Непризнанный миром (джен)

* * *

Спустя несколько десятков преодолимых шагов, двадцати вздохов и не менее пяти поглядываний на небо смуглое герои ступили на степь голую. Единственный клочёк земли золотистой, окружённый зарослями мёртвыми.

— Похоже, мы прибыли на то самое место. Но одного всё не ведаю, где же источник счастья бесценного таится?

Замешкались на местности герои, всё обходя вокруг поле девственное и гадая о всяком. Пока Черныш проворачивал в мыслях многие сказания и легенды, возможные упущения и варианты нахождения силы невиданной, Скелет лишь невидящим взором поле оглядывал, да разглядеть многого не мог.

Но в мыслях его крутилась одна закономерность, сей мир сокрыт от глаз его. Он прятался от взора пустого, не признавал героя и частичкой сего мира бренного. Всё млело в округе Скелета, воссоздавало пелену необъятную и открываться путнику явно не собиралось. Герой пребывал в безысходности, чувствовал себя телом хрупким, не имевшим смысла в своём существовании жалком.

Лишь блёклые чувства, сокрытые за рёбрами тощими, изредка пробуждались. Ведь они как никогда могут помочь Скелету узреть истинный облик мира неизведанного. Он ощутил почти невесомое, мягкое тепло на темени костяном и поднял череп потрёпанный к небосводу просторному.

Тьму свыше постепенно накрывала вуаль замутнённая, непривычное чувство озарило Скелета в сей миг. Можно ли то было назвать воодушевлением, вряд ли возможно прознать. И как же мог Скелет применить ощущение ему данное на благо, он не ведал. Но пришла в его голову опустошённую лишь мысль единичная, волнующая чувства необузданные.

Сложив руки в замок меж ключицами, он поднял голову выше как только удавалось. Интересно стало, о чём ему подумалось в сию минуту? А он лишь внутренне шептал своё желание сокровенное: «Хочу, я хочу... Навеки быть с тем, кто наконец... Признал меня».

А Черныш всё размышлял, сидя расслабленно на траве шелковистой и почёсывая коготками шею свою, но находился он в пребывании отчаяния суетного. Думалось ему, где-то прогадал малый, но не ведал, где же. Со вздохом грустным повернулся к Скелету зверёк и начал молвить:

— Всё, к сожалению, было напрасно. Мы не туда свернули, нам бы надобно вернуться и начать сна-... — в недосказанности зверька жёлтые глаза его округлились, поглядя на сие действа чудные.

Ныне пустые глазницы будто озарялись в преддверии неожиданного, нет же, это лучи солнечные опадали на Скелета прямиком с неба неясного. Повыше взглянув, малый застал тучи серые, кои рассеивались прямо на глазах, словно испаряясь под светилом небывало величественным.

Тогдашние сухие травинки вытянулись по направлению солнца высоченного и приобрели сей окрас песочный. Всё поле наконец пробудилось, выцеживая сию энергию из лучей солнечных. Миру открылось небо, голубое и ясное, по коему расплывались облака перистые подобно птицам свободным. Ранее Чернышу не представлялось воззреть красоту несусветную, но теперь и вечности бы не хватило сполна налюбоваться ею.

Под пение ветра гуляющего яркий огонёк снизошёл прямиком с неба на земли некогда тёмные. Чернышу не предстало долго глядеть на объект невиданный, так как глаза мигом прорезал свет острый, словно коготь вражеский. Наконец, сияние сошло на нет и героям позволено стало рассмотреть сию диковинку повнимательнее.

Удивлению Черныша не было предела, ведь пред ними предстала та самая сфера, некогда почившая лишь во снах и легендах. Какое небывалое счастье постигло зверька, отчего и на месте усидеть он долго не смог, молча рванув на всех четырёх лапах к мечте желанной.

— Какая же столь колоссальная сила! Я жажду рассмотреть воочию непокорных смельчаков, кои посмели пробудить сию личину оно сна, — низкий голос пробасил пред путниками, отчего Черныш остановился, не смея подойти ближе пяти метров.

— Я... Я прибыл к вам, о бессмертное создание, дабы осуществить своё желание непорочное! Не потерплю я больше быть песчинкой, над коей насмехаются звери заносчивые. Хочу восстать всесильным, как и прежде непоколебимым! — стойко держался малыш, взирая решительно на воплощение самой могущественности.

— Дерзостно со стороны земляков просить о столь непостижимом прошении. Но стремление ваше непомерно, дотянулось вплоть до небес далёких, восхитительное зрелище. Отныне дарую шанс вам исполнить желание заветное. Но учтите, каждая мена меж собой равносильна, как по воле, так и по мечте.

