы.

— Значит, сама больше рожать не собираешься?

Нарцисса мгновенно разъярилась и выплюнула:

— Нет!

— Хорошо, — Люциус встал и протянул ведьме левую руку. — Я согласен удовлетворить вашу просьбу, миссис.

Нарцисса уцепилась за его ладонь тоже левой рукой и грациозно поднялась из кресла.

Ведьма не ожидала, что Малфой резко притянет её к себе ближе, почти вплотную и произнесёт:

— Волей Матери магии освобождаю Нарциссу Алхену Блэк от брачных уз!

Расположенный над дверью герб Малфоев ослепил вспышкой.

Молния ударила прямо под ноги ведьме.

Грянул раскатистый гром.

Бывшая леди Малфой взвизгнула и отскочила от уже утерянного мужа, успев выдернуть свою руку из его, и опрокинула собою кресло.

Испуганная Нарцисса скривилась от боли в ушибленном бедре.

Едва покрививший уголок губ Люциус демонстративно перевернул левую ладонь, и обручальное кольцо Нарциссы упало на пол, мгновенно обращаясь в прах.

Обряд разрыва брачных уз у рода Малфой был запредельно прост и молниеносен, как в переносном, так и в буквальном смыслах.

Не на шутку перетрусившая Нарцисса только теперь узнала, каким способом магически разводятся мужчины славного коварством семейства. И вряд ли о том кому-то захочет рассказать.

Сдержавший злорадную усмешку Люциус неторопливо оглядел с ног до головы подкопчённую красотку: с приклеенной чарами шляпкой со сломанными перьями, с дыбом стоящими волосами, с лицом, украшенным сажей на носу и щеках, лишившуюся бриллиантовых украшении, что были фамильными ценностями Малфоев, и на прощание преувеличенно радушно пожелал:

— Доброго пути, миссис Блэк.