Страшилки у костра (джен)

Все молчали. Красноватый огонек горел ровно, точно нарисованный на темноте. Вдали, за кустами и ветками, желтые огоньки окошек уже угасли, их осталось совсем-совсем мало, и темнота подступила ближе, обняла ребят своими мягкими крыльями. В темноте ребячьи лица белели смутными пятнами, Сережи — пятно побольше, в обрамлении светлых волос, и всех остальных — пятна поменьше. Где-то раздался глухой звук, точно какое-то уханье.

— Это сова! — обрадовалась Деметра.

— Да ну, вряд ли, откуда тут взяться сове? — усомнилась Карина.

— Точно сова, — стояла на своём Деметра. — Когда я жила в деревне, с бабушкой, там у нас в лесу совы водились, я одну даже видела, только днем, не ночью. Она к дяде Коле на чердак залетела. Ночью залетела как-то случайно, и застряла на день, уже улететь не могла. Мы все лазали по приставной лестнице на нее смотреть, но дядя Коля сказал, чтоб ее не трогали, стемнеет — сама улетит, и мы не трогали, и правда, ночью улетела обратно. Ну и слышали ночью часто, как они ухают, они вот именно так, как сейчас ухнуло, я сразу узнала.

— Ну, если здесь водятся мыши, — раздумчиво заговорил Серёжа, — то логично, что тут водится и кто-нибудь, кто этими мышами питается.

Сказал и с сожалением про себя подумал, что очень жалко будет, если эта сова съест ту мышку, которую они видели, она такая хорошенькая, надеюсь, ее никто не съест.

— Она кому-то письмо из Хогвартса принесла! — весело предположил Ярик.

— Не, это точно не нам, — развеселилась Карина. — У нас тут никому не одиннадцать лет, кому больше, кому меньше!

— Так здорово таинственно было, а вы ржете и всю атмосферу испортили! — укорил брат, сам едва удерживаясь от смеха. Его сестра тоже хихикнула.

— Ой, ладно, я вам сейчас очень ужасное расскажу! — предложила Деметра.

Она поерзала на своём насесте, как птичка, подтыкая поудобнее юбку, и начала.

— Эта история тоже была в Петербурге, но когда он уже обратно в Петербург переименовался. Это мне дядя Федя рассказывал. Он же служит в полиции, а в молодости, в девяностые годы, служил в Санкт-Петербурге, это потом уже сюда перевелся. Только тогда ещё милиция называлась. И вот дядя Федя рассказывал, что тогда на трассе М-18, которая из Карелии идёт, происходили очень странные вещи. Днем еще нормально, а вот вечером, в сумерках, или утром, или ночью водители, которые там проезжали, иногда видели у обочины девочку лет десяти, которая им голосовала. Ну вот так поднимала руку, чтобы машина остановилась, чтоб подвезти. А подъезжая поближе, водитель замечал, что девочка в одном белом платьице, хотя на улице холодно, ноябрь, дождь, снег... И если водитель не останавливался и проезжал мимо, то через некоторое расстояние он замечал на столбе букетик цветов и портрет девочки. А если останавливался... то больше его никто уже никогда не видел, ни его, ни машину. И так на этой трассе регулярно пропадали машины, и много пропало.

А в отделении полиции... в смысле милиции работал один опер, тогда он был капитан, его звали Костик, а фамилии не знаю. И он очень хорошо водил. И вот однажды один его приятель попросил его перегнать ему машину из-за границы, тогда так часто делалось. Костик как раз был в отпуске, так что он согласился. Так-то он сам бы в жизни никуда поехать никогда не собрался, а тут приятель ему оплатил и дорогу туда, и гостиницу. И вот он приехал, куда надо, забрал машину, заодно посмотрел достопримечательности, и поехал уже на новой машине обратно. Едет, едет, недалеко уже до Петербурга оставалось, и он решил, что не будет останавливаться ночевать, доедет уж сегодня до места.

А это было поздней осенью, когда не то что полярная ночь, но очень рано уже темнеет, так что было уже темно. И вот Костик едет, едет, трасса пустая почти, только изредка какая-нибудь фура проедет, и видит — у обочины маленькая светлая фигурка, вроде как голосует. Подъехал ближе — и видит, что это девочка лет десяти, в одном светлом платье, хотя было очень холодно.