— О всемогущий, я избрал путь, данный мне. А потому не позволю себе развернуться и пойти восвояси. Бренное тельце, надеюсь, послужит ладной платой в обмен на пожелание долголетнее.

Глаза янтарные устремились на Скелета в удивлении стоящего, но всё ещё не осознающего сие происходящее. Что же это выходит? Неужели таковы были настоящие помыслы Черныша? Решительность его стояла горой, оттого и сфера воссияла в ощущении потока сего стремления.

Тяжелее всех, по видимому, приходилось самому Скелету, чью надежду так беспечно хотели отнять. Опустошённое на вид тело явно забушевало внутренне озадаченностью. Спустя столько времени желание его обрело вес, но надежду понадеялся отнять не кто иной, как самое близкое для него создание. А может, на самом деле оно являлось далёким и непостижимым.

Двое путников, чьи желания посчитались непризнанными окружающими, разделили вместе один путь. Но где же они просчитались? Неужели в самом начале? Нет, судьба их была предрешена ещё задолго до путешествия. Лишь вопрос времени, когда Скелет, наконец, свыкнется с течением судьбы, истинным и неизменным.

Голова костяная опустилась по направлению к земле засушливой. Оставалось ему лишь принять участь, поддаться сторонним силам завершить начатое. Черныш в то время растянул улыбку, оскаливая острые, ранее сокрытые от глаз посторонних зубы. Капкан захлопнулся, да бежать, увы, Скелету сил не находилось.

— Что ж, так тому и быть, — тот же голос низкий эхом разлетелся по округе, заставляя растениям согнуться в поветрие сего величия.

Тучи сгустились, окутав полностью солнце затихавшее. Ветер поднялся и нарастил мощь былую, развивая спиралью траву смиренную. Из-под иссушенной земли на свет выползли тентакли смоляные, извиваясь словно змеи подколодные. Хотя, правда как белый день ясна, кто именно мог подойти под сравнение столь гнусное.

А Черныш всё наблюдал, бдил за тем, как вьющиеся конечности обхватывали ноги тонкие, позвоночник согнутый и руки недрожащие. И звука не издавал, и действа не принимал. Думал и дивился, как же Скелет может терпеть подобное непростительное отношение к себе? Как же может он стоять и взгляда пустого не отводить от зверька?

Что же происходит в голове у Скелета? Как бы Чернышу хотелось знать, да не узнает он теперь. Он понимал лишь простую истину, предательство знает своё место в мире. Вот к чему может привести дружба скоротечная, возможно, и дружбой здесь совсем не веяло. Каждый использовал друг друга так, как им было необходимо. Точнее было сказать, как это заблагорассудилось именно Чернышу.

Уши содрогнулись и опустились вниз, виновато стало малому. А передумать было поздно, и окружила Скелета тьма тьмущая. А вместе с тем поглощала она атмосферу дивную, поля размашистые. Как бы ни старался отходить от тьмы Черныш, колосистые растения преградили путь к отступлению. Пугливо и одиноко стало вмиг зверьку, а тьма всё одурманивала, затягивала во внутрь, туда, где всё началось...

* * *

Щебетания птиц и шелест листьев героя изводили постепенно отойти от сна блаженного. Мягкая трава тело щекотила, а жужжание беспокойное уши донимало. Путник, открывая глаза усталые, застал пред собой сферу неимоверно сияющую. Казалось, лучи так и стремились прожечь яблоки наливные, оттого и зажмурился только проснувшийся бедняга.

— Что со мною приключилось? — медленно Черныш старался подняться с полотна травянистого, но тело ватным и неповоротливым ощутилось, будто не его вовсе. Лишь смог он осознать, как стал изрядно выше.

Но когда же выдалось голову ниже опустить, он со страху не посмел издать и писка. Его руки, ноги белёсыми стали, сошла на нет былая шёрстка тёмная, оставив после себя лишь кости голые. Теперь яснее стало некуда, тело и вовсе не принадлежало ему. Как же так свершилось, Черныш умудрился вселиться в своего напарника бесчувственного?

— Я... Теперь он? Я забрал его тело?? Тогда куда же сам путник запропастился? — глаза, нуждающиеся в сём понимании, устремились прямиком в сферу, источащую воссиявшую надежду на разъяснение.

— Желание ваше исполнилось, как и было предначертано сему. Вы обеспокоены своим выбором необдуманным?

Затишье пространство заполонило, действительно, желание зверька поистине сбылось, как и хотел того он, преград не ведая пред собою. Так почему же сердце его колебаниями обдавало, а изнутри будто волнение прогрызало, стараясь выбраться на свет и сжечься до сего испепеления? Эмоции его плыли бурной рекою, одна неясность лишь всплыла наружу, показалась во всей красе.

Черныш пожертвовал Скелетом ради своего желания бренного, ради самого себя. Но того ли конца он жаждал испытать в завершении путешествия сего? Желал он силу прежнюю обрести и понимал, напарника своего всецело похоронит. Но не осознавал, при свершении желания потерять он может куда более, чем возыметь. Теперь же ощутил на себе он отголосок того ценного, что потерял из-за сей беспечности детской.

Слёзы солёные хлынули потоком неровным. Эмоции его забушевали не хлеще воды морской в бурю могучую. Противоречия волнами уклончивыми друг об друга разбивались. Наконец, обрёл он тело мощное, но радости не прибавилось и на дюйм. Лишь горечь в горле насела, заставляя зубы тысячелетние стиснуть до скрипа болючего.

Оправданной ли была цена? Возможно, переплатил герой знатно, не ведая изначально данного. И всё же, в чём смысл жертвования крылся, если больно до сих пор прощаться? Обрёл он горе неимоверное, осознал своё коварство жестокое, испытал всю плату дорогущую. Вот оно — признание Божие, искупление за счёт друга ценного.

Глаза бездонные, из коих вытекали капли скудным водопадом, уставились на грудь костяную. Редкие кости шерстью обросли, потеряв свой голый вид. Но щель никуда не делась, красуясь на том же месте меж рёбер тонких. Такова была жертва во спасение зверька, вон чего он стоил тогда же на самом деле. Рука белёсая невольно закрыла взор на дыру глубокую. После же, словно та ветвь ивы спасительной, поднялась к скулам и собрала на пальцах хрупких слёзы печальные. Но как же она двигается сама без воли хозяина нового? Может не полностью Черныш завладел телом опустошённым? Сверкавшая не хуже солнца сущность и без слов героя решила ответить на сей вопрос:

— Жертва ваша — бесценная свободна. Именно тебе, малыш, дано остаться во власти счастья своего.

— Что же вы имеете в виду? Неужели путник мой...

— Та мечта, пробудившая меня ото сна вечного, исходила на деле от сего смельчака. Желания ваши соразмерны и исполнены во веки, но взамен забрана была мною свобода каждого. Вы и являетесь двумя деталями потерянными. Бесполезны по одиночке, но поистине могучи вместе, великолепное зрелище.

— Но какая же мечта крылась внутри Скелета бесчувственного? Неужели такое существо как он имеет свои чувства несбыточные? — вместе с рывком неожиданным тело само на ноги встало, уравновесившись покачиваниями неуверенными.

— Желание его довольно просто, но и отчасти хитро высказано. А потребовал он путь сей долгий продолжить по миру вместе с другом новым.

Черныш поразился сей странной до невнятности целью. Ведь после своего поступка необдуманного он не передумал, наоборот, укрепил в себе веру незапятнанную. Да и понимал зверёк прекрасно, телом его завладеть был он не в силах. Скорее представал лишь паразитом, засевшим в голове напарника захудалого, но довольно сильного.

Да мог он послужить поддержкой недурной, одарив Скелета частями недостающими. Три уха левых вылезли наружу из дыры в черепе пробитом, наделив тело слухом чутким. Глаз заполнил правую глазницу взором всеобъемлющим. Рука недостающая вытянулась прямиком из хряща разбитого, а два хвоста змеевидных обкрутили позвоночник неровный, повиснув вниз крюками гибкими.

Два героя, прежде всего разбросанные по миру огромному, но нашедшие друг друга спустя годы многочисленные, собрались наконец воедино. И готовы они были далее странствовать в надежде найти цель новоиспечённую, ради которой пройдут препятствия нежданные. Можно ли было теперь их назвать двумя, когда же по полям золотистым за горизонт далёкий шествовал лишь один путник, всесильный и непобедимый?

А героя приключения не заканчиваются на этом, как и наше с вами, читатели дорогие. Но сия история дивная подходит к концу счастливому. Сфера, озарявшая сей свет непомерный, спряталась в бездонный рукав балахона жёлтого. Глаза лишь алые и многочисленные под капюшоном устремились в спину путника несвободного.

Каждому посильно возыметь своё желание,

Но не каждому по карману его осуществление.

Примечания:

Вот и подошла наконец сия история к финалу долгожданному, надеюсь, каждый возымел правду для себя обозримую и готов поделиться своими мыслями сокровенными.

Пусть правда ваша останется навеки заточённая среди отзывов многочисленных, словно эпитафия стихотворная на могиле запыленной...