Костик остановил машину, вышел и спрашивает девочку, что она тут делает. А девочка начала плакать, и говорит, что ее выгнали из дома, она не знает, что делать, куда идти... Костик ее расспрашивает, и вдруг краем глаза замечает, что кто-то пытается залезть к нему в машину с другой стороны. Он резко оттолкнул девочку в сторону от дороги, в одно движение метнулся и схватил того человека. А тот человек стал драться. А у Костика не было с собой ни табельного пистолета, ни наручников, он же в отпуске был. Но он все-таки был милиционер, так что он в конце концов того человека скрутил, а потом связал, чем нашлось.

И что оказалось! Это были бандиты. А девочка — это была дочка одного из них. И отец ее заставлял выходить на дорогу и заманивать водителей. Пока она водителя отвлекала, бандит залезал к нему в машину и прятался там. А потом, когда отъедут подальше и видит, что трасса пустая, свидетелей нет, накидывал водителю на шею удавку. А потом доезжал до места, где его ждал подельник, и они вместе сбрасывали труп в болото, забирали все ценное, а саму машину разбирали на запчасти и их продавали.

Костик посадил связанного бандита в машину, и заставил его рассказать, где его второй ждёт, и какой у них условный знак. И вот он подъехал к этому месту, подал знак, второй бандит вышел, а Костик уже готов был, огрел его по башке монтировкой, и тоже связал и запихал в машину. И вместо дома приятеля поехал прямиком в свое отделение и там бандитов сдал в обезьянник.

А фото на столбе, как оказалось, действительно есть, там на самом деле была авария, только давно, и к этому делу никакого отношения не имеет. А темноте и на скорости разве лицо на фото как следует разглядишь. А бандитов посадили одного на двадцать лет, второго на семнадцать, только не помню, по какой статье.

— Да не важно, — утешил ее Серёжа. — Тогда статьи, наверное, все равно другие были, раз тогда еще милиция была.

— Точно, другие, — подтвердила Деметра. — А девочку отправили в детский дом. Но потом ее бабушка забрала, она в другом городе жила, не в Петербурге.

— По-моему, это очень глупая преступная схема, — заметил вечный скептик Яр. — Во-первых, многие люди будут наоборот, думать, что это привидение, и не останавливаться. Во-вторых, их, бандитов, двое, а нападает на водителя только один, а один ведь может не справиться. А в-третьих, глупо нападать на водителя на ходу, да еще прямо на трассе, там же скорость под соточку, так и ДТП может случиться, и от самого бандита мокрое место останется.

— Да, — согласилась Деметра. — Дядя Федя так и сказал, что это оказались очень неумные бандиты. И слава Богу, а то, если б были умнее, еще больше бы бед натворили.

— Ой мамочки... — пискнула вдруг Карина. И как-то все сразу поняли, что это она не про давние преступления.

В тревоге все обернулись, глядя, куда она показывает.

От темноты отделилась темная фигура. Огромная, почти бесформенная, отдаленно напоминающая человеческую, чуть светлее окружающей темноты, но все-таки тёмная, темная, как сама ночь... Фигура медленно приближалась...

— Бандиты неумные, но и честные люди, я смотрю, не намного умнее, — раздался низкий голос, и Сережа вздрогнул, но в ту же секунду с облегчением понял, и все остальные поняли, что это же Игорь Николаевич, в наброшенном на плечи, как плащ, клетчатом пледе, как будто он был шотландец. И, кстати, понял Серёжа, вообще-то холодновато уже, по рукам побежала гусиная кожа.

— У нас с вами какой уговор был? — укорил Игорь Николаевич. — Полчаса после отбоя. А с отбоя прошло уже тридцать восемь минут. Вы, конечно, можете сказать, что не так и много, но, молодые люди, точность — вежливость королей.

— Гондор республика! — выпалил Ярик. Игорь Николаевич шутки понимал, ему так можно было, хоть и старший вожатый. А вот некоторым простым вожатым такого не скажешь, хоть и ненамного старше ребят.

— Игорь Николаевич, извините, мы случайно засиделись, сейчас все потушим и сразу к себе по палатам, — быстро сказал Сережа.

Сова где-то в ветках понимающе ухнула.